Зомби Чекалов Денис

Созидатели – гораздо опасней, чем палачи.

– Питбуль? – спросил я.

– Нет уж, – наемник покачал головой. – Подожду вас здесь; в бункер полетим вместе.

Ковач уже и забыл о нем; его распирало от рассказать.

– Вы слышали о Багряной Сфере? – спросил он. – Конечно, слышали; вы ведь наверняка обо мне наводили справки, и знаете, чем я сейчас занимаюсь.

– Артефакт из Зоны?

– Больше, чем артефакт! По легенде, она может превратить вас в бога…

Мы сели в джип Ковача. Трое солдат нас сопровождали.

Зачем ползти по земле, если вертолет под рукой? Но стальную птицу видно издалека; а полковник не хотел лишний раз привлекать внимание к своей секретной лаборатории.

– Хотите проверить, сколько правды в этой легенде? – спросил я.

– Но как? В этом-то вся и сложность. Тронуть ее первому, – слишком опасно. Вдруг она просто меня убьет.

– Или не просто, – подсказал я.

– Да, это тоже. Послать кого-то вперед себя…

Полковник усмехнулся.

– Так он ведь сам станет богом. И сразу же уничтожит меня и сферу, чтобы не плодить конкурентов. А если там остался только один заряд? Не знаю, не знаю…

– Другие бы ее просто уничтожили, – подсказал я.

– Это верно, – согласился Ковач. – Я насмотрелся на них, в концлагере. Осторожные. Ничего не делают, не подумав. Все трещат об ответственности, о разуме. Знаете, где я их видел, этих ответственных? В бараках. В расстрельных ямах. На порогах в печь крематория. Мир принадлежит тем, кто идет вперед, а не болтает об осторожности…

– Здесь раньше морг был, – пояснил Ковач. – Место хорошее. Под землей. Я привез ученых сюда, хороших.

Мы подъехали к невысокому зданию.

От него почти ничего не осталось, только развалины первого этажа. Но я знал, что там и тут засели снайперы.

– Никто не знает об этой лаборатории, – сказал Ковач.

Внедорожник остановился.

Первыми на изрытую взрывами улицу выскочили двое охранников. Я был уверен, что перед этим они получили добро по рации от коллег, которые несли караул в развалинах.

Ковач никогда не рисковал понапрасну.

Слишком много у него было врагов.

Мы шли между развалинами. Я мог поклясться, что ни нас, ни наш внедорожник не видно ни с одной точки вокруг, ни даже с воздуха.

Оглянувшись, я заметил свежую кладку, почти незаметную.

Кое-где Ковачу пришлось достраивать стену, чтобы его лабораторию никто не смог найти. Мы спустились по старым, выщербленным ступеням, и оказались возле тяжелой металлической двери.

Та медленно растворилась, – видимо, нас ждали.

– Почему лаборатория здесь? – спросил я. – В такой глуши…

– Здесь важна секретность, – пояснил Ковач. – А главное, этот образец…

Он не успел закончить.

Открылись новые двери, и мы вошли в узкий коридор. Там стояли трое солдат, в камуфляже. На коленях корчился человек в рваной одежде.

– Мы поймали его недалеко, – доложил командир дозора. – Прятался, хотел подобраться ближе.

– Хорошо, – пробормотал Ковач.

Он наклонился, и взял пленника за подбородок.

– Как думаешь, друг сердешный, отчего тебя еще не убили?

Вместо слов, тот выплюнул два выбитых зуба.

Тоже хороший ответ.

– Правильно, – вкрадчиво согласился Ковач. – Я хочу знать, кто ты и как сюда попал. Кто еще знает про это место? Сколько вас? Говори.

– Я сталкер, – ответил незнакомец.

Ковач выпрямился.

Его лицо было повернуто к пленнику, и я не сразу понял, что серб бесшумно смеется.

– Сталкер… Вы слышали, джентльмены? Здесь, на самой окраине. Где даже мутанта дохлого не найдешь, не то, что парочку артефактов.

Он схватил пленника за руку.

Тот скорчился от боли, – видно, ему уже успели сломать пару ребер. Это больно, но весьма поучительно. По себе знаю.

– Видите эти отметины?

Ковач показал мне тонкие белые шрамы, на руке пленника.

– Трофейные знаки. Столько он убил сталкеров, когда они возвращались из Зоны, с ценными артефактами.

Он вновь посмотрел на пленника.

– Никакой ты не сталкер, братец. Ты всего лишь бандит. Не любишь рисковать, сам глубоко в Зону не лезешь. Нападаешь на сталкеров, когда те устали, ранены, и защититься не могут.

Ковач вновь засмеялся.

– За это я тебя уважаю. Молодец. Так в жизни и надо. А потому я дам тебе шанс. Говори, откуда про это место узнал.

Пленник сплюнул.

– В задницу меня поцелуй, уродец. Да так, чтоб засос остался.

– А вот это глупо, – заметил Ковач с явным разочарованием. – Потерял ты, друг, мое уважение.

Он порылся в кармане, – привычно, немного устало. Словно искал мятую пачку сигарет.

Я заметил, как сержант плавно отступил в сторону. Двое солдат поступили так же. Только один, совсем еще молодой, остался стоять на месте.

Сержант взял его за плечо, и заставил сделать шаг назад.

– Что, друг? Не передумал? – отечески спросил Ковач. – Может, все-таки нам расскажешь?

Пленник плюнул в него.

В кино такое часто показывают. Но врут, – в реальной-то жизни человек сначала схаркнет, а потом уже плюнет, бурыми соплями в слюне.

Только это уж очень не героически. Режиссерам не нравится.

В жизни вообще геройского ничего нет.

Кроме смерти.

– Значит, не передумал.

Ковач вытер плевок тыльной стороной ладони.

– Ну ладно…

В его руке появилось нечто, завернутое в старую газету. То был обычный болт, только очень крупный.

– Нашел случайно, – пояснил Ковач. – Хорошая штука, никогда не подводит.

Я ждал, что он прикажет солдатам придержать пленника. Но Драган справился сам. Нагнулся, и взял бандита за плечо. Тот скорчился от боли, – его парализовало.

Хороший захват, я тоже так умею.

Ну ладно, не всегда получается, – но, по крайней мере, меня этому учили.

– Теперь ты скажешь всю правду, – прошептал Ковач.

Он поднес болт к уху пленника.

В то же мгновение, стальной стержень начал стремительно вращаться, и ввинтился в череп бандита.

Кровь и кусочки кожи хлынули в стороны.

– Говори, – приказал полковник.

Пленник забился в агонии.

На его губах появилась алая пена.

– Я не знал… – хрипло проговорил бандит. – Просто шел мимо… Солдата увидел вашего…

Голос его стал сиплым, лицо посинело.

Ковач следил за пленником – без торжества, без жестокой радости. Скорее, он был немного расстроен.

Бандит шептал:

– Я просто хотел посмотреть поближе… Думал, стащу чего. Люди ваши меня схватили. Это все, клянусь!

Ковач снова наклонился к нему.

– Кто еще знает про это место?

– Никто. Богом клянусь! Я один хожу, завсегда. Хоть кого спросите.

Полковник обернулся ко мне.

– Бедняга говорит правду. Никто не может обмануть стержень.

– Вынете? – спросил я.

– Не придется.

Тело пленника содрогнулось.

Он закричал от боли. Кожа на лице начала расползаться, и я понял, что череп его треснул, разваливаясь на острые обломки.

– Болт проходит голову насквозь, – пояснил Ковач.

Человек дергался на полу.

Кровь хлестала из его носа и ушей. Правый глаз вытек; второй застрял в глазнице, и окровавленные кусочки мозга вываливались из-под него.

– Удивительно, сколько боли может выдержать человек, – заметил Ковач. – И все-таки мы сдаемся так быстро… Словно сами торопим смерть, хотя созданы для вечной жизни.

С металлическим звоном, окровавленный болт вышел из уха пленника. Покатился по полу, и Ковач поднял его.

– Это ваша мечта? – спросил я. – Вечная жизнь?

– О нет, – ответил полковник. – Слишком наивно, слишком по-детски. Нет, друг мой! Бессмертие – это не моя мечта. Это моя цель.

С тех пор, как здесь был морг, почти ничего не изменилось.

Белый кафель, пол с небольшим уклоном, чтобы проще замывать кровь.

Дальняя часть была загорожена ширмой.

– Как успехи, доктор Ренье? – спросил Ковач.

Жак поднял голову.

– Привез его из Сорбонны, – чуть слышно пояснил мне половник. – Были там у него небольшие проблемки…

– Помню это дело, – заметил я. – Об этом еще писали в газетах. Он изнасиловал школьницу. Я прав?

– Точно, – Ковач пожал плечами. – И из-за такой мелочи ему больше не дают заниматься наукой. Глупцы! А потом еще они жалуются, что европейская культура гибнет.

Он направился к доктору.

– Ну что, друг мой? Как ведет себя образец?

Ренье подошел к нам.

Правую ногу он слегка подволакивал. Я помнил, как это случилось. После того, как суд его оправдал, – на профессора напали и пытались убить.

Говорили, что это сделал отец той школьницы; но ничего доказать не удалось.

– Довольно спокойно, месье Ковач, – ответил он. – Алый фактор повышен, но в пределах нормы.

– Это хорошо, – полковник потер руки. – Готовьте к испытаниям.

Доктор и его помощники начали колдовать с приборами.

Металлические створки медленно разошлись. В углу комнаты стоял огромный прозрачный контейнер. В центре него сияло и переливалось нечто алое и сияющее.

– Что это? – спросил я.

– Осколок Багряной Сферы.

Алая капля медленно поворачивалась, и мне показалось, что она беседует со мной о чем-то. Словно она заглядывала в мою душу, читала ее, как книгу, и находила в ней то, о чем я сам никогда не подозревал.

Перед моими глазами медленно всплывали события прошлого, – и каждое слово, каждый жест, вдруг начали наполняться совершенно новыми смыслами, и я вдруг понял, что прожил чужую жизнь, – словно слепой и глухой, – совершенно не понимая ни себя, ни людей вокруг, ни того, что происходило со мной.

Вдруг все схлынуло.

Доктор Ренье взмахнул рукой перед моим лицом.

– Не смотрите на нее слишком долго, – пробурчал он. – Могут… эксцессы могут случиться.

Он отвернулся и продолжил работу.

Мне оставалось только гадать, что стало с теми людьми, что смотрели на Осколок чересчур долго. Ренье мне явно не собирался об этом рассказывать.

Ковач отвернулся.

Не хотел, чтобы я видел его лицо. Мне показалось, он как раз не прочь посмотреть, что станет со мной под влиянием Осколка.

– Хорошо, несите тело, – приказал Ковач.

Солдаты втащили мертвое тело бандита. От головы его почти ничего не осталось. Следом тянулся кровавый след.

Они втащили труп в камеру, рядом с контейнером. Двери медленно закрылись.

– Смотрите, как действует Осколок на мертвую ткань, – произнес доктор Ренье.

Ковач отошел подальше.

Я последовал его примеру, догадываясь, что он это неспроста.

Двери между контейнером и камерой начали медленно раскрываться. Я старался не смотреть на Осколок, как велел доктор Ренье; но это было сложно, он манил и притягивал меня, обещая рассказать правду о том, что было со мной, и дать ответы на те вопросы, которые я даже не догадывался себе задать.

Двери открылись полностью.

Мертвое тело дернулось, и упало на пол, разлегшись во весь рост.

– Смотрите! – прошептал Ковач.

Алая капля начала гаснуть.

Цвет ее сменился на багряный, потом бордовый, и наконец она стала почти идеально черной. В то же мгновение, мертвое тело начало двигаться.

– Видели когда-нибудь, как восстают зомби? – с усмешкой спросил Ковач.

Правая рука трупа пошевелилась.

Кожа начала медленно сползать с нее, открывая алую мякоть плоти. Мясо на ладони мертвеца задвигалось, расступилось, и круглый глаз выплыл из него, глядя на нас.

Осколок начал вращаться.

Дрогнула вторая рука; и почти сразу опала. Отросток, который больше не был ладонью, медленно поднялся над мертвым телом, оглядывая его, потом обратился к нам.

Я попятился.

Никогда мне не доводилось увидеть столько зла и ненависти.

– Это энергия Смерти, – чуть слышно прошептал профессор Ренье. – Люди воспевают жизнь и любовь… Глупцы! Знали бы они, сколько сил и могущества прячется в великом Умирании.

Отросток с глазом замер над телом, вперившись в нас.

Еще никогда не было мне так страшно; но вдруг, что-то темное, метнулось к глазу, и отгрызло напрочь. То была вторая рука; на ней, вместо ладони и пальцев, вспучилась клыкастая морда.

Она проглотила око и стала его пережевывать.

– Ведите живого, – отрывисто приказал Ковач.

– Полковник, – пробормотал профессор. – Разумно ли это? Алый фактор зашкаливает.

– Выполняйте, – приказал Ковач.

Его лицо побледнело, и старый шрам на щеке налился кровью.

Трое солдат привели еще одного; тот тоже носил форму.

– Ну что, дружочек? – негромко спросил Ковач. – Подвел ты меня.

– Нет, полковник, – бился в ужасе тот. – Умоляю, пощадите меня! Я все делал, как мне велели.

Ковач только взмахнул головой.

Его потащили ко второй камере.

– Тот, что попался на глаза сталкеру-бандиту? – спросил я.

Солдата впихнули в камеру. Он бился, молотил руками о прозрачные стены. Его лицо исказили страх и ужас.

– Мы очень рискуем, – сказал Ренье. – Не лучше ли…

– Открывайте, – приказал Ковач.

Мертвый бандит начал подниматься.

Зубастая пасть уже напрочь отгрызла вторую руку, и теперь обгладывала шею с остатками головы.

– Он может сожрать себя, почти целиком, – с усмешкой сказал полковник. – Наш род людской в миниатюре, не так ли?

Двери шлюза медленно разошлись.

Солдат прижался к дальней стене. Он поднял руку, видно, пытался перекреститься, но пальцы не слушались.

– На кого вы ставите? – спросил Ковач.

Мертвец шагнул вперед.

Клыкастая голова вытянулась, принюхиваясь. Острые шипы начали вырастать на мертвой руке.

– Нет! – закричал солдат. – Выпустите меня отсюда! Умоляю!

Мутировавший труп медленно шел вперед. Вот он перешагнул порог шлюзовой, и оказался с солдатом лицом к лицу.

Осколок Сферы молчал, – черный и неподвижный, словно вся сила его передалась мертвецу.

– Сдохни, тварь! – закричал солдат.

В отчаянной ярости, он бросился вперед, и попытался схватить руками зубастую пасть. Острые шипы впились в его ладони, пропоров насквозь.

Человек закричал от боли и отчаяния. Кожа его задымилась, поднимаясь ядовитыми испарениями.

– Кислота, – негромко пояснил Ковач.

Лишь пару секунд длилась эта борьба, итог ее был ясен с самого начала. Зубастая голова вырвалась, и со всей силы ударила солдата в грудь, пропоров насквозь.

Кровь, кишки и осколки позвоночника посыпались на пол.

Умирающий солдат покачнулся.

Он не мог упасть, – убийца поддерживал его.

Большой, коричневый язык показался из зубастой пасти. Он жадно слизал с морды кровь и горячие внутренности.

– Новая ДНК, – сказал Ковач. – Они это любят…

Зомби-мутант рванулся назад.

Зубастая пасть вышла из сквозной дыры в теле солдата.

Тот покачнулся. В тот же момент, шипастый отросток, что еще недавно был рукой бандита, а теперь стал шеей мутанта-зомби, – выстрелил вперед, и напрочь откусил голову солдату.

Даже для такой зубастой пасти та оказалась слишком большой; застряла, и мутант задергался, урча и вздрагивая, пытаясь прожевать ее.

Череп треснул; кровавая каша потекла на пол камеры. Зубастая пасть с хрустом пережевывала остатки головы.

Мутант не видел, что творилось с телом солдата.

Тот не упал, – хотя уже давно умер; он продолжал стоять, и плоть начала закипать и вспучиваться вокруг огромной сквозной раны.

Вот оттуда показались острые зубы; они росли все быстрее, и дыра в теле трупа превратилась в огромный жадный рот, с тремя клейкими языками.

Новый мутант бросился на собрата, и огромная пасть-дыра сомкнулась на клыкастой голове зомби. Она откусила шипастую шею, словно гильотина; отрубленная голова, щелкая челюстями, упала на пол, и кровь хлестала струей.

– Отрезать вам кусочек мутанта? – спросил полковник. – На память. Док заспиртует.