Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние Немировская Мария
Советских артистов не выпускали за рубеж. Да и въезд в Россию для иностранцев был не так прост, как сегодня. За годы своих отношений с Высоцким Марина Влади побывала в России в различных ролях: по туристической визе, по гостевой, по рабочей, как супруга без закрепленного места жительства. И визу было получить весьма и весьма сложно.
Туристические поездки стоили дорого, приглашенной звездой Марина не могла быть по нескольку раз в году, а работа актрисы не позволяла строить долгосрочных планов. Марина решила обратиться за помощью к послу СССР, когда была в Париже. Будучи известной в России актрисой, Марина Влади легко входила в самые разные двери, и министр также не мог отказать кинозвезде в помощи. Впрочем, один странный вопрос Влади министр все же задал.
— Вас очень любят в СССР, — начал он свою речь. — Мы знаем, что вы — наш друг, к тому же мы делаем все возможное, чтобы помочь объединению семей. Я лично давний почитатель вашего таланта, вашей смелой деятельности в пользу мира и дружбы между нашими странами. Скажите, а что вы думаете о фильме «Признание»?
Французская звезда не сразу нашлась, что ответить, — в самом деле, при чем здесь фильм? Это — не антикоммунистический фильм, но протест против тоталитаризма. Конечно, Марина видела этот фильм и читала книгу, по которой он поставлен, — здесь режиссером показываются психические пытки во время следствия и то, как добропорядочного высокопоставленного чиновника заставляют признаться в измене. Фильм основан на реальной истории чехословацкого коммуниста Артура Лондона… Но что ответить министру? Какого ответа он ждет?
— Книга, по которой поставлена эта лента, кажется важной и верной, ведь она позволяет разоблачить ряд преступлений. — неуверенно начала актриса, но по лицу министра сразу же поняла, что он ждал другого ответа. Сейчас ее речь ему не по вкусу.
При этом Марина Влади всегда отличалась твердым характером и умением отстаивать свои убеждения. Тот вечер в посольстве стал первым в ее жизни случаем, когда ради своего счастья и счастья своего любимого она отказалась от своих идей и просто сказала то, что от нее хотели услышать. Сказала, что фильм — однобокий, где зрителю не дают думать, что он может возбуждать экстремистские настроения, что может дать нежелательный эффект. Именно то, что хотели от нее услышать.
Марина сразу поняла, что сказала все правильно, ведь посол улыбнулся и тепло, едва ли не по-отечески, сказал, что сделает все необходимое, чтобы у жены поэта Высоцкого не было трудностей с получением виз. И действительно проблем больше не возникало — за все время их отношений с Высоцким Марина побывала в России более 300 раз, а выдано ей было около 70 виз. И кто знает, как бы сложилась их судьба, не наступи она в тот вечер на горло своим убеждениям.
С получением визы Владимиром Высоцким дела обстояли гораздо сложнее. «Железный занавес», созданный в СССР еще в конце 1920-х годов, пропускал очень ограниченную и цензурированную информацию о жизни в других странах и конечно же не выпускал туда никого. Зачем советскому человеку ехать за рубеж? Чтобы утонуть в том товарном изобилии, о котором писали газеты? К слову, по сравнению с дефицитной Россией, заграница действительно цвела и пахла, и удовлетворить любопытство, посмотреть на «загнивающий Запад», да и приобрести чего-нибудь заграничного устремлялись по возможности тысячи советских людей. А возможности эти были крайне ограничены. Отправиться в путешествие мог далеко не каждый желающий. И опальный актер и поэт Высоцкий, женатый на иностранке, обвиняемый в организации подпольных концертов, бунтарь и пьяница, точно не был в числе тех, кого советские власти готовы были в числе первых отправить за границу. Будущий советский турист должен был преодолеть несколько уровней «фильтрации». И, несмотря на кажущуюся очевидность этой затеи, Высоцкий и Влади все же попытались получить визу для Владимира. Решились подать заявление в ОВИР они только спустя 6 лет… Собрали все необходимые бумаги и ждали ответа.
Первый уровень — получение «характеристики-рекомендации» от предприятия, где работал человек, в которой должны были быть раскрыты «все стороны деятельности будущего туриста, его моральные качества». Естественно, «деятельность» и «качества» должны быть безупречными. Например, такие: «Товарищ Иванов в общественной жизни принимает самое активное участие. Избирался в члены заводского комитета комсомола, политически грамотен, морально устойчив, в быту скромен и дисциплинирован, среди работников пользуется авторитетом и уважением».
А что могли написать в характеристике Владимира? «Товарищ Высоцкий в общественной жизни не принимает никакого участия, употребляет алкоголь, неоднократно срывал выступления и репетиции. Политически неграмотен, морально неустойчив, недисциплинирован, поет аполитичные песни.». И тем не менее отношения с Любимовым сыграли свою роль — характеристика была получена, и далее этот документ (и человек вместе с ним) «поступал на рассмотрение и согласование» в районный или городской комитет КПСС.
В Советском Союзе было не так уж много желающих эмигрировать: часть интеллигенции, люди, чувствующие себя выброшенными за борт, евреи, мечтающие об Израиле, верующие, гомосексуалисты, непонятые творцы, сопротивляющиеся системе, мистики и еще те, кто рассчитывает на богатство, успех и славу на Западе. Но все остальные — то есть двести с лишним миллионов человек — хотят просто-напросто провести отпуск не на Черном, а на Средиземном море, не в одной из республик Советского Союза, а в одной из европейских стран. Просто чтобы посмотреть, вкусить радость путешествия, сменить обстановку. Желающим побывать в капиталистических странах всегда уделялось особое внимание. Для них была разработана специальная анкета, в которой перечислялись все родственники будущего туриста (живущие и умершие), а рекомендующие инстанции должны были более тщательно рассматривать «политическую зрелость, моральную устойчивость и поведение в быту». Также были разработаны специальные «Правила для выезжающих в капиталистические и развивающиеся страны».
В этих правилах значительное внимание уделялось возможным проискам империалистической разведки: «Советские граждане должны… постоянно проявлять политическую бдительность, помнить о том, что разведывательные органы капиталистических стран и их агентура стремятся получить от советских граждан интересующие их сведения, скомпрометировать советского человека, когда это им выгодно, вплоть до склонения к измене Родине. В этих целях разведки империалистических государств, используя
современную технику, применяют методы подслушивания, тайного наблюдения и фотографирования, а также методы обмана, шантажа, подлогов и угроз. Агенты капиталистических разведок действуют часто под видом гидов и переводчиков, врачей и преподавателей, портных, продавцов, шоферов такси, официантов, парикмахеров и другого обслуживающего персонала. Разведывательные органы капиталистических стран стремятся использовать в своих целях и такие слабости отдельных лиц, как склонность к спиртным напиткам, к легким связям с женщинами, азартным играм, приобретению различных вещей, а также неумение жить по средствам, беспечность, болтливость, небрежность и халатность в хранении служебных и личных документов».
Вероятно, советских граждан, обладающих такими безупречными качествами, было очень мало, ведь за границу выезжали единицы. И вряд ли Владимира можно было отнести к числу безупречно грамотных граждан… В ответ на все эти анкеты и требования Владимир написал песню «За границу», которую потом весело исполнял своим друзьям и знакомым.
Нет-нет, власти не боялись, что граждане разбегутся. На Западе советских людей нигде никто не ждет. Они там не нужны. А вот советский человек, увидев все преимущества «капитализма со звериным оскалом», прежде всего бытовые, материальные, мог одним махом перечеркнуть все достижения советского строя, рассказав по приезду родственникам, соседям, знакомым, а дальше понеслось. Что уж говорить о Высоцком, который вынесет все это в свои песни. А дальше — как испорченный телефон, поползут слухи с еще большими преувеличениями и т. д.
Чтобы подать заявление Влади и Высоцкий ждали 6 лет — за это время многие ее советские друзья приезжали в Мезон-Лаффит по ее приглашению, и никто не воспользовался этим, чтобы остаться на Западе или устроить скандал в прессе. Все вернулись вовремя, довольные путешествием, которое почти для всех было первым выездом за границу.
Марина мечтала показать Владимиру Париж, чтобы он увидел ее друзей, ее жизнь; она хотела, чтобы у ее мужа было право выезжать, чтобы он увидел мир, чтобы почувствовал себя свободным.
Владимир никогда не думал остаться жить во Франции. Для него всегда особенно важно было сохранить свои корни, свой язык, он, несмотря ни на что, любил свою страну и свой народ. Но мечтал о свободных от цензуры концертах и пластинках, о путешествиях на край земли. Конечно, ничего подобного они не писали в заявлении в ОВИР — написали только, что ему, человеку, женатому на француженке, нужно получить обычную визу во Францию, чтобы провести там месяц отпуска.
Заявление было отнесено в соответствующую организацию, и они стали ждать ответа. Это была очень долгая неделя! Как понимать это долгое молчание? Очевидно, что решение принимается на высоком уровне, но каким оно будет? Вдруг ничего не выйдет? Или то, что они пока ничего не решили, значит, что есть среди принимающих решение люди, которые на стороне Высоцкого?.. Отпуск уже оформлен, скоро его начало — будет ли получен ответ или администрация так и будет ждать, пока отпуск Высоцкого закончится и ему опять нужно будет быть на сцене Театра на Таганке? Старый, проверенный и всегда верный трюк. Ночью раздается звонок телефона.
— Алло.
— Алло, квартира Высоцких?
— Да, кто это?
— Вы не знаете меня, но я очень люблю ваши песни и вашу игру в театре. Я работаю в ОВИР, сегодня узнал, что вы подали документы на визу… Хочу предупредить вас — вам откажут, другого решения и не может быть.
Высоцкий только безвольно опустил трубку, услышав эти слова, — его мечтам опять не суждено сбыться. Что же это такое, когда закончится эта пытка?..
— Владимир. Владимир Семенович, — пищит телефон, вынуждая Высоцкого снова поднести трубку к уху. — Вы уехать хотите? Насовсем?
— Что вы, — устало отвечает артист. — Как и куда я отсюда уеду! Я не могу и не хочу уезжать насовсем, только посмотреть мир.
На этом разговор был окончен. Владимир пересказал все Марине Влади и та тотчас начала набирать чей-то телефонный номер. Несколько минут разговора, и под утро, уставшие и разочарованные, они уснули, а уже в 11 часов их разбудил настойчивый стук в дверь. Высоцкий не верит своим глазам — это специальный курьер принес ему заграничный паспорт взамен того, который каждый человек в СССР должен иметь при себе. По всем правилам оформленная виза — теперь Владимир может выехать за границу, увидеть своими глазами город своей любимой, понять, чем и как она живет.
— Марина, Марина! — закричал Володя, едва закрыв дверь за курьером. — Я не верю своим глазам! Паспорт!
— Паспорт?
— Да, настоящий!!! Заграничный! Я свободен!!!
Высоцкий перелистывает страницы, разглядывает красный картон и читает вслух: «Высоцкий Владимир Семенович», потом опускает руки с паспортом и снова шепчет: «Как же это? Я не верю своим глазам!»
Ситуация и вправду неправдоподобна.
— Ты понимаешь, Марина — говорит Высоцкий, — ведь это был офицер! Офицер, который принес мне паспорт в зубах! Мне принесли его на дом, когда люди часами стоят в очереди за бумагами! Приказ должен был исходить сверху, с самого высокого верха. Как у Пушкина.
— У Пушкина? — недоверчиво спросила Марина.
— Ну да, у Пушкина. Он очень хотел поехать за границу, однако ему так и не удалось получить разрешение на это. Потому что его цензором был царь, который сам принял решение не выпускать…
Но Высоцкого выпустили. Позже показалось, что для того, чтобы выдали этот красный паспорт, потребовалось вмешательство очень влиятельных людей, а именно самого Брежнева, перед которым французские друзья Марины просили за пару.
Глава 13. Франция
Ярко-красный паспорт с гербом СССР открыл Владимиру Высоцкому дорогу во Францию. Вскоре эта страна стала одной из его любимейших стран, здесь он бывал не один раз и каждый раз открывал для себя что-то новое. Начиная с 1973 года он приезжал во Францию ежегодно, иногда и по несколько раз в год, и жил подолгу — неделями и месяцами. Там состоялось первое его официальное выступление за пределами стран социалистического лагеря, там были выпущены лучшие его пластинки.
Франция — это удивительная страна, край разнообразных и прекрасных пейзажей. Это маленькие детали, из которых, как из маленьких разноцветных стеклышек мозаики, складывается яркая и необыкновенная, как витражи Нотр-Дам, картина страны. Лиможский фарфор и лионский шелк, шампанское из Шампани и коньяк из замка в Коньяке, Каннский фестиваль и показы Высокой моды в Париже, устрицы на льду и трюфеля из Перигора, Венера Милосская в Лувре и кельтские мегалиты Карнака. Удивительная страна смогла совместить в себе старину с молодостью и энергией современного поколения. Что и говорить — это масса впечатлений, новых эмоций, это то, чего никогда раньше не видел Владимир. Когда он впервые приехал во Францию, то был очень удивлен. Вдохнуть воздух Парижа… Как он пахнет? Как-то особенно или как все города?.. Прогуляться по сказочным улочкам Монмартра, увидеть незабываемый район Ла Дефанс — маленький Нью Йорк в Париже! Еще недавно об этом Владимир мог только мечтать, а сейчас он был здесь — в другой, такой далекой и такой родной стране, которая принимала его.
Марина и Владимир жили в доме в Мезон-Лаффите, вечерами гуляли по городу, держась за руки. Владимира все приводило в восторг: стройные ряды величественных сооружений, возвышающихся над одетой в камень Сеной, словно огромные великаны, рядом с которыми он ощущал себя лилипутом, крошечной частицей этого строгого, грандиозного города. Впервые попав в Париж, Владимир ощутил необъяснимое чувство тепла и радости. Может быть, потому, что в этом городе все веселое — солнце, воздух, люди, витрины. Парижский воздух наполнен запахом надежды. Вдыхаешь его и ощущаешь радость бытия. Париж красив, сияя в лазурных красках осеннего настроения туристов, посещающих его, наверное, в самое романтическое время, когда город одет осенним багрянцем. Наполненный теплыми красками величественных зданий он становится родным и привычным.
— Париж — «это не город, это целый мир», — повторял Высоцкий слова Карла V.
Конечно, пребывание в Париже не обошлось для Марины и Владимира без забавных курьезов, которые приключаются со многими иностранцами. Например, однажды приехав к дому, они увидели, что запарковать машину негде. Влади вышла и пошла в дом, а Владимир, который с упоением управлял иностранными автомобилями, найдя наконец место для парковки и встав, начал снимать «дворники» и зеркало, как это делали в России. За этим занятием и застал его полицейский.
— Что вы делаете? Немедленно отойдите от автомобиля! — произнес он.
— Что? — только и мог спросить Высоцкий. Он не мог ничего толком объяснить, ведь его французский был в то время еще очень плох.
Конечно же, страж порядка сделал свои выводы, взял Владимира за локоть и повел в полицию.
— Марина! Марина! — закричал Владимир беспомощно.
Подоспевшая на крики Влади увидела эту картину и залилась смехом.
— Он снимал зеркало и «дворники», — отрапортовал полицейский хозяйке автомобиля, который только что, на его глазах, пытались угнать.
— Месье, он не пытался угнать машину. Он из России. Из Москвы.
Владимир только вертел головой, он не понимал, о чем речь. А вот страж порядка быстро все понял. Он извинился перед незадачливым туристом:
— Excusez-moi, monsieur! Je ne savais pas que vous etes russe. Je pensait, que vous l’avez retire.
Высоцкий только сдержанно кивнул в ответ, а Влади сквозь смех перевела:
— Он сказал: «Извините, мсье! Я не знал, что вы русский. Я думал, вы хотите украсть…»
Конечно, этот случай был не единственным. Все-таки русские и французы очень разные — когда в Москве в своей квартире с тонкими стенами Высоцкий пел, никто не возмущался и не кричал. Наоборот, люди затихали, слушая его голос. Во Франции все было совершенно иначе!
Однажды они сидели в парижской квартире Влади, и Высоцкий пел. Потревоженные соседи стали стучать в двери, тогда вся компания вышла на улицу, и Высоцкий запел снова. Тут ему со смехом показали надпись на заборе: «Chantier interdit!» (игра слов: «chantier interdit» — «строить запрещено»; «chanter interdit» — «петь запрещено»). Высоцкий уже понимал немного по-французски, знал, что слово «chanter» значит «петь». Он застеснялся и замолчал. Как водится у русских: запрещено — значит запрещено. Вероятно, на секунду поверил, что у этого забора французы запрещают петь…
Впрочем, положительных впечатлений от первых поездок было конечно же больше! Например, в мае 1973 года Высоцкий получил возможность присутствовать на открытии Каннского кинофестиваля. А когда Владимир приехал во Францию в третий раз (в 1975 году), у него уже были планы на работу в кино. Правда, дальше планов дело не пошло, но первый шаг в этом направлении уже был сделан. Ну, подумаешь, кто-то с кем-то никак не может договориться — такое и в России сплошь и рядом!!!
В том же году Высоцкий впервые во Франции публично исполнял свои песни — для актеров театра Питера Брука. Там же состоялось его знакомство с Жераром Депардье. «Меня познакомила с Владимиром Марина Влади, — позднее вспоминал французский актер. — Он пел мне свои песни, и хотя я не понимал ни слова, но чувствовал всё. В Высоцком поражали открытость, щедрость души.»
С кино во Франции у Высоцкого не вышло, зато на студии «Le Chant Du Monde» был записан двойной альбом, 22 песни. Правда, выпущен в свет он был уже после смерти поэта, в 1981 году.
Когда Высоцкий захотел записать эту пластинку, советские власти возмутились. Как?! Не допустить выхода альбома его ранних песен, записанного во Франции. Впрочем, ограничить поэта им не удалось — Высоцкий выступал на французском радио и уже тогда полюбился местным слушателям. В тот визит во Францию его друг Михаил Шемякин познакомил Высоцкого с известными цыганскими певцами Володей Поляковым и Алешей Димитриевичем. Потом, из Москвы, Высоцкий послал Шемякину тексты старых песен. «Дорогой мой Миша! — писал Высоцкий. — Посылаю тебе кое-что для пластинки с Алешей. Может кое-что и пригодится. Здесь 20–30 годы. Не надеюсь, что Алеша выучит, ну так все равно может пойти в дело — глядишь, кто и споет в русских кабаках».
Тогда же, зимой 1975 года, Высоцкий встретился в Париже со своим преподавателем во время учебы в Школе-студии МХАТа Синявским на вручении тому литературной премии.
«Не знаю, может, напрасно я туда зашел, а с другой стороны, хорошо. Хожу свободно и вовсе их не чураюсь…» — записал Высоцкий на следующий день в своем дневнике.
Разумеется, о том, где Высоцкий провел вечер, «компетентным органам» стало известно моментально. Ночью незамедлительно последовал телефонный звонок.
— Ты из повиновения вышел? — строго спросил голос на другом конце провода.
— Я в нем и не был, — ответил Высоцкий.
Тем не менее было неприятно. Высоцкий занервничал, все переживал, насколько же местные шпионы оперативны. Сразу передали по телетайпу — мол, был на вручении премии. Однако никаких видимых последствий для Высоцкого та история не имела, запрещений или даже ограничений заграничных поездок не последовало. Летом 1976 года Высоцкий вновь приезжает во Францию.
В этот раз он записал в Париже 13 песен, но не для пластинки, а для трех передач радиостанции «Франс мюзик». Между песнями Высоцкий отвечал на вопросы ведущего, рассказывал о своей работе в театре, о песнях.
О самом себе он рассказал так, как оно и было на самом деле: «У меня нет официальных концертов, у нас не принято, чтобы авторская песня была на большой сцене. У нашего начальства, которое занимается культурой, нет привычки к авторской песне, хотя во всем мире авторы поют свои песни».
А отвечая на вопрос, почему он не выступает во Франции, Высоцкий сказал: «Петь я здесь не могу, потому что меня не приглашали официально через “Госконцерт”. У нас другая система — мы находимся на службе. Все четыре раза, которые я был во Франции, я находился здесь в гостях у своей жены, а не как самостоятельный человек.»
Тем же летом, вместе с Мишей Шемякиным, Высокий отправился лечиться от алкоголизма к тибетскому монаху, жившему под Парижем. Говорили, что этот монах — учитель самого далай-ламы. Мужчины сели в машину, поехали по вечерней дороге — город кончился, за окнами замелькали деревья, низенькие домики… В итоге автомобиль остановился у какого-то загородного особняка. Володя шепнул Мише:
— Сейчас будем от алкоголя лечиться.
— Где, у кого? — спросил Михаил.
— У учителя далай-ламы!
— Да ты чего, Володька, совсем что ли с ума сошел? Что еще за бабкины заговоры?!
— Нуууу… — протянул Высоцкий, — бабкины — не бабкины, а Тибет — это, Мишаня, не шутки. Многим, знаешь ли, помогло! Глядишь, и нам поможет.
В итоге они, словно дети, все переругивались, а потом, лукаво подмигнув, Володя подтолкнул Мишу к открытой двери дома. Чем кончилось это лечение, неизвестно. Правда потом Высоцкий все долго звонил своему другу, и неизменно диалог начинался с одних и тех же вопросов и ответов:
— Не пьешь?
— Нет, что ты, завязано. А ты?
— И я. У меня все отлично!
Жаль только, что и этот перерыв был не долгим — до конца победить свою зависимость Высоцкому так и не удалось.
Глава 14. Голубой «мерседес»
После того как для Высоцкого пал «железный занавес», одна за другой начали исполняться его мечты. В июле 1976 года в Краснопресненском отделении ГАИ Владимир Высоцкий зарегистрировал на свое имя «мерседес». Эта машина стала первой иномаркой Высоцкого, официально зарегистрированной на его имя, до этого все машины он регистрировал на свою жену Марину Влади и ездил в основном по доверенности. Легендарный «мерседес-450» цвета «голубой металлик», редкий даже для Европы, Владимир купил в Мюнхене с помощью Влади и их зарубежных друзей. На эту машину он потратил все свои сбережения — денег не хватило даже на то, чтобы автомобиль растаможить. Поэтому Высоцкому пришлось дать несколько концертов таможенникам, чтобы те разрешили оплатить ему таможенную пошлину в рассрочку… К слову, этот «мерседес» был вторым автомобилем этой марки, появившимся в Москве. Первый был у генерального секретаря ЦК КПСС, товарища Брежнева. Говорят, что, завидев издалека приближающийся автомобиль, московские гаишники вытягивались по стойке «смирно» — думали, что едет генсек.
Марина привозила из Парижа в Москву много машин. Были среди них и красавец «рено», и пара автомобилей марки «БМВ». Владимир водить не умел — у него были только старенькие «жигули», которые он разбил, а потом отремонтировал и продал. К слову, эта же участь постигла и некоторые иностранные машины — только изрядно поколотив иномарки, Высоцкий научился сносно водить и стал мечтать о покупке своего собственного автомобиля. И это непременно должен быть «мерседес».
— Маринка, ну это же «мерседес», — говорил Володя. — Понимаешь? Он надежный, стильный. Быстрый. А запчасти можно будет найти и у немецких дипломатов, ведь недавно товарищ Брежнев получил в подарок и время от времени водит сам этот автомобиль!
— «Мерседес» так «мерседес». Только не говори мне, что ты покорен отношением власти к этой машине.
— Да нет, что ты! — смеялся Володя. — Я-то не из таких. Хотя у нас вечно все повторяют за чиновниками. Думают, если похожи они на начальство, то начальство будет с ними мягче и приветливее. Недаром же при Хрущеве на лицах аппаратчиков, даже тех, кто вообще никогда родинок не имел, стали появляться родимые пятна. А при Брежневе стали модны густые брови.
Марина только разразилась веселым смехом в ответ на это заявление.
— А что ты смеешься, вот хотя бы акцент, с которым у нас говорят все дикторы на телевидении!!! Они же просто пытаются повторить манеру генерального секретаря.
— И что же, даже трудности, связанные с провозом машины через границу — на мой взгляд, это гораздо труднее, чем внезапно покрыться родинками или отрастить брови, — тебя не пугают?
— Совершенно, совершенно не пугают! — веселился Владимир. — Хочу «мерседес»! Хочу, и точка!
Чтобы заработать деньги, необходимые на покупку машины, Высоцкий работает весь свой отпуск в Театре на Таганке! Он дает по пять концертов в день, каждый по два часа, выступает на огромных, битком забитых стадионах с гитарой, с плохим микрофоном, который с трудом позволяет публике разбирать слова певца. Но публике все равно — песни Высоцкого все знают наизусть, и потому для людей главное на концерте — сам факт присутствия Владимира. Они поют его песни вместе с ним, поют вместо него…
Организаторы концертов — например, городская филармония, — зарабатывают на Высоцком огромные деньги, тогда как сам артист получает копейки. Но он упрямо идет к своей цели — зарабатывает свои деньги, получает огромные овации, собирая стадионы. Высоцкого бесит, что он не может получить свои деньги сразу, но выхода нет — уж слишком сильно желание заработать на «мерседес».
И вот сумму удается собрать! А дальше? А дальше к своему супругу, как всегда, на помощь приходит Марина. За машиной Высоцкий и Влади приехали в Мюнхен. Огромные стоянки, заставленные машинами самых разных марок. Оказывается, если брать в качестве примера немецкие автомобили, то у себя на родине они стоят дешевле, чем в России подержанные отечественные. Конечно же решающий фактор при покупке — это состояние самого автомобиля. А оно, как известно, зависит от тех условий, где машина находится.
— В России даже за полгода езды можно угрохать свой автомобиль — уж мы-то с вами знаем. Еще и с климатом у нас нелады — суровая зима и знойное лето. А вот состояние машин, которые «пожили» в Европе, гораздо лучше тех, которые обитали в России! — убеждал Марину Владимир, но ее и не надо было убеждать! Она и так знала, что ее мужчина прав.
В автосалоне среди огромного числа автомобилей он сразу увидел свою машину — голубой и огромный, он выделялся своим насыщенным цветом и гигантскими размерами. «Мерседес» серо-стального цвета с четырьмя дверцами — по сравнению с новой машиной, он просто ничего не стоит.
Владимир счастлив, и эта радость передается Марине.
После покупки автомобиля встает вопрос — как переправить нового «коня» в Москву? Есть два пути — своим ходом или паромом через Санкт-Петербург. Марина и Владимир едут на новой машине из Мюнхена домой. Они несутся с огромной скоростью — больше двухсот километров в час по немецким дорогам! Поездка обещает стать быстрой и комфортной, ведь для Олимпиады-1980 как раз строится дорога Брест — Москва. И только на совершенно пустой трассе, когда дорога просматривается далеко вперед, можно и промчаться. Марине приходится быть пассажиром у соседа, который по характеру и по навыкам страшный лихач; конечно, Володя управляет автомобилем очень профессионально, но Влади остается только крепче держаться да молиться про себя.
— Наконец-то и у нас в России можно будет нормально ездить! Будут нормальные трассы, без ухабов и колдобин! Можно нестись на полной скорости.
— Володя, а почему на дороге нет машин?
— Так сегодня же воскресенье…
— А почему нет дорожных знаков? — Марина недоумевает, уж слишком пустынной кажется эта трасса.
— Ну. Наверное, потому, что трасса еще только строится.
— Так она строится. Или уже достроена???
Не успела Марина договорить эту фразу, как в ее глазах отразился ужас — впереди лес, кончается асфальт, ведутся дорожные работы. Скорость выше двухсот километров в час. Марина от ужаса закрывает глаза руками. Дальше все происходит как в фильме — машина, подпрыгивая на бетонном трамплине недостроенной дороги и пролетев в воздухе несколько метров, приземляется на четыре колеса в песок за ограждением. Когда Влади открывает глаза, она начинает безудержно смеяться — кругом песок, грязь, пыль. Несколько часов езды по лесу, и наконец Марина и Володя, счастливые тем, что все обошлось так легко, выбираются на старую трассу. И Владимир, несмотря ни на что, доволен.
— Чему ты так радуешься? — недоумевает Марина.
— Я с тобой, у меня новая машина, — улыбается Высоцкий. — И когда закончат наконец эту ужасную трассу, она будет самой красивой дорогой в мире!
Владимир счастлив: теперь он — владелец «мерседеса» с московскими номерами, он может путешествовать на своем автомобиле по стране, никто не ограничит его… Ведь, путешествуя на машинах, которые ввозила Марина, он не мог выезжать дальше чем за 100 км от столицы — автомобили с иностранными номерами просто не выпускали дальше.
Да и к тому же эти машины приходилось увозить из страны. Теперь же все по-другому — у Владимира есть его собственная машина. Та, которая принадлежит только ему.
Глава 15. Вещи Алисы Коонен
— Кто такая Коонен? — однажды спросила Марина Владимира.
— Как?! Ты не знаешь кто это?
— Наверное, ученица Станиславского, — робко предположила Марина.
— Ты очень хитрая, — засмеялся Владимир. — Да, она была ученицей Станиславского. А ее муж — Таиров — великий режиссер. Они создали Камерный Театр, тот, что сейчас называют театром Пушкина.
— Камерный, — задумчиво повторила Марина.
— Да, этот театр с блеском гастролировал по Европе. Алиса Коонен была его примой, и ей предлагали остаться в любой стране, обещая славу и богатство. Ей пророчили славу звезды кинематографа. Но она не хотела оставить театр — он был ее детищем, ребенком ее и ее мужа Таирова. А знаешь, чем Камерный театр отличался от всех других?
— Чем?
— Его главным отличием было родственное, дружеское отношение всех людей в коллективе. Кстати, именно здесь дебютировала когда-то Фаина Раневская! Она говорила о создателях театра: «Боже мой, как я стара, я еще помню порядочных людей». Но не все были порядочными — в 1936 году к таировскому театру присоединили Реалистический театр Охлопкова. Но Камерный театр упорно продолжал работу — даже во время войны, в эвакуации, в маленьком зальчике города Балхаш. Всем казалось, что что после победы все пойдет гораздо лучше, и тогда власть влияла на театр, но после победы над немцами она ослабила свое давление. Таиров получил правительственную награду.
— И что же произошло дальше?
— Камерный театр убили зависть и интриги карьеристов… Сталинский лауреат Василий Ванин мечтал заполучить собственный театр, и он хотел, чтобы это был театр Таирова и Коонен. В 1949 году здесь в последний раз в Камерном давали «Адриенну Лекуврер». Алиса Коонен играла эту роль двадцать девятый сезон. Зрители аплодировали стоя, двадцать девять раз вызывая ее на сцену. Переполненный зал не отпускал актрису. Таиров приказал опустить железный противопожарный занавес. На следующий день создатели Камерного были уволены. Новая вывеска гласила — Театр имени Пушкина.
— Грустно, — тихо проговорила Марина.
— А дальше история Алисы Коонен достойна шекспировской трагедии. Их с мужем квартира находилась через лестничную площадку от театральных помещений. Они жили прямо в театре. И этот театр больше им не принадлежал. Таиров стал сходить с ума — он сутками переставлял игрушечных актеров среди картонных декораций. Из театра доносился запах борща, ненавидимый Таировым. Тогда-то он и сказал: «Театр кончился — там пахнет борщом»!
Говорили, что Алиса Коонен прокляла театр. Именно этим проклятием они пытались объяснить ряд неудач Пушкинского театра. Говорили даже, что будто бы время от времени в Пушкинском театре появляются призраки. Они никому не причиняют вреда, более того, наткнувшись на кого-либо, стараются удалиться, исчезнуть. Актеры считают, что встреча с ними — верная примета грядущего провала, и все-таки каждый мечтает их увидеть, чтобы испытать судьбу. Иногда призрак невидим, о его присутствии свидетельствуют только необъяснимые звуки. В других случаях он принимает вид размытого облака. Бывает и так, что в этом облаке можно различить человеческую фигуру, а порой и лицо. Но актерам и без того известно, кто посещает театр, ставший чуть ли не самым загадочным местом Москвы, — говорят, что это режиссер и его актриса, знаменитая пара Таиров и Коонен…
Повисла пауза.
— А почему ты спросила? — вернулся из легенды Высоцкий.
— Звонили сегодня. Сказали, что мебель и вещи Коонен будут распроданы чужим людям и надо немедленно что-нибудь сделать.
— Надо пойти, — задумчиво сказал Владимир. — И потом, если публика просит.
Действительно, в квартире Таирова и Коонен, вопреки надеждам, не будет музея и все вещи, которые есть в квартире, будут распроданы. Здесь же находятся друг Володи — Всеволод Абдулов и его мама Елочка.
— Не верится, что все это будет распродано, — грустно говорит Елочка. — Володя, пожалуйста, возьмите из этих вещей хоть что-нибудь, потому что они — свидетели жизни артистов русского театра — не должны попасть в случайные руки. Им лучше жить у вас с Мариной.
Марина и Володя прошли по комнатам, очень темным, только на стенах на обоях где-то остались светлые пятна. Раньше здесь висели картины, сейчас их уже забрали. Везде коробки с вещами, свернутые ковры. Очевидно, что, если бы те, кто здесь был, могли забрать все, здесь было бы уже пусто. Но мебель слишком велика и громоздка, а в современных квартирах практически нет места — маленькие дверные проемы и небольшие комнатушки, ничего не поместится.
— А у нас сейчас большая квартира с холлом, нормальный коридор, — задумчиво говорит Володя и, обращаясь к Марине, добавляет: — Посмотри и выбери что хочешь.
Володя сел в красивое кресло темного дерева в стиле ампир и просто утонул в нем. У этого кресла очень высокая спинка, как у плетеных шезлонгов, которые можно видеть на пляжах на севере Франции. Марина несколько минут смотрела на это кресло и устроившегося в нем Владимира.
— Давай возьмем это кресло! — выпалила она.
— Давай, — ответил Володя, устраиваясь поудобнее. — Ты посмотришь что-то еще?
— Да, да, конечно.
Марина продолжила свое путешествие по старым темным комнатам. Она замерла перед большим письменным столом с многочисленными ящичками и выдвижными частями. Он похож и на конторку, и на бюро. Такой стол очень нравится Марине — Володе будет удобно писать за ним стихи, а в этих ящиках можно хранить бумагу, писчие принадлежности… Такая форма бюро сейчас снова популярна. Мебель типа шкаф-бюро, бюро-письменный стол, бюро-секретер красивая и выглядит очень артистичной. Марина в тот же момент представила себя сидящей в роскошном кресле, а Володю — за этим столом. Этот шкаф-секретер, представляющий собой помесь книжного шкафа и письменного стола с отделениями для бумаги, фото, книжными полками, уже в голове Марины стал частью ее интерьера — она уже не представляла свою квартиру без него!
Маринино путешествие по квартире Коонен заканчивается у огромного платяного шкафа. Здесь висят на железных плечиках дорогие старомодные платья — тоже на продажу. Пахнет гримом и нафталином. Просто пройти мимо такой красоты невозможно: платья из прошлого — чудесные и загадочные. Каждое со своей историей.
Они ушли из квартиры немного грустные и подавленные. Володя взял Марину за руку и тихо сказал:
— Я хочу выражать свои эмоции. Я хочу быть лучше, чем я есть сейчас. Знаешь, а ведь после ничего не останется. Просто устройство своей жизни. Просто на какое-то время. Вот сейчас тебе нравится какой-нибудь фильм, да? Пройдет время, и ты забудешь про него. С песней, рисунком то же самое. Каждому свое время. И мне грустно и оттого, что не все всегда получается, хотя я пытаюсь что-то изменить. Мне жалко. Но жалость к себе — противное качество, поэтому я не жалуюсь.
Глава 16. Высоцкий у студентов
Конец семидесятых. Острота стихов Высоцкого для того времени казалась безумной, его стихи запрещали, выступления организовывались не часто. На какие только ухищрения не шли организаторы, чтобы иметь возможность провести эти концерты. Однажды в здании МКУ оформили концерт как лекцию… Сам Высоцкий любил выступать перед студентами — по его мнению, это была самая благодарная аудитория и между тем самая подкованная, самая активная, самая мобильная. Молодые люди живут книгами, читают их и обсуждают современных авторов. При этом на встречи приходят самые разные люди.
Очередной концерт Высоцкого проходил в стройотряде — в деревне, где Высоцкого никто не знал в лицо. Когда он приехал, ему понадобилось позвонить, а телефон был только у председателя сельсовета, к дому которого его и направили. В этот вечер там в ожидании концерта собрались жители деревеньки. Собрались, сидят, ждут, сами не знают чего. Курьезов, конечно, было не избежать. Деревенские кумушки уже начали перемывать косточки московским гостям — еще бы, приезжают тут всякие, отрывают от работы! А делать-то что прикажете??? Стой вот тут, жди.
— Любезные, — послышался мужской голос.
Женщины обернулись.
Естественно, Владимир Высоцкий в сопровождении своей команды подходил к ним. Позвонить-то нужно было. Но Высоцкого в той деревне в лицо никто не знал. Дамы только презрительно поджали губы, разглядывая столичных гостей.
— По какому поводу собрались, дамочки? — спросил один из них, невысокого роста, в джинсах и коричневом замшевом пиджаке.
— Та вот ждем концерта какого-то Высоцкого, — ответила жена предсельсовета, — говорят, бандит бандитом, ни слова без мата, пьет не просыхает, но поет, вишь ли, закачаешься.
— Ну, вот он я, бандит Высоцкий, стою перед вами, делайте со мной что хотите, но только дайте, пожалуйста, позвонить, — совершенно спокойно, с улыбкой разведя руки в стороны, ответил Владимир Семенович.
— Ой! — начала извиняться женщина.
Но Высоцкий в ответ только рассмеялся.
Перед концертом Высоцкого провели по лагерю, и он очень удивлялся, что студенты живут в палатках:
— Надо же, прям, как геологи…
— Конечно, Владимир Семенович, а как же иначе…
Условия полевые — выступать было негде. При этом студентов набралось множество — все хотели видеть кумира. Чтобы решить проблему, в столовой составили вместе четыре стола — собрали некое подобие сцены, — на которых Высоцкий и выступал, как на сцене. А на них поставили стул, чтобы шансонье мог сесть.
— Ну что, товарищи студенты, — с усмешкой начал Владимир. — Приветствую!
В ответ столовая разразилась громогласными криками.
— Привет, Высоцкий! — кричали на разный лад молодые люди.
— Я сегодня, пожалуй, не буду петь приевшиеся песни с магнитофонных кассет и исполню то, что не было на слуху. Согласны?
Конечно, студенты были согласны, о чем известили актера громким рокотом. Минут за сорок Высоцкий отпел свою программу (одной ногой он стоял на столе, другую поставил на стул), а потом выполнял заявки, чередуя серьезные вещи с шуточными и лирическими. При исполнении первых он настолько входил в образ — рвал и стрелял, падал в пропасть, — что становилось страшно. Казалось, взбухшие вены на его руках и висках не выдержат и вот-вот лопнут, что в таком напряжении нельзя исполнить больше одной-двух песен, но Высоцкий тут же перевоплощался в кого-нибудь еще, и аудитория могла ненадолго расслабиться. На всех концертах Высоцкого эмоциональное воздействие на зрителей было невероятно мощным, его можно было сравнить с массовым гипнозом. Из забавных курьезов Владимир помнил, как одна из его знакомых однажды со смехом рассказала, что, когда после концерта Высоцкого пришла домой, ее выражение лица было таким, что муж, открыв дверь квартиры, спросил: «Вам кто нужен?» Он просто не узнал свою жену…
Концерт шел своим чередом. Иногда Высоцкий забывал слова своих песен, путался, но это нисколько не портило общего впечатления. Наоборот, аудитория с восторгом выслушивала его объяснения:
— Вы извините, я стал забывать эти песни. Их просто очень много, я припевы забываю, но в чем там дальше дело — помню.
Студенты и сами подпевали Владимиру, зная его песни наизусть. Каждая из них производила на молодые души и сердца неизгладимое впечатление, а вот к концу концерта было видно, как Высоцкий устал.
Но студенты не хотели отпускать кумира. Посыпались вопросы, среди которых было много неоднозначных. Молодым людям хотелось знать мнение Владимира о многих вещах. Просили прочитать стихи, что Высоцкий и сделал, а потом снова засыпали вопросами.
— Почему ваши стихи не печатают? Нужно же это публиковать! — негодовали студенты.
— Вы знаете, я тоже считаю, что хорошо бы эти стихи опубликовать. Но, к сожалению, из редакций мне их все время возвращают или показывают в таком виде, в котором я не соглашаюсь их печатать. Вот в чем дело. Я не помираю с голоду, стихи — это не то, чем я себе зарабатываю на хлеб, я работаю в театре и в кино снимаюсь и так далее. Поэтому тот факт, что меня не печатают, не очень сильно меня расстраивает, я предпочитаю оставить стихи здесь (Владимир показал рукой на голову), здесь (его рука указала на область сердца) и у вас. Если вы их любите, в сердцах, и в таком виде, в каком я хочу, анев том, в каком они предпочитают.
Спрашивали о его отношении к России, к стране. А как иначе, ведь всем интересно было услышать мнение кумира. Высоцкий и не стеснялся. Отвечал правду:
— Это очень серьезный вопрос, это тема, над которой я уже 20 лет работаю своими песнями, поэтому, если вы действительно хотите узнать мое отношение, постарайтесь как можно больше собрать песен… Вот сейчас я хочу вам показать одну песню, в которой, может быть, частично дан ответ на ваш вопрос. Песня называется «О старом доме», она должна была звучать в фильме «Пугачев». Ну, а если говорить примитивно, я люблю всё, что касается достоинств Родины, и не принимаю всё и ненавижу многое, что касается недостатков.
Потом было застолье в той же столовой.
Поварихи и официантки, толпясь в дверях, смотрели на него не отрываясь. Перед Высоцким поставили целую жареную курицу, он отломал ногу, взял граненый стакан… и сказал фразу, от которой официантки чуть не разрыдались от умиления и счастья:
— Девки, мне никогда так не пелось и никогда так не елось, как у вас!
Владимир всегда умел выбирать нужные слова, которые ложились на душу тех, с кем он общался!
Его оставляли переночевать, поскольку достаточно много выпили, но Владимир Семенович категорически рвался в Москву, потому что ночью должна была звонить его любимая Марина Влади.
После концерта, когда Высоцкий садился в такси, один из студентов-организаторов протянул ему конверт с деньгами.
Ребятам было поручено распространить на факультете билеты лотереи, и они распространили их с десятикопеечной наценкой, как входные на концерт.
Это было гениальным решением, благодаря которому всё распространилось за один день. Из тех копеек и образовалась прибавочная стоимость за билеты, которую честные студенты хотели отдать Владимиру.
— Что это ты мне даешь? — удивился артист.
— Деньги за концерт.
— Со студентов денег не беру! — гордо ответил Высоцкий и уехал.
За такие концерты руководители практики и другие руководители обычно получали по шапке, ведь они были не согласованы с руководством. Но эти неприятности были ничто по сравнению с тем, как студенты были благодарны за возможность видеть своего кумира.
Глава 17. Подпольные концерты
Высоцкого, талантливейшего актера и певца, почти все годы держали на так называемом голодном пайке. И дело даже не в том, что кроме Театра на Таганке ему не предоставлялась официально никакая другая сцена. И не в том, что, когда ему удавалось выступить перед своими поклонниками с помощью верных друзей и почитателей, за этим следовали грубый чиновничий окрик и очередной период затишья… Владимир, как любой творческий человек, хотел не только славы — он хотел зарабатывать, получать хорошие деньги. Ведь на его концерты ломились люди, они повисали на окнах, открывали двери, чтобы слышать его голос, пусть даже стоя на улице, но артист получал копейки. Основные деньги клали себе в карман организаторы концертов.
Это тема, которой никто не любил касаться. Владимир не обсуждал эту тему с женой, но, как любой мужчина, он хотел зарабатывать, и зарабатывать много, чтобы его женщина, его любимая ни в чем не нуждалась. И для этого был вариант — вариант организации подпольных концертов, ведь спрос на Высоцкого был огромный, желающие увидеть кумира были всегда, и желающие заплатить за атакую возможность — тоже. Равно как находились и те, кто готов был за скромную плату помочь в организации таких выступлений. Ведь Владимир хотя и хотел многого, но, как многие творческие люди, не обладал способностью к организации; петь, читать стихи, общаться с публикой — да, но вот организовать концерт — решение такой задачи было Владимиру не под силу.
Именно из-за подпольных концертов впоследствии вспухнет дело, которое будут возбуждать против Высоцкого и его друзей. ОБХСС будет доказывать, что подпольные концерты организовывались в Москве, Ленинграде, Ижевске, Минске.
И тем не менее желание жить как человек, вспыхнувшее в Высоцком после его поездок за границу, было сильнее. Он готов был решиться на такую аферу, чтобы получить новые возможности. Главное — чтобы организовывали выступление надежные люди. А такие находились всегда! Высоцкий не любил представлений через посредников — те, кто хотел легких денег, находили его сами. Ловили до или после спектакля, иногда во время репетиции и так знакомились с ним. Именно там, в кулуарах театра, или просто на улице договаривались о выступлениях…
— Товарищ Высоцкий, товарищ Высоцкий, — как-то раз окликнули Владимира после выступления. — Можно вас? На минуточку.
Владимир помедлил, но все же подошел. Мужчины представились: один назвался Эдуардом, второй. имени второго Высоцкий не запомнил. Суть дела была до банальности проста — предлагали организовать выступление.
Владимир задумался, деньги, как всегда, были нужны. В итоге, согласившись, он поставил незнакомцам два условия.
— Во-первых, — сказал он, — ребята, все равно я знаю, что вопреки всем запретам вы будете мой концерт записывать. И хочу, чтобы вы быстренько сделали мне копию записи, потому что у меня нет записей собственных концертов.
— А во-вторых? — спросил тот, что назвался Эдуардом.
— А во-вторых. — Высоцкий помедлил. — У вас в руках американская шариковая ручка фирмы «Янг», подарите мне ее, пожалуйста, я как раз шариковые ручки коллекционирую.
Это условие было принято безоговорочно — ручка перекочевала в карман замшевой куртки Высоцкого, и тот довольно улыбнулся. Обсудили детали, договорились обо всем. Тот человек, что назвался Эдуардом, показался Владимиру очень практичным. Даже слишком — он быстро все схватывал, решал денежные вопросы, был в курсе всего, что творилось вокруг. Впрочем, и Высоцкий ему показался парнем не промах. Позже перед одним из концертов Высоцкий заметил у него в руках красивую японскую пьезозажигалку. Тогда это было редкостью — Эдуарду подарили ее представители японской делегации, с которыми он вел переговоры не так давно. И Владимир попросил у него зажигалку — дескать, очень понравилась.
— Знаешь, — сказал Эдуард, решивший схитрить, — эту зажигалку мне только что подарили, я хотел бы немного ею попользоваться. Зато скоро я заеду к тебе и отдам.
На самом деле зажигалка мужчину не шибко интересовала — просто очень любопытно было побывать дома у Высоцкого. И этот визит действительно состоялся, причем Высоцкий у себя в квартире в ответ на подаренную зажигалку подарил гостю портмоне из крокодиловой кожи, которое его супруга Марина Влади привезла из Парижа.
Своим помощникам — тем, кто помогал в организации концертов, — Высоцкий сам иногда звонил перед своими приездами в город. Вот едет он в Ленинград — набирает местному знакомому, едет в Ижевск — звонит другому другу. А что было делать? Он действительно сам просил организовать ему концерты, чтобы подработать. Ситуация складывалась прямо противоположенная той, что частенько описывали журналисты: за Высоцким бегают, уговаривают, а он с трудом соглашается. Но одно дело, когда тебя зовут выступать на 3–4 часа на концерт за копейки и ты работаешь на чужих людей, тратя свои нервы, силы время… За один такой концерт Владимир худел на 2–3 килограмма. И совсем другой — когда делаешь ты это ради себя, ради того, что хочется тебе.
Владимир доверял только определенному кругу лиц. Наверное, потому эта сравнительно небольшая группа людей организовала рекордное количество ленинградских выступлений Высоцкого — он сам был инициатором некоторых из них. Иногда, конечно, не все проходило гладко, ведь благодарные помощники работали тоже не из чистых побуждений — они хотели получить свою прибыль, точно знали, сколько заработают на концерте и сколько кому должны отдать. И пусть потом они рассказывали трогательные истории о том, как все заработанные деньги отдавали Высоцкому, говорили о том, как организовывали в небольших залах его концерты и точно по числу мест собственноручно вырезали кусочки бумаги, где от руки писали список песен и ставили штампы, чтобы посторонние не прошли на концерт. Конечно, были среди них и люди увлекающиеся, но даже гипотетический разговор о финансовой составляющей организации такого концерта с сотрудниками ОБХСС не сулил им ничего хорошего. Так зачем же рисковать на пустом месте? Из-за интереса? Или для чего?
Ведь даже непосредственно перед концертом у входа в зал стояли специальные люди, и вовсе не для того, чтобы не пустить посторонних, — они собирали проданные билеты у посетителей, чтобы уничтожить улики. В среднем билет стоил 1 рубль — не так уж и много за возможность увидеть кумира собственными глазами! Поклонников у Высоцкого было множество, и они готовы были платить за такую возможность неплохие деньги…
Но о гонораре договориться удавалось не всегда. Володя не любил, когда его обманывали и на его творчестве пытались нажиться, поэтому в таких вопросах был бескомпромиссен!
— Пятьсот рублей и точка! Не копейкой меньше, — говорил сидящий за рулем автомобиля в одном из своих гастрольных турне Высоцкий.
— Сто пятьдесят, — отвечал ему невысокий лысоватый мужичок, бежавший рядом с авто. — Владимир Семенович, сто пятьдесят — это потолок! Больше нет!
— Ну, на нет и суда нет, — сказал Высоцкий — он-то знал, что на концерт, за который толстяк сейчас хочет заплатить ему 150 рублей, уже раскуплены все билеты — 300 штук по 2 рубля! Не слишком ли большой навар скромный организатор оставляет себе?
Машина медленно двигалась вдоль тротуара, а Высоцкий выжидательно смотрел на толстяка, в котором боролись жадность и совесть. Больше всего хотелось сейчас прямо дать ему по морде — пусть знает! Но Высоцкий сдержался.
— Но Владимир Семенович, — жалобно проныл толстячок.