Милая плутовка Линдсей Джоанна

Глава 32

— Что с тобой, Джорджи? — испуганно спросил Бойд. — На тебе лица нет.

У Джорджины не было сил ответить брату. Она чувствовала, как он сжимает ей руку выше локтя, но даже не взглянула на него. Она не могла отвести глаз от Джеймса и поверить в то, что ее наивная мечта с его появлением стала реальностью.

Он подстриг волосы. Это было первое, о чем подумала Джорджина. Когда они плыли на Ямайку, он зачесывал их назад, в ухе его поблескивала золотая серьга, и он казался ей похожим на пирата. Сейчас в нем не было ничего от пирата. Его рыжевато-коричневая грива развевалась, как и раньше, словно ее разметал страшный шторм. Впрочем, некоторые мужчины тратят целые часы, чтобы добиться такого эффекта. Волосы прикрывали уши, и Джорджина не могла определить, расстался ли он с золотой серьгой.

В своем роскошном бархатном и шелковом наряде он вполне мог бы появиться на королевском балу. Раньше Джорджина полагала, что он неотразим в одежде изумрудных тонов. Но сейчас он выглядел сногсшибательно в темно-бордовом. Шелковые белоснежные чулки были в тон с изысканно-модным галстуком на груди, на котором поблескивал невероятного размера бриллиант.

Джорджина успела обратить внимание на все эти детали еще до того, как ее глаза встретились с пронзительным взглядом Джеймса. Она видела Джеймса Мэлори в различном настроении за те несколько недель, которые они провели вместе, но, по всей вероятности, она никогда не видела его по-настоящему бешеным, на грани потери самообладания. То, что Джорджина увидела в его глазах сейчас, можно было бы назвать замершими раскаленными угольями. Он был зол до такой степени, что лучше и не думать о том, каких бед он может натворить. В течение нескольких мгновений Джеймс смотрел на Джорджину, давая ей возможность все осознать. — Ты тоже знаешь его?

Тоже? Ах да, Бойд сказал, что этот человек кажется ему знакомым. Очевидно, Бойд ошибался. Но она не сумела отреагировать на вопрос брата. Слова застряли у нее в горле, поскольку Джеймс ленивой походкой направился прямо к ней.

— Джордж в платье? Как удивительно! — Звук его голоса долетел до Джорджины. — Должен сказать, оно идет вам. Но мне больше нравилось, когда вы были в бриджах.

— Кто вы такой, мистер? — агрессивно прервал его Бойд, загораживая Джеймсу дорогу.

В какой-то момент можно было подумать, что Джеймс просто-напросто сметет Бойда с дороги, и Джорджина не сомневалась, что он сделал бы это очень легко. Оба были одного роста, но если Бойд выглядел жилистым и поджарым, как и все его братья, то широкую, массивную, мускулистую фигуру Джеймса можно было сравнить с каменной стеной. Бойд был мужчиной двадцати шести лет, с которым следовало считаться, но рядом с Джеймсом он выглядел мальчишкой, только что закончившим школу.

— Надеюсь, ты не собираешься вмешиваться в мои дела, парень?

— Я спросил, кто вы такой, — повторил Бойд, вспыхнув оттого, что почувствовал оскорбительную снисходительность в тоне незнакомца. — Я спрашиваю ваше имя, так как то, что вы англичанин, и так ясно.

— Кроме того, что я англичанин, я еще Джеймс Мэлори. А теперь будь умницей и отойди в сторонку.

— Не так быстро. — Уоррен сделал шаг к Бонду, чтобы вместе е ним заблокировать путь Джеймсу. — Ваше имя ничего не говорит нам о цели вашего визита.

— Еще один? Ты хочешь настолько осложнить мне дорогу к тебе, Джордж?

Он спросил это таким тоном, словно не намерен был больше терпеть препятствие в лице Уоррена. Джорджина поняла, что ей следует немедленно вмешаться.

— Это мои братья, Джеймс. Пожалуйста, не…

— Братья? — насмешливо перебил он, впиваясь в нее взглядом своих зеленых глаз. — Вот бы уж не подумал, если судить по тому, как они вьются возле тебя.

Тон его слов не оставлял шансов для различных толкований. Джорджина ахнула. Лицо Бойда приобрело свекольный цвет. Уоррен взмахнул кулаком. То, что его удар был отбит с неестественной легкостью, на мгновение привело его в замешательство. И в этот момент перед Уорреном оказался Дрю, помешав ему повторить попытку.

— Ты с ума сошел? — прошипел Дрю. — Коммата набита людьми, Уоррен. Гостями, понимаешь? Похоже, ты малость свихнулся еще днем, когда пер на меня.

— Ты не слышал, что сказал этот сукин…

— Я слышал, но не в пример тебе я сумел узнать, что это капитан корабля, который доставил Джорджи на Ямайку. Вместо того, чтобы избивать его, почему бы нам не выяснить, что он здесь делает и почему ведет себя так…

— Вероятно, пьян, — предположил Бойд. Джеймс не снизошел до ответа на подобное предположение. Он продолжал смотреть на Джорджину, и выражение его лица удерживало ее от демонстрации радости по поводу того, что он здесь.

— Ты была абсолютно права, Джордж. Они страшно утомительны.

Разумеется, он имел в виду ее слова, сказанные в первый день их встречи на корабле, когда она призналась, что у нее есть, помимо Мака, другие братья. К счастью, сейчас никто из трех ее братьев не понял, о чем идет речь.

Джорджина не знала, что делать. Она боялась спросить Джеймса, почему он здесь и почему так зол на нее. Ей нужно было каким-то образом увести его от братьев, пока обстановка не разрядится, однако она не была вполне уверена в том, что хочет остаться с ним наедине. Но все-таки надо было что-то предпринять.

Джорджина положила ладонь на руку Уоррена и почувствовала, насколько он напряжен.

— Я хотела бы сказать несколько слов капитану без свидетелей.

— Нет! — ответил Уоррен.

По выражению лица Уоррена она поняла, что переубедить его невозможно, и решила искать помощь в другом месте.

— Дрю?!

Дрю оказался более дипломатичным. Проигнорировав ее обращение, он устремил взгляд на Джеймса.

— С какой целью вы оказались здесь, капитан Мэлори? — спросил он твердо, но не грубо.

— Если вам это интересно знать, я приехал, чтобы вернуть Джорджу ее вещи, которые она оставила в нашей каюте.

Джорджина похолодела, метнув быстрый взгляд на братьев. Слово «нашей» сверкнуло, словно вспышка маяка, и никто из них не пропустил его мимо ушей. Она была права в своем первом предположении. Катастрофа неминуема, особенно если Джеймс пойдет напролом, а он, похоже, жаждал крови.

— Я могу объяснить, — начала она, обращаясь к братьям, особенно не надеясь, что ее станут выслушивать, и оказалась права.

— Предпочел бы услышать объяснения от Мэлори, — сдерживая гнев, проговорил Уоррен.

— Но…

— Я тоже, — прервал ее Дрю, и на сей раз его тон был куда менее сдержанным.

И тут Джорджина не выдержала:

— Черт бы побрал вас обоих! Да разве вы не видите, что он нарывается на драку? Уж ты-то, Уоррен, мог бы это понять! Ты ведь сам всегда ведешь себя так же!

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — раздался голос Клинтона.

Джорджина испытала внезапную радость, увидев подошедшего Клинтона и рядом с ним Томаса. Возможно — всего лишь возможно, — Джеймс почувствует, что благоразумнее взвешивать свои слова и не бросать тень на ее репутацию. Она не сомневалась, хотя и не знала причины, что именно это было его целью.

— С тобой все в порядке, дорогая? — спросил Томас, покровительственно обнимая сестру за плечи.

Она едва успела кивнуть, как Джеймс насмешливо переспросил:

— Дх, дорогая?

— Даже не пытайтесь продолжать, Джеймс Мэлори, — приглушенным голосом предупредила она. — Это мой брат Томас.

— А это что за гора?

— Мой брат Клинтон, — сквозь зубы произнесла она.

Джеймс пожал плечами.

— Ошибка вполне естественна, если учитывать отсутствие сходства. Были разные матери или отцы?

— Не вам рассуждать о семейном сходстве, когда у вас брат черный, как грех, — вставила Джорджина.

— Энтони оценит сравнение, не сомневаюсь в этом. Мне приятно отметить, что ты помнишь встречу с ним, Джордж. Он также тебя вряд ли забудет…

равным образом, как и я.

Учитывая, что Джорджина была сильно расстроена, она не уловила намека в этих словах. А Клинтон все еще ждал объяснений, энергично при этом прочищая горло. Бойд пояснил:

— Этот англичанин — капитан судна, на котором Джорджи приплыла из Англии!

— Я это уже понял сам. Вы поэтому решили дать маленькое представление нашим гостям?

Презрительный тон Клинтона устыдил Бойда и Заставил его отказаться от объяснений, но Дрю попытался прояснить ситуацию:

— Мы не начинали, Клинт. Этот выродок стал оскорблять Джорджи сразу же, едва вошел в комнату. Джеймс презрительно скривил губы.

— Всего лишь сказав, что предпочел бы видеть милую девушку в бриджах? Это только выражение своего мнения, молодой человек, что вряд ли можно считать оскорблением.

— Вы не совсем так выразились, Мэлори, и прекрасно это знаете, — зло прошипел Уоррен. — Но еще, Клинтон, он позволил себе утверждать, что вещи Джорджины находились в его каюте, подразумевая…

— Разумеется, они были там, — мягко перебил его Джеймс. — А где им еще находиться? В конце концов, она была моим юнгой.

Он мог бы сказать «моей любовницей», побледнев, подумала Джорджина. И это было бы еще хуже. хотя и ненамного.

Все братья уставились на сестру, ожидая от нее опровержения, но она молча продолжала смотреть на Джеймса. В его глазах не было триумфа, они, как и раньше, оставались холодными. Джорджина опасалась, что это был не последний его укол.

— Джорджина!

Она лихорадочно прикидывала, как выбраться из того положения, в которое ее загнал Джеймс: ведь соврать, когда он стоит рядом, просто невозможно.

— Это долгая история, Клинтон. Нельзя ли отложить это на…

— Сейчас!

Великолепно. Вот и Клинтон пришел в ярость. Даже Томас нахмурился.

— Хорошо, — жестко сказала она. — Но только в кабинете, если вы не возражаете.

— Пожалуйста.

Она двинулась к кабинету, не взглянув даже, кто за ней следует. Уже в дверях она увидела, что непосредственно за ней идет Джеймс.

— А вас не приглашали.

— Приглашали или нет, любовь моя, но эти молокососы без меня не разберутся.

Джорджина сверкнула на Джеймса глазами. В комнате в этот момент находилась лишь одна пара, и Дрю быстро выпроводил их. Джорджина нетерпеливо постукивала носком туфли об пол. Она вполне могла чистосердечно признаться во всем и позволить братьям убить Джеймса. Кто он в конце концов такой, чтобы вот так вести себя с рассудительными, разумными людьми? Он нарывался на скандал, и если повернуть все против него, то он получит именно то, чего сейчас заслуживал.

— Итак, Джорджина?

— Не надо напускать на себя тон главы семейства, когда говоришь со мной, Клинтон. Я сожалею лишь об одной вещи из числа тех, которые совершила. Волей обстоятельств Мак и я вынуждены были заработать денег, чтобы вернуться домой, и я переоделась в мальчика. Капитан любезно предложил мне свою каюту. Ты делал то же самое для своего юнги, чтобы защитить его. И он вовсе не знал, что я… что… гм… — Джорджина сверкнула глазами, бросив взгляд на Джеймса. — Сукин сын! Ты хочешь сказать, будто с самого начала знал, что я девушка, и только притворялся, что этого не знаешь?

Сохраняя полную невозмутимость, Джеймс подтвердил:

— Именно так.

Это заявление вызвало целую бурю негодования. С глухим яростным криком Джорджина преодолела разделявшее их расстояние. У самой цели Томас успел остановить ее, а в этот момент Уоррен схватил Джеймса за грудки.

— Так ты скомпрометировал ее? — обрушился Уоррен на Мэлори.

— Твоя сестра вела себя как портовая девка. Она поступила ко мне юнгой. Она помогала мне одеваться, даже купаться и не протестовала против этого. Она скопрометировала себя еще до того, как я прибрал ее к рукам.

— Что?! — воскликнул Уоррен. — Ты хочешь сказать, что ты… что…

Уоррен не стал дожидаться ответа и даже заканчивать фразу. Второй раз за вечер он пустил в ход кулаки. И второй раз его удар был легко отбит. И тут же Джеймс нанес ему короткий прямой в подбородок. Голова Уоррена качнулась назад, и он остался ошеломленно стоять перед Джеймсом. Пока он моргал глазами, приходя в себя, Джеймса схватил за грудки Клинтон.

— Почему ты не хочешь проделать тот же номер со мной, Мэлори?

Джорджина не верила своим ушам. Как, Клинтон собирается пустить в ход кулаки? Уравновешенный, степенный, здравомыслящий Клинтон?

— Томас, сделай что-нибудь, — взмолилась она.

— Если бы я знал, что ты не вмешаешься в эту кашу после того, как я отпущу тебя, я бы схватил этого выродка и держал бы его, пока Клинтон будет обрабатывать ему физиономию.

— Томас! — воскликнула Джорджина, не в силах поверить тому, что услышала.

Неужели все ее братья рехнулись, сошли с ума, потеряли рассудок? Она могла еще ожидать такой реакции от троих наиболее темпераментных братьев, но, слава Богу, Томас никогда не терял голову. А Клинтон вообще ни разу не участвовал в драках. Но посмотрите, как он ощетинился сейчас — единственный в комнате мужчина, превосходящий Джеймса по возрасту и, пожалуй, единственный, кто был ему под стать. А этот дьявол Джеймс не нашел ничего лучшего, как подлить масла в огонь.

— Добро пожаловать, янки, — скривил он в насмешливой ухмылке губы. — Но предупреждаю, что я довольно искусен в подобных делах.

Так безрассудно дразнить? Этот мужчина вел себя как самоубийца. Неужто он в самом деле полагает, что ему придется иметь дело с одним только Клинтоном? Ну да, он не знает ее братьев. Они могли ссориться и драться друг с другом, но против общего врага непременно объединялись.

Двое самых старших мужчин схлестнулись в поединке, но через пару минут стало ясно, что слова Джеймса не были простым бахвальством. Клинтон наносил один удар, Джеймс отвечал четырьмя или пятью, обрушивая на Клинтона всю мощь своих каменных кулаков.

Когда Клинтон покачнулся от одного особенно мощного удара, в бой вступил Бойд. К несчастью, у Бойда было мало шансов выстоять против Каменной Стены, и он это понимал, но был слишком разъярен, чтобы принимать подобное обстоятельство в расчет. После апперкота прямой удар правой отправил его на пол… и тогда снова настал черед Уоррена.

Его ни в коей мере нельзя было назвать неумелым бойцом. Если уж на то пошло, он редко проигрывал схватку. К тому же его более высокий рост и длинные руки давали ему сейчас определенное преимущество. Верно то, что он никогда не дрался против человека, который прошел хорошую школу на ринге. Однако он проявил себя лучше, чем Клинтон. Его удары справа то и дело достигали цели, но создавалось впечатление, что они вряд ли способны причинить существенный вред Джеймсу. На самом деле было похоже на поединок с каменной стеной.

Уоррен продержался около десяти минут и упал, опрокинув на себя столик. Джорджина посмотрела на Дрю, пытаясь понять, собирается ли он совершить глупость и тоже ввязаться в эту драку.

— Должен сказать, капитан Мэлори, что вы сказали о себе «довольно искусен», но это слишком мягко сказано. Может быть, нам пустить в ход, пистолеты?

— Ради Бога! Но опять должен предупредить вас…

— Не продолжайте. «Довольно искусны в этом», не так ли?

Джеймс рассмеялся, услышав, каким кислым тоном произнес эту фразу Дрю.

— Более того, дорогой мальчик. Могу сказать, что в моем активе четырнадцать побед и ни одного поражения. Вообще я проигрывал баталии только в море.

— Тогда продолжим. Воспользуюсь тем, что вы устали.

— О черт, не могу поверить! — воскликнул Бойд, вызвав раздражение у Дрю.

— Отойди, братишка, — приказал Дрю. — Ты уже использовал свой шанс.

— Да постой ты, олух! Я сейчас вспомнил, где видел его раньше! Ты не узнаешь его, Томас? Вообрази его с бородой…

— О Господи! — удивленно проговорил Томас. — Никак это тот чертов пират Хоук, после встречи с которым я еле дотянул до порта?

— Ага, и он уплыл с моим грузом во время первого плавания на «Океане».

— Ты уверен? — спросил Клинтон.

— Ради Бога, Клинтон, — вмешалась Джорджина. — Да неужто ты всерьез принимаешь их болтовню? Пират?! Да он английский лорд, виконт…

— Из Райдинга, — подсказал Джеймс.

— Спасибо, — автоматически поблагодарила она и продолжила: — Обвинять его в том, что он пират, так же смешно, как…

— Я пират-джентльмен, любовь моя, с твоего позволения. И притом сам списавший себя на берег.

На сей раз она его не поблагодарила. Этот человек определенно был безумцем. Иначе как объяснить его признание, которого вполне достаточно, чтобы все ее братья одновременно набросились на него?

Джорджина увидела, как все повалились на пол, и образовалась гора движущихся ног и рук. Она повернулась к Томасу, который все еще крепко держал ее за плечи, словно она настолько глупа, что бросится в эту груду тел.

— Ты должен их остановить, Томас! Она не знала, насколько отчаянно прозвучал призыв. Томас не был непроходимым тупицей. Не в пример братьям, он оценивал происходящее как бы с разных сторон. Англичанин глядел волком лишь тогда, когда Джорджина смотрела на него. Когда она не смотрела, в его глазах светилось нечто другое. А чувства Джорджины были еще более откровенными.

— Это тот человек, по которому ты плачешь, Джорджи? — тихо спросил Томас. — Тот самый, кто…

— Был, но теперь нет! — в сердцах воскликнула Джорджина.

— В таком случае зачем мне вмешиваться?

— Потому что они изувечат его!

— Понятно. Я полагал, что в этом и заключается цель…

— Томас, пойми! Они ухватились за эти бредни насчет пиратства как за повод, чтобы оправдать это бесстыдное, бесчестное избиение, когда все на одного.

— Возможно, но пиратство — это вовсе не бредни, Джорджи. Он действительно пират.

— Был, — убежденно сказала Джорджина. — Ведь ты слышал его слова, что он больше этим не занимается?

— Дорогая моя, это не меняет того факта, что за время своего пиратства этот мужчина нанес ущерб двум нашим судам и украл ценный груз.

— Он может возместить ущерб!

Спор потерял смысл, когда дерущиеся мужчины один за другим стали подниматься. Поднялись все, кроме Джеймса Мэлори. Даже каменную стену иногда можно сокрушить…

Глава 33

Придя в себя, Джеймс с усилием сжал распухшие губы, чтобы не дать вырваться стону. Он мысленно произвел инвентаризацию понесенного ущерба. Кажется, ребра целы, хотя кожа отчаянно саднила. Насчет челюсти у него полный уверенности не было.

Ну что ж, он получил то, на что напросился, разве не так? Разве не мог он придержать язык и притвориться ничего не понимающим, когда два младших брата припомнил и его самого и его пиратское прошлое? Даже Джорджи защищала его, пока не поверила в его пиратство. Так нет же, дернул черт во всем признаться.

Все было бы не так уж плохо, если бы их не было так много. Черт побери, пятеро проклятых янки! А у Арти и Анри не хватило мозгов сказать ему об этом. Почему он отверг свой первоначальный план повидаться с Джорджи наедине? А ведь Конни предупреждал его.

И какого черта он хотел добиться своим внезапным появлением на этом злосчастном вечере? Кроме как привести в смятение милую девушку, чего она, впрочем, заслуживала. Это был праздничный вечер, и, увидев ее в окружении дюжины кавалеров, он потерял разум. Впрочем, разве могло быть иначе, черт побери?

До Джеймса доходил гул голосов. Они доносились с разных сторон — одни более отдаленные, другие близкие. Джеймс представил себе, как кто-то смотрит на него, пытаясь обнаружить признаки того, что он приходит в сознание. Ему сейчас лучше сконцентрировать внимание на том, что они говорят, хотя боль в теле мешала сосредоточиться.

— Я не поверю в это, Томас, до тех пор, пока не услышу от самой Джорджи.

— Ты ведь видел, она сама хотела залепить ему оплеуху.

— Я находился здесь, Бойд. — Это был единственный голос, который было легко расслышать, и звучал он как-то умиротворяюще. — Как раз я и удержал ее от этого поступка. Но это не имеет никакого значения. Говорю тебе, она…

— Но она все еще убивается по Малкольму!

— Дрю, осел несчастный, сколько раз тебе втолковывать, что это объясняется чистым упрямством с ее стороны.

— Тебе лучше не совать свой нос в это дело. Уоррен! Из твоего рта вылетает только глупость и вздор!

Послышались звуки непродолжительной возни, затем чей-то голос произнес:

— Ради Бога, вы двое, прекратите! Или вы сегодня мало получили синяков? С меня хватит того, что я от него уже получил, Клинтон! Более чем достаточно!

— Будь добр, Уоррен, заткнись, если не можешь придумать ничего конструктивного! А ты перестань обижаться по пустякам, Дрю! Этим делу не поможешь.

— Что касается меня, то я верю в это не больше Бойда. — Джеймс начал различать голоса — этот, без сомнения, принадлежал темпераментному Уоррену. — И эта дубина стоеросовая тоже сомневается, так что…

Снова вспыхнула потасовка. У Джеймса появилась надежда, что они прикончат друг друга, после того как он понял, в чем все братья сомневаются. Он уже собирался было сесть на полу, когда кто-то наступил ему на ногу. Джеймс невольно застонал.

— Как ты себя чувствуешь, Мэлори? — спросил удивленный голос. — Готов к свадьбе?

Джеймс с трудом разлепил веки и увидел юное ухмыляющееся лицо Бойда. Со всем презрением, которое он мог изобразить в этот момент, Джеймс произнес:

— Мои родные братья драли меня почище, чем ты со своими молокососами.

— Тогда, может быть, нам повторить все сначала? — произнес тот, чье имя надо бы укоротить ровно вдвое и звать не Уоррен, а Уор[2].

— Отойди, Уоррен!

Этот приказ прозвучал из уст Томаса и поразил всех, кроме Джеймса, который не имел понятия о том, что Томас был единственным из братьев Андерсонов, кто редко повышал голос. Джеймс, собрав силы, сел на полу, стараясь не покачиваться.

Внезапно до него дошел смысл сказанного Уорреном.

— Что ты, черт возьми, имеешь в виду, говоря о свадьбе?

— Имею в виду, англичанин, тебя и Джорджи!

Ты скомпрометировал ее и либо ты на ней женишься, либо мы благополучно убьем тебя!

— Ну что ж, в таком случае улыбайся, дорогой мальчик, и спускай курок. Силой меня не заставишь.

— А разве ты не за этим пришел сюда, Мэлори? — несколько загадочно спросил Томас.

Джеймс бросил на него злой взгляд. Братья тоже посмотрели на Томаса, и на лице каждого из них изобразилось разной степени удивление.

— Ты сбрендил, Томас?

— Ну да, это все объясняет, разве не так? — Это было сказано с сарказмом.

— С чего ты решил, что Джорджи согласится?

— Может, ты объяснишь нам, Том?

— Не имеет значения, — ответил Томас, внимательно наблюдая за Джеймсом. — Английский ум слишком сложно понять.

Джеймс не собирался комментировать услышанное. Уже от разговора с этими недоумками у него начиналась головная боль. Медленно и осторожно он поднялся на ноги. Тут же встали Уоррен и Клинтон. Джеймс едва не рассмеялся. Или они в самом деле думают, что в нем еще остались силы и за ним нужен присмотр? Чертовы бугаи! Почему у малышки Джорджа не могла быть нормальная семья? — Кстати, а где Джордж? — спросил он.

Юнец, расхаживающий в волнении по комнате, остановился и свирепо посмотрел на Джеймса.

— Ее зовут не так, Мэлори.

— Господи, возмущение даже по поводу имени! — И с несвойственной ему запальчивостью добавил: — Я буду называть ее так, как мне заблагорассудится, щенок сопливый! Куда вы ее дели?