Книга Снов Бояндин Константин

— У меня к вам необычная просьба, Стайен. Можно, я вас обниму?

— Да, конечно, — улыбнулся он. Лас обхватила его. Замерла.

— Идёмте, — она вытерла слёзы. — Я что-то расклеилась. Не будем пока говорить ни Вейс, ни внукам.

— Вам решать, теаренти. Я — не скажу.

— Всё готово! — Тесан возникла на пороге. — Няня! С тобой всё в порядке?

— Да, я чуточку устала. Мы сегодня слишком много выпили.

— В следующий раз поеду с вами! Бабушка никогда не умела выбирать хорошие вина!

Если бы ты знала, что и сколько мы пили, подумала Лас.

— Ужинать будете? — уже тихо поинтересовалась Тесан. — Бабушка спит. Я оставила ей порцию, не беспокойтесь.

— Будем! — Лас взяла её под руку и повела в сторону кухни. — Стайен? Вы с нами?

— С удовольствием! — Хорёк надел шляпу. Убедившись, что его никто не видит, взял пару вишен и положил в карман.

Лас, Неиверин 19, 1288 В.Д., 0:45

Лас подошла к горшочку на окне. Сосредоточиться… чтобы «поторопить» растение, крови не нужно. Просто сосредоточиться. Ещё несколько перчиков не повредит. Похоже, их потребуется много-много.

Семян ещё порядочно. А что? Дать Вейс, пусть сама и выращивает.

Лас всегда нравилось смотреть. Как расцветают кустики, как покрываются цветками. Теперь — снять концентрацию и опылить. Поработаем пчёлкой! Лас взяла кисточку — всегда с собой — и опылила все три кустика. А теперь — ягодки! Сосредоточимся…

А как чудесно пахнут! Всё, спасибо, теперь постойте до утра. Будет не только полезно, но и вкусно.

Лас вернулась к зеркалу. Медленно сняла пояс, шарфик. Посмотрела себе в глаза.

Что со мной? Кто я теперь?

Ответа нет. Лас прикоснулась к зеркалу — холодная, благородная латунь. В такое никто не мог пройти. Только в стекло или в воду. Вот почему у меня везде только латунь. Моя б воля, и здесь тоже была бы только она. Я боюсь? Нет, просто я устала. Устала ждать всякий раз, кто шагнёт из глубины.

В ванной комнате — тоже латунь. Вейс ворчит, что я старомодная. Ты просто не видела, Вейс. Не видела, что может выйти из зеркала. И никогда не проходила сама, не знаешь, как это страшно.

Лас не стала запирать двери. Едва она улеглась, постучалась Вейс — уже умытая, успокоившаяся. Лас молча похлопала по подушке рядом со своей. Уже через минуту Медвежонок свернулась калачиком у неё под боком и лежала, тихонько всхлипывая. Я напугала тебя, думала Лас, прижимая её к себе. Спи. Я больше не буду. Очень постараюсь.

Как уснула — не заметила.

Хорёк и Вессен, Неиверин 19, 1288 В.Д., 1:20

— Я знаю, что ты здесь, — произнёс Хорёк негромко. Тепловое зрение — в нём Вессен удаётся заметить, даже когда она уходит в тень. — Все уже спят.

Вессен проявилась в дальнему углу комнаты. Чем-то встревожена. И ещё — её что-то недавно насмешило.

— Слушала нашу с ней беседу? — хотя и так знал, что нет.

— Вот ещё, — Вессен откинула капюшон. На улице моросит. — Ты сказал ей?

— Сказал.

— Как она это восприняла?

— Спокойно. Я думаю, они приедут к тебе, сегодня или завтра. Там я её обследую, в мирной домашней обстановке.

Вессен уселась в кресло, в котором сидела Лас.

— Если хочешь спросить, что нам теперь делать, — Хорёк снял пенсне, — то я не знаю. Ничего. Мы же знали, что у кого-то это должно было проявиться.

— Не знали, — Вессен ответила несколько резко. — Только предполагали.

— Вот и дождались. Всё исследуем, и поговорим с ней. В конце концов, это ей передали полномочия, верно? Не тебе, а ей.

— Она всё бросила и сбежала, — Вессен взяла из вазы вишенку. — Интересно. Это с их огорода? — Стайен кивнул. — Вкусно! Обожаю вишню, — Вессен положила косточку в карман. — Она всё бросила, Стайен. Она не справится.

— С чего ты взяла? Поговори с ней.

— Я уже поговорила. Она ещё не осознала, что то время кончилось. Она сорок лет пряталась у себя в теплице! Ты хочешь доверить всё такому человеку?

— Она потеряла очень близкого человека.

— Хватит, Стайен, — Вессен встала. — Она сейчас плохо себя контролирует. Совсем отстала от жизни, ничего не знает о том, чем мы занимаемся и зачем. Я не могу доверить ей ничего важного. Пока не могу.

Стайен пожал плечами.

— Извини, — Вессен сжала его плечо. — Мы все потеряли друзей и близких. Если Лас захочет вернуться в строй, я помогу ей. И приду на помощь, если нужно.

— Ты меня убеждаешь или себя? — поинтересовался Стайен.

— Себя. Она свалилась как снег на голову. Я уже и забыла про неё.

Попробую, подумал Стайен. Кажется, я понял, что это за вишенки.

— Весс, — он посмотрел ей в глаза. — Та картина. Ты же знаешь, как она опасна. Почему ты не избавишься от неё?

Вессен отвела взгляд.

— Это единственный ключ. Я хочу снова увидеть их, моих друзей. Ты сам знаешь! Ты сам всё видел!

— Это опасно. Может, не так, как раньше — как ты собираешься их вернуть? У нас больше нет Странника. Она, может быть, смогла бы найти их. Зачем искушать судьбу?

— Пока есть шанс, — Вессен подняла взгляд. Там было много боли, Хорёк давно столько не видел, — я не уничтожу её. Разговор окончен.

Хорёк развёл руками, встал и отвернулся.

— Стайен, — позвала она. — Извини. Мне неприятна эта тема. Лас хочет встретиться со своими друзьями. Не понимает, что в этой жизни такого уже не будет. А я своих ещё могу встретить. Не спорь!

— Я не спорю, — Хорёк протянул ей руку. — Я один из твоих друзей, если не забыла. И я погиб там, тогда, вместе с этой проклятой картиной. У меня к ней свои счёты.

— Да, — Вессен поднялась, обняла его. — Я всё помню. Но не сейчас. Дай мне ещё раз попробовать.

Хорёк вздохнул.

— Думаешь, Лас может что-то сделать?

— Она, или Вейс, или правнуки. Я чую.

— Идём, — Хорёк погладил её по голове. — Выпьем чего-нибудь, отдохнём. Прокатимся куда-нибудь.

— Прокатиться — это идея. Ты выяснил, кто запустил ракету?

— Никто. Сбой программы, представляешь? Случайность.

Вессен долго смотрела ему в глаза.

— Поехали. Куда-нибудь к океану. И чтобы никого рядом не было.

Лас и Вейс, Неиверин 19, 1288 В.Д., 3:30

Вейс проснулась — точнее, всплыла из сна в дрёму — ох, как въелась эта привычка! Хозяйка пошевелилась во сне — просыпайся! Вдруг ей что-то нужно! Встала с кровати, дивана, кресла — может вызвать в любой момент. Училась и засыпать в любой момент, и просыпаться от правильного шума.

Лас слезла с кровати. Вейс улыбнулась во сне — понятно, зачем слезла. Но минуты через две сон слетел — Лас куда-то делась.

Вейс вскочила. Набросила ночную рубашку, обежала… в общем, самые очевидные места. Никого. Выскочила в коридор — никого. Только бы не наткнуться на Стайена, сраму не оберёшься, в таком виде бегать!

Вейс проклинала себя, что так и не обучилась пользоваться системой слежения. Ну мерзко это, мерзко — подсматривать! Что ни говорите! Но вот сейчас она дорого бы дала, чтобы понять, где Лас.

Единственная комната, которую она не осматривала — напротив. Та комната, где Лас когда-то начали сниться страшные сны. Настолько страшные, что пришлось обращаться к докторам.

Вейс толкнула дверь, ощущая, что сердце бьётся всё чаще и чаще.

Лас. У зеркала. В чём мать родила — должно быть, тефан сполз с неё — вон она, нижняя часть, под ногами.

Она смотрит в зеркало, поняла Вейс. Ну что за глупость! Именно в зеркале Лас начала видеть разные неприятные вещи.

— Лас! — голос не слушался. Этот кошмар вчера… почему Лас стояла с кинжалом в руке? Почему у неё было такое страшное лицо? Вейс запомнила это выражение. Ей тогда захотелось сорваться с места и бежать, бежать подальше. Но краткий миг — и вот лицо Лас стало обычным, привычным, приятным.

— Тс-с-с… — Лас не отводила взгляда. — Иди сюда. Не шуми.

Вейс пошла, как завороженная. Великое Море, Лас, ну как тебе не стыдно так стоять! А если кто пройдёт по коридору?

Вейс встала рядом с Лас, взяла ту за руку.

— Идём, — шепнула она. — Ещё рано. Нам…

— Смотри, — Лас сжала её ладонь. — Ничего странного не видишь?

Вейс не сразу осмелилась посмотреть в зеркало. У неё тоже были неприятности с зеркалами. Там, в Сердце Мира.

Странно. В зеркале не отражается комната. То есть, отражается что-то другое. Тёмная комнатка, вся завалена каким-то хламом. И… картина! Да, как будто шагах в пяти от зеркала висит картина. Вейс всмотрелась — скала, прибой, Луна и зыбкая дорожка к ней на воде.

И человек. Стоит на скале, смотрит на всё это. Великое Море, изображение движется! Ползут облака, движутся волны…

— Она стояла и смотрела, — голос Лас стал глухим. — Могла стоять так часами. Потом весь день была злая и раздражительная…

— Лас, — Вейс потянула её за запястье. Отвести взгляд от картины было трудно. — Ты о ком?

Лас повернула голову в её сторону. И снова Вейс примерещилось чужое, невыразимо ужасное лицо со страшной, оскаленной улыбкой. В глазах потемнело, Вейс услышала собственный крик и тьма сомкнулась над ней.

Она пришла в себя уже в комнате Лас. Лежала на спине, Лас сидела рядом, держа её за руку и спрятав лицо в ладони.

— Прости, — прошептала Лас. — Не знаю, почему я пошла туда. Мне казалось, что я вижу сон. Сон про то, как я встаю и иду туда. И тут ты вошла… Что ты видела?

Вейс вздрогнула.

— Я не хочу это вспоминать, Лас! У тебя что-то было с лицом! Я посмотрела и мне стало плохо!

— Сначала плохие сны, — Лас выпрямилась. — Потом приступы злости. Теперь ещё это. Со мной что-то происходит, Медвежонок. Мне кажется, я теряю себя. Превращаюсь.

Вейс похолодела. Она поняла, кого имеет в виду Лас.

— Нет! Это невозможно! Почему ты так думаешь? Ты просто устала. Ты столько лет старалась никого не видеть! Вот и доигралась! Если бы мы не привозили тебе внуков, ты давно бы уже спятила там!

— Тс-с-с, — Лас прижала ладонь к её губам. — Не кричи, Медвежонок. Со мной что-то не в порядке. Я хочу понять, что. Стайен предложил помочь. Обследовать, своей аппаратурой. Съездишь со мной?

— Конечно! Он головастый, и ему я верю! Не то что остальным!

— Тогда сегодня же. Не хочу откладывать. Можно и внуков взять, их тоже приглашали.

— Они там всё на уши поднимут, — проворчала Вейс. — Ладно. А сейчас выбрось всё из головы! Расскажи мне лучше что-нибудь.

— Расскажу. Принеси мне перчик, с окошка. Полезно для ума.

— Что? — не поняла Вейс.

— Пройди к окошку и отодвинь штору. Сама увидишь.

История с лекцией привела Вейс в восторг. Она хохотала так, что Лас на всякий случай «включила тишину». Теперь звуки снаружи сюда проникнут, а отсюда — нет.

— Лас, так свои розы ты правда выращивала без… без вот этого?

— Конечно. Так гораздо интереснее.

Вейс лежала и думала. Мысли приходили одна заманчивее другой. Неужели до неё они никому не приходили в голову? Ну вот самая очевидная…

— Скажи, а кто-нибудь пытался научиться этому же? Ну… не знаю, вырастить какое-нибудь волшебное яблоко, чтобы съесть — и научиться!

— Пытались, — пожала плечами Лас. — Мы сами пытались. Много чего. Кое-что получалось, но в основном ничего не случалось. А однажды я угодила в реанимацию после таких опытов и мы стали осторожнее. Но кое-что у нас получилось. У меня в сумке лежит чёрная коробочка. Во-о-он там. Принеси, пожалуйста.

Внутри коробки оказались семена. У Вейс немедленно загорелись глаза.

— Вот это — те самые перчики, — протянула пакетик Лас. — В этом климате должны давать четыре урожая в год. Можешь открыть собственное дело! Представляешь перспективы?

Вейс засмеялась, махнула рукой.

— Да ну тебя!

— А почему нет? Волшебный салатик бабушки Вейс — любое похмелье нипочём.

— Бабушки Лас, — перестала смеяться Вейс.

— Если совсем честно, то бабушки Эсстер. Это она придумала.

— Кто это?

— Гроза, — Лас потёрла виски. Их немилосердно заломило… и тут же прошло. Никаких имён. Если рядом посторонние — никаких имён! Я заставлю вас быть осторожнее, говорила Гроза. — Та девушка, рыжая, с которой мы сначала не ладили.

Грозы давно нет с нами, а её «предупреждение» до сих пор действует. Почему так?

— Спасибо, — Вейс сжала её ладонь. — Я совсем плохая стала, ты же только что рассказывала про неё.

— Укушу. Ещё раз скажешь про себя плохо — укушу, а в следующий раз — побью. И не подушкой.

— Ласточка, ты чего? — засмеялась Вейс. — Это же шутка!

— Медвежонок, — Лас посмотрела ей в глаза. — Не надо говорить про себя плохо. Чтобы я не слышала от тебя «я плохая», «я выжила из ума» и остальное!

Вейс внимательно смотрела в её глаза.

— Хорошо, Ласточка, я постараюсь.

— Будешь получать по шее, если не справишься!

— Ладно-ладно, не злись! А это что?

…Вейс не верила, что у неё перед глазами такое богатство. Конечно, она не собиралась это продавать. Сад и огород и так приносят немало денег, ей хватает. Хотя… даже не ради денег… вот эти перчики — это же состояние! Почему такого никто не выращивает?

— И это только у тебя есть? Вот эти семена?

— Да. Я выращиваю всё это и все семена всхожие. Привезла тебе в подарок.

— Мне?!

— У одной милой девушки скоро день рождения, — улыбнулась Лас. — Извини, что я не утерпела. Вот, это всё тебе. Там на дне инструкции, что и как выращивать. Ну или меня спросишь.

— Лас… — Вейс обняла подругу так, что у той хрустнули рёбра. Точно, медвежонок! Расцеловала в обе щёки — Лас улыбнулась, прикрыла глаза. — Ты прелесть! Это королевский подарок!

— Только будь осторожнее, Медвежонок. Так, дай-ка руку. Приложи вот сюда, к крышке. Теперь закрой и открой.

Вейс так и сделала. Семена, как и прежде. Десятки пакетиков. И не все ещё рассмотрели.

— Теперь смотри.

Лас открыла коробочку. Пусто.

Вейс поморгала.

— Куда всё делось? Фокус?

— Фокус, — кивнула Лас. — Если откроет кто-нибудь, кроме тебя, то внутри будет как будто совсем другая коробочка. Я здесь обычно хранила всякую чепуху. Здорово, да?

Вейс покачала головой.

— А я думала, что сказки кончились… кто это придумал? Я его знаю?

— Знаешь, знаешь.

— Неужели Хо… ой, прости, Стайен? Я так и думала. Что-то я про такие коробочки никогда не слышала.

— Не услышишь ещё лет пятьдесят, — Лас потянулась. — Хорёк не торопится делиться своими изобретениями. Может, он и прав.

Вейс закрыла коробочку.

— Я потом досмотрю, — она прикрыла глаза. — Не то с ума сойду. Это же надо… Ты волшебница, да? Ну скажи!

— Я волшебница, — улыбнулась Лас. — И ты тоже. И почти все люди.

— Да ну тебя! Ты же поняла, о чём я.

— Так получилось. Я с детства мечтала вырастить какой-нибудь чудесный цветок. Или дерево. И меня научили, до сих пор никто не понимает, как.

— Тебе всегда бывает плохо? Кода что-нибудь придумывают… ну, ты поняла!

— Не всегда. Но если это опасно для меня, я сразу чувствую.

— Лас… можно? Один только раз!

Лас засмеялась.

— Для тебя хоть тысячу раз! Только не вызывай больше «скорую». Они всё равно ничем не помогут.

— Это не я вызвала, — Вейс поджала губы. — Это твой друг Хорёк.

Лас уселась, прикоснулась пальцами к цепочке. А я и забыла про неё. Что ещё она делает? Хорёк даже садовую метлу может заставить летать, а кирпич — принимать радио. Ну уж нет! В этой комнате — нет!

— Дай-ка коробочку, — Лас сняла цепочку и положила внутрь. Закрыла. — Вот так.

— Лас… ты думаешь…

— Если я захочу, скажем… сделать кому-то массаж… — Лас томно посмотрела на Вейс, та захохотала и отвернулась. — То ему об этом знать необязательно.

Вейс уселась у неё за спиной, положила голову на плечо.

— Ласточка… только не теряйся. Не убегай от меня Я всегда должна знать, где ты.

Ласточка вздрогнула. Эти слова…

— Я что-то не то сказала?

— Будешь знать, — Лас погладила её по щеке. — Я не убегу.

Бабушки и внуки, Неиверин 19, 1288 В.Д., 6:50

Тесан выглядела сумрачной и подавленной. Готовила завтрак, но ни смеха, ни шуток — как подменили.

Лас первой поняла, в чём дело — почуяла — а Вейс…

— Тесан? Ну-ка, подойди… — Вейс погладила её по голове, тихонько рассмеялась. — Уже горишь вовсю! Что-то ты рано. Всё, сидишь сегодня дома, никакой работы! Поешь — и баиньки! И никаких гулянок!

— Сама знаю, не маленькая, — проворчала девушка. — Сейчас начнёт отварами поить, — тихонько пожаловалась она няне, когда бабушка отошла к плите. — Ненавижу! А потом ещё спать — я что, ребёнок?

— Сейчас я тебе помогу, — улыбнулась Лас. — Посиди пока в столовой. Вейс! Поднимись ко мне на минутку! И найди мне горшки и землю!

Тесан недоумевающе поморгала. Сажать цветы? Вот прямо сейчас?

— …Где-то здесь, — Лас перебирала пакетики. — Ага, вот он. Принесла горшки? Отлично. Теперь смотри и не мешай.

К моменту, когда в горшках выросли, зацвели и дали плоды посаженные семена, Вейс потеряла и дар речи, и способность удивляться.

— Волшебница, — прошептала она. — Эх, мне бы научиться! Хоть чуточку! Лас, это что — мандарин?!

— Мандарин, — согласилась Лас, вытирая руки. — Выглядит и пахнет, как мандарин. Запомни: жёлтые плоды — для мужчин. Оранжевые — для женщин. Путать нельзя! На каждом деревце вырастают и те, и другие. Можешь сделать варенье, оно тоже действует.

— Ты могла бы сделать состояние! — сумела проговорить Вейс. — Даже на одних перчиках и вот этом!

— Я и так богата, Вейс. У меня есть розы. У меня есть деньги на всё, что мне нужно.

— Извини, не удержалась! Всё, идём, девочке нехорошо. Все эти гулянки до добра не доведут, я же говорила!

— Съешь, — Лас села за соседний стул, протянула девушке мандарин — ярко-оранжевый, а запах какой! Сразу слюнки текут!

Тесан скривилась.

— У меня знаешь какой комок в горле! Даже думать о еде противно!

— Съешь, — Лас очистила плод. — Не спорь. По одной дольке, осторожно.

Тесан посмотрела на няню странным взглядом. Хитро улыбнулась — ты что-то скрываешь, няня! — и положила дольку в рот. Зажмурилась.

— Вкуснотища… оставлю Эверану, а то он всегда как маленький, обижается.

— Нет, — Лас взяла её за руку. — Ему это нельзя. Потом объясню. Я найду, чем его угостить, не бойся.

Тесан с удовольствием съела остальное. Посидела, прислушиваясь к ощущениям.

— Не тошнит! Няня, ты прелесть! Откуда у тебя это?

— Секрет, — Лас потрепала внучку по щеке. — Всё, беги к бабушке, обрадуй!

…Бабушка долго и недоверчиво осматривала внучку — даже принюхалась к её вискам и ладоням самым неприличным образом (Тесан это повергло в буйный восторг).

— Поверить не могу! Ну что, милочка, тогда иди сюда и помогай!

Пока готовили, Тесан подробно и охотно рассказала, и про свои страдания во время «охоты» (как только ни называют цикл, подумала Лас, я уже слышала сотню названий), и про то, как ей надоели бабушкины старинные средства.

А что средства? В Империи веками применяли одни и те же средства. Те, кто богаче — травяные отвары с корнями золотолистника, втирать в кожу головы и рук. Кто беднее, ловили медузу, «глаз Соари», высушивали — обязательно в тени! — смешивали получившийся порошок с растительным маслом и втирали в виски и запястья. Тут главное — тщательно высушить, иначе от порошка будут тяжёлые и неприятные видения. Галлюцинации, по-научному. Да и жжётся тот порошок будь здоров, потом несколько дней видны отметины…

Хотя мама Лас предпочитала как раз медуз. Кому что нравится. Лас с детства не терпела медуз.

А если нет ничего под рукой — тогда селишься у берега моря и купаешься там каждые три часа. А потом возвращаешься в укрытие и ждёшь там — ждёшь, пока горящее в крови буйство не заставит вновь меркнуть рассудок…

У Вейс в ходу были другие отвары. Хорошо действовали, но горькие — не передать словами.

— Значит, ты сегодня на работу? — поинтересовалась Вейс.

— Вот ещё! — Тесан, уже бодрая и весёлая, показала ей язык. — Мои законные четыре дня! Никуда не пойду! Няня, я с тобой! Если ты в город, я с тобой!

— Мы не в город. Мы сегодня в гости. Все четверо.

— А меня кто с работы отпустит? — поинтересовался Эверан. — Ладно. Не вам же одним веселиться! Что-нибудь придумаю.

— Вечно я за вас краснею! — поджала губы Вейс. — Вери, сбегай за овощами! Огурцы бери из дальнего парника!

Эверан вздохнул, горестно пожал плечами и — удалился.

— Няня, расскажешь? — Тесан обняла её — так, чтобы бабушка не видела. — Ну пожа-а-алуйста! Откуда этот мандарин?

— Ты тайны хранить умеешь?

— Няня! — Тесан поджала губы. Умеет. Ведь никогда и никому не рассказывала про «страну чудес» — Страну Цветов. Хотя, казалось бы, та ещё сорока! Молча сидеть не обучена.

— Всё-всё, молчу. Расскажу. Заходи как-нибудь вечером, расскажу.

— А я вам не помешаю?