Разрушитель Волков Алексей

Глава 8

Дальше стало веселее. В том смысле, что дороги ожили, и теперь не приходилось катить одиноко по подмосковным просторам. Несколько раз навстречу пронеслись крытые военные грузовики с сидящими в кузовах солдатами. Чуть дальше вообще пришлось остановиться и пропустить идущую в сторону Москвы колонну бронетехники – не меньше батальона на бэтээрах, да еще усиленную тремя танками. Двигались они медленно, не жалея покрытия. Что бросилось в глаза – стволы были расчехлены. Сами же солдаты большей частью пребывали внутри. Лишь отдельные экземпляры торчали снаружи. В бронежилетах, точно речь шла о войне.

В маневры мне совсем не верилось. Они-то и в спокойные последние годы стали редкостью, к чему тратить на пустые забавы солярку и деньги, а уж теперь слова «двигаться» и «действовать» вообще должны превратиться в синонимы.

Интересно, кого-то бить будут или просто порядок наводить? При моей информированности не поймешь, что в столице творится. Голодный бунт, просто погромы, попытка государственного переворота, выступления банд или вообще гражданская война? И чью сторону примет армия? Задерганная с самой перестройки, бесконечно сокращаемая, реформируемая не в лучшую сторону и все-таки живая, как может жить тяжело больной человек – вопреки всему.

– Кому надо – никого не дождешься, а чуть успокоилось – они тут как тут, – прокомментировала Мария. – Вон их сколько выползло!

– Мы ведь дождались, – миролюбиво поправил я. – Если бы не подмога, не знаю, чем бы в вашем поселке все закончилось. Да и не дело армии управляться с отморозками. Для этого МВД имеется. Милиция, ОМОН, внутренние войска… Армия обязана защищать государство от внешнего врага. Против вора танк бесполезен.

– Какие внешние враги? Кому мы нужны? У нас со всеми дружеские договоры. Кроме каких-нибудь негров или арабов. Да и у тех своих проблем выше крыши.

– Но о внешних друзьях мне лично до сих пор слышать не доводилось. Богатые земли всегда привлекают внимание. Как раз арабы нам не страшны. Далековато до них.

Спорить с женщиной мне не хотелось. Бесполезная затея. И чего я добьюсь в самом лучшем случае? Ничего.

А колонна все тянулась, словно не батальон пересек нам путь, а минимум пара полков со средствами усиления.

Да только где они, те славные полки?

Маша лишь чуть пожала плечами, мол, что возьмешь со старика, привыкшего мыслить категориями своей молодости? Иное поколение, иное и восприятие мира. Только мое восприятие мне все-таки кажется правильным. Более реалистическим, свободным от сиюминутных выгод очередных политиков.

– А ведь они на Москву идут! – вдруг дошло до докторши.

– Очевидно.

– Там что, тоже банды? – Похоже, Маше стало не по себе.

Едва не в первый раз с нашей лесной встречи.

– Вряд ли. Порядок в столице всегда отслеживается лучше. Все-таки правительство не хочет себе лишних хлопот. Наверно, просто подкрепляют милицию. И внутренние войска на всякий случай. Мало ли? Вдруг митинги начнутся? В кризис – вполне вероятное дело. А недовольства поблизости от своих резиденций правительство опасается. Из шкурных побуждений.

– Не любите вы власть, – качнула головой пассажирка.

– Не люблю, – согласился я.

Развивать тему дальше я не стал. Сколько можно долдонить очевидные вещи? Так и оскомину получить можно. Да и тема ли это в присутствии прелестной дамы? Тут как раз прошел последний бронетранспортер, и я немедленно тронул машину на освободившийся перекресток.

Проскочили какую-то деревню, вполне мирную, с занятыми в полях и огородах жителями. Кое-кто смотрел вслед, словно успел отвыкнуть от вида проносящегося мимо легкового автомобиля.

Судя по карте, ехать нам предстояло недолго. Осталось четверть часа – и то вряд ли.

– Направо… – Маша только начала говорить, а я уже поворачивал машину. Путь-то был выучен заранее, и подсказки казались лишними.

Промелькнула еще одна деревенька, совсем небольшая, пять-шесть домов, но настолько покосившихся, что сразу становилось ясно: тут давным-давно никто не живет. Несколько лет минимум. Только почерневшие избы с заколоченными окнами напоминали о совсем иных временах.

Пару раз промелькнули, оставив меня равнодушным, запрещающие знаки.

– Если вы проделывали такой путь на велосипеде, мне срочно придется купить шляпу.

– Зачем? – не поняла Маша.

– Чтобы снять ее перед вами в знак уважения.

– Мир не без добрых людей мужского пола, – мило улыбнулась Маша. – И каждый из них готов подбросить одинокую женщину до ее родственников, даже если им самим надо в противоположную сторону. Вместе с велосипедом. Наверно, в надежде на ответную благодарность.

Не иначе намек в мой адрес, чтобы не ждал понапрасну кажущегося логичным развития событий.

Я и не ждал. Почти. Просто было приятно пообщаться с молодой и милой женщиной, да еще обладающей разнообразными талантами в критических ситуациях. Не путать с критическими днями. С возрастом понимаешь – не все сводится к чисто телесному контакту. Хочется иного, гораздо большего. Как в юности, когда готов был влюбиться очертя голову едва ли не в каждую встречную красотку. В полном соответствии со словами классика – на две недели. Или на три?

Давненько я не перелистывал Пушкина.

– Не боитесь? Добрые люди тоже бывают всякими. Места сейчас безлюдные, свидетелей нет, вдруг кто примет желаемое за действительное?

– Хотела бы я на такого посмотреть…

– Осторожность еще никому не повредила.

– Один такой осторожный как раз сидит рядом со мной.

Не понял, что она имела в виду? Предыдущие события или отсутствие приставаний на дороге?

Спрашивать было и неловко, и не ко времени. Впереди возникла колючка со шлагбаумом, и пришлось невольно затормозить.

Пост тут был солидный. Я сразу заметил бронетранспортер в кустах с развернутой в нашу сторону башней. А чуть дальше застыла БМП, да еще – третья, с длинноствольной стомиллиметровкой, но тихонько, стараясь оставаться невидимой. И аж шестеро мужиков в камуфляже с автоматами на изготовку грамотно встали у машины так, чтобы не перекрывать сектора стрельбы.

Впрочем, пропуска оказали благоприятное воздействие. Хорошо, Валерка расстарался. Иначе хрен бы я к нему попал. С боем – несерьезно. Прожил бы я от силы секунды, и никакое былое умение не помогло бы.

А Машу тут явно знали. Во всяком случае, спутница получила несколько улыбок, которые дарят не просто симпатичным женщинам, а симпатичным и знакомым одновременно. Но, даже улыбаясь, о службе ребята не забывали. Один торопливо скрылся с нашими документами. Видно, там был замаскированный штабной модуль или нечто в этом духе. Остальные терпеливо, главное же – фактически молча, ждали его возвращения. Проверяют фамилии по каким-либо спискам, раз электроника не работает, и все приходится делать по старинке. Парочка дежурных фраз докторше, полдюжины вопросов мне, затем шлагбаум приподнят, а бойцы во главе с командиром снова бдительно пялятся на дорогу.

Нам пришлось миновать еще три линии охраны, но на сей раз казавшаяся безвинной и не особо подозрительной колючка была заменена на бетонные заборы с колпаками пулеметных точек. Без малого укрепрайон, с поправкой на то, что существование тяжелой бронетехники и артиллерии у противника, учитывая близость Москвы, априори исключается. А может, какие-нибудь сюрпризы подготовлены и на этот невероятный случай. Сюрприз хорош, когда его не ждешь.

Неплохо подготовились, лишь пропускной режим, на мой взгляд, был чуточку мягковат. Или же пропуска оказывали магическое воздействие.

За третьей стеной открылся небольшой поселок в основном из двухэтажных домов. Имелась тут и парочка больших зданий, чем-то напоминавших санаторные. Со стороны посмотреть – центр отдыха, не иначе. Вон и пруд чуть подальше виднеется. Аккуратные дорожки, спортплощадка, клумбы с цветами, прочая ерунда…

Венчала все еще одна стена, только за нее мне хода уже не было. Машину приказали поставить на небольшую стоянку, где уже притулилось с полдюжины штатских легковушек. Никаких следов армейской техники. Вообще.

Мне даже понравилось. Давненько не доводилось видеть секретных и умело замаскированных объектов. Этакий остаток былого тоталитаризма в царстве разгулявшейся демократии. Интересно, что здесь было раньше? Действительно, тайный научный центр? Или какой-нибудь командный пункт? Сомнений в том, что основные помещения скрываются под землей, у меня не возникало. Не строят иначе такие объекты. Невинная маскировка наверху, а остальное сокрыто полнейшей тайной.

– Вот и все, – Маша рядом вздохнула. – Мне туда. Будем прощаться?

Что ж, память – очень ценная штука. Зато не успеем разочароваться друг в друге. Глядишь, и вспомнит когда-нибудь одиноким вечером про наши сегодняшние приключения, и улыбнется с добром.

В прихваченном с дачки небольшом рюкзачке, с каким частенько ходит молодежь, лежал мой подарок – трофейный пистолет. Так сказать, взамен обещанного велосипеда. Но насчет двухколесного транспорта тоже еще надо будет постараться.

Я машинально вытянулся.

– Надеюсь, еще встретимся. Вы же не на один вечер к нам. Счастливо пообщаться с сыном…

Лицо Марии вдруг стало грустным. Я уже собрался поцеловать ее руку, ведь подаст на прощание, однако женщина лишь кивнула, на мгновение прильнула ко мне и сразу отпрянула. Только на мгновение, и так хотелось вслед за Фаустом его остановить…

Как поймать ускользающий луч? Только что маленькая женщина стояла рядом, и вот ее уже нет, лишь у растущих чуть дальше кустов мелькает красная маечка, огненные волосы и повязка у локтя на руке…

– Вы – Тамбовцев? – Рядом со мной нарисовался мужчина в легкой курточке, под которой легко прятать ствол. Уж явно не из гостиничной обслуги. Фигура не та. Горой мышц не блистал, просто чувствовалась в спросившем та сила, которой не обладают накачанные до безобразия культуристы. И возраст – слегка за тридцать, когда в дополнение к ловкости и умению прибавляется опыт.

– Так точно. – И откуда из меня прут позабытые обороты?

– Пройдемте. Вас уже ждут.

Связь у них работает что надо. И никаких мобильников и Интернетов.

Мы прошли заасфальтированными дорожками до сравнительно большого дома у самого берега озерка. Внутри в холле за столиком сидел еще один мужчина, чуть помоложе провожатого. Только этот даже не думал прятать подмышечную кобуру. Джинсы, черная футболка… Мол, зачем стесняться среди своих?

Оба аборигена здешних мест обменялись понимающими взглядами.

– Ждет, – снизошел до озвучивания дежурный в холле.

Вслед за провожатым я поднялся на второй этаж.

Вот уж не думал о том, что к сыну будут провожать сотрудники органов, едва не передавая меня по эстафете.

– Вам сюда, – кивок на ничем не примечательную обитую кожей дверь без какого-либо номера или таблички.

Комната для свиданий? Вообще-то, Валерка вполне мог спуститься навстречу.

Валерка наверняка так бы и сделал, в пределах допусков каждый перемещался по периметрам абсолютно свободно, только ждал меня не сын.

– Ну, здорово, Тамбовцев! Как хоть добрался?

И я оказался в объятиях Константина. Старый друг, который лучше новых двух. Мы даже виделись с ним не так давно. Буквально незадолго до Катастрофы.

– В общем, нормально. Почти.

Папиных родителей я почти не помню. Отдыхал пару раз в их деревне еще мальчишкой, когда был жив отец. Потом его не стало. Дед писал письма, просил привезти меня на лето, даже мотоцикл обещал купить, но мама так и не собралась, а одного меня в такую даль, да еще с пересадками, не отпустила.

Потом как-то быстро, один за другим, умерли и дед с бабушкой. Не помню, кто первый.

Я так и не побывал на их похоронах.

Юность – не время для долгих переживаний. Подошла к концу школа, и понеслось. Учеба, служба, семья. Распад Союза, поиски работы, круговорот дней…

Каюсь, я редко вспоминал деда Ивана и бабушку Полю. Я очень виноват перед ними.

А вот сейчас – накатило. Даже не сейчас, чуть раньше, но тогда я лишь строил планы, но ничего не делал для их осуществления. Но вот потянуло так властно, что я бросил обычные рассуждения, с трудом отыскал в бумагах название деревни, которое не позабыл, может, и не знал толком, и отправился в путь.

Или просто пришло время отдавать долги?

Машины у меня уже несколько лет не было. Как-то не требовалась. Город не настолько велик, ездить одному некуда, проще уж воспользоваться автобусом, а где и пройтись пешком, но только не возиться с капризным транспортным средством. Пленять ветреных красавиц? Поздновато, однако. Они давно заглядываются на молодых, да и мне нужны не слишком.

Теперь я сильно пожалел об отсутствии колес. Насколько все было бы проще! Прежде – до Пскова, затем – до Гдова, и там, на старом автовокзале, я узнал, что до нужной мне деревни автобус ходит раз в сутки. С самого утра. Иначе говоря, уже давно ушел, и ждать другого не имело смысла.

Не повезло.

Впрочем, неприятно, но не смертельно. Я перекусил в какой-то кафеюшке неподалеку. Салатик, суп, второе… Не скажу, чтобы ранний обед был особо вкусен, но в жизни частенько доводилось есть похуже. Главное – желудок набит, и чувство голода в ближайшее время мне не грозит.

Спиртного я брать не стал. Не те времена, чтобы путешествовать хотя бы слегка поддатым. Да и не люблю туманить мозги без особой на то причины.

Пара кругов, десяток вопросов, и мне удалось поймать почти попутного «левака». Дороговато, но выбора не было.

Весьма скверная дорога шла лесом. Потом, после очередного поворота, началась обыкновенная грунтовка. Счастье, что дождей давно не было и она не превратилась в царство грязи.

Настоящая весна еще только начиналась, и лишь в паре мест мне удалось заметить пятнышки молодой травы. А так – нечто пожухлое, прошлогоднее, недавно освободившееся из-под снега.

«Нива» с разгона нырнула в речушку, проскочила и остановилась на другом берегу. Речка была мелкой, из тех, что курица переходит вброд. Самое удивительное – я ее помнил. Даже то, как дядя, муж сестры отца, вез нас через нее на здоровом грузовике.

Как давно это было!

– Ну, все. Тебе – туда, – кивнул водитель. – Тут километра полтора от силы. Или, хочешь, подброшу?

– Дойду, – отмахнулся я.

Чтобы старый пехотинец боялся пройти подобную дистанцию?

– Счастливо тебе!

– Тебе тоже. – Я закинул на плечо сумку, бывшую моим единственным багажом, и двинулся по дороге.

Где-то в лесу пела неведомая птаха. Я шел, курил и наслаждался природой. Нет, действительно. Как ни грустна была цель визита, что-то есть особенное в подобном практически нетронутом людьми лесу. Этакое посконное, наводящее на мысли о связи поколений и земле, которая когда-то нам была дана.

Малая родина предков, в незапамятные времена ставшая большой страной. Я-то родился не здесь, но сейчас почувствовал связь со всей вереницей людей, от далеких дней живших здесь, трудившихся, а в случае нужды защищавших эти края.

Лес кончился быстро. С опушки открылась деревня. Она даже в воспоминаниях была небольшой. Типично русская, словно сохранившаяся неизменной с какого-нибудь позапрошлого века, с потемневшими от времени и непогоды избами, с полями и лугами вокруг, с лысой песчаной дорогой, служившей одновременно улицей.

Точно не помню, как тогда, но сейчас она казалась совершенно заброшенной. Мой случайный водитель сам давно не был в ней, потому точной информацией не обладал, но все-таки, по его словам, кто-то жил здесь до сих пор.

Заборы покосились, кое-где вообще рухнули от старости. Две крайние избы стояли заколоченными. Я не знал, где именно обитали дед с бабкой. Слишком много лет минуло с тех пор и много событий. Помню кадку с водой, в которой плавала клюква, и я пил кисловатый напиток, подцепляя деревянным ковшиком. Помню погреб, где запер деда, а сам гордо ходил рядышком часовым. А больше, собственно, ничего.

Третья по счету изба оказалась обитаемой. Во дворе копошилась какая-то старушка, заметила меня, повернулась, подслеповато уставилась на незваного гостя.

– Здравствуйте, бабушка! – Я подошел к самой калитке, но внутрь заходить не стал.

– Здравствуй, сынок! – Старушка пригляделась повнимательнее, пытаясь определить, какое дело могло привести меня в эти края.

И впрямь, какое? В чем смысл моего появления здесь после столь долгого отсутствия? Кому нужно запоздалое раскаяние? Уж вряд ли соседям, которые в те времена еще не были такими старыми. Сестра отца? Я даже не ведаю, жива ли она? Были ли у нее дети? Были, наверное, хотя я абсолютно не помню своих родственников.

Дела…

– Ты к кому?

– Простите, Тамбовцевы ведь здесь похоронены? Хотел могилки проведать.

– Тамбовцевы? – задумалась старушка.

Еще бы! Лет тридцать пять прошло, уж точно. Может, и чуть побольше. Если тетушка с мужем переехали куда, то их родители оказались позабытыми.

– Да. Иван и Полина.

– А ты кто им будешь?

– Внук. По линии сына.

– Это Сергея, что ли?

– Его.

– Да что ж ты стоишь? Проходи.

– Вы меня лучше проводите.

Старушка вытерла руки прямо об старую фуфайку и затараторила на ходу:

– А я ведь тебя помню. Ты тогда приезжал. Маленький такой, шустрый. А мама у тебя была чисто городская. Все норовила нарядами пофорсить. А ты все мечтал офицером стать.

– Мама тоже умерла, – вздохнул я. – А как?..

Запнулся, не зная имени тети.

– Царствие им небесное! – с полуслова поняла старушка и перекрестилась.

Я тоже последовал ее примеру.

– Дети в городе живут. Ленка и Надя в Пскове, а Мишка в Гдов перебрался. Шофером там работает, как отец. Иногда приезжают, за могилкой ухаживают, то да се…

Потом мы все-таки посидели в избе бабки Марии. Вместе с ее супругом, стареньким Федором. У меня с собой было, и мы с дедом помаленьку выпивали под нехитрую, зато экологически чистую деревенскую снедь. Плюс что я привез на всякий случай из закуски.

Я рассказывал им о своем житье-бытье, коротко помянул о былой службе, чуть подробнее – о последующей работе.

Мне было хорошо с этими простыми людьми. Только чуточку стыдно за долгое отсутствие.

А потом я сидел в подступающих сумерках около двух простых могилок, курил да все мысленно просил прощения…

Глава 9

– Приходит как-то ко мне молодой и страшно талантливый, если не сказать – гениальный, молодой сотрудник. Просит помочь встретиться с отцом. Оказывается – твой сын. Обалдеть! Куда в последнее время ни посмотрю, все на одну и ту же фамилию натыкаюсь. Не удивлюсь, если окажется – беспорядки в Москве тоже твоя работа.

– Не поверишь – не моя. На сей раз у меня жесткое алиби. По дороге сюда патруль документы проверял, затем – воинская колонна. Можешь при желании удостовериться. Там какой-то городок оказался бандитами захвачен. Повернул, думал через дачи проеду, а и среди них такая же картина. Хорошо, вояки помогли. Зачистили территорию.

Линевич посмотрел на меня, провел рукой по лысине и скупо улыбнулся краешками губ:

– Признавайся, много трупов за собой оставил?

– И сразу – трупы! У нас действует презумпция невиновности. И вообще, я сугубо мирный человек, никого не трогаю. К сыну ехал, а вместо него встречает целый генерал от ФСБ.

– Презумпция презумпцией, только как-то не верится, будто ты здесь живой и невредимый, а твои противники, живые и невредимые, где-то там.

– Так не пешком же я. Прорвался, скорость дал… Не духи же на дороге объявились! У наших жителей реакция не та. Даже если они бандитами прикидываются. И помогли, опять же. Дзержинцы, но тут не уверен. В камуфляже все одинаковы.

Интересно, если Костя проведает о вполне реальных трупах, меры какие-нибудь примет? Дружба – дружбой, а служба…

– Ох, Сашка, Сашка! Только не говори, будто и оружия ты по дороге никакого не нашел.

Обыскать машину – не проблема, а закапывать имеющееся где-то перед первым КПП я не потрудился.

– Подобрал, скрывать не стану. Если лежит бесхозное… Или хочешь упечь по статье «незаконное хранение»? Тогда прежде порядок наведите. Вспомни советские годы. Никому же в голову не приходило, будто опасно выходить на улицу, жить в деревне на отшибе, ехать на машине из пункта А в пункт Б! Соответственно, вооружаться смысла не было. В перестройку постреливали, но сейчас – стреляют!

– Да уж… Стараемся навести. Только ты нас всемогущими не представляй. За границей ситуация ничуть не лучше. После Катастрофы столько структур вразнос пошло…

– В Москве все серьезно? – Я не собирался обвинять старого приятеля в бездействии. Над ним тоже начальников полно, и не от одного человека все зависит…

– Еще как… – вздохнул Линевич. – Полное впечатление – речь не о стихийных беспорядках. Кто-то за всем этим явно стоит. И этот кто-то привлек на свою сторону бывших профессионалов.

– Ваших? Чужих?

– Всяких. После всех сокращений хватает и уволенных офицеров всех родов войск, и всевозможных спецназовцев, и уж не знаю, кого еще…

– Вольно же вам было всех разгонять! Думаешь, после такого служивые воспылали любовью к существующему строю и действующим властям? – не сдержался я. – Еще странно, как раньше они вас, словно Тузик грелку, не порвали. Не иначе прав был Владимир Семенович. Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!

– Да уж… Любая власть лучше безвластия.

– Вот именно. Что-нибудь на развалинах возникнет. Вряд ли новое будет хуже старого. Хуже все равно некуда. Ладно, политика – тема, на которую можно говорить бесконечно. Лучше расскажи, что произошло. С какой стати ты так уверен в причастности бывших коллег?

– По общему ходу событий.

– Не понял…

– Тут понимать нечего. Еще со вчерашнего вечера на улицах стало неспокойно. Повсюду происходили митинги, шествия. Ночью огромные толпы пытались штурмом взять здания нескольких банков. Пришлось в дополнение к ОМОНу задействовать дивизию внутренних войск. Взяли под охрану финансовые учреждения, крупные магазины, вокзалы, конечно же, правительство и прочее, организовали патрулирование на улицах… Под утро беспорядки усилились, пришлось задействовать все резервы. Жертвы с обеих сторон, обалдеть, мрак полный, и в этот самый момент большой отряд неизвестных атакует Рублевку. Хорошо вооруженный отряд. Действовали с применением гранатометов, с автоматическим оружием. Оцепили, обстреляли, пошли на штурм… Местную охрану смяли вмиг. А там, между прочим, тоже спецы, и оборона была налажена не хуже, чем на фронте. Вызванный туда по тревоге батальон Таманской бригады собирался подозрительно долго, затем – потерял ориентацию, умудрился заблудиться и прибыл на место лишь через четыре часа, когда все давно было закончено. Дома сожжены, убитых без меры, а нападавших – след простыл. – Мне показалось, что в глубине души Линевич рад случившемуся. – Семнадцатый год, блин! Ликвидация экспроприаторов! Вот уж точно – пролог к революции! И не только Рублевку. Еще несколько поселков, где обитали люди весьма состоятельные. И повсюду – один и тот же почерк. Уверенный, наглый. Сколько погибло – до сих пор не знаю. Но среди них куча людей известных, богатых.

– Для революции лидер нужен, – напомнил я. – Пока никого не наблюдаю. Может, просто преступники действовали? Там же имелось что пограбить, а не только погромить. Опять-таки, как сейчас порою модно говорить, возможен кавказский след.

– Немногочисленные уцелевшие уверяют, свои были. Не черные.

– Выражались затейливо и матерно, отчего у бедных олигархов уши повяли до несовместимости с жизнью. Но в целом – круто. Жаль, меня не было.

– Да уж… Там люди погибли, – напомнил Линевич.

– Людей жалко, олигархов – нет. Не то чтобы я им когда-нибудь завидовал, укорял в богатстве… Но нормальный человек должен не только о собственном благополучии думать, а хотя бы немного – о стране проживания. Самому же лучше обитать в крепком государстве. Кстати, правительства это тоже касается в полном объеме. И даже больше. Раз они отвечают за государство и народ.

– Договоришься ты когда-нибудь, – покачал головой генерал.

В штатском я продолжал воспринимать его просто как былого сослуживца.

– Курить-то у тебя можно?

– Кури, – Костя придвинул мне пепельницу. – Ты хоть пообедал? Поставим тебя на довольствие… У нас, как в доброй старой армии, полное обеспечение потребностей личного состава, включая гражданских лиц.

– Перекусил. Пока не горит. Вдобавок, я-то не ваш. Даже не проверяющий, всего лишь гость.

– Мы гостям завсегда рады. По затворническому образу жизни, большая редкость. Подожди, я хоть чаю сварганю.

В комнате нашелся электрический чайник, равно как и стаканы вкупе с прочими нужными вещами.

– У вас даже электричество имеется, – покачал я головой, глядя на загоревшуюся лампочку.

– Армейский принцип. Полная автономность. Года два спокойно можем протянуть, не вылезая наружу. Может, и больше.

– Шикарно устроились!

– А ты не смейся. Можешь ругать правительство на чем свет стоит, но на самом деле очень многое делается. В той же энергетике, к примеру. Все переводится на ручной режим. Только толковых специалистов остро не хватает. Связь, кстати, тоже восстанавливается – помимо военных и правительственных линий, частично оказавшихся недействующими по самым разным причинам. И опять не хватает профессионалов.

– Зато наверняка менеджеров в избытке. Сами же виноваты. Не фиг было сводить роль технических работников на нет. Молодежь идет туда, где перспектива. А тут, что ни сериал, герои лишь делают деньги. И никто не работает. Столько сеяли неразумное, недоброе и мимолетное, а теперь удивляетесь, глядя на всходы.

– Злой ты.

– Напротив. Был бы злой, давно бы всех поубивал. А я вместо этого по русской традиции устранился и на кухоньке власти ругал.

– Да уж… Договоришься когда-нибудь…

– Свобода слова. За что боролись?

– Боролся ты! Ладно, крепкого не предлагаю. Обстановка на самом деле предельно сложная. Лучше головы ясными держать. Отметим встречу чаем. Или предпочитаешь кофе?

– Кофе лучше. Может, и вреднее, да один раз живем. И одну ложку сахара. Надо бы на шару попросить десять, да тогда придется не размешивать.

– Как скажешь, начальник.

– Приятно, когда тебя обслуживает старший по званию, – не удержался я, следя за манипуляциями Линевича.

Себе он, кстати, тоже заварил кофе, но с двумя ложками сахара.

Пока мы ждали остывания напитка, Костя извлек из ящика стола какие-то бланки и словно между делом спросил:

– Тебе на что разрешение выписать?

– В смысле?..