Гостеприимный край кошмаров Орлов Антон

Из области оригинальных местных традиций. Мораль на Долгой Земле меняется в зависимости от времени года. Осенью и зимой адюльтеры и внебрачные связи не одобряются. Осенним Властителем может стать только женатый мужчина, примерный семьянин, не замеченный в супружеских изменах, Зимней Властительницей – вдова, разведенная или незамужняя дама, известная своими строгими принципами. Весной и летом царит легкомысленная свобода нравов, Весенний Властитель должен быть холостяком и галантным кавалером, Летняя Властительница – королевой и гейшей в одном лице, регулярно меняющей фаворитов. Золотой туристический сезон – это цветущее лето, жаркое, карнавальное, любвеобильное, вас ждет множество приятных неожиданностей и романтических приключений!

Долгая Земля – мир волшебства и чудесных загадок, здесь на каждом шагу можно встретить колдуна или ведьму. Продовольственные запасы, необходимые для того, чтобы благополучно пережить вторую половину осени, суровую зиму и первую половину весны, сохраняются на специально оборудованных складах не в вакуумных или криогенных камерах, как у нас, а исключительно с помощью магии. Чародеи занимаются также врачеванием, делают обереги, защищающие постройки от пожаров, а технику от закона Мэрфи, создают иллюзорные декорации для съемок художественных фильмов. Магия подменяет здесь высокие технологии, которые на Долгой Земле невозможны. Не упустите свой шанс посмотреть вблизи на самых настоящих волшебников, которые умеют ловить руками пули и превращать людей в каменные статуи!

Потомки древних колонистов, населяющие архипелаги Долгой Земли, разделились на три подвида, различающиеся продолжительностью жизни. Представители подвида В живут по 70–90 лет. Подвид А – стремительно стареют и в 20–25 лет умирают. У подвида С средний срок жизни составляет 330–350 лет, маги (принадлежащие, как правило, к этому подвиду) нередко живут и дольше. Землянин, попавший на Долгую Землю, может оказаться латентным представителем подвида А или С. При первых признаках аномального старения вам следует немедленно вернуться в родное измерение и обратиться в клинику для прохождения интенсивной антивозрастной терапии. На начальной стадии этот процесс можно остановить с минимальными осложнениями. Раньше времени не пугайтесь: для того чтобы ваш организм подвергся необратимой мутации под действием неизученных местных факторов, вы должны прожить на Долгой Земле не менее двух лет, поэтому рекомендуемый допустимый срок пребывания здесь для землян ограничивается годом.

Не стоит заранее беспокоиться, известны и противоположные примеры. Наиболее яркий из официально зафиксированных случаев – история Олимпии Павлихиной, которая оказалась латентной представительницей подвида С и способной колдуньей, осталась на Долгой Земле, дожила до четырехсот двенадцати лет, умерла достаточно известной в своих кругах престарелой магичкой. Побывай в чудесном измерении и проверь себя: а вдруг ты тоже волшебник? Другого счастливого шанса не будет!

Любопытным на заметку, это интересно! Феномен носителей МТ, или носителей мнемотравмы. Среди всех трех подвидов время от времени появляются люди, которые помнят эпизоды своей прежней инкарнации так же хорошо, как минувшие события настоящей жизни. Долгианские медики, психологи и маги до сих пор не разгадали эту волнующую загадку. Согласно статистике, МТ (если считать это психическим расстройством) чаще всего поражает тех, чья прошлая жизнь рано и трагически оборвалась, или тех, кто безвременно ушел, не успев доделать что-то важное. Что такое мнемотравма – проклятие или подарок? На этот вопрос нет однозначного ответа. Может быть, вы предложите свой ответ? Может быть, это ступенька, ведущая к бессмертию духа? Может быть, на Долгой Земле умирать не страшно: все равно возродитесь для новой жизни и будете все помнить!

Долгианские автохтоны – народ кесу, произошли от лесных хищников (на Земле аналогичного вида не существует). У них царит жесткий матриархат, так как способностями к магии, в силу генетических факторов, обладают только женские особи. Кесу ведут оседло-кочевой образ жизни, кормятся охотой и собирательством, приручили грыбелей, которых используют как верховых и дойных животных, изготавливают простейшие орудия труда. Племена постоянно воюют между собой, совершают набеги на человеческие поселения и нападают на караваны. Кесу обладают примитивным разумом и скудным словарным запасом, к отвлеченному мышлению не способны, тем не менее кесейские шаманки могут наводить чары на людей. Единственный человек, который сумел договориться с ними и подчинить их своей воле, – Темный Властитель Мерсмон (см.), ни до, ни после него это никому больше не удавалось.

У женских особей кесу голоса удивительно мелодичные и красивые, их чарующее пение сравнивают с пением мифических сирен, завлекавших Одиссея. В то же время боевой визг кесу, включающий в себя ультразвуковые частоты, действует на противников как страшное акустическое оружие. И то и другое можно прослушать в записи, впечатления непередаваемые! А в фотосалонах вы сможете сфотографироваться с чучелами кесу на фоне декораций, изображающих лесную чащу, разоренные деревни или пугающие туманные ландшафты Гиблой зоны. Почувствуй себя победителем свирепых серых бестий, покажи своим друзьям на Земле уникальные снимки, запечатлевшие твой успешный контакт с демоницами долгианского Леса!

Еще одно здешнее чудо света – это зверопоезда, или гигантские пустотелые черви-путешественники, приспособленные людьми для поездок через лесные территории в границах архипелагов. Эти животные хорошо поддаются дрессировке и охотно пользуются заполненными водой транспортными траншеями, которые прокладывают для них люди. Могут они также двигаться по «бездорожью», ломая кустарник и оставляя за собой глубокие борозды. Окунитесь в местный колорит, прокатитесь на зверопоезде! Только имейте в виду, что удовольствие от поездки может испортить неприятный запах в полостях «вагонов», поэтому запаситесь салфетками, пропитанными ароматическим лосьоном (они продаются на вокзалах), или захватите с собой респиратор.

Внимание! Ознакомьтесь со списком наиболее распространенных долгианских животных, которых можно встретить вблизи человеческого жилья. Они подразделяются на опасных и безвредных. Если вы увидели караканца, гигантскую хищную личинку или хрещатку, следует немедленно поставить в известность Санитарную службу, но если вы позвоните туда из-за безобидного перекидника, вас могут оштрафовать за ложный вызов. Иллюстрированный перечень животных с краткими описаниями см. в Приложении. Там же найдете вопросы теста «Хорошо ли я знаю местную фауну?».

ВНИМАНИЕ!!! Вещи, о которых гостю Долгой Земли не следует забывать!

Не предпринимайте неорганизованных самостоятельных вылазок в Лес и тем более в Гиблую зону!

Если вы приехали на Танару, не разбивайте лагерь в пятидесятикилометровой полосе риска вдоль границы с Гиблой зоной!

Если вы увидели живых кесу, не бросайтесь к ним с целью пообщаться и сфотографировать. Постарайтесь, чтобы они вас не заметили. Если есть возможность, спасайтесь бегством, лучше на автотранспорте. Бегают они быстро, из луков стреляют метко.

Если вы находитесь на Танаре в полосе риска и услышали набат, предупреждающий о прорыве, – НЕМЕДЛЕННО садитесь в машину и эвакуируйтесь в глубь полуострова, на север. Возьмите с собой тех, кто окажется рядом.

В присутствии местных жителей воздержитесь от рассуждений о том, что Тьма привлекательнее Света, Темный Властитель – это круто, и пр. Вас могут неправильно понять. В измерении Долгой Земли такие высказывания приравниваются к антигосударственной пропаганде со всеми вытекающими последствиями.

На вокзалах не заходите в зону кормления зверопоезда, не тычьте палками ему в морду, не пытайтесь подлить пива в котел с жидким кормом для трудолюбивого животного. Это может вызвать агрессивную реакцию у работников вокзала, вплоть до рукоприкладства. Кроме того, вас привлекут к административной ответственности за хулиганские действия.

На ночь закрывайте на запоры окна, форточки и балконные двери, чтобы исключить возможность проникновения в жилое помещение медузников и других кровососущих гостей.

Отправляясь на экскурсию в Лес, смажьте открытые участки кожи репеллентами. Если вас все-таки покусали, примите антиаллергены, предварительно посоветовавшись с врачом, и ни в коем случае не расчесывайте.

Не приставайте к магам с бесцеремонным требованием «показать что-нибудь волшебное». Не проявляйте навязчивости, общаясь с магами. Если колдун в данный момент чем-то раздражен, это может вызвать неадекватную реакцию с трудноустранимыми последствиями.

Воздержитесь от попыток самоубийства в расчете на повторное рождение с сохранением вашей текущей памяти. Нет никаких гарантий, что в следующий раз вы родитесь носителем МТ. Нет никаких гарантий, что вы вообще в следующий раз родитесь.

На экскурсии в Лесу не отходите от группы, не употребляйте в пищу неизвестные плоды, ягоды и грибы, не дразните лесных обитателей.

Если вы увидели шмыргалей, похожих на пушистые черные клубочки, не пытайтесь их поймать. Это не «пушистики», а животные-санитары, пожиратели падали. Зубы у них мелкие, но острые, и достаточно велик риск инфицирования ранки. Если вас укусил шмыргаль, обработайте место укуса антисептическим раствором, который следует носить с собой в карманной аптечке, и обратитесь к врачу. То же самое следует сделать, если вас укусило любое другое местное животное.

Не приобретайте непроверенные амулеты и сомнительные «дары Леса» на уличных лотках, на барахолках и у подозрительных личностей.

Будьте осмотрительны, соблюдайте правила гигиены и личной безопасности – и желаем вам приятного отдыха в Волшебной стране!»

Лерка захлопнула брошюру, в глянцевой обложке отразился тусклый электрический блик. Один отрадный вывод: Лидия не сумасшедшая и не завравшаяся фантазерка, а носитель мнемотравмы, и то, о чем она рассказывала, было на самом деле в ее другой жизни.

«Хорошо, что я не начала с апломбом взрослого индивида рассуждать на тему «не выдумывай», вот бы села в лужу!»

Небо над Птичьим Станом сиреневое и безбрежное, как будто смотришь со дна океана, и вдали проплывают, лениво шевеля щупальцами, творожисто-бледные медузы… Не медузы, а медузники. Летучие кровососы. Те самые, насчет которых предостерегает глянцевая «Памятка». Лерка сидела в сваренной из металлических прутьев беседке (или клетке?), примостившейся на крыше супермаркета. С потолочной решетки свешивалась гирлянда лампочек, их свет отпугивал парящих в поднебесье упырей, да и меж прутьев этим тварям не пролезть. Она уже успела сходить в Музей Флоры и Фауны, посмотрела на заспиртованных медузников с поганочными «колоколами» величиной с ведро и мохнатыми черно-белыми щупальцами метровой длины, но живые и опасные – совсем другое дело.

– Валерия, ты здесь?

Из чердачного люка в центре беседки высунулась голова Берта, блеснули прилизанные волосы и очки.

Первым делом он украдкой бросил взгляд на ажурную дверцу – задвинут ли засов. Ага, чего еще ждать от туристки, если не целенаправленного и злостного нарушения запретов… Засов был там, где ему полагалось, и Бертран выбрался на крышу, уселся рядом.

Спохватившись, Лерка потянула вниз сдвинутую на лоб «анютину глазку»: прикрыть опухшее лиловое непотребство, пока окончательно не отпугнула кавалера.

– Завтра у нас тренинг и мозговой штурм, – с немного вымученным энтузиазмом (день выдался трудный, одно изгнание из супермаркета шуршавки чего стоило) сообщил Берт. – В наших филиалах «Всё для домашнего хозяйства» застряла большая партия вашей сантехники. Надо что-то придумать, чтобы привлечь покупателей.

В интонации сквозил легкий упрек: словно это Лерка виновата в том, что унитазы и раковины, закупленные на ее родной Земле, плохо расходятся. И ни намека на продолжение вчерашнего… Ясно, фингал его безнадежно расхолодил.

Не то чтобы Лерка успела влюбиться в Бертрана Никеса, но у них вполне могли бы сложиться хоть более-менее серьезные отношения, хоть не претендующий на продолжение «летний» романчик. Он принадлежал к числу тех парней, которые ей нравились. Или, точнее, не принадлежал к числу тех, которые не нравились. С этим у Лерки обстояло довольно-таки сложно.

Когда ее отец сменил работу и Вишняковы переселились из орбитального города в Новотаган, с одноклассниками на новом месте у нее не заладилось. Так бывает. Ничего страшного, никакого криминала, но ей было одиноко и противно, и она еще тогда решила: эти, которые толкаются, ухмыляются, обзываются, швыряются обслюнявленными комками жвачки, для нее не парни. Так, что-то человекообразное, непривлекательное и совсем ей не нужное. И когда она станет взрослой и красивой – скорее сдохнет, чем кому-то из них хотя бы улыбнется, не говоря уж о переспать. С девчонками у нее в той школе отношения были пусть не теплые, но взаимно терпимые, воевать приходилось исключительно с мужским контингентом. Возможно, потому, что сама выглядела пацанкой, это их провоцировало.

В выпускном классе по крайней мере одному отомстила: забыв о том, что творилось всего-то полтора года назад, тот попытался за ней ухаживать – и его жестко и радостно отбрили. Кажется, так и не понял, за что.

Этим дело не ограничилось. Лерка мысленно перечеркивала жирным крестом каждого, кто так или иначе напоминал ей школьных недругов. Знакомясь с парнем, она словно подвергала его моментальному и беспощадному сканированию: похож на тех или нет? Если похож – ну его ко всем чертям, потому что встретились бы в то время, и он бы с ней так же пакостно себя вел. По этой же причине она разозлилась до белого каления на поганцев, привязавшихся к Лидии, и сразу схватилась за шокер: самый невезучий схлопотал разряд не только за безответную мышку в синей бейсболке, но и за прошлую, тринадцатилетнюю Лерку.

Берт Никес, безусловно, ни в кого не плевался жвачкой ни в десять лет, ни в тринадцать, ни в пятнадцать. Типаж не тот. Настроенный на позитив интеллигентный мальчик, примерный юный менеджер – вот кем он был в школьные годы. А сейчас это неглупый парень, рядом с которым можно побыть симпатичной девушкой, не возражающей против флирта, а не готовым к отпору непримиримым существом, ощетинившимся колючками прошлых обид.

Да только для него флирт и фонарь под глазом – вещи несовместимые, так что с романтикой придется обождать, пока синячище не сойдет. Лерка приуныла, а Берт продолжал с просыпающимся воодушевлением рассуждать о завтрашнем мозговом штурме. Не обнадеживает… Понятно, что этим он зарабатывает на жизнь, – но неужели он именно этим и живет?

Медузники спустились ниже, издали чуя теплую кровь, и все равно не хватало света, чтобы разглядеть их в подробностях, тем более через прорези маски. Сверху доносились тихие свистящие звуки и шелест, словно шелковые ленты колышутся на сквозняке.

Вроде бы он о чем-то спросил, а она прослушала? Пропустила мимо ушей, уловив только интонацию.

– Почему ты решила поменяться с Глорией? – повторил Берт. – На целый год… Для перехода в неосновной подвид, если ты предрасположена, это недостаточный срок, но ваши все равно не любят так надолго у нас задерживаться.

– Я зато люблю лето, а у вас тут сплошная теплынь, – она улыбнулась, прикинув, как это должно выглядеть со стороны: желто-фиолетовый картонный цветок и под ним улыбка. – Еще у вас интересно, чудеса всякие. Если в чужой стране пожить какое-то время по-настоящему, это совсем не то, что побывать на экскурсии.

Правда, но не вся. Не хотелось говорить про замурованную квартиру. Это прозвучит абсурдно и неубедительно, как бредовая выдумка – сама бы не поверила, если б ей о таком рассказали.

Год назад родители снова перебрались на орбиту, забрав с собой младшую сестренку, а Лерка, выяснив, что в орбитальном городе подходящей работы для нее не найдется, решила осесть в Новотагане. Для нее купили «молодежную» квартирку в одном из огромных облупленных домов, похожих на виноградные грозди, их полным-полно понастроили в позапрошлом веке, и сначала там было неплохо, до последнего времени было неплохо, а потом пришли судебные приставы и наглухо замуровали внутренний дверной проем в квартире на восемнадцатом этаже в другом крыле этой громадины.

Внутри находилась пожилая супружеская пара. Наверное, они и сейчас там находятся. Или уже не они, а то, что от них осталось?

Тяжба между рассобачившимися родственниками, владевшими жильем на долевой основе. Дверь на лестничную площадку одна-единственная. По решению суда квартиру разделили на две несообщающиеся части, и счастливчик, выигравший процесс, остался с дверью, а проигравшая сторона – в керамолитовом мешке без выхода наружу.

Бравые парни в форме приставов понимали, что творят не то, однако распоряжение начальства выполнили – куда б они делись? У тех, кого замуровали, имелся некоторый запас продуктов, но рано или поздно он должен был закончиться. Вообще-то, соседи сверху время от времени спускали им на веревке пакеты с лапшой быстрого приготовления и дешевыми плавлеными сырками. Судья, женщина с незапоминающимся усталым лицом, в сетевом интервью объяснила: все по закону, спорную жилплощадь следовало поделить между тяжущимися, у них ведь была возможность где-нибудь каким-нибудь образом сделать себе другую дверь… Ну и что, места не нашлось (не на улицу ведь, на высоте восемнадцатого этажа!), ну и что, денег тоже не нашлось, деньги следовало где-то изыскать, главное – время для этого им было ранее предоставлено, так что все по закону.

А Лерке было страшно. Заживо замурованы. Средневековая казнь. Или не казнь, а жертвоприношение? Кому или чему их принесли в жертву? И понимала ли судья, что делает, или что-то управляло ее волей, дергая за ниточки, а она только говорила хорошо поставленным голосом (категоричным, но немного усталым, работы невпроворот)? И что же творится с городом Новотаганом, если там происходят такие вещи? Вслух ни о каком жертвоприношении речи не шло, судья просто выполнила свою работу, и приставы добросовестно выполнили свою работу – словно мозаику из кусочков сложили, и в результате что-то зыбкое, таящееся от людских взглядов, слякотно-бесформенное получило пищу и слопало, не подавившись.

Когда подвернулась возможность удрать в параллельное измерение, Лерка раздумывала недолго. Пусть даже она окажется подвидом А. Черное, как безлунная ночь, сказочное зло Долгой Земли показалось ей предпочтительнее того невидимого, безымянного, рассеянного в пространстве, которое исподтишка заглатывает жертвы в ее родном цивилизованном мире. Ага, тут летающие медузы-упыри, прорва прочей мелкой и крупной зловреди, опасные автохтоны, похожие то ли на орков, то ли на обросших шерстью эльфов, и недобитый Темный Властитель в придачу, но хотя бы людей в их собственных квартирах не замуровывают.

– Есть креативные идеи? – натужно бодрым голосом осведомился Берт.

– О чем?

– Как заинтересовать покупателя вашей сантехникой. Пораскинь до завтра, договорились?

Кому что, а торчку доза. Он скрылся в чердачном люке, оставив разочарованную Лерку в желтом электрическом коконе посреди бескрайних сумерек. Кто польстится на побитую даму с фингалом, не способную придумать, как бы покреативней всучить покупателю унитаз… Налетевшие из-за береговой стены медузники уплыли в ту сторону, где фонарей поменьше. Нет бы, гады такие, поближе подобрались, чтобы их хорошенько рассмотреть.

Лерка недолго печалилась в одиночестве. Из люка показалась сначала темно-синяя бейсболка, искрящаяся в свете подвешенных в беседке лампочек, а потом и вся Лидия.

– Можно посидеть с тобой?

– Ага. Твой брат только что от меня сбежал.

Девочка устроилась рядом на все еще теплой после Берта скамейке. Тоненькая и прямая, словно позировала фотографу, уже через несколько секунд она слегка ссутулилась.

– Значит, ты помнишь свою прошлую жизнь?

Спросив, Лерка тут же подумала, что зря спросила. Законченная дура-туристка, падкая до местной экзотики, – из тех, что радостно лезут в Гиблую зону и норовят плеснуть пива в котел с кормежкой для зверопоезда.

– Да, я же говорила, – Лидия восприняла ее интерес нормально, как продолжение дневного разговора. – Только я не очень хорошо помню, у меня вторая степень, а всего их четыре.

– Самая крутая – четвертая?

Она кивнула, тень от козырька бейсболки на мгновение целиком спрятала мелкое бледное личико с острым подбородком.

– Тогда человек вообще массу вещей помнит, словно это было вчера или на прошлой неделе. Как Сабари – тот, который судится за кастрюлю с кредитками.

Процесс Сабари. Лерка о нем что-то краем уха слышала.

– У меня еще реальное перепутано с галлюцинациями или снами, потому что мне вспоминаются очень странные места, которых на самом деле нигде нет. Злата точно сказала, что нет. Зато я помню, что было в промежутке между жизнями, пока я была духом и снова не родилась. Это не у всех остается. Злата считает, что именно из-за этого с моей прошлой памятью перемешались те ложные пейзажи, у нее как раз была диссертация на эту тему. Не обо мне, мы тогда еще не познакомились, но она говорит, мой случай подтверждает ее гипотезу.

Последним фактом девочка, похоже, немножко гордилась.

– А что ты помнишь про тот свет? – Лерку опять охватило неистовое любопытство, которое никуда не запихнешь и не уймешь, пока оно не получит свое.

– Про настоящий тот свет – ничего, я там, кажется, не была. Я все это время жила… ну, в смысле, не жила, а просто находилась около того человека, про которого я тебе говорила, который живет в разрушенном доме. Как будто меня там что-то держало. Наверное, я тогда была вроде призрака.

«Вот это да!»

К чести Лерки, вслух она это не ляпнула. Не совсем «туристка», не безнадежная. Зато любопытство ее так и распирало: словно стоишь перед дверью, за которой находится что-то запретное, недоступное и в то же время страшно важное, и дверь эту лучше бы не открывать, но вдруг появилась возможность заглянуть в замочную скважину – разве можно удержаться?

– Как там было?

– Оттуда все казалось размытым и словно водянистым, и ничего цветного, будто смотришь черно-белое кино. У меня же тогда не было глаз со всеми колбочками, хрусталиками и сетчатками. И не знаю, тот дом на самом деле такой громадный или мне казалось, потому что масштабы я тоже воспринимала сдвинуто.

– Ты не пыталась пообщаться с живыми? Ну, как привидение?

– Не получалось, – Лидия мотнула головой резко, словно до сих пор испытывала досаду по этому поводу, и тощий русый хвостик метнулся туда-сюда. – Вначале мы с ним были заперты в доме вдвоем, а что случилось перед этим и почему я умерла – совсем не помню. Там все было поломанное, разбитое, обвалившееся. Он лежал в одной из комнат на полу, больной и парализованный, не мог пошевелиться. То терял сознание, то приходил в себя, но поговорить мы не могли, даже когда он бредил.

Лерка было удивилась – все навыворот… Правильно, навыворот и должно быть: это других живых человек видит и слышит, находясь в здравой памяти, а для беседы с духом сон или бред – состояние в самый раз.

– Его что-то намертво опутывало, какие-то щупальца. Представляешь, одни щупальца, без всего остального, и их очень много – сотни, тысячи отростков. И ему было жутко больно, как будто каждая клеточка наполнена вязкой темной жижей, только на самом деле это не жидкость, а боль. Я все видела, но помочь никак не могла. Это была не обыкновенная болезнь, что-то магическое. Потом пришла та колдунья. Такое впечатление, что мы с ней в прошлой жизни совершенно точно были знакомы, хотя ни лица, ни имени… И в том разрушенном доме мне ее рассмотреть не удавалось, как будто не человек, а сгусток тумана, в котором иногда мелькает женский силуэт, очертания плеча или руки… Наверное, она от кого-то пряталась и для этого пользовалась чарами, но если бы я была живая, может, нормально бы ее увидела. Главное, что она сумела его вылечить. Не полностью, но паралич прошел и боль стала выносимой. Сначала она высадила дверь. Эта комната, где он лежал, снаружи была капитально заперта, я-то просачивалась сквозь стены, а колдунье пришлось туда ломиться. Кажется, с дверью она возилась очень долго, а когда наконец смогла войти, даже я увидела, как яростно у нее загорелись глаза, словно у кошки в потемках, хоть она и была закутана в свой туманный морок, который гуще всего был перед лицом.

– Тебе там, наверное, было страшно? – посочувствовала Лерка.

– Не очень. Чего бояться, я ведь уже умерла дальше некуда. Было грустно. Знаешь, чувство такое тоскливое: вот все для меня закончилось, и мне же не хотелось, чтобы оно закончилось, а что-то изменить уже поздно. Зато колдунья была живая и могла менять то, что происходит в жизни. Она сразу принялась его лечить. Ложилась рядом на пол, обнимала его и вытягивала боль, ей пришлось делать это много раз, даже не сосчитать. Ей самой было очень больно, из-за этого она шипела и рычала, как животное, и так скребла пальцами пол, что на паркете оставались царапины. В той комнате без окон был паркет, затоптанный и заляпанный засохшей кровью, у меня в отдельные моменты зрение обострялось, и я смогла все это рассмотреть. Колдунья втягивала в себя его боль, сколько получится, потом отползала в сторону и выплескивала эту вязкую массу, там образовалась как будто мазутная лужа. Для меня это выглядело, как мазутная лужа, а что увидел бы живой человек – не знаю. Я забилась в дальний угол, под самый потолок, потому что чувствовала: в такой луже в два счета можно утонуть. Точнее, влипнешь туда – и все равно что утонешь.

– А что это было?

– Магическая мерзость какая-то. Колдунья и мой знакомый потом сделали так, чтобы оно собралось в жирный черный шар, и не знаю, куда этот шар дели.

– Как звали знакомого, тоже не помнишь?

– Нет. Если б помнила, его можно было бы найти через справочную службу. Я даже не помню, как меня в той жизни звали и кем я вообще была. У меня же всего вторая степень. А колдунья все-таки справилась, хотя ей было ужасно тяжело. Он еще что-то посоветовал, когда смог наконец разговаривать, и у нее пошло быстрее, постепенно она вытянула всю эту гадость до последней капли. Только с щупальцами ничего не смогла сделать, он до сих пор болеет. То есть болел до тех пор, пока я оттуда не сбежала, чтобы родиться в супермаркете, а как сейчас, не знаю. Это же не простая болезнь – или чары, или какой-то магический паразит, которого никак не выведешь.

– И такие, что ли, бывают?

Лидия печально кивнула.

«Спасибочки, как будто обыкновенных гельминтов нам мало! В «Памятке Туриста» об этом, кстати, ни слова…»

– Он никогда не выходит из дома. Возможно, ему нельзя, в смысле противопоказано. А колдунья навещает его, приносит продукты и всякие нужные вещи, то остается пожить, то уходит по своим делам. Иногда они говорили обо мне, я сразу это понимала, хотя звуки тоже то воспринимала, то нет, у меня же больше не было органов слуха. Он считал себя виноватым в моей смерти, а колдунья меня ругала, но говорила, что это целиком ее вина.

– А что, если она его ревновала и извела тебя из ревности? – выдала версию Лерка.

– Не знаю. Может, он сам меня убил, может, и правда она, а может, все было как-то иначе. Я не помню своей смерти. А сделать ремонт в этом раздолбанном доме они так и не собрались. Наверное, денег не хватало… И там время от времени происходило что-то страшное. Мне тогда становилось муторно, ничего не видно и не слышно, а он после этого ходил как пьяный или избитый, или то и другое сразу, и повсюду валялась поломанная мебель. Это всегда случалось во время отлучек колдуньи, а когда та возвращалась, они вдвоем чинили столы, стеллажи и стулья. Не могу понять, что там творилось во время этих затемнений. Скорее всего, это он напивался и сам все громил, пока ее не было дома. Хотя могло быть и что-то другое. Я же говорю, призраком я воспринимала окружающий мир… ну, процентов на десять от того, как у живых людей, и наверняка что-нибудь не замечала и путала. Если бы можно было их найти, встретиться, поговорить… Но я знаю только то, что они живут в большом разрушенном доме с обвалившимися потолками, разбитыми лестницами, трещинами на стенах и мебелью, которую много раз ломали и снова приводили в порядок.

– И ты готова лезть ради этого в каждый подходящий дом?

– А как еще-то? Я же не помню ни адреса, ни как их зовут.

– Лера, Лида! – из чердачного люка выглянула Глория. – Пошли спать! Хватит непродуктивных посиделок на крыше, надо хорошенько отдохнуть перед завтрашним мозговым штурмом.

Лерка делила с ней комнату, заняв место Ариадны, которая изучала продвинутый маркетинг в одном из земных мегаполисов – возможно, в том же Новотагане. Как любят говорить в этой семейке, «в тесноте, да не в убытке».

Уютное девичье жилище, на полках косметика и недорогая бижутерия, учебники, вазочки с сухими букетиками-оберегами. На стенах рекламные постеры «Изобилия-Никес» и фирменный календарь «Покупай круглый год!». На столе громоздкий агрегат для ручной печати (у них же нет принтеров и прочего), рядом лежит незаконченный реферат «Как воспитать из себя корпоративную личность» – работа Глории для какого-то молодежного конкурса.

Жалюзи закрыты неплотно, в комнату сочится лунный свет, на полу растянулась наискось полосатая сияющая дорожка – только ступи на нее, утянет неведомо куда. Тишина, как опалово-черный омут, это просто невыносимо: надо или немедленно уснуть, или сказать что угодно вслух, пока эта зыбкая лунная река, уже подобравшаяся к самой кровати, не унесла тебя в свои серебрящиеся дали.

– Лера! – тихо и тревожно позвала Глория. – Не спишь?

Ага, она тоже это почувствовала.

– Нет

– Тогда оцени, как тебе такой слоган: если в доме мало ваз – покупайте унитаз!

Большего и не требовалось. Подкрадывавшееся к Леркиной постели лунное волшебство разлетелось вдребезги, сгинуло в один миг.

– Что это? – ошеломленно вымолвила Лерка.

– К завтрашнему тренинг-штурму. А то я лежала-лежала, думала-думала, чем бы завтра всех зажечь…

Так она, значит, и не заметила козней лунного света. У Никесов на такие штучки иммунитет. У всех, кроме Лидии.

– По-моему, ничего… Ну, это самое… креативно.

– Зажигает, да? – обрадовалась Глория. – А еще вот так можно: если в доме много ваз – покупайте унитаз! Чтобы покупатель по-любому пошел за нашей сантехникой.

– Если в доме нету ваз, не купить ли унитаз? – неожиданно для самой себя выдала Лерка.

– Красота какая! То, что надо. Будет слоган из трех частей, и мы всем покажем, как надо поднимать продажи!

За окном что-то неслышно проплыло – то ли украденный ветром воздушный шар, то ли медузник.

У свеклы не бывает зубов.

«Свекольный зуб» – редко встречающийся лесной корнеплод интенсивной бордовой окраски, продолговатой формы, величиной чаще всего с грецкий орех, с характерным твердым хвостиком, напоминающим звериный клык, и неприметной темно-зеленой ботвой, которую легко можно перепутать с листьями снарыжника, челемницы или одуванца полосатого обыкновенного. Произрастает в сырых затененных местах, на дне оврагов, под корягами. Различают ложный «свекольный зуб», умеренно ядовитое растение, используемое в фармацевтике для приготовления лекарств, а также в магии в качестве ингредиента для зелий, и истинный «свекольный зуб», от ложного отличающийся исключительно свойствами, применяемый для некоторых видов волшбы. Разобраться, какая перед вами разновидность, поможет проверка или тестирование, которое должен выполнить опытный маг, во избежание ошибки или побочных эффектов. Истинный «свекольный зуб» встречается реже, чем ложный, в соотношении один к тысяче».

Захлопнув справочник, Стах уточнил:

– Тебе, само собой, нужен истинный?

– Само собой, – игриво отозвалась Эгле.

С ногами забравшись на диван, она куталась во что-то пушистое и льдисто-полупрозрачное, ворсинки одеяния мерцали в свете ночника радужными искрами. Чудо-тряпка с Земли Изначальной.

– Тут сказано, для некоторых видов волшбы. Для каких, если не секрет?

– Секрет, – она передернула точеными покатыми плечиками. – Имей в виду, Инга и кто угодно еще из их шайки не должны пронюхать о том, что ты ищешь для меня «свекольный зуб». Эти – в первую очередь не должны.

– Учту.

– Их влияние растет. Мы стараемся не сдавать позиций, но к осени расклад может измениться. Они потеснили нас и добились контроля во многих областях, это из-за их происков стало так трудно доставать кое-какие необходимые вещи.

В этот раз Стах не стал докапываться, о каких «необходимых вещах» идет речь. Захочет – сама объяснит, не захочет – по-любому толку не добьешься.

Отлеживаясь по больницам после того прорыва, он запоем читал все подряд, лишь бы чем-то занять голову, заглушить нарастающую депрессию. Заглатывал переводную беллетристику с Изначальной, в том числе романы о вампирах. Долгианские писатели этим не увлекаются, никакого романтического ореола: открой на ночь окно – гарантированно кровососов поналезет, уснешь и не проснешься, если только бдительные соседи Санитарную службу не вызовут. Кишащие в ночных небесах медузники свели на нет зловещее очарование литературного вампиризма, но среди иноземных готических книжек все же попадались любопытные и затягивающие. Вампиры там объединялись в тайные общества, вели межклановые войны, подчиняли себе людей, исподтишка влияли на политику… Знакомо?

Припоминая эти вымышленные истории, Стах про себя ухмылялся. Пусть Эгле и вся их порода пьют стаканами кровь разве что в переносном смысле, аналогия так и напрашивается.

– Займешься этим завтра, ладно? – голос Эгле звучал непреклонно, а смотрела она по-детски просительно, и в глазах вспыхивали, отражаясь, разноцветные искры. – Мне в самом деле очень нужно… Позарез нужно, и помочь можешь только ты.

Дружный семейный завтрак в столовой для работников «Изобилия». Длинный стол, скамьи с орнаментом на спинках, полезная овсянка и вареные яйца, тоже полезные. Никесы в сборе, за исключением Ариадны и старшего брата, двадцатисемилетнего Арчибальда, который год назад женился и живет в Касиде. Плюс Лерка – сбоку припека.

Перед началом утренней трапезы Глеб Никес, как заведено, спросил:

– Что нас ждет?

– Успех! – ответили хором домочадцы.

И она вместе со всеми, хотя чувствовала себя то ли кукушкой, нагло обосновавшейся в чужом гнезде, то ли самозванкой, втершейся в герцогский дворец, то ли просто обманщицей, потому что нужен ей не «успех», о котором они столько говорят, а волшебство, на которое они не обращают внимания, хоть и живут в магическом измерении. Вернее, пресловутый успех тоже, но лишь как материальная подпитка, потому что без денег никуда. Ведьмовские способности у нее, похоже, на нуле – если б были, уже проявились бы так или иначе – и не светит ей стать второй Олимпией Павлихиной. Найти бы хоть какое-нибудь завалящее приключение на свою задницу, а то ведь обидно… Вроде как побывать у моря и ни разу не искупаться.

Молодые Никесы дежурили на кухне парами, и мыть посуду досталось Лерке с Лидией.

– Тебе ничего особенного ночью не снилось? – спросила она сквозь плеск воды, вспомнив, как подкрадывался к ней вчера иссиня-серебряный лунный свет, пока Глория не прогнала его своим слоганом.

– Нет. – Девочка мотнула хвостиком; без ультрамариновой бейсболки она выглядела до того невзрачно, что разбирала жалость. – Я почти не вижу снов. Иногда мне кошмар снится… Куст, у которого обрываются корешки, мне от него бывает плохо и страшно. Злата сказала, этот сон для меня символизирует смерть. Или какая-нибудь коротенькая ерунда мелькает перед тем, как проснусь. А настоящих интересных снов, о которых рассказывают, у меня вообще не бывает.

– Наверное, ты сильно устаешь с этой менеджерской беготней и поэтому спишь как убитая. Говорят, так даже лучше, для здоровья полезней.

– Наверное, – рассеянным эхом отозвалась Лидия, споласкивая тарелку с зеленым ободком и слегка надбитым краем.

Устроились в сквере, притащив складные стульчики для тех, кому не хватило места на скамейках. Бертран, пятнадцатилетний Ричард, Глория, Лидия, Марианна. «Наша гостья из параллельного мира чудесных и сокрушительных маркетинг-технологий». На гостью глазели, и можно было только гадать, что вызывает у зрителей неуемное любопытство: выданная Бертом лестная характеристика или напоминающая распухшую черносливину отметина под левым глазом. Или, возможно, шокирующее сочетание того и другого? Глазеть на нее было кому, собралось с полсотни мальчиков и девочек в одинаковых светло-голубых курточках – юные менеджеры, подрастающая надежда Долгой Земли и конкретно никесовского торгового предприятия.

Начали с речевки:

– Рынку звездец безусловный грядет, – пробормотала Лерка себе под нос, добавив девятую строчку.

Ее, к счастью, никто не расслышал.

– Наш сегодняшний тренинг – это мозговой штурм! – радостно объявил Бертран Никес, он был тут за главного. – Что мы об этом думаем?

– О-о-о!!!

– Ура-а-а!!!

– Позитив! Позитив!

Все вопили хором, и Лерка, чтоб не оказаться в белых воронах, тоже с ходу выпалила что-то в тему. Покосилась на Лидию: бейсболка опять нахлобучена на самый нос, лицо в тени, тонкие бледные губы шевелятся медленно и безразлично.

– Нам надо продать сантехнику с Земли Изначальной, и мы ее продадим! – вскинув руку со сжатым кулаком, продолжил сияющий Берт. – Мы – лучшие, поэтому у нас все получится! Вы хотите быть лучшими?

– Да!.. Да!..

– Хотим!..

– Если покупатель не знает о нашем товаре – надо его привлечь, если покупатель не хочет – надо его заставить! Что мы должны сделать, чтобы покупатель узнал о нашей сантехнике?

– Донести до покупателя информацию!.. Грамотно провести рекламную кампанию!.. – закричали наперебой юные менеджеры.

Лидия даже губами больше не шевелила. Отключилась. Мысленно она сейчас в том разрушенном доме, где живет ее бывший любовник. Или где-то еще, но не здесь. Зачем ей видеть сны, если и так хватает снов наяву?

– Кампания должна быть нацелена на то, чтобы привести покупателя в наши магазины «Всё для домашнего хозяйства». Раздавать рекламные листки – этого мало, мы должны придумать что-то более эффективное!

– Хватать и тащить, – хмыкнула Лерка. – Если отбивается, все равно тащить.

– Что-что ты сказала? – повернулся к ней Берт.

– Останавливать их на улице и рассказывать о нашей сантехнике.

А что еще оставалось, если не выкручиваться?

– Правильно, главное – как мы будем останавливать и рассказывать, – подхватила Глория. – Это должно нести в себе элемент карнавального действа, элемент внезапности…

– Чтобы покупатель не успел убежать.

«Язык мой – враг мой. Даже странно, что фингал я получила вовсе не за это».

Берта уже понесло, он был не в том состоянии, когда человека может зацепить чья-то ирония:

– Валерия права, надо действовать целеустремленно и решительно. Мы должны двигаться к продажам, как таран-машина через Лес, преодолевая все препятствия. И с элементом игры, конечно, как предлагает Глория. Например, в прятки… Идет покупатель, допустим, мимо сквера, и тут из кустов ему наперерез выскакивает промоутер…

– С сиденьем для унитаза на шее, – снова не удержалась Лерка.

Молодой Никес уставился на нее с разгорающимся агрессивным блеском за стеклами «директорских» очков.

«Щас как врежет…»

– Да, да, да! Валерия, это же то самое! Гениальный ход! Покупатель, естественно, остановится, а наш промоутер с сиденьем для унитаза на шее сразу же забирает инициативу в свои руки и говорит… – Берт вытащил из кармана сложенный вчетверо листок с машинописным текстом. – Да, говорит он вот что: «Здравствуйте! А вы знаете о том, что у нас сейчас проходят акции? До конца текущего месяца в наших магазинах «Всё для домашнего хозяйства» действует десятипроцентная скидка на высококачественную импортную сантехнику с Земли Изначальной! А если вы приобретаете сразу два комплекта сантехники, скидка увеличивается до пятнадцати процентов! Еще одна акция «Купил сам – приведи соседа»: если ваш знакомый по вашей рекомендации купит у нас комплект иноземной сантехники, вы станете участником накопительной бонусной программы и получите скидку три процента на любую следующую покупку. Также вам предоставляется уникальная возможность протестировать высококачественное сантехническое оборудование с Земли Изначальной, при условии, что помимо стоимости приобретенного товара вы на месте оплатите доставку и установку. Если оборудование вам не понравится, наши работники по истечении первого месяца эксплуатации демонтируют его, и вы сможете получить деньги назад. Таким образом, вы оплачиваете приобретенный товар только в том случае, если он отвечает вашим самым высоким требованиям и стандартам. Акции и скидки действуют в наших магазинах «Всё для домашнего хозяйства», расположенных по адресам: улица Малиновой Воды, 45, улица Доблестных Механиков, 26а, площадь Злаков, переулок Шляпновойлочный, 4/1, проспект Народного Сопротивления Темным Силам, 137, бульвар Веселых Чаровниц, 77, а также в центральном супермаркете «Изобилие-Никес» на площади Процветания».

Переведя дух, Берт оглядел помалкивающих слушателей и осведомился:

– Какая, по-вашему, будет реакция у прохожего?

– Если выскочить из кустов с унитазной сидушкой на шее и все это без запинки сказать, прохожий будет в ступоре, – первой откликнулась Лерка.

– Вот именно! А мы, пользуясь его ступором, берем его и ведем к ближайшему нашему магазину, демонстрируем образцы сантехники… Главное – напор и контроль, потому что менеджмент – это управление, в том числе покупателем, в том числе ситуацией… Авенир, ты хочешь что-то спросить?

– Что значит – тестирование сантехники? – поинтересовался серьезный толстощекий мальчик. – Разве так бывает?

– У нас – будет. Главное здесь что, как ты думаешь?

– Разрекламировать…

– Главное – побудить покупателя совершить покупку. А потом кто же захочет по новой выворачивать из пола унитаз, опять звать слесарей, затирать слякоть и все такое… Поэтому мы будем говорить о тестировании: если человек думает, что сможет отказаться от приобретения и получить деньги назад, это облегчает для него принятие решения о покупке. Понял, Авенир? Все поняли? Сейчас начинаем тренинг, всем разбиться на пары промоутер – покупатель, потом поменяетесь. Промоутеры пока читают текст по бумажке, но до послезавтра надо выучить наизусть. Глория, раздай всем листки.

Началась суета. Лерка прикидывала, как бы увильнуть от участия в этом безобразии. Не получится ведь, не отвертишься… А вот сама виновата, не будь злой стервой. Рекламный текст состряпали Бертран с Глорией, но кто начал изгаляться и подбросил им идейку насчет унитазного сиденья? Не суй другому грабли, сам об них упадешь, или как там, в древности, говорили… Теперь одна последняя надежда, что старший Никес эту жуть не одобрит, чтобы его торговый дом не дискредитировали.

Лерка поймала взгляд Берта – эйфорический, почти влюбленный. Кажется, за сегодняшний вклад в общее дело фингал ей простили.

Демчо снова сидел в своем заросшем дворе и глядел на травяные стебли. Это успокаивало. Это помогало думать, что взаимное поедание и естественный отбор – нормальное состояние для кого угодно, будь то насекомые, кесу, люди.

Мама уже дважды звала обедать. Слегка рассердилась, что он никак не идет. Маме проще, она ведь не знает, кто такая Серая Дама.

Больше всего Демчо хотелось предупредить других о близком прорыве, чтобы в этот раз на Танаре никто не погиб. Но он знал, что это невозможно. Чары Серой Дамы не позволят. Страх за маму с дедом не позволит, они же все втроем в этом деле повязаны. Ничего не изменить, и события будут развиваться своим чередом, как эти миниатюрные жестокие спектакли в травяных кущах.