Не пожелай зла Лазарев Дмитрий

Ретроспекция 2

Денис Колесников

Новосибирск, 18 октября 2003 г.

Вечера возмездия пришлось ждать почти неделю. Демон сказал Денису, что предпочитает охотиться в темноте, а улизнуть из дома поздно вечером не представлялось никакой возможности: отец был стопроцентной «совой» и не спал порой до трех ночи. Но на следующей неделе, как случайно услышал мальчик, у него намечалась очередная командировка, так что возможность должна была появиться. Начало недели Денис потратил на осторожное выяснение привычек Бродкина с дружками. Самым полезным для него оказалось их обыкновение по пятницам пить пиво в заброшенном парке за домом Скаченко. Когда Денис узнал об этом, по его лицу расплылась улыбка, которой мог бы позавидовать Чеширский кот: место было просто идеальным. И спрятаться есть где, и свидетелей можно не опасаться. Успел он разведать и оперативную обстановку на местности, подобрав место для засады.

В отсутствие отца мать давала Денису заметно большую свободу, словно стараясь таким образом компенсировать режим жесткой диктатуры, царивший в доме Колесниковых. Так что в заветную пятницу Денис заблаговременно прибыл на место и ждал своих мучителей, укрывшись за растущей в парке разлапистой елью. Само по себе желание пить пиво на улице холодными октябрьскими вечерами вызывало недоумение, но, скорее всего, тут важен был не напиток и не погода, а ощущения независимости и взрослости, которые давало его потребление. Впрочем, мальчику было плевать, чем руководствовались Бродкин и его мини-шайка. Ему от них нужно было только одно – чтоб они сдохли, в чем он собирался им изо всех сил поспособствовать. И в данных обстоятельствах эта их привычка была как нельзя кстати.

Странным образом присутствие демона в его теле оказало на Дениса довольно благоприятное воздействие: у него обострилось ночное зрение, и он стал более сильным, выносливым, быстрым, менее чувствительным к холоду. Раньше через час ожидания при такой погоде у него бы зуб на зуб не попадал, а в перспективе была бы обеспечена весьма серьезная простуда. Но сегодня он не ощущал ни малейшего дискомфорта. Просто стоял и терпеливо ждал, переполненный решимостью отомстить. Денис знал, что дождется. Не мог не дождаться.

Бродкин с дружками появился около половины девятого. Скаченко нес в руках два пакета с чипсами. Пиво же, по-видимому, маскировалось под куртками: не ровен час, увидит кто-нибудь из знакомых. А там и до родителей может дойти. На мгновение Денису стало интересно, как эти шестнадцатилетние оболтусы ухитряются добывать пиво. Но интерес тут же угас, потому что был абсолютно праздным. Какая разница, если жить им оставалось считаные минуты?

Денис еще раз огляделся. Деревья, несмотря на то что потеряли большую часть листьев, надежно отгораживали место действия от окон ближайшего дома, да и темнота сгустилась основательно. Шайка-лейка позаботилась выбрать место поглуше, так как отцы у всех троих, по слухам, были скоры на расправу, и ремни с тяжелыми пряжками в их домах часто пускались в ход. Денис ухмыльнулся: надо же, словно нарочно создали для него все условия. Что ж, пора начинать.

Он вышел из-за ели и направился к старой раздолбанной скамейке, на которой расположилась ненавистная ему троица. Его приближение заметили не сразу: все трое как раз начали уговаривать по первой бутылке. Оторвавшись наконец от горлышка, Бродкин чуть вздрогнул, прищурившись, вгляделся в приближающуюся фигурку и довольно осклабился:

– Парни, кажется, программа сегодняшнего вечера будет более насыщенной, чем обычно. В нее войдут еще и развлечения.

Колупаев и Скаченко с готовностью заржали.

На лице Дениса появилась усмешка, не предвещавшая его врагам ничего хорошего.

– Посмейтесь напоследок, подонки! – негромко произнес он.

– Чё ты сказал, жертва?! – переспросил Скаченко, поднимаясь.

Однако Денис не удостоил его ответом: в этот момент он выпускал на волю демона. Сознание мальчика мигнуло, словно собравшаяся погаснуть лампочка, но все же не оставило его. Каким-то мутным взглядом, обессиленно прислонившись к дереву, он наблюдал дальнейшие события.

Изголодавшийся кромешник с готовностью покинул тело Дениса и, приняв собственный кошмарный облик, ринулся в атаку. Колупаев, громко икнув от ужаса, первым бросился наутек. Это вывело из состояния ступора остальных, и они припустили следом. Но где им было соперничать в скорости с созданием Пустоты! Монстр впитал их страх и бросился в погоню, параллельно включив поле подавления звуков. Так что вопли парней, которыми они оглашали заброшенный парк, были абсолютно тщетными.

Если бы они сразу бросились в разные стороны, возможно, у кого-то из них и появился бы шанс на спасение. Но они все, словно зайцы на дороге, пойманные светом фар мчащегося автомобиля, с круглыми от ужаса глазами неслись по одной и той же тропке к выходу из парка. Первым монстр настиг Скаченко, который из-за своей крупной комплекции оказался наименее проворным из всей троицы. Опрокинув его на землю, кромешник своими острыми как бритвы когтями подрезал парню сухожилия на ногах и, поглотив потоком извергавшиеся из бедолаги эманации боли и ужаса, продолжил погоню. Затем настала очередь Бродкина. Его хищник догнал в три прыжка. Когда жуткая пасть твари щелкнула в нескольких сантиметрах от него, Вадим шарахнулся в сторону, как раз чтобы попасть под могучую оплеуху кромешника, которая смачно впечатала парня в ствол ближайшего тополя, после чего он просто вырубился. Погоня за стартовавшим раньше всех Колупаевым продлилась еще секунд десять и закончилась, когда монстр, приноровившись, отхватил ему пастью правую ногу по колено, после чего тот рухнул на землю, захлебнувшись криком.

Хищник еще с четверть минуты смаковал его дикую боль, после чего оборвал вопли несчастного одним мощным движением челюстей. Можно было бы и подольше насладиться процессом, но парень лежал слишком близко от входа, а свидетели кромешнику были совсем ни к чему. Кроме того, там, позади, остались те двое, которые еще в состоянии были подарить ему с десяток минут удовольствия.

Денис продолжения погони не видел, так как ее скрыли густые кустарники. В поле его зрения остался лишь корчившийся на земле Скаченко. Парню явно было очень больно, и Денис здорово удивлялся, почему не слышит его криков. Списав этот странный эффект на свое шоковое состояние, он с трудом отлепился от дерева и, пошатываясь от слабости (а отходняк после того, как демон вышел из его тела, был весьма суровый), двинулся к Скаченко. Денису казалось, что, глядя на мучения своих врагов, он будет упиваться восторгом, но почему-то этого чувства не было и в помине. Все, что он получил, – это несколько секунд злобной радости в самом начале. А затем нахлынули опустошение, растерянность и страх.

Когда Денис приблизился, взгляд Скаченко стал умоляющим. Звуков мальчик по-прежнему не слышал, но по движению губ догадался, что тот просит: «Вытащи меня отсюда!» Но Денис не стал бы этого делать, даже если б мог: жалости к своему бывшему мучителю у него не было ни грамма. Сам большую часть сознательных лет упивавшийся болью и унижением других, тот сполна заслужил свою судьбу. И сейчас Денис тупо смотрел на него и ничего не чувствовал, словно на парковой дорожке валялась смятая сигаретная пачка или сухая ветка.

Прошло минут десять, прежде чем кромешник вернулся. Его жуткая морда и когтистые лапы были все в крови, а в глазах появилась определенная доля удовлетворения. Впрочем, пока еще недостаточная, чтобы унять бушующий внутри пожар. Мальчика уже не передергивало так от его внешности, но до конца он к своему временному союзнику все же не привык. Временному? Союзнику? Пожалуй, оба этих слова следовало употреблять только так – со знаками вопроса. Денис отнюдь не был уверен, что именно он диктует условия в их странном тандеме, равно как и в том, что демон потом покорно согласится убраться в свой родной мир. В этот момент у мальчика вдруг сложилось ощущение, что тот лишь терпит его. Пока. Пока – что? Тоже неясно, но «пока» уже чувствовалось отчетливо.

«Отойди!» – прозвучала в его голове мысль демона.

Мысль? Ну да. И ничего странного в этом нет. Звуков же он не слышит, а общаться как-то надо. Телепатия? Конечно! И это тоже неудивительно. Присутствие здесь вот этого монстра – вещь куда более невероятная, чем телепатия, телекинез и прочие необычные способности человека.

«Отойди!» – мысль повторилась, но теперь у нее была уже интонация приказа.

«Зачем?» – подумал Денис в ответ. Мыслительный процесс у него был заторможен все из-за того же отходняка.

«Кровью забрызгает. Тебе же еще домой идти. Хочешь, чтоб тебя забрали?»

«Нет, конечно!» – Мальчик поспешно отступил на несколько шагов.

Демон повернулся к лежащему на земле Скаченко, чье лицо превратилось в живую маску дикого безграничного ужаса. Судя по запаху, который ощутил Денис, он явно только что наложил в штаны. Пасть монстра оказалась рядом с лицом Скаченко, и глаза парня закатились, анонсируя обморок. Впрочем, он так и не состоялся – демону не нужна была бесчувственная жертва. На самом деле кромешник послал соответствующий пси-импульс в мозг парня, но Денис, разумеется, знать об этом ничего не мог.

В следующий момент демон своими челюстями вырвал кусок плоти из живота Скаченко. Тот, видимо, зашелся в крике, хотя вся эта сюрреалистическая сцена продолжала развиваться на фоне оглушающей тишины. Как ни странно, жертва монстра все еще была жива и в сознании. А он тем временем погрузил свою морду в рану и начал слегка мотать головой. Этого зрелища не вынесла даже закаленная фильмами ужасов нервная система Дениса, и сознание милосердно оставило его.

Глава 9

После радости – неприятности

(Из воспоминаний Игоря Логинова)

Екатеринбург, 17 января 2008 г.

Всю дорогу до дома мама говорила без умолку. А точнее, в основном восклицала:

– Нет, ты видел?! Ему ведь правда лучше? Как он хорошо выглядит! Он ведь идет на поправку, верно?

И так далее – примерно то же самое, но в разных вариациях. Сначала я отвечал, потом просто кивал. Меня самого распирало от счастья, а на лицо упрямо лезла широкая улыбка. Я исцелил отца! Я сделал это!!! Теперь для моих близких болезни отошли в прошлое! Спасибо моему чудесному дару и той, которая его пробудила! Неизвестно, правда, с какой целью, и потому вполне возможно, что подарок окажется с подвохом. Хотя, на мой взгляд, подвох уже вполне очевиден: разрушительная сторона Э-магии успела проявить себя во всей красе. Но во всей ли? Может, та собачонка, ночные грабители и вещи в моей квартире – только цветочки? Тогда какими же будут ягодки?

Честно говоря, я не особо стремился узнать ответ на этот вопрос. Хуже грядущих неприятностей может быть только их предвкушение. Лучше бы вообще об этом не думать, да вот не получалось. День неотвратимо катился к середине, а значит, близился час, когда мне придется отправиться на работу. От этой мысли настроение мое резко упало. Я опасался двух вещей: обнаружить для всех свои способности и совершить что-то, о чем потом буду жалеть.

Как жаль, что до моего отпуска еще целых два месяца! За четыре недели я научился бы управлять своим опасным даром. А сейчас… Спокойствие, только спокойствие, как говорит Карлсон, обитающий на крыше. Будем рассуждать логически. Вряд ли все Э-маги обладали полным контролем над собственными эмоциями. Это тогда не люди, а киборги какие-то получаются. Нет, тут что-то другое.

Ударить отрицательной волной типа, имевшего глупость тебя разозлить, или окатить своим благоволением кого-то из близких или друзей не представляет никакой сложности. Это получается само собой, а иногда даже помимо твоей воли. Другое дело, если требуется применить Э-магию вопреки испытываемым в данный момент эмоциям или же полному отсутствию оных. Например, для лечения неприятного тебе человека или наказания того, кто ни в чем перед тобой не виноват. Для этой цели необходимо делать запасы энергии обоих видов, иначе в нужный момент ее просто неоткуда будет взять. С негативом все проще: стоит пройтись по нашим улицам – и наберешь его столько, что девать будет некуда. А вот положительную энергию так просто не накопишь, а потому относиться к ней следует бережно и не расходовать по пустякам. Главная для меня проблема состояла в том, чтобы создать эти самые «закрома» и научиться хранить в них свой энергетический НЗ.

Кроме того, меня очень волновал вопрос: как добиться, чтобы спонтанные всплески моих отрицательных эмоций не приводили каждый раз к жертвам и разрушениям? Может, опытные Э-маги способны мгновенно поглощать энергию таких выбросов и аккумулировать ее внутри себя? А что, если «аккумулятор» уже насыщен под завязку? И как об этом узнать? От возникающих вопросов у меня пухла голова. Количество их росло лавинообразно. А где взять ответы? Только из личного опыта. Нужны тренировки и временная изоляция от людей, которые могут пострадать при моих рискованных экспериментах. Однако ни времени, ни возможности заняться этим у меня сейчас нет. Какой же выход?

Я ощущал себя студентом, прогулявшим все до единой лекции по предмету, который сегодня нужно сдавать. И отложить экзамен нет никакой возможности… Или есть? Пойти на больничный? Можно, только «БШК» – не бюджетное предприятие, и если я стану этим злоупотреблять, то запросто потеряю работу. Другой вопрос – нужна ли она мне, такая работа? Не факт. Деньги, конечно, сравнительно неплохие, но это за счет сумасшедшего количества сверхурочных. А для меня сейчас подобный режим чрезвычайно опасен. Во-первых, усталость ослабляет самоконтроль, а во-вторых, чем дольше я нахожусь рядом с людьми, тем больше риск, что произойдет спонтанный эмоциональный выброс. Да и присутствие рядом таких дестабилизирующих мое внутреннее состояние факторов, как Лена и Кошкин, мне опять-таки ничего хорошего не сулит.

Значит, увольняться? Тогда на что жить? Не уверен, что я быстро найду работу, а финансового запаса прочности у меня нет. Пожалуй, лучше попробовать продержаться эти чертовы два месяца и уйти в отпуск. Его я планирую провести совершенным отшельником и за это время худо-бедно поднатаскаюсь в работе с Э-магией… И тут меня словно током ударило. Ё-моё, какие два месяца?! Ведь через три с половиной недели – Аленкина свадьба! А для меня это – гарантированный капец, если за оставшееся время я не сумею обезьяну с гранатой превратить в умелого и дисциплинированного солдата! Учинить что-нибудь непотребное на данном мероприятии – стократ хуже, чем в конторе. Каков же выход и есть ли он? Попробовать передвинуть отпуск? Ага, щаз! С нашими боссами где сядешь, там и слезешь. В «БШК» все строго по графику.

Во влип! Куда ни кинь, всюду клин! От хорошего настроения, с которым я вышел из больницы, не осталось и следа, а до «БШК» – всего пять минут неторопливого ходу. И я был совершенно уверен, что за эти пять минут не то что «сделать очень много», но и придумать толком ничего не сумею. Самое разумное в такой ситуации – это сосредоточиться исключительно на работе, стараясь максимально игнорировать внешние раздражители, и таким способом перекантоваться до вечера. А там как-никак ночь впереди. Авось что-нибудь да придумаю.

Вот с таким немудреным планом действий я пересек порог нашей конторы и вознамерился быть в его реализации твердым как скала. Но как говорится, человек предполагает…

Как назло, первым, кто попался на моем пути, оказался Мишка Тихонов.

– Привет, пропащий! – жизнерадостно произнес он. – Ну-ка зайди ко мне!

Делать нечего, я поплелся за ним, проклиная свою невезучесть. Меньше всего мне сейчас улыбалось давать какие-то объяснения по поводу субботней ночи, рискуя не совладать с нервами. А кроме того, это еще и сбивало меня с нужного настроя. Но как ни крути, после своего таинственного исчезновения с дачи Белова я остался должен Мишке пару ответов на каверзные вопросы, а ссориться с единственным своим другом на работе мне очень не хотелось.

Тихонову в достаточно просторном офисе «БШК» был отведен маленький закуток в стороне от торных троп к кабинетам руководства, так что там мы могли поговорить без особого риска быть подслушанными.

– Ну и что это был за фортель, загадочный ты наш? – вполголоса вопросил Мишка, едва водрузившись на свой стул.

– У меня действительно возникли срочные дела…

– Мне можешь мозги не компостировать! – перебил мой друг. – Ты постыдно бежал с поля боя! Облом, да?

Я уныло кивнул. С этими Э-магическими заморочками мое субботнее любовное фиаско как-то отошло на второй план, но теперь тоска вернулась и принялась терзать меня с новой силой. Блин, ну как же Мишка некстати со своими расспросами! Однако, памятуя о том, сколь опасным оружием стали со вчерашнего дня мои эмоции, я постарался обуздать возникшее было раздражение. Кажется, получилось, так как ни Тихонов, ни окружающая обстановка не пострадали.

– А ведь я тебя предупреждал! – неожиданно вредным тоном произнес он. – Медникова – крепкий орешек. А тут еще Кошкин… Погоди, так ты что, ей прямо так, в лоб, все и выложил?

Я опять кивнул, не зная, куда деваться от стыда. Теперь мое субботнее поведение казалось непроходимо глупым.

– Дурак! – не замедлил Мишка подтвердить мою нелестную самооценку. – Тоньше с ними надо, тоньше, а ты… Эх! Вот уж от тебя таких чапаевских наскоков я не ожидал! И к чему стремиться ставить все точки над «и»? Всегда надо оставлять пространство для маневра, чтобы отступить достойно, если видишь, что победа не светит. Ты в жизни такой осторожный и разумный, а тут – или грудь в крестах, или голова в кустах! И на черта тебе это было нужно?! Только поставил себя в дурацкое положение!

Мой друг раскипятился не на шутку, и я мог понять его негодование – мои действия были ниже всякой критики. Мысленно я ругал себя еще почище, чем Мишка, но тут вдруг почувствовал, как мне становится плохо. Появилась слабость в ногах, вспыхнула головная боль, а во рту возник противный горьковатый привкус. Из глубины организма к горлу стремительно подкатывала тошнота. Я судорожно сглотнул, но тут же коленки мои подкосились, и я буквально упал на стул.

– Что с тобой? – встревожился Мишка. – На тебе лица нет! Ты что, вчера нажрался по этому случаю?

Я молча кивнул, не в силах что-то объяснять: мысли в голове носились, как обезьяны по веткам, а рот открывать мне было боязно – меня мучила сильнейшая тошнота. Мной овладела паника: да что творится, черт возьми?! И тут в мозгу всплыли слова Лили, сказанные на прощание: «Люби себя, Э-маг!» Это воспоминание разом поставило все на свои места. Ну конечно! Как я сразу не допер?! Моя Сила может быть направлена не только вовне, но и внутрь. Когда я ненавижу себя и занимаюсь самобичеванием, Э-магия разрушает мой организм! А ведь за этим дурацким занятием я в последнее время ловлю себя все чаще и чаще.

«Нет, пора завязывать, парень, а то так и ласты склеить – не вопрос! Так относиться к себе – последнее дело! Давай-ка вспомни, что ты сегодня сделал хорошего. Шутка сказать – отца исцелил! Ну не молодец ли?! Почти герой! А суббота? Так с кем не бывает? Не ошибается тот, кто ничего не делает. Забудь и наплюй! Тебя ждут великие дела!»

Невероятно, но этот простецкий внутренний монолог, правда произнесенный с чувством, подействовал лучше всякого лекарства. Живительная Э-волна, которой я окатил себя с ног до головы, мигом исправила весь тот вред, который я только что нанес себе своими уничижительными мыслями. Самочувствие стало просто отличным. Вот так, Игорь, учись позитивному мышлению!

Мишка сидел, растерянный и слегка испуганный произошедшим. На его глазах человек стал выглядеть как тяжелобольной – и тут же восстановился. Причем все это за считаные секунды. Умом можно тронуться! В себя мы пришли почти одновременно. Он – от изумления, я – от пагубного воздействия Э-магии. Видя его обалдевшее лицо и понимая, что сейчас он учинит мне форменный допрос, я его опередил:

– Все, Мишка, харэ! На сегодня хватит! На днях после работы пересечемся и обо всем подробно переговорим. Но не здесь и не сейчас!

И столько в моем негромком голосе было твердости и убедительности, что Тихонов подчинился. А я, довольный этой маленькой победой, двинулся к своему рабочему месту, готовясь к погружению в море служебных бумаг. До конца рабочего дня оставалось еще как минимум четыре часа…

Два часа прошли относительно спокойно, так как мне почти в полной мере удалось отрешиться от проблем личных и сосредоточиться на рабочих. Правда, однажды только чудом избежал гибели стоявший на столе рядом со мной телефон, который зазвонил как раз в момент моей наивысшей сосредоточенности, из-за чего я вздрогнул, но сумел-таки спеленать рванувшуюся было отрицательную Э-волну. Так что, в общем, все шло относительно неплохо, пока я не услышал за спиной:

– Привет, пропащий! Куда ты подевался вчера?

Так. Эти слова сегодня уже звучали. Фраза дня, что ли? Я повернулся. На меня смотрела Лена Медникова. Она улыбалась беззаботно и весело, но где-то в глубине ее карих глаз затаилась тревога.

– Прости, Лена. Не удалось попрощаться. Возникли срочные дела.

– Правда? – Ее взгляд стал испытующим.

– Чистая. Я стараюсь не врать без крайней необходимости. К тому же, если ты заметила, я отсутствовал и сегодня с утра.

– Заметила. Я тебя искала.

– Зачем?

– Все за тем же. Узнать, что случилось и куда ты исчез.

– Семейные проблемы, – почти не солгал я.

– Серьезные?

– Отец попал в больницу. Сердце.

– Ох! Мне очень жаль.

– Спасибо. Сегодня с утра я навещал его. Завозил лекарства.

– Понятно. А я подумала…

– Что?

– Да так… Ничего. Жаль, что тебя в воскресенье не было, – резко поменяла она тему. – Мы здорово провели время!

– Не сомневаюсь.

Повисла пауза, и нарушать ее я не собирался. Несмотря ни на что, мне было приятно на нее смотреть, но с точки зрения здравого смысла лучше бы ей поскорее уйти и не провоцировать меня на проявление эмоций. Молчание затягивалось, так как неловкость, похоже, мешала Лене найти подходящую тему для продолжения беседы, а чувство вины не позволяло просто так отправиться по своим делам.

– Ты как, в порядке? – наконец спросила она.

– Да. А что, есть причины предполагать обратное?

Эк завернул! Да и тон подходящий. Браво, Игорь, браво!

И Лену, кажется, проняло. Она дернула плечом и не менее холодно произнесла:

– Просто проявила участие.

– Спасибо, все нормально.

– Рада слышать.

Она резко развернулась и удалилась, а движение воздуха, вызванное ее стремительным передвижением, заставило пару листков только что распечатанного мной отчета спланировать на пол. Я усмехнулся своим мыслям, водрузил листки на место и вернулся к прерванной работе, надеясь, что это испытание для моего самоконтроля на сегодня будет последним. Но не тут-то было…

– Игорь, зайди ко мне в кабинет. – Хриплый голос Шелехова в очередной раз оторвал меня от работы.

Чертыхаясь про себя (дадут мне сегодня закончить этот проклятый договор?!), я пошел за ним. Только бы раздражение не прорвалось наружу! Почему я раньше не замечал, как трудно контролировать свои эмоции? Может, для меня это просто никогда не было так важно? Повторяем про себя: «Все нормально. Шелехов – твой босс, и загружать тебя работой – его право и обязанность. Спокойно. Не раздражаться!»

В кабинете Шелехова я застал Кошкина. На мое приветствие он ответил небрежным кивком. Блин, только его мне не хватало для полного счастья! Выглядел младший партнер «БШК» неважно, что я отметил с немалой долей злорадства. Очевидно, чересчур расслабился в выходные, за что сейчас и расплачивается. Однако в чем дело? Уж не собирается ли Шелехов…

– Игорь, я знаю, что у тебя много работы, – начал тот, подтверждая мои худшие опасения, – но тут сложилась непредвиденная ситуация. Олегу Сергеевичу необходимо подготовить к завтрашнему заседанию ряд бумаг, а Нина Дмитриевна слегла с простудой. Я прошу тебя задержаться сегодня и помочь.

Черт! Как некстати! Я отчаянно сжал зубы, словно они могли удержать внутри моего организма нарастающую злость. Однако, как ни странно, это действительно помогло. По крайней мере, явных признаков воздействия отрицательной Э-волны я не заметил. Зато понял, что оба партнера смотрят на меня озадаченно – мое молчание, похоже, затянулось.

– А ваши задания? – спросил я.

– Отложишь до завтра. Но к среде эти договоры мне понадобятся. Ничего не поделаешь, придется напрячься.

«Знал бы ты, как я сейчас напрягаюсь, чтобы ни с кем из вас ничего плохого не произошло!» – подумал я, но сказал, естественно, совсем другое:

– Хорошо. Что нужно сделать?

– Олег Сергеевич тебе объяснит.

– И вы хотите, чтобы я это сделал сегодня?! – изумленно произнес я, оценив масштабы свалившейся на меня «халтуры».

– А кому сейчас легко? – равнодушно спросил Кошкин. – Думаешь, я в потолок плюю? Мне сегодня тоже не один час сверхурочных светит. Я ведь не жалуюсь!

– У нас с вами зарплата разная, – рискнул сказать я.

– И не только зарплата, – ядовито проговорил младший партнер. – Должность тоже. Так что выполнять распоряжения руководства ты обязан! Еще вопросы есть?

– Нет, – процедил я сквозь зубы. – Можно приступать?

– Действуй, – бросил он и с показной сосредоточенностью уставился в лежащие на столе бумаги.

Я поспешил выйти из его кабинета, так как почувствовал: еще чуть-чуть – и Кошкину не поздоровится. «Ох, не нарывался бы ты, – мысленно обратился я к младшему партнеру, – не доводил бы до греха…»

Однако скопившийся во мне негатив следовало срочно куда-то сбросить, и я отправился в туалет. Из тамошнего маленького окошка открывается вид на малопрезентабельный пустырь, лежащий с тыльной стороны здания, в котором располагалась наша контора. Ох и достанется ему сейчас!

И все же опыта по управлению энергией эмоций мне явно не хватало. Эту гадость я едва донес до цели. И тут началось: росшее посреди пустыря старое корявое дерево лишилось доброй половины своих веток, а присыпанная недавним снегопадом большая гора мусора взорвалась, подобно вулкану Кракатау. До кучи разлетелась в щепки доживающая свой век старая скамейка.

Уфф! Полегчало! Однако и шум я произвел изрядный. Хорошо еще, что мало у кого из наших окна выходят на эту сторону. Но свидетели у этого маленького шоу вполне могли оказаться. Ну и ладно – важно, что главный шоумен за кадром остался! Пусть объясняют себе увиденную аномалию как хотят. Будет о чем в курилке поговорить.

Теперь можно возвращаться на место без риска уничтожить ненароком ни в чем не повинный компьютер, стол… или человека. Чур меня, чур! Представляем себя айсбергом и беремся за работу, потому как ее у меня – начать и кончить.

– Ну как дела? – в десятый уже раз спросил Кошкин.

– Работы еще на час. Максимум – полтора.

– Что-то медленно. Учти, мне все это еще просмотреть надо.

– Знаю! – сжал зубы я. – Делаю все, что могу. Если не будете меня постоянно отвлекать, получится быстрее.

– Лучше не зарывайся, – с замаскированной угрозой произнес он. – От меня зависит, как представить Шелехову твою работу. А это, естественно, отразится на зарплате.

Как будто я этого не знаю! Вот гнида, а?! Помогаешь ему, а он пальцы гнет, большого босса из себя корчит, угрожает. Интересно, он со всеми так или ко мне у него особое отношение? Чтоб ты… «Так, стоп, Игорь! Эмоции на замок! Это раньше ты мог безопасно пожелать кому угодно любую гадость, а теперь… Слова, мысли, чувства – все под жесточайший контроль! «Не пожелай зла ближнему твоему». Эта заповедь должна стать для тебя законом, хоть ты и не сторонник официальной церкви. Ты уже совершил одно убийство, помнишь? Пусть то была маленькая собачонка, но смерть есть смерть. Твоя Сила может убивать, и ты это знаешь. Хочешь открыть счет человеческим жертвам?»

Пока я проводил с собой эту внутреннюю воспитательную работу, царило молчание. Кошкин, видимо, ждал от меня какой-то реакции на свои слова, но не дождался… к счастью для себя. Когда же он открыл рот, чтобы выдать еще что-нибудь в том же духе, открылась дверь кабинета Белова, и оттуда появился наш главный с кейсом и в верхней одежде.

«Домой собрался, – с завистью подумал я. – Эх, жизнь!»

На часах было 20.00, а мне еще пыхтеть и пыхтеть. К тому же мы с Кошкиным остаемся в офисе одни, что не могло не тревожить. Если он продолжит свои наезды, я не уверен, что совладаю с собой.

– Все трудитесь? – поинтересовался между тем Белов. – Ну-ну…

– Аки пчелы, Георгий Петрович! – бодро отрапортовал Кошкин. – Покой нам только снится.

– Ну вы давайте… без фанатизма. Рабочая неделя только началась, и желательно, чтоб вы завтра продуктивно работали, а не клевали носом. Так что побыстрее заканчивайте – и отдыхать!

– Счастливо добраться, Георгий Петрович!

Я ограничился коротким «До свидания». От медоточивого тона Кошкина меня просто выворачивало. Неужели Белов не просекает столь грубого подхалимажа? Или ему просто по фиг? Ведь адвокат Олег, если честно, хороший. Ладно, это их дела. Мне бы этот вечер завершить без эксцессов.

Белов ушел. А я сразу поспешил уткнуться в компьютер, дабы не провоцировать Кошкина на новые высказывания. Тот, к счастью, тоже отправился в свой кабинет…

К половине десятого я все же завершил свой «скорбный труд» и отправился предъявлять его на суд Кошкина, все еще зависавшего у себя. Уж не знаю, что он там делал: действительно работал или только делал вид, а сам сидел в Интернете или раскладывал пасьянс? Впрочем, мне было плевать. Угодно ему изображать трудоголика – пускай. Лишь бы от меня отстал.

– Неплохо, – пробормотал он, проглядев один документ и перейдя к следующему. – Слушай, пока я читаю, скинь мне эти файлы по Сети.

Пока я выполнял его просьбу, он одолел уже почти половину распечатанной мной кипы. Читал быстро, делая время от времени карандашом на полях какие-то пометки. Потом вдруг прервался и бросил на меня острый взгляд:

– А чего ты, кстати, от Белова так рано свалил?

– Мне позвонили на сотовый. Возникло срочное семейное дело.

– Настолько срочное? Видишь ли, мы в «БШК» очень ценим спаянность коллектива и корпоративную солидарность. Отделяться от коллектива – не лучшая политика.

– Я и не отделяюсь. Мой отец попал в больницу с сердечным приступом. Поэтому я сегодня с утра и отпросился.

Он испытующе посмотрел на меня:

– Ну это уважительная причина… если все действительно так.

Я скрипнул зубами:

– Не имею привычки врать на подобные темы.

Кажется, Кошкину нравилось выводить меня из себя. Он и не подозревал, с каким огнем играет.

– А я, грешным делом, подумал, что это из-за Лены.

На это я мог бы заметить, что думать следует головой, а вовсе не грешным делом, но озвучивать свои мысли не стал, ибо в таком случае махом бы лишился работы. Однако Олег меня уже изрядно достал, так что свое раздражение я держал в узде с огромным трудом.

– С чего вы взяли?

– Да так… слухи ходят, что ты к ней вроде бы неровно дышишь.

Его бестактность, если не сказать наглость, уже перешла всякие границы. Я изо всех сил пытался сдерживать захлестывающую меня ярость.

– Во-первых, слухи – они и есть слухи, а во-вторых, это только мое дело.

– Так-то оно так, но если твои эмоции нарушают атмосферу в коллективе…

– Что они нарушают?!

– Возьмем эти выходные. Если ты пытался ухаживать за Леной, а она тебя проигнорировала, после чего ты, обидевшись, исчез, – это не есть гут. Твои обиды и ревность идут во вред спаянности коллектива, а следовательно, понижают эффективность работы. Тебе и всем остальным будет лучше, если ты постараешься как можно скорее забыть о ней. Эта девушка не для тебя.

– А для кого же, позвольте полюбопытствовать? – с сарказмом спросил я.

– А вот это уже, прости, не твое дело!

Не буду оправдываться, а просто прошу мне поверить – я не хотел того, что произошло. Я не бил его Э-магией, а, напротив, всеми силами старался предотвратить ее утечку. Теперь, представляя истинные возможности моей Силы, мне ясно, что, ударь я тогда всерьез, Кошкин был бы не просто мертв: от него осталось бы только мокрое место. И это не метафора. Однако сдержать Э-магию полностью мне не удалось – слишком я устал. Просочилась лишь малая толика, но Кошкину хватило и ее.

Его лицо исказилось от боли, побелело, а на лбу выступила испарина. Одной рукой Олег схватился за живот, другой – за горло (видимо, ему стало трудно дышать). Он упал на пол со своего стула и продолжал корчиться там. Мне стоило невероятных усилий остановить процесс и частично впитать обратно разбушевавшуюся отрицательную энергию. Тем не менее к этому моменту Кошкин оказался уже на грани потери сознания. Жалости к нему не было ни капли, но меня буквально трясло от сознания, что я лишь чудом не стал убийцей в полном «человеческом» смысле этого слова.

– Что с вами? – Я подбежал к нему.

Тревога моя была неподдельной, так как при одной мысли о том, что будет, если он прямо тут окочурится, мне становилось дурно. К счастью, Олег помирать не собирался, хотя и выглядел довольно хреново. Дышал он тяжело, с присвистом, едва шевелился и постоянно морщился от боли. Блин, надеюсь, необратимых повреждений я ему не нанес.

– Сейчас вызову «скорую», – сказал я и бросился к телефону.

Называя врачам адрес, я оглянулся на Олега. Младший партнер «БШК» представлял собой в настоящий момент крайне жалкое зрелище, а глаза выражали недоумение и панику. Конечно, он не представлял, что с ним. Зато это прекрасно знал я. Равно как и то, что с завтрашнего дня ноги моей больше не будет в нашей конторе. Я понятия не имел, каким образом буду выкручиваться с деньгами, но, если останусь тут, Олег весьма скоро перейдет в мир иной. А мне такие расклады на фиг не нужны.

Глава 10

Искусство заметать следы

Метрополия Сокрытого

Размышления Сокрытого подошли к финальной стадии. У него не было ни малейших сомнений, что если Э-мага обнаружат анхоры, то они, несмотря на свой страх и недоверие к ему подобным, возьмут парня под свое крыло и воспитают из него союзника. А это, учитывая его могучий потенциал, крайне нежелательно. Нет, анхоров нужно всеми силами держать подальше от Э-мага, пока он, Сокрытый, не придумает способа с ним разобраться. Значит, те, кто будут расследовать гибель смотрящего, должны заодно увериться в том, что Э-маг погиб. А когда Вторые успокоятся, им займутся другие марионетки, в коих у Сокрытого недостатка не было.

Итак, вчерне план действий был уже готов. Осталось лишь продумать некоторые нюансы. Время на это у Сокрытого еще имелось, хотя и не слишком много: Грехова наверху еще не хватились. Исчезновение смотрящего – это ЧП, которое вряд ли спустят на тормозах. Прибудет целая комиссия из его коллег, а с ними наверняка как минимум один из низших анхоров – стражей. Но рассчитывать следует всегда на худший вариант. А худший – это два стража и их куратор из касты властей. И вот всей этой компании придется основательно заморочить голову. Смотрящие – ерунда, с ними особых проблем не будет. Стражи – уже хуже, но тоже можно справиться, а вот если прибудет властитель – это неприятно. Не смертельно, но неприятно.

Здесь в любом случае придется действовать самому, так как все доступные ему в Базовом мире марионетки для такого дела слабоваты, но вот тут как раз он ступает на очень тонкий лед. Его прямое вмешательство, конечно, легко решит проблему, но об этом не может быть и речи. Значит, остается только прием множественных аватар. Даже для сущностей калибра Сокрытого это был высший пилотаж, но серьезное дело требует серьезного подхода. Самое плохое в данном случае то, что как минимум три из его аватар должны быть достаточно дееспособными, чтобы справиться с низшими Вторыми или кем-то покруче – вроде властителя. Сокрытый на это был, разумеется, способен, только вот аватара такого уровня – достаточно сильное возмущение энергофона, и его могут засечь. Хорошо бы там параллельно появился кто-нибудь, кому можно приписать это возмущение. Кто-нибудь вроде крига или достаточно сильного кромешника, а то и нескольких.

Последняя мысль показалась Сокрытому заманчивой, а кроме того, достаточно простой в реализации. Пусть подсуетится хотя бы та же Лилит: как-никак именно из-за нее начались все неприятности. Возможно, ее даже удастся задействовать в самой процедуре заметания следов, внушив ей, что обнаружение анхорами инициированного Э-мага совсем не в ее интересах.

Еще одним побочным следствием данной операции было то, что множественные аватары потребуют к себе максимального внимания, а значит, собственный мир Сокрытого на какое-то время останется практически без присмотра. Впрочем, эту проблему Демиург серьезной не считал: ничего с метрополией не случится – в первый раз, что ли?

Какая жалость, что Э-маги практически не поддаются ментальному воздействию! А то можно было бы заставить Логинова срочно куда-нибудь уехать. Но – увы, это несбыточные мечты. Значит, придется максимальное число аватар сосредоточить вокруг его дома и места работы. Хорошо, что низшие анхоры, непосредственно курирующие смотрящих, сами не слишком часто с ними связываются, а в основном ждут их докладов. Это даст возможность более тщательно и грамотно подготовить операцию «Туман».

Ну вот, кажется, все. Пора приступать к подготовительной стадии. И начать ее следует с обработки Лилит.

Глава 11

Прощание с конторой

(Из воспоминаний Игоря Логинова)

Екатеринбург, 17 – 18 января 2008 г.

Они ждали меня уже вдвоем – мама и Аленка, успевшая вернуться из своей поездки.

– Чего ты так поздно? – На лице матери было беспокойство. – Ужин уже остыл.

– Для него это не рекорд, – усмехнулась моя сестрица. – Как-то он заявился домой в половине двенадцатого. И что самое противное, действительно был на работе. Пришла пора тебе узнать самое страшное: твой сын – законченный трудоголик.

Обычно после таких реплик я вступаю с сестрой в веселую пикировку, но сегодня было не до того. Поэтому я только молча улыбнулся и шмыгнул на кухню – есть хотелось поистине зверски. Что холодный ужин – я бы сейчас и на черствый хлеб набросился! От Алены не ускользнула необычность моего поведения (это я понял по ее чуть помрачневшему лицу), но, к счастью, при маме она предпочла не задавать неудобных вопросов.