Клоун Горький Максим
— Потому что, нарядившись клоуном, он мог прийти на вечеринку, и ни одна собака его бы не узнала. Все, кто его видел, считали, что это Элтон. Так?
— Если, конечно, они не беседовали с Элтоном секунду назад, — отрезал я.
— Людвиг никогда не допустит подобной ошибки, — сказала она таким тоном, каким разговаривают с маленьким ребенком. — И я считаю, лейтенант, что вам не останется ничего другого, как арестовать Людвига по подозрению в убийстве Элтона Чейза.
Глава 5
В моей квартире все было приготовлено к приему. Освещение сведено к интимному минимуму, пластинки лежали на проигрывателе. Достаточно будет нажать на клавишу, и из репродукторов польются чарующие звуки испанской музыки. Правда, поскольку никто еще не изобрел самонаполняющихся бокалов, я был вынужден оставить Изабель Мерман в гостиной одну и отправился на кухню приготовить коктейли.
Когда я вернулся, она все еще стояла посреди комнаты, склонив голову набок. На ней было черное с оранжевым вечернее платье без рукавов. Верхняя часть платья состояла из двух половинок, которые ниспадали с шеи до талии, закрывая ее маленькие, но упругие груди. Стройную талию подчеркивал широкий лакированный пояс, а юбка была просторной и волнистой. Это даже нельзя было назвать платьем в полном смысле слова — просто нечто призванное постоянно напоминать забывчивому мужчине, что женщина создана для того, чтобы ее соблазняли.
Я поставил бокал на маленький столик перед моей огромной кушеткой и выпрямился.
— Интересная у вас квартира, — заметила она деловым тоном.
— Интересная? — переспросил я.
— Вы же не сказали мне, что работа в полиции просто ваше хобби.
— Ну-ка, повторите. С первого раза мне как-то непонятно… — Я действительно не понял, что она имела в виду.
— Судя по убранству вашей квартиры, вы не полицейский, а профессиональный соблазнитель.
— О, пусть это вас не тревожит, — галантно ответил я. — Я всегда поступаю как джентльмен. И начинаю приблизительно с таких слов: «Почему бы вам не раздеться, мадам? Иначе вы помнете платье?»
— Я сперва все-таки присяду и выпью виски, — сказала она, опускаясь на кушетку. — А вы сядьте вон туда, в кресло, и мы мило побеседуем.
— А вам не кажется, мадам адвокат, что вы немножко нервничаете?
— Возможно… — Она с улыбкой посмотрела на меня. — Ведь здесь нет ни судьи, ни присяжных, и я начинаю подозревать, что вы просто не дадите мне слова.
— Я никогда не соблазнял женщин, которые не хотят, чтобы их соблазняли, — ответил я скромно. — И в первую очередь по той причине, что все они бегают быстрее меня. Мне за ними попросту не угнаться.
— Ваши мысли на одну тему, — сказала она и, взяв бокал, внимательно в него посмотрела, словно опасаясь, не подмешал ли я в него эликсир любви. — Может, поговорим о чем-нибудь другом?
— Мы могли бы поговорить о Джордже, — предложил я. — Его поход в магазин оказался удачным?
— Это уже не остроумно, — ответила она.
— А кто он вообще, этот Джордж?
— Джордж Риверс. Работает у Людвига Джаноса. Кем-то вроде бухгалтера.
— Он тоже был на вечере у Шепли?
— Кто, Джордж? — Она улыбнулась и покачала головой. — Он предпочитает общество компьютера.
— Элтон Чейз был вашим хорошим другом?
— Нет, я бы не сказала этого.
— Он бывал с вами откровенен?
— В каком смысле?
— Ну, относительно своих планов на будущее, своих надежд, желаний… Или своего отношения к Людвигу Джаносу?
Изабель покачала головой:
— Нет… А вы слишком переключились. Из профессионального соблазнителя сразу же превратились в профессионального полицейского… Моя дружба с Элтоном была чисто платонической. Он — холостяк, я тоже не замужем. Мы часто выручали друг друга, когда один из нас получал приглашение на вечер, куда надо было являться вдвоем. Но на том все и кончалось.
— Но в гости к Шепли вы отправились поодиночке?
— Просто нас пригласили отдельно. — Она вздохнула. — Поверьте, если бы я могла вам помочь, я бы сделала это. Но я совсем не знаю, кто мог быть заинтересован в смерти Чейза?
— А этот Эндерсон? — спросил я. — Этот гениальный отшельник, который живет в глуши. Что вам известно о нем?
— Только то, что мне рассказывал о нем Элтон. Он отказался приехать в город, и Джаносу пришлось отправиться к нему.
— Его точного адреса вы не знаете?
Она пожала плечами:
— Где-то за Лысой горой, но не очень далеко отсюда. Мне кажется, его нетрудно найти. Достаточно спросить первого крота, который повстречается вам на пути.
— А что вы скажете о Дэвиде Шепли? — продолжал допытываться я. — Раньше он работал вместе с Джаносом. А сейчас?
— Формально они никогда не сотрудничали. Просто помогали друг другу в делах. Но как я вам уже сказала днем, все их отношения прекратились, когда Джанос увидел у Дэвида подружку и женился на ней.
— Красавицу Нину, — уточнил я.
— И редкостную стерву, — бросила Изабель.
— И теперь?
— Видимо, Дэвид работает над своими проектами в одиночку. — Она снова пожала плечами. — Откуда мне знать? К моим услугам он уже давно не прибегал.
— Знаете, что я вам скажу, Изабель, — заметил я восхищенно. — Вы просто какое-то чудо неосведомленности… Кстати, как и все остальные, кто замешан в этой истории. Если послушать всех вас, то поневоле придешь к выводу, что Чейз сам перерезал себе глотку… Шутки ради… Или от безделья…
— Не смейтесь, пожалуйста, — отрезала она. — Ничего смешного в этом нет.
— Джаноса можно назвать лжецом? — спросил я.
— Людвига? — Она покачала головой. — Он очень скользкий и хитрый, но без особой надобности врать не будет.
— Значит, ту ложь, которую он мне наворотил сегодня, он посчитал необходимой, — заключил я.
— А вы уверены, что он вам лгал? — холодно спросила она. — Или это только ваши предположения? — Ее рот скривился в улыбке. — Скажите, полиция сейчас оперирует такими терминами, как «улики» и «доказательства»? Или она совершенно забыла о них?
— И он, и его жена либо прирожденные лжецы либо решили, что в данном случае ложь необходима.
— От Нины можно ожидать всего, но Людвиг…
— Он заботился о ваших гонорарах, не так ли? — спросил я.
Ее лицо сразу же залилось краской.
— С вашей стороны некрасиво говорить такое…
— Но тем не менее это так?
— Черт возьми, конечно так! Но я не подохла бы с голоду даже в том случае, если бы Джанос стал обращаться к другому юристу!
— Вам нравится Джанос?
— В известной степени… Он не из тех, кто производит приятное впечатление, но, по-моему, его агрессивность — по большей части всего лишь маска, которую он надел на себя.
— А под этой маской скрывается простой и милый человек?
— Его самая большая беда, что он стремится подгрести под себя все, что видит. А как только получает что-то, теряет к нему интерес.
— К людям он тоже так относится? К жене, например?
— Кто его знает! — Изабель медленно поднесла бокал ко рту и глотнула, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям.
— И он ревниво охраняет свою собственность?
— Думаю, да.
— Как вы считаете, если бы он узнал, что у его жены связь с Чейзом, он мог бы убить обидчика?
Она поставила стакан на столик:
— Ваш вопрос лишь подтверждает, что сейчас у полиции новые методы работы. Вместо того чтобы искать доказательства, вы изображаете из себя психолога-самоучку.
— Делаем, что можем, — скромно ответил я. — Самое неприятное то, что у нас на расследование слишком мало времени. Надо ведь успеть собрать взятки от торговцев наркотиками, мафии и рэкетиров и еще засадить пару-тройку невиновных.
— Что ж, ваши слова похожи на правду, — раздраженно ответила она.
— Вы хотите меня соблазнить?
— Что? — Она снова вспыхнула. — Вы с ума сошли!
— Да нет, я просто так. Мне вдруг пришло в голову, что женщины теперь пользуются другой техникой. Но, наверное, я не прав.
— Вы совершенно несносны!
— А вы лгунья! — ответил я. — Вы очень заняты завтра?
— Не Слишком… — Она наморщила лобик. — А почему вы спрашиваете?
— Может быть, вы мне поможете в моих расследованиях? — предложил я. — Могли бы прокатиться с вами в глухие земли посмотреть, не повстречается ли нам какой-нибудь крот.
— Вы это серьезно?
— Конечно, — ответил я. — Вы ведь наверняка разберетесь в терминах, если Эндерсон будет говорить о сути дела.
— О’кей! — сказала она после небольшой паузы. — Когда?
— Я заеду за вами в девять утра.
— Хорошо. Только заезжать не надо. Я сама приду к вам, — решительно заявила она. — Я не готова афишировать свое знакомство с полицейским.
— Неплохо сказано, — заметил я.
Мы еще какое-то время сидели молча и смотрели друг на друга, пока не допили свои коктейли. После этого я отправился на кухню приготовить новую порцию и вскоре возвратился с полными бокалами. Изабель взяла свой, еще более внимательно посмотрела на него, потом бросила на меня испытующий взгляд и поставила бокал на место.
— Не очень оригинально, — бросила она.
— Виски с содовой, — сказал я.
— Нет, я о ваших методах, — ответила она. — Пытаетесь напоить меня, чтобы потом соблазнить…
— С чего вы взяли, что я хочу вас соблазнить?
— Но ведь это ясно как день! — Она коротко рассмеялась. — Вся эта прелюдия в ресторане, полумрак в гостиной, отличный ужин и много-много вина. Ко всему этому — тихая музыка и кушетка, на которой могли бы разместиться шесть человек… И опять выпивка…
— Соблазнение — это игра, в которую можно играть только вдвоем, — начал втолковывать я. — А вы, судя по всему, играть в нее не хотите. Поэтому мне приходится сидеть, как пай-мальчику, и взвешивать все «за» и «против» относительно другой возможности…
— Какой же?
— Изнасилования, — сказал я с ухмылкой.
— Изнасилования? — взвизгнула она и вскочила с кушетки, задев коленкой стоящий перед ней столик. Бокалы опрокинулись, и виски полилось на ковер. При этом сама Изабель, потеряв равновесие, стала падать на меня через столик, и я с величайшим удовольствием раскинул руки, чтобы поймать ее в свои объятия. Глаза ее расширились от страха, когда она поняла, что сейчас может произойти, и она инстинктивно дернула ногой. Каблук тотчас же запутался в складках ее широкой юбки, а сама она продолжала по инерции двигаться вперед. Такого испытания на прочность не могла выдержать легкая ткань. Она неизбежно должна была порваться. Так оно и случилось. Послышался треск, и верхняя часть платья Изабель распалась на две части, так что она очутилась в моих объятиях обнаженной до талии. Только вокруг шеи осталась висеть черная полоска ткани. В тот же миг кресло опрокинулось под тяжестью нашего двойного веса, и мы рухнули на пол.
Я выбрался из-под кресла и вскочил на ноги. После падения Изабель, должно быть, еще проехала немного по полу, потому что ее голова почему-то оказалась под ковром. Это был черный ковер из овечьей шерсти, который я купил всего несколько недель назад в уверенности, что он будет хорошо гармонировать с бело-розовым обнаженным женским телом. Здесь я оказался прав, только ситуация выглядела не совсем так, как я рисовал себе в воображении.
Изабель, должно быть, сделала в воздухе сальто-мортале — иначе чем объяснить, что она лежала на спине. Сквозь ковер угадывались контуры ее лица.
Маленькие груди возвышались, как два холма, украшенные кораллами. Черное шелковое бикини с красной окантовкой ритмично шевелилось.
Особого вреда падение ей не причинило. Это сразу стало ясно, поскольку она в ярости стучала пятками о пол и поносила всех и вся, впрочем, слов нельзя было разобрать, так как ковер приглушал звуки.
Сперва я хотел поднять ковер и помочь ей встать на ноги, но уже в следующую секунду решил, что делать этого не стоит. В подобной ситуации ни один мужчина не отважится на такое. Поэтому я поспешно ретировался на кухню.
Едва я успел приготовить коктейль и залпом выпить его, как дверь распахнулась и практически обнаженная Немезида появилась на пороге, вперив в меня взгляд своих сверкающих зеленых глаз.
— В какой момент вы передумали? — глухо спросила она.
— Что передумал? — осторожно осведомился я.
— Когда вы решили убить меня, вместо того чтобы изнасиловать?
— Но это же случайность! — воскликнул я. — Вы опрокинули стол и…
— Да, стол я опрокинула случайно, — перебила она, недовольно скривившись. — Но потом… Когда вы сорвали с меня платье и вышвырнули с кресла?
— Оно упало, — робко сказал я. — Я имею в виду кресло. Я хотел вас подхватить, но, как видите, поймал только платье.
— И вы думаете, я этому поверю?
— Нет, — огорченно проговорил я. — Но тем не менее это правда!
— Ха-ха! — Это прозвучало как самое скверное ругательство. — Вы только взгляните на меня. Платье разорвано, я стою перед вами почти голая…
Вместо ответа я сунул ей в руку бокал виски, и она выпила все содержимое большими глотками.
— У вас есть здесь ванная?
— Рядом со спальней, — ответил я.
— Приготовьте еще что-нибудь выпить, — сказала она. — А я тем временем схожу в ванную и подумаю, покончить мне только с собой или с нами обоими.
— Ради Бога…
— Ха… — Она скорчила зловещую гримасу. — Знаете, что я вам скажу: за это платье я заплатила девяносто долларов. И было это пару дней назад…
— Но у вас остался воротничок, — ответил я. — И в нем вы выглядите довольно симпатично. Как рабыня в Древнем Египте.
Она прорычала что-то, повернулась ко мне спиной и исчезла в спальне. Со спины она выглядела еще более соблазнительной. Я решил заняться приготовлением напитков. Смешав два коктейля, я вернулся в гостиную, поставил бокалы на стол и стал ждать.
Через какое-то время я услышал, как за моей спиной кто-то тихо кашлянул. Обернувшись, я увидел перед собой Изабель.
Она как-то неуверенно улыбалась. Волосы ее были еще немного влажными, а вся она — чистенькой и нежной. Зеленые глаза поблескивали, рот был слегка приоткрыт, она проводила языком то по одной губе, то по другой…
— Прежде чем принять душ, я долго рассматривала себя в зеркале, — сказала она. — Смотрела, нет ли синяков.
— Угу…
— И вы были правы… — Она слегка кивнула. — Я действительно похожа на рабыню из Древнего Египта. Только я никогда не слышала, чтобы они носили черные трусы… — Она поиграла ленточкой на шее. — Поэтому я и оставила их в ванной. Так я выгляжу более естественно, не правда ли?
— О да, — хриплым голосом подтвердил я. Я все еще не мог оторвать взгляда от ее прекрасного розового тела, от белоснежных холмиков с ярко-розовыми кораллами, от маленького треугольника пониже пупка. Меня стала бить дрожь.
Я готов был щелкнуть пальцами, чтобы призвать пять тысяч рабов, ожидающих моих распоряжений. Что ее душа желает? Пирамиду? Пожалуйста! Сфинксов? Почему бы и нет! Можно сразу двух… А может, она хочет стать царицей еще одного государства? Что ж, тогда мы отправимся в поход завоевывать это государство…
— Я вижу, напитки уже готовы. — Она подошла поближе, нагнулась и взяла бокал со стола. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я стану называть тебя Эл… Правда, у тебя такой вид, будто ты под наркозом.
— Вы… вы внезапно переменили решение? — только и смог выдавить я.
— Можно сказать и так. — Она села напротив меня на кушетку и неторопливо закинула ногу на ногу. — Пока я стояла под душем, у меня было время все обдумать и проанализировать. Согласившись сегодня пойти с тобой в ресторан, я думала, что на этот раз меня ждет что-то новое. Любовь с полицейским. Поэтому я и вела себя так. А что мне это принесло? Ничего, кроме синяков…
— Никаких синяков, по-моему, не видно…
— Всему свое время. — Она мрачно усмехнулась. — А раз уж мы заговорили о времени, разреши тебя спросить, сколько тебе нужно?
Я лишь издал непонятный звук.
— Ты сидишь здесь с круглыми глазами, как ватная кукла, и меня уже сомнение берет, ты ли собирался меня изнасиловать.
— Я все еще не могу прийти в себя, — объяснил я. — Ты, случайно, не повредила себе голову, когда летела через стол?
— Ты считаешь, что я свихнулась?
Я выпил коктейль и поставил бокал на стол. Благодаря этому очень разумному поступку я, как говорится, развязал себе руки. Поднявшись с кресла, я направился к кушетке.
Изабель внимательно смотрела на меня своими зелеными глазами, она даже позволила мне присесть рядом. Когда я взял из ее руки бокал, она, правда, выразила недовольство, но после того, как я на руках понес ее в спальню, она уже не издавала никаких звуков. Вернее, она замурлыкала, словно кошечка. А затем последовал короткий вскрик. Это произошло в тот момент, когда я бросил ее на кровать. Очутившись на кровати, она замолкла и лишь с удивлением посмотрела на меня.
— Прости меня, дорогая, — сказал я, снимая куртку. — Но я совсем забыл, что твоя голова не выносит сотрясений.
— Ты не слишком куртуазен, Эл, — заметила она. — Зато ты, я думаю, силен в другом… И очень силен…
Примерно через полчаса она сладко зевнула, потянулась и устроилась поудобнее на кровати.
— Знаешь, что я хочу тебе сказать, Эл?
— Силы мои окончательно иссякли, по крайней мере на сегодня, — сказал я. — Но иссякший любовник все-таки лучше слюнявого романтика. Именно это ты и хотела сказать. Я угадал?
— Да. Примерно.
— Ты не оригинальна! — заметил я.
— Неужели? — Изабель приподнялась на локте и смерила меня взглядом своих зеленых глаз. — А по-моему, это верх остроумия…
Глава 6
— Вчера мы договорились ехать к Эндерсону ровно в девять. — Изабель покачала головой. — Сейчас уже пять минут двенадцатого, а мы только завтракаем.
— Но тебе надо было съездить домой переодеться, — напомнил я.
— Конечно! А что мне оставалось делать? — запальчиво ответила она. — Или ты считаешь, что я должна была отправиться в путешествие с одной ленточкой на шее?
— Ты торчала у себя дома целых полчаса, — сказал я. — Начиная с того момента, когда ты вылезла из машины в остатках вечернего платья, и до того, как снова появилась в этом идиотском брючном костюме.
— Во-первых, он совсем не идиотский, — ответила она. — А во-вторых, какой джентльмен ждет даму с секундомером в руке?
— Иногда приходится… Кстати, чтобы довести тебя до оргазма, мне вчера понадобилось семнадцать минут, двадцать восемь секунд…
— Если ты будешь продолжать в том же духе, я выплесну на тебя кофе, — пообещала она.
— Ты же сама завела этот разговор, — уточнил я, — сказав, что мы задержались на два часа. Кстати, кто все утро трезвонил по телефону?
— Семнадцать минут двадцать восемь секунд. — Она задумчиво прикусила губу. — Это как, хорошо или плохо?
— Если ориентироваться на «шкалу вожделений Эла Уилера», то степень твоей возбудимости находится где-то между фригидной девственницей и трупом.
— Спасибо за комплимент, — сухо сказала она. — А согласно «шкале Изабель Мерман», твой потенциал можно охарактеризовать только минусовым знаком. И вообще, эти телефонные звонки были твоей идеей. Я до сих пор не понимаю, что все это значит. Зачем нужно было звонить такой куче людей и сообщать им, что я отправляюсь с тобой в гости к Эндерсону?
— Я думаю, это кое-кого может здорово заинтересовать, — ответил я. — Но ты мне еще не сказала, кто как отреагировал на это?
— Джанос отнесся к этому с большим подозрением. Нина вообще сразу же повесила трубку, никак не прокомментировав мое сообщение. Дэвид Шепли заметил, что я, видимо, совсем опустилась, коли связалась с полицейским. А бедняга Джордж Риверс был так смущен, что издал лишь какое-то хрюканье…
— Этого Шепли никак не назовешь джентльменом, — сказал я.
— Но зачем тебе все это было нужно?
— Обычная мера предосторожности, — ответил я. — Ведь мы можем заблудиться в пустыне. Или попасть в аварию. И тогда мы просто сгорим под палящими лучами солнца или умрем от жажды. А так дело до этого не дойдет.
— Видимо, у тебя все-таки не все дома, — сказала она. — Да и мне не мешало бы провериться у психиатра. Ведь нормальный человек никогда бы не согласился ехать в пустыню с сумасшедшим.
— Придержи лучше язычок и допивай кофе, — буркнул я. — Иначе мы действительно провозимся здесь до вечера.
От развилки, что за Лысой горой, можно ехать в разные стороны. Одна дорога ведет в зеленую долину с густыми апельсиновыми рощами, другая — непосредственно в пустыню. Первые три мили это широкое и бетонированное шоссе, а потом оно превращается в проселочную дорогу, которая тянется, извиваясь, словно змея, неизвестно куда.
Проехав около часа по этой милой дорожке, я смертельно устал. Солнце жгло немилосердно, и мне постоянно приходилось вытирать пот с лица.
Изабель же сидела рядом в своем белом льняном костюме и выглядела удивительно свежей. Может быть, весь фокус заключался в широкополой шляпе у нее на голове? Или она знала какой-то особый женский секрет.
— Хорошо бы найти где-нибудь пруд, — заметил я.
— Мы до сих пор не встретили даже ни одного крота, — возразила она. — И я не могу поверить, что какой-нибудь псих будет жить здесь.
— А Эндерсон? Если, конечно, Элтон Чейз вам не соврал, о чем мне сейчас страшно даже подумать.
— А что, если мы его действительно не найдем? — Изабель вопросительно посмотрела на меня. — И вообще никого не встретим. Мы что, будем ехать до тех пор, пока у нас не кончится бензин, а потом умрем от голода и жажды или…
— Или какое-нибудь забытое племя индейцев снимет с нас скальпы, — закончил я. — Но есть и другой выход. Если мы не встретим кого-нибудь в самое ближайшее время, мы повернем и отправимся в Окридж.
— Окридж?
— Да, это маленькая железнодорожная станция милях в трехстах отсюда. Там, конечно, не курорт, но зато наверняка можно поесть и переночевать.
— Чудесно! — ответила она. — Во всяком случае, я теперь знаю, что смерть от голода или жажды мне не грозит. Я просто умру от скуки.
Минут через тридцать на горизонте появился какой-то барак, крыша которого была покрыта гофрированной жестью и сверкала на солнце. А когда мы подъехали ближе, я смог увидеть вывеску, гласящую, что здесь предлагается бензин и холодные напитки.
Я остановил машину, и мы вошли внутрь. Выпив с Изабель две бутылочки лимонада, я спросил у хозяина, не знает ли он, где живет Эндерсон?
— Разумеется, знаю, — ответил тот. — Примерно двадцать миль отсюда, прямо по этой дороге. Но будьте внимательны, чтобы не пропустить поворот направо. Там нет никакого указателя, потому что Эндерсон… — Он флегматично пожал плечами. — Ну, понимаете, он не хочет видеть людей…
Мы снова сели в машину, отмахали еще двадцать миль и, наконец, добрались до поворота. Хижина Эндерсона находилась в полутора милях от дороги. Я выключил мотор и вышел из автомобиля. Звенящая жара и мертвая тишина — больше ничего.
— Может быть, это глупо с моей стороны, но я все-таки хочу посмотреть, дома Эндерсон или нет, — сказал я.
— Я пойду с тобой, — заявила Изабель. — В крышу вмонтирован водяной охладитель, и внутри должно быть прохладнее, чем здесь.
Три деревянные ступеньки вели на широкую веранду. Я постучал в дверь. Никакого ответа.
— Наверное, он отправился в город за покупками, — насмешливо сказала Изабель. — Если повезет, дня через два он вернется.
— Подождем немного, раз уж мы проделали такой путь, — ответил я. — Судя по всему, охладитель не выключен, так что я обойду дом и посмотрю, нельзя ли как-нибудь проникнуть внутрь…
— Разве так можно? — спросила она с наивным недоумением. — Или полиции ничего не возбраняется?
Я обогнул дом и подошел к боковой двери. Нажав на ручку, я почувствовал, что дверь открыта.
Кухонька оказалась удивительно чистой, но в ней было так же душно, как и на улице. Значит, охладитель не работает. Но внимание мое привлекло и еще кое-что. В душном спертом воздухе витали какие-то неприятные запахи.
Труп лежал прямо посреди комнаты, обставленной в чисто спартанском духе. Человеку было на вид лет пятьдесят. У него была густая седая шевелюра и пышные усы. Его убили тем же способом, что и Чейза. Кто-то перерезал ему глотку, и он, вероятно, умер уже давно. Удовлетворенное жужжание жирных сытых мух и сладковато-тошнотворный запах в душной непроветриваемой комнате делали атмосферу совершенно невыносимой.
Я прикрыл нос носовым платком и быстро осмотрел дом. Ничего не обнаружив в гостиной, я перешел в спальню. Но и здесь я нашел только одежду и личные вещи покойного. Ванная была пуста.
Я с чистой совестью мог уступить поле боя Эду Сэнджеру и доку Мэрфи. Единственное, что я нашел странным, — это отсутствие каких-либо следов того, что здесь работал изобретатель.
Ну и заварил же я кашу, подумал я с горечью. Какой леший заставил меня просить Изабель, чтобы она обзвонила эту великолепную четверку и сообщила ей, что мы собираемся в гости к Эндерсону? Ведь я надеялся, что преступник выдаст себя какой-нибудь неосторожностью! Великолепно, нечего сказать! Преступнику остается посмеиваться в кулачок. Ведь он-то наверняка знал, что Эндерсон уже мертв.
Когда я вернулся к главному входу, Изабель все еще стояла на террасе.
— Ты даже не можешь взломать дверь! — Она драматично закатила глаза. — Какой же ты бесполезный для полиции субъект!
— Охладитель не работает, — заметил я. — А внутри намного жарче, чем на воздухе. — Я бросил беглый взгляд на крышу. — Я не вижу проводов, значит, телефона здесь нет.
— Какая наблюдательность! — Она гневно посмотрела на меня. — Так что мы будем делать? Греться на солнышке?
— Вернемся к гостеприимному торговцу лимонадом, — ответил я. — Может быть, оттуда можно позвонить.
— Что это на тебя нашло, Эл? Тебе внезапно приспичило позвонить своей матушке и сообщить ей, что ты жив и здоров и находишься в самом центре пустыни?
Я взял Изабель под руку и потянул к машине.
— Нужно позвонить шерифу, чтобы он прислал сюда людей, — запихивая ее на сиденье, сказал я.
— Тебе что, не хватает меня, — обиженно протянула она.
— Пожалуй, да.
К счастью, у владельца бензина и лимонада оказался телефон. Я позвонил в полицию, и дежурный уверил меня, что все будет в порядке. Выпив на прощанье бутылку лимонада, мы сели в машину и покатили обратно. Изабель угрюмо молчала до тех пор, пока мы не переехали гряду Лысой горы.
— Знаешь, что я хочу тебе сказать, — заявила она наконец ледяным тоном. — Это была самая бессмысленная автомобильная поездка в моей жизни!