Разрушитель Волков Алексей

Глава 31

На базу мы прибыли перед самым наступлением тьмы. Вернее, она наступила, когда мы миновали предпоследние ворота, и дальше пришлось ехать в свете фар.

Я еще успел услышать про два нападения за двое суток. По утверждению охраны, ничего особо страшного. Налетчики явно понятия не имели, куда направляются. Иначе они предпочли бы объехать район по широчайшей дуге, а поперли напролом. Одна группа позавчера вечером по боковой дороге, другая, сегодня, по главной. Разумеется, результат был один.

Активизация разных банд наводила на мысли. Оказавшиеся вне МКАДа преступные группировки после первого отпора залегли на дно, а затем, убедившись в уходе войск и основных милицейских сил в столицу, решили сорвать куш. Вряд ли их действия кем-то координировались. При нынешней системе связи, разбросанности бандитов, их различной «клановой» принадлежности подобное представлялось настолько маловероятным, что практически не принималось в расчет. Просто каждый главарь шел по пути наименьшего сопротивления. Схема была привычной еще с развала прежнего государства – при бардаке любые злодеяния могут остаться безнаказанными, если действовать быстро, четко, а затем тщательно замести следы. Или смешаться с местными жителями какого-нибудь подмосковного города, или уехать на некоторое время еще дальше, чтобы затем заявиться к родным местам с кристально честным невинным взглядом. Мол, а нас-то тут и не было никогда.

Обращение Комитета было проигнорировано. Мало ли в стране издавалось различных обращений и призывов? Слова власти отнюдь не означают, что когда-нибудь последуют реальные дела. Тут главное – ловить момент. Потому резкие действия были просто необходимы. Всегда лучше нападать, пока тебя не ждут.

Преступники не учли одного – на этот раз наверху оказались люди дела. Вдобавок новой власти остро требовалась поддержка народа. А чем проще заслужить ее? Правильно. Скорейшим наведением порядка. Все прочие намеченные пункты штурмом решить было невозможно. Создание рабочих мест, восстановление экономики, нормальное функционирование рынка – тут уже действительно не справишься ни за день, ни за месяц.

С преступностью в глобальном плане тоже справиться не так легко. Но хоть раздавить самых наглых и агрессивных, заставить присмиреть остальных – это вполне по силам в самые кратчайшие сроки. Когда бандиты убедятся: их даже не арестовывают, а попросту уничтожают на месте, они поневоле задумаются о выгодах и недостатках избранной стези.

Линевич сделал несколько звонков своим соратникам по Комитету, взял на себя ответственность за весь прилегающий к базе район, уточнил выделяемые средства, и в итоге мы еще пару часов проколдовали над картой. Определяли наиболее оптимальные маршруты, точки, с которых следовало начать движение, вопросы взаимодействия и прочие детали, от которых зависел успех или неуспех завтрашнего дня.

Впрочем, бандитам могло хватить и сегодняшнего. Слухи распространяются гораздо быстрее любых более совершенных средств связи, а уж действуют стократ сильнее. Людям свойственно преувеличивать и хорошее, и плохое, потому население наверняка с восторгом, а криминальные элементы с ужасом выслушивают известия о сотнях уничтоженных бандитов. И не только при помощи засад, бронетехники и вертолетов, но как бы не с привлечением фронтовой авиации и артиллерии.

– Я возглавлю одну группу.

– Куда тебе? Не забыл – завтра с утра ты ложишься на обследование, – напомнил Линевич.

Но его решение и мое – большая разница.

– Брось. Я себя отлично чувствую. Если отбросить некоторую усталость. Надо же сполна вкусить преимущества нового звания! Уж со взводом-другим как-нибудь справлюсь. И стычки с бандитами – еще не настоящая война. Все равно нынешние младшие офицеры реального опыта фактически не имеют. Надо их проконтролировать. Надежнее будет.

– Тем более, не дело полковнику самому идти во главе нескольких машин и командовать двумя десятками бойцов.

– С двумя сотнями я могу не справиться. Начинать надо с малого и легкого.

– Хватит с тебя. Лучше вспомни, как вообще живой остался!

– Судьба у меня такая. Но ты тоже странный – как в пекло посылать, так старого приятеля, а как на прогулку, так норовишь придержать его дома. Думаешь, мы обязательно кого-нибудь встретим? И вообще, сколько банд одновременно может находиться в одном районе? Большинство обывателей вполне законопослушны. Хотя бы в части грабительских налетов и убийств. Налоговую обмануть, украсть что втихаря, мошенничество какое устроить – это иное. Но тут уже не войска нужны, а нормальный уровень жизни и взвешенная политика власти.

– Не заболтаешь. Сказано – в поликлинику, значит, в поликлинику. Ты бы на себя сегодня посмотрел. Краше в гроб кладут. Твоим видом слабонервных пугать можно было.

– Тем лучше. Хоть без стрельбы обойдемся, – парировал я. – И вообще, лучше не спорь. Я ведь могу рапорт на увольнение подать, раз реального дела мне не доверяешь. Преступников сам вычисляй, мне неинтересно, а вот покататься в последний раз на броне – почему бы и нет? Гораздо лучше, чем скончаться во время садистского медобследования. Выбирай.

– И хрен с тобой! – махнул рукой Константин.

Выяснять, к чему относится ценное начальственное замечание, к обследованию или операции, я не стал.

Перекусили мы в процессе обсуждения тут же, вновь консервами, зато не требовалось куда-то идти в приземленных желудочных целях.

Сразу после последней фразы приятеля я попрощался и пошел к себе. Покурил перед сном, а затем завалился в кровать. Без задних ног, да и без передних. Просто коснулся головой подушки и через секунду отключился от окружающего мира. Без всяких мыслей о прекрасных девах, собственных детях или судьбах цивилизации.

Если бы не многолетняя привычка просыпаться в намеченное время, я проспал бы сутки, не меньше. А так сознание чуть всплыло, едва разлепившиеся глаза посмотрели на часы и попытались сразу закрыться вновь. Это мы проходили. Соглашаешься полежать еще пять минут, ничего же страшного, и просыпаешь все на свете.

Заставил себя сесть и некоторое время провел так, собирая волю в кулак для следующего шага. А когда-то вскакивал по команде и сразу был готов приступить к любым действиям.

Где ты, молодость?

Оделся, отправился умываться. Из зеркала на меня смотрела страшная бледная рожа с заплывшими глазами. Холодная вода не принесла облегчения. Организм упорно боролся за право на отдых ценой любых дел. Даже обещание завтрака и вожделенного кофе оставили его глубоко равнодушным.

Снаружи ночью прошел сильный дождь. Судя по лужам на дорожках и мокрой траве. Капли влаги продолжали висеть на листьях деревьев, и прохладный, пытающийся взбодрить меня ветер стряхивал их.

Пожалуй, тут был даже не дождь – гроза. Что-то чувствовалось в воздухе перед тем, когда я шел спать. И небо затянуло тучами, и где-то чуть погромыхивало, только сон мой был настолько крепок, что творящееся снаружи буйство стихий не сумело пробиться сквозь его плотную пелену.

Линевич выглядел получше меня. Ненамного. Его видом можно было распугивать вражеские взводы и роты, моим – батальоны и полки.

– Обалдеть! Видок у тебя… Все-таки поднялся? Узнаю старую гвардию, – прокомментировал он, вяло ковыряясь в тарелке.

– Есть еще порох, не только песок.

По какой-то прихотливой логике я представил себе возможную жизнь в монастыре. Ежедневные ранние подъемы, постоянный недосып… Нет, к такому подвигу я пока был не готов. Даже раскаяние, возникшее было вчера, куда-то ушло, напуганное перспективами.

– Какие новости? – после паузы спросил я.

Обычно в прежние годы я мало интересовался происходящими событиями. Раз уж все равно не мог ничего изменить, зачем зря расходовать желчь?

– Особых, почитай, нет. Если внешние, то все по-прежнему. На Кавказе постреливают и все покрепче, надо будет вернуть туда ушедшую к Афгану бригаду, на Дальнем Востоке пока тишина. Чужие правительства получили гарантии дальнейших поставок газа и потому в целом отнеслись к случившемуся спокойно. Когда у самих земля под ногами горит, не до чужих проблем. Кое-где оппозиция, правда, вякает, но это ерунда.

– Даже могу перечислить соответствующие страны. – Я тоже принялся за еду.

Работа челюстей способствует приливу крови к голове. А в голове – мозг. Может, хоть теперь он будет вынужден заработать и выйдет из спячки?

– Вот именно, – кивнул приятель. – Что до внутренних… В провинциях в основном бардак. Но не везде, не везде. В полной зависимости от умения губернаторов справляться с проблемами. Определенные сдвиги к улучшению имеются. Население восприняло новости спокойно, даже с некоторой надеждой, так что поддержку мы имеем.

Народ всегда надеется при перемене власти. Вдруг сильные мира сего обратят внимание на чаяния простых людей и сделают хоть что-нибудь реальное для улучшения жизни?

Нет, в самом деле – вдруг?

– Вот… – Линевич залпом выпил кофе, традиционно плохой в столовой. – Но ночью никаких известий о новых нападениях банд не поступало.

– Еще бы – гроза!

– И гроза тоже. Не исключаю – многие вновь решили залечь на дно до прояснения ситуации.

– Со своим участковым договориться легче, чем с пришлыми вояками.

– Примерно так. Почитай, нас ситуация тоже устраивает. Хоть лишних жертв избежим, а там потихоньку прижмем криминал к ногтю. Думаю, намеченная операция сведется к демонстрации силы без иных итогов. Можешь смело идти досыпать.

– Ну уж нет. Раз решил ехать – поеду. Надо же ощутить себя настоящим полковником! Кстати, найди себе нового водителя. Негоже в моих чинах подрабатывать простым шофером. Мне теперь полагается собственная свита. Адъютант, повар, секретутка… Можно – две. Человек я молодой, почти, холостой… Так что подбирай кадры.

Я говорил, а в мозгу вдруг промелькнула шалая мысль действительно остаться. Дело не в служебном положении. Как раз от положений я отвык и уже потому относился к ним довольно наплевательски. Однако тут хоть какую-то пользу принесу. Крестьянин из меня, откровенно говоря, никакой. На земле вырасти надо, любить неблагодарный труд, а откуда любовь к битвам за урожай у сугубо городского жителя?

Виктор полслужбы мечтал о спокойном уголке и обрел его, а я? К чему вообще способен я? Раньше ладно, служба, вопросов не возникало. Сейчас – ответов не найти.

– Да уж… Врача тебе личного не надо? Женского пола? – поддержал треп Константин.

– Не откажусь. Невропатолога. Нервы совсем ни к черту, пусть лечит передовыми методами – заботой и лаской.

– Ладно. Подумаю, что тут можно сделать. Медицина мне до конца не подчинена.

– Странно. С твоим положением мог бы давно всех к ногтю…

Но время пустой болтовни миновало. Некоторые подразделения уже должны были выдвигаться на исходные позиции.

Глупо, разумеется, проводить военную операцию против мелких банд. Тут бы спецназ, внутренние войска, ОМОН. И не Кавказ ведь, самое ближнее Подмосковье. Театр приближенных военных действий…

Актеры не пришли, декорации оказались невостребованы, осветители запили, режиссер скандалил с женой… Короче, спектакль сорвался, и получилось представление.

Мы прокатились по полям и весям, продемонстрировали селянам и горожанам наличие у властей решимости и боевой техники и с чувством морального удовлетворения, или без оного, разошлись по домам, палаткам и казармам.

Даже пострелять не пришлось.

Слава богу!..

Глава 32

– Тебя, между прочим, спрашивали. – По лицу Линевича я уже догадался кто. Очень уж выражение было ехидным.

– Прямо у тебя? Слушай, ну и бардак ты развел – обалдеть! – Я старательно воспользовался любимым словечком приятеля. – Кто хочет, подходит к начальству и интересуется секретными данными о нахождении остального комсостава. Сын, конечно?

– Мимо. Одна докторша поведала о сбежавшем пациенте. А она, между прочим, невропатолог. Ладно хоть, не психиатр.

– Все потому, что берешь на работу кого попало. Потом окажешься в окружении психов. Филиал дурдома.

– Ладно зубоскалить. В общем, так. Сегодняшний вечер – твой. Особых дел не предвидится, справимся без твоей архиважной особы.

– Вас оставь одних, таких дел наворотите, три года разгребать придется, – привычно пробурчал я.

До сих пор Костя так и не удосужился объяснить мне круг обязанностей. Звание я имел, по меркам Конторы – немалое. А вот должности – увы! Или – не увы? Стоит ли напрашиваться на службу?

– Обходились как-то. Благо наше дело – охрану нести, секреты беречь. Работают пусть ученые. Им за это деньги платят, жилье предоставляют, кормят и, вообще, условия создают.

– А крота нашли, охраннички?

– Одного, в Москве. Железнодорожник принял тебя за важную шишку, чуть ли не за верховного руководителя заговора, – насупился Линевич. – А о маршруте узнал из подслушанного разговора. Что до местного… Ищем. Хотя тут могли получить информацию по иным каналам. Не знали же они о моих встречах. Иначе…

И пали ребята жертвой простой ошибки. Сколько их таких, ни в чем не виноватых, но расплатившихся жизнями за чужие прегрешения? И можно ли когда-нибудь искупить вину? Иначе было бы хуже – но оправдание ли расхожая фраза? Наверно, оправдание. Жизнь-то наладится, надеюсь. Во всяком случае, у людей вновь появился шанс стать людьми, а это уже немало.

– Найдем, не переживай. Иди отдохни, раз начальство приказывает. В поликлинику загляни, нервы полечи, – Костя залихватски подмигнул.

Не генерал, а натуральный сводник.

– Нет у меня давно нервов. Нечего лечить.

– Пусть ищут. Ищите, бабоньки, ищите, должен быть! А нет – пусть новые поставят. Иди, пока говорят. Обалдеть! Тоже мне старый гусар!

В прежние времена я бы обрадовался внезапно обрушившемуся свободному времени. Сейчас просто не знал, что с ним делать. Лучше всего было просто завалиться и поспать, но сильно сомневаюсь в приходе сна. Хотелось уединиться да завыть на отсутствующую на небе луну. Тоскливо и протяжно. Или просто лечь и помереть, решив таким образом сразу все личные проблемы.

А может, Константин действительно предложил выход? Не чувствовал я себя способным к общению с прекрасным полом, и все же… И все же встретиться хотелось. Просто увидеть понравившуюся в кои-то веки женщину. А потом уже можно будет и повыть в одиночестве – сразу по двум причинам.

Я заставил себя принять душ, вообще привести себя в относительный порядок. Любые действия чреваты нарушением уставного вида, некоторой расхристанностью, но что хорошо в поле, не слишком смотрится в женском обществе.

Мы встретились на полпути. Показалось, Мария готова броситься мне на шею, но в двух шагах она неожиданно застыла. Наверно, действительно желаемое я принимаю за действительное. Вот уж не думал, что какая-нибудь женщина может вдруг стать так дорога. Хоть стихи пиши. Докторша всматривалась в мое лицо, будто искала ответы на какие-то вопросы.

– Честь имею! – Я щелкнул каблуками.

Раз уж не на выезде, то и одет я был практически по форме. Точнее – в некий ее суррогат.

Чую, сидело на мне все не лучшим образом. Отвык. Лишь старался вести себя соответственно.

– Живой… – Хотелось бы, чтобы Мария сделала шаг навстречу, но она так и осталась стоять на месте, а сам я инициативы не проявил.

– Что со мной сделается? Просто пришлось немного помотаться по разным делам.

– Вместе с Сергеем. Говорят, он идет на поправку. – Мир тесен, и в нем заинтересованные лица знают сразу и все без всякого Интернета.

– Слава богу!

Мне хотелось стоять так до скончания мира, только Мария опомнилась, отодвинулась, лишь по-прежнему не сводила взгляда.

– Простой отставной офицер, – ее рука коснулась погона. – У, настоящий полковник!

– В связи с обстановкой вчера был принят на службу. Думаю, ненадолго. Немного уляжется, и буду вновь сам себе хозяин. Вы-то как?

– Сидим. Никуда не выпускают. Как называется? Казарменное положение? К тете и то не могу съездить.

– Для вашего же блага. Тут действительно происходили не слишком хорошие вещи. Но сегодня поездил по району – тишина и покой. Всех бандитов ветром сдуло и ночной грозой унесло. Хотите, прокатимся до вашей тетушки?

Кто за язык тянул? Дураку понятно – к себе надо звать, к себе!

– Серьезно?

Ее взгляд был наградой поважнее любого ордена. Давненько прелестные дамочки не взирали на меня так.

– Шучу я обычно иначе. До темноты времени навалом, быстро заскочим, убедитесь, все ли в порядке, и назад. Представляете, у меня свободный вечер!

Ненаглый я стал. Раньше бы обязательно сказал: «До самого утра».

Поверила Мария не сразу. Зато, поверив, немедленно поцеловала меня еще раз, пробормотала что-то о подарках, и действительно, мне пришлось тащить к машине, той самой «Ниве», полную коробку продуктов и каких-то хозяйственных мелочей.

На этот раз Мария была в каком-то довольно воздушном платье, словно шла на званый вечер. Даже бусы спускались в несколько рядов поверх, а вместо памятного рюкзачка была дамская сумочка. Странно – платья перестали быть каждодневным нарядом, а аксессуары остались. В целом же собралась докторша быстро, ждать практически не пришлось, какую-то пару сигарет. Я подсознательно опасался задержек, находясь на службе, пропадать ночью вне базы не имел права, а теперь прекрасно успеем, и еще запас времени останется.

Странная, кстати, служба. Я же присягу давал на верность социалистическому Отечеству, отнюдь не его обломку, и никто ничего…

– Вы постоянно будете у нас?

– До определенного момента. Не москвич, живу далековато, а родился вообще на территории другого государства, тогда являвшегося частью нашего общего.

– Украина?

– Прибалтика. Отец был моряком. Кто тогда знал, как все обернется? Хороший был город. До моря недалеко, прохладное немного, да разве мальчишек остановишь? Губы синие, но из воды – ни шагу. Дюны, сосны, песчаные пляжи… Красота!

– Я обычно в Крым еду.

– Дело вкуса. Мне Прибалтика нравится больше.

Охрана выпускала нас без разговоров. Лишь проверяла документы, порядок требуется соблюдать неукоснительно, брала под козырек, и мы катили до следующего поста.

Я был без бронежилета, разгрузка и та валялась на заднем сиденье, но автомат находился под рукой.

– Москва сильно пострадала?

Мы уже выехали на трассу, тихую, как большинство дорог в последнее время. Даже жаль, что «Нива» – не «БМВ». Вот на чем можно было бы прокатиться с ветерком!

– Так себе. Артиллерия не применялась. Стекол повылетало много, но серьезные разрушения редки. Хотя местами бои шли крепкие.

– Кошмар! Ведь жили до Катастрофы более-менее нормально, и вдруг за один день все полетело кувырком…

– Если бы нормально, то кувырков бы не было, – вздохнул я. – Логично?

Типичное мнение жителя столицы, где вертятся основные суммы денег. Почему-то в провинции люди видели ситуацию иначе. Но спорить и объяснять не хотелось. Устал доказывать очевидные вещи. Вообще просто устал. Так устает человек после совершенной тяжелой работы. Все равно большего я уже не сделаю. Дальнейшее уже за теми, кто придет следом. Я могу еще участвовать, может, даже чем-то помочь, просто отныне главное слово за другими людьми. Нынешний переворот доказал это. Да, замешан, даже не очень слабо, но на вторых ролях. К первым готовиться надо. И морально, и обдумывая конкретные шаги. Я же обычный человек, привык рассуждать в общих чертах. Неплохо было бы то, неплохо и это. А чтобы реально… Зачем, когда весьма четко понимание – никто до власти никогда не допустит, выслушивать тоже не станет, посему любые планы – всего лишь игра?

Что за дебилизм в присутствии симпатичной женщины предаваться интеллигентским терзаниям? Не отношусь я к интеллигенции, слава богу. Она всегда была врагом России, а я стране служил. Пока была нужна моя служба.

– Все равно. Может, теперь станет лучше, а вдруг нет? Покатимся вниз, в Средневековье, вместо пистолетов возьмемся за мечи… Землю пахать будут на лошадях…

– Для производства трактора компьютер не нужен. Хотя Средневековье – для вас. С вашими данными быть только принцессой. Еще соответствующее платье вместо джинсов и майки, диадему на голову…

Лицо Марии озарилось улыбкой. Любой женщине приятны комплименты. И любому мужчине они ничего не стоят. Но все сказанное мною звучало искренне. Не стоит напрягать фантазию, когда достаточно лишь чуть развить увиденное.

– Хотите представить себя в образе благородного рыцаря?

– Мечом махать не обучен, – вздохнул я. – К тому же за простого рыцаря принцессу никто никогда не отдаст. Единственное – он может избрать ее дамой сердца, поклоняться ей издали, превозносить имя да служить идеалу.

– Только издали? – лукаво покосилась докторша.

– Любовницей может стать каждая, а вот возлюбленной… Хотя принцесса-любовница – даже не звучит.

Но ответного взгляда я не понял. Может, обиделась, женщины – странные существа, может, наоборот.

Знакомый уже поворот к дачному поселку. Прошлый раз мы уезжали из места, где еще не унялась толком тревога, буквально накануне прошел бой, а теперь тут царила привычная смесь покоя и суеты. Нигде работа не движется столь размеренно, как в саду или огороде. Нигде так не отдыхается, как на природе.

Этакий патриархальный мир, где каждый целый день пашет на собственной делянке, заготавливает впрок, мастерит, и все равномерно, не спеша. Зато вечером можно себе позволить посиделки хорошо потрудившихся людей. Не слишком шумные по причине усталости, зато искренние, напоминающие иные советские годы. Тогда хватало с избытком плохого, только люди были дружнее. Огромная семья, в которой каждый готов помочь другому в трудную минуту.

С чувством ориентации у меня все было в порядке. Мария несколько раз попыталась дать указания, куда и когда сворачивать, но я каждый раз успевал совершить нужные действия еще до того, как прозвучат ее слова. Докторша убедилась – помощь не требуется, и умолкла. Точнее – просто возобновила обычный разговор ни о чем.

Вот и знакомый забор с садом за ним. Автомобиль мягко притулился поближе к воротам. Я хотел помочь женщине выбраться, воспитание, никуда от него не деться, однако Марию словно вынесло наружу. Она едва не рванула внутрь участка, но опомнилась, застыла у калитки, поджидая мою скромную персону.

Тетушка встретила нас на крыльце. Лицо у нее… Нехорошее у нее было лицо. Такое выражение бывает у людей, в чей дом пришло горе. Или у тех, кому надо сообщить близким неприятную новость. Даже у меня на душе стало тревожно. А что уж говорить про Машу?

– Что случилось? – Прежняя радостная улыбка мгновенно сошла с лица моей спутницы. Она вдруг стала бледнеть на глазах, хотя как побледнеть загорелому человеку?

Тетушка вздохнула. Она хотела ответить – и не смогла.

– С мамой что-то?

– И с папой, – решилась родственница. – Погибли твои родители. Вместе.

– Как?! – Маша вдруг стала оседать, и я едва успел подхватить маленькую докторшу.

– Убили их. Обоих. Расстреляли из автоматов. Прямо дома! – Наташа говорила отрывисто, словно лишилась возможности произносить длинные предложения. На глазах ее выступили слезы.

– Когда похороны? – Мария даже не замечала моей поддерживающей руки.

– Уже похоронили. А нам лишь сегодня утром сообщили. Знаешь же, как известия доходят…

Куда-то пропали звуки. Молчала тетушка, молчала Маша, молчал я. Какими словами можно поддержать в таком горе? Все сказанное покажется ничего не значащим, мелким, искусственным по сравнению с жизнью и смертью.

– Вова поехал в Москву. По телефону, да нынешнему, ничего толком не узнаешь. Или там сами не в курсе. Только известили о смерти, и все.

Мария потихоньку стала выпрямляться. Я не торопился убрать руку, мало ли, да и сомневаюсь, что можно полностью взять себя под контроль при таком известии. Но хоть как-то…

Слезы текли по щекам тетушки. Я тоже почувствовал невольный ком у горла. Пусть не довелось знать погибших, мне просто было жаль понравившуюся женщину. Ей-то это за что?

Какой-то неестественной походкой Мария шагнула на крыльцо, прошла мимо родственницы, и дальше, дальше… Двери в дом оставались открыты. Мы с тетушкой вошли на веранду. Переданный мне груз давил, я поставил его в угол, вдобавок плечо оттягивал прихваченный, не оставлять же в автомобиле, автомат, и я положил оружие на свободную табуретку. И тут тишина в доме разродилась даже не рыданием – каким-то звериным отчаянным воем.

Очередная сигарета чуть не опалила пальцы. Сколько я их уже выкурил, меся асфальт московских улиц?

Ребята утверждали – программа не оставляет следов, но все равно я решил перестраховаться и не задействовать свой компьютер. Если что вдруг пойдет не совсем так, пусть ищут виновника содеянного. Сколько тут надо будет продержаться? Ведь после свершившегося искать любые электронные следы станет просто невозможным.

Но все же как трудно решиться! Вставить диск, запустить, зная – обратной дороги после этого просто не будет. Не только у меня, у всего человечества, как бы ни выспренно звучало приевшееся сочетание.

И не с кем поделиться грузом ответственности или хотя бы просто посоветоваться. Не с властью же! Смешно!

Только совесть…

Почему я? Разве нет тех, кому решения полагаются по должности?

Нет. Власть давно отделилась от народа и живет своей жизнью в неких воображаемых мирах. Прочее население элементарно не принимается в расчет. Есть богатые, для кого все, собственно, и делается, – и все остальные, обязанные довольствоваться хлебом из генномодифицированной пшеницы напополам с химическими добавками да отупляющими бессмысленными зрелищами. Все лишь для того, чтобы вели себя тихо. Ну, в положенный срок являлись на выборы и в очередной раз голосовали за все тех же избранников, в силу какого-то недоразумения называющихся народными.

Чуть в стороне устремила к небу купола небольшая церковь. Из тех, что когда-то в столице было сорок сороков.

Я не считаю себя чересчур религиозным человеком, даже крестился лишь лет пять назад по убеждению – лучше уж вера, чем навязываемая сверху толерантность. Однако есть минуты, когда поневоле ищешь поддержки у того, кто заведомо могущественнее и мудрее всех.

Служба давно закончилась. Народу внутри было немного. Несколько человек, пришедших то ли в поисках утешения, то ли вознести небу свои просьбы. Может – отчаяние и боль.

Лики святых взирали на меня, заглядывали в душу, искали в ней хорошее и плохое.

Я зажег свечку перед одной из икон, приложился губами к краешку фигуры, застыл, пытаясь прошептать слова молитвы.

Собственно, молитв я, кроме основных, не знал. Есть люди, которые находят облегчение от произносимых в определенном порядке слов. Мне тоже хотелось бы так, но – не могу.

Или главное все-таки искренность, содержание, а не форма?

Не знаю.

– Вам что-то не дает покоя, сын мой?

Рядом остановился священник. Погруженный в свои мысли, я даже не заметил, когда он подошел.

Примерно моих лет, с внимательными добрыми глазами, явно искренне желающий помочь случайно зашедшему в его храм человеку.

– Дух мой неспокоен, отец. Принял решение, но ведь наряду с хорошим оно принесет и плохое.

– Так часто бывает. К сожалению, Добро часто приносит с собой какие-то доли Зла. Не потому, что они исходят из одного источника. Люди разные, кто-то всегда недоволен, и многие желают себе откровенно греховного. Надо лишь четко понять – что от бога, а что от дьявола. Чем руководствоваться в выборе?

– Я все понимаю, батюшка. Но даже доли Зла порою могут оказаться тяжелыми.

Мелькнула мысль – не поделиться ли, не спросить совета? Только зачем перекладывать на кого-то свой крест? Если придется отвечать за свои поступки на том свете, лучше сделать это одному.

Священник смотрел на меня, но я уже понял: решение принято окончательно и говорить больше не о чем.

– Спасибо вам, отче. Вы мне очень помогли.

До ближайшего интернет-кафе было меньше квартала. Оттягивать дальше не имело смысла, но все-таки я еще выпил у киоска паршивого кофе, выкурил сигарету и только тогда вошел внутрь помещения.

Свободных компьютеров хватало. Прошли времена, когда выход в Сеть был доступен не каждому. Теперь абсолютное большинство людей занимается этим, не выходя из дома. А то и пользуясь обычным мобильником. Сюда же заходят люди случайные. Те, кому надо убить время, или кто, подобно мне, является гостем города.

Так. Вставить диск.

Пальцы задержались на мгновение.

Если бы дело происходило в голливудском блокбастере, я бы потянул на роль главного злодея. Есть у них в фильмах такая мечта – уничтожить свободный мир. Наверно, следовало сатанински захохотать перед осуществлением цели. А по улице бы уже мчался очередной лихой спаситель Вселенной, и прямо сейчас в крохотном интернет-кафе разыгралась бы долгая и на редкость красочная схватка. Итог – победа героя в самый последний момент.

К счастью, жизнь гораздо прозаичнее.

Компьютер довольно заурчал, принялся осваивать информацию, не ведая, что некоторые знания бывают смертельны. Для электронных мозгов, во всяком случае.

Теперь следовало подождать. Делать все равно было нечего, потому я просто проверил почту. Наверно, самое лучшее применение Интернета. Как вспомню возню с письмами, отправления, затяжные ожидания ответов… Потому и не любил заниматься эпистолярным жанром – в тех реалиях если уж писать, так приходилось пару страниц, не меньше. Сейчас можно обойтись парой строк. Раз уж через пять минут есть возможность послать им что-нибудь вдогон.

Почитал, на кое-что отозвался, а там, не прошло и получаса, как программа двух молодых людей сработала и отправилась заниматься делом.

Или как еще это назвать?

Внешне никаких эффектов не было. Рано. Промелькнула пара надписей, диск остановился – и все.

Действительно все.

В том смысле – пути назад больше не было.

Глава 33

– Какие-нибудь подробности известны? – тихо спросил я Наташу.

Захотелось отомстить неведомым убийцам, вне зависимости, чью сторону они занимали в прошедшем конфликте. Есть бой, и есть преступление.

– Никто ничего не знает… Говорят – ворвались какие-то, и все. Что же такое деется?! – Женщина едва сама не взвыла, и лишь мое присутствие несколько сдержало ее от бурного проявления чувств.

Посторонний мужчина, да еще – полковник. Как бы официальный человек, не кто-нибудь.

– Мы найдем, обязательно найдем, – пробормотал я.

Оказывается, в моей руке каким-то образом оказалась зажженная и наполовину выкуренная сигарета. Когда я успел, оставалось тайной.

Пришлось шагнуть к крыльцу, жадно затянуться до фильтра и аккуратно затушить «бычок». Посмотрел по сторонам, положил его на самый край ступенек, чтобы потом забрать с собой, и вернулся на веранду.

– Вы курите, – вяло произнесла хозяйка. Известие тоже ее потрясло до глубины души, и она до сих пор не могла прийти в себя.

– Ерунда…

Из глубины дома со второго этажа доносились рыдания, и слышать их было непереносимо. Поневоле чувствуешь себя подлецом, сидя в стороне, даже если ничем не можешь помочь в чужом горе.