Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние Немировская Мария
— Слабо, говоришь? А ну как не слабо?!
Понимая, что это всего лишь слова, но зная Володин азарт, актриса быстренько отыграла назад:
— Нет уж, Володечка, успеем сыграть в следующий раз — 27-го.
И не успели.
На следующий день после спектакля Высоцкий ушел в «крутое пике» — таким его еще никто не видел. Что-то хотел заглушить? От чего-то уйти? Или ему надоело быть в лекарственной зависимости? Хотели положить его в больницу, уговаривали. Бесполезно!
— Никуда не поеду, — кричал Высоцкий. — Ни-ку-да! Мне хорошо!
Грозились силой увезти, но почему-то так и не выполнили своих угроз. То ли боялись Высоцкого, то ли просто думали, что все обойдется, как обходилось много раз до этого. И вот, 23 июля Высоцкому стало плохо. Он метался в бреду, приезжала бригада реаниматоров из Склифа. Они хотели провести его на искусственном аппаратном дыхании, чтобы перебить дипсоманию. Был план, чтобы этот аппарат привезти к нему на дачу, или же нужно было везти Володю в больницу, но, чтобы делать такую процедуру, нужно было вставлять трубку в рот — можно было повредить связки. А для певца это подобно смерти _
Больше часа спорили врачи и родные в квартире Высоцкого. Решали, что делать, и решили, что будут забирать его в больницу через день, когда освободится отдельный бокс. Володя уже спал.
На следующий день Высоцкому стало хуже — он, как безумный, метался по комнатам, кричал, стонал. Звал Марину, звонил ей за границу, умолял вернуться, говорил, что любит ее, что бросит свою зависимость, что все будет хорошо…
— Я уже билет купил на 29 июля! Лечу к тебе, — говорил он в телефонную трубку.
Но как часто Марина слышала это! Этот возбужденный голос! Она уже знала, что не все в порядке, что Володя опять не в себе, но тогда еще не догадывалась, что это их последний разговор. И ничего не сказала своему русскому мужу.
Высоцкий повесил трубку. Грустно посмотрел на свою маму, стоявшую рядом и гладившую его по вспотевшему лбу, и сказал Нине Максимовне:
— Мама, я сегодня умру.
Эта ночь была для него очень тяжелой. Заснул Володя только от укола снотворного. Его мучали галлюцинации, он все время с кем-то говорил, маялся. Потом затих и уснул на маленькой тахте, которая стояла в большой комнате. Между тремя и половиной пятого наступила остановка сердца на фоне инфаркта. Когда точно остановилось сердце Владимира Высоцкого — трудно сказать. Потом в свидетельстве о смерти записали: «Смерть наступила в результате острой сердечной недостаточности, которая развилась на фоне абстинентного синдрома.».
Это был его финал. Таков был исход его болезни — очень печальный, непоправимый. летальный исход. Ничто и никто уже не в силах помочь — ни воля, ни врач, ни друг. Занавес опущен.
Высоцкого можно было любить или не любить, но никто не может отказать ему в огромном таланте и неподражаемой индивидуальности. Как поэт и певец он был гением. Когда Володя брал гитару и начинал петь, он был как натянутая стрела, дарил такие эмоции, которые не мог подарить ни один другой человек на всей планете Земля.
Володя Высоцкий ушел, и это большая утрата. Врачи говорят, что инфаркт — огорчение сердца — это точное определение. Высоцкий был мужественным, своим разумом терпел и боролся с несправедливостью, а вот сердце — этот тонкий механизм — не выдержало битвы и, огорченное, перестало биться…
— От чего умер Володя? — спрашивали артисты друг у друга.
— Он умер от себя, — позже по этому поводу очень точно заметил актер Вениамин Смехов.
А потом, после его смерти, были долгие обсуждения, где хоронить Высоцкого. Отец настаивал:
— Только на Новодевичьем!
И все это было серьезно, начали пробивать. Пытались связаться с Галиной Брежневой, но она была в Крыму. Второй вариант — хотели выйти на Андропова. С большим трудом удалось уговорить отца Высоцкого на другое кладбище, ведь в 1980 году Новодевичье кладбище было закрытым. Поехали на Ваганьковское. Директор кладбища чуть не заплакал, когда ему предложили деньги:
— За кого вы нас принимаете?! Высоцкого хоронить за деньги?! Я отдам вам любое место. любое место — ваше!
Высоцкого хоронили в черном, он — вечный Гамлет. Это был его последний спектакль, он задыхался, но играл. Умирающий Гамлет. В титрах — две недели до смерти, неделя, последние часы. 28 июля, часа в четыре утра, в подъезде дома на Малой Грузинской была панихида. Были самые близкие — мать, отец, Марина Влади, сразу же прилетевшая в Россию, Людмила Абрамова, Володины сыновья — Никита и Аркаша. Поставили гроб, играл небольшой оркестр студентов консерватории: рядом — их общежитие. Было такое прощание. А потом на реанимобиле гроб с телом Высоцкого перевезли в театр. Реанимобиль — и целый кортеж машин.
Глава 23. Навеки с нами
Официально о смерти Владимира Высоцкого было сообщено крохотной заметкой в черной рамке в газете «Вечерняя Москва», гласившей, что умер артист Театра на Таганке, заслуженный артист РСФСР такой-то. Но даже эту заметку руководству Театра на Таганке удалось пробить с большим трудом. Власти и вовсе хотели замолчать смерть кумира миллионов. Но Москва узнала печальную новость без всяких заметок утром 25 июля 1980 года, и люди стали приходить к культовому театральному подъезду Таганки с цветами. Цветы молча клали прямо на тротуар, и скоро он весь оказался устлан ими, как ковром. Такой традиции Москва прежде не знала, она образовалась именно в эти дни.
Поверх цветов лежали машинописные странички с текстами стихов Высоцкого и стихов, посвященных ему, его фотографии. Люди приходили, уходили, но на протяжении всех трех суток до похорон безлюдно или даже малолюдно здесь не было ни минуты. В дневное время толпа народа на похоронах Высоцкого; приходившие держали открытые зонтики над цветами на мостовой, чтобы уберечь их от нещадно палившего в те дни солнца.
Хоронили Высоцкого 28 июля. В эти дни в Москве проходили Олимпийские игры, город был на режимном положении — закрыт для приезжих. Вряд ли кто-нибудь мог себе представить, что в этих условиях, включавших в себя еще и адскую жару, похороны Высоцкого соберут такое количество людей. Люди стали стекаться к театру с ночи, а утром очередь желающих проститься уже спускалась к реке, змеилась по набережной и доходила до Кремля. Людьми были заполнены все окрестные крыши. Власти были шокированы, к Таганке стянули все наличные милицейские силы, в том числе конную милицию. Но все было очень тихо, очень прилично, очень благопристойно… Люди на площади стояли в абсолютной, благоговейной тишине.
Когда гроб с телом Высоцкого вынесли из дверей театра, толпа, запрудившая к тому времени всю Таганскую площадь вместе с проезжей частью — это было настоящее людское море, — пришла в движение. Люди поняли, что проститься не дадут, церемония закончена, но не роптали. Все огромное пространство вдруг заполнилось песнями Высоцкого: у сотен пришедших были с собой портативные магнитофоны, допотопные «Яузы», и уже потихоньку наводнявшие Москву «Шарпы» и «Айвы» стояли на подоконниках распахнутых настежь окон окрестных домов. Где-то возникла неразбериха: испуганные мощной звуковой волной лошади прянули на толпу, кто-то подумал, что это не случайно, что отдана команда теснить людей, раздались крики: «Фашисты!» Одни принялись фотографировать возникший хаос, а милиционеры по приказу начальства — вырывать у людей фотоаппараты.
Но это продолжалось недолго и было скорее эпизодом. Гроб погрузили в автобус, венки — на грузовики, процессия тронулась, и толпа, мгновенно приведя себя в порядок, расступилась, чтобы дать ей дорогу. По мере ее проезда по образовавшемуся среди плотной людской массы коридору люди осыпали траурную процессию цветами, которые принесли, но не сумели положить к гробу. Последняя дорога Высоцкого стала настоящей «дорогой цветов».
— Извините, — окликнул тонкий девичий голосок высокую блондинку в черном, Марину Влади. — Марина Владимировна…
Марина обернулась. Она уже два дня принимала соболезнования везде: дома, в аэропорту, на улице, в том числе и от незнакомых ей людей, но этот голосок был ей знаком.
— Извините. — Перед Мариной стояла невысокая женщина с круглым лицом и заплаканными, красными и распухшими глазами.
— Я вас знаю? — удивленно спросила Марина. Ей казалось, что она уже не может ничего понять. Все смешалось.
— Я Люся. Телефонистка. Мы с Володей звонили вам всегда, когда вы были за границей, мы с вами его искали, когда он был. — На Люсиных глазах снова заблестели слезы. — Как же так?! Его больше нет!.. Володи больше нет с нами.
Марина тоже горько заплакала, обнимая женщину.
— Марина Владимировна, да что же это, как же это. — шептала она, и ее голос тонул в слезах.
— Не знаю, Люсенька. Умер Володя. Высоцкого больше нет.
На могиле Владимира Высоцкого, которая находится на Ваганьковском кладбище в Москве, до сих пор всегда лежат свежие цветы. Каждый день кто-то из его поклонников приносит их сюда. Здесь не бывает многолюдно, но Высоцкого помнят. Его любят. Его песни слушают, и его голос до сих пор наделяет людей силой и верой… И так будет всегда — настоящие герои, настоящие кумиры никогда не умирают. Они всегда, вечно живут в сердцах своих поклонников. Владимир Высоцкий ушел, но Владимир Высоцкий жив и всегда с нами! Володя, где бы ты ни был, мы тебя любим!
Читать бесплатно другие книги:
