Слотеры. Песнь крови Обедин Виталий
Слова еще звучали в воздухе, а Ренегата на месте уже не было. Он прянул вперед так быстро, что смазался в одно сплошное пятно. Я не столько заметил, сколько инстинктами, напряженными нервами, самой кожей уловил движение. И ничего не успел предпринять… Вампир ловко поднырнул под руку с клинком, после чего страшный пинок в живот отбросил меня футов на пять. Ощущение было такое, будто я пытался мышцами живота остановить здоровенный таран, высаживающий главные ворота Ура.
Тщедушная тварь первым же ударом едва не выбила из меня дух.
С трудом заставив себя втянуть глоток морозного воздуха, я рубанул клинками накрест, направо-налево, отгоняя от себя хищника. Ренегат отскочил, ловкий и скользкий, как ласка. Он заплясал напротив, примериваясь к новому броску. Понимая, что за вампиром не поспеть, и норовя выиграть время, чтобы восстановить сбитое дыхание, я начал вращать «мельницу», пластая лезвиями ночную мглу и создавая вокруг себя защитную ауру, сотканную мельканием стали и серебра.
Сырой воздух гудел, распарываемый клинками. Раны отозвались жгучей болью.
Ренегат пару раз сунулся ко мне и отпрянул, шипя и слизывая кровь с длинных царапин.
— Что такое, Сет? Ты защищаешься? Это ли тактика охотника с репутацией? А если я сейчас задам стрекача? Упустишь меня в третий раз!
— Это ты не должен упустить меня, Итон Мак-Кини, — сквозь зубы прошипел я, чувствуя, что дыхание постепенно возвращается, — Тогда — если сумеешь продержаться еще немного — узнаешь, кто заказал мне твою голову первым. Тебе бы это понравилось!
Я прыгнул вперед, разя коротким клинком туда, где Ренегат стоял, а длинным — куда ему надлежало отскочить. Достань я его — и клинок прорубил бы тело вампира до самых позвонков. Но в последний момент кровожор спасся, изогнувшись самым невероятным образом. Шпага Тора-Бесоборца все равно задела его — рассекла кожу меж ребер, только рана получилась пустячная. Царапина.
Ответный удар не заставил себя ждать. Прежде чем я успел восстановить равновесие и вновь запустить мельницу клинков, носферату ловко и быстро хватанул своей лапой. Кусок рукава отлетел в сторону, обнажив предплечье — вместе с изрядным клоком моей шкуры. Сваренная в аду кровь Слотера тут же задымила на морозе.
Ноздри вампира жадно затрепетали. Его тело сотрясла мелкая дрожь.
Чертов наркоман! Он и впрямь подсел на Древнюю кровь, как смертные подсаживаются на наркотик.
Пользуясь заминкой, я попытался садануть нежить в брюхо, но вампир опомнился, стряхнул с себя наваждение и отскочил назад.
— А что тут гадать, Сет? — выкрикнул Ренегат, — Это был наш драгоценный дядюшка Витар! И знаешь, я на него даже не зол. Он ведь всего лишь исполнял свою работу!
— Витар тоже заплатил за твою голову. Но он был только вторым!
Наступая по прямой, я широко и сильно взмахнул правой рукой, нанося простой рубящий удар. Клинок взлетел, набирая силу и замах, и тут же со страшной силой понесся к земле, грозя разрубить все на своем пути. Таким ударом и такой шпагой можно было развалить что человека, что вампира от плеча до пояса не хуже чем двуручным мечом… Ренегат лишь усмехнулся и остался на месте, уверенный, что расстояние меж нами велико и оружие его не достанет.
А только оно достало.
В средней точке замаха я разжал пальцы. Шпага вылетела из ладони словно молния, извергаемая разъяренным небожителем. Далеко не лучший мой бросок, лишенный всякой взвешенности и точности, но на дистанции три шага он сделал свое дело. Тяжелый клинок коротко сверкнул в ночи и навылет пробил Ренегата с такой силой, что чашка эфеса стукнула его в грудь. Вампир сделался много сильнее, но в весе по-прежнему ничуть не прибавил — удар отшвырнул его назад.
Времени я не тратил, прыгнул следом, замахиваясь левой рукой.
— Первым голову потребовал твой отец!
Серебристое лезвие шестикратно проклятого кинжала наискось хлестнуло безумца, задев самым кончиком. Зашипела горящая плоть, истошно закричал раненый носферату, задергался в руке обезумевший от жажды крови и убийства Дагдомар. Но в следующее мгновение моя рука, вооруженная колдовским акинаком, попала в стальные тиски. Ренегат перехватил ее, стиснув с силой, в разы превышающей мою собственную.
Наученный предыдущей стычкой, я не стал тратить время на сопротивление: свободной рукой выхватил «громобой» и жахнул в упор сразу из двух стволов. Пули выбили фонтанчики сажи и пепла из руин сожженной лавки — вампир сумел отбить оружие в сторону.
Спустя долю секунды отбивать удар, направленный в горло, пришлось уже мне. Когти распороли нагрудник, пропахали несколько кровавых борозд по груди, но обошлось. Выпустив рукоять пистолета, я схватился за торчащий из груди Ренегата клинок Тора-Бесоборца и надавил на него, что было сил, норовя сломать ребра и распахать внутренности.
Могучим усилием нежить с воплем отшвырнула меня в сторону.
Пальцев я не разжал, и шпага вновь оказалась в моей руке.
— Значит, отец! — орал Ренегат, не обращая внимания на огромную дыру, зияющую в груди, — Отец нанял тебя! Я мог бы догадаться! Кровь и пепел! Хаос! Соски Лилит! Я думал, это чертов жмот Алистер, но я мог бы догадаться!
Он завыл, закрутился волчком, пытаясь удержать в себе рвущуюся наружу злобу. Я попытался использовать мгновение, чтобы подобраться к мутанту на расстояние удара, но Ренегат тут же прекратил истерику — остановился, готовый к молниеносной контратаке.
— Итак, это отец решил травить меня профессиональным убийцей нежити… — прошипело чудовище, сверля меня взглядом безумных, налившихся кровью глаз, — Что ж, тем хуже для него. Будь он проклят! Клянусь Шестью, до сих пор я не держал на него зла… Когда его подручные ночи напролет рыскали по всему Уру в поисках моих следов, я понимал, что так должно. Отцу надлежало защищать свою репутацию и блюсти интересы гетто. Искать убийцу, бросающего тень на вампиров. Делать все, что возможно. Это было правильно! Это долг Некромейстера! Но, наняв тебя, он зашел слишком далеко. Он предал меня. Предал свою кровь! Ибо смерть — имя тебе, Сет Слотер.
Это точно.
Только сейчас что-то не получается со смертью. И быстро закончить схватку, как мыслилось, тоже не выходило. А силы уже начали убывать. Я чувствовал, как под одеждой струится по рукам кровь: раны открылись, начали кровоточить.
— Ты первым предал его, принявшись убивать направо и налево.
Ренегат лающе рассмеялся:
— Когда я высосу тебя досуха, то воздам отцу по делам его. Думаю, к этому времени сил мне будет не занимать. Твоих сил!
Мы ринулись друг на друга, сошлись почти накоротке и обменялись быстрыми выпадами и хлесткими ударами. Скорость вампира свела на нет мое преимущество в длине клинков перед его когтями. Шпага Тора-Бесоборца оставила длинную резаную рану на предплечье носферату, а я в свою очередь получил хороший пинок, едва не раздробивший коленную чашечку. Пришлось громко выругаться, чтобы заглушить болезненный стон.
Плохо дело. Лишив меня подвижности, Ренегат получал серьезное преимущество.
Стараясь не хромать, я снова атаковал вампира-гомункула, разя клинками сразу в нескольких направлениях. Кровожор ушел от ударов, извиваясь в пируэтах, как танцовщица, щелкая у меня перед носом когтями, точно кастаньетами.
— Теряешь скорость, родич, — отскочив на безопасное расстояние, осклабился безумный носферату, — Эй, охотник! Неужто уже устал? Не жалеешь, что не выбрал вариант со стражами, кольями и ясным солнышком над головой, а? Честолюбие тебе боком выйдет.
Молниеносным движением я перебросил шпагу в руку с кинжалом и вытянул из-за пояса «единорог». Вышло так слитно и ловко, будто я часами репетировал этот момент. Выстрел грянул едва ли не раньше, чем рукоять пистолета легла в ладонь.
Бабах!
Ренегат со змеиным проворством качнулся в сторону. Пуля зацепила его лишь самую малость, стесав клочок кожи со скулы так, что обнажилась кость.
— Это нечестно, Сет! — дурашливо завопил вампир. — Я сегодня без оружия!
— Без оружия будешь, когда я выбью тебе клыки и отрежу руки, — прохрипел я, швырнул разряженный пистолет ему в физиономию и снова двинулся вперед, выставив перед собой клинки.
Ренегат заплясал, оставаясь в опасной близости от оружия и чутко карауля каждое мое движение. Причиненные мной раны, включая порез, оставленный Дагдомаром, похоже, не особо тревожили мутанта.
Неправильная схватка получалась. Слишком много слов. Слишком много картинных поз. Слишком много лишних движений.
Все это позерство. Игра.
Мысль о том, что костлявый безумец стал слишком проворен для меня и сейчас просто забавляется, свербела в голове. Кровь и пепел! Я несколько раз оцарапал его. Почти поймал на грязный трюк со шпагой. Почти дотянулся колдовским акинаком. А только он по-прежнему получает от происходящего удовольствие и не торопится заканчивать.
Но нет, топчи меня Бегемот! Я не для того несколько ночей подряд слонялся по ночному Уру, выбивая дурь и ответы из смертных и носферату, чтобы сегодня этот тощий каприз природы употребил и меня себе на прокорм. В конце концов, мне заплатили. А я известен тем, что, взяв задаток, всегда выполняю работу.
— Когда я закончу с тобой, Сет, то первым делом наведаюсь к тебе… о, прости, к нам домой. Говорят, у тебя хорошенькая домохозяюшка. Уж я попользую ее. И не только клыками! Как попользовался Морганой. Она ведь рассказала тебе все, не так ли? Она рассказала, что ей понравилось?!
— Ты останешься здесь, Итон, — прорычал я, — Принюхайся! Чувствуешь запах гари в воздухе? Это не от пепелища. Это горят факелы.
Ренегат прекратил плясать. На его лице отразилось искреннее изумление.
— Ты все-таки позвал подмогу, Сет? Кровь и пепел! Я разочарован. Я-то считал тебя поединщиком. Ты ведь так красиво говорил про репутацию и все такое. Я уважал тебя как настоящего и достойного врага. Даже дал возможность героически нанести мне пару царапин, а ты…
— Ничего. Это страховка, на случай если что-то вдруг пойдет не так и у меня недостанет сил загнать тебя в гроб. Ур не должен пострадать из-за моих амбиций…
На этот раз, использовав замешательство нежити, я почти достал его — уже по-настоящему. Дагдомар резанул по груди Ренегата, оставляя дымящуюся, обожженную рану…
— Кровь и пепел!
…Царапину!
Заточенный в серебряном клинке демон взвыл от разочарования и досады: добыча была так близко. Согнувшись от боли, Ренегат двумя огромными скачками оторвался от нас обоих.
— Почти, Сет! Почти! — кривясь и гримасничая, заорал окончательно взбешенный вампир. — Это был твой последний шанс, и ты его израсходовал вхолостую. Довольно игр! Сейчас я начну разнимать тебя по частям. А потом выпотрошу и твоих помощников — одного за другим.
— Силенок на всех не хватит, — огрызнулся я, — Даже если справишься со мной, я все равно прежде успею уделать тебя так, что парням Кастора не доставит труда закончить начатое. Место схватки окружено дружиной экзекуторов. Эти ребята умеют ладить с такими, как ты, лишь немногим хуже моего. А на крайний случай с ними Ришье и Моргана.
Вампир расхохотался, сверкая клыками:
— С такими, как я?! Ха-ха-ха! Уверяю тебя, Сет, даже ты еще не сталкивался С ТАКИМИ, КАК Я!!!
И не стало света. Совсем.
Исчезли луна, звезды, само иссиня-черное ночное небо.
Пропал великий и древний город.
Весь мир внезапно канул во тьму, словно кто-то опрокинул над ним исполинскую чернильницу, полную вязких, непроницаемо-черных чернил.
Тьма случилась полная.
Материалистичная. Всеобъемлющая. Абсолютная.
И живая.
Тому, что меня окружало, трудно подобрать описание.
Ощущение такое, будто тебя бросили в чан с вязкой, тягучей смолой. Тьма облепила каждый член, каждую частицу тела. Мягко, но властно обняла и стиснула так, что не шелохнуться. Сковала мертвящей тяжестью.
Кокон смерти.
Жук, запаянный в черном янтаре.
Я подумал об оружии и понял, что ладони опустели. Шпага и Дагдомар канули во тьму, будто растворились.
— Это называется Вызов Первородного Мрака, — прошелестела тьма голосом Ренегата. — Вот оно, истинное могущество. Никто больше, даже наш одаренный братец Джайракс, на такое неспособен. Только Некромейстер Алан, древнейший из вампиров. Но кровь отца — это и моя кровь. Она все рассказала мне. Пропела. Научила. Я ведь очень способный, я умею слушать и быстро учусь. А с вашей кровью я набрался сил, чтобы использовать свое знание.
Я почувствовал неуловимое текучее движение на своем лице.
— Вот так вот, Сет. Я могу сделать с тобой что угодно, — с триумфом известило существо, которое было много больше, чем любой вампир. — Могу направить Мрак в каждое отверстие, в каждую пору твоего тела, и тебя разорвет изнутри, точно переполненный бурдюк. Могу превратить Мрак в железные обручи, которые выдавят из тебя жизнь по капле. Могу взорвать твои глаза и оставить жить таким: огромным, страшным и — беспомощным… ненадолго, конечно, я ведь все еще голоден. Так как же мне с тобой поступить, родич? Что посоветуешь?
Чернильно-черный янтарь слегка размягчился. Я почувствовал, что с усилием, но могу двигать челюстями.
— Встреться… со мной… лицом… к лицу… если… посмеешь…
— Вот как?
Тьма слегка расступилась — словно обмелели антрацитовые воды, и сквозь нее проступило белесое, неживое мелово-белое лицо Ренегата, изуродованное дымящимся шрамом. В пустых глазницах клубился Мрак.
— Последняя воля — закон, — прошелестели мертвые губы.
— Ближе… мне есть… что… сказать… тебе…
Губы Ренегата сложились в ухмылку, и лицо слегка переместилось, оказавшись прямо напротив моего.
— Кажется, теперь мы стали одного роста…
— Ага… И это… удобно!!!
Древняя кровь и вампиры.
Демоническое наследие и жизнь в смерти.
Заклятое серебро и магия, рожденная на заре времен.
Все это так величественно, и все так мимолетно!
Древняя кровь уходит в прошлое, вампиры рано или поздно обращаются в прах, серебро плавят на монеты, обладающие куда большей властью, чем любые чары, а старинная магия забывается… Но вот старый добрый удар лбом в переносицу как был, так и останется в арсенале людей и им подобных. Лучше него может быть только злобный пинок промеж ног, но в данных обстоятельствах выбирать не приходится.
Я шарахнул лбом в это призрачное, витающее во тьме лицо, всю силу, всего себя вложив в рывок, который потребовался, чтобы разорвать оковы Мрака. Не знаю, что там у Ренегата сейчас находилось под кожей, но только хрящ хрустнул вполне отчетливо. Не теряя времени, я наклонил голову и хватанул зубами туда, где, по идее, должна бы начинаться шея. Холодная, скользкая и омерзительная на вкус плоть заполнила рот. Изо всех сил стиснув зубы, я по-волчьи рванул голову набок.
Ренегат верещал как поросенок. И, клянусь кровью и пеплом предков Слотеров, в этом крике звучало больше страха, чем боли.
Мрак распался, вернув мостовую под ногами, город вокруг и звезды над ним.
Мы вовсе не стали одного роста, так что я буквально рухнул на вампира-убийцу сверху, подминая его своим весом.
Закрепляя успех, я ударил Ренегата еще раз, целя лбом в расквашенную физиономию. И еще. А затем выхватил из-за пояса дагу и ткнул ею в горло. Ошеломленный мутант слабо возился, размахивая тощими конечностями, похожий на большого жука, перевернутого на спину. Нанесенные раны не могли причинить ему серьезный вред, но на несколько секунд вампир обезумел от страха и утратил способность сопротивляться.
— Ты кое-что забыл, покойничек! — проревел я, высвобождая правую руку и приподнимаясь над барахтающимся вампиром, — Ты в Уре! А в этом городе вампиры обязаны носить Скрижали! Приюти «серебряного Джона», Итон!
Я рванул с груди пуговицу — одну из тех дурацких, огромных пуговиц, над которыми потешались Алистер Кроуфорд и Моргана Морган. Сжал кулак, чувствуя, как крошится фальшивая оболочка из покрытого лаком и бронзовой краской сургуча, и обманка рассыпается в пыль, освобождая скрученный в клубок кусочек серебра.
Дэрек Второй Слотер знал свое дело: при помощи фальшивых оболочек, он умело замаскировал ауру, исходящую от Скрижалей, не нарушив при этом спрятанных в них чар. «Серебряные Джоны» сохранили всю свою силу.
— Скрижали созданы по нашему образу и подобию. Как и мы, они всегда ждут свою добычу. Нас!
Спасибо за науку, Реджис ап Бейкон.
— Запрет на питие крови!
Коснувшись впалой груди Ренегата, серебро ожило: Скрижаль сама собой развернулась во всю длину, точно гусеница, — небольшая, размером всего-то с фалангу мизинца, — и вонзила концы в плоть вампира. Серебряный стежок прошил кожу безумного отродья Некромейстера.
Итон Мак-Кини, дитя двух отцов, завизжал от ужаса.
Я вцепился во вторую пуговицу. Оболочка-обманка с сухим хрустом рассыпалась в ладони.
— Запрет на сотворение себе подобных!
Третья пуговица, блеск серебра, истошный вопль, ввинчивающийся в ночной воздух…
— Запрет на мнемочары, гипноз и подчинение чужой воли!
Четвертая пуговица — и четвертый «серебряный Джон» нашел свой приют.
— Запрет на трансформацию и оборотничество!
Ренегат уже не помышлял о сопротивлении, но его тело, улучшенное и отравленное наследием Лилит, отчаянно сражалось. Оно отторгало Скрижали. Ядреная смесь украденной Древней крови бурлила в жилах нежити, противостоя чарам, упрятанным в серебряные скобки лучшими магами Колдовского Ковена. Плоть пузырилась под серебром, вздувалась огромными волдырями и лопалась, разбрызгивая гной. Там, где концы Скрижалей углубились под кожу, возникли мерзко смердящие язвы.
Гроза ночного Ура, Блистательного и Проклятого, сделался слаб и никчемен. Он скулил и бессильно барахтался, прижатый моим коленом.
Он был жалок.
Но жалости во мне не шелохнулось. Эта тварь собиралась сожрать меня, уничтожить мой клан, изнасиловать и обратить мою Таннис…
— Мой друг Реджис говорит, что четыре Скрижали — предел для вампира, — глядя на поверженного убийцу сверху вниз, сказал я, — Пятая сожжет любого из вас. Но ты ведь не любой, Итон? О нет. Ты особый. Поэтому посмотри сюда. Для тебя у меня осталось еще три пуговицы. Итого — семь. Отличное число! Мессианцы считают его святым наряду с четверкой.
Ренегата начала бить крупная дрожь.
— И еще кое-что приятель. Ты уж извини, чуть было не забыл…
Я вновь сжал пальцы, чувствуя, как крошится и просыпается меж ними сургуч, превращаясь в песок воображаемых часов, отсчитывающих последние мгновения, отмеренные чудовищу, терроризировавшему Ур, город столь же Блистательный, сколь и Проклятый.
За песчинку-секунду, перед тем как уронить пятую Скрижаль на грудь Ренегата, я наклонился почти к самому уху убийцы и прошептал:
— Алиса.
Глава XXX
ОТЕЦ ЧУДОВИЩА
Они появились примерно через полчаса. К этому времени я успел не только остыть после боя, но и изрядно продрогнуть. Со стороны моря принялся задувать холодный ветер. Остов Ренегата покрылся ледяной коркой, грязной от золы. Он выглядел на удивление маленьким и хрупким, словно принадлежал ребенку. Однако, глядя на него, я и теперь не думал испытывать жалость.
Думалось как раз совсем о другом.
Например, о том, что Моргана будет вне себя от ярости. Отрывать-то Ренегату теперь нечего, разве что ребро на память выломать. Пара бурдюков святой воды, принесенной в складках плаща, сделала свое дело, уничтожив почти все ткани, что не разложились сами собой под действием Скрижалей. Я же говорил, что труп гомункула-нежити никому не достанется. Теперь надо только проследить, чтобы и кости отправились в печи Реанимационного амбара и сгорели, оставив после себя лишь горсточку золы.
Еще думалось о том, что Ришье теперь мне должен, ибо с Алисой я сделал все честь по чести. Слотеру заиметь в должниках Малигана — это, прямо скажу, что-то совершенно новенькое.
А еще — что прямо отсюда можно будет поехать в миссию святой Алесии Арборийской и забрать Таннис домой. И, наконец, впасть в натуральную спячку — на несколько суток подряд…
Но все это при условии, что мне удастся унести отсюда ноги.
Чудовище, терроризировавшее Ур, Блистательный и Проклятый, уничтожено. Но чудовище, его породившее, пока никуда не делось. И у него есть все основания волноваться по поводу неких тайн, которые больше тайнами не являются. Как не устаю подмечать: у всех моих нанимателей обязательно скелеты в шкафу. Издержки профессии…
Шепот Ночи явилась первой.
Будучи баронессой крови, несла она себя точно королева, не меньше. Длинная мантия, подбитая горностаями, струилась по ее плечам, однако в тепле от меха любимица Некромейстера Алана не нуждалась, а потому смело подставляла ночному морозу роскошное декольте.
Она была великолепна!.. Несмотря на все свои шесть или семь веков.
— Вы выполнили свою работу, лорд Слотер, — обвораживающе-низким грудным голосом произнесла баронесса Квартала Склепов, останавливаясь шагах в пяти от меня, — Ничего иного я и не ожидала. Ваша репутация в очередной раз получила свое подтверждение. Убийца, высасывавший смертных, бессмертных и даже тех, в ком течет Древняя кровь, мертв. Наконец-то. Теперь мы сумеем восстановить в городе покой и порядок.
— Доброй ночи, миледи, — откликнулся я, — Думаю, теперь какое-то время все ночи в этом городе и в самом деле будут добрыми… пока люди не забудут страх перед вампиром-психопатом, порожденным гетто.
— Вы бросаете серьезное обвинение, — нахмурилась Шепот Крови, — Извольте объясниться…
— Изволю, — великодушно согласился я, — Меня давно подмывает хоть кому-то изложить эту запутанную историю целиком.
Баронесса крови осталась стоять без движения, необъяснимым образом ухитряясь сочетать в себе сладкое очарование и ледяной холод. Ее аура притягательности и смерти сбивала с мысли, но я заставил себя собраться.
— Признаюсь, начав охотиться на Ренегата, я не особо заморачивался его происхождением. Я собирался добыть для вас его голову — и не более того. На вашу беду, он оказался достаточно ловок, чтобы уйти от меня в первый раз. А затем и во второй. Продемонстрированные им способности, включая поглощение Древней крови, заставили меня задаться вопросом: откуда же могло взяться такое чудо?
Шепот Ночи слегка изогнула бровь, как бы призывая перейти ближе к сути.
— Поначалу я предположил, что наш недобрый друг воспользовался услугами алхимика, чтобы очистить Древнюю кровь и сделать ее пригодной для употребления нежитью. Не знаю, возможно ли такое на практике, но если кто и мог справиться с подобным заказом, то только мастер, уже имевший опыт работы с кровью. Так я начал искать подпольных изготовителей вампирского елея.
Шепот Ночи неодобрительно скривилась:
— Обойдитесь без жаргона, лорд Слотер. Не выношу этого.
— Мой интерес к производству некры переполошил равно и живых и мертвых, промышляющих этим выгодным делом. Слухи разносятся быстро: все, кто имеет дело с вампирами и их грязными делишками знали, что накануне я посетил вице-канцлера Дортмунда и получил карт-бланш на розыски по всему Уру, — спокойно продолжал я, — Встревоженные носферату из Квартала Склепов, втянутые в историю, принялись заметать следы. На всякий случай они поспешили убрать смертного, наладившего производство и сбыт очищенной вампирской крови. Этим смертным был Патрик Варра, больше известный как Душистые Ручки. Он состоял в гильдии Ночных ангелов. В свою очередь Ночные ангелы подослали ко мне домой наемника…
— Что за глупость? — фыркнула баронесса, — Убить Слотера, чтобы избавиться от его внимания? Бред! Это только привлечет внимание и гнев уже всего вашего клана!
— Расчет был не на это. Ангелы и не думали, что один наемник сумеет меня одолеть. Бедолага, судя по всему, совсем недавно появился в Уре. Он понятия не имел, что его отправляют на верную смерть, предварительно начинив уликами, точно индейку яблоками. Мне надлежало обнаружить их на бездыханном теле. Так оно и случилось.
Я умолчал о том, что наемник-то оказался битым волком и, ловко орудуя кинжалами, едва не вышел за рамки своей роли. Его и выбрали потому, что знали — биться будет до последнего и живым не дастся. А значит, и нанимателей не выдаст.
— Спровоцировав мой интерес, Пальцы Ночных ангелов «согласились» на встречу, которую сами же и спланировали. Там мне подкинули наименование лавки некоего Эймара Гамона в Аптечном переулке, где предположительно изготовлялась некра. И не просто некра, а прекрасный, великолепно очищенный товар. Кровь, не порченная серебром Скрижалей.
Шепот Ночи держалась бесстрастно, но по лицу ее пробежала тень.
— Получить такую кровь можно только из жил вампира, не прошедшего процедуру легализации. И как знать, не регулярные ли кровопускания спровоцировали у бедняги Кровавую лихорадку, приведшую к появлению Ренегата?.. Увы, к тому времени как я добрался до Аптечного переулка, от лавки Гамона, да и от него самого, остались одни угли. Вот эти самые.
Я махнул рукой в сторону пепелища.
— Но вот что интересно, Ангелы не сжигали лавку. Вампиры, работавшие с ними, тоже этого не делали. И даже Ренегат не уничтожал дом, в котором появился на свет. Как, по-вашему, баронесса, кто еще это мог сделать? Какая еще сторона заинтересована?
— Ваша история начинает терять свою занимательность, лорд Слотер, — Шепот Ночи изобразила зевок, — Пока в ней звучит слишком много домыслов и допущений.
— Раз вы не хотите морщить свой прекрасный лобик в поисках ответа на мои вопросы, я отвечу на них сам. От Гамона решил избавиться тот, кто знал о его грешках больше, чем партнеры по изготовлению некры… Покопавшись в прошлом погибшего алхимика, я выяснил, что он более сложная фигура, чем казалось изначально. Тайный анималькулист и ученик великого Робина Питца из Наола, прославившегося как Делатель Человеков. К этому времени мне уже довелось свести знакомство с Ренегатом так близко, что я обнаружил — кроме прочих его особенностей — нечто поистине впечатляющее. Отсутствие пупка. Ренегат никогда не был обычным смертным, укушенным вампиром и переродившимся. Его создали искусственно. Вампир-гомункул! Первый и единственный в своем роде. Гамон создал будущего Ренегата, а позже использовал собственное детище для производства некры.
— Чушь! — Шепот Ночи вздернула верхнюю губку в гримасе раздражения, — Невозможно создать жизнь из мертвой плоти. Разве только голема, но это псевдожизнь, имитация…
— Может быть, и чушь. Но только до сих пор ни у кого не было такого роскошного исходного материала, как кровь и семя древнейшего вампира на нашей планете. Я говорю об Алане Владимире Карди, Некромейстере Квартала Склепов!
— Прекратите, лорд Сло…
— Не думаю, чтобы Эймар Гамон сам мог обратиться к Некромейстеру с предложением подобного эксперимента. А значит, до того как началась история с Ренегатом, Алан сам нашел анималькулиста и предложил ему провести опыт, перед которым тот не мог устоять! — холодно продолжал я, возвысив голос, — Осуществив замысел Некромейстера, Эймар Гамон превзошел бы своего покойного учителя. Он согласился. Искусство Гамона и могущество Алана, подпитываемое кровной связью с тысячами киндредов, позволило появиться на свет отродью, равного которому никогда не было прежде. Эксперимент удался: гомункул, созданный из мертвой плоти, ожил и вырос…
Шепот Ночи больше ничего не говорила, только сверкала алебастрово-белыми клыками и прожигала меня взглядом угольно-красных очей. Баронесса крови еще вполне контролировала себя — настолько, чтобы не броситься очертя голову, грозя когтями и зубами, — но звериная сущность прорывалась сквозь ее всегдашнюю ледяную сдержанность.
— Я не знаю, какую цель преследовал Алан, создавая существо, которое вскоре стало Ренегатом. Возможно, он искал способ обмануть Скрижали, запрещающие сотворение себе подобного. А может, хотел вырастить наследника, дабы удалиться на покой, оставив Квартал Склепов в руках создания, над которым не властны узы крови… Так или иначе, но гомункул, которого выдавали за «Итона Мак-Кини, вампира из Тарна», не оправдал возложенных на него надежд. В итоге дитя грандиозного эксперимента превратилось всего лишь в источник дармовой крови для производства некры. Средства, добываемые таким образом, шли на улучшение условий в гетто. А когда прибыльное дело обернулось кошмаром и убийствами, Некромейстер принял решение уничтожить все следы, которые могли привести к нему. Так я и получил контракт на голову Ренегата… для защиты интересов Квартала Склепов конечно же.
Отпираться было бессмысленно, и Шепот Ночи прекратила ломать комедию.
— Ты не понимаешь… — с взволнованной хрипотцой в голосе прошептала баронесса крови, кусая губы. — Итон… он действительно поставил под угрозу всех нас…
— И особенно Алана Карди! Скажите, баронесса, убивать Гамона и сжигать его лавку великий и ужасный Некромейстер тоже отправлял вас?!
— Ты не понимаешь, Сет, — повторила Шепот Ночи, отводя взгляд в сторону, — Алан… он… мы с ним совершили ошибку. Но эта ошибка не должна была навлечь беду на весь Квартал Склепов. В итоге ему пришлось принимать эти страшные решения.
Недобрый огонь, полыхавший в глазах баронессы крови, поблек и угас — все равно как угли, на которые плеснули водой. Плечи ссутулились, и горностаевая мантия повисла на них мокрой сосулькой. Грозная ледяная королева вдруг исчезла, уступив место усталой, измученной женщине.
— Пойми, Сет, — она перешла на «ты», отбросив чопорность и манеры, — правитель всегда обязан думать о своих подданных. Тебя наняли, чтобы прекратить убийства. Гамона уничтожили, чтобы он не мог никому рассказать о своей удаче. И то и другое — вопрос выживания нашего Квартала. Если бы смертные узнали, что вампиры способны размножаться, несмотря на Скрижали, перемирию между нашими видами пришел бы конец. Могла начаться свирепая резня, в которой у нас, прошедших легализацию и добровольно принявших многочисленные ограничения, не оставалось шансов.
— Трогательно, баронесса, — без особого сочувствия в голосе сказал я, потирая висок, который кололо точно иглой, предупреждая о сильной магии, действующей где-то рядом, — Но и вы знаете мои правила. Я всех клиентов предупреждаю, насколько опасно, нанимая меня, не уведомлять меня о скелетах в шкафу. В итоге всегда выходит дороже.
— На этот счет можешь даже не волноваться, Квартал удваивает твой гонорар. Если только…
Я поднял руку, прерывая ее на полуслове:
— Постойте, баронесса. Если я и буду говорить об условиях, то уже не с вами… Мессир Алан, я давно чувствую ваше присутствие — аж голова раскалывается. И мой рассказ был в первую очередь для ваших ушей. Явите же себя. Довольно трюков.
Сгусток теней, отбрасываемый углом ближайшего здания, набряк, сделавшись антрацитово-черным, вытянулся вперед и в стороны, края его сначала размылись, а затем принялись клубиться и завиваться. Со стороны выглядело так, будто гигантская каракатица дала струю из своего чернильного мешка.
Из клубка оживших теней на мостовую Аптечного переулка ступил человек, облаченный в строгий черный камзол, тщательно застегнутый на все пуговицы. Поверх камзола, обнимая широкие, гордо развернутые плечи, лежал плащ из тонкой, прекрасно выделанной кожи. Ноги были обуты в высокие сапоги, на руках — старомодные замшевые перчатки с серебряными пряжками на манжетах, натянутые почти до локтей.
Открытой оставалась только голова, хотя при первом взгляде могло возникнуть ощущение, будто и на нее натянута гладкая кожаная маска-личина с узкими прорезями для глаз и рта. Только личина эта и была лицом, с которого время и колдовство стерли всякое подобие человеческих черт.
Некромейстер Алан, повелитель всех немертвых Блистательного и Проклятого собственной древней персоной.
— Спасибо, любимая, дальше я сам… — Голос хозяина Квартала Склепов напоминал звук, с каким разворачивают свиток из древнего папируса; он шелестел и потрескивал. — Вам заплатят, Слотер. Столько, сколько назовете. Отдельно за выполненную работу и столько же за неразглашение неких фактов, ставших известными в ходе вашего расследования.
— У меня богатая фантазия. Что, если у гетто не хватит денег? — усмехнулся я, — Снова начнете промышлять торговлей некрой?..
— Оставьте ваши намеки, Слотер, — Прорези лица-маски засветились алым, — Я знаю о шалостях барона Кроуфорда и никогда не одобрял их. Теперь, когда его дела вылезли наружу, Алистеру воздастся по заслугам. Равно как и вам.
— Звучит угрожающе, — Я понизил голос. — Вы угрожаете мне, Алан?
Шепот Ночи издала тихое, предупреждающее шипение. На ее памяти, должно быть, никто не смел говорить с Некромейстером Квартала Склепов в подобном тоне.
— Это зависит от вашего выбора, Слотер. — Голос-папирус не передавал эмоций. — У меня нет желания убивать вас, но если потребуется сделать это в интересах Квартала Склепов, я пойду на крайние меры.
— Откровенность за откровенность, Алан. Позвольте, я кое-что объясню вам. Как, по-вашему, почему, убив Ренегата, я не поспешил убраться с этой промозглой и сырой улицы? Почему остался торчать здесь, пребывая в полной уверенности, будто кто-то явится перекинуться со мной парой-тройкой слов? И ведь явились же! Не улавливаете? Да потому что это я спланировал ваш визит сюда.
Как именно, в пояснениях не нуждалось, Алан и Шепот Ночи и сами все прекрасно сообразили. Но я не удержался от искушения послушать звуки собственного — торжествующего — голоса.
— С моей стороны было логичным предположить, что с момента появления в городе эмиссаров братства Очищающего Пламени, вы приставили к ним своих соглядатаев. Ни для кого не секрет, что цель визита экзекуторов в Ур — голова Ренегата. И вас сильно волновало, не начнет ли эта голова говорить, прежде чем слетит с плеч. Со многими в Уре вы могли бы договориться, используя свое влияние, могущество и даже право напрямую обращаться к королю… Но если истина выплывет стараниями рыцарей Башни, пиши пропало. Экзекуторы переговоров с вампирами не ведут. Именно поэтому для финальной битвы с вашим отродьем…
— Не называй его так! — рявкнул — словно разорвал лист папируса — Алан.
— Именно поэтому я привлек на свою сторону людей ди Тулла, — великодушно поправился я, — Я знал, что вам непременно доложат, как после общения Выродка-Слотера с командиром экзекуторов все тридцать рыцарей снялись с постоялого двора и, увешавшись оружием, направились в Аптечный переулок. Знал, что это вас безмерно встревожит. И знал — да, пребывал в полной уверенности! — что вы не удержитесь, явитесь сюда лично. Так оно и случилось.
— Невелика же у вас поддержка, Слотер, — Безгубая щель рта Некромейстера слегка дрогнула, что следовало принять за усмешку. — Тридцать олухов с примитивными оберегами. Мыс Шепот просочились сквозь ваше жиденькое оцепление, не привлекая к себе внимания.
Я покачал головой:
— Не льстите себе. Экипировка у экзекуторов дорогого стоит. Просто люди ди Тулла следовали моим инструкциям и пропустили вас, как им было велено. Они не делали попыток задержать кого бы то ни было.
— Хотел бы я на это посмотреть, — полыхнул взглядом Некромейстер.
— Я тоже не думаю, что против вас, да еще при поддержке милейшей баронессы, у них были бы шансы, — согласился я, — Да только рыцари Башни не для сражения мне здесь потребны. Сами они, конечно, думают, будто я призвал их на помощь как боевой резерв, так я и сынка вашего пугал, да и вы пришли к тому же выводу. Но в действительности экзекуторы — страховка иного рода.
Шепот Ночи переступила с ноги на ногу и раздраженно одернула мантию. Некромейстер прожигал меня взглядом насквозь; еще пара минут — и нагрудник задымится, даром что из вываренной кожи и отсырел.
Все это не помешало мне наслаждаться моментом.
Триумф, черт побери, для того и нужен, чтобы им наслаждаться!
— Если сегодня мы не разойдемся в этом переулке из-за ваших тайн и моих знаний, появится сразу три десятка свидетелей, которые расскажут, что случилось в Аптечном переулке после убийства Ренегата. И тогда все смертные в этом городе зададутся вопросом: зачем Некромейстер Алан набросился на Сета Слотера, после того как тот избавил город от вампира-убийцы?
Повелитель Квартала Склепов зловеще рассмеялся:
— Вы удивляете меня своей наивностью, Слотер. Тридцать смертных, поднаторевших в убийстве младшей нечисти? Ха! Еще не забрезжит утро, как я зашвырну их разодранные тела на крыши! У вас не будет свидетелей. Все спишут на Ренегата.
— Боюсь, злость туманит ваш ум, Алан. Две-три жертвы за ночь превратили Ренегата в главный городской кошмар, сделав всех вампиров объектом подозрения и ненависти со стороны смертных. Представьте, какую волну гнева подымет массовое убийство тридцати экзекуторов! «Цепные псы человечества» все ж таки… Я думаю, еще до вечера Квартал заполыхает, подожженный со всех сторон. А Башня отправит сюда уже не три десятка, но три сотни рыцарей, и даже король не посмеет их остановить.
Некромейстер сжал кулаки и подался вперед, но Шепот Ночи шагнула к нему и положила руку на плечо. Древнейший из вампиров остался на месте.
— И потом, я сказал «три десятка свидетелей», — сопровождая свои слова гнусным смешком, сказал я, — «Три десятка» — это приблизительное число. Если точно, их тридцать два, мессир Алан. А еще я не уточнил: только ли о смертных идет речь. Меня страхуют двадцать девять рыцарей Башни, их командир, лейтенант-экзекутор Кастор ди Тулл, являющийся доверенным лицом магистра ван Дарена, и два Выродка: Моргана Морган и Ришье Малиган. Если начнете убивать — придется убивать всех.
Некромейстер издал приглушенное шипение, из чего я заключил, что процесс доставил бы ему немалое удовольствие.
— А теперь давайте прикинем, что за ситуация у нас сложится в итоге? Даже если вы одолеете нас всех, останутся трупы целой дружины экзекуторов и представителей сразу трех кланов Древней крови. Таким образом, помимо городской стражи и Второго Департамента свои расследования начнут сразу орден Очищающего Пламени, Слотеры, Морганы и Малиганы. Да и Треверсы не останутся в стороне. Они до сих пор ищут, кому счет за Эдварда прописать. Как думаете, Алан, долго ли вы сможете таить шило в мешке? А когда оно вылезет — не надорветесь ли воевать против такого количества кровников? Мне почему-то кажется, что надорветесь. Более того, я уверен, что такое количество могущественных врагов разнесет гетто по кирпичику и предаст огню и кольям каждого вашего киндреда. И все исключительно благодаря вам… Баронесса, напомните, что вы там говорили про «правителя, который обязан думать о своих подданных»?
По гладкой маске-личине Верховного немертвого пробежала мелкая рябь. Адский пламень, горящий в прорези глазниц, подернулся пеплом. Шепот Ночи стояла рядом, бессильно опустив руки.
Они разыграли свою ставку и не преуспели. Ни купить, ни запугать Выродка не удалось.
— Вам слишком долго никто не смел возражать, Алан. Вы стали плохо просчитывать последствия своих решений и поступков.
Читать бесплатно другие книги:
