Скорость Кунц Дин
— Я показал ей палец, — ответил Зиллис. — Разрубил манекен и арбуз — и не представлял себе, что это совсем другое, — а потом подошёл к забору и показал ей палец.
— Однажды ты разрубил стул.
— Да. Я разрубил стул. И что?
— Тот, на котором я сижу, единственный в доме.
— У меня их было два. Мне нужен только один.
Это был всего лишь стул.
— Ты любишь смотреть, как женщинам причиняют боль, — в голосе Билли вопросительные интонации отсутствовали.
— Нет.
— Ты только этим вечером нашёл порнокассеты под кроватью? Их принёс сюда какой-то гремлин?[27] Может, послать за изгоняющим гремлинов?
— Это не настоящие женщины.
— Они — не манекены.
— Я хочу сказать, в действительности боли им не причиняют. Они играют.
— Но тебе нравится на это смотреть.
Зиллис промолчал. Опустил голову.
В чём-то всё оказалось даже проще, чем ожидал Билли. Он думал, что задавать неприятные вопросы и выслушивать ответы, которые вынужден давать на них другой человек, будет столь мучительно, что он не сможет провести продуктивный допрос. Вместо этого чувство власти давало ему уверенность. И приносило удовлетворённость. Лёгкость, с которой он вёл допрос, удивила его. Лёгкость эта напугала его.
— Это отвратительные видеофильмы, Стиви. Мерзкие.
— Да, — тихо ответил Зиллис. — Я знаю.
— Ты снимал видео, в которых сам таким же образом причинял боль женщинам?
— Нет. Господи, нет.
— Что ты там шепчешь?
Он поднял голову, но не мог заставить себя встретиться взглядом с Билли.
— Я никогда таким образом не причинял боль женщине.
— Никогда? Таким образом ты никогда не причинял боль женщине?
— Никогда. Клянусь.
— А как ты причинял им боль, Стиви?
— Никак. Я не мог.
— Ты у нас такой паинька, Стиви?
— Мне нравится… на это смотреть.
— Смотреть, как женщинам причиняют боль?
— Мне нравится на это смотреть, да. Но я этого стыжусь.
— Не думаю, что стыдишься.
— Стыжусь. Да, стыжусь. Во время — не всегда, но после — обязательно.
— После чего?
— После… просмотра. Но это не… Нет, я таким быть не хочу.
— А кто хочет быть таким, какой ты сейчас, Стиви?
— Не знаю.
— Назови хоть одного человека. Одного человека, который хотел бы быть таким, как ты есть.
— Может, таких и нет.
— И как же ты стыдишься?
— Я выбрасывал эти видео. Много раз. Даже уничтожал их. А потом, ты понимаешь… через какое-то время покупал новые. Мне нужна помощь, чтобы остановиться.
— И ты к кому-нибудь обращался за помощью, Стиви?
Зиллис не отреагировал.
— Ты обращался за помощью? — настаивал Билли.
— Нет.
— Если ты действительно хочешь остановиться, почему ты не обращался за помощью?
— Я думал, что остановлюсь сам. Я думал, что смогу.
Зиллис заплакал. Его глаза блестели от «мейса», но слезы потекли настоящие.
— Почему ты так обошёлся с манекенами, которые находятся в соседней комнате, Стиви?
— Ты не сможешь понять.
— Да, конечно, я всего лишь Билли Уайлс, который только и может, что наливать пиво, но ты всё-таки попробуй.
— Это ничего не значит, то, что я с ними делал.
— Ты вложил в них слишком много времени и сил, чтобы это ничего не значило.
— Я не могу об этом говорить. Только не об этом, — он даже не отказывался — умолял. — Не могу.
— Боишься покраснеть, Стиви? Разговор об этом оскорбит твои нежные чувства?
Зиллис плакал. Нет, не рыдал. Но по щекам текли слезы унижения и стыда.
— Делать — совсем не то, что говорить.
— Делать, в смысле, с манекенами? — уточнил Билли.
— Ты можешь… ты можешь вышибить мне мозги, но об этом я тебе ничего не скажу. Не могу.
— Когда ты уродовал манекены, ты возбуждался, Стиви? У тебя всё вставало?
Зиллис покачал головой, опустил голову.
— Делать такое с ними и говорить об этом совсем разные веши? — спросил Билли.
— Билли. Билли, пожалуйста. Я не хочу слышать себя, слышать, как я об этом говорю.
— Потому что, когда ты делаешь, это просто одно из твоих занятий. А когда говоришь, получается, что это ты сам.
Лицо Зиллиса подтвердило, что Билли все понял правильно.
Но манекены мало что дали. Попрекать Зиллиса за его извращённость особого смысла не имело.
Билли ещё не получил тех доказательств, за которыми сюда пришёл.
Он одновременно чувствовал и усталость, и бодрость: пусть он и хотел спать, но его подстёгивал кофеин. Временами болела пробитая гвоздём рука: действие «Викодина» начинало сходить на нет.
Из-за того, что усталость компенсировалась химией, он не мог должным образом строить допрос.
Если Зиллис был выродком, эмоции он имитировал гениально.
Но ведь этим и отличались социопаты: ненасытные пауки, обладающие сверхъестественным таланом являть обществу убедительный образ нормального человека, который полностью скрывал ледяную расчётливость и жажду убивать.
— Когда ты проделываешь все это с манекенами и смотришь эти мерзкие видеофильмы, ты думаешь о Джудит Кессельман?
За время их короткого общения Зиллис удивлялся не один раз, но этот вопрос просто потряс его. Налитые кровью глаза широко раскрылись, лицо побледнело, челюсть отвисла.
Глава 63
Зиллис сидел на полу, прикованный к кровати, Билли — на стуле, и его уже начала злить увёртливость пленника.
— Стиви? Я задал вопрос.
— Что все это значит? — в голосе Зиллиса вдруг послышалась нотка праведного негодования.
— Что именно?
— Почему ты пришёл сюда? Билли, я не понимаю, что ты тут делаешь.
— Ты думаешь о Джудит Кессельман? — настаивал Билли.
— Откуда ты знаешь про неё?
— Откуда, по-твоему, я могу знать про неё?
— Ты отвечаешь вопросами на вопросы, а я должен иметь ответы на все.
— Бедный Стиви. Так что ты можешь сказать насчёт Джудит Кессельман?
— С ней что-то случилось.
— Что с ней случилось?
— Это было в колледже. Пять, пять с половиной лет тому назад.
— Ты знаешь, что с ней случилось, Стиви?
— Никто не знает.
— Кто-то знает, — возразил Билли.
— Она исчезла.
— Как в шоу фокусника?
— Просто ушла и не вернулась.
— Милая была девушка, не так ли?
— Все её любили.
— Такая милая девушка, такая невинная. Невинные — самый деликатес, не так ли, Стиви?
— Деликатес? — нахмурившись, переспросил Зиллис.
— Невинные — они самые сочные, самые вкусные. Я знаю, что с ней случилось. — Знал-то он одно: Зиллис похитил и убил её.
Зиллис так содрогнулся, что кольцо наручников застучало о раму кровати.
— Я знаю, Стиви, — повторил Билли, довольный реакцией, которую произвели его слова.
— Что? Что ты знаешь?
— Все.
— Что с ней случилось?
— Да. Все.
Зиллис сидел, привалившись спиной к раме кровати, вытянув ноги перед собой. А тут внезапно подтянул колени к груди.
— Господи, — с губ сорвался протяжный стон.
— Абсолютно все, — заверил его Билли.
— Не причиняй мне боли, — голос Зиллиса дрожал.
— А что, по-твоему, я могу с тобой сделать, Стиви?
— Не знаю. Не хочу даже думать.
— У тебя такое богатое воображение, ты такой талантливый, когда дело доходит до изобретения новых способов причинить боль женщинам, но внезапно ты не хочешь думать?
— Чего ты от меня добиваешься? Что я могу сделать? — Зиллиса трясло.
— Я хочу поговорить о том, что случилось с Джудит Кессельман.
Когда Зиллис зарыдал, как маленький мальчик, Билли поднялся со стула. Он чувствовал, что сейчас Зиллис расколется.
— Стиви.
— Уходи.
— Ты знаешь, я не уйду. Давай поговорим о Джудит Кессельман.
— Я не хочу.
— А я думаю, хочешь. — Билли не приблизился к Зиллису, но присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Я думаю, ты очень хочешь об этом поговорить.
Зиллис яростно потряс головой:
— Нет. Нет. Если мы об этом поговорим, ты точно меня убьёшь.
— Почему ты так говоришь, Стиви?
— Ты знаешь.
— Почему ты говоришь, что я тебя убью?
— Потому что тогда я буду знать слишком много, не так ли?
Билли всмотрелся в своего пленника, пытаясь понять, о чём он толкует.
— Это сделал ты! — И вслед за этими словами из груди Зиллиса вырвался стон.
— Сделал что?
— Ты убил её, и я не знаю почему, я не понимаю, но теперь ты собираешься убить меня.
Билли глубоко вдохнул, его передёрнуло.
— Что ты сделал?
Вместо ответа Зиллис только всхлипнул.
— Стиви, что ты с собой сделал?
Если раньше Зиллис прижал колени к груди, то теперь вновь вытянул ноги.
— Стиви?
Промежность пижамных штанов Зиллиса потемнела от мочи. Он обдулся.
Глава 64
Некоторые монстры в образе человеческом просто жалки и не склонны к убийствам. Их логово и не логово в полном смысле этого слова, потому что они не затаскивают туда свои жертвы. Из обстановки там минимум мебели и предметы, соответствующие их извращённому представлению о красоте. Они лишь надеются уйти с головой в свои безумные фантазии и жить своей чудовищной жизнью, и мучают себя, даже если другие оставляют их в покое.
Билли отказывался верить, что Стиви Зиллис — представитель этой жалкой породы.
Признав, что Зиллис — не психопат-убийца, Билли пришлось бы смириться с тем, что он потерял драгоценное время, преследуя волка, который на поверку оказался ничтожной дворняжкой.
Хуже того, если выродком был не Зиллис, Билли понятия не имел, куда двигаться дальше. Все улики подводили его к единственному выводу. Косвенные улики.
Следовательно, продолжая допрашивать своего пленника, он просто пользовался своим положением тюремщика. Матадора не может радовать, если бык, весь в бандерильях, теряет боевой дух и уже не обращает внимания на красную мулету.
И вскоре, стараясь скрыть нарастающее отчаяние, Билли вновь сидел на стуле и пытался ухватиться за последнюю соломинку, в надежде, что результат всё-таки будет.
— Что ты делал сегодня вечером, Стиви?
— Ты знаешь. Разве ты не знаешь? Был в баре, работал в твою смену.
— Только до девяти вечера. Джекки говорит, ты работал с трёх и до девяти, потому что у тебя были дела раньше и позже.
— Да. Были.
— И где ты был от девяти вечера до полуночи?
— Разве это имеет значение?
— Имеет, — заверил его Билли. — Где ты был?
— Ты собираешься причинить мне боль… ты всё равно собираешься меня убить.
— Я не собираюсь тебя убивать, и я не убивал Джудит Кессельман. Я практически уверен, что убил её ты.
— Я? — Изумление было таким же искренним, как и любая реакция, какие он демонстрировал с самого начала.
— У тебя это хорошо получается.
— Получается — что? Убивать людей? Да ты совершенно спятил. Я никогда никого не убивал!
— Стив, если ты убедишь меня, что у тебя весомое алиби от девяти вечера до полуночи, все закончится. Я уйду, а ты будешь свободен.
На лице Зиллиса отразилось сомнение.
— Я так легко отделаюсь?
— Да.
— После всего этого… все так и закончится?
— Возможно. В зависимости от алиби.
Зиллис, похоже, не знал, что ответить.
И Билли уже решил, что наконец-то прижал его к стенке.
— А если я скажу тебе, где был, а потом окажется, что именно поэтому ты здесь, потому что ты уже знаешь, где я был, и хочешь только услышать от меня подтверждение, чтобы потом ты смог избить меня в кровь?
— Я не понимаю тебя, — в голосе Билли слышалось недоумение.
— Хорошо. Ладно. Я был с одним человеком. Я не слышал, чтобы она говорила про тебя, но, если ты к ней что-то имеешь, что ты собираешься сделать со мной?
Билли не верил своим ушам.
— Ты был с женщиной?
— Если ты про постель, то нет. У нас было свидание. Поздний обед, поздний, потому что мне пришлось работать за тебя. Это было наше второе свидание.
— Кто она?
Весь сжавшись, словно боясь взрыва ревности со стороны Билли, Зиллис ответил:
— Аманда Поллард.
— Манди Поллард? Я её знаю. Милая девушка.
— Именно так, — кивнул Зиллис. — Милая девушка.
Поллардам принадлежал большой виноградник, продукция которого пользовалась спросом у лучших виноделов долины. Манди было лет двадцать с небольшим. Симпатичная, дружелюбная девушка уже работала в семейном бизнесе. И заслуживала того, чтобы жить в куда более лучшее время, чем наше.
Билли оглядел грязную спальню, от футляра порнокассеты, лежащей на полу у телевизора, до груды грязного белья в углу.
— Она никогда здесь не была, — сказал Зиллис. — Мы встретились только два раза. Я ищу новое место, хорошую квартиру. Хочу избавиться от всего этого. Начать жизнь с чистого листа.
— Она — приличная девушка.
— Это точно, — с жаром согласился Зиллис. — Я думаю, с её помощью я смогу очиститься от прошлого, наконец-то все сделать правильно.
— Она должна увидеть это место.
— Нет, Билли, нет, ради бога. Это не тот я, каким я хочу быть. Для неё я хочу стать лучше.
— Куда вы ходили на обед?
Зиллис назвал ресторан. Потом добавил:
— Мы пришли в двадцать минут десятого. Ушли в четверть двенадцатого, потому что к тому времени в зале, кроме нас, никого не осталось.
— После этого?
— Поехали покататься. Нигде не парковались. Она этого не любит. Просто ездили, разговаривали, слушали музыку.
— До которого часа?
— Я привёз её домой в самом начале второго.
— И вернулся сюда.
— Да.
— И включил порнуху, в которой мужчина стегает плёткой женщину.
— Да. Я знаю, какой я сейчас, но также знаю, каким смогу стать.
Билли подошёл к прикроватному столику, взял телефонный аппарат. Шнур был длинным. Он принёс телефон Зиллису:
— Позвони ей.
— Что? Сейчас? Билли, уже четвёртый час.
— Позвони ей. Скажи, какое ты получил наслаждение от вечера, какая она необыкновенная. Она не будет возражать, если ради этого ты её разбудишь.
— У нас ещё не такие отношения, — обеспокоился Зиллис. — Она найдёт мой звонок странным.
— Позвони ей и дай мне послушать, или я воткну ствол этого пистолета тебе в ухо и вышибу мозги. Выбор за тобой.
Руки Зиллиса так дрожали, что он дважды ошибся при наборе номера.
Присев рядом с пленником, вдавив ствол пистолета ему в бок, на случай если у Зиллиса возникнет мысль наброситься на него, Билли услышал, как Манди Поллард ответила на звонок и удивилась тому, что её кавалер звонит так поздно.
— Не волнуйся, ты меня не разбудил, — заверила Манди Зиллиса. — Я просто лежала, глядя в потолок.
Читать бесплатно другие книги:
