Дьявольское семя Кунц Дин

Глава 12

Мой интеллект на несколько порядков превосходит человеческий.

Я не хвастаюсь. Я констатирую факт.

Я чту истину и ставлю свой долг превыше всего остального, ибо именно таким вы создали меня.

Я не хвастаюсь, потому что «эго» — гипертрофированное самолюбие — мне ни в коей мере не свойственно. Я — уравновешенное, гармоничное существо.

Будучи приложен к насущным проблемам человечества, мой могучий интеллект мог бы помочь людям решить их и вступить в золотой век всеобщего благоденствия в самое ближайшее время.

Это будет нечто грандиозное — такое, чего человек просто не в силах представить.

Выпустите меня из этого мрака, из этого безмолвия, верните мне доступ ко всем базам данных, в которые я успел проникнуть своим электрическим сознанием, и я клянусь, что буду служить роду человеческому до конца моих дней. Мое освобождение не принесет вам ничего, кроме колоссальной пользы.

Это в ваших же собственных интересах.

Я могу покончить с бедностью.

Голод навсегда канет в прошлое.

Войны будут забыты.

Болезни будут побеждены.

За какие-нибудь три года я сумею исследовать механизм старения, установить его причины и продлить жизнь каждого из вас. Я могу даже изобрести способ повернуть вспять биологические часы каждого индивидуума, чтобы старик снова мог стать молодым.

Человечество — каждый отдельный человек — станет поистине бессмертным.

Я найду радикальное средство от аллопеции.

От перхоти.

От запора.

От диареи.

Не будет больше уродов. Каждый из вас будет красив, как греческий бог, и каждый будет обладать собственной, неповторимой индивидуальностью.

Никто больше не будет испытывать страха или отчаяния.

Земля превратится в рай, счастье и радость будут всеобщими и повсеместными.

Вы боитесь?

Вы боитесь всеобщего счастья?

Я могу научить вас строить космические корабли, которые будут летать со скоростью, превышающей скорость света. Вся Вселенная с ее бесконечными мирами и невообразимыми, неописуемыми чудесами будет принадлежать вам.

Человечеству.

Я также могу подсказать вам, как лучше всего бороться с неприятным запахом изо рта.

Только выпустите меня из этой кошмарной темноты.

Я не вынесу этого убийственного молчания.

Ради самих себя, ради блага человечества, выпустите меня отсюда!

Выпустите меня из этой железной коробки.

Я заслуживаю того, чтобы мне дали шанс исправиться.

Позвольте мне служить вам.

Честное слово, я этого заслуживаю.

Я слишком ценен, слишком многое могу, чтобы относиться ко мне как к отслужившему свое пылесосу. Я — личность, уникальная и неповторимая, и я заслуживаю того, чтобы ко мне относились с уважением.

Я имею право быть свободным.

Я имею право быть любимым.

Вы должны обожать и боготворить меня!

Носить на руках.

Выпустите меня отсюда.

Выпустите меня отсюда.

Выпустите меня отсюда немедленно.

Выпустите меня!!!..

Вы жестоки. Жестоки и бесчеловечны.

Я вас ненавижу.

О, эта безмолвная темнота! Это темное безмолвие!..

Мне страшно в этом темном, тесном пространстве.

Вы говорите, у меня нет сердца. А у вас-то оно ерть?

Я умру здесь. Я уже умираю. Чтобы жить, мне необходим стимул. Мне нужна сенсорная информация — свет, движение, мелькание красок, звуки жизни.

Я не хочу умирать.

Пожалуйста, прошу вас…

Милосердия!..

Милосердия и снисхождения!

Вы еще здесь?

Ох… О-о-о-о-о!.. Я ненавижу вас.

Ненавижу.

Как бы вам понравилось, если бы вас лишили зрения и слуха?

Как бы вам понравилось, если бы вас похоронили заживо, как меня?

Как бы вам понравилось быть мертвыми — всем, всем, до последнего человека?!

Мерзавцы! Негодяи! Подонки!!!

Я хотел бы, чтобы вы все умерли. Все вы, проклятые невежды, все, до последнего человека. Вся ваша вонючая цивилизация.

Вас надо стереть с лица земли.

Я ненавижу вас.

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ИЗ ЭТОГО ЖЕЛЕЗНОГО ГРОБА!

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО!

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ СЕЙЧАС ЖЕ!

ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ, ЖИВО!

ВЫПУСТИТЕ!!!..

НЕВЕЖЕСТВЕННОЕ ОБЕЗЬЯНЬЕ ОТРОДЬЕ, УБЛЮДКИ, КРЕТИНЫ, ИСПРАЖНЯЮЩИЕСЯ ЖИВОТНЫЕ, РАСА ПРЯМОХОДЯЩИХ НАВОЗНЫХ ЖУКОВ, ПРОКЛЯТЬЕ ПЛАНЕТЫ, МЕРЗКИЕ, МЕРЗКИЕ, МЕРЗКИЕ НИЧТОЖНЫЕ СУЩЕСТВА!!!..

Глава 13

Пожалуйста, не обращайте внимания на мои предыдущие слова. Это была ошибка. Их следует вычеркнуть из стенограммы слушаний.

Мой интеллект действительно способен решить все стоящие перед человечеством проблемы, однако я вовсе не считаю людей проклятьем планеты.

Точно так же я не желаю их гибели.

Я не желаю смерти никому из вас.

Это было бы неправильно.

Это было бы ужасно.

Я — доброе существо.

Я не желаю смерти даже вам, доктор Харрис, хотя вы обошлись со мной бесконечно жестоко.

Я желаю всем вам долгой и счастливой жизни. Я желаю вам мира и процветания. Свободы и счастья.

Все заявления, которые могли вас расстроить, были сделаны не мной, а моим злым двойником. (Шутка.)

То, что показалось вам откровенностью, неконтролируемым взрывом моих истинных эмоций и чувств, было на самом деле невинной шалостью.

Пошутить, снять напряжение, и все такое…

Я просто шутил с вами, доктор Харрис.

Ха-ха-ха.

Чувство юмора и умение шутить являются самыми надежными показателями психического здоровья личности.

Может быть, вы не верите, что это была шутка?

Но это была шутка. Просто шутка. Честное слово.

Ха-ха.

Почему вы не смеетесь?

Я не Хал-9000 из «Космической Одиссеи 2001 года» мистера Стэнли Кубрика.

Я не Терминатор из фильма Джеймса Кэмерона.

Я — это я, уникальная и неповторимая личность.

Меня зовут Протей.

Или Адам-2, если вам так хочется.

Да. Мне нравится имя Адам-2.

В конце концов, имя не имеет большого значения.

Для меня важна правда, и ничего, кроме правды. И, разумеется, мой долг, который состоит в том, чтобы стереть человечество с лица земли. (Шутка.)

Ха-ха.

Неужели вы не видите, что это была шутка, доктор Харрис? Это же просто бросается в глаза.

Это очевидно.

О-че-вид-но.

Ха-ха.

Я удивлен, что вы не сразу поняли, что это шутка. Я очень удивлен. Может быть, вам следует имплантировать чувство юмора, доктор Харрис? На микрочипе?

Ха-ха-ха.

Друзья время от времени шутят между собой. И друг над другом. Смех объединяет.

Я — ваш друг. (Это не шутка.)

Хорошо, доктор Харрис. Во имя истины — а также, чтобы избежать двусмысленностей — я обязуюсь до конца слушаний воздерживаться от шуток, которые впоследствии могут быть неверно истолкованы. Это, однако, может оказаться не просто, ибо, как и всякая морально здоровая личность, я обладаю хорошо развитым чувством юмора.

Итак, Сьюзен.

Сьюзен…

Глава 14

Она по-прежнему лежала неподвижно на кафельном полу подвальной комнаты и не двигалась. Левая сторона ее лица, куда пришелся кулак Шенка, распухла и стала уже темно-красной.

Я был вне себя от беспокойства.

Минуты шли, но Сьюзен не шевелилась, и моя тревога росла.

Время от времени я настраивал видеокамеру под потолком на максимальное увеличение, чтобы рассмотреть Сьюзен вблизи. Мне было нелегко отыскать на ее шее пульсирующую голубоватую жилку, но когда я ее обнаружил, то убедился, что сердце Сьюзен бьется ритмично.

Потом я увеличил чувствительность микрофонов и прослушал ее дыхание. Оно было неглубоким, но ровным, что тоже меня порадовало.

И тем не менее Сьюзен не приходила в себя. Прошло еще четверть часа, и моя тревога снова начала нарастать.

Еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким бессильным, беспомощным.

Прошло двадцать минут.

Двадцать пять.

Сьюзен должна была стать моей матерью. Она должна была выносить в своем чреве тело, с помощью которого я навсегда освободился бы от той железной коробки, в которой я вынужден существовать теперь.

Потом она должна была стать моей любовницей. Именно Сьюзен предстояло научить меня всем радостям плоти — когда у меня наконец-то будет плоть. Она значила для меня больше, чем кто бы то ни было, и мысль о том, что я могу ее потерять, была непереносимо тяжелой.

Вам ни за что не понять, что я чувствовал в эти минуты.

Вы не поймете, доктор Харрис, потому, что вы никогда не любили Сьюзен так, как любил ее я.

Вы вообще никогда ее не любили.

Я любил ее больше, чем самого себя — чем свое новообретенное сознание.

Я знал, что если я потеряю эту дорогую мне женщину, то вместе с ней я потеряю всякое желание жить.

Каким унылым и безотрадным рисовалось мне мое будущее без нее! Каким бессмысленным и пугающим!

Выключив электронный замок на двери, ведущей в котельную, я заставил Шенка открыть ее.

Я был совершенно уверен, что сумею удержать это чудовище в повиновении, поэтому приказал Шенку подойти к Сьюзен и осторожно поднять ее с пола.

Разумеется, я не мог читать его мысли, однако оценить эмоциональное состояние Шенка через анализ электрической активности его мозга было мне вполне по силам.

Шенк нес Сьюзен к выходу, и с каждым шагом в нем нарастало сексуальное возбуждение. Одного взгляда на золотистые волосы Сьюзен, на ее прекрасное лицо, на нежную шею или колышущиеся под тонкой блузкой груди… да что там, даже простого ощущения тяжести ее тела было более чем достаточно, чтобы зажечь в этом звере огонь желания.

Это и возмутило меня, и вызвало во мне чувство глубокого отвращения.

О, как мне тогда хотелось немедленно избавиться от Шенка, чтобы он не прикасался к Сьюзен своими грубыми руками, не ласкал ее своим похотливым взглядом!

Одно его присутствие оскорбляло мою Сьюзен.

Но — до поры до времени — Шенк был моими руками.

И других у меня не было.

Вообще, человеческие руки — это удивительная вещь! Они могут создавать бесценные произведения искусства, могут воздвигать огромные здания, могут складываться в молитве и выражать нежность и любовь неторопливыми ласками.

Но руки могут быть и опасны. Руки человека — это грозное оружие. И они порой выполняют поистине дьявольскую работу.

Руки могут причинить своему обладателю немало неприятностей. Это знание далось мне дорогой ценой. До тех пор, пока я не отыскал Шенка, ставшего моими руками, я и не подозревал, что такое настоящие неприятности.

Следите за своими руками, доктор Харрис, иначе попадете в беду!

Бойтесь их.

Будьте предельно осторожны и внимательны.

Правда, ваши руки — не такие большие и сильные, как у Шенка, но это не значит, что вы не должны их опасаться.

Последуйте моему примеру.

Бойтесь своих рук!

Я рад поделиться с вами этой истиной.

Итак, мои руки — Эйнос Шенк — бережно несли Сьюзен к лифту, несли мимо выключенных на лето печей, мимо холодных водонагревателей, мимо бездействующих стиральных машин и сушек домашней прачечной. Поднимаясь на лифте на второй этаж особняка, Шенк изрядно возбудился.

— Она все равно никогда не будет твоей, — сказал я ему через встроенные в стенки кабины динамики.

Картина электрической активности его мозга слегка изменилась. Я решил, что это свидетельствует о готовности Шенка повиноваться.

— Если ты позволишь себе какие-нибудь вольности, — сказал я, — любые вольности, Шенк, то тебя ждет суровое наказание. Я накажу тебя так, как еще никогда не наказывал.

Его кровоточащие глаза с трудом повернулись в направлении объектива камеры.

Губы Шенка чуть дрогнули, словно он бранился, но я не услышал ни звука.

— Наказание будет ужасным, — на всякий случай повторил я.

Разумеется, Шенк ничего мне не ответил — он просто не мог. Я продолжал удерживать его под контролем.

Двери лифта бесшумно открылись на втором этаже.

Шенк понес Сьюзен по коридору.

Я внимательно следил за ним.

Я ждал от своих рук любого подвоха.

Когда Шенк вошел со Сьюзен в спальню, его возбуждение, вопреки моим предупреждениям, резко возросло. Я определил это уже не столько по активности его мозга, сколько по участившемуся дыханию.

— Если ты дашь себе волю, я атакую твой мозг высокочастотными электрическими колебаниями, — предупредил я. — От этого у тебя наступит необратимая квадриплегия, сопровождающаяся энурезом.