Шаш Бардаш Валерий

Зима подходила к концу, но даже прекрасные лыжные условия не спасали её. И даже такой хороший день. Приглушённые звуки улицы проникали сквозь толстые стены в тишину пустой квартиры. Добавить ещё горячей воды?

Он, пожалуй, мог бы провести так весь день. Испарения обволакивали лицо, превращались обратно в воду на лбу и скатывались крупными каплями на прикрытые веки. Он без особой надежды попытался представить большие, понимающие глаза на светло-жёлтом лице. И мерцающий в голубой воде каменной ванночки силуэт тонкого беззащитного тела. Мысли о принцессе перестали возбуждать его чувства. Он надеялся, что это только временно. Вит, наверно, уже позвонил своей подружке. Поджидает или спешит к месту встречи. Симпатичная шаша. Не шаша. Что-то в её улыбке не совсем располагающее. Неискренность какая-то? Грудь хорошая. Не-е, тащиться куда-то. Ничего там такого нет. Вот если бы домой пришла.

Сердце скучало по лицу. Волнующему, незнакомки. Такому, чтобы утро начиналось с надежды повстречать его, неожиданно и ожидаемо. На улице, в длинном коридоре, в недосягаемости группы людей. Чтобы устремления дня подталкивали к местам, где такая встреча возможна. Чтобы продлилась она лишь один насыщенный момент, волнительный и освежающий. Чтобы накалились на мгновение чувства так, что их невозможно не почувствовать на другой стороне. Без жеста, пристального взгляда или приглашающей улыбки. Чтобы чувства затем немедленно ослабли, как только лицо исчезнет из вида. До завтра, до следующей встречи.

Вода остыла в очередной раз, день ускорялся, скоро в доме уже трудно будет найти тишину и уединение. Пора вылезать. Он вытащил пробку и стал наблюдать за линией убывающей воды, ощущая её щекочущее движение по телу. Открылись прохладному воздуху шея и плечи. Линия коснулась сосков, живота, коленей, опустился безвольно пенис и стал уменьшаться в размере. Чего скукожился? Холодно? Остатки мыльной воды образовали шумную воронку и исчезли в сливной трубе. Вар встал и терпеливо дождался, пока капли перестанут стекать по раскрасневшейся коже, затем тщательно обтёрся полотенцем, оделся и вышел из ванной в надежде найти на полке книгу, которая поможет пережить день. Солнце переместилось на их сторону многоквартирного дома. Он раздвинул занавески окна, глаза непроизвольно прищурились. Зря не поехал кататься.

Дневной свет беспрепятственно проходил между голых веток деревьев. Яркие лучи ложились на влажную землю, грязь и пыль тротуаров, разбитый асфальт дорог. Стараниями Солнца повеселел зимний Шаш. Засиял отражённым светом пыльных стёкол домов, автомобилей и неподвижной воды пребывающих в зимней спячке каналов. Откуда-то появились почти весенние краски. Или это только казалось Виту?

Как только Вар скрылся за дверью автобуса, Вит поспешил домой, прихрамывая на правую ногу. Вар всех умотал, бегает без остановки. Стал хуже играть, грубовато. Въехал по коленке и даже не заметил. Ребятам, кажется, не понравилось. Зато с азартом. Рубились как никогда. Этого у него не отнять.

Дома никого не было, родители опять в отъезде. Вит сбросил грязную одежду на чистый пол прихожей и направился в ванную, не забыв захватить с собой телефон. Скоро ожидался звонок.

Выбор был в его руках. Вечер вдвоём в квартире за закрытыми занавесками или поход в кино. Она ещё не знает о втором варианте. О новом фильме в маленьком кинотеатре. Сегодня первый день показа, соберётся особая толпа. Обтирая себя тщательно мыльной мочалкой, улыбаясь, он склонялся к кино. Жаль, что не запечатлелась его улыбка нигде, даже в запотевшем зеркале. Редкая, самодовольная, с полуухмылкой. Уголок рта, как полагается, опустился, блестели выпученные глаза. Было в этих глазах ещё что-то другое, то, что Вар по неопытности принимал за растерянность. Это что-то проявилось сильнее, когда зазвонил телефон. Он немедленно поднял трубку мокрой рукой.

– Вит, это я.

– Привет, ты где?

– Я на автобусной остановке возле своего дома.

Она говорила громко, стараясь преодолеть шум оживлённого места.

– Ты хочешь пойти в кино сегодня?

– Хочу, а куда?

Уже готова. Он чувствовал, что она была готова с самого утра.

– Подъезжай ко мне, я встречу тебя на своей остановке.

Вит заторопился. Он всегда считал, что не принадлежит к числу счастливчиков, которые могут себе позволить опаздывать на свидание. Зачем уменьшать свои и без того не очень высокие шансы? Он привык быть зависимым от непредсказуемости и капризов тихих и говорливых, длинноволосых и коротко подстриженных, светленьких и тёмненьких, стройненьких и пухленьких. Всяких. Они учили его терпению и мудрости. Дисциплине и настойчивости. Качествам, без которых ему бы не выжить. Живут, конечно, в их городе шаши, которые умудрились попасть и в его сети. Приятные, но короткие приключения. Этим его не баловали. Вит никогда не роптал, но подготавливался к каждой встрече с тщательностью первобытного охотника, приводящего в порядок своё копьё с каменным наконечником, всегда помнящего, что может вернуться домой с пустыми руками. С той лишь разницей, что для охотника вернуться домой уже было удачей. В подготовку Вита всегда входило свежее нижнее бельё, немного одеколона и тщательная укладка редких прямых волос. Даже в такой день не стоило расслабляться. Уже был опыт.

Он ещё не видел её в этом тёмном пальто и высоких сапожках. Она, кажется, никогда не покрывает свои длинные светлые волосы, даже в самую холодную погоду. Невозможно удержаться и не ответить ей такой же широкой улыбкой. Сквозь стекло двери автобуса. Дверь открылась, она спрыгнула с подножки, донёсся запах духов.

– Привет!

– Привет! Какая ты красивая!

Комплименты, почти всегда искренние, давались ему легко. Особенно симпатичным шашам. Он взял их на вооружение раньше многих своих друзей. Самодельная рогатка против двустволки, но все же. Даже когда от вида и размеров отдельных двустволок порой мутит и дрожат руки, он научился закрыть глаза и выстрелить. На авось. И в этот раз комплимент был принят с готовностью. Его наградили ещё одной роскошной улыбкой.

– Во сколько сеанс?

– В пять, но нужно подойти пораньше, чтобы быть первыми у кассы. Будет много людей.

– Хорошо.

Кинотеатр очень удобно располагался недалеко, с противоположной стороны их парка. Мягкая рука на локте сдерживала порывы пересечь дорогу перед носом у водителей. Он с удивлением обнаружил, что можно дождаться момента, когда и на этой дороге нет машин. Они прошли через арку железных ворот.

Парки города Шаш редко бывают приветливыми зимой. Они не ждут никого в это время года. Не растут в них всегда приятные глазу вечнозелёные растения и деревья, не украшает их чистый, глубокий снег, нет в них ни катков, ни ледяных горок. Забредшему сюда в такое время не найти ничего более привлекательного, чем деревья без листьев, холодные скамейки и, разумеется, грязь. Даже всесильному Солнцу редко удаётся преодолеть эту унылость. Приходите весной и насладитесь дурманящим цветением и тёплым ветерком. Или летом, и отдохните от жары на скамейке в тени и прохладе густой листвы. А лучше осенью, и не будете разочарованы. Чёрные туфли на плотной подошве и высокие красные сапожки пересекли, осторожно переступая через грязь, эту унылость и вышли без сожаления через другие ворота.

Ей понравилось всё: и фильм, и избранность публики, и уютный кинотеатр. Под впечатлением от увиденного, они вошли обратно в железные ворота, присели на скамейке возле тусклого фонаря и поцеловались. Холодные носы соприкоснулись. Покрытой редкими волосами голове вспомнился фильм. Ночной парк, одинокая скамейка и пар из приоткрытых в ожидании ртов. В голове росло удивление. Побелевшее от мороза лицо с сомкнутыми веками успешно конкурировало с неотразимым лицом существа из фильма. Такого с этой головой ещё не случалось. Как бы она удивилась, если бы узнала, что голове с длинными волосами припомнилась та же сцена.

Вит забыл, что показывал подружке один из своих любимых фильмов. Но она не забыла. Не забыла необычную улыбку, которая светилась тогда на его лице. Во время сцены в парке, как раз в тот момент, когда она удивлялась, что такого находят в этой актрисе. Теперь она довольно смело приготовила своё лицо для сравнения, и её сердце наполнялось гордостью и уверенностью. Она также приняла надлежащую позу, хоть и не совсем удобную.

Холод заставил их подняться, они вышли на оживлённую улицу и заглянули в кафе с грязным полом и плохо вытертыми столами. Зато там всегда есть мороженое, кофе и вино. Горячий кофе оказался как нельзя кстати. Эпизод продолжался. Они тихо вступили на этаж Вита, поцеловавшись по дороге в лифте. Она первая вошла в быстро открытую Витом дверь квартиры. Им нужно было помнить о любопытных соседях.

Незначительные отклонения, разумеется, неизбежны. Наиболее досадным Виту показалось то, что она не вышла нагишом из ванной, а прикрылась длинным отцовским халатом. Возможно, потому, что в квартире было довольно холодно, отопление плохо справлялось с ночными температурами в это время года. Зато в доме всегда была припрятана бутылка хорошего вина. Они выпили по большому бокалу, завершив этим обязательную программу, и перешли к произвольной части. И довольно неплохо с ней справились. Как сами затем с готовностью согласились.

Наступило время, когда они, казалось, были близки к тому, чтобы заснуть и встретить утро в объятиях друг друга. Но нет, это было бы уже слишком. Героиня вдруг, к досаде героя, вспомнила, что ей нужно немедленно домой. Слабые уговоры не имели действия. И не то чтобы он боялся, что не заснёт без неё, но уж очень не хотелось вставать с тёплой постели.

Они оделись, вышли на улицу, остановили такси и долго ехали на окраину города, где она жила в квартире ещё с двумя подружками. Подниматься наверх Виту не было смысла, они распрощались, он дождался её сигнала из окна и поехал домой, в уголках рта слабая счастливая улыбка. На такси обратно денег не было, но автобус ехал очень резво. Наверно, водитель тоже спешил домой.

Тусклый свет салона отражался в стекле окна. Сквозь него можно было только различить неясные очертания города. Что это за тёмный силуэт, промелькнувший позади кустов? Человек или какое-то другое существо? Куда спешит эта тень? Домой к теплу и свету? Есть ли у неё дом в этом большом городе?

Три тени вышли из подъезда и быстро исчезли за углом дома. Хорошо, что им всем в одну сторону. Холодно и темно.

Зара тщательно закрыла окно плотной занавеской и пошла на кухню. Хотелось есть, ужин они проболтали. На кухне ещё пахло чем-то свежеприготовленным. Замечательно посидели. От этого воскресенья не осталось привкуса бесполезно потраченного дня. С недавних пор она разучилась проводить время в одиночестве. Под крышкой казана на плите остывало мясо с картошкой. Зара взяла вилку и стала осторожно доставать жареные кусочки, отправляя их не спеша в рот. Чем бы запить?

Главной темой вечера была длинноволосая подружка Вита. Их видели сегодня вдвоём в кинотеатре.

– Мне понравились её волосы, но сапожки совсем не подходили, и чего-то, может шарфика, не хватало. А вообще, красивая шаша.

– Она, кажется, не шаша.

– Хотите кофе? – в очередной раз Зара попыталась сменить тему.

– Конечно!

– Вит очень за ней ухаживал, даже подавал руку.

– Ну!

Озябшие пальцы потянулись к горячим чашкам.

– Как хорошо пахнет.

– Кому сахар?

– А Вит тебя видел?

– Наверно, нет, мы пришли поздно и сидели сзади. У них были места впереди.

– А как фильм?

– Не очень понятный, но много раздетых женщин.

– Такие Вит любит.

– А я читала, что это хороший фильм, он занял первое место на престижном фестивале. Кому ещё кофе? Немного осталось.

– Ой, какие у тебя красивые бусы! А ты всё про Вита.

– Я уж думала, что никто не заметит.

– Как же мы так, девочки! Дай посмотреть.

Нанизанные на нить оглаженные камешки с достоинством огибали тонкую шею и ниспадали туда, где начинается плавное возвышение груди. Носительница нехитрого изящества застыла с приподнятым подбородком и счастливой улыбкой на лице. Разноцветное украшение вызывало ощущение весны и яркого света.

– Мама подарила.

Бусы переместились по очереди ещё на две шеи, одну с нежной белой кожей, другую с такой же нежной, но смуглой. Они чувствовали себя дома на каждой из них. Не спеша передавая их из рук в руки, четыре шаши наслаждались своими поспевшими телами, щедрым даром их земли. Не совсем уверенно и не очень смело, как присуще многим молодым шашам. Животы заволновались редкими незамеченными волнами. Также незамеченным, из-за отсутствия готовых оценить его по достоинству носов, оставался и густой аромат, наполнявший небольшую комнату. И ещё многое из того, что заслуживало надлежащего внимания. Какая растрата! Только городy, осторожно, сквозь щели в занавесках, посчастливилось разделить этот вечер с четвёркой. Огорчительная растрата. Город, разумеется, никогда не упускал случая побыть среди своих юных дочерей. Поближе к их тёплым бёдрам, мягким округлостям, тщательно убранным волосам и мелодичным голосам. Поближе к их аккуратно накрытому столу. На зависть своим молодым сыновьям. Да и не только молодым. Кто не обрадовался бы возможности оказаться сейчас за этим столом, среди избранных? Молодые хозяйки не дали бы почувствовать, что не все здесь одинаково желанны. Никому не нужно знать, что отдельные экземпляры были бы, возможно, встречены с особой симпатией.

Из тех, например, которые не могли дождаться завершения долгого воскресного вечера. И они не отказались бы переместиться вдруг в эту комнату, чтобы тоже побыть вблизи. Не наедине с одной из них, нет. Это было бы ненужным беспокойством, а в дружном их кружке.

Кружок заинтересованных шаш. Испытавший его простое очарование захочет испытать его ещё раз. Ненавязчивую заботу, сдержанные взгляды и молчаливое обещание. Ни у кого это не получается лучше, чем у молодых обитательниц города Шаш, не стоит об этом даже спорить. Подумают, что вам ещё не довелось. Подумают, что вам уже никогда не понять.

Примерка закончилась, бусы благополучно вернулись на шею хозяйки.

– А ты с кем была в кино?

– Давайте лучше про бусы.

От окна всё сильнее веяло холодом наступающей ночи. Никому не хотелось больше ничего из того, что оставалось на столе. Наконец все вдруг согласились, что пора домой. Зара проводила их до двери.

Холодная картошка вкуснее холодного жирного мяса. Последний кусочек, Зара положила крышку на место и отошла с чувством, что нужно было остановиться раньше. Домашние приготавливались ко сну. Она вернулась в свою комнату и присела на кровать. На ночном столике давно уже не было книги, взгляд скользнул по корешкам на полках. И не остановился ни на одном. Что бы сделать? В голове вертелось несколько строк. Она взяла с полки широкую книгу, положила на неё лист чистой бумаги, выбрала острый карандаш и устроилась поудобней на кровати.

Дом совсем утих, слышалось тиканье больших часов в гостиной. В самом конце третьей строки появилось одинокое зачёркнутое слово «смену». Было ещё не совсем поздно для звонка. Они встретились случайно несколько дней назад в автобусе и проболтали всю дорогу как ни в чём не бывало. Домашние сказали, что кто-то звонил сегодня утром. Заторопившаяся вдруг стрелка часов и волны неспокойного томления, проходящие от увлажнённых губ к заострённым соскам и неспокойным ногам, ослабляли сопротивление разума.

– Алло?

– Привет, – она уже жалела, что поддалась слабости. – Что делаешь?

– Да ничего, спать уже пора.

Беспокойство и тоскливость ночи сильнее стеснили грудь. Пауза стремительно приближалась к черте, за которой любые её слова покажутся неуместными. Наконец пришла помощь с другого конца провода.

– Я что-то так и не собрался поехать кататься, потерял день.

– На лыжах?

– Да. Если бы не сыграл утром в футбол с Витом, совсем была бы тоска.

– Говорят, у него появилась новая подружка.

– Да, вроде.

– Красивая?

– Симпатичная.

– Мы собрались сегодня у меня с девчонками и обсуждали их. Ты думаешь, у него это серьёзно?

– Не знаю. Я их видел вместе всего несколько раз.

– А вы не разговариваете об этом?

– Ещё нет.

Телефонные трубки постепенно приняли температуру державших их рук. Тонких, зябких – с одной стороны и тёплых, мускулистых – с другой. Обладатели рук продолжали обмениваться короткими фразами, молчаливо объясняя задержку, с которой слова достигают их ушей, большим расстоянием между ними. А не тем, что лишь небольшая часть мыслей, обитающих в их головах, приобретает форму слов. Слова отрывались от губ, опускались по холодным проводам вниз, надолго исчезали в лабиринтах подземелья города и поднимались снова по проводам вдоль голых веток деревьев на высоту этажей. Слова едва проникали сквозь защиту осторожной беседы и растворялись далеко от деликатных глубин их душ.

– Сколько времени?

– Сейчас посмотрю. Ой, уже почти час, совсем заболталась.

– Рано вставать?

– Да нет, мне завтра к полудню.

– Мне тоже. Заходи ко мне с утра по дороге.

– Во сколько? Может, зайду.

В полной темноте она лежала, надеясь, что усталость ночи наконец одолеет её беспокойство. Давно утихли звуки телефонного разговора, не утолившего томление противоречивых чувств. Короткие вспышки гнева приглушались сожалениями о звонке. Чувства и стремились, и не смели наружу. Сердце не желало их усмирять, только мечтало избавиться от сопровождающих их неуверенности и сомнений.

Он потянулся положить трубку в темноту и застыл с вытянутой рукой. Тихо. Значит, на месте. Он растянулся удобней в кровати. Придет? Наверно. По усталому телу прошла приятная дрожь. Опять не уснуть быстро. Может, удастся помечтать о принцессе? Неожиданный звонок. После такой неприязни. Пришло приятное ощущение освобождения от чувства вины. Спасибо, Зара. Сейчас бы её сюда. Положить на живот.

На оживлённых перекрёстках с грязью и мусором там, где давно растаяли кучи лежалого снега, в унылых парках, где под ветром стучат друг о друга голые ветки деревьев, на безлюдных базарах с рядами пустых неопрятных прилавков, в жилых районах с пыльными, плотно закрытыми окнами, в каждом уголке города Шаш уже давно скучали о весне. Зима покинула эти места несколько недель назад, подсохла глинистая земля, потеплел воздух. Никто не ждал возвращения холода и, уж конечно, снега, но, как, казалось, ещё было далеко до того времени, которое в Шаше привыкли называть весной. Не верилось, что высокие ветры уже несут в долину тёплые массы воздуха, что показывающееся с каждым днём всё раньше Солнце набирает силу. Что пробуждается всё живое в долине. Горожане, как правило, узнают об этом самыми последними. Одним утром глаза вдруг ослепит яркость неказистого, незаметного до сих пор дерева. Всепоглощающая белизна его цветения преобразит окружение и превратит возгордившееся дерево на несколько дней в центр притяжения. Остановит на нём в удивлении взгляд юный шаш, в первый раз обнаруживший такую красоту, подольше задержится взгляд осведомлённого о её быстротечности зрелого шаша, отгонит мысль о том, доведётся ли ему ещё раз испытать её, пожилой. За первым деревом стремительно последуют другие деревья и кусты, воздух вдруг наполнится птичьими голосами, засияет ярко Солнце, и запахнет вокруг весной.

А пока за красотой нужно вырываться из города. Вот и снежные пики ущелья. За разговором не заметили, как доехали. Посветлело, уезжали из города в полутьме.

– Свежего снега не было. Следы будут до самого верха.

– Не похоже, чтобы на гребне дуло.

– Трудно сказать. Облака двигаются довольно быстро.

– Они высоко.

– Солнце точно будет.

Автобус остановился, раскрылась дверь. Они выбрались один за другим в морозный воздух. Было ещё рано и тихо в ущелье.

– Ты что, не наденешь бахилы?

– Может, не надо, там следы.

– Наберёшь снега.

– Ну что, пошли?

Лёгкие рюкзаки согревали спины. Они зашагали по жесткому укатанному склону. Через несколько часов место заполнится друзьями-лыжниками, но сегодня обойдутся без них. Их соскучившиеся по монотонной работе тела давно уже просились на самый, самый верх.

Как и ожидалось, на гребень вели хорошие следы. Вереницей, они энергично затопали по ним плотными ботинками. К тому времени, когда вышли на гребень к традиционному месту стоянки, хорошо уже вспотевшие, они без обсуждения побросали палочки и рюкзаки и разошлись за противоположные стороны перегиба.

– Красота, – под яркой лыжной шапкой энергично расчёсывался потный лоб.

– Дырку сделаешь.

– Гребень совсем чистый.

– А когда здесь бывает много снега? Выше грота может быть поглубже.

– Где она там? Холодно стало.

– Накинь рюкзак, теплее будет.

– Тогда задница промёрзнет. А вот и она! – из-за перегиба показалась фигура в красной куртке.

Все встали, взялись за палочки и опять двинулись вереницей. Кое-где из-под снега выступали камни и высохшая трава. Приход Солнца откладывался на неопределённое время из-за появившихся ниоткуда довольно серых туч.

В гроте было решено подкрепиться горячим чаем.

– Ты подальше-то со своими ботинками от примуса. Говорил, что наберёшь снега.

– Холодно.

Все внимательно следили за осторожно приближающимися к источнику тепла ногами во влажных носках.

– Носки стирал?

– Зачем? Чай будет крепче.

– Угощайтесь, мальчики, – на плоский камень опустился аккуратно разделенный на четыре части пирог с вишней.

– Ух ты! Шикуем. А вишня откуда?

– Консервированная.

– Балуешь ты нас.

Чай быстро разливался в две пластиковые кружки.

– Наверху будет холодней.

– Значит, недолго задержимся.

Верхняя часть пути прошла в молчаливой работе. Подъём стал круче, застегнулись верхние пуговицы курток, капюшоны легли поверх шапок. Вар всё ждал, когда начнут подмерзать пальцы рук в тонких перчатках. В гроте он обнаружил, что в рюкзаке нет его тёплых рукавиц, и получил запасную пару из другого рюкзака. Перчатки грели, пальцы крепко сжимали рукоятки палочек. Открытые участки лица ощущали серьёзность ветра. Можно и обморозиться.

На вершине задуло ещё сильней.

– Эх, ничего не видно.

– Сваливать надо быстрее.

– Может, развеется, вон, кажется, просвет.

– Холодно.

– Пошли.

Они спрятались от ветра обратно за перегиб.

Когда они опять остановились для отдыха, появилось Солнце, внизу разгорался день хорошего катания. Чёрные точки лыжников появлялись и исчезали на перепаханных склонах. Там, на дне чаши, им было безветренно и тепло. Пожелать можно было только немного свежего снега. Много снега тоже было бы неплохо. Вершина открылась с невозмутимой недоступностью и суровостью. Как будто они не были на ней два часа назад.

– Хорошо.

Они задержались на лыжном склоне, поболтали с друзьями и попили ещё чаю. Автобус привёз их обратно в бесцветный город. Они вышли наружу, набрали в лёгкие воздух, в котором после воздуха ущелья сразу почувствовалась близость весны, и разошлись по домам в разные стороны. В сердце возвратилась чувствующая себя как дома грусть. Вар старался приглушить её картиной вершины на фоне ясного звёздного неба. Тишины и безмятежности.

Никто не обратил внимание на то, что Вит пришёл один, кроме, возможно, нескольких пар глаз, от которых не ускользает ничего. Сборище получилось одним из многолюдных, внезапный приход тёплой погоды был, несомненно, тому причиной. В первый раз увидели свет изящные босоножки и сандалии, открытые платья и блузки, тщательно подобранные украшения на давно не видевших Солнца шеях. Приносили ощущение свободы провисевшие без дела всю зиму любимые рубашки с короткими рукавами и лёгкие брюки со свободными ремешками. Ласкающий ветерок свободно проходил сквозь раскрытые настежь окна квартиры, шевелил тщательно и не слишком тщательно убранные волосы, лепестки ранних цветов в большой вазе и края убранных в стороны плотных занавесок. Предпочтение за столом отдавалось нехитрым салатам из первых овощей, тёплому плоскому хлебу и молодому белому вину. Было необычно много для их сборищ незнакомых и малознакомых лиц, Вар привычно не отметил ни одного притягательного.

У него уже было лицо. Трудно было представить обстоятельства, при которых обладательница этого лица могла бы появиться сегодня с ним в этой компании. Ведь он не знал ещё её имени. Пока он только довольствовался редкими случайными встречами на улице и не был уверен, что она догадывается о его интересе. Только один раз ему представилась возможность взглянуть в её черные понимающие глаза. Он знал почти наверняка, что в них было гораздо больше, чем благодарность и сдержанное кокетство. Он редко сомневался в себе, когда дело касалось молодых шаш. Только по обыкновению не спешил и лелеял любимое состояние, когда день начинается с ожидания и надежды и заканчивается ожиданием и надеждой. Лелеял свежий прилив чувств, без которых не оценить бы ему по-настоящему происходящие в природе перемены. Не откликнуться бы с такой радостью на приход весны. Не испытать обновлённой притягательности сидящих за столом шаш. Не ощутить настойчивого ожидания их упругих грудей, волнительного тепла их межбедрий, не заметить огонька в их глазах, не ощутить полными ноздрями их ароматов. Если бы не обострила его чувства одна незнакомая ему ещё шаша.

Недостатка в разного рода ценителей в тот вечер не наблюдалось. Созерцательное настроение Вара было незаметным в атмосфере всеобщего возбуждения. Он по привычке насытился одним из первых и откинулся на спинку стула с бокалом вина в руке. Дальний конец длинного стола (пришлось составить вместе три, чтобы разместить всех) закрывался большим букетом. Зара сидела где-то в той стороне. Обычно так не случалось. Он не заметил, когда она пришла.

– Почему один? – спросил он негромко своего соседа.

Медленно жуя, Вит готовил ответ. Вар тоже привычно готовился не понять фразу, которая вот-вот должна была высвободиться из полного рта. Так и случилось. Вар понимающе кивнул головой. Вит продолжил:

– Чего не приходишь? У нас сейчас подобрались отличные ребята. Иногда играем шесть на шесть.

– Многовато для баскетбольной площадки.

– Мы перешли на хорошее поле, недалеко от меня, через дорогу, возле Тенистых кварталов. Там есть маленькие ворота.

– Это класс. Может, соберусь. Некогда всё.

Вар допил третий полный бокал и чувствовал лёгкое головокружение. Заиграла громче музыка – верный признак насыщения желудков. Вставать не хотелось, несмотря на взгляды соседки напротив, кажется школьной подружки кого-то из своих. Вит тоже закончил с едой и откинулся назад. Немного помолчав, они вспомнили, что не обсуждали ещё недавние футбольные события и новости. Как обычно, они делали это с большим удовольствием до тех пор, пока не устали от шума работающих на полную мощность динамиков в соседней комнате. Они встали размяться.

Со спины его соседка по столу выглядела гораздо привлекательней. Неожиданно высокая, она держала своё тонкое тело с грацией и достоинством. Вар задержал на ней заинтересованный взгляд. Поглядывала ведь. Рядом уже неуклюже и самоуверенно крутился Рэм. А как же иначе? Два гармонично контрастирующих шаша противоположного пола. Вар не видел её лица, но подозревал, что ей нравится всё, что произносит улыбающийся рот Рэма. Они с Витом постояли ещё немного, осматривая танцующих, и вышли на балкон.

Шумный, полный играющих детей и сидящих на скамейках взрослых двор погружался в тёплые сумерки.

– Так почему ты один?

– Да…

Ещё одна упущенная возможность. Позади дома напротив догорал, должно быть, великолепный закат. Взгляд невольно задерживался на подсвеченном с одного края продолговатом облаке, медленно перемещающемся на тёмную сторону неба. Ещё немного – и появятся первые звёзды.

– Она скоро уезжает домой на каникулы, – прозвучало после значительной паузы. Это, разумеется, что-то объясняло. Вар слишком хорошо знал о бесплодности попыток, чтобы продолжать расспросы. Свалить домой? Слишком демонстративно и неуважительно. Веселье только разгоралось.

– На всё лето?

– Да.

Вар уже начал привыкать к светловолосой фее Вита, несмотря на то что она была не из самых заманчивых, на его вкус, приманок. Почему-то это важно и для подружек друзей. Они сходили втроём на просмотр нового фильма. Светловолосая постепенно завоёвывала его сдержанную симпатию. Помогали хорошая улыбка и отсутствие женского интереса к нему в больших глазах. Между парочкой было что-то такое, что делало остроумие и кокетство Вара неуместным. Фильм понравился, они выбрали длинный путь проводить Вара к его остановке, чтобы было больше времени для обсуждения. Вит был до смешного словоохотлив, Вар поддерживал, улыбка не сходила с белого лица. Они расстались с приятным чувством хорошо проведённого времени, по крайней мере Вар. А такое с ним случалось нечасто.

Со времени похода в кино друзья вели самую содержательную беседу на эту тему. Вар стал в последнее время замечать, с непонятным ему сожалением, какую-то неудовлетворённость в выпученных глазах. Другого сорта неудовлетворённость, не та, которая никогда не исчезает из глаз молодого шаша. Что-то уже происходило.

На балконе появился Длинный с бутылкой вина и тремя бокалами. Видимо, стол совсем опустел. Из дальней комнаты снова и снова звучала новая мелодия сезона. Слышался громкий визг и топот. Длинный разлил в бокалы не спрашивая. У вина пропал запах, оно не оставляло уже тёплого чувства на дне желудка, лишь кисловатый привкус во рту. Хватит, Вар неожиданно решил пойти к танцующим и посмотреть, что делает его тонкотелая соседка по столу. Момент упущен? Вит и Длинный налили себе ещё вина.

Расходились почти все вместе. Лишь нескольким парочкам удалось исчезнуть раньше. Было решено, что Длинного можно отпустить таким домой одного. Никто не заметил, куда задевался Рэм с тонкотелой. К полуночи Вар наконец добрался до своей подушки, утомлённый длительными провожаниями неспаренных подружек. Нужно было вовремя прицепиться к тонкотелой. В разгорячённой от быстрой ходьбы по тёмным дорожкам города голове не находил покоя возбуждённый мозг. Усталые глаза закрылись, он с надеждой устремился к расслабляющим мыслям о принцессе. Мир вокруг ощущался безучастным и неприветливым. Только там, на далёкой планете, найти ему удовлетворение чувств и желаний. Он старался не смеяться над собой.

– Вам не следует летать одной, принцесса.

– Какой чудесный вид!

Они сидели перед входом в пещеру, подставляя лица теплому ветерку. Темные глаза расширились в тихом восхищении. Вдали в прозрачном воздухе чётко очерчивала линию горизонта скалистая гряда. Тишина и безмятежность среди рассыпанных по жёлто-коричневому дну долины холмов и впадин. Далеко блестела на Солнце тихая вода голубой реки. Она обратила внимание на его строительную площадку.

– Что это будет?

– Это будет мой дом.

– Здесь?

– Почему нет? Встречать и завершать день такой успокаивающей картиной перед глазами.

– Удивительно гостеприимная долина. Это правда, что здесь не водятся катуны?

– Не встречал ещё ни одного. В долине слишком сухо, мало крупной живности, без которой им не выжить.

– В наших пустынях их много.

Она встала и осмотрела разметку.

– Будет большой дом.

– Этот край закроет вход в пещеру. Войти в неё можно будет только через дом.

– Вам не построить одному до начала штормов. Я пришлю помощь.

– Спасибо. Я не тороплюсь. Если не успею, пересижу в пещере, не в первый раз. Хочу построить своими руками. Как строили первые поселенцы в долине Надежды. Под защитой скал возле больших пещер с водой. Мне довелось однажды пересидеть непогоду в одном их таких домов. Было много времени, чтобы ознакомиться с их конструкцией. Если возможно, кое-какие инструменты и материалы пригодились бы.

– Один? Чем Вы будете себя занимать?

– Охотиться, бродить, встречать восходы и закаты. Что ещё нужно человеку? Может быть, начну писать.

– Писать? О чём?

– О чём захочется. О прекрасной принцессе, которая изредка навещает меня.

– Как Вы объясните её посещения?

– Дождусь терпеливо, когда она мне сама скажет, и передам слово в слово.

– А разве она уже не сказала?

Чёрные глаза не скрывали и не притворялись.

Вар просыпался. Невыразимо приятные чувства покидали его, несмотря на все усилия их удержать. Через несколько минут, проснувшись окончательно, он встал с постели, лёгкая грусть на сердце, звуки утреннего города в ушах.

После того, как Солнце скрылось позади четырёхэтажки, откуда-то появилась робкая надежда на прохладу, хотя душный горячий воздух явно не собирался покидать окружённое раскалёнными многоквартирными домами пространство. Было уже хорошо, что глиняную поверхность площадки обильно полили водой и прибили к земле пыль. Хоть и не надолго.

По площадке азартно гоняли мяч шестеро игроков, защищаясь и атакуя. В проёмах небольших ворот виднелись унылые фигуры вратарей. Остальные с интересом наблюдали за игрой позади окружающей площадку загородки из металлической сетки. Мяч отскакивал с шумом от загородки и немедленно возвращался в игру. Длинный толстоватый парень беспрепятственно ударил по мячу почти с середины площадки и красиво вогнал его в ворота. Конец игры, проигравшую четвёрку заменила следующая.

Уткнув лица в сетку, возбуждённые Вит и Вар не отрывали глаз от действия. Снисходительная толпа равнодушно приняла двух чужаков. Они образовали команду с местным круглолицым парнем, который согласился встать на ворота, и другим – невысоким, с раскосыми глазами, тоже из чужаков. Их очередь подходила. На площадке привычно, по всей видимости, господствовала четвёрка рослых парней. Они выбили уже три команды и так же быстро расправились с четвёртой. Следующие!

Вар и Вит без задержки последовали за вратарём внутрь, раскосый за ними. Мяч уже стоял на середине, терять время не разрешалось. Вит откинул мяч назад Вару, игроки пришли в движение. Раскосый рванулся по правому краю, Вар паснул ему «на ход». Поторопился, мяч тут же перехватили, они стали откатываться назад. Всё тот же длинный парень держался позади атаки и снова получил возможность беспрепятственно ударить с центра. Площадку огласили торжествующие восклицания. В дверях загородки появилась другая четвёрка.

Раскосый стоял рядом, наблюдая за игрой. Вратарь затерялся где-то в толпе.

– Лажанулись, – негромко сказал Вар.

– Нужно не давать бить, – на лице раскосого было недовольное выражение. Рослая четвёрка, мокрая от пота, продолжала быстро разделываться с противниками.

– Только не давайте бить длинному, – сказал Вит, когда они снова оказались на площадке, в центре внимания. Мяч вошёл в игру и начал беспорядочное движение, отскакивая непредсказуемо от загородки и от быстрых ног. Непобедимая команда, чувствовалось, подустала, ни одной стороне не удавалось приблизиться к воротам. Выставлялись локти и подсекались ноги. Никто не жаловался. Вар не упускал длинного из виду.

Раскосый снова первым отважился на рывок. В этот раз пас Вара достиг его. Хороший пас, продольный, на ход. Игрок и мяч соединились за спинами противников. Раскосый не подкачал и, обманув вратаря, вкатил мяч в ворота. Из четырёх глоток вырвались ликующие крики. Следующие!

К тому времени, когда стало темнеть и над площадкой прочно зависло облако пыли, в толпе сформировалось единое мнение.

– Сегодня они короли, – соглашались все.

Выбить их из игры не удалось больше никому. Круглолицый вратарь работал неожиданно решительно и «вытащил» несколько трудных мячей. Тройка в поле испытала полтора часа вдохновения и подъёма, породнивших их, как братьев. Вар и Вит никогда больше не встретились с раскосым, но запомнили его хорошо. И свою игру. Последний гол завершил одну из лучших комбинаций вечера. Вар получил от Вита его коронный скрытый пас по левому краю, в одно касание обвёл защитника, продолжил движение, прострелил вдоль ворот и закричал в восторге, когда раскосый в падении загнал мяч в ворота головой. Замечательный вечер закончился, победители пожали друг другу руки и медленно покинули площадку. Двор быстро опустел, тяжёлая пыль стала оседать в ещё горячем воздухе. Возможно ли лучшее завершение дня?

Вит надеялся, что возможно. Он оставил продолжающего смаковать моменты игры Вара и направился быстро к своей остановке. В половине десятого обещала прийти Нала. Нужно успеть хотя бы смыть пот и пыль. Он не позволял себе, наученный опытом, сильно возбудиться. Уже обманывала. Но не подготовиться на всякий случай было бы непростительно. Через три дня возвращаются из отпуска родители, столько уже времени потрачено впустую. Покачиваясь в быстром вечернем трамвае, он старательно вызывал в воображении картины соблазнительной улыбки Налы и её всегда обтянутого зада. Она давно уже не дразнила его так. Никогда, пожалуй, так не дразнила. Это ему льстило, он догадывался о причине повышенного внимания.

Без четверти десять телефон зазвонил. Вит не сразу узнал голос. Нала говорила медленно, как бы затрудняясь со словами. Ей всё же удавалось отыскивать правильные слова и посылать их с приемлемой частотой в сторону Вита. По мере того как слова втекали в его ухо, глаза Вита расширялись, ускорялось сердцебиение и приходили в движение другие части тела. Затем Нала положила трубку. Вит на мгновение растерялся, возбуждённый мозг соображал с трудом. Он не случайно не сказал Вару о сегодняшней встрече, но в этот момент не мог подумать ни о ком другом. А соображать нужно было быстро. Вит потянулся к телефону.

– Алло, – отозвался усталый голос.

– Приезжай. Налка едет ко мне с какими-то двумя блядями. Она только что позвонила и сказала, чтобы я позвал ещё кого-нибудь.

– Врёт.

– Она говорила по телефону как поддатая и было слышно, что кто-то визжит рядом. Давай приезжай! Не врёт!

Возбуждение на другом конце провода было заразительным, Вар заколебался. Несколько минут назад казалось, что ничто не сможет поднять его, разомлевшего после отличной игры, душа и сытного ужина, с дивана. Тем более в такой жаркий вечер. Придётся вставать. Чего он так разгорячился? Не теряет времени, пока подружка в отъезде. Что-то там произошло. Вар медленно поднялся, задержался в ванной на десять минут, чтобы аккуратно побриться, оделся, вышел на улицу и поймал такси. На неравномерно освещённых улицах по-прежнему не гасла слабая надежда на ночную прохладу. Совсем слабая, в окна быстро движущегося такси заходили струи очень тёплого воздуха. Они развевали мокрые после душа волосы Вара и влажные от пота волосы утомлённого водителя. Ни у кого не возникло желания начать беседу.