Городская орхидея Панкратова Дарья
– Меньше всего мне сейчас хочется об этом думать. Я самонадеянно считал, что мы счастливы. Не потому, что у меня машина. Не потому, что на Инну смотрели с восхищением. То есть… это все приятно, но…
– И что же этот новоявленный принц собирается дать Инне?
– О, ну первый месяц они поживут на Тенерифе, потом поедут еще куда-нибудь, Денис собирается подарить ей квартиру, да не в России, а в Европе.
«В этом баре собираются мужчины иного уровня благосостояния».
Похоже, Инна знала, куда метила.
Или не знала?
Кира задумалась.
Как мало, по сути, она успела выяснить о единственном близком в последнее время человеке. Зато сколько внимания ей успела уделить Инна. Черное или белое? Плохо или хорошо? Может быть, Кира нужна была Инне только для того, чтобы у той была возможность выезжать вечерами отдельно от Максима, не вызывая подозрений? Она всего лишь помогает подруге в поисках личного счастья…
Максим снова заговорил. С плохо скрываемой горечью.
– Инна ведь была помешана на благосостоянии. Она выросла в комфорте, можно сказать – в роскоши. Работать ей было интересно, но, во-первых, она не готова была отдавать журналистике или пиару столько времени и сил, сколько требуется для успешной карьеры. И потом, то, что в наших изданиях платят сотрудникам, по ее меркам все равно не деньги. Я старался соответствовать, как мог. Я неплохо зарабатывал до нашего знакомства, пересел из метро на «Mitsubishi». Но реальный скачок произошел после знакомства с Инкой. Я и не знал, что она настолько недовольна. Оказывается, она мечтает о бриллиантах. По ее словам, Денис уже успел подарить ей кольцо с сапфиром, подвеску с бриллиантом, и это – только начало. Она не знает, выйдет ли за него замуж. Но то, что он исполняет ее заветные желания, намного важнее, чем мое предложение замужества.
Кира тихо спросила:
– Неужели ты не хотел подарить ей драгоценности?
– Хотел. Когда-нибудь… в будущем. Кира, пойми, я много и постоянно работаю. Эта квартира, моя машина, машина Инны – они не берутся из воздуха. Чтобы вести бизнес, мне нужно отлично одеваться, поддерживать все на должном уровне. Инна любит хорошие рестораны и клубы, но не любит смотреть на цены в меню. Не любила… Наши с ней абонементы в элитный спортклуб, выходные в Милане… Но ей всего этого было мало. Я понимаю, у каждого свои запросы. Но, если любишь, можно на время остановиться, правда ведь? Можно хотя бы дать человеку шанс достичь большего. Инна, похоже, остановиться не могла. Она хотела в кругосветное путешествие. Хотела впечатлений и событий. Я не мог бросить представительство в Питере и уехать вместе с ней, хотя, если поднапрячься и отправить ее одну… Эта ее идея, что к человеку приходит все, что он готов принять. Она вкладывала и вкладывала в себя, в свою внешность, после чего решила, что теперь стоит намного дороже. Неужели она не делилась с тобой всеми этими размышлениями?
– Некоторыми – делилась. Не совсем в таком ключе. Скорее, советовала, как поставить себя в офисе, как лучше преподнести…
– Ага… Разумеется… Знаешь, есть такие люди, которые, добившись чего-то, пусть даже с чужой помощью, задирают нос. Они воображают, будто все уже постигли. Покорили мировые вершины. Кто-то просто радуется достигнутому, живет, наслаждаясь плодами. Однако большинство не может удержаться от того, чтобы поучать всех вокруг, указывая, куда надо идти и как поступать.
Кира не знала, что сказать.
Она уже не понимала, что делать.
– Можно мне выпить? – попросила она.
– Все, что хочешь, – Максим махнул рукой. – Бар в твоем распоряжении. Делай, что хочешь, бери, что хочешь… Я думал, что ты в курсе. Вы ведь были неразлучны в последнее время.
– Не так уж и неразлучны.
Кира у бара наливала себе мартини в стакан на четыре пальца.
Вернувшись к дивану, она села прямо на пол, облокотившись на сиденье.
– Я удивлялась, куда вы пропали. Теперь все ясно. Даже если тебе понадобилась бы помощь… или статьи… ты все равно не позвонил бы мне, так? Продолжал бы считать, что это заговор. С моим участием.
– Ты здесь ни при чем. Никто не может быть виноват в действиях другого взрослого человека. Насчет статей я как-нибудь позвоню. Потом… когда пройдет время. Извини, Кира. Против тебя я ничего не имею. Но мне сейчас действительно плохо.
– Надо бы убрать из дома все колюще-режущие предметы.
– Не говори ерунды. Я что, похож на невротика?
Кира встала. Ей было очевидно, что оставаться здесь и дальше не имеет смысла.
По пути к коридору она споткнулась о что-то массивное, тяжелое. Она наклонилась и выпрямилась, держа в руках фотоаппарат.
– Положу на стол. А то очередной незваный гость тебе его раздавит.
– Можешь забрать его с собой. Мне он не нужен.
– Ты что? – изумилась Кира. – Я произвожу впечатление женщины, которая не в состоянии купить себе цифровой фотоаппарат?
– Просто это – прощальный подарок Инны… Доставили с курьером буквально позавчера. Она заранее позаботилась… А случая отдать все не было. Поэтому она и подсуетилась напоследок, подключив службу доставки. Все бы ничего, но вот записка, которой Инна сопроводила подарок… Мол, найди себе хоть какой-то интерес в жизни, кроме работы. Попробуй для начала фотографировать, вдруг понравится. Звучит как издевательство, не правда ли? Ей прекрасно известно, что все свое время я уделяю работе. Если бы я начал прыгать с фотосессиями в качестве хобби, то мой уровень жизни неизбежно снизился бы. То я – трудоголик, то – скучный персонаж. Некоторым женщинам угодить вообще невозможно.
– Я не могу и не хочу утешать тебя словами о том, чтобы ты не жалел, но... Мне… мне очень жаль. Правда, Максим.
– И ты не представляешь, как мне жаль. Забудь. Поправить ничего нельзя. Даже если Денис окажется мыльным пузырем, пускающим пыль в глаза, и Инна явится обратно…
«Вряд ли, – подумала Кира, – Инна – такой человек, который умеет просчитывать ходы».
И вот с этим трудно было поспорить.
– Я отвезу тебя.
– Ты же пил. Не надо. Я возьму такси.
– Кира, ты шутишь? – Максим недоверчиво смотрел на нее. – Я абсолютно трезв. Не спорь, я тебя отвезу. Разве мы – не друзья? Мне хочется хотя бы кому-то помочь. Если я могу что-нибудь для тебя сделать…
Кира молча смотрела на него, прикусив губу.
Это была не просто провокация – это было искушение.
Что сделать? Что сказать?
Я тебя столько ждала и столько времени искала тебя. Посмотри на меня, посмотри по-настоящему, открой глаза, заметь. Оцени меня. Я никогда тебя не предам. Я так мало знаю тебя, все было таким сумбурным, смешным, местами – нелепым, но я хочу узнать тебя, а ведь это – главное.
Сойдет? Достаточно хорошо для драматического представления?
Именно так он воспримет все это.
Спросит – зачем же ты притворялась.
Решит, что внезапно вспыхнувшее чувство имеет основательную денежную подоплеку?
Ему сейчас ни до чего. Ни до кого… Ему нужно переварить и усвоить то, что обрушила на его голову Инна.
Кстати… Вполне может быть, что Кира теперь в воображении Макса будет ассоциироваться исключительно с Инной. На словах он будет продолжать хорошо относиться к Кире, а вот на деле…
Что за глупости лезут ей в голову?
Почему она не может просто взять и во всем признаться? Рассказать об их первой встрече в вагоне метро, о том впечатлении, которое он на нее произвел?
Кира не могла открыть рот.
Не могла выдавить из себя хотя бы слово.
Ей было слишком страшно.
Пока она молчала, еще оставалась какая-то надежда…
Максим устал ждать. Он переспросил:
– Я могу что-нибудь для тебя сделать? Инна… – Он поморщился, как от зубной боли. – Инна говорила, у тебя на работе неприятности. Если…
– О нет! У меня все в порядке, спасибо. На работе все в пределах нормы. И я отлично доберусь до дома сама.
Максим не слушал. Он уже натягивал куртку, потом появился в дверном проеме:
– Хватит. Поехали.
Надежно пристегнутая ремнем к переднему сиденью его машины, Кира пыталась остановить безудержный вихрь мыслей, бушевавший у нее в голове. Она стискивала зубы, сжимала кулаки, но все было бесполезно.
Что Кира может сделать? Не отпускать его? Заставить остаться? Но его невозможно заставить. Он слишком хорошо знает, чего хочет. Можно соблазнить его, к примеру, напоив, но что это даст в долгосрочной перспективе?
Максим проводил ее до дверей квартиры, сказал «Пока», развернулся и ушел.
Сидеть дома, оставаясь при этом на одном месте, было решительно невозможно.
Кира натянула свободные джинсы, полосатую футболку, застегнула на ногах ботильоны, накинула на плечи кожаную куртку, а волосы зачесала назад и зафиксировала хвост резинкой.
Чудом не споткнувшись ни на одной из ступенек, Кира оказалась на улице. Сунув руки в карманы, она зашагала, куда глаза глядят.
Глазам не хотелось куда-то глядеть. Кира обнаружила, что она вышла к метро. Но у метро делать было нечего. Тогда она двинулась в сторону Большой Пушкарской. За несколько метров до поворота Кира успела передумать, прошла через весь Каменноостровский проспект, и только там обнаружила, что ее, оказывается, отказываются держать ноги.
Кира продержалась ровно столько, чтобы дойти до ближайшей кофейни. В кофейне было на удивление пусто. Администратор проводил Киру долгим взглядом. Она села за столик у окна. Там можно было отвлекаться хотя бы на лица прохожих и на марки проезжающих по проспекту машин.
– Меню, пожалуйста.
– Спасибо, меню мне не нужно. Будьте добры… Будьте добры…
В голове было пусто.
Ничего не хотелось.
Хотелось умереть. Кира решила, что можно выпить воды. Потом…
– Мне, пожалуйста, двойной ристретто.
Интересно, что сказала бы Инна, если бы узнала об этой ситуации?
Она, конечно, вольна поступать, как хочет. И любовь способна внезапно вскружить голову любому. Но она могла бы как-то известить Киру. Сказать ей хотя бы слово. Или не могла? Или боялась, что Кира, в свою очередь, известит Макса? Испортит всю песню?
Если бы Кира раньше сказала Инне о том, что познакомилась с Максимом раньше… Если бы… Теперь уже не узнать ее реакцию. Сим-карта умерла. Электронная почта аннулирована.
Кира едва не грохнула кулаком по столу. К счастью, она вовремя вспомнила, что находится в общественном месте. Удалось сдержаться. Официант как раз ставил перед ней крохотную чашку с черным горьким напитком. Кира даже не представляла, насколько горьким окажется для нее ристретто. Задохнувшись, она схватилась за стакан с холодной водой.
Инна…
Максим.
А ведь Инна своим исчезновением с горизонта не расчистила Кире путь к сердцу (или хотя бы в постель) Максима. Наоборот, она запечатала его наглухо. Сургучной печатью.
Начало было положено, когда Инна познакомилась с Максимом. Она влюбила его в себя. Тогда у Киры почти не оставалось шансов.
А теперь шансов не осталось совсем. Как будет справляться со своим горем Максим? Вряд ли он захочет быть в одиночестве. Будет отвлекаться… всеми возможными способами. Работа. Да, пожалуй. Алкоголь – это вряд ли; по крайней мере, не в таких количествах. Друзья? Им нужно будет объяснять про Инну. Женщины… Да. Другие женщины. Их не придется воспринимать всерьез, им не надо будет ничего обещать. Женщины в качестве отвлечения. Развлечения. Приключения. Те женщины, которым достаточно будет интересной внешности Максима, наличия машины, энного количества купюр в кармане. А Кира будет молча страдать, она ведь не сможет лезть к Максу со своими чувствами, когда «он в таком состоянии»! Излишняя совестливость – зло. Экстремальная честность… о чем это она? Разве она вела честную игру? Да, она не влезала между ними. Не мутила воду. Но почему она молчала, когда час назад Максим стоял напротив нее, и в его глазах читалось отчаяние?
Кира будет уверена, что Максиму сейчас не до нее. Не до ее откровений и признаний. А тем временем одна из его девиц окажется достаточно умной и в меру предприимчивой… и место рядом с Максом снова окажется занято. Пусть это будет для него скорее привычкой, пусть лишь отчасти поселится в сердце или хотя бы в голове… но место будет занято.
Зачем Кира вышла тогда из вагона?..
– Еще что-нибудь?
Она кивнула:
– Пожалуйста, повторите.
Зажмуриться. Выпить залпом. Проглотить горький осадок, оставшийся на языке. Запить простой водой.
После третьей порции двойного ристретто Кира со слабым удовлетворением ощутила, как усилилось сердцебиение. Во рту пересохло. Она отпила еще воды. Руки слегка дрожали, но она не могла понять, отчего.
Изысканная попытка самоубийства? Максим пил ристретто, как воду. «Я от него всего лишь просыпаюсь…»
Что, если она от этого заснет и всего лишь не проснется?
На этот раз вместо официанта к Кире подошел администратор.
Она попросила, не глядя:
– Пожалуйста… двойной кофе.
– Послушайте, – он наклонился к ней, – не стоит пить такое количество ристретто. Не на всех сказывается хорошо.
– А вам что, жалко? – с вызовом спросила Кира. – Давайте я заплачу вперед! Если боитесь, что я коньки здесь отброшу…
– Нам, конечно, будет неприятно, если придется вызывать для вас скорую. Но лично мне еще неприятнее наблюдать, как вы добровольно вредите себе. Может быть, стоит просто успокоиться, поехать домой, а завтра все покажется не таким плохим?
Кира решила, что не стоит вредничать. Из-за нее беспокоятся. Не стоит доставлять людям неприятности.
– Может быть, вы и правы. Счет, пожалуйста.
– Разумеется, если вы хотите посидеть еще, что-нибудь съесть или выпить… только не крепкий кофе…
Кира засмеялась:
– Лучше уж я действительно поеду домой.
– Может, чашка теплого молока окажется полезной?
– Терпеть не могу молоко, – она помотала головой, – особенно теплое.
Ей принесли счет. Она расплатилась пластиковой карточкой. А чаевые оставила, вытряхнув всю мелочь из карманов, какая только у нее нашлась.
Эпилог № 1
Она не ожидала, что увидит его так скоро.
Она вообще не думала, что ей когда-нибудь удастся снова увидеть его.
Однако вот он – Максим, собственной персоной. Стоит в дверях, на шее – фотоаппарат, как у заправского фотографа.
– Если я помешал, ты скажи. Я уйду. Правда.
Кира вытащила изо рта зубную щетку:
– Что ты. Конечно же, не помешал. Просто ты так трезвонил… Я решила, будто начался пожар. Пожалуйста, постой здесь, я пока оденусь.
– Может быть, я пройду?
Она спохватилась:
– Конечно. Проходи. Я сейчас. Пять минут.
– А у тебя уютно, – сказал Максим, осматриваясь вокруг.
– Не смеши меня, – Кира скрылась в ванной.
Там она в панике бросила зубную щетку в раковину, ополоснула лицо. Хорошо хоть, что успела как следует причесаться. Плохо, что открыла Максиму дверь в одном белье… или хорошо? Это все-таки ее самый любимый комплект «Just Cavalli». Но Кира и правда перепугалась. Бросилась открывать, а под рукой даже халата не оказалось. Вчерашний разговор действительно был, или ей все померещилось? Вот сейчас она выйдет к Максиму в брюках и водолазке, а он сообщит: мол, мы с Инной решили прокатиться за город, хотим и тебя прихватить, собирайся.
Голова гудела. Кира осторожно потрясла ею, но рой пчел из нее так и не высыпался. Да. Ристретто – это явно не ее напиток…
Она вошла в гостиную. Максим сидел на подлокотнике кресла.
– Слушай, – не поднимая глаз, выдавил он из себя. – Я тут решил прокатиться за город…
У Киры екнуло сердце. Покатилось куда-то в пятки. Она даже обернулась – посмотреть, не упало ли оно где-то в ее собственной тени.
– Ты не подумай. Я не навязываюсь. Дело в том, что… Мне нужно в офис.
– А я тут при чем? – удивилась Кира. У них еще больше общего, чем она предполагала. Еще один не любитель навязываться.
– У нашего офис-менеджера скоро день рождения. Как раз тогда, когда я появлюсь в офисе. Давно пора – дел там накопилось… Так вот, она давно хотела хороший цифровик. Я подумал, что, наверное, могу отдать ей свой… Пойми, мне не жалко денег на новый, хотя фотоаппарат Инны и есть новый. Даже подарочная обертка где-то валяется. Просто если я не стану им пользоваться – а я вряд ли стану – то он ляжет на полку мертвым грузом. Дорогие и хорошие вещи не должны пылиться и медленно умирать. Вот, решил попробовать свои силы. Если увижу, что получается хорошо, то еще подумаю. А если руки у меня окажутся корявыми, то подарю немедленно и без раздумий.
– Ну, а я-то здесь при чем? – все еще не понимала Кира.
– Решил поснимать за городом, прочистить легкие. Там как раз золотая осень. Но и людей хочется пофотографировать. Ты согласна? К тому же… – Зеленые глаза виновато глянули на нее. – Пожалуйста, составь компанию. Ты даже не представляешь, как сейчас тоскливо ехать в машине одному.
Кира даже не запомнила, где они были.
Помнила музыку в машине, которая звучала, пока они ехали. Помнила разноцветные пятна листвы, гладь пруда, из которой торчали обломанные ветви, валуны, возвышающиеся над водой.
А больше ничего не помнила.
Теперь, с исчезновением Инны, Кира больше не видела для себя сдерживающих факторов. И лишь последним усилием воли сдерживала себя от того, чтобы прикоснуться к нему. Прижаться к нему. Обнять его.
Поцеловать Максима – хотя бы раз поцеловать, чтобы, по крайней мере, понять и ощутить, как это может быть.
Инна, которая, наверное, никогда больше не появится, навсегда встала между ними. Монументом. Монолитом.
И следующая девочка, которая займет место в этой машине, будет совсем из другого круга. Она не будет напоминать Максиму об Инне, о внезапном разрыве, о предательстве и об исчезновении.
Максим измучил Киру своими требованиями. Пока светило солнце, не смолкали его команды. То он хотел, чтобы Кира выглядывала из-за дерева, то, чтобы обнимала его, то, чтобы с задумчивым видом стояла на берегу озера.
Обратная дорога пролетела как единый миг.
– Хочешь где-нибудь поужинать?
– Нет, спасибо.
«Я захочу выпить. Выпив, я захочу поговорить. Поговорив, я вывалю на тебя всю правду, которая никому не нужна – ни тебе, ни мне. Я тоже, в общем-то, сойду с ума, представляя, так или не так у тебя все было с моей (на какой-то момент – лучшей) подругой».
Эпилог № 2
Максим обещал прислать удачные фотографии по электронной почте.
Он сказал, что сразу же выгрузит их в компьютер, оценит художественный уровень и тогда уже решит, стоит ли расставаться с прощальным подарком Инны, или же офис-менеджер сумеет распорядиться им куда лучше.
И вот на вторые сутки ожидания Кира получила по почте заархивированный файл. Весил он немало, скачивался медленно, за время ожидания Кира чуть не принялась грызть ногти. Впрочем, она вовремя спохватилась и дала себе по рукам: еще чего не хватало – испортить французский маникюр!
Ей было интересно, насколько отличаются фотографии Киры нового образца от фотографий, скажем, двухгодичной давности.
Ей было интересно, хорошо ли она получилась.
Но еще интереснее ей было, обнаружились ли в Максиме зачатки фотографа. Как-никак, судьба фотоаппарата зависела именно от этого.
Наконец, фотографии скачались.
Кира словно издевалась над собой. Она сходила на кухню, выжала для себя апельсиновый сок, бросила в него пару кубиков льда из морозилки и вернулась к компьютеру со стаканом.
Максим прислал пятьдесят фотографий.
И каждая фотография была хуже предыдущей.
Кира закрыла глаза и засмеялась.
Это было даже хуже любительской съемки, когда горизонт получается заваленным, модель – не в фокусе, все размыто, или кадр перекошен, или снимок засвечен, или…
Такой набор фотографий обычно можно получить со среднестатистической корпоративной вечеринки или домашнего застолья.
Правда, фотографии Максима немного спасало наличие на них природы. Это делало фон более живым. Качество техники все-таки не могло не повлиять на конечный результат. Где-то атмосферу снимка делал запоминающейся ворох листьев, где-то – взлетающий из озера селезень…
Но от своего лица на большинстве снимков (там, где оно получилось) Кира не могла оторвать взгляд.
Потому что она, впервые за долгое время, выглядела на фотографиях Максима по-настоящему счастливой.
Кира думала, что камера запечатлеет ее со всеми реакциями на команды Макса. Лицо должно было получиться если не хмурым, то надутым, а если не надутым, то недовольным. И так далее…
Но любительская фотосессия в живописном уголке леса запечатлела влюбленную в фотографа девушку.
Телефон тревожно запищал: на него пришло сообщение.
«Я – идиот. Камеру, конечно, подарю сотруднице. Пусть радуется. Прости, я зря отнял твое время. Снимки ужасны».
Максим с недоумением смотрел на Киру, а она уже стаскивала с себя сапожки:
– Пожалуйста, спустись вниз. Заплати за меня таксисту. Представляешь, схватила такси, а деньги – деньги только на карточке.
Было очевидно, что ему очень хочется задать Кире несколько вопросов, но он сдержался. Отправился расплачиваться с водителем. Кира тем временем повесила куртку на вешалку, бросила сумку возле зеркала, поправила волосы, привела себя в порядок. Максим вновь появился в квартире, когда Кира уже отправилась мыть руки.
Она обнаружила его в гостиной. Диван не пользовался популярностью в последнее время. Макс сидел на полу перед журнальным столиком.
– Тебе не кажется, что ты ведешь себя здесь, совсем как у себя дома? – спросил он.
– Так я теперь буду вести себя всегда.
– Ты что, мстишь мне? – Кире показалось, что у Максима чуточку заплетается язык. – Я и сам знаю, что фото получились ужасными. Если хочешь, я оплачу тебе фотосессию у настоящего, хорошего фотографа. У меня есть знакомые… Но зачем же со мной вот так бесцеремонно?
– Ты опять напился, – постановила Кира.
– Тебе кажется – я пью вовсе не так часто. Кто был за рулем последние два раза? То-то. А теперь уходи, у меня безобразное настроение. Я оказался ненужным, выброшенным… Я не нужен даже собственному фотоаппарату.
– Я уйду, если ты примешь такое решение после нашего разговора. Но для начала мне нужно кое-что тебе сказать. Я очень долго не понимала одной простой вещи. А теперь ясно увидела ее. Я могу получить все, что захочу. Могу… если мне действительно это нужно. И, в конечном итоге, каждый получает то, что он действительно хотел. Я мучилась чувством вины перед Инной. Я не хотела навязываться тебе. Я строила в голове нагромождения догадок, предположений и сомнений. Ничего этого на самом деле не существует. Нужно лишь открыть дверь и посмотреть. Если хочешь, чтобы счастье было твоим, нужно хотя бы начать переставлять ноги, делая шаги к нему. На моем пути не было никаких препятствий, кроме тех, что я сама себе придумала. А теперь я расскажу тебе все, от начала и до конца, включая даже то, что ты забыл. Это даже хорошо, что сейчас ты не слишком трезв. Когда проснешься утром со свежей головой, сможешь решить сам, хочешь ли ты помнить мои слова или нет.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Кира…
Она опустилась на колени рядом с ним и негромко произнесла:
– Я дважды пробуждался этой ночью и брел к окну, и фонари в окне, обрывок фразы, сказанной во сне, сводя на нет, подобно многоточью, не приносили утешенья мне.
Гостиная давно уже освещалась только дворовыми фонарями, потому что за окном стемнело, а находящимся внутри было не до ламп.
Кира не знала, почему Максим решился сделать свой первый шаг. Но их поцелуй оказался таким, которого стоило подождать.
Она понимала – возможно, сейчас он ищет просто тепла и утешения. Но он захочет большего. Обязательно. А она окажется в состоянии дать ему очень многое.
…Когда она закончила свой рассказ, местами сбивчивый, местами яркий, Максим пробормотал:
– Невероятно. Столько времени ты молчала…
Не поднимая глаз, Кира кивнула.
Он привлек ее к себе, но лишь для того, чтобы обнять. Успокаивающим движением он коснулся ее волос, погладил по спине.
Кира прижалась к нему, наслаждаясь теплом, моментом близости, запахом его лосьона, в котором смешивались древесные нотки и свежий бриз.
– Что же мне с тобой делать?
– Что хочешь, – призналась Кира. – Правда, ты пьян, так что не знаю, можно ли доверять тебе столь драгоценное создание…
– Кира, ты шутишь? У меня от твоего рассказа мурашки по спине. Отрезвляет не хуже, чем ледяной душ. Но теперь у меня голова кругом. Не могу тебя отпустить.
– Сначала пойми, зачем я тебе.
– Думаю, если не попробуешь, то и не узнаешь.
И внезапно вполне дружеское объятие переросло в страстное. Максим запрокинул голову Киры назад и прижался губами к ее губам.
Поцелуи были очень нежными. Кира уже не понимала, что происходит. Она не чувствовала, где граница между тем, что делалось снаружи, и тем, что переживалось внутри. Каждое новое прикосновение губ и рук Максима наполняло ее воспламеняющим жаром. Наконец, она прошептала:
– Остановись, пожалуйста. Больше не надо…
– Почему?
– Потому что это невыносимо. Если мы не сможем продолжать, то стоит остановиться прямо сейчас.
– Если я тоже не хочу останавливаться, что ты на это скажешь?
– Скажу, что хочу знать… Знать, почему это нужно и тебе тоже… Нет! Нет, не хочу, я ничего не хочу знать… Я хочу просто быть с тобой здесь и сейчас.
– Черт меня возьми, если я понимаю, что происходит, но я чувствую, что тоже попался на этот крючок.
Жалобно звякнула упавшая в темноте бутылка. Максим снова выругался:
– Я, конечно, хочу узнать тебя ближе, но так мы покалечимся в процессе. Как насчет того, чтобы укрыться в спальне?
Следующие несколько часов наглядно показали Кире, что иногда нужно выкладывать все карты на стол, и пусть жизнь тасует их сама – наверняка выпадет лучший для тебя расклад.
Она понятия не имела, что принесет ей утро. Но в данный момент это не имело никакого значения. Они с Максимом дарили друг другу всю нерастраченную нежность. Узнавали друг друга не как друзья, а как мужчина и женщина. Они оказались захвачены одной волной – волной безрассудства, сбивающей с ног, поглощающей, заставляющей исчезнуть из головы все мысли. Кира знала – даже если завтра Максим скажет, что это было ошибкой, она никогда уже не забудет эту ночь. Даже если наутро чувство вины и раскаяния возьмет над ней верх, это не изменит того, что сейчас Максим счастлив. Счастлив, растворяясь в ней. Счастлив, обнимая ее снова и снова, прикасаясь к прохладной коже Киры, гладкой, словно лепесток орхидеи…
И было бессчетное количество поцелуев – томительных, дразнящих, сбивающих с толку и с ног. Два горячих тела сплетались в объятиях – они то замирали, готовясь сорваться и расплавиться в очередном приступе наслаждения, то двигались неудержимо, как сходящая с горы лавина. Пытаясь сдерживать стоны, Кира искусала себе губы, но не слишком преуспела в желаемом.
Читать бесплатно другие книги:
