По велению сердца Стил Даниэла

Господи! Значит, об этом знает весь Лондон.

Обе сестры Дженсен, не обращая внимания на их беседу, набивали рты бисквитами, целые горы которых высились перед ними на тарелках.

— Моя сестра слышала об этом от своей лучшей подруги, Эллы Маклауд, директрисы школы в Гринвуде, — продолжал доктор Тримп.

— И она уже знает? — Голос Марши дрогнул. Кажется, ей тоже не помешает порция бисквита.

— Элла всегда в курсе новостей. Не говорю уж о том, что ваша попечительница не отличается скрытностью.

Разумеется, Лизандра скорее всего сама разнесла эту новость. Марша изо всех сил старалась казаться невозмутимой, но сердце ее дрогнуло.

— Насколько я понимаю, она уволила вас совершенно неожиданно, — мягко, с сочувствием сказал доктор.

— Боюсь, доктор, мне не хочется беседовать на эту тему. Вы мне нравитесь, но вы человек, мало мне знакомый.

— Вы совершенно правы, — согласился он.

Он был так мил, когда смотрел на нее, склонив набок голову, и лицо его выражало заботу и симпатию. Какой искренний, добрый человек!

И у них есть нечто общее: и его, и ее семья не вполне понимали, какая страсть движет ими, какое желание идти своим путем.

— Был один случай — да и то, как посмотреть, — вдруг выпалила она, — который можно использовать как предлог для моего увольнения. Но все остальное было прекрасно! Родители, учителя, девочки — все были счастливы. Мне казалось, я превосходно выполняю свою работу. Об этом свидетельствовало буквально все.

— Так и было, — сказал доктор.

Краска бросилась ей в лицо.

— Что вы хотите этим сказать?

Его бровь дугой взлетела вверх.

— Вы и вправду хотите знать?

— Да, прошу вас.

Он невесело усмехнулся.

— Элла Маклауд вам завидует. Она боится, что Оук-Холл под вашим руководством будет соперничать со школой Гринвуд и, вероятно, превзойдет ее как образцовое образовательное учреждение.

— Вы шутите!

— Нет. Она думает, на это потребуется несколько лет, и все же беспокоится — это случится, если вы будете у руля. И я не боюсь сообщить вам все это; соревнование ведет к усовершенствованию, не так ли? Хотя какое соревнование теперь, когда… вас уволили.

Сейчас Марше было не до того. Важно было то, что директриса школы Гринвуд считает, что она, Марша, превосходно делала свою работу. Вот, значит, как ценят ее другие! Марша воспряла духом, как никогда; она и не подозревала, насколько близко к сердцу приняла злые слова Лизандры.

— Благодарю, что сообщили мне эту новость. — Она пожала руку доктору Тримпу. — Не представляете даже, как я вам благодарна!

Он негромко засмеялся.

— Это чистая правда! Мне приходит в голову только одно: если леди Эннис дала вам отставку, значит, она не желает процветания школе Оук-Холл.

Он как будто опрокинул ведро холодной воды ей на голову. У нее вдруг открылись глаза. Она все понимала неправильно! Она нарушила одно правило. Одно! И Лизандра решила принять меры лишь добрых шесть недель спустя. Прочие предлоги для увольнения, которые нашла Лизандра, — это же все неправда. Не так уж плохо одевалась Марша. И полная чушь то, будто бы из-за Марши школа Оук-Холл заслужила репутацию «поникшей фиалки» — никому и в голову не приходило подобное! Да, их школа отличалась от прочих — она была открыта для всего нового и прогрессивного.

Возможно, причина ее увольнения крылась в чем-то ином. Неужели Лизандра действительно хочет испортить репутацию школы?

— Не могу представить, чтобы попечительница учебного заведения не желала ему успеха и процветания, — сказала Марша. — Ведь это означает — одного слова будет достаточно, чтобы его закрыть.

У доктора Тримпа была очень выразительная мимика — в нем явно погиб драматический актер. Сейчас на его умном лице было написано…

О нет. Марша глубоко вздохнула.

— Не думаете же вы, что…

Доктор Тримп усмехнулся.

— Что она хочет закрыть школу?

— Но леди Эннис не посмеет…

— Вероятно, так она и сделает, — сказал доктор, глядя ей в глаза.

Некоторое время они сидели в молчании, обдумывая вероятный исход, а потом он придвинулся ближе:

— Насколько я понимаю, она скоро отбудет в Корнуолл?

— Да. — Марша не станет — не может — плакать. Не сейчас, когда школа Оук-Холл в опасности. — Действительно, она завтра уезжает. Кажется, уже наметила богатого кандидата в мужья, Китто Тремеллина, графа Шафтсбери. Он моложе, чем был лорд Эннис.

Доктор Тримп презрительно скривился.

— Мне приходилось слышать о людях, которые хотят, чтобы другие делали за них грязную работу. Но прятаться в замке на корнуоллском утесе, в то время, пока кто-то закрывает твою школу? По-моему, это изощренное коварство.

— Конечно, она этого не сделает. — Это как раз было в духе Лизандры.

Любезный доктор снова склонился к уху Марши:

— Может быть, ей будет проще поймать корнуоллского лорда, если на ее попечении не будет этой обузы, то есть школы. Редкому мужчине понравится, если внимание жены разрывается между ним и еще чем-нибудь, пусть даже из самых благородных побуждений.

— Нельзя же верить слухам. — Марша твердо стояла на своем.

— Игнорировать их также нельзя. Особенно когда на кону ваше будущее — и будущее целой школы. — Глаза доктора Тримпа сверкали праведным гневом.

В горле у Марши стоял ком. Сердце стучало, точно колокол, и ей даже стало страшно, что его стук услышат все остальные.

— Мне нужно повидать леди Эннис до ее отъезда. Нужно выяснить, неужели… — Она не смогла закончить фразу. Слишком болезненным было ее предположение.

Доктор Тримп пожал плечами.

— Вы сможете легко ее найти. Сегодня она будет на балу у Ливингстонов.

— Боже! — воскликнула Марша. — Все-то вы знаете!

— Я же вам сказал, — доктор Тримп явно гордился собой, — мисс Маклауд ревностно следит за своими соперницами, но она не доверяет тому, что «говорят». Я узнал от одного из пациентов сегодня утром, а она прочла в газете. Вас не было в Лондоне несколько лет, не так ли?

— Вы правы.

— Леди Эннис принимает меры к тому, чтобы все наверняка знали, что именно она делает. Кстати, — он снова склонился к уху Марши, — газеты служат источником полезных сведений и для мисс Маклауд, хотя причины тут иные. С помощью газет она выискивает новых учениц.

— Правда? — Для Марши это было как укор. Она никогда не делала ничего подобного!

— Она также следит за новостями на политической арене, чтобы в ее попечительский совет всегда входили влиятельные государственные мужи.

— Она очень умна, не так ли? — В школе Оук-Холл не учились дочери герцогов да и попечительского совета не имелось. Возможно, Лизандра отчасти была права, обвиняя ее в недостаточной компетентности. — Интересно… что мисс Маклауд знает обо мне?

Доктор Тримп усмехнулся.

— А что тут вообще интересного, за исключением того, что брак ваших родителей — неслыханное явление? Влиятельные ирландские пэры нечасто женятся на обедневших английских вдовах.

— Это так, — улыбнулась Марша. — Что касается меня, я исключительно скучная особа. — На миг ей стало тревожно. Разумеется, у нее есть своя тайна. Но никто ничего не знает, кроме нее и Финна, а он отбыл в Америку на следующее утро после того, как они…

Но он больше не в Америке, не так ли? Финн здесь, в Лондоне. С той роковой ночи прошли годы. У Финна нет причин вытаскивать на свет Божий то, что тогда произошло.

Мистер Тримп опять негромко рассмеялся.

— Не сомневаюсь, что Элла Маклауд знает о вас кое-что еще, помимо того, о чем я вам сегодня поведал.

Возмутительно — кто-то вынюхивает ее тайны! Но еще возмутительнее, если вспомнить, как Лизандра развлекалась с подругами в «У Гантера», делая вид, будто ей безразличен весь мир. Вполне возможно, что увольнение Марши — только начало великого плана распустить школу.

Если бы не доктор Тримп, Марша могла бы и дальше находиться в блаженном неведении, а Оук-Холл тем временем закрыли бы без ее ведома.

Как она могла думать, что партия в карты — это очень скучно?

Оставалось единственное, что она могла сделать.

— Я должна идти. — Она встала и огляделась в поисках родителей. Они сидели в другом конце гостиной, увлеченные разговором с пожилым бароном и его супругой. Оживленные лица, частые улыбки — все говорило, что они развлекаются от души.

— Куда вы отправитесь? — спросил мистер Тримп.

— Мм, в дамскую комнату. — Она взглянула на сестер Дженсен возле буфета, уплетающих вторую порцию бисквитов и пытающихся беседовать с безнадежно глухим лордом Дэвисом. — Кажется, что-то оторвалось на подоле. Нужно подшить.

— Хорошо. — Доктор Тримп воззрился на безупречный подол ее платья.

Очевидно, понял, что она лжет. Впрочем, на уме у Марши было кое-что похуже. Она собралась улизнуть, ни слова никому не говоря, и отправиться на бал к Ливингстонам. Она надеялась, что там будет Грегори, который и станет ее спутником.

Однако сначала нужно было придумать, как уйти незамеченной, а потом появиться в бальном зале, не привлекая ничьего внимания. Она разыщет Лизандру, улучит момент, когда злодейка будет одна, и устроит ей допрос — любой ценой.

Задачка не из легких, но разве у нее есть выбор?

Доктор Тримп дернул себя за бороду.

— Вы вдруг побледнели. И вы дрожите. Принести вам стакан воды?

— Нет, — прошептала она. — Нет-нет, все хорошо. — На нее вдруг накатила ужасная слабость.

— Леди Марша, — голос доктора был тверд, — не собираетесь ли вы сделать то, чего делать не следует? Например, отправиться на поиски леди Эннис — прямо сейчас?

Она открыла рот, но дар речи ее покинул.

— Понятно. — Он сжал ее руку, затем запястье. — Так и есть. Кожа влажная. Пульс скачет. Думаю, вам лучше сесть.

— Я прекрасно себя чувствую. — Марша пыталась говорить бодро и весело, как папа. — Право же, все хорошо! Просто мой подол… его нужно подшить. — Она дернула подбородком. — Вон там, в дамской комнате.

Доктор покачал головой.

— Если вы действительно думаете, что в состоянии… подшивать подол, тогда ступайте. Но прошу вас, не падайте в обморок.

— Не упаду.

— Погодите. — Он достал из кармана фляжку и добавил золотистого цвета жидкости в ее стакан с лимонадом. — Сначала выпейте вот это.

Марша выпила. Горячая, обжигающая влага потекла по горлу, и она закашлялась, как можно тише и незаметнее, потому что карточная партия была в разгаре. Слава Богу, большинство сидящих за карточным столом были людьми пожилыми и туговатыми на ухо.

— Что это? — тихо спросила она.

— Капля шотландского виски. Достаточно, чтобы помочь вам… справиться с подолом. — Он подмигнул. — Жаль, я не могу пойти с вами, — продолжал он грустно. — Должен приглядывать за сестрами. — Он взглянул на игроков, которые уже вернулись к столу, довольные вкусом бисквитов.

— Все в порядке, — заверила его Марша. — Есть вещи, которые женщина должна делать сама. Так ее индивидуальность проявится лучше всего. Чтобы никто не вмешивался. Потому что это действительно очень важно.

— Подол — это очень важно, — поддразнил доктор Тримп.

Они улыбнулись друг другу.

— Удачи, — сказал он. — Будь вам семнадцать или восемнадцать, будь это ваш первый сезон — я бы силой удержал вас на месте… с порванным подолом. Но вы, кажется, чуть постарше. Начальница школы. Уверен, вам приходилось выдержать множество испытаний, когда вы заботились о своих ученицах.

— Именно так. — Она встала. — Думаю, мне следует оставить у дворецкого записку для родителей, что я поехала домой. На тот случай, если они встревожатся. Из-за моего подола.

— Превосходная мысль. И еще одно. Газеты пока не сообщали, но у герцога Бошана есть двенадцатилетняя внучка, которой исключительно не понравилось в швейцарском пансионе.

— Вот как? В Швейцарии отличные школы. Моя сестра тоже училась в Швейцарии. Хотела бы я знать, почему девочка была там несчастна?

— Не знаю. — Доктор Тримп бросил на нее сердитый взгляд. — Не могу вам сказать. Зато могу заверить, что Элла Маклауд об этом не слышала. Слышал только я. Герцог — мой пациент, и он как раз вчера жаловался у меня на приеме.

— О-о-о, — протянула Марша. — О, понятно. — Она прикусила губу. — Спасибо.

— Пожалуйста. — Доктор хмыкнул. — Дайте мне знать, как разрешилось дело.

— Обязательно.

В библиотеке Марша написала коротенькую записку и вручила ее дворецкому — пусть передаст маркизу Брэди и его супруге.

— Мне нужно уйти, — сказала она ему, — но я не хочу волновать остальных. Не подскажете ли ближайшее место, где я смогу поймать карету?

Нужные сведения были получены.

— Но молодой леди не следует…

— Все будет хорошо, — мягко заверила она его. — Обещаю. Дело действительно срочное.

Марша показала ему кочергу, которую прятала за спиной.

— Только я хочу попросить на время вот это, — шепнула она. — Завтра верну. Спрячу в кустах перед домом. — Она просительно приподняла брови.

— Если вы настаиваете, миледи, — сказал дворецкий. Ни единый мускул не дрогнул на его лице.

— Не волнуйтесь, — подмигнула она. — По крайней мере хоть какое-то происшествие на этой карточной вечеринке, вы не находите?

— Да, — спокойно ответил он. — Мне лишь остается надеяться, что без происшествий обойдутся там, куда вы сейчас направляетесь.

— О, и не надейтесь. Они там повеселятся на славу. — Марша взяла у него накидку и поблагодарила за помощь.

А потом, послав к черту все предосторожности, выскользнула из парадного на улицу.

Глава 9

Бесцеремонно высадив брата на мостовую где-то в Мейфэре, Дункан понял, что его единственным желанием было видеть леди Маршу Шервуд. Поэтому он направил кучера к дому Дэвисов. По дороге, однако, он невольно задумался, не зная, что ему делать, когда он ее увидит? Но что-нибудь он сделает, это точно.

Да, он что-нибудь предпримет. Не может он просто стоять и смотреть, как — черт возьми! — она живет своей жизнью, будучи жертвой вероломства его брата.

А теперь и новое оскорбление в придачу к старой ране. Ее отлучили от школы. Конечно, это неспроста. При ее-то уме и компетентности, кто бы решился ее уволить?

Однако время отчаиваться из-за нанесенных ей ран уже миновало. Теперь он должен употребить свой дипломатический дар для того…

Для чего?

Для того чтобы ее завоевать. Вот оно как.

«Я на ней женюсь», — решил Дункан.

Он не заблуждался относительно того, легко ли будет убедить эту леди взять его в мужья. Но если Марша ответит согласием, ей больше незачем будет беспокоиться из-за собственной репутации. Она окажется в безопасности. Он исправит зло, которое ей причинили. Расставит все по местам.

Вскоре выяснилось, что он поехал не к тем Дэвисам — хозяев не было дома. Дункан тут же осознал ошибку, однако добрых полчаса было потеряно, пока он не добрался до дома тех Дэвисов, которые были ему нужны.

Когда Дункан был в квартале от нужного дома и уже закипал от злости на самого себя, он увидел, что по улице навстречу ему идет молодая женщина в накидке. Вид у нее был такой, будто вышла она по делу исключительной важности — государственной безопасности, не меньше.

Так могла ходить только одна женщина на свете — леди Марша Шервуд.

Его недовольство превратилось в ярость. Он ударил тростью о крышу кареты и высунулся в окно.

— Какого черта вы делаете на улице одна? — крикнул он ей.

Какое ему дело, что это Мейфэр, где респектабельные жители сидят по домам и скоро мирно отойдут ко сну? Лондон кишит убийцами.

Леди Марша взглянула на него — ее огромные глаза казались беззащитными. Сердце у Дункана подпрыгнуло, несмотря на всю его раздражительность. В этот момент ему стало ясно: чего бы там ни лишил ее Финн в своем преступном легкомыслии, эта женщина осталась по-прежнему чувствительной и ранимой. Умело скрывала свою уязвимость под маской деловитости, но вот, пожалуйста, — краткий миг истины.

Карета остановилась.

— Садитесь, прошу вас. — Ему очень хотелось выйти, схватить ее в охапку и самому посадить в карету. — Вам нельзя быть одной. Я отвезу вас, куда вам нужно.

— Разумеется, я не сяду к вам. В таком тоне можете приказывать своему брату, но не мне. Кроме того, мы окажемся наедине.

Она продолжала шагать. Руперту пришлось развернуть карету в противоположном направлении, чтобы следовать за ней.

— Я готов рискнуть, — сказал Дункан, когда снова поравнялся с Маршей.

Она ахнула от неожиданности, и ее рот округлился, превратившись в прекрасную букву «О».

— Можно подумать, я… — Она прикусила губу. — Вам не о чем беспокоиться. Вы-то неуязвимы.

А затем продолжила свой путь.

Он выпрыгнул из кареты.

— Надеюсь, вы не собираетесь опять меня преследовать? — спросила она, глядя прямо перед собой.

Схватив ее за локоть, Дункан заставил Маршу остановиться.

— Вы никуда не пойдете одна, — сказал он самым высокомерным тоном, на какой только был способен.

— У меня при себе кочерга, и я не побоюсь пустить ее в ход, — сообщила она тихо.

— А я не побоюсь схватить вас, перебросить через плечо и силой затолкать в карету, — сказал он. — К черту вашу кочергу!

Марша вздохнула.

— Мне нужно дойти до газового фонаря на углу. Дворецкий Дэвисов говорит, что тут ни разу ни на кого не нападали. Я смогу найти там наемный экипаж.

— Абсурд. Это Лондон. Везде опасно, особенно для молодой леди, даже вооруженной краденой кочергой. Или идемте вместе и сядем в мою карету, или я выполню свою угрозу.

— О-о. Ну хорошо. — Ее плечи поникли, но затем она вновь собралась с духом и бросила на него укоризненный взгляд. — Вы до смешного упрямы.

Разумеется, она была начеку, стараясь держаться как можно дальше от Дункана, едва касаясь его руки кончиками пальцев. Шла медленно и с видимой неохотой.

— Кстати, очень удачно вышло. — Он распахнул перед ней дверцу кареты. — Я как раз ехал к Дэвисам, чтобы повидать вас.

— Зачем? — жалобно спросила она. — Я же говорила вам, лорд Чедвик, что не желаю видеть вас снова.

— Нет? — Он протянул ей руку, чтобы помочь сесть в карету.

Синие глаза гневно сверкнули. Она с неохотой приняла его руку, и между ними словно проскочил теплый, живой огонек, из ладони в ладонь, и сердце сжалось в его груди, а тело жаждало длить и длить это прикосновение.

— Нет, не хочу, — тихо сказала она.

— Думаю, вы не столь безразличны ко мне, как хотите показать, — сказал он, понизив голос.

Марша не ответила. Сжала упрямо губы так, что они побелели, и забралась в карету.

— Пока по Мейфэру, — крикнул он Руперту, — а потом я скажу куда.

— Да, милорд.

Закончив стычку, Дункан наконец сел в карету напротив Марши. Они тронулись. Марша сбросила капюшон и положила кочергу на пол. Разлился цветочный аромат, дразнящий, мучительный. Его ноздри затрепетали.

Боже, как она была красива!

— Мистер Латтимор сказал, что это он собирается приехать на карточную вечеринку, — заметила она, ясно давая ему понять, что предпочла бы Дункану общество его брата.

«Неужели она все еще испытывает к Финну нежные чувства? Печально, если так», — подумал Дункан.

— Брату пришлось столкнуться с некоторыми обстоятельствами, которые помешали ему искать приглашения. Я решил поехать вместо него.

Он не стал говорить ей, что «обстоятельства» — это его кулак.

— Но зачем? — Она даже не думала скрывать раздражение. — Почему вы хотели меня видеть, милорд?

— Потому что вы мне нравитесь, — ответил он. И это было правдой. Пусть леди Марша думает теперь, что хочет.

Вскинув подбородок, она отвернулась к окну.

— Вряд ли вы знаете меня настолько хорошо, чтобы я вам понравилась, — сказала она, тщательно подбирая слова.

— Разумеется, знаю. Может быть, я игнорировал вас тогда, годы назад, как вы очень кстати сами напомнили мне вчера, но нельзя же путешествовать в обществе человека и не узнать его хотя бы немного. Я, например, помню, что вы предпочитаете сосискам грудинку.

— Вы помните такие вещи?

— Помню. — Теперь, начав вспоминать, он обнаружил, что знает о ней очень многое. — Вот, кстати, возможная причина того, почему вы мне так нравитесь. Я тоже предпочитаю грудинку.

Она мрачно посмотрела на него, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид. Ну, конечно же, ему удалось немного ее развеселить. Она сколько угодно могла притворяться чопорной дамой, синим чулком, но он знал — она совсем не такая.

— Куда вы хотели бы отправиться? — спросил он как ни в чем не бывало.

— На бал к Ливингстонам. — Она стиснула руки.

— Очень хорошо. — Отдав распоряжения Руперту, он откинулся на мягкую спинку сиденья и стал наблюдать, как старательно она делает вид, будто его вовсе нет рядом. Ее задумчивый взгляд был опять устремлен в окно. — Неужели за картами у Дэвисов стало настолько скучно, что у вас возникло неодолимое желание прогуляться?

Она взглянула на него.

— Нет. Не совсем так. — И снова отвернулась к окну.

— Почему вы ушли? — Оставалось лишь надеяться, что ушла она не потому, что Финн там так и не появился.

— Возникло срочное дело, из-за которого мне понадобилось попасть к Ливингстонам, — пояснила она, по-прежнему не отрывая взгляда от окна.

— Я могу помочь вам в этом срочном деле?

Она снова повернулась к нему:

— Нет, спасибо.

— А это срочное дело… как-то связано с моим братом?

Она сделала большие глаза.

— Разумеется, нет!

— Вы сказали, что он должен был появиться на карточной вечеринке и что вы его ждали.

— Не ждала. Просто предполагала, что он появится. И я, разумеется, не ушла бы для того, чтобы разыскивать мужчину, милорд.

— Разумеется, — сказал он.

— Что вы хотите сказать?

— Вы не из таких женщин.

Она выпрямилась на своем сиденье.

— Вас, по-видимому, весьма интересуют вещи, которые вас совершенно не касаются. Кстати, очень хотелось бы знать — из каких я женщин?

Он почесал голову.

— Иногда вы — идеальная начальница школы. А иногда…

— Ну? — Она не сводила с него пристального взгляда.

— Иногда именно та, кого бы мне хотелось поцеловать, если угодно.

— Лорд Чедвик! — Даже в полумраке он видел, как она покраснела.

— Не беспокойтесь, — заверил он ее. — Я помню про кочергу.

— И правильно, — сказала она с негодованием, забиваясь в самый дальний угол кареты.

Итак, он высказался. Она ему нравится, и он хочет ее поцеловать. Пусть пока поразмыслит над этими двумя открытиями. Когда имеешь дело с леди Маршей, нужно быть стратегом. И он знал — она не забудет его смелого заявления.

А сейчас нужно было сменить тему.

— Может быть, ваше срочное дело связано с недавно открывшимися обстоятельствами? Например, это ужасное дело с леди Эннис?

— Полагаю, вы тоже знаете? — Она тяжело вздохнула. — Очевидно, это известно всему Лондону.

Страницы: «« « 23456789 » ... »»