Зажечь звезду Ролдугина Софья

Некоторое время мы с детективом сверлили друг друга взглядами исподлобья. Мужчина несколько раз порывался что-то сказать, но в последний момент закрывал рот и начинал катать в пальцах сигарету. Отставив чашку на сервант, я вновь подтянула колени к подбородку и мрачно спросила:

– Чего?

Полицейский вздрогнул. Потом решительно засунул несчастную сигарету в карман куртки.

– Мисс Верманова… Я должен извиниться.

Очень хотелось сказать «Неужели?», но я понимала, что Рэд на самом деле не виноват. Просто накопилось… Поэтому пришлось ограничиться осторожным кивком:

– Извиняйтесь.

– Понимаете, мисс… Я очень близко к сердцу принимаю свою работу. И когда мне говорят: уйди, парень, это не твоё дело – я не могу. Просто не могу. – Он низко опустил голову, напоминая в этот момент не птицу, а побитого жизнью сторожевого пса. – Я прошу у вас прощения, мисс Верманова, за то, что был груб. Но, поймите, я не могу…

– Найта, – мягко поправила его я. Коп удивленно выпрямился.

– Что?

– Зовите меня Найта. Я так привыкла, – тихо повторила я. Мне тоже было за что извиниться. Вот только вслух я этого никогда не скажу.

– Хорошо, Найта, – согласился он. Глаза его вновь приобрели тот пугающий птичий блеск. – Что касается моих вопросов…

Я болезненно поморщилась. Полицейский осёкся.

– Господин Рэд…

– Крис. Просто Крис.

– Пусть будет Крис, – сдалась я. Интересно, это жест доверия или ответная вежливость? – Я была бы рада ответить на ваши вопросы, но не могу. По крайней мере, так, как вы хотите.

– Но почему?!

– Главная причина уже прозвучала – вы просто не поймёте. Не сможете. И не спорьте, пожалуйста, – примиряюще улыбнулась я. – Считайте, что разница, м-м… В языке. Что мне просто не хватает словарного запаса.

На этот раз полицейский возражать сразу не стал – задумался.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Тогда отвечайте, как можете. Что это были за люди?

Люди? Что ж, можно и так сказать. В конце концов, человеческая кровь в них тоже присутствует.

– Радикально настроенная группировка расистского толка, – поразмыслив, выдала я. Почти правда. Ведарси действительно считают все народы, кроме собственного, не достойными существования. Неудивительно, что они спелись с инквизицией. «Мир без магии» и «Очищенный от скверны мир» звучит очень похоже. – Предпочитают жизнь на лоне природы благам цивилизации. Не имеют ни малейшего представления об этике. Убийство для них – не проблема. Они уважают силу и мстят всегда симметрично.

Вспомнился рассказ Томаса об охоте. Те волчата в логове… были ли они простыми зверёнышами? И автобус с детьми, рухнувший с моста… Случайность?

А дриэйра назвала их «убийцами детей».

– Значит, экстремисты – любители природы, – подытожил Кристиан. – И чем же вы им не угодили, Найта?

Я пожала плечами:

– Думаю, они просто приняли меня за кого-то другого. – «Ага, за могущественную равейну, которая приехала, чтобы отобрать у них власть». – А теперь я свидетельница. Нежелательная.

– Вот оно как, – задумался полицейский. – А раньше вы встречались с этими… индивидуумами?

– Нет, – абсолютно честно сказала я. Раньше я ведарси видела только на картинках. И, если честно, обошлась бы картинками и впредь. – Ещё вопросы?

– Откуда вы столько знаете о них, если раньше не видели?

– Много читаю. Ещё?

Рэд замялся. Готова поклясться, что больше всего его интересовал феномен необычайной скорости передвижения «преступников» и тот факт, что далеко не самая незаметная девушка испарилась у него на глазах. Но люди зрелые никогда не задают такие вопросы. В детстве и юности – да. Если душа не закостенела в обыденности, то она тянется к чуду, неважно, к доброму или злому. А взрослые люди слишком часто боятся выглядеть дураками и потому легко выкидывают из головы всё необъяснимое. На Кристиана Рэда, конечно, накладывала отпечаток профессия, заставляя интересоваться необычным и запоминать детали.

Но так или иначе он человек. Нормальный, взрослый человек.

– Нет. Спасибо, Найта. – Он поднялся. – И ещё раз прошу прощения за доставленные неудобства. Сегодня я доложу обо всём шерифу, и он решит, приставлять ли к вам охрану.

– Никакой охраны! – Я взвилась со стула, чудом не налетев локтем на злосчастный сервант. – И никакого сопровождения! Если я хоть одного человека рядом с собой замечу, я… я… в суд на вас подам! – выдала я убийственный аргумент.

– Значит, встретимся в суде, мисс, – ухмыльнулся полицейский, поднимаясь с дивана. Мистер Грэймен двинулся следом, чтобы проводить гостя к выходу. Уже в дверях Рэд обернулся: – Что ж, удачи, Найта. И… примите мои комплименты. Вы просто потрясающе сегодня выглядите.

Ошеломлённо хлопая глазами, я рухнула обратно на стул. Нет, и что это было сейчас? Галлюцинация? Не иначе. И что они подмешивают в эту ромашку…

– Мир сходит с ума, – констатировала я вслух. – Интересно, давно это началось?

Мистер Грэймен покровительственно улыбнулся:

– С самого сотворения, Найта. Но не берите в голову. У вас был трудный день.

«О, да. Вы даже не представляете, насколько», – мрачно подумала я. А в мысли закралось ужасное подозрение, что это не предел.

– Ты чего такая хмурая? – противным голосом протянул Кайл. Разговор происходил в столовой во время обеденного перерыва. Я грустно гипнотизировала взглядом кусок пиццы, словно хотела растворить его в воздухе. Ками одну за другой делал попытки меня развеселить, но пока безуспешно. – Сладкого за завтраком не досталось?

Я невольно вспомнила, как накануне Габриэла пичкала меня шоколадом, полагая, что это лучший способ избавиться от стресса, и хихикнула:

– Ой, наоборот.

Ками помрачнел:

– Что, эта птичка и с тобой тоже почирикала?

– Какая птичка? – не поняла я. Иногда за ассоциациями Ками было трудновато уследить.

– Да Рэд же, – постучал мне по лбу парень. – Совсем плохая стала, да? – сочувственно поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. – Ничего, годам к пятидесяти пройдёт… всё и окончательно.

– Годам к пятидесяти я только совершеннолетия достигну, – машинально возразила я и вскинулась: – Стоп, ты сказал «тоже»? Это же не значит, что…

Ками фыркнул:

– Потрясающая победа интеллекта. Да, он и к моим предкам завалился. Сначала пытался мне на психику давить, а я ему – на жалость… Очень интересовался этими твоими ведарси. И нашим бегством с места преступления – тоже.

Сонливость и мрачная погружённость в себя слетели с меня, как по щелчку.

– Серьёзно? И… что ты ему сказал?

– Ничего, говорю же, на жалость давил, – поморщился он. – Отпирался, мол, ничего не знаю, мистер, случайно рядом оказался, и погулять вы нас сами отпустили. Интересно было поболтать… Но под конец он чего-то занервничал и попросил не устраивать истерик. Меня, прикинь? Как будто я девчонка какая-то.

По его лицу было не понять, то ли он иронизирует, то ли реально возмущается.

– Думаю, он был под впечатлением от посещения Грэйменов, – предположила я.

– А что там случилось? – полюбопытствовал Ками, утягивая оливку с моей пиццы. Со своей порцией он уже благополучно расправился. Неправильный ведарси из него получается… Мясо он, видите ли, жареное не ест, а сомнительного происхождения пиццу с соевой колбасой – запросто.

– Допрос и истерика, – честно призналась я. Шустрые пальцы ухватили ещё одну оливку. Я машинально проследила взглядом её путь от тарелки до испачканных кетчупом губ и внезапно поняла, что ужасно проголодалась. Ками подмигнул мне и облизнулся. – Салфетку лучше бы взял. Или тебе лавры Жадного покоя не дают?

– Не дают, – покаянно повесил голову парень. – Ночами не сплю, завидую и завидую… Говоришь, устроила Рэду сцену? Так ему и надо.

– Ничего не устраивала, – возмутилась я. – Просто стресс накопился, и я немного… м-м… поплакала.

– Поплакала? – прыснул Ками. – Ой, представляю! Беззащитная дева в слезах и жестокий, жестокий полицейский! «О, господин Рэд, как вы можете!» – Он трагически откинулся на спинку, приложив пальцы ко лбу. Разноцветные вихры художественно разметались по плечам. – «Мне так плохо, так плохо!» – передразнил он мои интонации тоненьким голосом.

– Кайл, прекрати, – попросила я, с трудом сдерживая смех. На нас уже начали оглядываться. – Всё не так было!

– А как? – мгновенно среагировал Ками и сел нормально. – Так, что ли?

Он медленно приподнял ресницы, глядя чуть исподлобья. Вырез футболки соскользнул в сторону, открывая трогательно хрупкие косточки ключицы. Ярко-красная прядь наискосок пересекала лицо до края разомкнутых губ. В глазах появилась мечтательная поволока. По щеке трагически скользнула вниз слезинка…

– Кри-ис, – томно простонал Ками. – Ваше недоверие ранит меня в самое сердце…

Честно признаюсь, пару секунд я просто хлопала ресницами, пытаясь прийти в себя. Вилка с куском пиццы как застряла в воздухе.

– Ну ты даёшь, – вырвалось у меня наконец нервное хихиканье. – Тебе в театре надо играть. Такой талант пропадает!

– А что, похоже вышло? – мгновенно встрепенулся он, стряхивая с себя томность и тоску. Я вздохнула с облегчением и возразила – надеюсь, невозмутимо:

– Нет, конечно. Не имею привычки так себя вести. Но получилось… впечатляюще. Долго тренировался?

– Да, ночами не спал… – живо откликнулся Ками. – Чёрт, я же ночами Жадному завидую… Э, ну, наверно, как-то совместил, я же гений! Так наш детектив ушёл ни с чем? – подвёл он итоги.

– Пока ни с чем, – подчеркнула я. – Боюсь, так просто он не отступится. Охрану мне обещал дать, представляешь?

– Ну, логично, – пожал плечами Ками. – Я бы на его месте тоже так поступил. Он же не в курсе, кто такие ведарси и как с ними бороться… Значит, будешь ходить с компанией.

В голове что-то щёлкнуло.

– Кстати, о компании. – Я отставила тарелку, оглядывая быстро пустеющую столовую. – Ханна сегодня так и не пришла. Решила не обедать?

– Вряд ли, – нахмурился Ками. – Я после второго урока заходил за ней в класс. Сказали, сегодня вообще не приходила.

– И ты молчал? – Я вскочила на ноги. Перед глазами уже стояли разные ужасы. Если ведарси преследуют всех равейн…

– А ты не спрашивала, – огрызнулся Ками. – Если так за неё беспокоишься, то могла бы и сама поинтересоваться. А то советы давать – так ты первая, а реально помочь…

– Ками, ты чего? – ошарашенно уставилась я на парня. – Действительно считаешь, что я просто работаю на публику?

Он на секунду замер, а потом поднялся и закинул на плечо сумку.

– Прости. – Его взгляд блуждал по сторонам. – Не знаю, что на меня нашло. Кетчуп, что ли, в голову ударил… Что-то он был подозрительно острый… Я… – Он замялся. – Я хотел тебя попросить, Найта. Может, не будем вмешивать во всё это Ханну? Я имею в виду, магию и парней, обрастающих шерстью. Она… ну, такая обычная девчонка, миленькая, без всяких штучек-дрючек…

Последняя фраза прозвучала совсем неразборчиво. Я даже подумала, что могу ошибаться.

– Ками, прости, но я ничего не могу обещать, – тихо ответила я. Ханна – равейна, и всё зависит только от её выбора. – Знаешь, тебя я тоже не хотела вмешивать.

– Я понимаю. Просто… просто… я волнуюсь за неё, – добавил он, краснея. – Ладно, проехали. Мне ещё на биологию идти, а тебе к Нэггинг. Встретимся после уроков, когда на кружок соберёмся. Может, и Ханна там будет.

– Может быть… До встречи.

Оставшееся время до конца занятий прошло как в тумане. Я сидела, погружённая в себя, отвечала невпопад и много извинялась. Даже Нэггинг сменила гнев на милость и велела сходить к медсестре.

А мне не давали покоя мысли о том, правильно ли я поступаю.

Уже по крайней мере три человека оказались втянуты в мою войну с ведарси. Ками, Ханна и Кристиан. И для каждого из них такое противостояние было гораздо опаснее, чем для меня. У этих ребят нет могущественной матери-равейны, особенной силы, клана шакаи-ар в друзьях или целителя, способного вытащить буквально с того света. Ками скорее всего полукровка, а таких лосты убивают сразу, как только появляется малейшее подозрение, что «недостойные» могут использовать паранормальные способности. Ханна после встречи со мной так и светится магией, но защитить сама себя не сможет. Кристиан… Кристиан – человек, и этим всё сказано. Для ведарси он просто мусор. Сметут с пути – и не поморщатся. Даже если всё закончится хорошо, то рано или поздно я уеду, и тогда… тогда мои друзья окажутся беззащитными.

Ох, Айне, надеюсь, ты знала, что делала…

– Эй, Найта, – неуверенно окликнули меня.

Я подняла голову, встречаясь с Ричардом взглядом.

– Чего тебе?

– Э-э-э… урок уже закончился, – неуверенно произнёс он, переминаясь с ноги на ногу. Неизменная блонд-компания группой поддержки маячила на заднем плане.

– Вижу, не слепая, – излишне раздражённо отозвалась я, складывая учебники в сумку.

Ричард ещё раз вздохнул и констатировал:

– Странная ты сегодня. Это из-за вчерашнего тебе… не по себе?

– А ты бы был в полном порядке? – ответила я вопросом на вопрос. В сущности, Ричи прав. Только под «вчерашним» мы понимаем совершенно разное. – Слушай, езжай сегодня без меня. Я на кружок пойду, а домой сама как-нибудь доберусь… Идёт?

– А как же нападения?

– Разберусь, – махнула рукой я. Только Ричарда втянуть не хватало. – До вечера!

– До вечера. – Он отступил, обескураженный.

Нужную аудиторию я нашла с трудом. Деревянную дверь на полуподвальном этаже в дальнем корпусе сначала и вовсе приняла за вход в кладовку. Долго стояла, не решаясь войти, пока не услышала позади неуверенное:

– Привет… ты пришла всё-таки, да?

Я обернулась так резко, что коса хлестанула по двери, а под рёбрами закололо.

– Ханна! А почему ты думала, что я не… Что с тобой?

Семтемор выглядела так, словно не спала пару дней подряд. Собранные в низкий хвост волосы были перепутаны, кожа посерела, под заплаканными глазами нарисовались тёмные круги. И взгляд мне очень не понравился. Он был… затравленный какой-то.

– Хани? – Я осторожно протянула руку, убирая с усталого лица нависшую прядь. Девочка никак не отреагировала. – Хани, что случилось?

– Ничего, – прошептала она, почти не размыкая губ. – Ничего.

– Хани, – мягко повторила я, заставляя её поднять подбородок и заглянуть мне в глаза. – Когда всё в порядке, такое лицо не делают. Расскажи. Ты ведь мне доверяешь?

Я легонько тронула нить. Доверяешь?

Девочка вздрогнула. На секунду в глазах её мелькнуло странное выражение, точно она хотела зажмуриться, спрятаться, но передумала. Качнулась вперёд, утыкаясь мне в плечо, и расплакалась, скороговоркой вываливая всё, что накопилось в душе. Слушая и машинально проводя рукой по тёмным волосам, я думала, что в последнее время вокруг слишком много слёз.

…Началось с мелочи, ещё в пятницу. Эшли с компанией опять прицепилась к Ханне после урока. На этот раз перепалка переросла в драку. Нет, ничего серьёзного падальщики не решились сделать – так, дёрнули пару раз за одежду и волосы, но потом Эшли пришла в голову «чудная» идея – вытряхнуть конспекты жертвы на мокрый газон. Вместе с тетрадями на траву полетела старая фотография, где Хани стояла рядом с матерью и сестрой. На свою беду, девочка вскрикнула, привлекая к снимку внимание мучителей. И фото пошло по рукам под ехидные комментарии Эшли и её подпевал. В какой-то момент девочка не выдержала и крикнула что-то вроде: «Пропади оно пропадом!».

– Дай-ка догадаюсь, – осторожно предложила я, прерывая рассказ. К этому времени мы уже перебрались из коридора в соседнюю пустующую аудиторию. – После твоих слов фотография исчезла?

– Не сам снимок, – тихо поправила меня Ханна, – только наше изображение с него. Всё осталось таким же – и крыльцо дома, и цветущие акации, и даже тени. А мы… пропали.

– И что сделала Эшли?

А вот это уже проблема. Спонтанные проявления магии – самая большая головная боль. Их нельзя предугадать.

– А что она может сделать? – неожиданно зло отозвалась Хани. – Завизжала и смылась.

– И потом что? – Я успокаивающе прикрыла её ладонь своей. В аудитории стояла такая тишина, что можно было различить голоса за стеной, где уже начинался урок.

– А потом… начались странности, – чуть слышно продолжила Ханна. – Я пришла домой и сразу легла. Мне приснилось, будто я попала в жуткое место, коридор между зеркалами. Стою между двух бесконечностей, и куда бы ни пошла, везде одно и то же. Пустые рамы и чёрные провалы… И сколько ни иду, они не кончаются… Я просыпаюсь, потом закрываю глаза – и снова проваливаюсь туда же… Утром выяснилось, что отец снова… не в форме…

«Попросту говоря, запил», – мысленно поправила я. Да, не повезло девочке. Одной с этим справляться…

– … попыталась с ним поговорить, но он слушать ничего не хочет. А потом… потом он ударил меня по лицу. И я испугалась и закричала, что если бы мама это увидела, то…

…Тень отделяется от стены, наливаясь красками и объёмом. Серебристо-серые глаза, точно такие же, как на лице его дочери, смотрят гневно. «Как ты посмел, Уильям… Как ты посмел поднять руку на нашу Хани!» Взмах тонкой руки – и стакан как живой прыгает на пол, разлетается блестящими осколками и алкогольными брызгами. Уилл начинает стремительно трезветь, глядя, как из пореза на руке его драгоценной, так рано ушедшей Кимберли, его Ким, капает на пол золотая кровь. «Как ты мог так измениться, Уилл?» – В серебряных глазах гнев растворяется в боли, как яд в бокале с вином. «Мама!» – кричит Ханна, и он понимает, что это не сон… Миг – и всё исчезает, только золотятся на полу цепочкой густые капли…

– Я не понимаю, что происходит, – прошептала Ханна, опустив голову. – Наверное, я схожу с ума. Но он тоже её видел… Ты думаешь, что я ненормальная? Что я придумала всё это?

Я глубоко вздохнула. Как мне хотелось просто обнять эту несчастную девочку, запутавшуюся в собственной силе! Сейчас, когда Хани была так близко, становилось ясно, что она в шаге от инициации. И рядом не оказалось никого, кто мог бы ей помочь, объяснить… Впрочем, почему нет? Я ведь здесь. И когда-то всё уже было: и заплаканные глаза, и неверие, и чудо на расстоянии вытянутой руки…

Смазанным хороводом воспоминания закружили сознание.

…Меня опять перевели в новую школу. На этот раз дела обстояли совсем скверно – переходить пришлось в середине года, а Этна задержалась на старом месте. Обещала на следующей неделе перевестись, но кто знает… Вдобавок здесь, в отличие от прошлого моего класса, давно ввели обязательную к ношению форму, и теперь я мучилась, постоянно одёргивая синюю юбку в мелкую складку и расправляя круглый воротник рубашки.

Никогда не умела носить костюмы.

Первый день – как всегда, тихий ужас. Куча новых имён и лиц, никак не желающих укладываться в голове, другие учебники, суета…

«Ох, Этна, приезжай скорее».

На середине очередного урока, когда вынужденная соседка по парте достала меня дурацкими вопросами, я подняла руку и попросилась выйти. С трудом заставив себя прикрыть дверь, а не хлопнуть ею, выскользнула в коридор, на ходу поправляя юбку. Сделала несколько размашистых шагов и только потом осмотрелась.

Похоже, я была не одинока в стремлении покинуть душное помещение.

У окна стояла девчонка, упираясь ладонями в стекло. Высокая, с гладкими волосами матово-жёлтого оттенка, как солнечные лучи. Вот кому расцветка формы подходила идеально. Но, похоже, как и меня, незнакомку душил круглый воротничок, а пиджак никак не желал застёгиваться на правильные пуговицы. Схожие неприятности роднят, поэтому я, недолго думая, встала рядом с ней, глядя через промороженные стёкла на сугробы за окном.

– Красиво, правда? – спросила я. – Люблю, когда морозы стоят.

Девочка промолчала, поджав губы, скрывая взгляд за пушистыми светлыми ресницами. Я сделала ещё одну попытку завязать разговор:

– Говорят, экзамены в этом году перенесут на неделю раньше. Ты как думаешь, правда так будет?

Она обернулась, яростно сверкнув глазами. Они оказались такими же солнечно-жёлтыми, как прозрачный янтарь.

– Ничего тебе не скажу!

Я несколько опешила:

– Э-э, спокойней, я и не настаиваю.

Девочка резко выдохнула, успокаиваясь, и опять отвернулась к окну. Узкие ладони прижались к заиндевелым стёклам.

– Ты не понимаешь. Прости. Но если я скажу что-нибудь, то так оно и будет.

– Мания величия не беспокоит? – ляпнула я, не подумав, и испуганно зажала рот рукой. Незнакомка дёрнулась и наградила меня тяжёлым взглядом.

Слишком тяжёлым для человека.

– То, что мы потом станем подругами, не дает тебе право называть меня чокнутой… – Она осеклась. Глаза смешно округлились. Давящее ощущение исчезло. – Прости. Я опять не сдержалась. – Её плечи поникли.

А я жадно ловила воздух ртом, разглядев, наконец, ауру незнакомки. Чистейшее золотое пламя и бесконечный зеркальный коридор. А на нитях дрожит, готовясь сорваться, насыщенный алый узор.

Равейна. Равейна и пророчица! Ой, мама…

– Нет, у тебя точно с головой не в порядке, – вздохнула я. – Нельзя же так копить в себе силу. Ещё удивляешься потом, что она наружу рвётся…

– Какую силу? – растерялась девочка.

– Так ты не знаешь? – поразилась я. Подумала и решительно ухватила её за руку. – Идём скорее.

– Куда это? – Она отдёрнула кисть, глядя на меня почти с испугом.

– К моей маме, эстиль Элен. – Я вновь поймала её ладонь. – Если кто и знает, что делать с твоими пророчествами, то это она… – Свободной рукой я рылась по карманам в поисках амулета-телепорта. – О, нашла.

При взгляде на невзрачный угловатый камешек девочка нахмурила брови, словно припоминая… и вдруг недоверчиво улыбнулась:

– Скажи, ведь тебя зовут Найта? И ты научишь меня колдовать?

Я крепко сжала амулет в ладони и улыбнулась в ответ:

– В точку. А тебя как зовут?

Жёлтые глаза озарились теплом. Мечтательный ответ совпал с мерцанием портала:

– Айне. Теперь меня зовут Айне…

Потом было многое – и исчезнувшее отражение в зеркале, и лопающиеся во время урока лампочки, и жгущие язык пророчества, которые так больно держать в себе… Но никогда, кроме того, самого первого, раза, Айне не жаловалась. Ведь магия – это дар.

– Ну что же ты плачешь, Хани, глупенькая… – Я осторожно промокнула бумажным платком горячие слёзы. – Случилось чудо, так кто сказал, что это плохо?

– Ты смеёшься надо мной, что ли? – Ханна резко отодвинулась, чуть не падая с парты. – Какое чудо? У меня глюки пошли уже от…

От чего – я не дослушала. Просто невесомо провела рукой над столом, лаская мёртвую древесину. Пробудить спящее – что может быть проще?

– Че-че-чего?

Семтемор уставилась на парту совершенно круглыми глазами. Презирая все законы природы, от покрытой лаком доски вверх тянулись хрупкие красноватые веточки, распространяя острый смолистый запах.

– Так и знала, что это окажется сосна… – грустно вздохнула я, накрывая побег ладонью. Тонкие иголки укололи пальцы. – А ведь так хотелось выпендриться и заставить сухое дерево расцвести…

– Это что такое? Это мне не мерещится? – Девочка собралась с силами и взяла себя в руки. – Это… на самом деле?

– Не мерещится, – улыбнулась я. Мне повезло с матерью-равейной. С детства меня окружало волшебство. Приграничный, аллийцы, Айч, Дэриэлл, Дальние Пределы… Тем не менее я хорошо представляла себе реакцию обычного человека – полжизни в Зелёном городе давали о себе знать.

– Это что… – Она начала повторяться. Слёзы высохли, и в серебряных глазах начал разгораться восторг. – Это волшебство?

– Да, – просто ответила я. – И не самое сложное и красочное. Можно было бы, конечно, устроить настоящий фейерверк, но, во-первых, я плохо разбираюсь в иллюзиях, а во-вторых, ты бы опять начала бы болтать что-то о галлюцинациях. А так – результат можно увидеть, потрогать… понюхать даже. – У меня невольно вырвался смешок, когда я увидела, как Ханна недоверчиво растирает в пальцах ароматную иголку.

– Ты волшебница?

– Равейна, – привычное исправление вырвалось само по себе. – Как и ты.

– Я?! – Она поражённо уставилась на свои руки, словно ожидала, что с минуты на минуту в них окажется волшебная палочка. – Ты не шутишь?

– Какие уж шутки, – вздохнула я. – Ничего необычного, к слову, здесь нет. Обычно почти каждая десятая способна пройти инициацию, но на этом безумном материке ты – первая на моей памяти, сумевшая стать полноценной равейной.

Она поёжилась. Голоса за стеной совсем стихли – наверное, преподаватель зашёл в класс. Ханна обхватила плечи руками.

– Как-то жутковато это звучит… Равейна?

– Да. Это «младшее, но любимое дитя Изначальных» по-аллийски.

– Дитя Изначальных? – поражённо протянула она, хлопая ресницами. – Так волшебство – это не сказка?

Наивность и восхищённое удивление, сквозившие в голосе, будили во мне какие-то материнские чувства и желание покровительственно улыбнуться.

– Не сказка, – подтвердила я. – Существуют и маги, и колдуны, и драконы, и единороги, и дриэйры, и аллийцы, и шакаи-ар, и ведарси, то есть оборотни… последние – к величайшему сожалению. – У меня вырвался вздох.

Лосты – это проблема, которую, похоже, придётся-таки решать. И чем скорее – тем лучше.

– Ой, расскажи! – Хани подсела поближе. – Про аллийцев. Кто это такие?

От движения парта опасно накренилась. Сосновый росток качнулся в сторону. Я машинально скользнула пальцами по ветке вниз, к основанию. Клейкий. Хорошо получилось. Жалко даже срывать, но что поделаешь…

– Потом, – нехотя покачала я головой. – Вечером. Сейчас урок уже начался, идём. Ками, наверное, беспокоится, куда мы пропали.

Хани поморщилась. О, да, хорошо понимаю её. После того как тебе показали чудо, возвращаться к скучным занятиям… Хотя… Мне бы было интересно слушать мифы, зная, что каждый из них может оказаться правдой.

– Ками – беспокоится? – недоверчиво фыркнула она. Мне показалось, что фраза прозвучала излишне наигранно. – Да он шут самый настоящий, только язвить и может. Удивляюсь, как ты вообще с ним сошлась.

– Ты правда так думаешь? – рассмеялась я. – Ладно тебе. Ками добрый. Знаешь, как он переживал, что ты не пришла на урок?

– Переживал? – Хани смутилась, заливаясь румянцем, почти незаметным на бронзоватой коже. – А ещё он про меня что-нибудь… спрашивал?

– Вот сама и узнаешь у него. – Я спрыгнула с парты и расправила юбку. Ещё раз посмотрела на клейкий сосновый побег и со вздохом обломила его у основания. На гладкой поверхности парты остался только круглый пенёк в окружении лакового крошева. Одно движение руки – и последний след пропал.

– Ой… жалко как, – огорчилась Хани. Я отметила, что когда она перестаёт быть мрачной, то превращается в очень любопытную и чувствительную девочку.

– Оставь себе на память, – улыбнулась я, вкладывая смолистую веточку в её ладонь. Смуглые пальцы сразу же сжались. Вот, первое сокровище… – Будет наш маленький секрет. Идём?

– Идём, – вздохнула она, мрачнея, перекинула сумку через плечо и вышла в коридор. Я последовала за ней и остановилась перед аудиторией.

– Вечером продолжим разговор, – шепнула я, толкая дверь.

Внутри царил полумрак. Высокие полуподвальные окошки, почти не дававшие света, были закрыты коричневыми жалюзи с растительным орнаментом. На стенах в ряд висели картины – абориген с перьями в волосах стоит у костра, подняв руку со сверкающим камнем; старик в робе сыплет из мешка яблочные зёрнышки; ребёнок ведёт волка за собой, положив ему руку на загривок; прекрасная пара – юноша и девушка, посреди бушующего моря в перламутровой раковине… Сюжеты из мифов – о богах, о героях, забытые сказки и сказки новорождённые… Красиво.

И интригующе.

Парты стояли не рядами, как обычно, а полукругом, оставляя в центре место для широкого стола, за которым сидела пожилая женщина в старомодных очках. Плечи её укрывала пушистая голубая шаль. Свет единственной на весь кабинет лампы очерчивал размытый оранжевый круг.

– А вот и новая ученица, я полагаю. – Голос женщины походил на шёпот ветра в листве – такой же настойчивый и неуловимый. – И что же заставило тебя задержаться, милая?

Вопрос был задан так доброжелательно, что заготовленная отговорка про перепутанные аудитории застряла в горле. Я покаянно опустила голову, заливаясь краской смущения.

– Это из-за меня, – вмешалась в разговор Хани, выныривая из-за моей спины. В ладони девочка по-прежнему сжимала сосновый побег. – Я почувствовала себя плохо, и Найта позаботилась обо мне.

– Вот как? – улыбнулась женщина, зябким движением натягивая шаль выше, на шею. – В таком случае мне надо поблагодарить новенькую. Сейчас тебе уже лучше, Ханна?

– Да, спасибо. Мы пройдём?

– Конечно. – Её губы вновь сложились в улыбку – словно картинка в калейдоскопе. – Я только начала. Вы немного пропустили… Как твоё имя, милая?

Волшебный голос окутал, как тёплой сахарной ватой – и сладко, и неприятно. Почти колдовство… Серые глаза за толстыми хрустальными стёклами смотрели внимательно, и я не находила в себе сил отвести взгляд.

– Меня зовут На… Ната Верманова.

В последний момент виски предостерегающе кольнуло, и с языка сорвалось фальшивое имя. Тут же наваждение слетело рваными клоками. Что это было, интересно? Откуда такое облегчение? Имя – это всего лишь имя, в конце концов. Ничего страшного бы не случилось, назовись я Найтой. Многие здесь знают меня именно так.

Страницы: «« ... 1617181920212223 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Что такое классика детектива? Это книги, которыми зачитываются даже те, кто не любит детективы – и к...
Люкануэль Сорингер, или просто Люк – один из самых молодых вольных капитанов среди небесных парителе...
На залитой вечерним солнцем поляне обнаружили два трупа. Одна женщина задушена, а другой разбили гол...
Пропавшие шедевры порой оказываются уничтоженными. Исчезнувшие люди порой исчезают навсегда. На этот...
«Моя бабушка говорила, что приготовление еды – это возможность поделиться своей любовью, счастьем. К...
Они встретились и полюбили друг друга. Он – врач, сотрудник МЧС, выезжающий в горячие точки. Она – п...