Саламандра Улин Виктор

— Чего ты боишься? — еще раз переспросила я, в надежде, что ослышалась.

— Щекотки. — Мираб еще продолжал тяжело дышать, но удирать от меня уже не собирался. — На, надери мои уши, только не щекочи больше!

Я растерялась. Кровожадное существо, боящееся щекотки, плохо укладывалось в моей голове.

— Ты серьезно? — Мне все еще казалось, что меня разыгрывают.

— Куда уж серьезнее.

Мираб продолжал сидеть на земле и жалобно на меня таращиться своими обалденными голубыми глазюками, будто вынесения приговора ожидал. Мне даже жалко его стало, запугала бедного ребенка совсем, а ведь он ни разу укусить меня не попытался.

— Значит, так! — строго сказала я, чтобы мальчишка проникся серьезностью моих слов. — Вопросы буду задавать я, а ты отвечаешь честно. Клацнешь в мою сторону — пеняй на себя! Все понял?

Мираб усиленно закивал и неуверенно поднялся с земли, отряхивая грязные ладони.

— Ну хоть один вопросик можно? — скромно поинтересовался он, топая рядом со мной к кострищу.

— Можно, — милостиво разрешила я. — Собственно, ты его уже задал.

— Ты же меня не бросишь? — И, забежав чуть вперед, преданно заглянул мне в глаза.

Я резко остановилась и уперла руки в бока, заставив Мираба испуганно отскочить в сторону.

— Опять двадцать пять! Если ты не прекратишь ныть, я со спокойной совестью забуду, что ты еще совсем маленький, и не просто тебя брошу, но и прикопаю твой трупик в каком-нибудь особенно укромном месте, чтобы ни одна животинка тебя не отыскала! Лучше хворосту набери для костра, да посуше, все польза какая-то будет.

Мальчишку как ветром сдуло, а я смогла вздохнуть спокойно. Его присутствие меня сильно напрягало. Народная молва — штука по своей убедительности очень сильная и, как правило, на пустом месте ничего не раздувающая, а вот вывернуть истину наизнанку — это всегда пожалуйста. Может, эльфыри не такие уж и кровожадные и смертельно опасные, как их преподносят? К тому же этот единичный экземпляр, которого я встретила благодаря своей «везучести», всего лишь ребенок, да и ведет себя как обычный человек.

Пока я разжигала костер из оставшихся веток, во мне боролись два противоположных чувства — осторожность и сострадание. Я не знала, как мне лучше поступить, но решила прийти к временному компромиссу — взять мальчишку с собой и довести его до того места, которое называется Пара-Эльталь (надеюсь, это где-нибудь недалеко от Капитара), но бдительности не терять. Если уж он не разделался со мной сразу, то вряд ли это сделает в ближайшее время. Осторожность еще не помешает и потому, что говорить ему, кто я такая, я тоже не собираюсь.

— Во! Этого хватит? — радостно сообщил Мираб, ссыпая охапку сушняка мне на прямо на колени.

— Хватит, — раздраженно буркнула я. — И знаешь что?

— Что?

— Постарайся поменьше лыбиться, меня это нервирует.

Радостный оскал медленно сполз с его очаровательной мордашки, уступив место скорбной мине, которая мне тоже не очень понравилась. Она навевала на мысли о справляемых поминках. По мне, между прочим.

— Есть хочешь? — не подумав, спросила я, стряхивая с себя хворост, который весь был истыкан колючками и зверски цеплялся за мою одежду.

— Хочу, — угрюмо ответил Мираб. Он меланхолично наблюдал за моими самоспасательными действиями, но помогать даже не собирался. Наверное, посчитал свою помощническую миссию полностью выполненной, а все остальное его совершенно не касалось.

— Вот и готовь себе сам! — мстительно сказала я.

— Я не умею готовить! Мне по статусу не положено.

Снова он за свое! Как же язык чешется ляпнуть, что я тоже не на капустной грядке из семян выращена!

— Так тебе и надо, — отпихнув ветки от себя подальше, выдала я. — Можешь до ближайшего лужка метнуться, попастись, травки пощипать. Сейчас клевер в самом соку…

— Издеваешься, да? — Глаза парня наполнились слезами от обиды. Научила же меня недолгая замужняя жизнь разумных существ доводить.

— А что, очень заметно? — невинно поинтересовалась я.

Мираб отвернулся и промолчал.

— Я папе пожалуюсь. — Он обиженно надул губки и снова повернулся ко мне.

— Да хоть двадцать раз, — фыркнула я, роясь в сумке в поисках съестного.

А идея на самом деле была не такой уж и плохой… Я бы тоже с удовольствием сейчас папашке наябедничала на жизнь мою горемычную или, напротив, выдала бы все, что о нем думаю. Но, учитывая дальность расстояния, придется отложить этот душещипательный акт до лучших времен. Причем нам обоим.

— Вот гадство! — выругалась я, брезгливо копаясь в сумке. — Я осталась без провизии. — И выудила на свет Вершителя размокший до состояния кашицы хлеб, склизкий сыр и прочие пропитанные зловонной водой продукты. — Мирабчик, не хочешь по грибочки или по ягодки сходить?

Я с вызовом посмотрела на парня.

— Не хочу. — Мираб продолжал на меня сильно обижаться и не скрывал этого. — В сумках тех троих, — он кивнул в сторону вчерашнего места моей битвы, — должна быть какая-то еда.

А он не совсем безнадежен, оказывается.

— Вот и сходи, проверь, — продолжала глумиться я. — Или это тоже не предусмотрено твоим статусом?

Пусть пошевелится немного, я ему нянькой или слугой не нанималась. Это у себя на Пара-Эльтале он, может, и крупная шишка, а здесь пока вообще неизвестно кто.

Эльфыреныш молча встал и обреченно направился в указанные им же самим кусты. Кстати, заодно у нас появился халявный транспорт в виде трех лошадок, что сильно экономит мои финансы. Вряд ли у этого хмыря клыкастого есть с собой деньги даже на карманные расходы.

Я бросила на удаляющегося мальчишку насмешливый взгляд. Интересно, а для чего эльфырям крылья нужны? От комаров отмахиваться? Или сквозняк в жару создавать, на таких ведь вряд ли полетаешь, маловаты они как-то для планирования?

Я присмотрелась повнимательнее. Его рубашка сзади была порвана гораздо сильнее, чем спереди, и худенькая спинка представляла собой чуть ли не один сплошной синяк, разбавленный многочисленными ссадинами. Одно крыло было изрядно порвано и висело замусоленной тряпочкой. Смеяться дальше мне расхотелось. И ведь этот паршивец ни словом не обмолвился, что ему больно.

Мираб тем временем скрылся в кустах, и вскоре оттуда донеслось сначала недовольное ворчание, а следом я услышала слова, которые детям в его возрасте не то что говорить, знать не положено. Вряд ли у них на Пара-Эльтале это является языком дипломатии, скорее от своих похитителей успел нахвататься. И почему дети всегда очень быстро запоминают все плохое и с трудом усваивают хорошее?

Заинтересовавшись, я почти бегом направилась посмотреть на причину столь неадекватной детской реакции. Не дай Вершитель, упокоенные мной вчерашние негодяи по каким-то причинам решили восстать и отомстить за свою бесславную кончину?

Но картина, представшая моему настороженному взору, оказалась более прозаической. Мираб пытался снять у ближайшей лошади седельную сумку, но коняшка почему-то была категорически против этого и, мелко перебирая стреноженными ногами, старалась переместить заднюю часть тела подальше от мальчишки, да еще многозначительно клацала зубами у него перед носом. Две ее товарки испуганно жались друг к другу за ближайшим раскидистым дубом и с ужасом взирали на происходящее из-за ствола.

Очередная попытка Мираба схватить лошадь под уздцы и призвать хоть к какому-то подобию порядка не увенчалась успехом. Лишь только мальчишка протянул руку к седлу, лошадь резко скакнула в сторону и сделала неожиданный выпад головой. Эльфыреныш вскрикнул и затряс укушенной конечностью. Кажется, дело — труба. Если не вмешаюсь, кто-нибудь кого-нибудь точно покалечит.

— Мираб, отойди, она тебя боится. — Я спокойно подошла и оттеснила несостоявшегося конокрада себе за спину.

— Ей-то чего бояться? — продолжая потирать укушенное запястье, проворчал Мираб и с облегчением отошел подальше, чтобы не мешаться. — Она вон какая здоровенная, с зубами и копытами, и чуть меня не сожрала. По твоей милости, между прочим.

Я решила не вступать в совершенно ненужную сейчас перепалку (потом отомщу) и принялась ласково заговаривать лошади зубы, мягко поглаживая ее по морде. Когда животное немного расслабилось от моего тихого голоса, я жестом показала Мирабу, что он может приступать к освободительной операции нашего завтрака. Мальчишка, сделав довольно большой круг, опасливо приблизился к лошадиному крупу и дрожащими руками отвязал сумку от седла, постоянно вздрагивая от каждого движения страшного зверя. Все-таки копыта довольно грозное оружие.

С остальными лошадьми дело пошло гораздо быстрее, и через несколько минут мы стали обладателями трех довольно увесистых мешков.

— На, смотри сама, чего там ценного, — сгружая поклажу передо мной, сказал вредный эльфыреныш, но, наткнувшись на мой пристальный взгляд, сразу весь подобрался: — Что опять не так?

Нет, нельзя подобным образом с детьми обращаться, а то он скоро от одних моих взглядов заикаться начнет.

— Да вот прикидываю, откуда у тебя крылья растут и какую функцию выполняют. — Надо немного разрядить обстановку. И склонилась над мешками.

— Растут из спины, — охотно ответил Мираб, расправляя для наглядности свои крылышки. — А для чего — и лягушке понятно: чтобы летать.

Я расхохоталась.

— Ты хочешь сказать, что вот на этих своих крохотных ластах сможешь подняться хоть на вершок от земли?

— Я — не могу еще, — в который раз за утро обиделся Мираб. — Эта способность появляется только к совершеннолетию, а мне еще до него далеко. Да будет тебе известно, мы вообще рождаемся без крыльев, они потом расти начинают.

— Что-то вроде лапок у головастиков? — все еще веселилась я, но информацию к сведению приняла. Теперь, по крайней мере, понятно, почему он не смог удрать от своих поработителей.

— Ты пользуешься моим бедственным положением, потому и издеваешься надо мной постоянно, — не оценил мою шутку эльфыреныш и надулся, как индюк на гусеницу. — Вот если бы тут был мой папа, он бы тебе показал…

— Слушай, ты достал меня уже со своим папой, — снова начала злиться я. — У меня уже появилось желание поскорее с ним встретиться и высказать все, что я думаю о его методах воспитания подрастающего поколения. И мне уже даже неважно, съест он меня потом или нет!

— Он не ест людей, — внес некоторую ясность Мираб. Еще бы точно знать, что он с ними делает…

— Наверное, просто готовить их не умеет… — сделала неутешительный вывод я и погрузилась в содержимое сумок, вытряхнув все из них прямо на землю. Особо ценного найти мне ничего не удалось, но кое-что я отобрала. В первую очередь мое внимание привлекли головка сыра, фляги с вином, краюха зачерствевшего хлеба, сухари, немного крупы. Уже хорошо, провизия нам нужна в любом количестве, даже в самом минимальном, до ближайшей деревни добраться. Еще я отложила несколько ножей, игральные карты (вдруг пригодятся), пригоршню мелких денег и подробную карту побережья Мира Царств, включая эльфийские земли. Весь остальной хлам был мною отброшен в сторону за ненадобностью. Не думаю, что нам пригодятся портянки, табачная трубка и прочий сугубо мужской хлам, которого набралось почти полтора мешка.

— Есть будешь? — спросила я, разрезая хлеб и сыр. — Или у тебя совсем другой рацион?

— Буду, — кивнул Мираб, жадно наблюдая за сооружением бутербродов, и жалобно спросил: — Ты правда думаешь, что мы такие ужасные?

— Да кто вас знает.

— Вы, люди, ничем не лучше!

— Спасибо, утешил, — усмехнулась я, протягивая ему верх своего кулинарного искусства. — Мы, во всяком случае, не пьем чужую кровь, не высасываем мозг и не питаемся разумными расами.

— Мы тоже этого не делаем! — Эльфыреныш вгрызся в бутерброд и продолжил с набитым ртом: — Темные эльфы специально распустили про нас эти ужасные слухи по всему миру, чтобы не дать нам возможности выйти из-под их контроля! Мы, правда, не очень-то и стремимся, но все равно приятного мало.

— Так! А вот с этого места поподробнее. — Я заинтересованно уставилась на оголодавшего мальчишку, даже забыв про свой скромный завтрак. — Зачем им распускать про вас слухи и изолировать от общества, если вы такие мягкие и пушистые?

— Я точно не знаю… — замялся Мираб, недоуменно уставившись на свои быстро опустевшие ладони. — А там больше ничего нет?

— Нет! — отрезала я. — И на мой кусок не зарься, все равно не отдам. Ты лучше рассказывай давай.

— Но я не наелся!

— А я тут при чем? Жертвовать собой ради твоей прожорливости я не собираюсь, так что терпи. А не можешь — сходи попасись…

— Ладно, понял…

Мираб тяжко вздохнул и с тоской посмотрел в голубое небо. Эх, если бы он был постарше. Да за такие глаза…

— Ладно, подкрепились немного, пора подумать и о делах насущных. — Я побыстрее доела свой бутерброд, чтобы не провоцировать голодной драки, и расстелила на коленях карту, добытую в одной из присвоенных на правах победителей сумки. — Где тут твой Пара-Эльталь находится? Надеюсь, нам будет по пути. — И принялась подробно изучать бумажный Мир Царств.

Свое местоположение в пространстве я определила лишь относительно, потому как слишком скоропалительно удирала из Мальперны, но не уверена, что направление было верным. Ведущей же была Эмма (чтоб от нее даже дивы отвернулись!), и дорогу я запомнила плохо. Знаю только, что ворота, через которые мы уезжали, были на другом конце города, чем те, через которые я вошла в Мальперну с караваном. Капитар пока что маячил слишком далеко, что не могло не вызвать у меня тяжкого вздоха. Пилить мне до него еще и пилить… А вот Пара-Эльталя, сколько я ни напрягалась, на карте найти так и не смогла.

— Зря стараешься, его нет ни на одной карте, — выдал мелкий паршивец, рассеянно наблюдая, как я раз в двадцатый бесплодно вожу пальцем по изрядно засаленной карте, при этом что-то недовольно бурча себе под нос.

— Почему? — Я подняла на вредного мальчишку недоуменный взгляд. — Место есть, а положения в пространстве нет? Что за чушь?

— Это не чушь, а секретная информация, — беспечно пожал плечами Мираб. — Но если теоретически, то Пара-Эльталь находится где-то здесь. — И он ткнул коготком в воды Эльфийского моря, причем в самую его середину.

— Ты шутишь?

— А что — похоже?

Я пристально вглядывалась в невинные детские черты и пыталась найти хоть малейший признак насмешки. Не нашла, что ввергло меня прямо-таки в шоковое состояние.

— То есть ты хочешь сказать, что ваша правительственная резиденция находится под толщей воды? — С каждой минутой я все больше и больше жалела о так скоропалительно (или более уместно слово «скоропостижно»?) данной клятве. Да еще и на крови! А самое главное — КОМУ! Вот влипла-то… Думала, отделаюсь по-быстренькому — и по своим делам. Ага, как же!

Мираб же бессовестно лыбился, откровенно наслаждаясь шокированным выражением лица своей спасительницы, чем нервировал меня еще больше. Немаленькие кривые клыки не слишком располагают к собеседнику, надо сказать.

— И что тут смешного? — первой не выдержала я. — Жабр у меня нет, имей в виду. И нырять я никуда не буду.

У меня и так с недавних пор к воде далекое от доверия отношение появилось: с одной стороны, я вовсе не прочь поплескаться и поплавать, а с другой — кто знает, чего от нее ожидать можно, тоже стихия ведь…

— У нас, лиебе, между прочим, тоже жабр нет, — продолжая «мило» улыбаться, пояснил эльфыреныш. — А живем мы на небольшом острове, да будет тебе известно, моя недалекая спасительница. Он и называется Пара-Эльталь.

— В любом случае заплыв до родных пенатов устраивать будешь в гордом одиночестве, — категорично заявила я и, свернув карту, сунула ее в карман. — А сейчас ты пойдешь к лошадкам, — моя извращенная вредность потешилась расширившимися от ужаса глазами Мираба, — и любыми доступными тебе путями начнешь убеждать одну из них, что конина тебя не интересует ни в каком виде. Все, свободен. А я пока здесь приберу.

Мы неторопливо ехали по наполненному солнечным светом лесу. Я чувствовала себя вполне сносно и даже почти перестала бояться, что мелкий эльфыреныш на меня бросится в приступе неконтролируемой жажды свежей кровушки. Успокаивало еще и то, что, если он это все-таки сделает, яд, еще не успевший никуда из меня деться, сильно подпортит ему удовольствие. Утешение маленькое, но другого пока не было.

Выехали мы с места нашей незабываемой встречи довольно поздно. И причиной задержки был конечно же Мираб. Во-первых, лошади его панически боялись и не желали подпускать к себе, а во-вторых, эльфыреныш, как выяснилось, вообще не умел ездить верхом. Его неуклюжие попытки сначала договориться с лошадью по-хорошему, а потом забраться в седло, неизменно заканчивались либо падением, либо укусом (слава Вершителю, лошадиным). Еще радовало то, что Мираб не пытался отомстить лошади тем же.

Вдоволь налюбовавшись на столь оригинальное зрелище, я с плохо скрываемой улыбкой снизошла до предложения помощи, на которую мальчишка согласился только от безысходности и принял ее с таким высокомерным видом, что даже сам Владыка Золотоносных Гор, мой свекор по совместительству, обзавидовался бы. Интересно, почему у меня такой заносчивости нет? Поучиться, что ли, пока время есть?

В общем, злополучную поляну мы покинули далеко не так быстро, как того хотелось. Третью лошадь я вела в поводу. Не оставлять же ее на съедение местным хищникам, чего зря добру пропадать. К тому же ее продать можно, лишние деньги мне не помешают.

Эх, знать бы еще точно, какой дорогой моя несостоявшаяся убийца поехала. Но то, что я в курсе конечного пункта ее путешествия, уже большое достижение, нечего было мне все выбалтывать, вот пусть потом и не жалуется. Что с ней сделаю, когда встречу, я еще пока не придумала, но месть моя ей вряд ли понравится, это точно.

В седле Мираб держался не лучше, чем мешок картошки. Он вцепился в переднюю луку с такой силой, будто это было великое наследие его предков, и боялся пошевелиться. Я искоса посматривала на окаменевшую фигурку, намертво приросшую к седлу, и ухмылялась, но облегчать его страдания не торопилась. Чисто из вредности. Пусть этот самолюбивый наследничек учится на собственных ошибках, я же с ним церемониться не собираюсь.

На Мирабе развевался длинный темно-серый плащ, снятый мной с одного из убитых мужиков (сам процесс вызвал у меня жуткое отвращение и ужас, но выбора не было — не оставлять же ребенка почти раздетым!). Великовата одежка, конечно, для такого мелкого мальчишки, но другой все равно не было, а что по земле сзади волочится — не велика беда, следы заметать будет. К тому же верхом на лошади длина совершенно не имеет значения. Одеть мальчишку нужно было еще и потому, что неизвестно, с кем нам придется повстречаться в ближайшее время, а крылья внутрь не втянешь, их можно только спрятать. А что немного выпирают из-под плаща — можно на убогость списать.

— Вернемся к нашим баранам, — напомнила я мальчишке, когда поняла, что Мираба нужно срочно отвлечь, иначе он срастется с лошадью в одно целое. — Так чем вы так Темным не угодили-то?

— Мне еще об этом не рассказывали, — пожал плечами мальчишка и тут же немного съехал с седла, но сумел-таки сохранить равновесие. — Это только взрослым известно.

— Ладно, проехали. А правда, что вы произошли от смешения двух рас — эльфов и упырей? — Меня просто распирало от любопытства.

— Не совсем. Скорее наоборот, это эльфы и упыри начали свое существование благодаря нам.

Мне показалось, что родство с последними, пусть и отдаленное, Мираба совершенно не радует.

— Значит, вы должны пить кровь! — сделала я вполне логичный вывод, основываясь на том, что, как правило, плохое пристает быстрее, по себе знаю.

— Глупости! Мы едим то же, что и все!

— Все — это кто? — Я подозрительно покосилась на Мираба.

— Люди, эльфы…

— И что, совсем на кровь не тянет?

— В нормальном состоянии — нет.

— А что, есть еще и НЕ нормальное?! — Мои прежние страхи снова начали разрастаться буйным цветом. Уж не поторопилась ли я со своим состраданием?

— Это только когда лиебе при смерти или серьезно ранен, — пояснил Мираб. — Ну и мамы детишек кровью выкармливают, естественно.

— Естественно?! — истерично взвизгнула я и чуть сама не свалилась с лошади. — Ну да… конечно… это же так естественно… — У меня вырвался нервный смешок. — Чем же еще кормить невинных младенцев, как не кровью… очень питательно… калорийно… полезно… А чьей кровью, прости, я забыла уточнить?

— Своей, — сквозь зубы процедил Мираб. — И прекрати подозревать меня в кровожадности, мне это неприятно. Ты веришь кучке тупых недоумков, распространяющих про нас всякую гадость, а мне, наследному Повелителю, который по воле судьбы оказался в такой ужасной ситуации, ты не веришь совершенно.

Меня начала душить самая настоящая истерика. С кем я связалась?! Какой кошмар! Этот упырь только что признался, что их раса с младенчества приучена к кровяному рациону, и еще возмущается, что я ему не верю! Да будь он хоть трижды самим повелителем, мне от этого не легче.

— Сатия, мы никого не едим и не пьем ничью кровь, — взвыл Мираб, видя мое состояние, близкое к паническому бегству. — И вообще ничем не отличаемся от людей и эльфов!

— И упырей, — писклявым голосом добавила я, удаляясь на безопасное расстояние.

— Что ты к этим упырям привязалась?! — Мираб неожиданно разозлился и резко дернул головой, опасно свесившись с седла, но так и не навернулся. — Лиебе не похожи на полуразложившиеся трупы, мы разумная раса! И даже поразумнее некоторых!

— Какая прелесть! Ты себе не представляешь, насколько мне сразу легче стало, — съязвила я. — Знаешь ли, мне абсолютно без разницы, в чьем желудке я буду перевариваться.

— Тьфу на тебя!

— И тебе доброго здоровья, только не за мой счет!

Долгое время мы ехали молча и бросали друг на друга косые взгляды. В моей голове окончательно все перепуталось, я уже совершенно не понимала, где правда, а где народный вымысел. Разложить все по полочкам и проанализировать имеющуюся информацию у меня не получалось, я только окончательно запуталась.

— Долго нам еще трястись? — первым не выдержал тягот совместного молчания Мираб. — Я устал уже, да и поесть не мешает. У меня растущий организм, он не терпит голода, прошу учесть это на будущее.

— Если ты будешь разговаривать со мной таким тоном, то твое будущее будет очень голодным и коротким, — честно предупредила я.

— Пожа-а-алуйста…

Вот так-то лучше. А то ишь моду взял указывать мне! Вот домой вернется, пусть там и отрывается на своих подданных, а на мне нечего. Но привал сделать действительно не мешало. Сколько еще ехать до ближайшей деревни, сказать было трудно, а организм срочно требовал хоть какой-нибудь еды. Наскоро перекусив и дав немного передохнуть парню от непривычного способа перемещения, мы двинулись дальше.

Ближе к вечеру я с прискорбием поняла, что мы заблудились. Ни одной даже самой захудалой деревушки, на что я возлагала большие надежды, нам так и не попалось. И не то что более-менее приличного тракта, но и еле заметной заросшей тропки не встретилось.

— Мы опять будем ночевать в лесу, да? — грустно спросил эльфыреныш, быстро оценив обстановку по моему мрачному выражению лица.

— Боюсь, что будем, — нерадостно отозвалась я.

За оставшиеся полдня у нас с Мирабом установилось что-то вроде военного перемирия. Мы даже очень мило поболтали на отвлеченные темы. Мальчишка оказался достаточно умным и на редкость сообразительным. Если бы он еще не был эльфырем и наследным правителем, то я бы вообще ни о чем не беспокоилась. Принадлежность его к непонятной и малоизученной расе напрягала, а высокий статус раздражал. Я сама царевна, да еще и саламандра в придачу, уникальное существо, единственное в своем роде, но веду себя куда скромнее, а этого паршивца иногда сильно заносит.

— Там шум какой-то, — неожиданно навострил длинные ушки Мираб, приподнимаясь в седле. За день он уже неплохо освоился с верховой ездой и вполне сносно сидел на лошади. Кстати, коняшка тоже перестала так рьяно от него шарахаться, что не могло не радовать. А то как-то не хочется тратить по несколько часов только на то, чтобы посадить это клыкастое недоразумение в седло.

— Где? — тоже насторожилась я.

— Вон там.

Но, сколько я ни прислушивалась, кроме обычных лесных звуков, различить ничего не смогла.

— Тебе, наверное, показалось.

— Нет, не показалось, — упрямо продолжал настаивать Мираб. — Там точно кто-то есть, и не один. У меня очень хороший слух.

Я недоверчиво покосилась на парня. М-да, с такими ушами быть глухим просто неприлично.

— Хорошо, поехали посмотрим.

Я повернула лошадей в указанную Мирабом сторону. В нашем положении было уже все равно, куда ехать, так почему бы и не туда. В конце концов, мы ничего не теряем. Главное, не слишком сильно отклоняться от южного направления, которое я безошибочно определяла по солнцу.

Через некоторое время мне тоже стали слышны голоса. К ним примешивался звон металла. Там или что-то куют, или дерутся. Больше на ум ничего не приходило.

— Вот, что я говорил! — гордо заявил мальчишка. — А ты мне ни в чем не веришь.

— Тише ты! — шепотом предупредила я, решив, что выдавать наше присутствие лучше после того, как мы разберемся в ситуации. Или не выдавать вообще. — И накинь капюшон, если не хочешь, чтобы твое даже ближайшее будущее приказало долго жить, только уже без моей помощи.

Мираб благоразумно послушался, став похожим на уродливый пенек. Ничего, для посторонних лучше увидеть это, чем ужасного эльфыря собственной персоной.

— Жди меня здесь, я скоро, — прошептала я, спрыгивая с лошади и проверяя арбалет. Меч и так висел у меня на поясе, поэтому проверять его смысла не было. — Присмотри за лошадьми.

— Я с тобой! — В голосе мальчишки послышалась паника. Он тоже спешился, но запутался в длинном плаще и растянулся на земле.

— Нет! Я посмотрю, что там к чему, и вернусь.

И пока Мираб боролся с непослушной деталью одежды, скрылась в ближайших кустах. Ничего страшного с ним не случится. Побудет один некоторое время, не развалится.

В сгущающихся сумерках было довольно сложно пробираться, но звуки становились все ближе и ближе. Теперь я уже отчетливо слышала звон металла, и наковальню с молотом он не напоминал даже отдаленно. Не совсем цензурные и даже совсем нецензурные выражения тоже вряд ли сопровождают какой-либо созидательный процесс. Значит, все-таки дерутся.

Я осторожно раздвинула ветки. На небольшой поляне, через которую змеилась еле заметная тропа (вот удача!), шла настоящая битва, но, похоже, она уже близилась к своей кульминационной развязке. Двое мужчин самого разбойничьего вида дрались на мечах с одиноким путником, наглухо закутанным в золотистый длинный плащ, еще около полудюжины, уже вышедших из строя (подозреваю, навечно), отдыхали вокруг с равнодушием трупиков. Раненая лошадь, скорее всего принадлежащая путнику, хрипло дышала на траве недалеко от меня и уже не пыталась подняться. Бедное животное, а ее-то за что? Вот гады!

— Ничего себе! Один семерых уложил! Вот это да! — раздался у меня над самым ухом возбужденный шепот, и я подпрыгнула от неожиданности, врезав тому, кто стоял у меня за спиной локтем в челюсть. Нечаянно.

— Уй! Ты чего дерешься?! — Мираб кубарем полетел на землю, потирая ушибленное место. — Так и зуб выбить можно, между прочим. Как я есть буду?

— Ничего, на кашках протянешь, их кусать не надо, да и мне спокойней будет, — раздраженно зашипела я на него. — Тебе где сказано оставаться?

— А мне страшно одному, — заныл мальчишка, и у меня возникло жуткое желание стукнуть его еще раз. — Я лошадей привязал, они не убегут. Ой, смотри скорей!

Мираб ткнул пальцем в сторону поляны. Путник уже почти расправился с последним нападающим, но один из казавшихся мертвыми разбойников проявил завидную живучесть и, приподнявшись на дрожащих ногах, целился из арбалета путнику в грудь.

— Что ты застыла? — дернул меня за рукав Мираб. — Стреляй скорее, а то его убьют. Такой воин пропадает!

«Такой воин» нанес последний удар своему противнику, с гортанным хрипом рухнувшему к его ногам, но до стрелка добраться уже не успевал. Расстояние, разделяющее их, было достаточно большим, чтобы успеть выбить арбалет раньше, чем он выстрелит, но и слишком маленьким, чтобы разбойник промахнулся.

— Стреляй же! — пихнул меня снова Мираб, нетерпеливо подпрыгивая на месте.

Я вскинула арбалет и спустила тетиву. Воскресший разбойник рухнул на колени, выронив свое так и не использованное оружие, захрипел и плашмя упал на траву. Из горла торчала оперенная стрела. Это что же, я снова кого-то убила? Какой кошмар!

— А теперь бежим! — проворно вскочил ушлый мальчишка и, подобрав полы плаща, первым бросился наутек.

Путник недоуменно уставился на распростертое и теперь уже окончательно мертвое тело и резко обернулся. Я еще пребывала в некотором ступоре от осознания очередного убийства, но тоже решила не искушать судьбу. Один раз я уже чуть не поплатилась за спасение невинно пострадавших, до сих пор пугаюсь, больше не хочется.

Мы с Мирабом вскочили на лошадей (эльфыреныш на удивление быстро справился с этой сложной задачей) и галопом, насколько позволяли кусты и деревья, понеслись в противоположную от злополучного места сторону.

— Что ты там так долго копалась? Раздумывала, не взять ли этого несчастного в нашу компанию или тоже добить? — проворчал Мираб, когда мы отъехали достаточно далеко и пустили лошадей шагом. Риск, что нас догонит единственный оставшийся в живых путник, свелся к нулю, его лошадь погибла, а пешком вряд ли нормальный человек (надеюсь, что человек) может перемещаться с такой скоростью, тем более в быстро сгущающейся темноте.

— Если ты думаешь, что убивать — мое любимое занятие, то глубоко ошибаешься, — огрызнулась я, чутко прислушиваясь к лесным звукам. — К тому же еще неизвестно, кого мы спасли. Может быть, он сам опасный преступник?

— Если бы он был преступником, то на него не напали бы разбойники, — вполне логично заключил мальчишка. — Мне показалось, что он был достаточно богато одет, за что и поплатился. А эти рожи бандитские ты видела? Вот по кому точно острог пожизненный плачет. Так что ты в очередной раз совершила благородное дело, твоя совесть может спать спокойно.

Я спорить не стала, не было настроения. За последние сутки почему-то мне то и дело приходится или выпутываться из собственных передряг, или кого-то вызволять из чужих, надоело уже. Не сбежавшая жена Великого Полоза, а служба спасения какая-то. Меня бы саму кто спас.

Понимая, что на вожделенную тропку, вблизи которой несколько минут назад проходил неравный бой, выйти сегодня уже не удастся, я скомандовала привал. Мы выбрали вполне сносное местечко для ночлега недалеко от маленького ручейка и развели костер. Я заставила Мираба вымыться и переодеться. Пришлось для этого пожертвовать своими вещами, а длинный мужской плащ укоротить с помощью меча. Портной из меня никудышный, поэтому плащ теперь имел внизу очень живописную бахрому и один край короче другого. Ничего, сойдет на первое время, потом купим ему что-нибудь поприличнее. Меня, конечно, как царскую дочку обучали искусству шитья и вышивания, но из всей науки я выучилась лишь вдеванию нитки в иголку и пришиванию пуговиц.

Пока мальчишка, попискивая, плескался в холодном ручье, я воспользовалась короткой передышкой и, обернувшись ящерицей, нырнула в костер. Всего на пару минут, успокоиться.

Ужин наш был более чем скромным и состоял из сухарей и остатков сыра, которые поедались нами с самым скорбным видом. Я добросовестно пыталась поохотиться, но быстро бросила это бесплодное занятие. Животные и птицы — не люди, они с наступлением темноты спать ложатся, а не шляются по лесу в поисках приключений на свою съедобную и не очень тушку, а ожидать, что только ради меня кто-нибудь припозднится, даже не приходилось. Поэтому оставалось только уповать, что завтра мы все-таки выйдем хоть к какому-нибудь населенному пункту, где можно будет разжиться нормальной едой.

Мираб слупил свою порцию в мгновение ока, но добавки не попросил и даже ныть не стал, что меня несказанно удивило. Устал, что ли, так сильно? Как бы в подтверждение моих мыслей эльфыреныш сладко зевнул, его страшные клыки хищно блеснули в пламени костра. Ночью это выглядело особенно зловеще, но я постаралась внять голосу разума — раз до сих пор не съел, у меня есть шанс остаться живой и дальше.

— Кто-то идет, — вдруг тревожно заметил Мираб, быстро захлопывая рот и забавно шевеля кончиками ушей. — В нашу сторону, между прочим.

Уже убедившись, что слух у него не в пример лучше моего, я насторожилась.

— Кто идет?

— Ну откуда ж я знаю, я не ясновидящий.

— Может, зверь?

— Нет, человек вроде.

— Давай костер быстренько затушим, словно нас тут и не было? — робко предложила я.

— Не успеем, в темноте нас за версту видно.

Мы с Мирабом одновременно подскочили и метнулись в темноту леса, куда свет костра не смог добраться, потому что совсем рядом послышался хруст веток. Даже медведи через бурелом тише пробираются. Если бы нас хотели застать врасплох, то выбрали бы более тихий способ поимки.

— Я боюсь. — Мальчишка вцепился мне в локоть и натянул капюшон чуть ли не до подбородка. Молодец, быстро учится.

— Я сама боюсь, но мы тоже не лыком шиты, — честно призналась я, вскинула арбалет и без предупреждения выпустила стрелу чуть левее невысокой, закутанной в плащ фигуры, очертания которой проступили на границе света и тьмы.

Стрела показательно свистнула над самым ухом подозрительного незнакомца, заставив его замереть на месте.

— Стой, где стоишь, иначе следующая далеко не случайно повредит какой-нибудь особо жизненно важный орган, — мило пообещала я, недвусмысленно направляя быстро перезаряженный арбалет ему в грудь. — И не надо пробовать упражняться в метании каких бы то ни было колюще-режущих предметов, я спущу тетиву раньше, чем ты успеешь размахнуться.

Услышав голос, незнакомец немного расслабился и повернул голову в нашу сторону. Видимо, с его точки зрения, невидимый говоривший был менее опасен, чем видимая молчаливая стрела, но руку с рукояти меча послушно убрал. Умный. Значит, проживет дольше.

— Вы всегда встречаете гостей подобным способом? — с легкой усмешкой спросил он, и голос показался мне смутно знакомым.

— Гости бывают разные, особенно незваные. А уж если они даже в лесной чаще не желают показывать свое лицо…

— Короче, капюшон снимай! — приказал не желающий оставаться в стороне эльфыреныш.

— А если я откажусь?

Он что, с нами в прятки играть вздумал? Ха, пусть только попробует!

— Тогда его сниму я…

— С трупа, — снова вякнул из-за моей спины маленький негодник. Что это, крик кровожадной упыриной крови или мое тлетворное влияние? Надо последить за своими манерами, еще не хватало детей приучать к жестокости, но в данный момент я лишь согласно кивнула, подтверждая правоту мальчишки.

Незнакомец постоял еще с минуту, видимо прикидывая, насколько серьезны мои намерения, и неторопливым движением откинул капюшон на спину. На меня глянули холодные золотые глаза с вертикальными зрачками.

В области живота мгновенно образовался островок вечной мерзлоты, рука непроизвольно дернулась, отпуская стрелу в свободный полет, а желание провалиться сквозь землю стало преобладающим.

— Ты поосторожней с оружием-то, — напряженно заметил Полоз, рассматривая аккуратную дырочку в плаще на уровне колена. — Не игрушку в руках держишь.

— Спасибо за напоминание, а я-то думаю, что это за хрень такая и куда ее применить, — не осталась в долгу я, опуская арбалет трясущимися руками и очень надеясь, что никто не заметил предательской дрожи в моем голосе.

— Очень остроумно, — усмехнулся он, делая шаг к костру. — Вы не против, если я составлю вам компанию? Не хочется бродить ночью по лесу в гордом одиночестве.

— Страшно? — не унимался мелкий эльфыреныш.

— Нет, просто опасно.

Что же это такое? Издевательство судьбы, происки Лихого, кара за грехи мои тяжкие или сомнительный подарок Вершителя?

Так, Саламандра, спокойствие, только спокойствие! Не убивать же он тебя явился, ты ему живая нужна, вот и успокойся этой мыслью. Конечно, встретить в глухом лесу собственного мужа, от которого бежала сломя голову, не такая уж большая вероятность, но… лучше б мне так в лотереях везло.

Мираб зачем-то ткнул меня в бок кулаком, но я никак не отреагировала. Ко мне постепенно приходило осознание, что вляпалась я окончательно и бесповоротно. Бежать уже бесполезно, оставлять его опасно, а убивать… Если б я только знала, кого спасала… Раньше надо было об этом думать! И откуда у меня только подобные мысли появляются?! Ужас! К тому же мне почему-то кажется, что он меня не узнал.

— А ты кто такой? — временно взял в свои руки миссию переговоров Мираб, пока я судорожно обдумывала свое отвратительное положение и искала пути выхода из него. Надеюсь, мой временный ступор со стороны смотрится как задумчивость?

— Меня зовут Полоз, я сын Владыки Гор, — склонил голову в некоем подобии поклона мой муженек. — Я не причиню вам вреда. На меня напали разбойники, убили лошадь, а до ближайшего города или даже деревни слишком далеко, пешком я не раньше утра туда доберусь.

«Вот и топал бы себе дальше», — истерично подумала я.

— А ты правда умеешь превращаться в золотую змею? — восхищенно выдал любопытный мальчишка, подавшись немного вперед и жадно разглядывая высокопоставленного пришельца.