Семьи.net (сборник) Корнев Павел

Глава 4

Бежать решили из аэропорта. План был нехитрым: в аэропорту народу много, смыться проще. Например, из туалета. Пластина, глушащая чипы, имелась лишь у Влада. Но он предлагал сразу после бегства ехать на рынок за пластинами для Алекса и Кристы.

— Если передвигаться быстро, держаться лесов, всяких незастроенных мест, то там сигнал нечеткий. Главное — добраться до рынка. Дальше вас тоже пластина глушанет, — объяснял многоопытный Влад. — Перед проходом через границу расходимся по туалетам. Ты, — ткнул он в Кристу, — идешь в бабский. Оттуда выходим ровно через минуту. Так быстро нас не хватятся. И мечемся к выходу. Садимся в автобус, что идет в город. В любой. Пока все.

Некая непроработанность плана никого не смущала: выхода другого не предвиделось. Каждый день они ходили на занятия, решив назло училкам ни черта не учить и вести себя максимально плохо. Владу вести себя плохо удавалось лучше всех. Учиться он не любил всеми фибрами своей души, что с удовольствием демонстрировал окружающим.

Раньше в школе Алекс делал над собой усилия и пытался ради отца, которого вечно дергали в школу, хоть что-то заучивать. Теперь он, следуя примеру старшего товарища, послал учебу в полный игнор.

Криста не могла себя вести плохо, потому что она и хорошо не могла себя вести. Зато отсутствие эмоций помогало вечной отличнице учиться из рук вон плохо. Криста рисовала геометрические фигуры черного цвета на экране учебного планшетника, послав этикет подальше.

— Новенькие ведут себя отвратительно! — отрапортовала психолог Ника Витальевна. — Они принципиально ничего не делают на уроках. Влад Синицин вообще нарушает все нормы поведения, принятые в нормальном обществе! Их нельзя брать в Штаты! — заключила она грозно.

— Придется, — вздохнул директор, — повторяю, тех, кого семьи отобрали, берем, не глядя на английский и уж подавно на этикет.

— От них там тут же откажутся! — Ника не желала брать треклятую троицу не оттого, что американцам они не понравятся, а потому что понимала, какой геморрой ей грозит в поездке.

— Шансов мало. Не откажутся. Вспомните, дорогая, как редко отказываются от заранее выбранных детишек, — директор скривился, словно съел кислятины. — Влад — самый проблемный. Но там такое сходство с погибшим оригиналом! Он может на голове стоять и говорить по-китайски, его все равно возьмут. Девчонка, та спокойная, как сфинкс. Из нее ни слезинки не выдавишь, ни улыбки. И что с ее незнания этикета? Язык она знает. Этикет подтянет на месте. Алекс? Он, пожалуй, единственный, не имеющий железных гарантий на взятие в семью. Но знаете, Ника, — директор смерил психолога жестким взглядом, — Витальевна, постарайтесь уж и Левина втюхать семейке, которая его заказала.

Выхода не оставалось. «Психологиня» вздохнула. Тащить двадцать детей им вдвоем с воспитателем — работа каторжная. Несмотря на все эти новомодные чипы, электронные «поводки», тыркающие током на расстоянии, мобильные осведомители, нервы в поездках истончались, превращаясь в тонюсенькие ниточки. А тут еще и три болвана, не понимающих своего счастья…

— Патриоты! — произнесла она, не удержавшись вслух. — У них только и разговоров про то, что из России уезжать не хотят. Остальные нормально едут. Не в Сибирь же их, как в старые времена. Некоторые к океану попадут. Патриоты! — Ника покачала головой.

— Побеседуйте с ними. Проведите работу. Вы ведь психолог. Объясните прелести проживания там. — Директор громко рассмеялся.

— Хорошо, — серьезно ответила психолог, — пошла убеждать в неотвратимости светлого будущего.

Несмотря на отвратительное поведение, поездка не срывалась. Влад в глубине души надеялся, что их оставят на перевоспитание. Раньше его лишали экскурсий, поездок за город, увеселительных мероприятий в детских клубах. Да чего только не лишали! Единственное, кормили регулярно: по закону лишать детей питания права не имели. Даже в тех коллекторах и приемниках, в которых воровали напропалую — хоть корку заплесневелого хлеба, — пищу выдавали четыре раза в день строго в соответствии с постановлениями о здоровом питании детей РФ.

Упертость персонала в плане отправки троицы в Штаты вскоре нашла свое объяснение. «Психологиня» собрала вечером ребят в одном из классов. До отъезда оставалось два дня. Ника Витальевна собралась с духом и начала краткую, но, как ей виделось, доходчивую лекцию.

— Дети! — высокопарно обратилась она к скромной аудитории, взиравшей на нее с нескрываемым сарказмом. — Вас отобрали в группу, являющуюся выдающейся в своем роде. Дети, выезжающие в США в составе данной группы, — она подняла указательный палец и потрясла им перед носами зевающих слушателей, — уже отобраны семьями. Согласно законодательству по вывозу детей семьи проверены полностью. Это обеспеченные люди, добрые и сердечные, — Нике даже самой в этот момент захотелось быть удочеренной, — готовые на любые жертвы ради вашего благополучия. Люди, стремившиеся иметь деток всю жизнь! Постарайтесь проникнуться и обрести душевное равновесие перед поездкой. Постарайтесь войти в новую жизнь с открытыми сердцами и душами!

Первым не выдержал Алекс:

— У меня и у Кристы есть родители. Зачем нам новые?

Вопрос звучал логично, но психолог с подобным сталкивалась и ранее:

— Ваши родители за вами плохо присматривали! — припечатала она. — У тебя, Левин, отец пьющий, тунеядствующий элемент. В доме грязь! У Пирс мать антисоциальный элемент, не следивший за здоровьем дочери, — Ника переключилась на Влада. Вот где была благодатная почва для беседы. — А твоя судьба, Синицин, поворачивается в светлую сторону, меняет ракурс. Ты — сирота. Куда тебе тут податься? Опять бежать? С бандами свяжешься. Дальше — воровство, пьянство, криминал, наркотики! Семья в Америке тебя ждет не дождется! Их сын погиб. Ты на него похож как две капли воды. Вот повезло тебе, а ты не понимаешь. В отличие от твоих друзей, — скривилась психолог при слове «друзья», подчеркивая несуразность данного определения по отношению к Алексу и Кристе, — тебя возьмут, хоть ты тут на голове стой.

Она замолчала, и зря. Тут же Алекс снова вступил в беседу:

— Мы против. А если мы против, то нас не имеете права увозить. На решение суда родители подадут апелляцию. И Влад, если он — патриот и хочет жить на родине, тоже имеет право…

Договорить он не успел. В комнату вошел директор.

— Итак, — он хлопнул ладонью по столу. «Психологиня» вздрогнула, дети продолжали спокойно сидеть. — Вас никто не спрашивает. Ваши интересы максимально соблюдены. Органы опеки и надзора одобрили и подписали все бумаги. Разрешения на въезд и выезд получены. Апелляции на вас не поданы, а значит, нарушений нет. — Про неподанные апелляции директор приврал: их придерживали до того момента, когда дети пересекут границу. — Про сироту, — он кивнул в сторону Влада, — речь вообще не идет. Короче, послезавтра собрались и дружненько поехали. Нику Витальевну слушаемся. Семен Семеныча слушаемся. Рот лишний раз не открываем. Ясно? — рявкнул он напоследок и вышел, хлопнув дверью.

«Психологиня» снова вздрогнула. Ребята сжали плотнее губы, уставившись в пол. Криста, как сидела, рисуя черные ромбы в планшетнике, так и продолжала сидеть.

— Я закончила, — промямлила Ника, — расходитесь по комнатам, — она тоже покинула помещение, посчитав свою миссию на сегодня оконченной.

— Поняли? — спросил Влад. — В туалет пошел я, — он подмигнул друзьям.

— Я тоже, — откликнулся Алекс, подтверждая, что понял намек.

Криста захлопнула планшет и встала:

— И мне приспичило.

Ранним утром в день отъезда зевающую группу собрали в малом актовом зале. Документы и вещи положено было выдавать прямо перед выездом. Выдавали следующее: пять смен одежды, две пары обуви, предметы личной гигиены, телефон — куда ж без связи, карточку с некоторой суммой денег — иначе через границу американцы не пропустят, карточку с биометрикой. На биометричке уже были прописаны разрешения на выезд из России и на въезд в США.

Так у каждого члена группы оказался увесистый рюкзак за плечами, маленькое портмоне с карточками на шее и крохотный мобильник, браслет, подсоединенный к электронному «поводку» сопровождающих. Одежда была на всех тоже одинаковая: синие кроссовки, черные бесформенные джинсы, синие футболки — на сей раз с надписью «Russia, orphans, adoption agreed»[1], а также синие кепки, светящиеся в темноте. А главное, одежда имела встроенные чипы, оповещающие о местонахождении владельца. Директор считал, что чипов мало не бывает: сопровождающие воспитатели должны были знать о каждом шаге подопечных.

Автобус отъехал от элитного коллектора. Яркое июньское солнце вовсю сияло на небосклоне. Они быстро доехали до аэропорта. Возле стеклянных дверей их просканировали на предмет отсутствия оружия и колюще-режущих предметов и пропустили внутрь прохладного помещения.

— Слушаем внимательно, — собрав вокруг себя группу, начала вещать Ника Витальевна, — перед переходом через пограничные сканеры можно сходить в туалет, не более. Кому надо?

Три руки взметнулось вверх. К сожалению, больше в туалет идти никто не захотел.

— Отлично! Идемте, — «психологиня» подошла к Кристе, — девочка со мной. Мальчики — с Семен Семенычем.

— Вы что, группу оставите без присмотра? — На глазах Влада рушился заранее выстроенный план побега.

— Не беспокойся! — покачала головой Ника. — Одновременно мы с воспитателем не уйдем. Сначала я схожу с Кристой, потом вы.

Через пять минут психологиня вернулась с Кристой. В туалет отправились Влад с Алексом в сопровождении Семена Семеновича. Когда Алекс зашел в кабинку, у него на груди задребезжал телефон. Он с удивлением вынул приборчик: на дисплее высветилось сообщение: «Ведите себя хуже некуда. Дотянуть до выборов. Две недели. Чтоб не оформили документы и отправили обратно. Батя». Сообщение тут же исчезло с экрана, будто его там и не было…

Границу прошли быстро, без проволочек. В зоне вылета детей посадили в отгороженный отсек, а вскоре повели в самолет. Влад плелся еле-еле. Криста, как обычно, сохраняла невозмутимое выражение лица. Алекс ждал возможности доложить о папином сообщении друзьям.

В самолете прослушка отключалась. Никакие новейшие технологии пока так и не сумели обеспечить безопасность перелета с включенными приборами. Впрочем, никто за группу не беспокоился: бежать с борта самолета было некуда. Зато Алекс сумел пересказать полученные инструкции.

— Не проблема! — обрадовался Влад. — Я бы все равно себя вел отвратительно. А с благословения взрослых и подавно! — в глубине души он понимал, советы касаются Алекса, может, еще Кристы. Он — сирота, лишенный родительского внимания с пяти лет, не может претендовать на какие-то бонусы. Но сейчас Влад не думал об этом. Совет Алексова бати имел смысл.

— Наша задача — вести себя ужасающе, — комментировал Алекс, — нас там посчитают полными гоблинами. И не возьмут в семьи. Ты справишься? — спросил он Кристу. — Ты способна вести себя гадко? Хамить, безобразничать? Ну, понимаешь, поддать эмоций?

Криста задумалась. Она представила себе маму, чужих теток и дядек в виде судьи из ювеналки и служащей из органов опеки.

— Поддам! — решительно ответила она. — Не сомневайтесь. — Как она будет «поддавать эмоций», Криста не представляла, но настроена была воинственно.

В аэропорту Нью-Йорка они спокойно прошли через считыватели. Ника Витальевна всегда боялась этого момента. Чуть что не так, даже поговорить не с кем. Нет, и все — до свидания, езжайте обратно. В былые времена хоть человек сидел на контроле. Но обошлось.

На выходе стоял американец с табличкой, которая светилась буквами «EC Fursenko». «Психологиня» уверенно подошла к встречающему и бодро выпалила:

— Хэлло! — основная часть задачи считалась выполненной.

Дальше дело техники. Впарить детишек страждущим полноценного семейного счастья. В Штатах за полные семьи полагались льготы и немалые. Собственные дети рождались с трудом. Российские на рынке котировались выше всего: наиболее здоровые, воспитанные и образованные…

На следующий же день после прилета группу повели на «смотрины» в большой зал общежития местного университета.

Американцы уже ждали возможных будущих отпрысков. Потенциальные родители стеснительно толпились у противоположной от входа стены, пытаясь натянуто улыбаться.

— Сами-то не в своей тарелке, — шепнул Влад Алексу.

— Ага. Не забудь, ведем себя плохо, — напомнил Алекс.

— Мне и помнить не надо. Я всегда веду себя плохо.

«Психологиня» на них шикнула, но слушаться ее они не собирались. Влад без приглашения плюхнулся в кресло и привычно расположил ноги на спинке впереди стоящего сиденья. Ника Витальевна стукнула его по ногам:

— Сядь как следует, — прошипела она.

Влад и не думал подчиняться. Посмотрев на чистые ногти, приведенные в порядок накануне в Москве, он безжалостно принялся их грызть. Алекс уселся рядом, потянув за собой Кристу.

В это время среди американцев тоже началось брожение. Они рассаживались по креслам, а вперед выдвинулся пожилой пузатый мужчина. Он вышел в центр зала и откашлялся.

— Речь, что ли, толкать будет? — довольно громко спросил Влад.

«Слава богу, они по-русски не понимают!» — подумала Ника. У нее было огромное желание закатить Владу подзатыльник, но международные конвенции по защите прав детей бить недорослей категорически запрещали.

Одна из женщин от принимающей стороны раздала детям и взрослым наушники — те, кто хотел, могли слушать перевод.

— Дорогие дети! — начал американец. — Вы не можете себе представить, как мы рады вас здесь видеть. В каждой семье подготовлены комнаты со всем необходимым. Но если вы захотите получить от нас еще что-нибудь, не стесняйтесь, говорите, мы все купим. Сейчас мы разобьемся на группы. Те, кого заранее отобрали, пойдут общаться со своими семьями. Остальные останутся здесь для знакомства и возможного отбора.

— Отбора! — Влад закатил глаза. — Мы тут у них как племенное животное!

Некоторые американцы тоже надели наушники и поняли, что он сказал.

— Неудачное слово. Согласен, — покаялся выступавший. — Просто будут знакомиться, — поправился он, — итак, сейчас я прочту список. Пожалуйста, дети, чьи имена я называю, вставайте с кресел. К вам будут подходить будущие родители. Каждой семье выделена небольшая комната. У родителей есть номера помещений — они вас отведут.

— Хрена меня тут с места сдвинешь, — Влад расслабленно откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

Алекс повторил движения друга. Криста продолжала смотреть на противоположную стену. Создавалось впечатление, что из выступления она не слышала ни слова.

Первой назвали фамилию Алекса. Он не сдвинулся с места. Фамилию повторили. «Психологиня» стала тянуть его с кресла.

— Вставай! Я тебе сказала, вставай! — шипела она грозно, пытаясь сохранять улыбку на лице.

— Не встану! — громко ответил Алекс. — Меня сюда привезли силой. В России у меня есть родной отец!

— Молоток! — Влад поднял большой палец. — Гуд!

В рядах американцев почувствовалось смятение. Нику Витальевну позвали в стан врага на переговоры. Она что-то объясняла, мотая головой в сторону великолепной тройки.

— Говорит, мы законченные дебилы, — хмыкнул Влад, — наши шансы вернуться домой увеличиваются.

Через минут пять продолжили зачитывать список, но ни Влада, ни Кристу не назвали. Они почувствовали облегчение: план быстро претворялся в жизнь. Но когда вызванные дети покинули вместе с потенциальными родителями зал, к ребятам направилась небольшая группа американцев. Ребята вжались в кресла. Влад прищурился и смачно плюнул на пол. Алекс дунул на красную челку. Взлетев, она вновь опустилась на лицо, прикрыв оба глаза. Криста просто посмотрела на парней и припечатала:

— Ну, значит, никуда не идем.

— Найн! — уверенно рявкнул Влад и нагло уставился на приближавшихся взрослых.

От группы отделился мужчина. На вид ему было лет пятьдесят. Выправка выдавала в нем бывшего военного. Несмотря на седые волосы, он выглядел довольно моложаво. Высокая стройная фигура была облачена в дорогой костюм. В темных глазах читались ум, глубокая, затаенная печаль и мудрость. Мужчина присел на кресло, стоявшее перед Владом. Его не смутило то, что на спинке покоились Владовы ножищи.

— Влад, добро пожаловать в Америку, — начал мужчина спокойным голосом, четко произнося каждое слово, — меня зовут Эдвард. Вот моя жена, — он показал на миниатюрную блондинку, — ее зовут Лина.

Влад молчал. Ника Витальевна зашептала ему в ухо:

— Скажи «очень приятно». Тебя ж учили!

— Учили, да недоучили, — буркнул Влад, не убирая ног с кресла.

— Видишь ли, — мужчина продолжил говорить как ни в чем не бывало, обращаясь исключительно к Владу, словно вокруг никого не было, — наш сын погиб во время азиатского военного конфликта. Ты похож на Майка. Очень похож. Лина, дай альбом, — повернулся он к жене.

Она протянула планшет. Эдвард ткнул на кнопку, и на экране появились фотографии. Влад вздрогнул: он смотрел на свою копию. Да, Майк был пошире в плечах, иначе подстрижен. Но в целом сходство поражало.

— Мы тебе предлагаем попробовать, — опять заговорил Эдвард, — лишь попробовать.

— Не навсегда, — встряла Лина, — если не понравится у нас, мы обещаем тебя отправить в Россию за наш счет. Организаторам поездки не придется ничего платить, — она выразительно посмотрела на Нику Витальевну.

— Не врете? — спросил Влад, снимая ноги со стула.

— Не врем, — открыто улыбнулся парню Эдвард.

— У меня одно условие, — Влад, делая неимоверное количество ошибок, заговорил по-английски, — со мной пойдут мои друзья: Алекс и Криста. У них родители в России. Родные, живые родители. Они не хотят усыновляться. Обратно отправите нас троих, — он посмотрел прямо в глаза Эдварду и добавил, — плиз.

— Ты что творишь, Синицин, — «психологиня» еле сдерживалась, — какие Криста и Алекс? Их родители — вон они, стоят, ждут деток. Прекрати сейчас же! — она забыла, что американцам идет в наушники перевод, и говорила громко.

Из группы вперед вышел еще один мужчина.

— Мы выбрали Алекса. Ты правда не хочешь жить с нами? — обратился он к парню. — Мы могли бы тоже попробовать пожить вместе, как и они, — он показал на Эдварда и Лину, — вдруг тебе понравится? Билет обратно оплатим.

— У меня батя в Москве, — еле слышно пробормотал Алекс. Неожиданно он почувствовал, как слезы подкатили к глазам, а в горле встал ком. «Батя, я тебя не предам!» — сказал Алекс про себя и шмыгнул носом.

Его приемные родители переглянулись.

— Мы возьмем парня к себе. Вы не будете возражать? — спросил их Эдвард.

— Нет, — американцы вздохнули и пошли к выходу.

В стороне осталась одна пара. Они внимательно смотрели на девочку. Кристу держал за руку Алекс, не собираясь ее никуда от себя отпускать. Фиолетовые волосы аккуратно лежали на плечах, голубые глаза смотрели безучастно, будто покрытые прозрачной корочкой льда.

— Ты тоже не хочешь ехать с нами? — американка подошла к Кристе. — Почему? Мы тебе подготовили красивую комнату, — она протянула девочке планшет с фотографиями, — смотри, розовые стены, кровать. На ней мишки. — Женщина растерянно топталась на месте. — Мы живем возле океана. Из твоей комнаты прекрасный вид. Ты понимаешь, что я говорю? — она заметила отсутствие наушника в ухе у Кристы.

— Да, понимаю. Я свободно говорю по-английски, — Криста выдавала фразы, как хорошо обученный робот, — мой папа из Голландии. Он умер пять лет назад. Мама жива. Она в России. Ждет меня.

— Позвольте, — встрял муж американки, — почему вас забрали из семей, если вы так любите своих родителей?

Ника Витальевна почуяла, что пора вмешаться:

— В России просто так отнимать детей у положительных родителей не станут! Но существует известный психологический эффект: дети тянутся обратно к плохому. Наша задача — перестроить их психику, поместить их в нормальную среду, перевоспитать!

Американец кивал, выражая полное согласие.

— Мы девочку возьмем. Зря те люди ушли: мальчика тоже надо было забирать. Пойдем, дорогая, — обратился он к Кристе, — мы создадим для тебя прекрасные условия. Школа в нашем районе — лучшая в Майами. Моя жена не работает и будет уделять тебе все свое время. Вставай!

Криста вцепилась в руку Алекса. Она не ощущала ни страха, ни отчаяния, ни злости. Но девочка знала одно: от Влада и Алекса она никуда не уйдет. Они — ее путь домой. К маме. Влад заметил побелевшую от напряжения руку Кристы. Он увидел взгляд ее голубых, бездонных глаз, направленный прямо на него. Влад встал и загородил ее своим телом. Алекс встал рядом, не выпуская руки Кристы из своей.

— Давайте не будем усугублять конфликт, — Эдвард положил руку на плечо Влада, — предлагаю детям поехать к нам. Они адаптируются к новым условиям. Приживутся. После примут окончательное решение. Не давите на них сейчас.

— Хорошо. Вы правы, — второй американец не стал спорить, — привезите ее как-нибудь к нам. Пусть все же посмотрит на наш дом…

Им выделили две комнаты. Влад и Алекс устроились в бывшей комнате Майка. Криста — в гостевой. Первую встречу назначили на после ужина. Поев, ребята хором сказали «Thank you» и встали из-за стола.

— Удачно пока поворачивается, — войдя в комнату и плюхнувшись на высокую кровать, отметил Влад, — как считаете? Нормалек! Батяня твой молоток. Интересно, откуда он про нас узнал?

— В каком смысле? — не понял Алекс, усаживаясь на свою кровать.

— Он тебе написал: «Ведите себя плохо», а не «веди себя плохо». Значит, знал, ты не один тут борешься за свободу.

— Я не обратил внимания, — признался Алекс, — мало ли. Всякое бывает. Он выяснил, нас увозят в Штаты. Мог выяснить и про нашу дружбу. Не важно. Важно, что план работает. Помыкаемся тут и домой. Твои — чуваки нормальные. Самое не повезло — у Кристы. Но мы ее не отдадим.

— Понятное дело, не отдадим, — кивнул Влад, — обратно поедем либо втроем, либо никто не поедет!

— Интересно, сколько времени они нас приручать будут? — Криста пристроилась на стуле у окна. — Кормят отвратительно!

— Трудно сказать. Недельки две потерпеть придется, — высказал свое мнение Влад. — Уезжать бум мотивированно, — он с трудом выговорил последнее слово, — то есть надо сказать им: добрые челы, спасибки, все океисто, но плиз, хочется домой. В грязь, срань и полную задницу.

— Итак, две недели, — резюмировал Алекс, — максимум!

Культурная программа включала в себя посещение парка с сумасшедшими аттракционами, кино, кафе и поездки к океану. Семья Влада жила от океана недалеко, всего полчаса езды. Дети набивались на заднее сиденье здорового джипа, хрустели чипсами и упорно разговаривали друг с другом по-русски, не пытаясь привлечь к беседе взрослых.

Периодически их навещала «психологиня». В целом выполненной работой она была довольна, но ее сильно беспокоили эти трое. Единственные не пристроенные на сто процентов. Директор слал гневные сообщения. Деньги уплывали из-под носа.

Два раза Кристу отвозили к «ее» американцам. Парни девочку одну не отпускали, упрямо сопровождая Кристу в поездках. Розовая комната всех взбесила. Сама потенциальная хозяйка эмоций не проявила, но носик поморщила.

— Хреновая комната, — справедливо заметил Влад, — в такую только кукол селить.

Однажды вечером они все дружно сидели на Кристиной кровати перед телевизором. Ждали начала рок-концерта. По телику показывали новости.

— Слушайте, пора линять, — начал Влад, — надо как-то культурненько сообщить американским челам, что пора бы нас отправлять обратно.

— Отбыли срок и ладно, — кивнул Алекс, — продумаем, чтоб повежливее. Так, в общем, они неплохие чуваки.

Криста уставилась в экран. Она схватила пульт и сделала громче.

— Замолчите! — Криста замахала на них руками.

От неожиданности парни послушно замолчали: Криста обычно говорила спокойным, ровным голосом. Ее окрик подействовал на них, как выстрел пистолета.

— Выборы! В России прошли выборы! — осенило мало чего понимающего по-английски Влада. — Да? — он вопросительно посмотрел на Кристу.

— Ага, — выдохнула девочка, — выбрали Тихонова.

— Того, который за отмену ювеналки? За пересмотр дел об усыновлении? — уточнил Алекс.

В комнате повисло молчание. Они протянули время и теперь могли спокойно ехать домой. В произошедшее верилось с трудом. Внутри что-то отпустило и дало возможность дышать глубже.

— Пошли вниз, — нарушил молчание Влад, — поговорим с американцами. Криста, сосредоточься. Тебе придется объяснить им все популярно. На переводчик я не надеюсь. Вечно привирает, коверкает фразы. Тут про выборы надо рассказать, про то, что нам срочно уезжать приспичило…

— Влад, — перебил друга Алекс, — а ты что будешь делать в Москве? Мы с Кристой будем бороться за возвращение к родителям. Точнее, они подадут или уже подали апелляцию, и по новому закону решение суда должны пересмотреть и нас вернуть. Ты куда? Тебя ж опять в приемник засунут!

Влад вздохнул. Он над этим вопросом не задумывался. Ему всегда хотелось одного — свободы! Прочь из клетки, из-за забора, от вечного контроля, слежки и прослушки. Долой уроки, опостылевших с раннего детства воспитателей. Долой казенную одежду — уж лучше рвань, но свою. Долой приготовленную на всех полезную похлебку. Долой отбой по часам и подъем по часам. Долой расписание. Лучше есть впроголодь, зато когда хочешь…

— Посмотрим, — проворчал он, — пошли!

В аэропорт они приехали заранее. Уселись в кафе за круглым столом. Эдвард заказал всем гамбургеров, картошки и коктейлей. Себе и Лине взял по бокалу вина.

— Дети, — он поднял свой бокал, — нам жаль расставаться с вами, — каждое слово давалось ему с трудом. Лина постоянно прикладывала к глазам салфетку, — мы готовы взять вас всех. Всех троих. Но мы понимаем, каково вам пришлось. — Эдвард потрепал по курчавой голове Влада, — мы с Линой приготовили вам сувениры на память. Надеюсь, вы будете вспоминать ваше пребывание у нас, как просто удачно проведенные каникулы. Ведь так?

Ребята закивали.

— Вот, Криста, тебе — сердечко. Лина выбирала. — Эдвард достал коробочку.

Криста вынула маленькое золотое сердечко на изящной цепочке. Она прицепила кулончик себе на шею.

— Спасибо. Очень красиво! — Криста подошла к Лине и быстро чмокнула ее в щеку. Лина покраснела и начала прикладывать салфетку к глазам еще чаще.

— Алекс, тебе — билет на рок-концерт. Будет трансляция по всему миру через месяц. Твоя любимая группа, по-моему. «Пистолы».

— Спасибо, — глаза Алекса вспыхнули. Он и мечтать не смел о таком! Билеты на супергруппу стоили немерено. Алекс полез в рюкзак и выудил оттуда бандану с черепами, — это вам на память. Отцовская! — сказал он с гордостью, словно вручал не дешевую выгоревшую тряпку, а эксклюзивную шляпу от известного дизайнера.

Но Алекса поняли как надо. Эдвард замотал на голове бандану и грустно засмеялся.

— Great! — он повернулся к Владу. — Тебе мы дарим старый ноутбук нашего сына. Он в прекрасном состоянии. Там много интересного: игры, фотки, его дневник. Мы хотим, чтобы ты им пользовался. Это продлит ноуту жизнь.

— В него впаяли «здоровье»? — выпалил Алекс. — Такую штуку, которая делает старые гаджеты почти неубиваемыми, если ими пользуется один хозяин много лет? Это же новейшая разработка!

— Да, и неизвестно, как она будет работать, — ответил Эдвард, — надеюсь, действительно, ноут протянет долго.

— Но я не его хозяин, — заметил смущенно Влад.

— Мы задали твои параметры. Держи!

Влад осторожно взял тяжеленький ноутбук. Он прижал его к груди, и ему тоже отчего-то захотелось взять салфетку и промокнуть глаза.

Объявили рейс. Пора было идти сканировать карточки и переходить границу. У самой стойки они притормозили и обернулись. Им вслед смотрел высокий, по-военному подтянутый, седой мужчина с глубокой складкой на лбу. Рядом стояла миниатюрная женщина с красиво уложенными платиновыми локонами, обрамлявшими заплаканное лицо.

— Я остаюсь, — Влад шагнул к ним навстречу. — I stay! — крикнул он им по-английски. — Mom! Dad! I stay with you![2]

Эдвард и Лина побежали к Владу. Они сжали его в объятиях, не смея верить в то, что он сейчас им сказал. Криста с Алексом держались за руки и в недоумении смотрели на своего друга. Влад высвободился из объятий.

— Ты прав, Алекс. Меня там никто не ждет. Лишь воспиталки в приемнике. Пишите мне, как только у вас там что-то решится! Пишите обязательно! Приезжайте в гости! Я вас буду ждать, — он повернулся к Эдварду и Лине: — Я пригласил их в гости. Вы ведь не против?

Они помотали головами…

Глава 5

Они сидели у Вована в квартире. Проведенная вместе ночь уходила в прошлое. На ее место приходили нелицеприятные будни.

— Надеюсь, там все в порядке, — Вован ходил из угла в угол. Нервы начали сдавать. От ребят не было ни слуху ни духу.

— Уверена, — сказала Васька совершенно неуверенным голосом, — твой друг ведь обещал сообщить, если придут документы об их усыновлении, — внутри от собственных слов она содрогнулась.

— Обещал! Прошло больше двух недель! Выборы состоялись. Тебе, кстати, не приходило уведомление из суда? — Он порылся на захламленном столе. — Во, смотри. Осталось несколько дней!

Васька полезла в сумку.

— Вот черт! Почту не проверяла давно. Ведь правда могли прислать уведомление. Раз тебе прислали, — она продолжала вытряхивать вещи из сумки, — значит, и мне прислали! О, вот он! — она выудила телефон. — Та-ак, — Васька пролистывала сообщения с почты, — есть! Точно, пишут на третье июля. Что у тебя?

— И у меня третье, — кивнул Вован. — Только дети где? Где наши дети? Нет их! А без них и суд не состоится!

Васька призадумалась. Она трепала волосы и пыталась ухватить мысль, которая вилась вокруг да около. Наконец ее осенило:

— Вов, тут до меня дошло. Поздновато, правда. Ты сообщение сумел передать Алексу через своего друга. Ну, про плохое поведение.

— Сумел, — непонимающе кивнул Вован, — я ж тебе докладывал. Детям перед отъездом выдают телефоны. Звонить и отправлять сообщения может ограниченный круг людей. Но мой друг работает в такой организации, которая может все! Он отправил. Сказал, что Алекс получил: у них там видно, если получил и прочитал.

— Да, но Криста не получила! Ты просил отправить только сыну! Как я сразу не подумала.

— Вась, ты чего? Мы написали: ведите себя плохо. То есть во множественном числе. Ведите — оба ведите, — объяснял Вован, не замечая отсутствия логики в своих словах.

— Ага, и я сначала не поняла, — Васька вздохнула. — Вов, это мы с тобой дружим. А с чего ты взял, что наши дети вообще знакомы?

Вован призадумался. Простая мысль ему в голову не приходила.

— Их вместе повезли из суда в один коллектор. Там не так много народу. И в Штаты их вместе в одной группе повезли, — бормотал он, понимая, что бормочет чушь.

Некоторое время Васька молчала. Переварив информацию, она снова заговорила:

— Это моя вина. Моя вина. Вов, ты тут ни при чем. Я увлеклась, влюбилась. У нас тут с тобой роман. А про ребенка я и забыла. Какая из меня мать? Плохая. Забрали ребенка правильно, — она автоматически кидала вещи обратно в сумку, — вместе повезли туда, вместе повезли сюда. И что? Почему Алекс, получив сообщение от папы, должен был чудом догадаться, что его надо передать и Кристе тоже?

В комнате повисла напряженная пауза. Оба вдруг поняли, за две недели, проведенные вместе, они слегка отвлеклись и прошляпили Кристу. Васька заплакала.

— Вась, не плачь, а, — Вован присел рядом с ней на продавленный диван. — Я позвоню другу прям сейчас. Бывают чудеса на свете. Понимаешь, о них нет данных. Об обоих нет! Смотри, друг говорит, на всех пришли документы. На всю выехавшую группу. Кроме! — он поднял указательный палец, — кроме троих! Какой-то Владислав Синицин, мой шкет и твоя Криста. Звоню!

Он взял телефон и набрал номер: