Семьи.net (сборник) Корнев Павел

— А что ж таблички памятной нет? — спохватился Данила. — Вот же идея для таблички на калитку: «В этом доме жил и работал выдающийся советский композитор Герасим Никосовский»!

— Нет, — Арсений серьезно помотал головой. — Работал он не здесь. И никакого дома тогда еще не было — был сарайчик с лопатами, деревянный сортир и теплицы. Дед здесь огурцы сажал. Обожал в земле возиться, он же из крестьян родом.

Все уважительно помолчали.

— Слушай, а про наших ты что-нибудь знаешь? — спросил Данила.

— Не много, — откликнулся Арсений. — Я ведь и тебя-то случайно нашел — увидел фамилию в сетях и решил написать, вдруг и впрямь ты. А ты легок на подъем оказался — взял и приехал в гости.

— Я вообще легок стал, — улыбнулся Данила. — Работа такая. Так, значит, ни с кем из наших не общаешься? Жаль. Хороший курс был у нас.

— Про некоторых знаю, — кивнул Арсений. — Ленку помнишь? Сейчас она где-то в Австралии, танцевальные фестивали организует. Кулебякин музыку бросил, он теперь фермер. Арбузы выращивает, у него бахча в Краснодаре.

— Митька Кулебякин? Фермер в Краснодаре? — изумился Данила. — Обалдеть! Кому нужны выращенные арбузы, если сейчас все из синтезаторов идет?

Арсений пожал плечами.

— Ну, в синтезатор надо сперва образец положить, — резонно заметил он, — а потом уж дублируй, сколько хочешь. Вот он эти эталонные арбузы каждый год и выращивает.

— Обалдеть, — повторил Данила. — Чушь какая-то. Арбузы. Краснодар. Вот уж не предполагал, что Митька музыку забросит. Он же бредил музыкой, чуть ли не спал на клавишах!

Арсений вздохнул и поморщился.

— Там не так просто, — объяснил он неохотно. — Митька руку потерял… Ну, не всю руку — большой палец. Арбузы выращивать не мешает, а вот для пианиста, сам понимаешь…

— Как же это?! — расстроился Данила. — Почему? Что случилось?

— Да… — Арсений снова поморщился. — Там совсем глупая история. Он на море поехал, в Тунис. И там руку поцарапал ракушкой. Чем-то перевязал, пластырем заклеил, забыл… Короче, когда вернулся в Москву, уже заражение крови шло. Ну и палец ампутировали.

— Надо же… — только и вымолвил Данила. — Я думал, в наш век такого быть не может.

— Я же говорю, дурацкая история, — согласился Арсений. — Он сам поверить не мог.

— Врачи идиоты! — с чувством произнес Данила. — Неужели нельзя было сохранить руку?

Арсений пожал плечами:

— Они жизнь сохранили… — Помолчал и неохотно продолжил: — А Михальчук Валерка — совсем спился. Где-то под Серпуховом в бараках живет, я боюсь к нему ехать, если честно… Аркадия — два года назад хоронили. Отыграл концерт, и вдруг сердце. А вот Зондер у нас теперь строитель. Удивлен?

— Не очень. Он ведь и так с третьего курса ушел. Что, реально на стройке работает?

— Почти. У него своя строительная фирма — домики собирают. Материал копеечный, из синтезатора, но качественно поставить дом — это толковая бригада нужна. Вот они и ставят. Зарабатывает прекрасно, на «Гринвере» ездит, с турбинами.

— Выходит, в музыке из наших совсем никто не остался? — подытожил Данила.

— Илюха Козлов остался — в каких-то клубах играет на бас-гитаре. И еще Перепелкина — директор консерватории в Рязани. Хотя сама не играет. Вот вроде и все. — Арсений повернулся в шезлонге: — Кстати, вот Верочка преподает студентам три раза в неделю. Так что тоже, считай, по специальности. Хотя она не у нас училась, в Германии.

— Ну а ты-то сам? — спросил Данила.

За него ответила Вера.

— Сенечка у нас музыку сочиняет! — сообщила она с гордостью.

— Вера у нас считает музыкой ерундовые аранжировки, темы к сериалам и рекламные джинглы… — отшутился Арсений.

— Нет, правда? — оживился Данила. — Сочиняешь музыку? И за это сегодня платят?

— Платят, — кивнул Арсений, — даже неплохо. Вот только заказывают редко. Но нам много и не надо, верно?

— Сенечка не просто музыкант, а талантливый композитор, — сообщила Вера.

— Ну я-то в курсе, — улыбнулся Данила. — У него кличка в училище была — Комп. Композитор.

Арсений хохотнул и указал пальцем на Данилу, повернувшись к Верочке:

— А Даньку мы называли Старателем. Был самый старательный на курсе — если чего захотел, горы свернет, а добьется! Ну ладно, рассказывай теперь, как сам живешь?

Данила вздохнул и снова посмотрел на фонарь, только уже через пустой бокал.

— Как все живу. Город, суета, разъезды.

— Вы один живете? — спросила Верочка.

— Почему один? Как все. Заходишь в сеть встреч-знакомств, выбираешь партнершу на вечер.

— А если она вам не понравится? — удивилась Верочка.

— Утром зайду в сеть, поставлю оценку — ноль из пяти. — Данила пожал плечами. — Но так редко бывает, чтоб не понравилось. Сейчас хорошие алгоритмы учета предпочтений. Просто ставишь оценку, и тебе выпадет новый список: «оценившим этого человека также понравились…» — и выбирай пару на следующий вечер.

— Я бы так не смогла… — вздохнула Верочка.

— Но так все живут, — возразил Данила. — Это интересно и удобно.

Арсений схватил с блюдца виноградину, подкинул ее и ловко поймал ртом. Верочка засмеялась.

— Ну ладно, — сказал Арсений, — что мы все о бабах да мужиках. Сам-то чем занимаешься?

— Не музыкой… — покачал головой Данила. — Совсем не музыкой. Это долгая история, но интересная…

— Так мы никуда не торопимся! — уверил Арсений и потер руки. — Верочка, а у нас еще вино осталось? Налей гостю.

Данила устроился поудобнее в шезлонге и начал рассказ. Он рассказал, как собрал группу, как записали альбом. Как распалась группа и начал выступать по клубам один. Рассказал с некоторым стеснением, как устроился играть в ресторан — обычно он рассказывал об этом легко, но перед Арсением почему-то было стыдно. Рассказал, как подружился там с бандитами, хотя поначалу не знал, кто они. Как ввязался в биржевые игры, проигрался и попал в долги. Как прятался полгода, а его искали. И как отделался чудом благодаря юристу Филу — удивительному проныре. Арсений слушал, не перебивая, только сочувственно качал головой.

— Данила, — произнес он, наконец, — если тебе вдруг нужна какая-то помощь или деньги… Или жить негде… Тебе, надеюсь, квартиру продать не пришлось?

— Пришлось, — кивнул Данила. — Но это уже совсем другая история — я ее продал ради новой профессии.

— И где же ты живешь?

Данила хитро улыбнулся.

— Я бомж, — сказал он. — Нигде не живу, брожу по свету последние десять лет.

Верочка тихо всплеснула руками.

— Шучу, — объяснил Данила, наслаждаясь эффектом. — У меня все в порядке. У меня обалденный трейлер — дом на колесах, амфибия на воздушной подушке. Продал квартиру, купил трейлер и оборудование. Живу и катаюсь по всему миру.

— Ты и сюда на нем приехал? — недоверчиво спросил Арсений.

Данила кивнул:

— Пришлось оставить за воротами поселка — они у вас низкие, а у меня антенный комплекс на крыше. Сворачивать его — долгая история.

— Антенный кто? — переспросил Арсений.

— Комплекс. У меня профессия такая — я искатель. Ищу случайные числа. Слышал про такое?

Арсений от удивления сел в шезлонге, с изумлением разглядывая Данилу.

— Так ты из этих? Которые проводками в землю тычут?

Данила фыркнул.

— Как тебе не стыдно? Ты прямо как неграмотный. Знаешь вообще, что такое случайные числа и зачем они?

— Для синтезаторов вроде, — подсказала Верочка.

— Именно! Для синтеза материи нужны потоки чистейших случайных чисел. И это сегодня — самая большая проблема. Потому что они нужны в количестве, сравнимом с числом атомов каждого изделия. А в таком количестве их взять просто неоткуда. И хороший поток стоит нереальных денег!

— Смотри, как наш гость-то оживился! — улыбнулась Верочка. — И уже не грустный! И уже не тощий! Глаза горят…

— А вот я никогда не понимал, в чем проблема, — Арсений пожал плечами. — Они же случайные числа! Бери с потолка!

Данила азартно потер ладони и хищно улыбнулся.

— Уверен? О’кей. Придумай мне десять случайных чисел?

— Да пожалуйста: десять, двенадцать, сто…

— Уже плохо, — заметил Данила. — Все четные. И возрастают. Ну, продолжай…

— Да сколько угодно! Семь! Три! Сто! Э-э-э… Тридцать пять! Э-э-э… Два! Сто два! Э-э-э… Ну, тридцать один… Э-э-э… Сейчас…

Данила наблюдал с улыбкой.

— Ты уже понял, да? — спросил он, наслаждаясь эффектом. — А чисел нужно не десять, не сто и не миллиард — а столько, сколько атомов в арбузе. Или в этой бутылке вина. Или в оконном стеклопакете. А если поток будет грязным, ограниченным, повторяющимся — то появится муар. По-русски говоря — атомная рябь.

— Как это?

— Объясню на примере. Один из методов оценки чистоты потока — засеивание. Ты берешь случайные числа, кладешь их рядами на экране в виде точек своей яркости и так засеиваешь весь экран. И смотришь. Если поток идеально чистый, то экран будет казаться гладким и серым, какие бы там разношерстные точки ни стояли рядом. А вот если поток грязный… то будут заметны пятна, полосы, черточки, рябь — грязь, одним словом. И когда такой грязный поток идет в атомный синтезатор, то в получившемся продукте может оказаться что угодно: от вкраплений атомов свинца до радиации. Арбуз выйдет несъедобным, а бутылка треснет от внутренних натяжений.

— Да ты физик! — с уважением произнес Арсений.

— Пришлось кое-чего почитать, — согласился Данила. — Короче говоря, ни мозг, ни математическая формула, ни вихрь Мерсенна, ни щелчки от датчиков распада изотопа — ничто тебе по-настоящему чистый поток не даст. Если речь о промышленных объемах, понятное дело. Потому что любые генераторы случайных чисел зажаты факторами, и из этих факторов не выпрыгнешь. «Э-э-э, ну еще раз тридцать пять…» — передразнил он.

— Да ты еще и математик! — изумился Арсений.

— Да нет же! — отмахнулся Данила и встал. — Какой из меня математик? Просто читал статьи, общался с искателями, нахватался терминов. Собственно, я тебе уже всю теорию рассказал. Ничего больше искателю знать не надо.

Он подошел к столику, налил себе еще вина, затем Арсению, затем растерянно оглянулся в поисках бокала для Верочки.

— Я алкоголь сейчас не пью, — ответила она.

Арсений профессионально покачал бокал и принялся разглядывать на просвет густые винные дорожки, ползущие по стеклу.

— А я-то думаю, из чего они такое хорошее вино делают за копейки в синтезаторах? — спросил он задумчиво. — Оказывается, потоки… Но я все равно не понял: что же вы ищете, когда втыкаете в землю свои штырьки?

Данила снова стал серьезен.

— Грубо говоря, мы ищем шум. Потому что случайность взять больше неоткуда, кроме как из самого разного окружающего шума. Берем любые шумы, какие только можно найти в природе. Шум в эфире, магнитные колебания от порыва ветра, излучение ядра Земли, реликтовый шум Галактики — из всего можно вытрясти поток случайных чисел.

— Так в чем проблема?

— В том, что эти потоки все грязные.

— Объясни, — попросил Арсений.

— Ну… — Данила задумался. — Чтоб тебе, как музыканту, было понятней: они все ритмичные. Как будто вся Вселенная — гигантский оркестр с дирижером. Понимаешь? Мы-то всегда думали, что вокруг хаос и энтропия. А когда появился атомный синтезатор, понадобилось набрать полные пригоршни этого хаоса. Пригляделись, и оказалось, что хаоса вокруг не очень-то и много.

— Но ведь это шум… — произнесла Верочка.

— Если бы… — Данила грустно покачал головой. — Шум — это когда ты не чувствуешь мелодии, потому что она такая сложная, что не может уместиться в твоей голове. Может быть, чтобы услышать эту музыку, нужно быть размером со Вселенную. Просто представь, что тебе показали три числа, допустим 73, 144 и 59. И тебе никак не дано узнать — это три совсем случайных числа или крошечный кусок какой-то математической функции. Или список цен на комплект дизайнерской одежды: ботинки, штаны, куртка. И в итоге выясняется, тебе просто показали твое собственное давление и пульс. И значит, эти числа вовсе не случайные, а зависят от возраста, погоды, от количества приседаний в фитнес-клубе или от курса твоих акций, который ты услышал секунду назад. Понимаешь? Мы слышим так мало нот, что просто не можем понять, из какой они симфонии. Но когда ты начинаешь работать с миллиардами, триллионами, квантиллионами случайных чисел, полученных от самых разных, вроде бы, случайных шумов, то ты начинаешь понимать, что где-то за кулисами есть Дирижер, или Композитор, или что-то типа того. Понимаешь? И это даже не про религию. Это — вообще. Просто выясняется, что у любых шумов все равно общие гармоники — что на Земле, что под землей, что в космосе. Ты думал, это был случайный порыв ветра и скрип дуба, а это вполне закономерное движение воздуха, которым дирижируют облака и приливы, а ими дирижируют вспышки на Солнце, а те подчиняются галактическим гравитационным ударам, и все это — одна бесконечная, сложнейшая, но безумно гармоничная песня, которая звучит от Большого взрыва до наших дней…

Данила умолк. Арсений и Верочка теперь глядели на него с нескрываемым уважением.

— Как вкусно ты излагаешь! — с восторгом сказал Арсений.

Верочка задумчиво поежилась и плотнее укуталась в свой плед.

— А ведь как странно получается… — произнесла она медленно. — Выходит, человечество думало, что преобразует окружающий хаос и создает гармонию. А как докатились до синтеза материи — нам самим понадобился хаос. Стали искать его вокруг — а во Вселенной гармония. Так, может, это мы хаос создаем?

— Ага, — подхватил Арсений, — нам кажется, что мы творцы и сочинили собственную музыку, а на самом деле мы просто фальшивая скрипка, которая возомнила, будто придумала собственную ноту и принялась играть не в такт с общим оркестром. Так выходит?

Данила кивнул.

— Я сам часто об этом думаю. Это очень большая философия — случайные числа.

— Мистика, — уточнил Арсений.

Данила усмехнулся.

— Нет, дружище, философия. А мистика — это другое. Это когда ты стоишь в чистом поле и замечаешь, что в этой точке прет поток в сто раз чище, чем на том же поле, но в двух шагах в сторону… Вот тут начинается мистика и истерика! Потому что объяснения никакого нет. Понимаешь? Ты поехал к Ниагарскому водопаду, сделал замеры — а там ноль. Встал посреди Москвы в парке Горького — ноль. Шел месяц пешком по глухой тайге — ноль. На пляжах Юкатана — ноль. А потом какой-нибудь искатель Стив Бол — слышал про такого, нет? Да слышал, конечно, — он в пустыне посреди Соединенных Штатов съезжает с трассы на бензоколонку, та оказывается заброшенной, но он просто ради интереса делает замер — и эта крошечная точка планеты сегодня дает девять процентов всей генерации, добываемой в мире! Девять процентов денег! — Данила вскинул вверх руки, глаза его горели. — Ну вот как это, скажи? Как такое может быть? Как этот Бол — очкарик! сопляк! недоучившийся студент! клоун с дешевым измерителем за триста долларов, которым вообще ничего толкового не намеришь! — и он теперь возглавляет список самых богатых людей планеты?

— Там, наверно, старое индейское кладбище, под этой бензоколонкой, — пошутил Арсений.

Но Данила был серьезен.

— Зря иронизируешь, — сказал он. — Там ничего такого нет. Это мистика, понимаешь? Если законы физики не дают ответа, люди становятся мистиками. Тебе бы послушать рассказы бывалых искателей — столько легенд, примет и суеверий, что религия отдыхает. У нас есть один сумасшедший математик, который говорит, что вывел закон сохранения энтропии, из которого следует, что энтропия — это материя Бога, а места потоков — обиталище душ.

— Я разве не так сказал? — снова усмехнулся Арсений. — Индейское кладбище.

— Да нет же! — Данила с досадой рубанул воздух левой ладонью. — Знаешь, сколько я кладбищ объездил? Индейских, еврейских, дневнеегипетских — от Ваганьково до Пер-Лашеза, от Освенцима до Хиросимы, обелиски и братские могилы времен Второй мировой… Там везде ноль!

Арсений смешно надул щеки и развел руками.

— Но согласись, — примиряюще сказал он, — это же случайные числа. Если бы месторождения случайных чисел возникали не случайным образом… это было бы нелогично, да?

Данила вздохнул и ничего не ответил.

— А что он сделал с той бензоколонкой? — спросила вдруг Верочка. — Ну, тот студент?

— Что? — очнулся Данила. — С бензоколонкой? Выкупил кусок земли двадцать на двадцать метров. Поставили ангар с охраной и колючей проволокой. Внутри смонтировали генераторы, к ним подключили штук сто кабелей оптоволоконных толщиной в ногу — и продают поток на все заводы мира. Фотки есть в сети. И ведь прикинь, ему ничего делать не надо — поток сам прет из земли, а парень — самый богатый человек планеты! И так может любой! Понимаешь? Не надо быть математиком! Ты, я, Верочка — каждый может продать квартиру, купить трейлер и хорошее оборудование и искать свой поток!

Снова наступила тишина.

— Так ты нашел? — спросил наконец Арсений.

Данила досадно поморщился.

— Так, по мелочам… Одну точку в Крыму мы нашли на двоих с парнем… Ну и под Красноярском, в горах, у меня есть своя маленькая… Но тухлая, туда даже кабель тянуть нерентабельно. Так что я в основном с лендлордов зарабатываю. Сейчас модно стало вызвать искателя померить свои земли. А у меня сертификат, профессиональное оборудование, все дела.

— Я бы так жить не смогла, наверно, — призналась Верочка. — Без дома, всю жизнь в фургончике, ужас…

— Почему? — повернулся к ней Арсений. — Наверно, тоже интересное дело. Слушай, Данила, а у тебя этот приборчик с собой?

— Конечно, если к машине сходить…

— Сходим завтра, покажешь, как это? — предложил Арсений.

— Ты прикалываешься или тебе правда интересно? — насторожился Данила. — Да я хоть сейчас сбегаю принесу! Это реально такой азарт, ты не представляешь!

Данила привычно расчехлил кофр и выложил на лужайку сперва зонд, затем провода, затем сам вычислительный модуль с дисплеем.

— Солидно, — констатировал Арсений, ощупывая толстый провод, словно змеящийся в пальцах. — Я думал, это махонький приборчик.

— Это ты большие не видел! — усмехнулся Данила.

— Розетка вам нужна? — деловито спросила Верочка.

— Какая, к черту, розетка, это ж полевой модуль, у него свое питание. — Данила похлопал по кофру. — Самая мощная портативная модель. По крайней мере, пять лет назад была, сейчас уже помощнее есть.

— А в чем разница? — спросил Арсений.

— Долго объяснять, — отмахнулся Данила. — Там внутри процессоры специализированные, очень много и очень мощные. Ну и качество измерителей. Грубо говоря, дешевый прибор сработает только если в самый центр попал, плюс-минус пять метров. А дорогая аппаратура сможет и за пятьдесят метров учуять.

Данила аккуратно вонзил зонд глубоко в почву — теперь эта штука со своей рукояткой напоминала комара, качающегося на изогнутом жале. Он подсоединил провода к модулю, и экран тихо засветился. На нем замелькали вереницы цифр.

— Ну? — лукаво спросил Арсений. — Есть чего?

— Погоди минутку, торопыга, — отмахнулся Данила. — Только давай договоримся сразу: не расстраиваться, о’кей?

— О, я буду рыдать! — хохотнул Арсений. — Буду рвать на себе бороду!

Данила поманил его рукой:

— Смотри сюда, я расскажу. Наверху экрана ничего интересного — параметры потока, зависят от модели зонда. Вот мелькает вектор энтропии, по нему ничего не определишь. У потока много критериев чистоты, но методов оценки еще больше. Сначала смотрим сюда: хи-квадрат Пирсона, а ниже критерий Кохрена.

— Какого хрена? — пошутил Арсений.

Данила обернулся с обидой.

— Джон Кохрен — древний математик, не смешно. Далее: вот эта жирная полоска очень важна, называется Диехард-Марсалья: если она хоть чуть позеленеет — это победа. На таблицы не смотри совсем, я сам не знаю, что это. Диаграммы цветные — тоже не помню, как называются, плюем на них. Квадратик сбоку — засев, я о нем рассказывал, но смысла в нем мало, там ничего простым глазом не разглядишь. А вот по центру нарисован большой спидометр со стрелкой, видишь? Это общая оценка, она — точнее всего. Если стрелка не лежит бревном на нуле, а начнет подпрыгивать… — Данила осекся. — Так, а где стрелка-то? — Он уставился в экран и остолбенел.

Арсений вежливо потряс его за плечо.

— Ты в порядке?

Данила не отвечал. Арсений склонился над дисплеем и вдруг увидел стрелку. Она лежала бревном, но только не на нуле, а в противоположном конце шкалы. Раздался мелодичный перезвон, бег цифр на экране замер, и теперь ярко мигала жирная зеленая полоса. Послышалось жужжание, аппарат выплюнул белый листок-распечатку.

— Похоже, машина глючит, — произнес Данила странным тоном.

Он аккуратно отсоединил провод и достал из кофра другой. Затем подумал, порылся в кофре и достал другой зонд, новенький — разорвал зубами полиэтиленовую упаковку и со щелчком расправил. Отошел на два метра и вонзил у самого столика. Затем посмотрел вверх, прошептал что-то, стыдливо перекрестился и нажал кнопку.

Арсений почтительно встал на шаг позади. Тихо подошла Верочка и обняла Арсения за плечи. Все глядели на экран. В этот раз стрелка спидометра не лежала на другом конце шкалы, а плясала посередине, хаотично раскачиваясь вправо-влево, как одинокая береза на ветру. Данила обернулся и посмотрел на Арсения. Глаза у Данилы были совершенно круглые.

— ……. — неуклюже и беспомощно выругался он. — Это даже не бензоколонка в Аризоне. Это вообще что-то нереальное! Причем, в самую точку попали, видишь, чуть в сторону — уже поток стихает, но все равно адская сила! Слушай, да мы с тобой дико богаты, Сеня! Ты понимаешь?!

Верочка отшатнулась. Данила вскочил, обнял друга и стал трясти его за плечи:

— Это нереальное бабло! Ты будешь жить на собственном острове! Во дворце!

Арсений недоверчиво кашлянул. Наступила тишина.

— Я не смогу с острова ездить преподавать, — сказала Верочка.

— К черту преподавать! — обернулся Данила. — Они сами будут к тебе ездить преподавать!

— Кто? — тихо спросила Верочка.

Данила перевел взгляд на Арсения. Тот аккуратно отцепил руки Данилы от своей жилетки.

— Давай подумаем, как нам теперь с этим жить. Он будет толстый, этот кабель? — Арсений скептически оглядел пятачок между домом и дубом.

Данила покачал головой.

— Дуб убирается, дом убирается, — сообщил он деловито. — Генераторы сейчас делают компактные, но участок это займет полностью. Как, говоришь, звать твоего соседа-генерала? Я позвоню юристу Филу, разработаем с ним план, как у него отжать участок, соседние на всякий случай тоже имеет смысл скупить, вдруг и туда добивает…

— Все! Стоп! — Арсений поднял руку. — Ты, Данила, парень азартный, но не пори горячку, ладно? Что значит, дом убирается? А жить нам где?

Данила изумленно посмотрел на него.

— Ты построишь себе хоть башню в Кремле, — сказал он серьезно. — Что тебе этот двухэтажный курятник?

— Так это мой дом, я здесь вырос!

— Лучшие строители мира тебе его перевезут на другой участок, не разбирая!

— Хорошо, а дуб?

— Купишь все дубы мира, какие понравятся!

Арсений покачал головой.

— Это моя фамильная дача, — сказал он. — Здесь жили все мои предки. Этот дуб сажал мой прадед, великий композитор.

Данила его не слушал. Он перенес кофр в темноту к забору, а вскоре поволок в другой конец участка, хрустя ветками сирени. Толстые петли провода волочились по земле.

— Ну вот, — послышался его бодрый голос из-за угла дома, — генерала можно не беспокоить: там полнейший ноль. Уверен, что и у соседей справа… Да! И у них ноль! Ты не представляешь, Арсений, какой ты везунчик!

Данила вернулся и вонзил свой электрод рядом с первым. Стрелка на экране ожила и проползла по кругу до конца шкалы, а под шкалой загорелось: 98%.

Верочка зябко поежилась и испуганно посмотрела на мужа. Арсений решительно выдернул оба электрода и вручил их Даниле.

— Мы поигрались, и хватит, — сказал он. — Пора сворачивать приборы.

— А я не играл, — возразил Данила, вытирая об штаны руки, испачканные в земле. — Я делал тебе настоящий замер. И он дал настоящий результат!

— Спасибо, я оплачу твой выезд, — сухо сказал Арсений. — Но нашей семье это не надо, понимаешь?

Данила нахмурился.

— Что значит — не надо? — не понял он. — Вам не надо денег? Уже миллиардеры, что ли?

— Сядь, пожалуйста, я тебе одну вещь расскажу. — Арсений мягко указал на шезлонг. — Знаешь… я ему скажу, ладно, дорогая? Мы с Верочкой ждем ребенка.

Данила опешил.

— Живого? В собственном животе? — он покосился на Верочку и только сейчас понял, что ему казалось нескладным в ее фигуре. — Ну вы даете! Мало того, что живете друг с другом столько лет, мало того, что вам понадобился свой живой ребенок, так вы его и сами рожать будете? А почему не сдать гены в инкубатор на выращивание? Если в Китае заказывать — там это сейчас вообще копейки стоит, я слышал…

— В общем, у нас будет ребенок, — сухо повторил Арсений.

— Ну… прекрасно. Тем более! Ему не нужны деньги? — Данила заглянул другу в глаза. — Ты, по-моему, не осознал: это нереально мощный источник! Это нереальные деньги!

Арсений глубоко вздохнул.

— Данила, зачем тебе нереальные деньги? — спросил он. — Тебе нужны деньги? Я тебе дам денег, у меня отложено немного. Хочешь? Мы, слава богу, живем в эру синтезаторов. Еда бесплатна. Лекарства бесплатны. Одежда бесплатна. Телекиноигры бесплатны. Даже машину можно бесплатно получить раз в пять лет. Девяносто процентов людей Земли вообще не работают! Смотрят игру, жрут пиво с чипсами, подбирают на ночь пару через сети встреч и прекрасно обходятся без денег!

Данила агрессивно вскинулся.

— Тебе нравится муниципальная гадость? А ты сам жрешь бесплатную еду из уличного автомата?

— Не буду врать, что пробовал весь ассортимент, — спокойно возразил Арсений. — Но, допустим, ланчпак по-китайски люблю. Чем плохо? Сто лет назад за такой едой очереди в кафе выстраивались по пятницам. А двести лет назад — и у королей такой еды не было.

— А я только бесплатную еду и жру год за годом! И одежда на мне, — Данила дернул себя за воротник так, что послышался треск, — тоже из бесплатного магазина!

— Ну купи себе в дизайнерском магазине майку, копейки же! Я еще понимаю, ты бы сказал, что тебе дом нужен. Да ведь тоже не проблема: стройматериалы сейчас дешевые, позвоним Зондеру, а я тебе подкину заказ по музыке, возьмешь кредит, годик-другой покрутишься, будет дом…

— Сеня! — Данила повысил голос. — Ты с ума сошел? Нас с тобой ждут миллиарды! Нам больше никогда не придется ничего делать! Хочешь — сиди, музицируй, хочешь — путешествуй!

Арсений пожал плечами:

— А нам и так ничего делать не надо. Я музицирую, ты — путешествуешь… — Он поймал его взгляд и вдруг тоже стал серьезен: — Послушай внимательно, Данила, один раз. Ты — человек риска, а я — человек спокойствия. Ты… — Он тщательно подбирал слова, — получаешь кайф от азарта. А я — от уюта. Ты бредишь выигрышем, ты живешь не здесь с нами, а в будущем, которое сам себе выдумал. А я живу здесь, я люблю саму игру. Ты надеешься, что будет лучше, а я беспокоюсь, что станет хуже. Огромные деньги — это огромные проблемы. Зачем они мне? И жизненный опыт на моей стороне, а не на твоей. Понимаешь, о чем я?

— Нет.

— Вот смотри, — Арсений миролюбиво развел руками, — мы сейчас расчистим площадку, разломаем мой дом, спилим деревья, накупим генераторов — небось, тоже диких денег стоят? А через месяц твой поток возьмет и иссякнет.

— Так не бывает, — усмехнулся Данила, — точка не может иссякнуть, такого не было ни разу, почитай любые статьи. В Афганистане было — так там гору взорвали, на которой поток обнаружился. Если есть поток — значит, в земле какие-то уникальные условия. Понимаешь? Это вечный источник благополучия!

— Хорошо, а если завтра изобретут синтезатор, которому уже не нужны случайные числа? И тогда что? Ты сел в трейлер и поехал дальше. А я останусь на развалинах, в долгах, с дурацкими генераторами, с беременной женой на руках. И в таком нервном стрессе, что не смогу работать, писать музыку. А ведь мне надо работать — это моя жизнь. Ты меня понимаешь?

— Нет.

Арсений развел руками.

— Данила, при всей моей симпатии к тебе… Это мой клочок земли, мои фамильные владения, моя маленькая планета. И здесь я тебе ничего не дам строить — это разрушит мой мир. А у меня очень уютный мир, я им дорожу.

— Твой мир останется! Мы просто перенесем его в другое место — перенесем дом, сад, лужайку, калитку с табличкой, дуб…

— Дуб перенести нельзя.

— Дался тебе этот дуб, будь он проклят!

— Не смей так говорить! Это дуб моего прадеда. Мой отец под ним рос. Я под ним вырос.

— Мы обязательно все уладим — я позвоню юристу Филу, он придумает хитрый способ…

— Нет, — твердо повторил Арсений.