Дальний поход Сахаров Василий

Глава 1

Гибралтар – Балтийское море.

9.03.2065—24.03.2065

Смирно! Равнение на флаг! – подаёт команду новый комендант ВМБ «Гибралтар», капитан первого ранга Семёнов А.А., к слову сказать, старший сын Семёнова А.В., основного акционера КОФ. Флаг Конфедерации неспешно взбирается на высокий флагшток, замирает на месте, и каперанг подаёт следующую команду: – Вольно!

Морские пехотинцы из Третьей гвардейской бригады занимаются своими делами. Кто-то заступает в караул, а кто-то собирается в поиск по окрестным городкам и весям, по сути на мародёрку. У нас же своё расписание.

Рабочие бригады из подростков, строителей, мастеров и бывших рабов, которые со вчерашнего дня переподчинены Семёнову, во главе со своим начальником Тимошиным отправляются в порт. Моряки гражданских судов и БДК, около сорока человек, двигаются за ними следом. Они тоже уже вне моей юрисдикции, и на плацу остаётся только сто человек из экипажа «Ветрогона» и сто сорок бойцов десантной партии. Не густо, однако это самые лучшие воины, которые готовы пойти за мной почти в любое пекло. Казаки, кубанские гвардейцы, молодые одесситы, наёмники, турки, итальянцы, сицилийцы и ещё не пойми кто. У всех свои взгляды на жизнь, разный язык, обычаи и вера. Но сейчас они все заодно, единый боевой механизм и основа вольного отряда, приписанного к Отделу Дальней Разведки при ГБ Кубанской Конфедерации.

Четыре чётких шага вперёд. Я выхожу из строя. Резкий поворот кругом – и передо мной две ровные коробки. Левая, в синих робах – моряки с фрегата. Во главе их строя стоят Скоков, Кум и Игнач. Пару дней назад капитан «Ветрогона» был повышен в чине с майора до капитана второго ранга, и теперь нет-нет, а бросает взгляд себе на плечи и любуется новенькими погонами.

Правая коробка – десантура в тёмно-коричневых горках, на их правом фланге – Лида, Крепыш и повышенный за удачный рейд на Кипр с сержанта до лейтенанта Серый.

– Ну что, браточки, – обратился я к отряду, – за ночь никто не передумал в поход идти?

– Никак нет, товарищ капитан! – после непродолжительного затишья в рядах бойцов за всех ответил Крепыш.

– Это хорошо, но до вечера время подумать ещё есть, и, если кто-то всё же решит остаться на базе, упрекать не стану. В поход идут только добровольцы, и каждый из вас должен понимать, что мы делаем шаг в неизвестность. Никто не может сказать, что нас ожидает в пути и какова доля риска. Впрочем, мы – дальняя разведка, и к подобному положению дел нам не привыкать. Правильно говорю, воины?

Одобрительное гудение в строю было мне ответом, и я продолжил:

– Экипажу «Ветрогона» ещё раз проверить и провернуть все судовые механизмы! Воинам десантной партии подготовить оружие и снаряжение, а после этого заниматься погрузкой сухпайков и боезапаса! Командирам подразделений развести личный состав на работы и занятия!

Офицеры занялись делом, одна за другой посыпались короткие чёткие команды, а я направился на другой конец плаца, к новому командиру ВМБ, который хотел со мной переговорить тет-а-тет и сейчас наблюдал за нашим построением от флагштока.

– Товарищ капитан первого ранга… – Я вскинул ладонь к камуфляжной армейской кепке.

Но Семёнов, крупный тридцатилетний брюнет в чёрном военно-морском кителе нашего флота, остановил мой доклад взмахом руки:

– Давай без официоза, Александр. Личный состав разошёлся, так что лишний раз козырять друг другу не станем. Ты не против?

– Нет, тёзка, не против.

– Пойдём по базе пройдёмся.

– Пошли, – согласился я.

От плаца, который находился рядом с городским арсеналом, по разбитой автомобильной дороге мы двинулись на вершину скалы. Вокруг нас своим чередом шли работы: расчистка развалин и разбор обветшавших зданий. Стучали отбойные молотки, жужжали перфораторы, шумели компрессоры, и этот день ничем не отличается от вчерашнего.

– Не жалеешь, что базу и корабли государству отдал? – искоса посмотрев на меня, спросил каперанг.

На секунду я задумался и пролистнул в голове события минувших дней: прибытие двух грузопассажирских судов с родины, консультации с Ерёменко и передачу базы вместе с кораблями новому коменданту ВМБ.

– Честно тебе скажу, тёзка: ни капли не жалею. Со мной обошлись по справедливости и финансово всё компенсировали. А к чему ты это спрашиваешь?

– Мало ли, вдруг зло на меня затаил.

– За то, что ты мои труды унаследовал? – усмехнулся я.

– Ну да…

– Нет, между нами всё ровно. Мой бизнес – дома, и я не могу разорваться на две половинки.

– Понимаю тебя, капитан.

– А я тебя нет, товарищ капитан первого ранга.

– С чего бы это? – Семёнов остановился и в недоумении посмотрел на меня.

– Ты ведь из сильного клана, мог бы выбрать себе любое назначение, а оказался здесь, на самом дальнем форпосте Конфедерации, который в случае очередного конфликта с Альянсом подвергнется стопроцентному нападению.

– А-а-а, вот ты про что… – протянул комендант и продолжил восхождение на вершину. – Ты хочешь знать, почему я оказался в этом месте?

– Да.

– На романтику потянуло и славы первопроходца захотелось.

– Но тебе-то это зачем?

– Ха! Если бы я сам знал! Ты ведь знаком с моим отцом?

– Разговаривали один раз и на официальных мероприятиях в столице пересекались. Только он здесь при чём?

– Говорят, что я весь в него, а что он делал до того, как финансами семьи занялся, ты, наверное, знаешь.

– Слышал, что он в пограничье воевал и много путешествовал.

– Вот и я такой же, только отец по сухопутью бродил, а моя судьба – на море. Удовлетворён ответом?

– Вполне.

Мы вышли на дорогу, которая шла вдоль бетонной взлётно-посадочной полосы, и, остановившись, с высоты посмотрели на городок и бухту под нами. Некоторое время помолчали, и Семёнов выдохнул:

– Красота!

– Это точно, – присев на огромный валун, подтвердил я. – Ласковое и тёплое море, синее небо над головой, удобная гавань и отличнейшие места для поиска оставшегося от Золотого Века добра. Ты, кстати, после того как Альхесирас очистишь, куда собираешься корабли направить?

– В Лионский залив, – присаживаясь рядом, сказал он. – А уже оттуда двинусь вдоль испанского берега обратно к проливу.

– Барселона, Валенсия, Картахена и Альмерия?

– Ага, именно в таком порядке. А ты как на Балтику пойдёшь?

– Тоже вдоль побережья. На берег высаживаться не стану, а рыбаков или моряков обязательно встречу и уже от них получу информацию.

– Отложить поход не хочешь?

– А смысл время тянуть?

– Мне поможешь, в поисках поучаствуешь, и с алжирцами сотрудничество укрепим. Оставайся ещё на месяц.

– Нет. Домой тороплюсь.

– Как знаешь. А что с фрегатом своим делать будешь, если всё же решишь пешим ходом к Дону идти?

– Мы с капитаном «Ветрогона» вступили в долевое владение кораблём. Как акционерное предприятие. Знаешь ведь, что это такое?

– Конечно знаю, я ведь Семёнов.

– Вот. Тридцать процентов всего, что принесёт «Ветрогон», теперь в доле Скокова, и за это он продолжает командовать фрегатом.

– А семьдесят процентов, значит, тебе станет отстёгивать?

– Только пятьдесят, ещё двадцать на экипаж раскинули. Впрочем, что мы всё о делах и походах? Насколько я понимаю, ты о чём-то другом хотел поговорить?

Каперанг посмотрел вокруг, никого постороннего не обнаружил, достал из кармана брюк пачку фильтрованных сигарет «Элита», которые с недавних пор стали выпускать в Конфедерации, угостил меня. Мы прикурили от одной спички, и он спросил:

– Действительно, о другом. – Он чуть помолчал и продолжил: – Скажи, что это за пёс всё время рядом с тобой крутится?

– Мой домашний питомец, хорошо дрессированный волкодав.

– Давай без этого, – поморщился Семёнов.

– Без чего без этого? – Я изобразил непонимание.

– Не надо вранья.

– А что ты хочешь знать и почему тебя так интересует какая-то собака?

Каперанг сделал глубокую затяжку, выдохнул и объяснил:

– Этим летом Симаков и некоторые близкие к нему господа-товарищи завели себе точно таких же псов. Поначалу все думали, что это какая-то причуда, однако особо наблюдательные, в том числе и из госбезопасности, заметили, что собачки слишком уж умные. Мне бы тоже хотелось такого четвероногого друга рядом с собой заиметь.

– Это не ко мне, тёзка. У меня самец, и я щенками не торгую.

– Значит, не хочешь сказать, где такие умные псы водятся… Или, может, ты подписку о неразглашении давал?

– Правильно понимаешь, на некоторые вопросы я ответить просто не могу.

– А кто может?

– Хм! Симаков или кто-то из тех, кто в столице большой начальник.

– Например, твой патрон генерал-майор Ерёменко?

– Да, только сразу тебе скажу, это тайна невеликая, так что рано или поздно она всё равно станет достоянием общественности. Потерпи, и всё узнаешь.

– Ладно, не можешь на эту тему говорить, значит, замнём разговор и будем считать, что я тебя ни о чём не спрашивал.

– Договорились.

Семёнов встал, я следом, и мы расстались. Расстроенный тем, что не смог узнать что-то о разумных псах, комендант базы отправился к восстанавливаемой береговой РЛС, возле которой суетились бригады техников, а я спустился и вскоре был на «Ветрогоне» и до самого позднего вечера вместе со Скоковым провозился с морскими картами европейского побережья…

Следующим утром построение личного состава базы происходило не на плацу, а на причале. Нас провожали с душой, не было оркестра, и торжественных речей никто не толкал, но достаточно было взглянуть в лица людей, чтобы понять одну простую истину: нам здесь в любом случае будут рады, и, если сейчас я отдам команду остаться в «Гибралтаре» ещё на месяц, никто против не будет.

Разумеется, отменять или переносить дату выступления в поход я не стал, и под бодрые крики остающихся на берегу «Ветрогон» отчалил, развернулся и на среднем ходу покинул свою очередную гавань.

Одинокий корабль прошёл пролив, выскочил в Атлантический океан и, держась в виду береговой черты, начал путешествие к Балтийскому морю. День шёл за днём, мы прошли Кадис, мыс Сан-Висенти, Назаре, Порту и Ла-Корунью. Ни одной рыбацкой лодки, полнейшее запустение. Кругом заросшие лесом развалины некогда огромных городов и одичание. На берег мы не сходили, но и того, что видели в оптику, хватало с избытком. В этих местах царил регресс. Люди стремительно дичали, и, как мне тогда казалось, вся Испания и Португалия стали одним огромным полигоном по воспроизводству дикарей вроде российских «беспределов», с которыми мне в своё время довелось повоевать.

Четвёртый день похода. «Ветрогон» вошёл в Бискайский залив. Мы со Скоковым приняли решение не идти вдоль французских берегов, а немного срезать наш путь. И от городка Хихон фрегат прямым курсом направился к Ла-Маншу, где и влетел в сильнейший шторм.

Рваные облака мчались по небу с огромной скоростью. Бешено завывал ветер, через палубу перекатывалась крутая волна. Казалось, природная стихия противится нам, не хочет пропускать дальше. И будь мы послабее духом, то, несомненно, отвернули бы в сторону, легли на обратный курс и вернулись бы на базу. Однако фрегат выдержал очередное испытание с честью, а моряки экипажа и десантники не сломались, и насчёт того, чтобы вернуться, ни один не заикнулся.

Восьмой день похода. Вошли в Ла-Манш, берега не видно, окрестности накрыты густым туманом, фрегат движется со скоростью всего десять узлов. БЧ-4 ведёт постоянное сканирование радиочастот – и ничего, полный ноль, и, только проходя Па-де-Кале, удалось выхватить переговоры некоей Армии Рединга с герцогом Бирмингемским Магомедом. Что это за армия и кто такой этот герцог с мусульманским именем, было не ясно, связь была плохая, шла на средних частотах, а язык представлял собой смесь арабского, английского и какого-то ближневосточного диалекта. Тедди Аргайл, который пытался перевести всю эту мешанину, понимал только одно слово из трёх, нервничал и просил разрешения попробовать наладить общение с городом Рединг, который был наиболее близкой к нам точкой радиовещания. Разрешения он не получил, всё понял правильно и сделал свою работу как мог.

Десятый день похода. Ночь. Фрегат находится на траверзе военно-морской базы германских ВМС Вильгельмсхафен. С берега нам подают световые сигналы. Однако это не морзянка и не МСС – международные морские сигналы, и разобраться в том, что нам хотят сказать, мы не можем. Вызываем берег на открытых радиочастотах, отбиваем светом, кто мы такие есть, а вместо ответа по нас открывают артиллерийско-миномётный огонь, да такой плотный, что только благодаря темноте, скорости и манёвренности корабля нам удалось уйти без особых повреждений.

День четырнадцатый. Ровно две недели минуло с того дня, как «Ветрогон» покинул «Гибралтар». Фрегат проходит Зундский пролив, радио молчит, однако на берегу видны рыбацкие посёлки и попадается множество свидетельств того, что здесь имеется какая-то цивилизация. Мы попытались остановить одиночную рыбацкую шхуну и переговорить с обитателями этого края, но не тут-то было. Местные люди настороже и о нашем появлении предупреждают друг друга дымовыми сигналами.

«Чёрт с вами, – наблюдая за очередной деревянной лодкой, которая скрывается в узкой скалистой гавани, думаю я, – ещё встретимся, а гоняться по берегу за языком пока не стоит».

Пятнадцатый день похода. Раннее утро. Траверз города Мальмё. Снова опускается густой туман. Не видно ни зги, и временно фрегат ложится в дрейф. Проходит какое-то время, не более часа, и ко мне подходит Лихой, он беспокоится, чует рядом чужих людей и слышит плеск вёсел. Я доверяю псу, у которого органы обоняния и слух развиты гораздо лучше, чем у любого человека, и даю команду приготовиться к возможному бою. Скоков предлагает наплевать на почти нулевую видимость и продолжить движение, но мы не в открытом океане и не в Средиземке, так что понапрасну рисковать кораблём не стоило. К тому же была необходимость взять пленника, а раз так, то надо готовиться к встрече с местными пиратами. Комендоры занимают свои боевые посты, а десант ждёт в гости абордажников.

Капитан остаётся на ходовом мостике, а я в сопровождении Лиды и Лихого выхожу на радарную площадку и оглядываюсь. Серым холодным молоком туман накрывает всё вокруг. Тишина, ни всплеска, ни шёпота – ничего. Так проходит около десяти минут, и вот начинается движение.

Не менее сотни металлических кошек одновременно падает на палубу в районе вертолётной площадки. Резкие рывки, крючья скребут по металлу палубы, цепляются за леера, канаты подрагивают, и на борту появляются самые настоящие викинги. Множество бородатых дядьков в кольчугах, кожаных жилетах, рогатых шлемах, при щитах и с топорами в руках. Полная идентичность с картинками из старых книг, и о том, что скандинавы не пришельцы из прошлого, а являются жителями нашей эпохи, говорят только несколько огнестрельных стволов за спинами некоторых бойцов.

– А-а-а-а! – грозно и яростно разносится над палубой «Ветрогона», и балтийские пираты кидаются к надстройке.

– Огонь! – крикам пиратов вторили команды наших сержантов, и десант начинает отстрел незваных гостей.

Как таковой, бой длится недолго. Огонь автоматов калибра 5,45 – он, чтобы не портить палубу, вымел передние ряды атакующих вчистую, а кто из викингов вовремя успел сообразить, что к чему, выбросился за борт. В общем-то шансов у скандинавов не было, все двери в надстройку заперты изнутри, а сверху на ней почти вся наша десантная партия сидит.

– Мечник вызывает мостик! – произнёс я в рацию.

– На связи! – ответил мне Скоков.

– Что радар показывает?

– Ничего, кроме камней и скал вокруг нашего местоположения. Видимо, у местных жителей лодки из дерева.

– Скорее всего. Запускай движки, руль лево на борт – в скалы не врежемся, а пиратские лодки корпусом раскидаем и покрошим.

– Понял!

В машинном отделении взревели турбины. Скоков начал манёвры, а я спустился на вертолётную площадку, туда, где десант добивал раненых викингов и искал, с кем бы можно было пообщаться. Двоих более или менее вменяемых пленников оттянули в сторону, а трупы пиратов раздевали и выкидывали в воду. Оглядевшись, я наклонился к одному из павших и с усилием выдернул из его оцепеневших рук старую потёртую винтовку неизвестной мне модели. Передёрнул затвор, и на палубу выпала позеленевшая от времени продолговатая стреляная гильза. Вновь передёргиваю затвор – пуля, ещё раз – и пустой щелчок. Прикольно! Обойма пятизарядная, а патронов у дикаря было только два. Это говорит о многом.

Отбросив винтовку, я подобрал хороший и видно что недавно выкованный однолезвийный топор. В руке сидит как влитой, по весу – килограмма три с половиной вместе с топорищем. Пару раз взмахнув им слева направо перед собой, я убедился в том, что оружие это очень неплохое и изначально делалось для войны. Ещё одна засечка на память, и позже необходимо собрать командиров отряда обсудить сегодняшнее событие.

– Мечник, берегись! – услышал я голос стоящего метров за пять от меня Крепыша.

Голова не думает, и тренированное тело всё делает само. Я пригибаюсь, перекатом ухожу вперёд, и над головой свистит что-то чрезвычайно острое и смертельно опасное. Рывком я поднимаюсь с палубы и прямо перед собой вижу одного из викингов, здоровенного и чем-то напоминающего дикого лесного зубра мужика, который залит кровью с ног до головы и держит в руке ровный меч сантиметров восьмидесяти в длину. Он что-то выкрикивает, похоже, обзывает меня и воинов отряда нехорошими словами, но ни я, ни мои люди местного языка не понимаем, и его оскорбления пролетают мимо нас.

Викинг бросается на меня. Он очень быстрый и ловкий, это сразу заметно. Достать пистолет я не успеваю, приходится встречать противника тем, что есть, то есть топором. Пусть я фехтовальщик никакой и не средневековый рыцарь, но что такое рукопашный бой, в частности против человека с холодным оружием, я понимаю очень хорошо.

Имитация броска влево! Викинг ведётся на мою хитрость, подаётся всем телом навстречу, рубит воздух, а я уворачиваюсь от его клинка и ухожу вправо. Противник быстро оборачивается, на миг замирает и попадает на прицел автоматчиков. Сейчас я могу дать команду бойцам, и скандинаву прострелят его лихую головушку, но на меня накатывает какая-то весёлая бесшабашность и уверенность, что я опытней, сильней и хитрей своего противника.

– Не стрелять! – подняв левую руку, выкрикнул я. – Сам его сделаю!

Пиратский недобиток прислушивается к моим словам, и мне кажется, что он понимает меня. На последних моих словах он ухмыляется, и теперь сомнений в том, что он знает русский язык, нет.

Вновь выкрикнув что-то непонятное, викинг снова прыгает на меня, а я не отступаю и даже наоборот, делаю короткий и резкий шаг вперёд и встречаю меч обухом. Мощный удар сотрясает всё моё тело, но топорище выдерживает, и я смог устоять на ногах. Новый замах меча. О чём думает противник и чему он учился, я не знаю, но все его приёмы кажутся мне смешными. Бросок топором! Окованная металлом пятка врезается в голову здоровяка, и он падает на спину. Викинг беспомощен, его можно добить, а можно и повязать. Однако, подобрав топор, который отскочил от очень крепкой головы пиратского воина к моим ногам, я взмахнул им в сторону скандинава, мол, вставай, и добавил:

– Подъём, воин! Даю тебе ещё один шанс.

Местный вояка встал, тряхнул головой, провёл по ней ладонью, сплюнул на палубу сгусток слюны и крови, подобрал своё оружие и начал осторожное сближение. Небольшие взмахи мечом вверх-вниз. Подобно птице меч перелетает из правой руки в левую. Опять взмах – и оружие возвращается в правую руку. Очень похоже действуют некоторые бойцы в наёмных отрядах, перебрасывают кинжалы из одной руки в другую и так путают своего противника. Действенный метод, только при этом надо смотреть не на клинок, а в глаза соперника. Руки и движения хорошо тренированного бойца могут запутать тебя, а вот глаза не соврут и всегда скажут, что задумал враг.

Шажок. Второй. Третий. Между нами только полтора метра залитой кровью палубы и один труп. Скандинав делает рывок. Ему кажется, что если я неподвижен, то блеском своей стали он заворожил меня. Но северянин ошибается. Меч сталкивается с топором и вышибает несколько еле заметных искр. Викинг хочет провести какой-то приём, выкручивает из моих рук мечом топорище, и я ему не препятствую, отпускаю оружие и делаю шаг на него. Он хочет податься назад и уклониться, но против меня, несмотря на всю свою ловкость, силу и быстроту, скандинав словно дворовый тузик против матёрого волка.

Сжатыми костяшками пальцев я несильно ударяю по его горлу. Местный пират теряется, задыхается, ловит ртом воздух и падает на колени. Ногой бью по мечу, железяка снова отлетает в сторону, и я киваю на своего противника десантникам:

– Связать и посадить в карцер!

Бойцы вяжут викинга, а я оглядываюсь на море. Туман начал рассеиваться, видимость около полумили, фрегат продолжает движение по кругу, а на воде плавает множество разбитых досок и несколько пока ещё живых людей.

«Да, – думаю я, – неласково нас Балтика встречает. Только вошли – и сразу же схватка. Что дальше будет и куда судьба повернёт, непонятно. Однако мы снова победили и потерь не понесли, а значит, путешествие к дому продолжается».

Глава 2

Балтийское море. 24.03.2065

После боя вблизи Мальмё на месте сражения мы задерживаться не стали, и «Ветрогон» продолжил движение. Проходя через место гибели пиратской лодочной эскадры, в дополнение к уже имеющимся трём пленникам бойцы на ходу выловили из воды ещё четырёх, и фрегат помчался на юго-восток.

К полудню наш корабль вышел из пролива между Данией и Швецией, и я приказал снова лечь в дрейф. Матросам предстояло навести порядок на палубе и осмотреть лёгкие повреждения, которые остались от столкновения со скандинавскими лодками. Пока шла эта работа, командиры отряда занялись допросом пленных. Шестеро – самые обычные рядовые бойцы, которые не понимают нас, а мы не понимаем их. А вот седьмой, тот самый здоровяк, которого я в рукопашной схватке уработал, был полусотником из личной дружины местного князя. Звали его Эрик Тролль. Он и в самом деле знал русский язык, имени своего не скрывал и, как только оклемался, сразу представился караульному бойцу полным именем и сказал, что готов к сотрудничеству.

Скандинава привели в офицерскую кают-компанию, и Эрик, уже отмытый от крови и перевязанный бинтами, смотрел на окружающую его чистоту и порядок как на нечто чудесное и волшебное. Он постоянно оглядывался, принюхивался к вкусным запахам, которые доносились с камбуза, посматривал на офицеров, полукругом сидящих у длинного обеденного стола, и в этот момент напоминал самого настоящего дикаря из какого-нибудь далёкого Чуркестана.

«Вот тебе и „просвещённая Европа”, – разглядывая скандинава, подумал я, – африканские берберы на танках катаются, а наследники викингов впали в средневековье. Строят простейшие драккары, куют мечи с топорами и пытаются взять на абордаж переделанный на современный лад фрегат УРО. Впрочем, возможно, всё не настолько плохо, как мне кажется. Для начала следует узнать, что творится на берегах, омываемых водами Балтийского моря, а только тогда уже судить и рядить людей со своей колокольни».

– Поговорим? – спросил я у викинга.

Шмыгнув носом и не спрашивая разрешения, скандинав присел напротив меня и ответил:

– Давай. Вот только… Мне бы выпить чего-нибудь, а то в горле пересохло.

– Вестовой! – Я повернулся к камбузу.

– Да, командир? – В дверях появился вестовой – смуглый паренёк лет двадцати, бывший личный повар адмирала Папастратоса, киприот Джордано, для всех нас просто Жора, который после того, как фрегат стал нашим, остался на своём посту и продолжал обслуживать корабельных офицеров.

– Жора, принеси графин воды.

– Да какая вода? – усмехнулся скандинав. – Мне бы чего покрепче для внутреннего обогрева и чтобы разговор хорошо пошёл.

Вестовой вопросительно посмотрел на меня, и я согласно кивнул:

– Бутылку водки из кубанских запасов, закуску и одну стопку.

Заказ появился перед пленником в считаные секунды, как если бы Жора знал, что может понадобиться, и приготовил всё заранее. Эрик уважительно посмотрел на гранёную бутылку ёмкостью в 0,7 литра, открутил жестяную пробочку и, не пользуясь рюмкой, сразу приложился к горлышку. Одним махом этот бородатый здоровяк выпил треть бутылки, поставил её на стол, одобрительно крякнул и вслух прочитал надпись на этикетке:

– «Георгиевская», производитель Туапсинский завод винно-водочных изделий семьи Ильских.

– Ты ещё и читать умеешь? – удивился я.

– А то! И читать, и писать на трёх языках умею. – Эрик расплылся в широкой улыбке, обнажив крупные жёлтые зубы. – Думаешь, раз нет у нас техники и мало огнестрельного оружия, так с варваром общаешься?

– Именно так и думаю. – Своего мнения я скрывать не стал. – Где русский язык выучил?

– Мой ярл, Ульф из Кристианстада, по поручению шведского короля Никласа три года возглавлял посольство в Сестрорецкой Рабочей Республике, а потом пять лет по Прибалтике путешествовал. Куда мой ярл, туда и я с ним. У меня с детства к языкам талант, на лету любое наречие разбираю, вот и был вместо переводчика.

– Зачем мы тебя в живых оставили, понимаешь?

– Конечно. Вам сведения нужны о том, что здесь после «чернушки» творилось. – Он посмотрел на каждого из присутствующих, весело подмигнул Лиде и продолжил: – Жить хочется, поэтому ничего скрывать не стану и расскажу всё как есть, без утайки. Но хотелось бы знать, с кем я говорю и зачем вы в наши края пожаловали.

– Мы с Чёрного моря, Кубанская Конфедерация, отдельный отряд дальней разведки. Я – командир отряда капитан госбезопасности Александр Мечников.

Эрик обдумал информацию, ещё раз приложился к бутылке, снова не закусил, резко выдохнул и сказал:

– Задавай свои вопросы, капитан. Что знаю, постараюсь рассказать. С чего начать?

– С вашего короля, его сил, средств и технического потенциала. Затем про соседей ваших расскажи, про Балтийское побережье и про то, что сейчас на территории России творится.

– Это весь день можно говорить.

– А мы пока никуда не торопимся и время свободное имеем.

Викинг покосился на бутылку:

– А ещё выпить дашь?

– Любишь крепкие напитки?

– Под градусом жизнь веселей и родину продавать легче.

– Мне выпивки не жаль. – Я пожал плечами. – Посмотрим, как разговор пойдёт и в каком состоянии ты будешь. Так что, если будет за что налить, проставлюсь по полной программе и жизнь оставлю.

В этот момент мне показалось странным то обстоятельство, что скандинав слишком легко идёт на контакт. Не так он прост, как хочет казаться, и, скорее всего, в посольстве на русскую землю этот воин выполнял функции не только переводчика, но и шпиона. Однако выбирать особо было не из кого. Кто попался в плен, с того и будем получать сведения.

Тем временем, тяжко вздохнув, Эрик Тролль начал рассказ и болтал без остановки четыре часа без малого. За это время он в одно рыло выпил полтора литра водки, причём пьяным не выглядел и был готов делиться информацией дальше. Но всё самое основное о положении дел на Балтике мы уяснили, а частности могли подождать до более удобного случая.

Я приказал отвести пленника обратно в карцер, закурил под большую кружку свежезаваренного чая с родных плантаций и начал раскидывать новые данные на составляющие.

Итак, что же мы имеем?

Первым делом – Скандинавия. Насколько я понял Эрика, сразу же после чумы здесь появилось государство, главной направляющей силой и стержнем которого стало языческое общество «Асатру». Сторонники древних языческих традиций смогли сформировать первое правительство, достаточно быстро объединить всю Скандинавию, перебить большую часть инородцев и объединить разрозненные группы людей. После этого на фоне всеобщего развала и хаоса в мире будущее местных жителей, имеющих над собой крепкую и амбициозную власть, было обеспечено. Однако судьба не улыбнулась потомкам викингов. На пятый год после «чернушки», как здесь называли чуму, началась гражданская война. И как итог – неокрепшее федеративное объединение скандинавских народов развалилось на части. Так что сейчас в этих местах четыре крупных королевства на уровне позднего Средневековья и около полутора десятков отстаивающих свою самостийность и незалежность мелких феодальных владений. Сам Эрик служил ярлу Ульфу из Кристианстада, а тот, в свою очередь, как верный вассал номинально подчинялся шведскому королю Никласу. Из всех теперешних скандинавских государств Шведское королевство – самое мощное, а потому можно рассматривать только его, а все остальные – постольку-поскольку.

Итак, королевство Швеция. Система правления – монархия. Население – точные цифры неизвестны, но, по самым скромным и приблизительным прикидкам, никак не меньше двухсот пятидесяти тысяч человек. Столица – Стокгольм. Территория – три четверти Швеции до чумы. Административное деление – чёрт его знает. В провинциях правят военные вожди, по-местному самоназванию – ярлы. Они частенько воюют между собой, отбирают друг у друга деревеньки и кроят территории, как пожелают, так что можно сказать, что, раз есть сорок три ярла, значит, имеется такое же количество регионов и большой королевский феод. Промышленность – кустарное производство и маленький заводик по обработке металла в столице. Всё остальное похерено, разграблено и уничтожено во время гражданской войны. Нефти нет, уцелевшие корабли и техника ржавеют, а в столице строится первый пароход, и король Никлас мечтает о технической революции. Пока же его мечты неосуществимы, ярлы живут своим умом, ходят в военные походы за море, дерутся с соседями и примучивают своих аграриев.

Повторюсь: в Скандинавии это самое мощное государство, а что творится в более захудалых Дании, Норвегии и Великом Княжестве Альта, расположенном на севере, можно только предполагать.

Теперь что касаемо нас и обстоятельств пиратского нападения шведских воинов на «Ветрогон». Оказывается, о проходе через Зунд боевого корабля без опознавательных знаков в Мальмё сообщили сигнальными дымами и огнями ещё за сутки до нашего подхода. Местные ярлы, а их в городе было трое, собрали своих охламонов в древних доспехах и с несколькими винтовками и решили, что, раз мы не бесчинствуем и не стреляем из пушек во всё, что движется, значит, мы слабаки. Раз так, то фрегат сразу записали в потенциальные жертвы и решили его захватить. Тем более что имелась некая история с Людьми Моря, которые некогда причинили местным жителям много бед, и местные князьки решили, что возвращаются старые враги.

Туман опустился на море как нельзя кстати. Места для воинов из Мальмё здесь знакомые, где мы легли в дрейф, они засекли и с ходу попробовали захватить знатный трофей. Однако викинги обломались. В результате боя и манёвров фрегата они потеряли больше двухсот своих воинов и около двадцати лодок, так что теперь, когда мы показали зубы, с ними всегда можно пообщаться на равных. Жаль, времени на общение с ярлами и их королём нет, а то можно было бы примерно и показательно наказать местных властителей за разбой и самим трофеями разжиться.

Откинувшись на спинку стула, я посмотрел в бортовой иллюминатор, сделал пару глотков бодрящего напитка и переключился на другие объединения людей в пределах Балтики.

Германия. По словам Эрика, по территории этого государства с древней историей кочуют дикие племена. Хм! Если уж он, человек средневековья, считает тамошних людей дикарями, скорее всего, так оно и есть. Хотя полностью на его слова полагаться тоже нельзя, ведь кто-то же обстрелял наш фрегат в районе Вильгельмсхафена. Значит, цивилизация и там имеется, а скандинавы пока путешествуют только в пределах Балтийского моря, осторожничают, в океан не выходят и о том, что творится на побережье Западной Германии, могут попросту не знать. Надо будет этот вопрос уточнить, расспросить пленника более подробно.

Финляндия. Какие-то поселения имеются в глубине материка, а тех людей, кто жил на побережье, давно в рабство угнали.

Польша. Большое по нынешним временам количество сельских поселений, но, опять же, в прибрежной зоне – никого.

Латвия, Эстония, Литва и Калининград. Эпоха Хаоса там длится до сих пор. Потомки местных жителей, русских и прибалтов, имеют какую-то промышленность и пару пароходов, и могли бы развиваться. Но они заняты только тем, что режутся против отрядов польской конницы, которые каждый год приходят откуда-то с юго-запада.

Такие вот дела, и я перехожу к основному пласту полученных от Эрика сведений.

Ленинградская область. Три государственных образования, которые помогают друг другу и имеют договор о взаимопомощи и экономическом сотрудничестве. Примерная численность населения во всех анклавах – более трёхсот пятидесяти тысяч человек.

Самое мощное государство из трёх – это протянувшаяся от Выборга до Парголова Сестрорецкая Рабочая Республика. Имеются переведённая на уголь промышленность в виде нескольких заводов, рыболовецкие артели и несколько пароходов, а по железной дороге катаются паровозы. На взгляд Эрика, который прожил в республике долгое время, это рай земной. Посмотрим.

Второй русский анклав, находящийся под контролем поисковиков и всякого прочего вольного люда, – полузатопленный город Питер. Долгое время, пока бушевала чума, и после неё, когда народ боролся за жизнь, следить за городом было некому, а когда кинулись, исправить ситуацию и отвести воду от города было уже некому. Мастеров практически не осталось, техники нет, топлива нет, ну и, разумеется, огромных человеческих ресурсов, как при Петре Первом, тоже нет. Жители покинули заболоченную и местами притопленную Северную Пальмиру и ушли в окрестные леса. Но всё же там было многое из того, что могло понадобиться людям в будущем, и группы отчаянных добытчиков, готовых вести поиск чего-нибудь стоящего и ценных механизмов, устремились в этот приморский мегаполис. Шли годы, поисковики объединялись, свыкались со своим житьём и на данный момент стали самым настоящим племенем, которое живёт по своим суровым законам, никому не кланяется и имеет собственную выборную власть. Насколько слышал Эрик, рабочие из Сестрорецкой Республики посылали в город своих бойцов, которые хотели взять под контроль вольный люд, но у них ничего не вышло, и с тех пор посторонние в Питер не лезут, себе дороже.

Третий анклав уцелевших и сохранивших хоть какую-то организацию людей раскинулся неровным треугольником от Гатчины до Ораниенбаума и реки Луга. Эта община была самой малочисленной, но в то же время наиболее боеспособной и обеспеченной, поскольку основали её моряки Балтийского флота и армейцы, которые во время всеобщего хаоса смогли взять под контроль большинство военных складов в Ленинградской области и на побережье. Жили они тихо, никого не напрягали и, по непонятной для меня причине, власти не искали, а контролировали сельское хозяйство в районах и торговали боеприпасами да амуницией со своих складов. В общем, что-то вроде торгово-феодального графства или княжества, где есть элита и работное сословие. Называлось это государственное образование просто и незатейливо: Гатчинский военный округ.

Такое вот положение дел на Балтике. Конечно, информация эта неточная, самая общая, и информатор всего лишь полусотник княжеской дружины, по крайней мере, он называет себя таковым, но и это уже немало.

Что дальше? Конечно, мы продолжаем своё путешествие к российским берегам, поскольку топлива в танках фрегата остаётся не так уж много, чуть больше половины от того объёма, что был взят на базе «Гибралтар». Именно поэтому мы не можем отвлекаться на разборки со шведами и, чего уж скрывать, грабёж окрестных территорий, если таковым заниматься всерьёз, откладывается на неопределённое время.

Допив чай, я встал и направился наверх. Два пролёта по внутреннему трапу, вхожу на ходовой мостик – и неизменный голос вахтенного матроса:

– Командир на мостике!

Прокладывающий по карте новый курс Скоков приподнял голову, вопросительно посмотрел на меня:

– Что решил?

– Средним ходом идём к Питеру.

– Понял. Сейчас прокладку закончу, и начнём движение.

Он вернулся к своей работе, а я спросил:

– Что боцманская команда доложила?

– Всё в порядке, – не поднимая головы, ответил капитан «Ветрогона». – На внешних бортах пара вмятин, но ничего серьёзного, винты чистые, вертолётная площадка обстрел из АКС выдержала.

– Хорошо.

Вскоре прокладка нового курса была окончена, рулевой занял своё место, посыпались команды Скокова, движки фрегата снова заработали, и мы продолжили свой путь. Моё присутствие на мостике не требовалось. Не следует лишний раз напрягать вахтенных матросов и отвлекать капитана от руководства судном, и я направился в обход по кораблю.

Всюду порядок. Матросы занимаются своим повседневным трудом. Десант чистит после боя оружие и перебирает трофеи. Кто-то сидит в курилке, а кто-то в одном из помещений, отведённых под спортзал, тягает штангу. В общем, всё как обычно, очередная схватка позади, нервы никого не подвели, пьянства не замечено.

Я вспомнил про алкоголь, и ноги сами принесли меня к карцеру, в котором томился Эрик Тролль. Переделанное из кладовки для лакокрасочного материала в одиночную камеру для особо важных пленников небольшое глухое помещение на основной палубе три с половиной на три метра, раковина, топчан и табуретка. Сидящий на стуле рядом с дверью молодой боец из одесситов вскакивает, и я киваю на навесной замок:

– Открывай.

Дверь распахивается, и, чуть пригнувшись, я вхожу внутрь. Пленный викинг, закинув ладони за голову, лежит на топчане, смотрит на меня и спрашивает:

– Что, капитан, ещё что-то хочешь узнать?

– Да так, – присаживаясь на табуретку у входа, ответил я, – захотелось ещё с новым человеком пообщаться.

– Интересно с варваром поговорить, покуражиться и почувствовать себя цивилизованным человеком? – Эрик сел и пристально посмотрел на меня.

– Не в этом дело. Есть и более отсталые граждане, чем вы, которые человечинку едят и кровосмешением не брезгуют. Вот это да, там я цивилизатор. А у вас все шансы имеются, чтобы быстро с колен подняться и возродить хоть что-то из того, что до Чёрного Трёхлетия было.

– Странный ты. – Викинг усмехнулся. – В Сестрорецке меня частенько нашей технической отсталостью и откатом к дикости попрекали, а ты всё это только как факт воспринимаешь. Неужели неинтересно, как мы всего былого величия лишились?

– Это я и так знаю. Ты сказал, что началась гражданская война, и этого достаточно. Наверняка на начальном этапе воевали все и против всех. Затем войска выдохлись, а лидеры стали собирать новые силы и уничтожать все вражеские предприятия и лучших мастеров. Пять-шесть лет такой кровавой мясорубки – и не остаётся практически ничего, а что ещё имеется, то обслуживать некому. Правильно?

– Ну, примерно так всё и было. Только ты это как понял?

Усмехнувшись, я ответил:

– Так дела почти на всей планете обстоят, и государств, которые смогли сохранить в порядке техническое наследие прошлого, совсем немного.

– Ясно. Что ты ещё хочешь узнать, капитан Мечников?

– Скажи, ты ведь в Сестрорецкой Республике не только посольские обязанности выполнял?

– С чего ты так решил?

– Больно ты грамотный и шустрый, а такие люди всегда интересуют разведку своего государства, и если они не дураки, то работают на неё.

– Так мы же варвары? – Эрик хитро прищурился.

– Это не отменяет наличия разведки.