Саламандра Улин Виктор

Эльфийка недовольно поджала губы, явно не собираясь отвечать, но ей на помощь пришел вредный царевич.

— Она… — Фен взглянул на незваную гостью и зашелся в новом приступе хохота. — Она… ой, не могу! Моя… сними макароны… нев… с ушей… неве… они тебе не идут! Невеста…

И, уже не в силах стоять, осел к ногам своей нареченной, размазывая по лицу слезы оставшимся рукавом.

— И что в этом смешного? — не поняла эльфийка, совершенно не польщенная тем, что мужчина пал к ее ногам.

Я тоже не поняла, но продолжала сохранять достойный царственный вид, насколько это было возможно. Ну и что, что эльфийка натуральная? И что с того, что красивая до безумия? Я тоже не мымра ходячая, да и родом-племенем меня Вершитель не обидел. Я, может, по праву рождения намного круче ее. И как там ее Фен назвал? Невеста. Невеста… Невеста?!

Когда до меня наконец дошел смысл сказанного, я чуть не составила на полу компанию брату, но равновесие, резко пошатнувшееся от столь неожиданной новости, сумела удержать, а вот парочку крепких выражений — нет. И в народе еще говорят, что эльфы категорически против браков с другими расами? Или это мой братец за какие-то неземные заслуги удостоился столь великой чести? Думаю, скорее всего, ему просто несказанно повезло. В отличие от меня.

Горящий красно-розовыми оттенками закат отражался во всех тринадцати озерах сразу, создавая странное ощущение нереальности угасающего дня. Точно так же бывает в комнате, где стены состоят полностью из множества зеркал. Входишь вроде бы одна, а вокруг уже целая толпа народу, и все как две капли воды похожи на тебя. Нет ощущения покоя и уединенности, и постоянно ловишь себя на том, что кто-то за тобой неотрывно наблюдает, даже если и знаешь, что это ты сам.

Я стояла на балкончике, облокотившись о перила, и рассеянно наблюдала, как тринадцать отраженных солнц одновременно пытаются спрятаться за кромкой перевернутого леса. Четырнадцатое, настоящее, меня в данный момент мало интересовало, я его уже не один раз видела.

— Огорошил я тебя? — Брат подошел сзади и, приобняв меня за плечи, подставил лицо прохладному вечернему ветерку.

— Есть такое дело, — не стала отпираться я. Правда, слукавила. Я до сих пор пребывала в легкой степени контузии от его заявления. Вот только брату знать об этом вовсе не обязательно.

— И как? Одобряешь мой выбор?

А вот этот вопрос я посчитала откровенным издевательством. Значит, меня можно за кого угодно замуж выдать и даже не спрашивать, а братец моим мнением зачем-то интересуется. Можно подумать, он для меня подарок на день рождения выбирает. Поэтому я просто неопределенно пожала плечами. Не думает же он, что я сейчас с фанатичным блеском в глазах начну петь хвалебные оды его будущей жене.

Вообще-то Наинерилия, как звали избранницу Фена, оказалась вполне нормальной девушкой. Когда мы с братом наконец смогли довольно внятно объяснить ей, по какой причине устроили такой жуткий кавардак в трапезной, она даже соизволила нам улыбнуться. Кисло так. А потом с обиженным видом принялась снимать с себя макароны. Но это было намного лучше, чем если бы она топнула точеной ножкой и, обвинив жениха в лучшем случае в намеренном оскорблении представительницы пресветлой расы (я бы на ее месте так и подумала), а в худшем — в более чем странных отношениях между родными братом и сестрой, а потом хлопнула бы дверью и ушла — жаловаться высокопоставленным родственникам.

Однако уходить остроухая дива не торопилась. Может, конечно, она и ждала каких-то высокопарных речей в свой адрес, признания нас с Феном полными ничтожествами, оскорбившими ее тонкую эльфийскую натуру, не привыкшую к подобному обращению, и прочая, прочая, прочая… но не дождалась и потихоньку сама успокоилась. Правда, не без помощи Фена, который, еще продолжая глуповато хихикать, помогал освобождать свою возлюбленную от кулинарных излишеств.

Потом сладкая парочка, о чем-то перешептываясь, удалилась приводить себя в порядок. Я тоже посчитала глупым стоять посреди разгромленной трапезной и, придерживая постоянно сползающее с плеча платье, отправилась отдыхать в выделенную для меня комнатку под самой крышей. Разожгла камин и, нырнув в тепло родного очага, проблаженствовала там до самого ужина.

— Фен, объясни мне, почему с моим замужеством такие большие проблемы, а? — устало спросила я. — Мне так надоели все эти недомолвки, непонятки и вообще все, что в последнее время происходит в моей жизни.

— Начнем с того, что многие проблемы ты создаешь себе сама, — хитро подмигнул мне Фен, но я не поддалась на его игривое настроение.

— Давай сейчас опустим это, ладно?

— Хорошо, — легко согласился брат и сразу стал совершенно серьезным. — Понимаешь, сестренка, есть вещи, которые довольно трудно объяснить, но я все-таки попробую…

Помимо обычных браков — тех, которые по любви или по расчету, есть еще и судьбоносные браки. Со стороны они ничем от первых двух не отличаются, но в них есть некоторый нюанс. От этого брака что-то очень сильно зависит в мире. Ни благосостояние вымирающего рода, ни политическая обстановка, ни улучшение социального положения к этому никакого отношения не имеют. Все гораздо сложнее и протекает на более тонких уровнях, чем обычная материя. Это чистейшая первородная магия, владеть которой может далеко не всякий. Обычно она имеет вид древних проклятий, имеющих непосредственное отношение к смерти. Они, эти проклятия, работают очень медленно, и сначала в них даже никто не верит, потому что тот, на кого они насылаются, не видит в своей жизни никаких отрицательных изменений. Но каждого члена проклятого рода поколение за поколением начинает поражать или одна и та же страшная болезнь, или резко сокращается возможность иметь семью и детей, или вообще рождаются исключительно одни уродцы. А результат всегда один — через пару-тройку столетий род сильно скудеет и вскорости вообще перестает существовать, а имя рода ныне живущие стараются не вспоминать, чтобы не перетянуть грязное одеяло на себя.

— Но я не слышала, чтобы в нашем роду были такие серьезные проблемы, — затаив дыхание от ужаса, прошептала я.

— Не в нашем, Салли.

— А на проблемы Полоза мне вообще на… короче, все равно. — Я облегченно перевела дух. Мне еще родового проклятия для полного счастья не хватает. — Если бы Владыка хоть нормально попросил, я бы подумала, а так… И потом, при чем тут я?

— Род Владык вымирает, и Полоз вполне может стать последним правителем Царства Золотоносных Гор. У него почти нет шансов обзавестись потомками. Их проклятие как раз и связано с тем, что их детородный возраст с каждым поколением уменьшается, так же как и количество рождаемых детей, которые могут появиться только в законном браке. А после родов молодая мать умирает…

— А мне какое до этого дело? Меня-то зачем вы так подставили?

— Салли, не передергивай, — поморщился Фен, недовольно слушая мои выражения, далекие от привитого с детства царского этикета. — Никто тебя не подставлял. Просто подобное проклятие может снять только тот, кто его наложил.

— Ха! — тут же радостно подпрыгнула я и даже захлопала в ладоши от такого простого решения вопроса. — Тогда наш с Полозом брак можно со спокойной совестью считать недействительным, потому что я его точно не проклинала. Хотя, может, и надо было, чтобы в следующий раз вел себя прилично и не хамил. Малюсенькое такое проклятьице, но так и быть, пусть живет, я не злопамятная. Вот мой муженечек-то обрадуется, что нас больше ничего не связывает! Наверное, даже больше меня.

— Это точно, — совсем не разделяя моего веселья, подтвердил Фен. — Только есть одно «но»: ты — Саламандра.

— И что с того? Я кому-то мешаю?

— Сестренка, неужели ты не в курсе?

— Не в курсе чего?

Что-то мне совсем не нравится, что брат так искусно наводит тень на плетень. Темнит, как грозовая туча в безлунную ночь.

— Выкладывай! — безапелляционно потребовала я.

Фен и выложил. Да так, что у меня волосы чуть дыбом не встали. Оказывается, какая-то саламандра, жившая давным-давно, прокляла неверного предка Полоза, с чем и удалилась в мир иной, оставив на прощанье подарочек в виде незаконнорожденного младенца. И этот самый младенец, по все тому же безотказно работающему закону подлости, становится первым законным царем Царства Долины. А род моего благоверного с тех самых пор попал под действие этого самого проклятия. И что бы они ни делали, к кому бы ни обращались и какие бы златые горы ни сулили, проклятие снять никто не мог. Была одна-единственная надежда — саламандра, но до сегодняшнего момента они почему-то в нашем мире больше не рождались. И тут появляюсь я. Когда Фен с отцом узнали мою страшную тайну (как знала, что никому говорить об этом нельзя!), их обоих чуть удар не хватил, но пути Вершителя неисповедимы. Как уж Владыка узнал обо мне и каким образом он уговорил отца выдать меня за Полоза, неизвестно. Хотя деньги бывают гораздо упрямее фактов. И в результате я оказалась замужем.

— Странно, что ты не знала об этом, — закончил экскурс в историю Фен, с удивлением вглядываясь в мое вытянувшееся и побледневшее лицо.

— А мне кто-нибудь сказал?

Брат виновато отвел глаза.

— Вообще-то отец должен был просветить тебя в этом вопросе. Он собирался.

Сердце стучало одновременно в висках и, как ни странно, в левой пятке. Голова была абсолютно пустой и казалась совершенно неуместной на моих плечах. Круг гадюки-судьбы замкнулся, расставив все на свои места. Эх, знала бы я заранее, какая катавасия будет меня ожидать, была бы намного осторожнее, чтобы никто до скончания века не знал, что я саламандра. А тут такая случайность! Хотя случайностей в жизни не бывает… Или моя жизнь сама по себе одна большая случайность?

— Не расстраивайся, Салли, — Фен принялся меня успокаивать, видимо опасаясь, что я могу в любой момент разреветься. — И замужем девушки неплохо живут. К тому же Полоз не такая уж и плохая партия. Он умен, богат, хорошо воспитан…

— Вот и живи с ним сам, если он так тебе нравится! — зло выкрикнула я, не желая мириться с подлой неизбежностью. — А я лучше с твоей — как ее там? — Наинерилией поженюсь! Вот! И пусть обо мне думают, что хотят, мне плевать на общественное мнение!

— Успокойся, сестренка. Я, честно говоря, не совсем понимаю, чего ты из своего замужества такую общемировую катастрофу раздула. Ладно, сначала — все в первый раз, еще не знаешь, что да как, но потом-то можно было привыкнуть.

— Привыкнуть?! — Я аж задохнулась от возмущения и даже подскочила как ошпаренная. — Я не собираюсь привыкать к этому чудовищу! И наследниками его одаривать я тоже не собираюсь! Не ты ли сам мне только что говорил, что все их жены умирают…

— Так это все, Салли. А ты — саламандра! Да еще и царевна в придачу, а такие браки редко по любви случаются.

— Спасибо, утешил. Можно подумать, мне это сильно поможет.

— Но ты — их последняя надежда.

— Не хочу быть надеждой, это сильно обязывает, а уж последней и подавно. — Барабаня кончиками пальцев по перилам, я судорожно размышляла: — Ведь должен же быть какой-нибудь выход! Должен! И я просто обязана его найти.

Фен неопределенно пожал плечами, не зная, что сказать.

— Можно к вам присоединиться, или у вас очередной внутрисемейный конфликт? — застенчиво улыбаясь, к нам на балкончик вплыла Наинерилия.

И кто ж ее таким именем осчастливил, хотелось бы мне знать. Язык сломаешь, пока выговоришь! Или это такое своеобразное эльфийское проклятие? Ей, наверное, надоело одной бродить по пустынным коридорам, а наш с братом разговор сильно затянулся, было уже почти совсем темно.

— Конечно, заходи, дорогая, — тут же запрыгал вокруг нее резвым козликом Фен.

— А вы ничем кидаться больше не будете?

— А тут и нечем, — мрачно сообщила я, отметив про себя, что была бы не прочь разбить пару-тройку вазочек, а лучше больше. Желательно о чью-нибудь голову.

— Что-то случилось или разборки с битьем посуды — это ваш нормальный стиль общения? — кутаясь в изящную полупрозрачную шаль, эльфийка с тревогой посмотрела сначала на жениха, а потом и на меня.

Я сделала невозмутимое лицо. Проняло ее наше оригинальное выяснение отношений в трапезной. Хоть и говорят, что первое впечатление обманчиво, но я лично считаю — первое впечатление всего лишь слегка прикрывает то, что есть на самом деле. А девица-красавица, похоже, боится, что ее на протяжении всей совместной жизни с Феном будут сопровождать подобные разрушительные сцены. Наверное, у нее в приданом много сервизов.

— Конечно же нет! — поспешно заверил мой братец. — Просто есть несколько сложностей, которые нужно решить в ближайшее время.

Я не удержалась и фыркнула.

— Ладно, вы тут воркуйте, а я пошла спать. — Мне больше нечего было делать в этой сладкой компании, да еще и в столь поздний час. Взгляды, которые бросал Фен на свою невесту, слишком ясно дали понять, кто тут лишний. Все равно дальнейшего разговора не предвидится, кое у кого настрой уже совсем иной. Но напоследок волнующий меня вопрос я все-таки задала: — Фен, в случае чего я могу на тебя рассчитывать?

— Салли, ты прекрасно знаешь, что да, — не задумываясь, ответил братец, но мне показалось, он меня даже не слышал.

— Тогда спокойной ночи.

Торопиться сейчас мне было некуда, а спать, вопреки сказанному, совершенно не хотелось. Да и как тут уснешь, когда на тебя столько всего навалилось. А трудноразрешимые, точнее, вообще неразрешимые проблемы мало способствуют нормальному спокойному сну. Только если беспокойному бодрствованию.

Чтобы немного отвлечься от тяжких дум и оплакивания моей горемычной судьбы, я принялась рассматривать внутреннее убранство этого великолепного дворца. Здесь было на что посмотреть и что потрогать. Одни картины, сделанные из крохотных разноцветных камушков, пусть и не драгоценных, чего стоили. Издалека выглядит как нарисованный красками пейзаж, а подойдешь ближе — каждая капелька водопада, каждый листочек — отдельный камень. Изумительная работа. Я бы такую картинку в спальню Полоза повесила, пусть бесится. А канделябры в виде всевозможных диковинных зверей чего стоят! Таких и не существует, наверное. Хотя вот этот странный подсвечничек мне жутко Мираба напоминает. Даже зубки кровожадно виднеются из чуть приоткрытого, словно от удивления, ротика, только крылья намного больше и с перьями. Я потрогала крылья руками, и вдруг под ними что-то щелкнуло, стена с так понравившейся мне картиной тихо зашуршала и медленно отъехала в сторону, открывая маленькую темную комнатушку, напоминающую чулан.

Естественно, я сунула туда свой любопытный нос. Искусно спрятанная дверца так же медленно закрылась у меня за спиной.

— Фен, я не имею права тебе ничего советовать. Это твоя сестра, — внезапно услышала я журчащий голосок эльфийки так близко, словно она находилась у меня за спиной. Я невольно замерла на месте и резко обернулась.

Прямо из середины стены через круглое отверстие размером с мизинец в полумрак каморки пробивался тоненький луч света. Я затаив дыхание подошла и осторожно заглянула в дырочку. И уже не смогла оторваться.

Мой брат сидел, вальяжно развалившись в кресле, в расстегнутой на груди рубашке и задумчиво покачивал бокалом с вином. Рядом, на подлокотнике, слишком близко для досвадебных отношений, пристроилась эльфийка. Ее тонкие изящные ручки лежали у возлюбленного на плечах, нежно и успокаивающе поглаживая, и не всегда через ткань рубашки. Недалеко стояла роскошная широкая кровать, накрытая бордовым бархатным покрывалом. Скорее всего, это спальня Фена, бордовый — его любимый цвет.

— Нери, я понимаю, что Салли попала в действительно серьезную ситуацию. Ее замужество… — Брат откинул голову назад и посмотрел на невесту снизу вверх. — Это… это… — И, не найдя нужного определения, залпом осушил бокал. — Да еще попытка убить ее… Найду подлюку — самолично заставлю яд маленькими глоточками пить! А того, кто за всем этим стоит, вообще на кусочки порежу, даже если это действительно Верховный Жрец Темных! Зачем кому-то понадобилось обручальное кольцо моей сестры? Я понимаю, если бы на нем бриллиантов карат двадцать висело, а так… Непонятный камень, странный металл, немного золота. Что в нем такого ценного?

— Я попытаюсь узнать, обещаю. — Наинерилия легким поцелуем коснулась виска Фена. — Мой отец имеет доступ к закрытой части библиотеки Пресветлых Летописей, а ты знаешь, что там хранятся записи с момента сотворения Мира Царств.

Я бы тоже не отказалась попасть в эту библиотеку; может, там хоть прольется свет на темные стороны моих жизненных перипетий. А самое главное, чтобы в тех записях говорилось и о выходе из них. Желательно со всеми возможными подробностями.

Надо же какой удачный чуланчик мне попался, столько всего нового узнала, и, очень надеюсь, узнаю еще. Интересно, много я пропустила?

— Салли хочет, чтобы я помог ей расторгнуть брак с Полозом, — немного помолчав, снова заговорил брат и налил себе еще вина.

— Но это ведь не в твоей власти, милый.

А эльфийка не так глупа, оказывается, как я подумала сначала.

— Не в моей. — Брат тяжело вздохнул. — А знаешь, что самое смешное? — И, дождавшись заинтересованного взгляда невесты, с хитрой улыбкой признался: — Полоз так еще ни разу не видел, как выглядит Салли в человеческом облике.

— Я всегда подозревала, что ваша семейка с прибабахами, но не думала, что настолько. — Она задорно расхохоталась. Весело и от души. — Молодец, девочка. Грамотно умеет показать свое истинное отношение к происходящему.

Ишь ты, даже до комплиментов снизошла. А то с момента нашего знакомства она хорошо если парой взглядов меня удостоила. Притворщица.

— А если Великий Полоз приедет сюда, к тебе? — задала вполне резонный вопрос ушастенькая красавица.

— Не приедет, — твердо заверил ее Фен.

— Почему это?

— Потому что гордость не позволит признаться в своем бессилии по отношению к какой-то девчонке. А уж к отцу он тем более не сунется. Будет искать любыми другими способами.

Моя будущая невестка откровенно забавлялась разговором. Или ее в такой восторг привели мои брачные выходки, или она все-таки себе на уме. Я, например, в своих проблемах ничего смешного не находила.

Фен, будучи солидарен со мной, даже не улыбнулся.

— Понимаешь, в чем дело. — Он неторопливо поднялся, мягко отстранив от себя Наинерилию, и принялся мерить шагами комнату. — Я бы с удовольствием помог ей, если бы знал как. Полоз не так плох, как Салли его расписывает, и это неудивительно. Она напугана, растеряна и подавлена. И есть от чего. Когда шанс на благополучный исход дела существует, ты все равно до конца не уверен, сработает он или нет. Я очень люблю свою сестру, Нери. — Он остановился напротив кресла спиной ко мне, да еще и заслонив от меня эльфийку, поэтому видеть лица обоих я не могла, но слушала более чем внимательно. Не часто тебе в любви признаются, пусть и родной брат. За глаза такие признания обычно звучат более искренне. — Но у меня нет выбора, я должен отвезти ее к отцу.

Я так упивалась чистым и светлым признанием брата, что не сразу поняла смысл последней фразы.

— Думаешь, она согласится? — с легкой долей сомнения поинтересовалась Наинерилия.

— Не согласится, естественно.

— Но как же тогда…

— А Салли ничего не должна знать. Пусть пока пребывает в счастливом неведении и думает, что она в безопасности. — Фен снова заходил по комнате. — Пойми, любимая, это не моя капризная прихоть. Просто так нужно. Не мне. Ей самой. И кое-кому еще.

Я судорожно хватала ртом воздух. Так вот какую помощь ты хочешь мне предложить, коварный братишка. А я верила тебе, надеялась, рассчитывала. Получается, я ехала к тебе за поддержкой, а попала в самую настоящую западню.

Мой мир, моя вера, и так слишком хрупкие и ненадежные, стали рушиться от этих жестоких слов, словно карточный домик от легкого порыва ветра.

Как же так? За что? Почему самые близкие люди меня предали? И самое паршивое — ради кого?!

Как я выбралась из ставшей вдруг душной и тесной каморки и добралась до своей комнаты, не помню. В голове билась всего одна мысль: «За что?» Почему тот, кому веришь безоговорочно и готов вручить ключи от собственной судьбы, оказывается преданным и добрым только на словах? Почему, глядя в глаза, мне так искренне врут, что я наивно принимаю эту гадкую ложь за правду? Только потому, что очень хочу в нее верить? А кому тогда вообще можно верить?!

Я закрыла дверь на ключ и, рухнув на кровать, разревелась. Плохо мне. Больно. И обидно. А еще страшно. Страшно потому, что ничего не изменится, и все вернется на круги своя. Я не властна над своей судьбой, жизнью, желаниями. Это ли не самое ужасное наказание?

Время перестало существовать, превратившись в одно бесконечное мгновение. Мгновение длиною в вечность. И сквозь эту вечность мое сознание уловило странные звуки, совершенно не сочетающиеся с тем, что творилось у меня в душе.

— Сатия! Сатия, ты слышишь меня?

Сначала я даже не придала этому значения, но настойчивость призывающего была просто потрясающей.

— Если ты сейчас же не отлипнешь от подушки, я тебя укушу, честное слово! Больно укушу.

Угроза возымела действие, я подняла голову. Быть укушенной неизвестно кем не хотелось, как, собственно, не хотелось вообще ничего.

— Ура! Контакт налажен! — снова раздался рядом все тот же до противности жизнерадостный голос. Мне жутко захотелось испортить его обладателю настроение, чтобы не усугублял своим присутствием мое и без того отвратительное состояние. Зареванная подушка пришлась как нельзя кстати и полетела в сторону окна.

— Сгинь, нечистая! — Голос от многочасового рева сделался хриплым и сдавленным, но пожелание прозвучало от души.

— Сатия! Так нечестно! Мы к ней с приветом, а она кидаться!

Так эта гадость еще и не одна пожаловала?

Повернув голову, я взглянула в сторону окна, где на фоне темного ночного неба маячила странная фигурка. Точно нечистая, потому что кто еще может заглядывать снаружи в окно третьего этажа.

— Да открой же ты, а то тут карниз очень узкий и держаться почти не за что.

Движимая разбуженным в столь неудачный час любопытством, я все-таки подошла к окну и распахнула створки, горя желанием не столько выполнить слезную просьбу незваных пришельцев впустить их внутрь, а сколько вытолкать взашей, чтобы не мешали страдать.

— Ура! Мы спасены!

И на меня тут же навалилось что-то тяжелое, извивающееся и очень цепкое. Я не удержала равновесия и плюхнулась на пол, благо ковры здесь были мягкими и пушистыми, но пятая точка все равно пострадала от такого напора. Нечистые в количестве двух штук, как я успела в темноте разглядеть, прыгнули на меня сверху и принялись тискать. Особенно усердно старался один. Наверное, у него ко мне тоже накопилась куча претензий.

— Сати, как же я по тебе соскучился! Как я переживал за тебя! Как весь извелся!

— И я за компанию, — пропищала вторая нечисть. — Это, оказывается, так интересно!

Первый голос, так искренне захлебывающийся от восторга, показался мне смутно знакомым.

— Ты кто? — вяло отбиваясь от странных нападающих и на всякий случай защищая горло (кто знает, вдруг они собираются мною поужинать), поинтересовалась я.

Чуть не задушившие меня объятия сразу ослабли, сменившись недовольным сопением, чем я не преминула воспользоваться и вскочила, нашаривая в темноте что-нибудь потяжелее.

— Что здесь с тобой делали, если так быстро отшибли память?

— Может, ее опоили зельем забвения? — выдвинул предположение второй, писклявый, явно девчачий голосок.

— Думаешь, такое возможно?

— А почему бы нет.

— Ничем меня не опоили, — проворчала я, вклиниваясь в этот непонятный диалог. — Но лучше бы, наверное, опоили.

И тут ярко вспыхнул камин, на мгновение ослепив и заставив зажмуриться. Я даже шарахнулась в сторону от неожиданности, но на что-то налетела, скорее всего, на угол кровати, и снова плюхнулась на пол. Быть саламандрой и иметь способность жить в огне не избавляет от таких вот неприятных ощущений, как яркая вспышка света в глаза.

— Кажется, она точно не в себе, — печально констатировал девчачий голос, стоя сбоку от меня.

— Это сильно усложняет дело, придется стукнуть ее по голове, чтобы не сопротивлялась.

А вот обладателя второго голоса я теперь хорошо рассмотрела.

— Мирабчик!!! Сокол ты мой неоперившийся! Как ты сюда попал? И почему через окно?

К собственному удивлению, я была действительно рада видеть это клыкастое недоразумение и с удовольствием тискала похрюкивающего то ли от радости, то ли от нехватки воздуха эльфыреныша.

С трудом вырвавшись из моих цепких ручонок, Мираб в порыве инстинкта самосохранения, дабы не быть до смерти затисканным, спрятался за спину своей помощницы, в которой я с удивлением узнала Мальку. Интересно, и когда эти двое успели спеться, если изначально клыкастый подросток на дух не желал выносить это довольно милое и общительное существо.

— Давайте рассказывайте, что вы тут делаете, — продолжая радостно улыбаться, потребовала я. — Только тихо, чтобы нас никто не услышал. Еще не хватало, чтобы сюда набежала куча народу.

— Странно, что она еще не набежала от твоих диких воплей, — тревожно прислушиваясь к звукам за дверью, отчитал меня Мираб.

— И не набежит, — пожала плечами Малька. — Я активизировала звуконепроницаемое заклинание.

— Что ты активизировала? — не поняла я.

— Заклинание, которое не выпускает никакие звуки из этой комнаты, — охотно пояснила девочка. — Поэтому можете хоть обораться, вас все равно никто не услышит.

— Так ты — маг?

— Нет еще, но, надеюсь, когда вырасту — стану. Мама говорит…

— Сейчас не время и не место пускаться в обсуждение только-только наметившейся карьеры будущей ведьмы, — неожиданно оборвал Мальку на полуслове Мираб. — Ты забыла, зачем мы сюда пришли?

— Конечно нет, — обиженно фыркнула в ответ девчушка. — Но почему не поговорить с тем, кто тебя охотно и с таким интересом слушает? Сейчас это большая редкость.

— Если мы не поторопимся, то эта большая редкость может больше никогда не случиться в твоей жизни, потому что ее отправят туда, откуда она пришла! И там ее вряд ли по головке будут гладить, — строго припечатал эльфыреныш.

— Значит, ты в курсе? — вмиг осипшим голосом спросила я. Жестокая реальность снова навалилась на меня своей многопудовой тяжестью, даже ноги отказывались держать столь неудачливое тело, и я медленно опустилась на кровать.

— Теперь в курсе, — без тени улыбки кивнул Мираб. — Вообще-то, когда мы к тебе шли, ничего такого даже не подозревали. А разговор твоего брата подслушали случайно, да и то благодаря моему тонкому слуху. Правда, застали самый конец его подлой речи с очаровательной дамой, но смысл был более чем понятен. Тебя хотят без твоего ведома отправить домой.

Все началось с того, что после моего отъезда с Феном у Мираба возникло нехорошее предчувствие. Сначала оно было просто нехорошим, и эльфыреныш пытался затолкать его куда подальше, чтобы не мешало спокойно ждать моего возвращения. Но предчувствие почему-то проявило завидное упрямство и ни в какую не желало никуда заталкиваться, постепенно превратившись в из просто нехорошего в ОЧЕНЬ нехорошее предчувствие. Тут уже сидеть сложа руки было невыносимо, наступал вечер, и Мираб решил отправиться на разведку. Но, едва спустившись на первый этаж, наткнулся на Мальку, деловито замешивающую квашню для теста.

— Далеко собрался? — по-свойски спросила девочка, не отрываясь от своего занятия.

— А тебе какое дело? — не отличился и в этот раз вежливостью Мираб. — Гулять иду. Нельзя?

— Если ты в Капитарий собрался, то даже не советую соваться, — не обратив внимания на нежелание Мираба поболтать, пояснила Малька. — Без пропуска ты в лучшем случае обожжешь свой любопытный нос, а в худшем… обещаю навещать твою могилку раз в месяц.

— А что же мне тогда делать? — вмиг растерял весь свой прежний запал эльфыреныш, но тут же спохватился и подозрительно спросил: — И кстати, с чего ты вообще взяла, что я в Капитарий собрался?

Малька не торопясь ополоснула руки в умывальнике, вытерла их белоснежным полотенцем и только после этого ответила:

— Я видела, как твоя спутница уехала к озерам с каким-то высокородным типом. То ли родственником, то ли знакомым.

— Это ее брат, — буркнул себе под нос Мираб. Сердце снова сжалось от непонятной тревоги. Вроде бы, наоборот, должен радоваться, что его спасительница благополучно добралась до вожделенного места, ан нет…

— Тревожишься за нее? — не столько спросила, сколько подтвердила Малька и, дождавшись рассеянного кивка недовольного собеседника, без тени смущения предложила: — Хочешь помогу?

Малька оказалась обладательницей магического дара, довольно редкого в этой части Мира Царств, и отбоя от клиентов не имела. Правда, учиться приходилось в основном самостоятельно методом проб и ошибок, но это не смущало маленькую магиню, она любила экспериментировать. А Мирабу решила помочь просто так, по доброте душевной. По ее словам, от мальчишки исходила такая сильная волна вселенской тревоги и беспокойства, что Малька просто не могла не попасть под ее тлетворное воздействие.

В общем, после долгих препирательств и уговоров (первое — со стороны Мираба, второе — со стороны Мальки) детская парочка отправилась к Капитарию. Только не к главным воротам, которые в сгущающихся сумерках особо зловеще искрились, напичканные под завязку охранной магией, а к дальней части каменной стены, скрытой от посторонних глаз густым кустарником, колючим до невозможности.

Здесь юная ведьмочка уже давно сумела пробить мощную защиту стены и даже сделала небольшой подкоп, через который могла беспрепятственно проникнуть на территорию запретных озер. Правда, проходом сама еще ни разу не воспользовалась. Надобности не было, да и одной страшно. Шутка ли, в такое серьезное место незаконно проникнуть. А ну как поймают? Но когда надо для пользы дела, да еще и в такой приятной компании…

Оказавшись по ту сторону заветной стены, Малька накинула на обоих полог невидимости, и они отправились искать меня. Мираб, все еще сильно сомневаясь в девчонкиных способностях, испуганно вздрагивал от каждого шороха, а при виде всадника, вынырнувшего им навстречу из-за поворота, чуть не нарушил бегством так трудно поддерживаемую невидимость. Но Малькин дар показал себя на высоте, и всадник проехал в двух шагах от детей, так никого и не заметив. После этого мелкие конспираторы почувствовали себя более уверенно и продолжили путь.

Первым нашел меня неугомонный Мираб — просто увидел стоящую на балконе знакомую фигуру с нелепой прической. А дальше… Дальше включилось природное детское любопытство, а подслушать разговор моего брата с невестой (тот же, что слышала я) было уже делом техники. Правда, застали ребятишки уже самый конец обличительной речи Фена, без пикантных подробностей о моей неудачной замужней жизни и наличии у меня второй, особенно редкой ипостаси. Но и того малого эльфыренышу было достаточно, чтобы понять: меня нужно немедленно спасать, не зря его так сильно мучило непонятное предчувствие. И детки приступили к осуществлению плана по вызволению безвинно страдающей царевны, просто-напросто забравшись ко мне в комнату по стене.

— Мирабэль, я тебе говорила, что подслушивать нехорошо? — строго спросила я, выслушав сбивчивый рассказ до конца.

— Говорила, — виновато потупился Мираб и тяжело вздохнул.

— Так вот. Забудь об этом. Иногда вовремя подслушанный разговор бывает гораздо ценнее высокопарной тактичности и воспитанности.

Эльфыреныш тут же расплылся в довольной улыбке и заговорщицки переглянулся с Малькой. Девочка лукаво подмигнула.

— Тогда мы делаем так. — Я сразу воспрянула духом от того, что Вершитель предоставил мне лазейку из лабиринта чужих страстей. — Вы выбираетесь отсюда тем же путем, каким и пришли. Кстати, а как вы залезли на третий этаж?

— О, Мирабчик так красиво и бесстрашно карабкался по лепнине на внешней стороне дома, что я не удержалась от восторга и полезла следом за ним. Как видишь, пример был достоин подражания, — восхищенно расписала покорение отвесной стены Малька, а эльфыреныш невольно покраснел от внепланового комплимента и буркнул в ответ:

— Только ты забыла уточнить, что лезла следом, мертвой хваткой вцепившись в мои штаны, которых я чуть не лишился. Ты же далеко не пушинка.

— Сатия, этот грубиян сказал, что я толстая! — обиженно поджала губки Малька и обличительно ткнула пальцем в обидчика.

— Это я-то грубиян? — тут же вскинулся Мираб. — Забыла, как недавно меня гадом обозвала?

— А ты меня — глупой девчонкой!

— А ты…

Если не прервать эти прения сейчас, то они грозят затянуться до утра.

— Так, стоп! Дети, не ссорьтесь, — строго прикрикнула я. — Давайте лучше вернемся к нашим баранам. Повторяю еще раз, — более спокойно продолжила я, едва мелкие замолчали и перестали бросать друг на друга косые взгляды, — вы выбираетесь отсюда тем же способом, каким попали, а я выхожу в сад и усиленно делаю вид, что просто прогуливаюсь.

— Не получится, — тут же отверг мою безупречную версию побега Мираб.

— Почему это?

— Внизу полным-полно слуг. Мы сами слышали, как твой брат приказал им глаз с тебя не спускать ни днем ни ночью. Будет лучше, если тебя вообще никто не увидит.

— Вы хотите сказать, что мне тоже придется лазить по стенам? — Я выглянула в окно и удрученно присвистнула. — Наверное, будет проще меня сразу выкинуть отсюда и потом тащить на вашем горбу.

— Можно, конечно, и так. — Ехидство эльфыреныша снова принялось расцветать буйным цветом. — Но у тебя еще есть выбор, ты можешь остаться…

— Эй, мы так не договаривались! — справедливо возмутилась я. — Вы сюда меня спасать пришли или вразумлять?

— А это по желанию клиента.

— Ладно, уговорили. Кто первым полезет? Должна же я хотя бы в теории знать, как это делается.

Лошадиные копыта, обернутые тряпицами, глухо стучали по мостовой, гармонично сливаясь со звуками ночного города и не привлекая к себе внимания. Малька деловито ехала вместе с Мирабом, гордо восседая в седле впереди эльфыреныша. Я про себя посмеивалась, глядя на эту изумительную картину. Мне даже показалось, что Мирабчик не без удовольствия обнимает тонкий девичий стан и осторожно, чтобы получалось как бы невзначай, зарывается носом в ее роскошные белокурые волосы.

По дороге нам не встретилась ни одна живая душа, час слишком поздний, желающих побродить по городским потемкам не находилось. Нам это было только на руку.

Городские ворота Капитара оказались закрыты. Ничего удивительного, ночь же на дворе.

— Хочешь сказать, что нам придется опять перелезать через стену, да еще и вместе с лошадьми, или у тебя и здесь волшебный подкоп имеется? — шепотом спросила я у Мальки.

— Не придется, — деловито ответила одаренная девчушка. — Вон та маленькая калитка почти никогда не закрывается. Я отвлеку стражников, а вы потихонечку выедете из города. Только осторожно, там балка низкая, головами не стукнитесь, а то ваши громогласные пожелания строителям этого сооружения станут крахом всей нашей спасательной операции.

Мы с Мирабом дружно закивали, давая понять, что инструкции приняты к сведению и проблем с нашей стороны не предвидится.

— Все! Я пошла. — Малька неожиданно притянула голову эльфыреныша к себе и крепко поцеловала. — Удачи вам! — и легко спрыгнула на мостовую.

— Спасибо тебе! — прошептала я растворяющемуся в темноте маленькому силуэту. Вместо ответа раздался хлопающий звук множества крыльев.

— Вот проклятье! Опять это воронье налетело! Бей его, братцы! — послышались звуки спускаемых с тетивы стрел и шорох вынимаемых из ножен мечей. Стражники среагировали на неожиданную птичью атаку.

— Пора! У них сейчас соревнование будет, кто больше ворон собьет. Вы должны успеть, — тихо прошептала темнота писклявым голоском, и мы не мешкая рванули к воротам.

Калитка подалась без единого скрипа. В лицо дохнул свежий ветер вновь обретенной, но ставшей такой ненадежной свободы. Куда я теперь бегу, одному Вершителю известно. Но у меня еще осталась парочка незаконченных дел, а значит, хоронить себя заживо пока рано.