Огонь в ночи Мясникова Ирина

Тимонин

Виктор Иванович Тимонин был настоящим полковником. Он всегда мечтал быть военным. И когда учился в Суворовском училище, и когда оканчивал артиллерийскую академию. На службе в армии, правда, пыл его несколько поутих и розовые романтические очки с глаз сползли. Тем не менее служил Тимонин исправно, как все, мотался по гарнизонам. Сначала в Прибалтике, потом в Сибири. Жена безропотно ездила вместе с ним. Они познакомились и поженились, когда он еще учился в академии. Наташа работала в парикмахерской неподалеку. Тимонину решительно не нравились девушки, посещавшие танцы в их академии, и когда он встретил Наташу, то сразу же решил жениться. Наташа была умная, красивая и имела предпринимательский талант. Она потихоньку спекулировала иностранной косметикой. И даже когда они переезжали из города в город, она везде находила выходы на торговых работников и свою клиентуру. Тимонину эта предприимчивость жены нравилась. Наташа не бесилась от скуки, как многие офицерские жены, а занималась конкретным делом. Детей у них не было довольно долго, однако после длительного лечения у разных докторов и посещения лечебных санаториев с их грязями и мазями, Наташа наконец родила Тимонину дочку, которую они назвали Машей. Так как ребенок был такой долгожданный и поздний, Тимонин с женой не могли на девочку надышаться и всячески ее баловали.

Когда началась перестройка, дела в армии пошли совсем наперекосяк, и Тимонин принял решение уйти в отставку. Собрал семью и вернулся в Ленинград к матери в двухкомнатную хрущобу. Нельзя сказать, что мать приезду сына с семьей обрадовалась, но на улицу их не выгнала, и на том спасибо. Начались самые неприятные годы в их жизни. Маленькая Маша в сыром питерском климате постоянно болела, Наташа ругалась со свекровью, а Тимонин никак не мог найти работу и перебивался случайными заработками.

В конце концов Наташа не выдержала, забрала ребенка и уехала в Италию к сестре. Сестра ее вышла замуж за итальянца еще в советское время и жила вполне припеваючи. Тимонин по поводу отъезда жены, конечно, расстроился, но осуждать ее за это не мог. Он прекрасно понимал, что не может обеспечить жену и дочь, создать им приличные условия для существования. Кроме того, Тимонина очень радовал тот факт, что Маша в Италии совершенно перестала болеть. Через некоторое время Наташа освоилась, приспособилась к итальянской жизни и вышла замуж за настоящего макаронника. Алессандро имел макаронную фабрику и торговал своими макаронами по всей Италии. Наташа попыталась торговать макаронами мужа в России. Дела у нее пошли успешно, и она стала часто приезжать на родину. А так как с Тимониным они расстались по-людски, без скандалов и мордобития, то Наташа привозила к нему Машу и оставляла ее, пока сама занималась бизнесом.

Дела у Тимонина тоже стали налаживаться. Однажды один из его сокурсников по академии предложил ему организовать охрану своих торговых точек. Тимонин с задачей отлично справился и начал получать заказы от разных предпринимателей на организацию охраны того или иного объекта. Он даже подумывал организовать свое собственное охранное предприятие, когда к нему по рекомендации от одного из клиентов обратился владелец крупнейшей в городе торговой сети. Кроме нескольких гипермаркетов и небольших магазинов в сети еще была своя линия по производству полуфабрикатов. Владелец предложил Тимонину работу на постоянной основе, и Тимонин согласился. С тех пор так и работал вот уже несколько лет на одном и том же месте. Фирма росла и развивалась в разных направлениях, прирастала складами, магазинами, производствами и даже ресторанами. Работы было много, и платили ему хорошо. Кроме того, Тимонин подружился с владельцем предприятия и пользовался его безграничным доверием. От матери он съехал, купив себе в центре города вполне приличную однокомнатную квартиру с огромной кухней и маленькой спальней. Кухню он переделал в гостиную и ночевал там, когда приезжала дочка. Ей он уступал спальню.

Несмотря на давний развод, отношения с женщинами у Тимонина никак не складывались. Не то чтобы он скучал по Наташе, совсем нет, просто все встреченные им за время его холостяцкой жизни женщины никак не могли бы быть представлены его дочке. Вот всем, казалось бы, дамочка хороша, а как представит, что знакомит ее с дочкой, так все в его душе и заканчивается. Потом он понял, что ищет женщину, которая будет лучше всех и в первую очередь лучше Наташи, потому что другую Маша просто не одобрит. Ему почему-то было очень важно, чтобы дочка одобрила его выбор. Так и жил Тимонин практически одной работой, перебивался случайными знакомствами с непродолжительными романами и очень не любил выходные и праздники.

Кроме владельца предприятия, с которым он дружил на расстоянии, соблюдая субординацию, Тимонин подружился с главным специалистом по маркетингу Юрой Гвоздевым. Юра был молод, талантлив и, как теперь модно стало говорить, креативен, поэтому за ним охотились работодатели всех мастей. В свое время Тимонин получил от владельца задачу не допустить утечки столь ценных кадров. Тимонин изучил своего подопечного и пришел к выводу, что кошмарить того ни в коем случае нельзя, а лучше всего как следует замотивировать. Владелец с выводами Тимонина согласился, купил Гвоздеву квартиру и повысил зарплату. Юра приобрел свою давнюю мечту – сверкающий хромом и никелем дорогущий мотоцикл марки БМВ – и считал себя по уши обязанным своему старшему товарищу Виктору Ивановичу Тимонину. Ходил за ним хвостом и относился как к старшему брату. Советовался с ним и все время пытался познакомить с какими-нибудь девушками. Сам Юра, в отличие от Тимонина, постоянно встречал большую и чистую любовь, обязательно на ней женился, а потом так же легко разводился. В периодах между разводом и очередной любовью он пребывал в расстроенных чувствах и просил Тимонина съездить с ним куда-нибудь на отдых, чтобы развеяться.

В этот Новый год Тимонин планировал поработать. Наташа сказала, что на новогодние каникулы они всей семьей улетают в Индию, поэтому Машу он увидит только летом на каникулах. Во время новогодних праздников в торговле, как известно, случается аврал, а потом затишье. И самое время было в этом затишье устроить небольшие учения. Система, правда, уже хорошо отработана, верные люди обучены и бдят, но, как говорится, глаз пастуха увеличивает надои. Владелец сам собирался на каникулы в Бразилию и уговаривал Тимонина не заниматься глупостями, а съездить тоже куда-нибудь к морю. В довершение всего к Тимонину как банный лист пристал Гвоздев с требованием сопроводить его в новогодней поездке. Ему опять было необходимо лечить разбитое сердце, а без мудрых советов Тимонина сердце лечиться отказывалось. И Тимонин сдался. Выдал Гвоздеву денег и сказал, что будет как чемодан. Куда привезут, там и ладно. Гвоздев привез Тимонина к океану. Единственное, чем Юра его все-таки побеспокоил перед отъездом, так это походом в магазин за модными пляжными трусами. Юра объяснил, что там, куда они полетят, плавки на пляже носят только лица нетрадиционной ориентации. Остальные настоящие парни надевают необъятные труселя. Тимонин долго сопротивлялся, считая, что в таких штанах ему будет не нырнуть – они, как парашют, вытолкнут его из воды. Согласитесь, нырять с парашютом на заднице не совсем удобно. Кроме того, надевать на себя штаны в цветочек, как у волка из мультфильма «Ну, погоди!», Тимонин категорически отказался. Однако Юра все-таки уговорил его приобрести скромные черные трусы фирмы «Адидас».

Летели через Москву, Юра сказал, что так дешевле. Устали как черти, однако Тимонину все понравилось. И отель, и номер, из окна которого даже можно было увидеть океан, и сам океан, чистейший и величавый. Даже трусы эти новые ему понравились, потому что действительно оказались к месту. В обычных плавках на пляже никого не было. На лиц нетрадиционной ориентации Тимонину было глубоко наплевать, а вот сильно выделяться из толпы он категорически не любил.

После поселения в отель они проспали весь вечер и следующую ночь, а наутро, быстро позавтракав, помчались к океану. Долго купались и ныряли, а потом устроились на лежаках неподалеку от берега. Белый песок был мягким и прохладным, волны убаюкивали своим мерным шуршанием. Тимонин лежал под зонтом в полудреме, вдыхал морской аромат и вполуха слушал трендеж Гвоздева. Гвоздев трендел безостановочно, как радио. Это тоже слегка убаюкивало, однако, в отличие от радио, Гвоздеву периодически нужно было получать от Тимонина обратную связь. Гвоздев оглядывал пляжных красоток и комментировал увиденное. Сейчас он напоминал Тимонину большого и неуклюжего щенка. Особенно эти штаны в цветочек вызывали у Тимонина умиление.

– Вить, а, Вить! Ну глянь, какая пошла! Нет, это мы правильно прилетели. Очень правильно.

– Отстань, Юр, мне неинтересно, я не сторонник курортных романов. – Тимонин перевернулся и лег на живот, всем своим видом показывая полное отсутствие интереса к особам женского пола, дефилирующим по пляжу в разных направлениях.

– А каких романов ты сторонник? Если ты не будешь на девушек смотреть, у тебя вообще никаких романов не будет.

– Чего на них смотреть, они все одинаковые. Как чурбачки.

– Чего? Какие еще чурбачки? – удивился Гвоздев.

– А ты присмотрись, – не поворачивая головы, сказал Тимонин, рисуя пальцем на песке разные загогулины. – Ни у одной нету талии. Они ровные, как бревнышки, ну, или чурбачки. Те, которые повыше – как бревнышки, которые пониже – как чурбачки.

– А тебе надо, чтоб как песочные часы была?

– Надо. Я хочу, чтоб у женщины была не просто большая грудь, переходящая в большую попу, а чтобы между ними была тонкая талия.

– Таких не бывает.

– Бывает. Софи Лорен, например.

– Сказанул! Софи Лорен где и мы где!

– Вот и не отвлекай меня. Когда Софи Лорен придет, скажи.

– Вить, а если у нее фигура как у Софи Лорен будет, а морда так себе? Тебя звать?

– Нет. Моя самая красивая должна быть и умная. Мне дурочки сопливые не нужны.

– Красивых и умных в природе не бывает.

– Бывают. Вот моя бывшая – она красивая и умная. Но мне нужна еще лучше. И чтоб руки обязательно были красивые. Пальцы длинные и кисть тонкая. Я такие руки в Русском музее на картинах видел. Раз на картинах есть, значит, и в природе встречаются. Так что, боец, когда в непосредственной близости от нашей засады появится объект с указанными параметрами, сразу буди командира. Будем осуществлять захват.

Тимонин попытался заснуть, но опять был разбужен неугомонным Гвоздевым.

– Вить! Я балдею, нет, я просто умираю. Идут две штуки, в точности как ты описал. С талиями. Таких точно сейчас уже не делают! Ой! Так я ж ее знаю! Это ж Закревская Людмила Владимировна! Мы с их фирмой работаем, они транспортники. Это ж ну ва-аще! Пойду здороваться, попытаюсь их к нам завлечь. Вить, проснись! Не пожалеешь!

Тимонин решил не обращать на вопли Гвоздева никакого внимания и провалился в сладкий сон.

Поспать ему так и не дали. Гвоздев вернулся не один, а с дамочками. Тимонин открыл один глаз и увидел перед своим носом изящные пляжные тапки. Ноги в этих тапках определенно имели высокий подъем и тонкие щиколотки. Такого он Гвоздеву не заказывал – это, пожалуй, даже получше будет, чем он сам себе мог представить. Он заинтересовался и решил посмотреть, что там дальше. Тимонин слегка повернул голову и увидел ноги целиком. Ноги оказались стройные и бесконечные, они были обернуты во что-то шелковое и полупрозрачное. Это шелковое заканчивалось на бедрах и было завязано в кокетливый узел. Что это были за бедра! Гвоздев был прав. Таких сейчас не делают. Бедра были как в старых фильмах про восточных красавиц, крутые, переходящие в тонкую талию. Тимонин чуть не вывернул шею и увидел руки. Тонкие, с узкими кистями и длинными пальцами. Никаких украшений, только дорогие элегантные часы. Руки прижимали к груди кучу пляжных полотенец.

«Интересно, что там под полотенцами?» – подумал Тимонин и увидел глаза обладательницы замечательных ног, рук, бедер и тонкой талии. Таких насмешливых глаз он в жизни никогда не видел. Казалось, незнакомка видит его насквозь. Тимонин покраснел, устыдившись своих мыслей, и вскочил с лежака. Чуть не снес пляжный зонтик, стало совсем неловко, однако она не засмеялась, а продолжала внимательно его разглядывать. У нее из-за спины выглядывала вторая, маленькая блондинка с прической как у певицы Пинк. Глаза у блондинки тоже были умные, хитрющие и насмешливые.

– Тимонин Виктор Иванович – сторожевой пес! – представился он.

Работа над ошибками. Любовь

Корпоративную новогоднюю вечеринку провели двадцать седьмого декабря. Двадцать восьмого раздали народу конверты с новогодними премиями. Панкратьева забрала из конверта совсем немного денег, чтобы взять с собой в отпуск. В путевке хоть и было обозначено, что все оплачено и включено, но на всякий случай всегда надо было иметь заначку. Мало ли что! Она же с ребенком летит. А ребенку, хоть он уже на полголовы выше матери, все время что-нибудь нужно: то пить, то писать, то на банане кататься.

Оставшиеся в конверте деньги Панкратьева честно поделила пополам. Одну половину отдала обратно в кассу для погашения своего кредита за квартиру, вторую половину отнесла банкиру в погашение своего долга. Банкир удивился, так как не ожидал, что она так быстро начнет отдавать деньги, да еще накануне праздников, когда деньги всем очень нужны.

А двадцать девятого, как они с Люськой и планировали, вся команда вылетела в сторону заката. Люськин сын Иван был на три года младше Федьки. Федьку он боготворил, смотрел на него открыв рот и ходил за ним хвостиком. Летели чартером Люськиной компании, поэтому места у них были самые хорошие в первом салоне, рядом с кабиной летчиков. Люська хорошо знала весь экипаж – и летчиков, и стюардесс. Летчики все, как на подбор, были очень симпатичные и заигрывали с Панкратьевой. Даже разрешили пацанам посидеть в кабине, после чего Федька с Ваней твердо решили после школы учиться на летчиков. Панкратьева посматривала на летчиков с интересом. Теперь она была девушка свободная и каждый день ждала встречи с прекрасным принцем.

– Не обращай на них внимания, на кобелюк на этих! – строго сказала Люська. – Все как один женатые, а туда же. – Люська погрозила кулаком в сторону кабины пилотов. – Ты ж под пальмой мужика хотела встретить, вот и сиди смирно, жди своего часа.

Панкратьева согласилась с подругой. Женатые кобелюки ей совершенно ни к чему, впрочем, как и неженатые. Кому ж они нужны, кобелюки-то? Но как-то ведь устраиваются, проклятущие!

Когда постоянно болтающая Люська наконец угомонилась и уснула, Панкратьева углубилась в изучение дамского журнальчика, который ей принесла стюардесса. В этот раз дамская советчица рассуждала по поводу мужских поп. Оказывается, американские психологи провели исследование и выяснили, что женщина, когда знакомится с мужчиной, в первую очередь смотрит на его попу. Панкратьева очень такому открытию удивилась. Как же это так получается? Ведь попа у мужчины сзади, а знакомится с дамочкой он обычно видом спереди. Потом Панкратьева вспомнила, что мама ей как-то говорила, что производит неизгладимое впечатление только на мужчин с особым видом попы – чемоданчиком. Тогда она матери не поверила, потому что считала, что уж ее-то мама производит неизгладимое впечатление на всех мужчин подряд. А оказалось, что только с попой-чемоданчиком. Панкратьева стала перебирать в уме всех своих знакомых мужчин и никакой такой попной закономерности не обнаружила. Однако четко определила, что ей самой никогда не нравились мужчины с сарделечными фигурами, как у Дубова. Так, в размышлениях о мужских попах длинный перелет прошел для Панкратьевой незаметно.

Отель ей очень понравился, расселили их моментально, номера были просторные и уютные. Как ни странно, смену часовых поясов они перенесли совершенно спокойно. Проспали только весь первый вечер. Наутро, когда они вышли к завтраку, их очень удивило предложение официанта выпить шампанского.

– Ничего себе, Люся, ты отельчик нашла. Такого я еще не видела, чтоб шампанское на завтрак! – сказала Панкратьева, но от шампанского не отказалась.

Конечно, она сразу вспомнила фразу из своего любимого фильма о том, что с утра шампанское пьют только аристократы и дегенераты, но фильм тот был из советского детства. Тогда шампанское вообще пили только на Новый год. При этом шампанским называлась невкусная, пахнущая дрожжами, сладкая газировка. А сейчас они как-никак на другой континент прилетели, в самое сердце загнивающего Запада. Панкратьева решительно отнесла себя к аристократам и попробовала шампанское. Шампанское было слегка кисловато, и было непонятно, как после шампанского можно есть яичницу с беконом.

– Погоди, – сообщила гордая собой Люська, – то ли еще будет! Мне говорили, у них на ужин устрицы на льду.

– Вот это шведский стол, вот это «все включено»! Это вам не Турция! – радовался Федька. – Интересно, а мне шампанского дадут?

– Тебе нет. А ну как привыкнешь по утрам шампанское пить, а нам еще за квартиру рассчитаться надо! – Панкратьева потрепала сына по голове.

– Опять на мне экономия. То ванну с пузырями не дают, то шампанского.

Сразу после завтрака они отправились на пляж. Океан поразил Панкратьеву настолько, что ей захотелось сразу нырнуть туда и не выходить из воды до конца отпуска.

– Ань! – отвлекла ее от приятных мыслей подруга. – Я тебе папуаса под пальмой обещала?

– Ну.

– Глянь, прямо к нам бежит. Юрик зовут, Гвоздев. Хороший парень, один из наших клиентов.

– Людмила Владимировна! Какими судьбами! – К ним подбежал высокий детина в таких же, как у Федьки, модных цветастых трусах до колен.

– Юрий, можете называть меня просто Людмила, а лучше Люся. Это я в офисе Владимировна. Познакомьтесь, это моя подруга – Анна Сергеевна Панкратьева. Она, в отличие от меня, большая начальница, ей без отчества никак нельзя.

– Очень приятно. – Юрий сделал с помощью своих цветастых штанов вежливый книксен. – Пойдемте к нам, мы тут с другом моим, вон он под зонтом дрыхнет, акклиматизируется.

– Пойдемте, – распорядилась Люська, – вы ведь не возражаете, Анна Сергеевна?

– Нет, Людмила Владимировна, не возражаю, мне б главное поскорей в воду попасть, – ответила Панкратьева, решительно направляясь к указанному Юрием зонту.

Под зонтом на лежаке лицом вниз спал здоровенный мужик. Плечи его свисали с обеих сторон лежака. Панкратьева поймала себя на том, что уставилась на его задницу. Однако американские психологи не зря едят свой хлеб! Задница у мужика была просто отличная. Круглая и аппетитная.

«Чегой-то со мной?» – удивилась Панкратьева, с трудом отводя глаза от попы в черных трусах.

Кроме замечательной задницы и обширных плеч у спящего мужика была еще и абсолютно лысая голова. Панкратьевой вдруг совершенно расхотелось идти купаться. В этот момент она поняла, что мужик проснулся и разглядывает ее одним глазом. Потом он вдруг вскочил, чуть не завалил огромный пляжный зонт, щелкнул пятками и отрапортовал:

– Тимонин Виктор Иванович – сторожевой пес!

Удивлению Панкратьевой не было предела. Перед ней стоял человек, чей портрет уже почти два месяца висел у нее в кабинете.

– Я знаю, – ответила Панкратьева, протягивая ему руку, – вы боретесь с мелкими и крупными расхитителями капиталистической собственности.

– Откуда знаете? – Тимонин взял ее руку в свою, и Панкратьевой захотелось, чтоб он ее больше не отпускал. Руки у него были мягкие и прохладные.

– А у нее ваш портрет в кабинете на стенке висит! – сообщила Люська откуда-то из-за спины Панкратьевой.

Люська вовсю руководила Гвоздевым. Тот уже расставил лежаки и подскочил к Панкратьевой, чтобы забрать у нее полотенца. Она отдала их ему и заметила, что Тимонин уставился на ее грудь.

– Как это? – спросил он, с трудом отводя глаза.

Панкратьева усмехнулась и хитро прищурилась.

– А я вашу рожу свирепую в «Деловом Петербурге» увидела, и так она мне, знаете ли, понравилась, что я ее вырезала и поместила в рамку на стенке с надписью, что вы в качестве ИЧП «Опасность» охраняете мой кабинет.

– Типа злой собаки? – спросил Тимонин.

– Точно.

– А зачем?

– Ну, я женщина незамужняя, считай беззащитная, вдруг кто придет и начнет на меня пялиться. – Она мельком глянула на свою грудь.

При этих ее словах Тимонин густо покраснел, а Панкратьева подумала, что зря она мужика подковыривает, вон сама от его задницы никак глаза отвести не могла.

– И часто приходят? – спросил он.

– Да, бывает. Сами знаете, в офисах полно всякой нечисти. Компаньона моего хотя бы взять. Он мало того что пялится, так еще и норовит меня послать «туда, не знаю куда, принести то, не знаю что». А с вашим портретом он как-то поосторожней вести себя стал, даже матом перестал ругаться.

– А как вас все-таки зовут? – спросил Тимонин, выпуская ее руку.

– Ой, извините, я Аня.

– Панкратьева она, Анна Сергеевна! – сообщил Гвоздев. – Большой начальник, ей без отчества никак.

– У меня и портфель есть, и очки! – гордо сообщила Панкратьева.

– Да ну! – Тимонин аж присвистнул. – А можно я вам как-нибудь в офис портфель поднесу? Так сказать, натурально всех обгавкаю. Особенно компаньона вашего.

– Отлично, большое вам от меня будет за это гран мерси.

– Девчонки, – опять встрял Гвоздев, – а давайте вместе Новый год встречать!

– Давайте! – ответил ему Тимонин.

Люська с Панкратьевой хором захохотали.

Да, папуасы им попались вполне подходящие. Во всяком случае, остроумные.

– Так надо прямо сейчас с метром договариваться, чтоб нас за один столик посадили, я видел, они там уже, в ресторане, план рассадки составляют с номерами комнат, – серьезно сообщил Гвоздев.

В этот момент со стороны центра водных развлечений примчались Федька и Ваня.

– Ма! Дай десять долларов, я на парашюте! А Ваньке нельзя, он мелкий.

– Федя, ау! – строго сказала ему Панкратьева. – А поздороваться?

– Здрасте! Федор. – Он сунул свою лапищу в сторону Тимонина.

Тимонин крепко пожал Федькину руку своей такой же огромной лапой.

– Здрасте, Федор. А я Виктор Иванович! – сообщил он.

Дальше церемония повторилась с Гвоздевым. Маленький Ванька, беря пример с Федьки, тоже сунул свою ладошку мужикам.

– Ну вот это уже другое дело! – сказал Тимонин. – А что это вы, боец Федор, собираетесь на парашюте лететь в экваториальных водах без рубашки с длинными рукавами? Необходимо также намазать защитным кремом лоб, нос и уши, а также ноги, включая пятки. Иначе вы сгорите и вместо новогодней вечеринки будете лежать в номере и стонать. Факт этот проверенный на собственном опыте.

– Ма! А где моя рубашка с длинными рукавами? Та, с цветочками внизу. Мы ее взяли?

– Взяли, Феденька. Она в номере висит в шкафчике. Возьми ключ. Только аккуратно там, и номер не забудь закрыть.

Федька схватил ключ и помчался в сторону отеля, но тут же вернулся.

– Спасибо! – сказал он Тимонину и опять умчался. Потом опять вернулся. – Вы тут это… Не того энтого! Эта девушка со мной, – сказал он Тимонину, указывая на мать.

– Беги, беги, железная задница, а то сейчас передумаю и денег не дам! – рыкнула на него Панкратьева.

– Почему железная задница? – спросил Гвоздев.

– Да я его, когда по попе шлепаю, у меня потом рука два дня болит, а ему – хоть бы хны, – пожаловалась Панкратьева.

– Хороший у вас мальчик, с чувством юмора. Сразу видно, что добрый.

– Ага, только бить некому.

– Я могу взять вас на абонемент, – сообщил Тимонин, – раз в неделю портфель носить и Федора шлепать по железной заднице.

Все засмеялись.

– Боец Гвоздев, так вы собираетесь или нет организовывать встречу Нового года? – спросил Тимонин, обращаясь к Юрию. – Срочно получите у меня хрустящие аргументы и двигайте к метру. Только не перепутайте ничего. Здесь люди говорят по-английски и по-испански, так что со своим немецким к ним не лезьте!

С этими словами он достал из висящей под зонтом рубашки доллары и протянул их Гвоздеву.

– Я проконтролирую, в случае чего переведу, – сказала довольная Люська и подмигнула Панкратьевой.

Люська с Гвоздевым отбыли в сторону ресторана.

– Эк вы всех разогнали, товарищ генерал!

– Это я умею, долго учился. Ну, рассказывайте, Анна Сергеевна, как живете, чем занимаетесь?

– Нет, лучше вы рассказывайте. Вы про меня уже все знаете, даже с сыном познакомились, а я про вас ничего.

– Хорошо. Про работу мою вы в газете читали. А про остальное могу сообщить следующее. Живу один. С женой развелся давно, она в Италию замуж вышла. Там и проживает вместе с моей дочерью Машей. Дочку очень люблю. Мы ее долго ждали. Отношения у нас с бывшей женой хорошие, дружеские, бизнес у нее в России, поэтому с ребенком я вижусь практически регулярно на каникулах. Сейчас они всей семьей в Индии, так что дочку я вместо новогодних каникул увижу только летом. Таким образом, у меня оказалась куча свободного времени, и я отправился загорать и купаться вместе со своим младшим товарищем Гвоздевым. Мы с ним вместе работаем. Кстати, по званию я не генерал, а полковник. Бывший.

– Полковники бывшими не бывают, – резюмировала Панкратьева.

– Это точно. А все-таки, Анна Сергеевна, в каком бизнесе вы начальником и в какой должности состоите?

– Я заместитель директора в своей фирме. Директором мой компаньон. Фирма у нас небольшая, но прибыльная. Около нефтепереработки крутимся.

– Ого!

– Ничего не «ого». Нормально. Работу я свою не люблю. Я деньги люблю, которые за свою работу получаю. У меня принцип такой. Работать надо, чтобы жить, а не наоборот. А то многие прямо жить готовы на своей работе, причем забесплатно, как компаньон мой.

– А давно вы в разводе?

– Официально пять лет, а неофициально два месяца.

– Переживаете?

– Нет. Я к этому целый год шла, так что решение мое трезвое и окончательное.

– А отец Федора?

– Мы не общаемся. Слушайте, полковник, вы ведете себя как настоящий Штирлиц. Все уже разузнали, как на допросе побывала. Пойдемте лучше купаться. Да! А почему мы вас в самолете не видели?

– Мы, Штирлицы, обычно незаметны глазу. Сливаемся с местностью. А допросил я вас в отсутствие детей и посторонних. Когда еще удастся в этой толпе нормально поговорить?

Оставшиеся дни перед Новым годом они провели все вместе, как правильно сказал Тимонин, в толпе. Купались, загорали, и к новогодней вечеринке Панкратьева стала и вовсе неотразима.

Вечеринка по-настоящему удалась. Было вкусно, пьяно и весело. Правда, Панкратьева слегка опасалась, что Люська может слететь с тормозов, напиться и учинить свои любимые настольные танцы. Однако ее опасения оказались напрасными. Люська с Гвоздевым курили, как два паровоза, и разговаривали почему-то об импрессионистах. Федька охмурял девочку Катю из Москвы, маленький Ванька ему изо всех сил помогал. Бегал за пирожными и соком. А Панкратьева танцевала с Тимониным все медленные танцы. Ей было очень уютно и спокойно в его руках. Потом они с большим трудом запихнули разгулявшихся детей спать и пошли гулять к океану. Над океаном светила невозможно красивая южная луна. Тимонин схватил Панкратьеву в охапку и поцеловал. Целовал он ее долго, со вкусом, и поцелуй этот Панкратьевой очень понравился.

– Виктор Иванович, – спросила его Панкратьева, когда они оторвались друг от друга, – у нас с вами что, курортный роман?

– Нет, Анна Сергеевна, – ответил Тимонин, крепко обнимая ее, – у нас с вами роман не курортный, а самый что ни на есть жизненный.

Через месяц Тимонин Виктор Иванович переехал жить к Анне Сергеевне Панкратьевой. Вместе они довели до ума новую квартиру, рассчитались с долгами, а через год и вовсе поженились. Федьке, правда, ванну с пузырями так и не купили. Как водится, сэкономили на детях. Маша Тимонина приезжает к ним на каникулах. Они с Анной Сергеевной очень подружились. Спят Панкратьева и Тимонин крепко держась за руки.

Панкратьева, как и обещала в свое время Воронину, с работы уволилась. Но в домохозяйки не пошла. Занялась своим бизнесом. Ремонтирует квартиры и ими торгует.

Люська вот уже несколько лет совместно проживает с Юрой Гвоздевым. Он регулярно зовет ее замуж, а она регулярно отказывается. Говорит, что не хочет разбивать ему сердце, если придется разводиться. Так и живут. Гвоздев купил Люське мотоцикл, и они, нарядившись во все кожаное, гоняют наперегонки. Танцевать на столе Люська не перестала, только теперь они это делают с Гвоздевым на пару.

Воронин Геннадий Иванович развелся с Лизой и женился на докторе Немковой. Недавно его повысили в должности и перевели в Москву в головной офис компании. Доктор Немкова, конечно, поехала вместе с ним. Хорошему врачу в Москве работа всегда найдется. У Воронина теперь в подчинении все директора заводов компании, в том числе и Штольц Соломон Израилевич. Только Воронин им не командует. Попробуйте покомандуйте Штольцем. Конечно, пользуясь своим служебным положением, Воронин прилагает максимум усилий, чтобы оградить компанию от технологического гения Дубова Александра Евгеньевича.

Сам Александр Евгеньевич, конечно, иногда скучает по Панкратьевой. Ему теперь самому приходится «идти туда, не знаю куда, приносить то, не знаю что», а также браться за разные невыполнимые миссии, но зато никто его не подковыривает и фюлертом не называет. Его опять любят все окружающие женщины, и он чувствует себя настоящим счастливчиком и героем.

Оксана Лаврененко уволилась вскоре после ухода Панкратьевой и сейчас работает финансовым директором крупной компании, а секретарь Оля теперь ее личный помощник.

Волшебник Арсений защитил диссертацию по психологии и издал книжку про всякие чудеса. Частную практику и помощь людям в решении их насущных проблем он прекратил, хотя дар его никуда не делся. Просто как-то он увидел на дереве у своего подъезда огромного черного ворона. Не обычную городскую серо-черную ворону, а того самого ворона, который говорит «Никогда!». Арсению, в отличие от Панкратьевой, сто раз повторять не нужно.

А Зотов Александр Васильевич разорился. Завод у него отняли за долги, хотели и квартиру забрать, но Зотов быстро продал и ее, и свой «мерседес», а потом вместе с деньгами исчез в неизвестном направлении. Иногда, правда, Панкратьева Анна Сергеевна ночью испытывает разные странные ощущения в районе солнечного сплетения, тогда она крепко прижимается к своему мужу и все сразу проходит.