Лебединое озеро Ихтиандра Донцова Дарья
– Патрик, можешь ей помочь?
– Это моя работа, – ответил тот и тоже ушел.
Лена тронула меня за плечо.
– Хочешь накормить Еврипида?
– Конечно, – спохватилась я, – думаю, геркулес будет в самый раз.
– Тогда пошли на кухню, – предложила Привалова.
Пока щенок с аппетитом лакал овсянку, я спросила:
– Кто такая Рената?
– Бизнесвумен, – коротко пояснила Лена. – Леру с Настей выгнала из дома свекровь. Валерия не москвичка, провинциалка не пришлась по душе матери мужа. А когда невестка родила глухую внучку, отношения их совсем испортились.
– Вот почему Настя так странно разговаривает! – запоздало сообразила я.
Лена кивнула.
– Девочка не немая, у нее серьезные проблемы со слухом, ей нужен специальный слуховой прибор, но у родителей не было денег. Настя сообразительная, она читает по губам, и у нее завидный запас слов даже для обычной восьмилетки. Когда муж Валерии умер, свекровь выставила невестку с внучкой на улицу. Эдик их на вокзале нашел и в приют привел. Три недели они с нами провели, и вот сегодня Рената квартиру нашла.
– Я думала, что девочке шесть лет, она выглядит маленькой. А Светлана как сюда попала? – не сдержала я любопытства.
Привалова оперлась о кухонный столик.
– Обычная история. Сирота из Моршанска приехала поступать в вуз. Окончила школу с одной четверкой, рассчитывала попасть в МГУ. Да только пятерки в Моршанске – это тройки в столице. Света не растерялась, когда увидела, что завалила сочинение, перетащила документы в затрапезный институт, поступила на первый курс, начала учиться. А как жить? Стипендии на три дня хватает. Устроилась в клуб официанткой, затем решила переквалифицироваться в танцовщицы, перестала посещать лекции. Долго объяснять не стану. Я ее обнаружила в прямом смысле этого слова на панели, у нас она недавно.
– Странно, что на кухне заправляет мужчина, – переметнулась я на служащих.
– Вадик профессиональный повар, – пожала плечами Лена, – раньше служил в ресторане, потом перешел к нам, а Патрик психолог.
– То есть они на зарплате? – кивнула я.
– Ну да, – после небольшого колебания подтвердила Привалова. – Много платить мы не можем, зато предоставляем им бесплатное жилье. Вадим после развода лишился квартиры, а Патрик жил в однушке с мамой, которую в шестьдесят лет потянуло выйти замуж за тридцатилетнего. Пасынок не ужился с отчимом и очутился у нас.
Я продолжила увлекательный разговор:
– А Николай Ефимович?
Привалова взяла вылизанную щенком до блеска мисочку и стала ее тщательно мыть.
– Он сам пришел, просто позвонил в дверь. Хорошо, что у дедушки паспорт был, мы узнали, что он сбежал из дома престарелых, ни родных, ни друзей у него нет. Там жуткие порядки. Эдик Поповкина повез назад, посмотрел на палату, на постель без белья, на суп из перловки, понюхал местный воздух – и назад вместе со стариком. Не смог Эдуард его там бросить. Николая Ефимовича никуда не деть, он с нами навечно останется, как и Костя. Не видела его еще? Он милый, исполнительный, аккуратный, служит в приюте горничной, полы моет, белье стирает и прочее. Костя слегка отстал в развитии, по документам ему больше двадцати, а по уму он не старше семилетки. – Лена улыбнулась и резко сменила тему беседы: – Ну, чем будешь заниматься?
Я начала строить планы.
– Наверное, попытаюсь погулять по саду, попробую приучить Рипа к аккуратности.
Лена вздернула брови.
– Рипа?
Я подняла щенка.
– Еврипид слишком пафосная кличка, лучше сократить до Рипа. Но у меня здорово болит нога, а на костылях я практически не могу передвигаться. Слушай, вроде бы моя собачка подросла! Вчера она была совсем крохотной, а сегодня потяжелела, и лапы, кажется, вытянулись.
– Зверята быстро трансформируются, – кивнула Привалова, – пошли, выдам тебе Буцефала.
Опираясь на плечо Лены, я допрыгала до больших стеклянных дверей, потом на террасу и обрадовалась. Сегодня вовсю светило солнце, тучи исчезли, ветер утих, было тепло. Отличная погода для прогулки по саду! Похоже, собака Афина разделяла мое мнение. Она тоже вышла на свежий воздух, пару раз шумно вздохнула, затем начала сосредоточенно облизывать Рипа, который свалился на спину и подставил здоровенной псине розовое брюшко.
– Свет, – коротко сказал Гектор, вылетая на террасу.
– Это лучше, чем тьма, – ответила я.
Ворон сел на кованую решетку, ограждавшую террасу, сложил крылья, чуть наклонил голову и произнес:
– Еврипид!
Щенок даже не вздрогнул.
– Еврипид! – повторил Гектор. – Дурак!
Я вступилась за найденыша.
– Он маленький, еще не выучил свое имя.
Ворон щелкнул клювом.
– Фина!
Собаколошадь повернула голову, в ее глазах застыл вопрос: «Чего надо?»
– Дура, – спокойно сказал Гектор.
Афина не обиделась. Она принялась толкать Рипа носом, явно приглашая щенка поиграть.
Я поморщилась.
– Фу, как некрасиво. Если ты умный ворон, это не повод оскорблять других.
Гектор расправил крылья, помахал ими, потом с легкой неуверенностью произнес:
– Дарья?
Я кивнула.
– Правильно. Именно так, но лучше Даша.
Гектор свистнул.
– Даша! Даша!
Я погрозила ему пальцем.
– Не наглей! Женщин свистом не подзывают. Я не позволю так обращаться с собой никому, даже очень умной, говорящей вороне.
Птица распушила перья.
– Даша!
– Слушаю, – ответила я.
– Дура! – объявил Гектор.
Я разозлилась, но через секунду мне стало смешно. Возмущаться хамством птицы очень глупо, она лишь повторяет услышанное, никаких мыслей в голове пернатого нет.
Гектор прошелся по верху решетки и повернул ко мне клюв.
– Дура! Нет вороны! Ворон!
От неожиданности я икнула, потом пробормотала:
– Действительно, прости. Ты ворон.
Гектор начал издавать икающие звуки, потом ухнул совой, гавкнул и добавил:
– То-то же!
Я не нашлась с ответом. Птица взмыла вверх и затерялась среди деревьев.
На террасу выскочила Лера.
– Как я выгляжу? – нервно спросила она.
– Отлично, – похвалила я.
– Может, лучше надеть белую блузку? – продолжила мать Насти и затряслась. Похоже, Валерия в преддверии встречи с квартирной хозяйкой и вправду сильно нервничает.
Я решила успокоить ее.
– Все прекрасно, но поторопись, тебе нельзя опоздать на встречу.
– Да, да, – закивала Лера и неожиданно спросила: – А ты чем займешься?
Я пожала плечами.
– Пока осмотрюсь, а потом скорей всего поеду куплю приюту в качестве спонсорской помощи в подарок стиральную машину.
Валерия сказала:
– Если есть лишние деньги, то правильно, Софья давно о ней говорит. Какую возьмешь?
– Мне очень нравится техника фирмы «Кок», – вздохнула я, – но в Москве ни разу ее не встречала.
– «Кок»! Смешное название, – улыбнулась Лера, – знаешь, ею торгуют в гипермаркете на улице Карелина. Я видела там технику с таким названием. Абсолютно точно. Ты туда поезжай, в этом центре… да ладно, не важно, главное, там торгуют изделиями фирмы «Кок».
– Карелина? – переспросила я. – Спасибо. Слушай, ты опоздаешь, не тяни время.
– Правильно, – медленно ответила Лера, – мне отчего-то страшно.
– Все будет хорошо, – пообещала я, – главное – уверенность в себе.
Лера подняла подбородок.
– Ты права! Ну, я помчалась.
Валерия побежала по дорожке к воротам. Я осталась одна, но ненадолго. Послышался тихий шорох, затем голос Лены:
– Во! Буцефал!
Я повернулась. В моем понимании инвалидное кресло – это здоровенная каталка с полуржавыми колесами. Российские инвалиды бедны до крайности, поэтому основная масса парализованных людей вынуждена пользоваться конструкциями, разработанными при царе Горохе. Ни о какой электронике тогда, как вы понимаете, не слышали. Человек сидит в громоздком сооружении и либо сам крутит колеса руками, либо его толкает кто-то из сердобольных родственников. Москва странный город, отчего-то здесь считают, что жизнь принадлежит лишь молодым и здоровым. Ну, например, возьмем автобусы. Они, как правило, имеют высокую подножку. То, что в салон не въехать на коляске, понятно даже новорожденному, но как влезть туда даже бабушке с палкой? Беременной женщине? Матери с ребенком? Человеку, сломавшему ногу? А зеленый сигнал светофора? Он в столице горит для пешеходов считаные секунды. Спортивные парни и юные девушки успевают преодолеть шоссе, но вспомним о тех же бабушках, инвалидах, беременных или просто временно больных людях. У них нет никакой возможности установить рекорд по бегу, поэтому бедняги замирают посреди проезжей части и в ужасе отворачиваются от потока автомобилей. Да что там городское движение! В муниципальных поликлиниках и школах нет пандусов. В классе вместе с моей Машей училась Оля Зарецкая. Девочка попала в аварию и временно лишилась возможности передвигаться. Каждый день отец Оли втаскивал ее в холл школы. По первому этажу Олечка худо-бедно могла ездить в инвалидном кресле, но на второй ей было не забраться. Хорошо хоть, в нашей школе работали умные педагоги, которые испытывали к бедняжке сострадание. Олю таскали по лестницам старшеклассники, учителя физкультуры и труда, иногда подключался дворник. Но когда через восемь месяцев девочка встала на костыли, все вздохнули с облегчением. Увы, школьное здание рассчитано лишь на здоровых детей, без посторонней подмоги Зарецкая не имела шансов попасть в туалет, столовую или погулять во время перемены во дворе. По мнению архитекторов, дети-колясочники должны сидеть дома. Незачем им учиться, лучше совершать променад на балконе. Хотя громоздкое передвижное кресло не пройдет через узкий проем лоджии. Много вы видите на улицах тех, кто не может сам передвигаться? В Москве в общественных местах их не встретить. А вот в Париже, Франкфурте, Барселоне инвалиды запросто посещают театры и гуляют в парках, у них попросту другие коляски, узкие, юркие, с электронным управлением.
Но, очевидно, прогресс ушел совсем далеко. Лена вытащила на террасу нечто никогда мною не виданное.
Кресло отдаленно напоминало то, что стоит в кабинете у нашего семейного стоматолога, вот только это было компактнее и имело ремень безопасности. Кстати, думаю, дантистам пришлась бы по душе возможность обездвиживать клиента при помощи широких лямок: тогда уж точно пациент не удерет, увидав бормашину.
– Садись, – захлопотала Лена, – ноги сюда ставь. Удобно?
– Очень, – кивнула я, – а как оно ездит?
Привалова показала на ручку.
– Видишь джойстик? К сожалению, человек, который презентовал приюту кресло, потерял инструкцию. Единственное, что он нам объяснил: необходимо нажать на центральную кнопку и приказать исполнять свои указания. Но кресло щебечет по-французски.
– Разберемся, – оптимистично пообещала я и храбро ткнула в красную пупочку.
– Здравствуйте, – пропело кресло, – сообщите свое имя для активизации личности хозяина, если каталкой не пользовались три месяца, следует сделать оформление заново.
– Даша дура, – объявил невесть откуда взявшийся Гектор.
– Даша дура, – бесстрастно повторил механический голос, – регистрация произведена.
Я испытала желание выщипать у Гектора хвост и снова нажала на кнопку.
– Здравствуйте, Даша дура, рада приветствовать вас. Выберите имя для меня. Оно послужит кодом.
– Можно поменять регистрацию владельца? – взмолилась я.
– Да, – не стало спорить кресло, – каков новый вариант?
– Даша, просто Даша, без дуры, – вздохнула я.
– Зарегистрировано, – прогудело кресло, – владелец Даша, просто Даша, без дуры.
Я заскрипела зубами. Вот почему я не люблю разбушевавшийся технический прогресс! Говорящие СВЧ-печки, декламирующие стихи стиральные машины, цитирующие Конфуция сокодавки, миксеры, распевающие оперные арии. Ну зачем инвалидному креслу регистрировать владельца? Кто сел, того и вези!
Справившись с приступом раздражения, я потребовала у коляски новой регистрации и снова услышала:
– Да, каков новый вариант?
– Дашка-какашка, – не растерялся Гектор.
– Зарегистрировано.
– Стоп! Не хочу! – заорала я. – Еще раз!
– Нет, – возмутилось кресло, – разрешены лишь три попытки. Ваш пароль Дашка-какашка.
Ворон захохотал и улетел.
– Наметьте цель поездки, – велело кресло.
– Прогулка, – сердито сообщила я.
– Цель!
– Прогулка.
– Цель!
Я стукнула кулаком по джойстику.
– Что непонятно? Хочу прокатиться по свежему воздуху.
Похоже, агрессия хозяйки слегка напугала электронную начинку, она пошла на попятный.
– Цель намечена. Введите маршрут.
– Не знаю, куда поеду, – брякнула я.
– Невозможно выполнить. Дорога не ясна.
– Просто рули вперед.
– Маршрут не определен.
Я опять прибегла к кулаку.
– Вперед.
– Маршрут не проложен, – почти по-человечески обиделось кресло, – не установлено мое имя для общения. Производитель предлагает имя Лаура. Если желаете его сменить, имеете три попытки.
– Лаура, – согласилась я.
Послышался тихий писк.
– Активация устройства завершена. Добро пожаловать на борт. Лаура самое современное самоходное кресло со ста пятьюдесятью восьмью функциями. Ходьба по лестнице, прыжки через овраг, катапульта, режим опасности, средства защиты от нападения, вызов «Скорой помощи», звуковой…
Я погрозила креслу кулаком.
– Хорош хвастаться! Топай вперед.
Глава 5
Около часа мне понадобилось, чтобы кое-как обуздать норовистое кресло. Управлялось оно при помощи голоса, великолепно понимало слова «вперед», «назад», «влево», «вправо», могло живо менять скорость. Маленькая деталь: кресло требовало, чтобы каждое обращение к нему начиналось со слова «Лаура», артачилось, если ездок, по его мнению, проявлял неразумность, высказывало свое мнение по выбору маршрута и регулярно интересовался:
– Дашка-какашка, как ваше самочувствие?
– Лаура, замолчи, – приказала я, когда кресло довезло меня до аллейки, засаженной туями.
– Режим заботы отключен, – буркнуло кресло.
Я ликовала. Так просто! Следующие десять минут прошли в восхитительной тишине, но потом Рип устал семенить за коляской и захныкал. Афина укоризненно посмотрела на меня и тихо гавкнула.
– Опасность! Дикие животные, – моментально отреагировала Лаура. – Определяю вид.
– Можешь не стараться, это собака, – успокоила я ее.
– Проверьте наличие ветпаспорта, штампы о прививках и удалитесь на безопасное расстояние, если зверь принадлежит к разряду бродячих, – выдало кресло.
– Лаура, остынь, обо мне даже бабушка так не беспокоилась, – вздохнула я, подхватила Рипа и посадила его на колени.
– Опасность! Опасность! – талдычило кресло.
– Мы уже выяснили, что имеем дело со щенком, – прошипела я, – он здоров.
– Опасность! Перевес! Дашка-какашка имеет параметры сорок пять килограммов. Сейчас цифра выросла до сорока шести! Опасность! Опасность! Ваше здоровье под угрозой.
– С ума сошла? – закричала я. – Оглянись вокруг. Средний женский размер в России пятьдесят два, я ношу сороковой, и ты упрекаешь меня в излишней полноте? Лаура!
– Прибавка одного килограмма в течение часа – тревожный симптом. Через сутки ваш вес составит шестьдесят девять кило. За неделю достигнет цифры двести тринадцать, через год одиннадцать тонн семьдесят шесть кг. Опасность! Немедленно обратитесь к лечащему врачу. Проконсультируйтесь у диетолога и фитнес-тренера.
– Лаура, я взяла на руки собаку! Умерь свой пыл, – взмолилась я.
– Опасность! Опасность! Не введен режим для перевозки грузов, – завыло кресло.
– Так активируй его! Эй, Лаура, не спи! – велела я.
Кресло засопело.
– Предел грузоподъемности три тонны.
Я погладила подлокотник.
– Навряд ли я настолько разожрусь. С другой стороны, вдруг Афина позавидует Рипу и пожелает прокатиться? Спасибо, Лаура, ты очень мила.
– Пожалуйста, Дашка-какашка, – неожиданно ответило кресло, – я люблю вас.
Я покаталась по саду, потом решила вернуться в дом. Самоходка легко проехала через дверной проем террасы и шепнула:
– В помещении включен режим тихого тона.
– Молодец, Лаура, – похвалила я умное устройство. – Лена говорила, что здесь есть библиотека, интересно, где она?
– Маршрут не ясен, – еле слышно уточнила Лаура.
– Налево, – велела я, через короткое время очутилась на кухне и увидела Вадима, одетого в короткую куртку из белой ткани.
– Подскажите, где библиотека? – спросила я.
Вадим подпрыгнул, уронил миску, комочки сырого фарша разлетелись в разные стороны.
– Я здесь работаю, – неожиданно отрапортовал повар.
Афина со всех лап бросилась поедать мясо, Рип, мирно спавший на моих коленях, подергал носом и скатился на пол.
– Простите, не хотела вас напугать, – расстроилась я.
Вадим промокнул лоб бумажной салфеткой и засунул ее в карман куртки. Очевидно, раньше эту деталь одежды украшала вышивка, но сейчас от нее остался лишь след из дырочек – кто-то спорол нитки.
– Я задумался, не ожидал. Библиотека в самом конце коридора.
– Спасибо, – улыбнулась я.
Вадим отвернулся к мойке. Наверное, у повара нелады с нервной системой. Он же знает, что в приюте много людей. Любой может зайти на кухню. Зачем вздрагивать и докладывать: «Я здесь работаю»?
Оставив Афину и Рипа собирать фарш, я поехала по коридору, уперлась в дверь, миновала проем и увидела много стеллажей, перегораживающих комнату. Лаура покорно доставила меня к полкам, на которых стояли детективы. Я попыталась встать. Левую ногу моментально пронзила боль.
– Включить режим подъема? – шепнула Лаура.
– Сделай одолжение, – еле слышно ответила я.
Кресло медленно поползло вверх, я получила возможность обозреть верхние полки.
Послышались шаги, затем скрип, шорох, шуршание. Вероятно, в глубине книгохранилища, куда я еще не добралась, стоял диван или кресла, и там сидели люди.
– Что делать с девочкой? – спросила Софья.
– Постараюсь ей помочь, но пока ничего не выходит, – ответил звонкий женский голос.
– Очень надеюсь, что следующей будет Светлана, – вздохнула хозяйка.
– Тут облом, – возразила собеседница, – неинтересный вариант, пока никто не обратил на Свету внимания, она как несоленая селедка, без жизни и вкуса.
– Уж какая есть, – возразила Софья, – не на рынке стоим. Работаем с тем, что имеем. А что насчет Николая Ефимовича?
– Побойся бога, Соня, кому он нужен?
– Может, найдется кто, а? Ренаточка? – с надеждой осведомилась владелица приюта. – Помнишь Мишу? Мы думали, без шансов, а пристроили юношу удачно. Смогли потом купить новое постельное белье.
– Случается, – кашлянула женщина. – Увы, редко. Деда одного в городе нельзя оставить, он непредсказуем.
– Мда, – крякнула Софья.
– Зря ты с ним связалась, – укорила Рената.
– Приют принимает всех! – воскликнула хозяйка. – Поповкин останется с нами!
Рената засмеялась.
– Чем тебе Николай Ефимович приглянулся?
Софья тяжело вздохнула.
– Не поверишь, он в первые два дня почти нормальный был, а потом его состояние стало ухудшаться, сейчас совсем плохой. Вдруг Кирилл его возьмет. Ему нравятся пожилые люди.
– Вот еще! – фыркнула Рената. – За кого ты Кирюшу принимаешь?
– Он позаботился о Лукиной, – не успокаивалась Софья. – Чем она лучше Поповкина?
– Всем, – отрезала Рената. – Нина Алексеевна адекватно реагировала на окружающих, ходила по магазинам. И, главное, она вылитая копия тещи Кирилла, потому он и принял участие в ее судьбе. Так же, как Лера похожа на сестру Вениамина. Еще вопросы есть?
– Настя! – напомнила Софья. – Боюсь, она капризничать будет.
– Хорошо, постараюсь, – объявила Рената. – Кто новенькая?
– Дарья Васильева, – отрапортовала хозяйка, – вчера ночью Лена поехала к Кокошкину за деньгами и случайно задела ее машиной. Хотела это от меня скрыть, но потом рассказала правду. Хорошо хоть, особых травм у Дарьи нет, вывих и сильный ушиб. Не наш вариант. Она обеспечена, имеет загородный дом, счет в банке, двух взрослых детей, которые живут в Париже. Вполне способна за себя постоять.
– Какого хрена Ленка ее сюда приволокла? – возмутилась Рената. – Иметь дело с богатыми и семейными не стоит.
– Ленка не упустила возможности виски нахлебаться, – грустно пояснила Софья, – клялась, божилась, икону целовала, обещала больше ни-ни – и, на тебе, не сдержалась. Я ее потрясла, ну и все узнала. Сначала она у Кокошкина угостилась. Олег Сергеевич о нашей проблеме не наслышан, я, как ты понимаешь, алкоголизм невестки не афиширую. Накатила Ленка чуток горячительного, вышла, купила в супермаркете пузырь и вылакала. Хорошо хоть, она внешне трезвой всегда кажется, говорит разумно, не качается. Дарья поверила, что Лена выпила один бокал шампанского. Ленка умеет очки втереть.
– Вот мерзавка! – возмутилась Рената.
– Слава богу, Дарья не вызвала милицию, – вздохнула Софья, – похоже, новая гостья не из конфликтных, спокойная женщина. Она своего жениха в постели с другой бабой застала, в конце недели они собирались праздновать помолвку. Какого дьявола невестка сюда богатую тетку привезла? Мне жаль комнату. Элементарно жаба душит.
– Койка нужна простому человеку, – не успокаивалась Рената, – бедному, несчастному.
Читать бесплатно другие книги:
