Клоун Горький Максим

Глава 1

Клоун сидел в кресле, скривив в усмешке губы, уставившись на меня классически печальными глазами. Его красный нос из папье-маше блестел в свете настольной лампы. На нем была широкая роба, какие обычно носят клоуны, и огромные ботинки. Кто-то перерезал ему шею, и кровь била из него, как вода из фонтана. Белый ковер на четыре фута вокруг был покрыт темными кровяными пятнами.

Я вышел из библиотеки, прикрыв за собой дверь. Теперь ему спешить некуда, им займутся полицейский врач и эксперты, а я тем временем поговорю с безутешной вдовой. Откровенно говоря, с первого взгляда мне не показалось, что она убита горем. Скорее она была обеспокоена, словно потерялась ее собачонка или случилась иная неприятность такого рода.

Она ждала меня в гостиной. Блондинка скандинавского типа, ростом ниже меня всего дюймов на пять-шесть. Пепельные волосы свободно падали с плеч. Она была пышной и привлекательной, в широко посаженных голубых глазах читались высокомерие и надменность, несмотря на трагизм минуты. Рот у нее был маленький, но форма губ говорила о ее чувственности.

— Когда приедут остальные? — спросила она грудным голосом.

— Минут через пятнадцать — двадцать.

Она облизнула верхнюю губу.

— Мне нужно выпить. Вы не нальете мне, лейтенант?..

— Лейтенант Уилер, — отрекомендовал я. — Из отдела шерифа… Что будете пить?

— Бренди… Он, конечно, мертв?

— Безусловно, — подтвердил я и прошествовал к бару на другом конце гостиной.

Я налил ей бредни, а себе виски с содовой. «Счастлив тот полицейский, который может пить при исполнении служебных обязанностей», — всегда говорю я себе.

Когда я подошел к ней, она чуть не вырвала бокал у меня из рук и залпом осушил его.

— Мне надо было выпить, — словно извиняясь, проворковала она. — Это было страшнее любого кошмара. Когда я вошла в библиотеку и увидела, как он смотрит на меня остекленевшими глазами, мне показалось, что он насмехается надо мной. — Она содрогнулась при этом воспоминании. — И потом, эта кровь повсюду…

— Вы сразу его узнали? — спросил я.

— Людвига? — Она поспешно кивнула. — Он из тех, кого нельзя не узнать в любом месте и каком угодно наряде, даже в этом идиотском клоунском костюме.

— Людвиг?.. — начал я, ожидая продолжения.

— Людвиг Джанос, — закончила она. — А я Нина Джанос, его жена. — Ее голубые глаза немного расширились. — Теперь вдова…

Было около часа ночи, и на ней было длинное вечернее платье сапфирового цвета с глубоким вырезом, за которым открывался чудесный ландшафт с двумя холмами. Шею украшало бриллиантовое колье, и из всего этого явно следовало, что сегодняшний вечер она провела не в кино.

— Как все случилось? — осведомился я.

— Людвиг сказал мне, что ему надо уехать по делам в Лос-Анджелес. Он уехал в понедельник вечером и, собственно, должен был вернуться только завтра. А наши знакомые устраивали вечеринку и пригласили меня. Там у меня ужасно разболелась голова, и я ушла пораньше. Около полуночи я была уже дома. В гараже стояла машина Людвига, а в библиотеке горел свет. Я вошла туда, и вот… Он сидел в кресле… Мертвый… Придя в себя, я сразу же вызвала полицию. И теперь вы здесь…

— Как вы думаете, кто мог желать его смерти?

— Наверное, все или почти все, кто его знал, — ответила она спокойно. — Людвиг был одним из самых подлых людей, с которыми мне доводилось встречаться, и я уверена, что все, кто сталкивался с ним, были того же мнения…

— Значит, вам хотелось убить его?

— По меньшей мере, раз в день. Но у меня никогда не хватило бы на это мужества.

— Вы не считаете, что в таких случаях проще развестись?

— Считаю… Но вы не знали Людвига. Его все боялись, все, кому довелось иметь с ним дело. Он был собственником. И если что-нибудь покупал, то считал, что это всецело принадлежит ему. Это относилось и к людям. Он делил их на две категории: тех, кого он купил, и тех, кого ему еще предстоит купить.

— Теперь я понимаю, почему у вас не слишком горестный вид. Вы не очень-то скорбите по нем?

— Скорблю? — Она откинула голову назад и рассмеялась. — Если бы не кровь, я бы прямо сейчас отпраздновала это событие… Просто я не выношу вида крови.

— Где была вечеринка?

— У супругов Шепли, в полутора милях отсюда. Внизу, в долине. Мы все здесь хорошо друг друга знаем и близко общаемся, хотя дома разбросаны по несколько штук на квадратную милю.

— А кем по профессии был ваш супруг?

— Кто его знает. — Она неопределенно повела плечами. — У него была фирма, которая скромно называлась «Джанос инкорпорейтед».

— Вы давно женаты?

— Очень давно! — Она снова пожала плечами. — Года полтора. Я была его третьей женой. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Я вышла за него ради его денег.

— Что ж, теперь они у вас есть, — только и мог ответить я.

Полчаса спустя доктор Мэрфи смыл с убитого последние остатки грима и снял картонный нос. Теперь было видно, что убитому лет пятьдесят и что он совершенно лыс и вообще довольно несимпатичен. Крючковатый нос напоминал клюв хищной птицы, губы скривились в ухмылке. Возможно, перед смертью все равны, но, судя по лицу Джаноса, он не был с этим согласен.

— Ну вот, — сказал Мэрфи, — ни краски, ни пудры. Хотя, по-моему, я зря это сделал. Может, загримируем его снова?

В этот момент в комнату развязной походкой вошел Эд Сэнджер, вундеркинд из технической лаборатории. У него был такой вид, будто он только что обнаружил, что у него из кармана исчез крокодил и он совершенно не может понять, как это случилось.

— В гараже две машины, — заявил он. — По-видимому, одна из них принадлежит женщине, а другая — хозяину. Вы уже, наверно, это выяснили, лейтенант?

— Что-то подозрительно все это, — ответил я. — Супруга убитого сообщила мне, что он ездил на трехногом жеребце…

— Оружия, конечно, не нашлось, — продолжал он с довольным видом. — И очень жаль, что кресла обтянуты атласом: я не смог снять никаких отпечатков. Впрочем, не суть важно — все равно там оказались бы только отпечатки пальцев убитого….

— Спорим, доктор, — сказал я, обращаясь к Мэрфи, — что все снимки будут недодержаны.

— Снимки будут отличными, — отпарировал Сэнджер без всякой враждебности. — Но напрасно вы недооцениваете работу криминалистов. И вся ваша энергия, Эл, направлена, кажется, только на то, чтобы принизить роль науки в раскрытии того или иного преступления.

— Что он сказал? — спросил я Мэрфи.

— Он сказал, что, если вы захотите получить от него помощь, вам придется поклониться ему в ножки.

— Я бы сформулировал это иначе, — сказал Сэнджер, — но в общем доктор прав. А пару отличных снимков я все же пришлю, чтобы поднять вам хоть немножко настроение.

— Очень мило с вашей стороны, — процедил я. — Тысяча благодарностей.

Он махнул мне рукой на прощанье и той же развязной походкой удалился из комнаты. Мэрфи с кряхтением выпрямился и потер затекшую спину.

— Совершенно не понимаю, зачем вам понадобилось тащить меня сюда, — буркнул он. — Да еще посреди ночи. Моя жена уже начинает думать, что нам судьба всегда останавливаться на самом интересном месте.

— И тем не менее вы должны мне сказать, сколько времени этот клоун лежит здесь с перерезанной глоткой.

— Недолго… Часа три, наверное.

— Значит, это случилось около одиннадцати?

Он взглянул на часы:

— Вроде того. Плюс-минус полчаса. Пусть теперь санитары заберут его, а я помчусь домой, жена наверняка уже видит десятый сон…

— И страдает комплексом Мэрфи. Первые симптомы этой болезни — скука и одиночество в постели.

— А меня беспокоит в вас кое-что другое, Уилер, — сказал он, закрывая свой чемоданчик. — Вид трупа действует на вас, как инъекция адреналина.

— Что ж, значит, я не ошибся в выборе профессии, — отпарировал я. — Когда вы произведете вскрытие?

— Завтра во второй половине дня. А сейчас я ухожу и оставляю вас наедине со сногсшибательной молодой вдовой. Кстати, она, по-моему, не слишком убивается.

— Она уже призналась мне, что с радостью прикончила бы его, просто у нее не хватало на это мужества, — ответил я. — Она вышла за него замуж только из-за денег и, как я сказал ей, теперь, возможно, их получит.

— Что, если вам заключить с ней сделку? Вы ей подарите свои мужские достоинства, а она вам — пятьдесят процентов с наследства?

Я проводил его до двери, и мы подождали, пока его дружки в белых халатах не отнесли труп в санитарную машину. Потом я вернулся в гостиную.

Новоиспеченная вдова нашла утешение в алкоголе. Бокал в ее руке подрагивал, и драгоценный бренди капал на ковер. Голубые глаза были подернуты пьяной дымкой.

— Ну как, все? — спросила она заплетающимся языком. Видимо, говорить ей уже было трудно.

— У меня есть еще несколько вопросов к вам.

— У меня отличное алиби, — заявила она. — На вечеринке была куча народу. Можете спросить Дэвида. Да и Марту тоже.

— Это супруги Шепли?

Она кивнула:

— Да, Марта и Дэвид. Мои хорошие друзья. Они тоже терпеть не могли Людвига. Никто не любил его: он был очень противным. И он их не любил. Как, впрочем, и всех остальных людей. И я бы не отважилась пойти к ним, если бы он не уехал в Лос-Анджелес. Он вечно требовал, чтобы я без него никуда не уходила. А что мне делать одной? — Она вдруг затряслась от беззвучного смеха. — Думать о нем?

— Вы ушли из гостей рано…

— Да, из-за этой проклятой головной боли. Сейчас она уже прошла. Я даже не дождалась настоящего веселья.

— Значит, вы думаете, все еще там?

— Конечно! Если Марта и Дэвид устраивают вечеринку, то она всегда удается на славу. Часть гостей наверняка останется до утра.

— Вы говорили мне, что вашего мужа ненавидели чуть ли не все вокруг?

— Знать Людвига Джаноса — значит ненавидеть Людвига Джаноса! — Она прищурилась и посмотрела на меня. — А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что я должен выяснить, кто его убил, — ответил я. — Подумайте, кто мог ненавидеть его больше всех?

— Здесь и думать нечего! — Она мило улыбнулась. — Больше всех его ненавидела я.

— А еще?

— Точно не могу сказать.

— А как обстоит дело с его первыми двумя женами?

— Одна из них уже более пяти лет живет в Европе. Другая умерла. Выпала с балкона в отеле, с двенадцатого этажа. Вернее, не выпала, а выбросилась. И все отлично знали, почему она это сделала. Наверняка Людвиг довел ее до сумасшествия. Но когда его вызвали в суд, он привел с собой какого-то выдрессированного психиатра, который заявил, что бедняжка страдала манией преследования… Нет, лейтенант. — Нина Джанос покачала головой. — Если говорить о женах, то убить его могла только я. Но, с другой стороны, я тоже не могла это сделать: у меня бесспорное алиби.

— Как фамилия его адвоката?

— Хиланд. Джил Хиланд… Ужасно противный человек.

— А в чьи руки теперь перейдет его фирма? — спросил я.

— Я знаю только одного из его служащих, — отмахнулась она. — Некто Элтон Чейз. Тоже весьма гаденький субъект. Людвига окружали только подонки. Нормальные люди не хотели с ним работать.

Она одним глотком осушила бокал, вяло бросила его на ковер и зябко повела плечами:

— А вы уверены, что он мертв, лейтенант? Я спрашиваю об этом только потому, что Людвиг способен на любую пакость и шутку, порой самую безвкусную. Лишь бы вдоволь посмеяться… Сперва притворится мертвым, а потом вдруг окажется у меня в постели — живой и невредимый.

— Смею вас заверить, что он мертв, — ответил я. — И труп его сейчас везут в морг.

— Только пусть они там покрепче запирают двери, — последовал ответ. — От моего муженька можно ожидать чего угодно. Я ему не доверяю, даже с отрезанной головой.

— А вы уверены, что с вами все в порядке? — поинтересовался я. — Может быть, позвоните какой-нибудь приятельнице и попросите ее приехать?

— Нет, нет, мне никого не нужно, лейтенант. Мне совсем не хочется разыгрывать из себя безутешную вдову и выслушивать соболезнования. Еще пара бокалов бренди — и я блаженно засну прямо на пороге гостиной.

— А почему бы вам не лечь в постель?

— На что вы, собственно, намекаете, лейтенант? — Она хихикнула, и лицо ее снова стало серьезным. — В постель? В его постель? Лечь на его кровать, где я провела полтора ужасных года? Вы сошли с ума, лейтенант?!

— Может быть, вы и правы, — согласился я. — Ну ладно, всего хорошего. Если вспомните что-нибудь, что поможет следствию, позвоните мне. Я буду очень признателен.

— Этого вы вряд ли дождетесь, — сказала она без обиняков. — Я целиком и полностью на стороне убийцы. И надеюсь, вы его никогда не поймаете. Он даже орден заслужил, по моему мнению.

— Скажите, а зачем вашему супругу понадобилось надевать этот клоунский костюм? — спросил я. — Он что, любил маскарады?

— Если и любил, меня он об этом в известность не ставил. Хотя он и без грима выглядел как клоун. — Она прислушалась к чему-то. — Вы слышите, лейтенант?

— Да, — ответил я. — К дому подъехала машина. Может, это кто-нибудь из Шепли едет сюда осведомиться о вашем здоровье?

— Нет, это не Шепли. Еще кто-нибудь из полиции, — со вздохом сказала она. — Да, насчет вашего вопроса. О его пристрастии к маскарадным костюмам я представления не имела. Знаю только, что он красил волосы, чтобы скрыть седину.

— Что скрыть? — переспросил я, занятый своими мыслями.

— Седину, — раздраженно повторила она.

Шум машины внезапно затих перед самым домом, и я стал с нетерпением ждать звонка в дверь.

— Седину на парике? — спросил я озадаченно. — Зачем это ему нужно было?

— Вы, наверное, немного не того, лейтенант. — Она как-то неуверенно посмотрела на меня. — А может, вам просто нужно выпить? Я бы тоже что-нибудь выпила… Принесите что-нибудь…

— Ведь он был совершенно лысым! — воскликнул я. — У него на голове не было ни одного волоска — ни седого, ни подкрашенного!

Она нервно заморгала:

— Кто… кто был лысым?

Дверь в комнату распахнулась, и в гостиную ворвался человек лет сорока, плотный и высокий, с густыми темными волосами и пышными усами. Под нависшими черными бровями холодно поблескивали серые глаза. На нем был костюм, который не по карману честному полицейскому служаке, а лицо имело такое самоуверенное и наглое выражение, что, казалось, он и его купил себе за большие деньги.

— Так, так! — громогласно протрубил он. — А кто вы, собственно, такой?

Вдова издала какой-то непонятный звук, в следующий миг ее ноги подкосились и она тяжело упала на ковер.

— Лейтенант Уилер, — ответил я с достоинством. — Из отдела шерифа… А вы кто, позвольте вас просить?

— Я Людвиг Джанос, — ответил он. — И мне очень интересно знать, что вы делаете в моем доме среди ночи? Да еще в обществе моей жены?!

Глава 2

Ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать присутствие кровавых пятен на светлом ковре библиотеки. Потом он медленно покачал головой:

— Фантастика! Приходишь домой — и узнаешь, что жена уже считает себя вдовой, а в гостиной полицейский лейтенант ломает себе голову над тем, кто же, черт возьми, мог тебя убить… — Он снова покачал головой. — С ума можно сойти. Как же она могла меня с кем-то спутать?

— Все дело, наверное, в клоунском костюме, — сказал я. — Густой слой румян, картонный нос… И потом, она ожидала увидеть вас…

— Могла бы приглядеться повнимательнее, — недовольно проворчал он.

— Тому человеку перерезали горло, — заметил я. — Видите, здесь все забрызгано кровью. А ваша жена вошла в библиотеку, ничего не подозревая. Неужели вы считаете, что женщина, одна в доме, может спокойно рассматривать труп?

— Нет, конечно, — неохотно согласился он. — Но если этот мертвец не я, кто же он в таком случае?

— Этому человеку лет пятьдесят, — сказал я. — Он совершенно лысый, с орлиным носом и толстыми губами… Лицо довольно неприятное.

— Я не знаю никого, кто подходил бы под это описание. — Джанос вскинул голову. — Вы сказали, что она зашла в библиотеку, ничего не подозревая? Она что, уходила куда-нибудь?

— Она была на вечеринке у ваших соседей Шепли, — пояснил я. — Но у нее разболелась голова, и она возвратилась домой еще до полуночи. Увидев вашу машину, она подумала, что вы вернулись. В библиотеке горел свет и… — Черт возьми, как же я сразу об этом не подумал! Разве что от переутомления. — Скажите, как могло случиться, что, когда ваша супруга уезжала на вечеринку, вашего автомобиля в гараже не было, а когда она вернулась, он уже стоял на месте? — быстро осведомился я.

— Понятия не имею, — ответил Джанос. — Я поехал на машине в аэропорт и поручил Чейзу привести ее в порядок, пока я буду в Лос-Анджелесе. Собственно говоря, я хотел возвратиться в Пайн-Сити только завтра утром. Поэтому сегодня в аэропорту я просто взял такси.

Ну что ж, это один из тех неудовлетворительных ответов, которые при проверке обычно оказываются совершенно достоверными.

— Именно поэтому, — сказал я, — ваша жена и сочла, что убили вас.

— Ну допустим.

Он повернулся и вышел из библиотеки. Я последовал за ним в гостиную.

— Мне нужно что-нибудь выпить, — провозгласил он точно так же, как незадолго перед тем его жена. — Как вы на это смотрите, лейтенант?

— Не откажусь от виски с содовой.

Он подошел к бару и начал там орудовать.

— Знаете, — неожиданно сказал он, — у этого убийцы железные нервы! Какова наглость! Воспользоваться моим домом и моей машиной! А эти пятна на ковре! Их, наверное, уже не выведешь…

— Да, это очень неприятно, — вежливо согласился я. — Я был бы вам очень благодарен, мистер Джанос, если бы вы завтра утром заехали в морг, чтобы взглянуть на убитого…

— Это ужасная процедура. — Он придвинул мне бокал. — Но, видимо, выбора у меня нет… Если бы Нина оставалась дома, как я ей велел, этого бы не случилось.

— Почему вы так думаете?

— Ну… — Он пожал плечами. — Ведь она была бы здесь, когда они пришли. И убийца не смог бы осуществить свой план…

— Можно предположить и другое, — заметил я. — Вдруг преступник убил бы и вашу жену…

— Да, об этом я как-то не подумал. — Он неторопливо отпил из бокала. — Нина была совершенно пьяна, когда я укладывал ее в постель. Она теперь проспит всю ночь как сурок… Она что, напилась еще до вашего прихода, лейтенант?

— Она была в шоке, — заметил я.

— Нашла повод накачаться, — сказал он. — Вы, случайно, не знаете, ее никто не провожал, когда она возвращалась от Шепли?

— Она ни о ком не упоминала.

— Конечно, не упоминала. Головная боль… Готов держать пари, что она поймала там первого встречного жеребца и затащила с собой в машину… Вы женаты, лейтенант?

— Нет, — ответил я. — С такой профессией, как у меня, не до семейной жизни.

— Умница вы. А я три раза испытывал судьбу и каждый раз попадал впросак. Вот эта, последняя, — нимфоманка. Первую было не расшевелить, а у второй не хватало винтиков. И вот теперь нарвался на нимфоманку. Не успеешь войти в отель — глядь, она уже подцепила какого-нибудь парня. Дежурного, официанта — все равно кого. Так, на всякий случай. Про запас. — Он допил бокал и поставил его на стол. — А почему, собственно, на этом человеке был костюм клоуна?

— Неплохой вопрос, — заметил я.

— Возможно, я вам на него отвечу, — самодовольно проговорил Джанос. — Все дело, наверное, в этой самой вечеринке у Шепли. Уж если они что-нибудь устраивают, то на широкую ногу. Может быть, на этот раз у них был костюмированный бал?

— Но ведь на вашей жене не было маскарадного костюма.

— Необязательно все должны наряжаться… — продолжал настаивать он. — Но некоторые, возможно, решили поразвлечься. Почему бы вам не поехать туда, лейтенант, чтобы взглянуть самому?

— Спасибо за совет, — отозвался я. — Только можно мне сначала допить виски?

— Разумеется. — Он внезапно ухмыльнулся. — Я уверен, что вечер там еще в полном разгаре. Шепли редко заканчивают свои оргии до рассвета.

Я опорожнил бокал. Джанос тем временем начал готовить себе новую порцию.

— Завтра утром после морга я хотел бы поговорить с Элтоном Чейзом, — сказал я. — Меня интересует история с вашей машиной.

— С Элтоном? — Он поднял голову. — Вы его знаете?

— Нет… О нем упомянула ваша жена.

— С какой стати она заговорила о нем? — удивился он. — Она видела его пару раз, не больше.

— Но мы считали, что вас убили, — напомнил я.

Его лицо омрачилось.

— И она подумала, что меня убил Чейз?

— Нет. Я спросил ее, кто будет вести дела фирмы после вашей смерти, и она сказала, что, скорее всего, Элтон Чейз.

— И сколько еще вопросов вы успели задать моей жене? — тихо спросил он.

— Добрую сотню, — со злорадством ответил я. — И она выложила мне все, что знает. Но сейчас, я думаю, нет смысла говорить на эту тему.

— Служите вы в полиции или нет, но вы просто мерзавец!

— Спасибо за виски, — ответил я. — И за совет тоже. Мне пора ехать. Будем надеяться, вечеринка еще не кончилась.

— Спускайтесь по дороге вниз, в долину, и первый дом, который вы увидите, будет домом Шепли.

— Ваша жена мне уже говорила.

Я дошел до двери в холл, когда Людвиг Джанос окликнул меня:

— Лейтенант!

— Да? — обернулся я.