К свету Дьяков Андрей
Сталкеры разошлись. Шаман с Кондором скрылись за оградой. Отшельник повел сталкеров к автомобильному тоннелю. Плавный спуск подъездного пандуса закончился двумя широкими проемами. Дорога здесь ныряла внутрь, исчезая в темноте тоннелей. У границы света и тьмы проводник притормозил.
— Проверить оружие. Фонари включить.
Ишкарий вдруг упал на колени, задрожал всем телом и принялся истово бормотать свою тарабарщину. Ната попыталась поднять сектанта, но тот лишь отмахнулся, посмотрев на нее как на клятвопреступницу.
— Загляни к себе в душу, дева, и узнай, готова ли ты перейти Рубикон? Задайте себе вопрос, братья, нет ли в сердцах ваших скверны мирской, ибо только сильный разумом и духом обрящет спасение, а слабых забвение ждет…
Сталкеры неуверенно переглядывались, косясь на сгустившийся впереди сумрак.
— Кончай трепаться, болезный. — Недолго думая, Отшельник указал на правый проем. — Здесь войдем.
— Что, сталкер, до сих пор по «встречка» не ходи? — Таджик улыбнулся сквозь стиснутые от боли зубы.
— Привычка — страшная вещь, Фарид. — Проводник ухмыльнулся в ответ. — За рулем тысячу лет не сидел, а гайцы до сих пор мерещатся.
Они двинулись внутрь, настороженно прислушиваясь. Сзади семенил Ишкарий — страх остаться в одиночестве пересилил. Звуки шагов гулким эхом прокатились вдоль бетонных сводов тоннеля, исчезая во мраке перехода. Под ногами захрустел песок. Из темноты выплыла обуглившаяся детская коляска. Чуть дальше на боку лежал остов джипа с распахнутыми дверьми. Тут же по полу были раскиданы кости. Человеческие, судя по всему. Сталкеры осторожно продвигались вперед. Чем глубже они забирались, тем больше полуистлевших автомобилей им попадалось. Глеб представил, как люди в панике съезжались сюда, завидев яркий свет в небе. Как набивались внутрь этого бетонного колодца в надежде на спасение. Разглядывая унылые детали ушедшего времени, Глеб ощутил дискомфорт. От этого места веяло запустением и могильным холодом.
— Склеп какой-то… — Ксива словно мысли его прочитал. — Мертвое место. Валить отсюда надо.
— Не мельтеши. — Отшельник продолжал спуск, поглядывая по сторонам.
Уклон тем временем сошел на нет. Глеб догадался, что они достигли средней части тоннеля. И где-то там, над бетонным сводом — толща воды. Мальчик поежился. В голову лезли нехорошие мысли. Стены вокруг перестали внушать доверие. Что может противопоставить хрупкая бетонная коробка природной стихии? Теперь Глеб понимал Ксиву, поднявшего вой из-за места ночлега.
Проводник остановился напротив прямоугольных ниш боковых ответвлений.
— Слева перемычка с параллельным тоннелем. А вот справа, похоже, то, что нам надо. Короткий закуток вывел в электрощитовую. Чуть дальше расположился громоздкий вентилятор и короб приточного воздуховода. Отшельник переглянулся со сталкерами. Те поняли без слов. Со вздохом облегчения Фарид опустился у стены. Ксива скинул автомат, обошел с дозиметром каждый угол, облегченно стянул противогаз. Ната принялась копаться в рюкзаке, вылавливая упаковки галет и консервы.
— Зараза ты, Натка. — Ксива сосредоточенно водил языком по опухшей десне. — Зуб выбила.
— Жалко, что не все, — огрызнулась та. — В следующий раз думать будешь, прежде чем рот разевать.
Глеб увидел, как таджик возится с комбезом. Подскочил и помог стянуть неподатливую прорезиненную ткань. Девушка разложила на полу аптечку.
— Аккуратнее… Вот так. Что тут у нас? — Ната сняла пропитавшуюся кровью повязку, разглядывая спину таджика. — Не так плохо. Корка подсохла. Ранки почти не воспалились. Повезло тебе, Фарид.
Таджик улыбнулся. Подмигнул Глебу. Девушка, вколов раненному противостолбнячное, развернула свой лежак, закуталась в байковое одеяло и отвернулась к стене. Заводить разговор никто не решался. Пока шли, голова была забита другим — на маршруте особо не отвлечешься — теперь же каждый думал о смерти Дыма.
Именно такими, угрюмыми и молчаливыми, их и застали Кондор с Шаманом, вернувшись из разведки. Проводник, заслышав шаги в гулком тоннеле, вышел навстречу и довел бойцов до каморки. Посовещавшись, Отшельник с Кондором перекрыли выход тяжелым трансформатором.
— Пусто. — Шаман присел рядом с Фаридом, прочитав немой вопрос во взгляде приятеля. — Ни души вокруг. Даже крысы — и те попрятались.
Сталкеры затихли, впав в оцепенение. Вспыхнул огонек горелки. Таджик возился у котелка, заваривая чай.
— Фарид, ты как?
— Нормальна, командыр. Заживет. Комбез жалко! Попортил, шайтан! Зашить буду.
— Подлатаем твою снарягу. И тебя подлатаем, не боись. До свадьбы заживет! — Кондор попытался расшевелить приунывших подчиненных. — У тебя есть кто на примете?
Таджик смутился. Загремел кружками. Улыбнулся своим мыслям.
— Есть… Решил, с поход вернемся, рука просить буду…
— Если вернемся… — Ксива принял протянутую кружку чая, отхлебнул, обжигаясь. — Пока что-то не очень верится.
— Не каркай. — Встрепенулся Кондор. — Сюда дошли, значит и дальше сможем. Нам бы только найти этих «сигнальщиков».
— Свет Ковчега не каждый узреть сможет, и лишь избранным откроет путь к земле обетованной.
Глеб оживился, услышав волнующие слова, но сектант затих так же быстро, как и вещал мгновением раньше. Необычная обстановка влияла на него самым существенным образом.
— Ната, иди сюда, чаевничать будем. — Кондор застыл с протянутой кружкой.
— Не трогай ее, командир. Пускай поспит. Оклематься ей надо.
Кондор сунул кружку Ишкарию. Тот сидел, обхватив колени руками, и зябко поводил плечами. Заметив бойца, отрицательно замотал головой.
— Пей, блаженный. Прогреться тебе надо. И сил набираться. Тоже, поди, намаялся за нами бегать. Пей, говорю. Считай, приказ это.
Сектант отхлебнул горячего варева, кивнув в знак благодарности. В сгустившемся сумраке помещения снова повисла ватная тишина. Разговор не клеился. Лишь со стороны Наты изредка доносились тихие всхлипы. Похоже, девушка плакала во сне.
— Плохое место. Гиблое. Стрёмно здесь. — Наконец подал голос Ксива. — Дежурства бы организовать…
— Смысла нет. И так услышим, если кто в тоннель сунется. Ты мне лучше скажи, — Кондор оглянулся на девушку, и подался в сторону Ксивы, переходя на шепот. — За каким хреном ты гранату кидал?!
— Дык, они ж его сожрали! Зло меня разобрало! Думал, хоть поквитаюсь напоследок…
— Думал… — Прервал командир. — Ни черта ты не думал! А если его взрывом накрыло?
Ксива ошарашено перевел взгляд с Кондора на свои руки, будто кровь на них увидел. Гневные слова застали его врасплох.
— Это что ж, получается, я его мог…
— А то получается, что сначала голову включать надо, а потом — рефлексы! Запомни, Ксива, еще одна подобная выходка, и пойдешь на все четыре стороны! Мне нужна команда, а не параноики с пушками!
Глеб отрешенно следил за перепалкой сталкеров. Мысли в голове ворочались как-то тяжело и неспешно. Видимо, сказывалось нервное напряжение минувшего дня. Неловко повернувшись, он задел ногой кружку нерадивого бойца. Исходящая паром жидкость расплескалась по полу. Ксива лишь глянул мельком, успокаивающе махнув рукой. Мальчик выдохнул с облегчением.
— Испытания ниспосланы нам свыше. — Снова завел шарманку брат Ишкарий. — Через лишения и беды лишь сильные обретут избавление, а слабые да заблудшие погрязнут в грехах и смертоубийстве…
— Ты о чем это, сектант? — Ксива встрепенулся, с вызовом уставившись на Ишкария. — На меня, что ли, намекаешь? Какие такие грехи?
— Слабый духом слаб разумом. И деяния его как ничто другое влияют на судьбы ближних. — Сектант продолжал вещать, не обращая внимания на нападки бойца. — Рубикон перейдут достойные, а остальных ждут скверна и тлен… Тлен и забвение.
На этот раз никто даже не пытался утихомирить безумного служителя «Исхода». Сил не было. Под его монотонный, завораживающий голос Глеб закис окончательно. Веки отяжелели, слипаясь. Горелка погасла, но никто даже не пошевелился. Каморка погрузилась во мрак. Сектант прекратил бубнить, тяжело вздохнув. Из-за двери доносилось тихое завывание тоннельного сквозняка. На мгновение мальчику показалось, что в шелесте листвы, влекомой ветром по асфальту, рождаются слова, фразы. Еле различимый, на грани восприятия, «шепот» давил на психику и не давал мыслить трезво.
— Это я во всем виноват… — Нарушил молчание Ксива. — Я один. Я ж так Бельгийцу завидовал… Всё винтарь его нахваливал, говорил, выброси «калаш» с такой-то машинкой на руках! А он и послушался. Выбросил.
— Не придумывай. — Встрял Кондор. — Это его решение. И от осечек никто не застрахован.
— Нет, нет… — Слова командира Ксиву не убедили. — И Окунь из-за меня сгинул. Я ж его все подначивал. Гол как сокол, говорю, а туда же — семью заводить. А он смеялся всё, а внутри, видать, отложилось. Вот и попёрся за наживой… Прав Ишкарий. Слова силу имеют. А необдуманные слова — вдвойне. Из-за меня это всё…
— Чушь… — Еле слышно бросил Кондор, зевая, и повернулся на другой бок. На большее его уже не хватило. Сталкер отключился.
Глеб замер, стараясь ничем не привлечь внимания Ксивы. Не то, чтобы он боялся импульсивного бойца, просто не хотелось остаться для него единственным собеседником. Ксива сопел где-то там, у противоположной стены, потом вдруг дыхание его сбилось, подошвы ботинок шаркнули об пол.
— Эй? Кто… там? Зачем… Я не знал! Не хотел!
Мальчик напрягся, вслушиваясь. Ксива горячечно шептался с кем-то. Голос его подрагивал. Бедняга то и дело всхлипывал и все прогонял кого-то. Похоже, совсем умом тронулся. То ли от перенапряжения, то ли от страха.
Глеб и сам уже еле соображал. Уловив ровное дыхание сталкеров, он крепко зажмурил глаза, желая поскорее уснуть. Оставаться наедине с неадекватным бойцом не хотелось. Мальчик задышал медленнее и глубже. Грань между сном и бодрствованием нехотя приближалась, истаивая туманной дымкой, обволакивая сознание и вытесняя боль из натруженных мышц. Тело постепенно стало легким и невесомым, а потом вдруг пришло осознание наступившего сна. Удивившись тому, что сознание его при этом оставалось кристально ясным, Глеб прислушался к новому ощущению. Потом попробовал шевельнуть одной рукой, другой. Осторожно поднявшись на ноги, не ощутил привычной тяжести и посмотрел вниз. Ног не было. Как не было и всего тела. Он парил посреди помещения, осознавая, что не может видеть в абсолютном мраке и, тем не менее, отчетливо различал фигуры спящих сталкеров. Мальчик осмотрелся, остановив взгляд на двери, из-под которой била тонкая полоска света.
«Это все во сне…» — успокоил себя Глеб и подплыл к выходу, не ощущая никакого дискомфорта от своего нового состояния. Ощущение абсолютной свободы пьянило. Не испытывая какого-либо страха, Глеб просочился сквозь дверь и выплыл в тоннель. Неровный свет шел из коридора напротив. Достигнув противоположной стены, мальчик пересек узкий коридор-перемычку, попав в тоннель, параллельный первому.
Звуки нахлынули внезапно. Нервный шепот, всхлипы, ругань… Кругом были люди. Много людей. Ярко освещенный тоннель был заполнен ими битком. Они стояли, высыпав из автомобилей, и напряженно вслушивались в раскаты грома. Глеб парил над головами, рассматривая испуганные, бледные лица. Взгляд его остановился на женщине с маленькой девочкой на руках. Испуганная мать затравленно озиралась, крепко прижимая драгоценное чадо. В глазах ее была паника. Девочка так же яростно прижимала к груди плюшевого медведя и плакала, не переставая.
Со стороны далеких выходов полыхнул яркий свет. Тоннель тряхнуло. Люди попадали на асфальт. Раздались испуганные крики. Освещение, мигнув, погасло. Включились тусклые аварийные лампы. Испуганные лица погрузились в полумрак. Вслед за этим загрохотало сильнее, поднялся ветер. Завывая на все лады, он вмиг наполнил пространство взвесью из песка и мусора. Кто-то пытался закрывать лица полами курток, другие полезли внутрь автомобилей, пытаясь защититься от проносящегося по тоннелю пылевого вихря. Глеб почувствовал тепло. Ветер становился теплее с каждым мгновением и уже обжигал кожу. Вопли вокруг слились в жуткую, не прекращавшуюся какофонию. Где-то вдалеке разгорался яркий свет. Стало нестерпимо жарко. Люди заметались, Завыли. Некоторые ринулись к выходу. Рокот нарастал с каждой секундой. Тоннель вибрировал все сильнее. С потолка, отслаиваясь, падала штукатурка.
Женщина, в отчаянной попытке спасти дочь, запихнула ее в окно ближайшего джипа. Люди, что сидели внутри, приняли ребенка и подняли стекло дверцы. Девочка забарабанила в окно, глядя на мать, но та отрешенно стояла, в последний раз глядя на чадо и улыбаясь. Хотелось верить, что этот отчаянный шаг оградит ребенка от надвигавшейся катастрофы…
Лицо женщины озарили всполохи света — по тоннелю неслась волна огня. Еще мгновение она стояла у автомобиля, затем улыбка ее вскипела, оплывая. Крики разом исчезли, потонув в реве пламени. Ударной волной повыбивало стекла, автомобили закрутило в воздухе, сминая, впечатывая в стены. Прокатившись по тоннелю безжалостной всепоглощающей волной, огонь в одно мгновение слизнул людей с их страхами, мольбами и ничтожными проблемами.
Спустя несколько безумно долгих секунд все было кончено. Рев пламени стих, стена огня откатилась, опала. Пространство от пола до потолка заволокло черным едким дымом. Стены покрылись ровным слоем копоти. Остовы автомобилей пощелкивали, медленно остывая. От скрючившихся головешек, только что бывших людьми, шел ровный жар.
Глебу захотелось проснуться. Он попытался открыть глаза, потом зажмуриться — сделать что угодно, лишь бы не видеть больше этого ужаса, но перед взором все еще стояла, не исчезая, безумная картина разыгравшейся когда-то трагедии. Мальчик ринулся обратно, в поисках заветного перехода, но стена тоннеля оставалась монолитной, без каких-либо разрывов.
В оглушающей, звенящей тишине скрипнула дверь. Глеб обернулся. С ближайшего джипа осыпались черные хлопья окалины. Дверь кабины приоткрылась, на пол ступила детская ножка в ярком цветастом сандалике. Мелькнул нарядный сарафан. Из клубов дыма показалась та самая девочка — ни ожогов на теле, ни сажи на румяном личике… Сжимая в руках дымящийся уголек, некогда бывший плюшевым мишкой, прошла сквозь языки догоравшего пламени, поманив Глеба за собой. Мальчик словно в трансе последовал за ней по длинному переходу тоннеля. У самого выхода они остановились. Подняв пухлую ручонку, девочка указала на груду оплывших от жара бесформенных останков и улыбнулась. Глеб в недоумении смотрел на обуглившийся труп, пока не заметил припорошенный пеплом кусочек металла. В лучах закатного солнца блеснул рельеф двуглавого орла. Зажигалка…
— Мы уже двадцать лет мертвые. В землю зарылись и слоняемся всё, как неприкаянные. Ищем чего-то… — Проговорила девочка голосом Отшельника. — А только зря это. Мертвые мы. Нет нас…
— Нет, нет, не может быть… — Глеб отшатнулся, замотал головой, не желая видеть, не желая слышать, не желая верить. — Этого не может быть, НЕ МОЖЕТ!
Мир вокруг закрутился бешеной каруселью, образ смазался, потек. Глеб очнулся в кромешной темноте. Нашарил зажигалку, щелкнул колесиком. В свете огонька увидел рядом встревоженное лицо Наты.
— Чего там бормочешь? Кошмары? — Девушка потянулась со сна, включила фонарик, поднесла к часам. — Ничего себе! А что, все еще дрыхнут? Дело к полудню уже!
Ната вскочила, расталкивая сталкеров. Те поднимались тяжело, словно после продолжительной гулянки. В каморке стояла одуряющая духота. Отчаянно захотелось наружу.
— Мама родная, голова-то гудит как! — Шаман сел, покачиваясь.
Глеб судорожно зашнуровывал ботинки, поглядывая на бойцов.
— Надышали за ночь… — Кондор тяжело поднялся. — Нет тяги — нет воздуха. Сплошной углекислый газ. Усек, Звереныш? Собираемся, засиделись мы тут.
Сталкеры зашуршали снаряжением. В общей суматохе никто даже и не обратил внимания на разблокированную дверь. Короб трансформатора валялся в стороне.
— Ксива где?
Лучи фонарей зашарили вдоль бетонных стен, просветив опустевшую коробку помещения. — Твою ж… налево. Сговорились все что ли?! — Кондор рванул с плеча пулемет, выскочил в тоннель.
Сталкеры двинулись следом. Глеб семенил за наставником, терзаясь нехорошими предчувствиями. Идти стало тяжелее, тоннель плавно поднимался вверх. В прямоугольник далекого выхода вливался дневной свет. На фоне серого неба выделялся силуэт сидящего на полу человека. Отряд осторожно подобрался к одинокой фигуре. Ксива неподвижно сидел у стены, повернув голову к выходу. Руки его расслаблено лежали на коленях.
— Подъем, сталкер. — Голос Кондора дрожал. — Я сказал, подъем!
Глеб в ступоре смотрел на окровавленный нож, валявшийся на асфальте. Заметив на запястьях бойца глубокие порезы, мальчик отвернулся.
— Встать! — Кондора трясло.
— Уймись, — Шаман наклонился, стараясь не наступить в лужу загустевшей крови, повернул голову Ксивы.
Остекленевший взгляд. Сомкнутые в ровную линию губы. На бледном чумазом лице — две дорожки от высохших слез.
— Кто тебя за язык тянул с этой гранатой? — Шаман осуждающе глянул на командира. — Парень полночи с мертвецами общался, грехи замаливал. Пока крыша со страха не поехала…
— Похоронить бы… — подал голос Фарид.
— Бесполезно. Зверье набежит, раскопает. — Отшельник накинул капюшон поверх противогаза и побрел по дороге.
Заметно поредевший отряд покинул тоннель, медленно продвигаясь вдоль высоких песчаных наносов. Перед глазами Глеба еще долго стояло испуганное лицо Ксивы. Злосчастный тоннель подарил безопасный ночлег, отняв-таки самого слабого. Того, кто впустил страх в душу.
Грозовые облака затянули небо непроницаемым плотным покровом. Изредка сквозь пелену туч пробивались яркие всполохи света — предвестники надвигавшейся грозы. До слуха людей донеслись первые раскаты грома. Ветер вдруг разом стих. Воздух будто бы спрессовался, загустел. Природа внешнего мира замерла в преддверии разгула стихии.
Беспокойно посматривая на свинцовое небо, сталкеры поднялись по песчаной насыпи. Перед ними простерся остров Котлин. Где-то там впереди и правее маячили руины Кронштадта. Но взгляды путников были устремлены в другую сторону. В прибрежных водах, по левую сторону от дамбы, сквозь туманную дымку проглядывали очертания огромного корабля.
Глава 12 «Ковчег»
Завидев силуэт железного исполина, сталкеры прибавили шаг. Никто не кричал, не пытался проявлять радость, побоявшись спугнуть удачу. Взоры их были прикованы к хищным обводам военного крейсера, что горделиво возвышался на водной глади залива. Ноги сами несли путников к диковинной находке. Не выдержав, сталкеры вместе с братом Ишкарием перешли на бег. Они неслись вдоль кромки воды, позабыв про усталость.
Глеб рванулся было следом, но наставник придержал его за рукав:
— Куда намылился? Забыл, что я тебе втолковывал?
Отшельник подтянул АК-74 поближе, неотрывно наблюдая за прибрежной зоной. Вместе с учеником они не спеша двинулись по берегу, внимательно поглядывая по сторонам. Несмотря на окрики наставника, мальчик то и дело косился на приближавшуюся громаду корабля. Как назло, клочья тумана скрывали большую часть судна, мешая насладиться его великолепием и масштабами.
Радость сделанного открытия переполняла Глеба. Все тяготы и лишения опасной экспедиции стоили того, чтобы, наконец, увидеть его. Ковчег, что заберет их к «земле обетованной»… Мальчик шел рядом с наставником, думая о том, как здорово будет вот так же вдвоем пройтись по просторным проспектам безопасного города, вдыхать полной грудью кристально-чистый осенний воздух, позабыв о противогазах… Жаль, родители этого не видят. Им бы точно понравилось. Глеб улыбнулся собственным мыслям.
Сталкеры удалились на приличное расстояние. Теперь они молча стояли у воды, прямо напротив корабля, и отчего-то даже не пытались привлечь внимание экипажа. Кондор, замерев на месте, приник к биноклю.
По мере того, как Глеб с наставником приближались к остальным, взгляду открывались все новые детали картины. Заметен стал небольшой крен — крейсер стоял на мели. Борта его подобно проказе покрывали жирные кляксы ржавчины, а главное — в левом борту, ранее скрытом от взглядов, зияла внушительных размеров пробоина, сквозь которую в корабль, словно в гавань, монотонно накатывали пенные буруны волн. Вдоль всего борта скопилась колыхавшаяся черная масса водорослей, сгнивших бревен и темно-оранжевой пены. Судя по всему, крейсер оставался брошенным на отмели долгие годы. Еще один памятник ушедшей эпохе…
Когда-то человек понадеялся изменить мир к лучшему посредством разрушительного оружия — мир изменился. Правда, совсем не так, как хотелось бы человеку. Но он быстро забывает свои ошибки. Потому что самонадеянность постоянно толкает его к новым экспериментам. Такова уж наша природа — самые нелепые поступки мотивировать верой в лучшее, а не трезвым расчетом.
Путники продолжали тупо таращиться на судно. Конечно, в байки «Исхода» верилось с трудом, но каждый все равно в тайне надеялся на чудо. Теперь же злая реальность в очередной раз ткнула их носом в собственную самонадеянность.
— Ну что, брат, это что ли твой Ковчег? — Шаман покосился на сектанта.
Ишкарий медленно опустился на землю, сохраняя молчание. В глазах его стояло смятение и… Нет, разочарования там не было. Скорее непонимание, нежелание верить в происходящее. Вера сектанта оставалась такой же твердой и фанатичной, просто в глазах… В них сквозила усталость. Ишкарий тяжело вздохнул.
Глеб чувствовал себя немногим лучше сектанта. Когда надежда, в который раз поманив вкусным пряником, вдруг тает на глазах, смириться с очередным поражением тяжело. Особенно тяжело было теперь, когда мнимая цель находилась практически под носом. Протяни руку и… поймаешь пустоту. Видения чудесного города как-то сразу отдалились, уступив место унылому пейзажу пустынной полосы прибоя.
— Надо бы осмотреть… — Кондор подошел к проводнику.
— Вряд ли свет с корабля шел. — Отшельник сунул бойцу карту. — Смотри, тогда прямо на пути луча — Кронштадт. Нереально.
— Мы должны быть уверены. Надо осмотреть.
Было видно, что Кондор сомневается. Потери возрастали с каждым пройденным километром, и рисковать бойцами понапрасну не хотелось. Понаблюдав за мучениями сталкера, Отшельник принял решение:
— Я разведаю. Ждите здесь.
Не давая Кондору возможности возразить, Отшельник скинул рюкзак, оружие, разгрузочный жилет. Глянув на дозиметр, стянул противогаз, скинул защитный комбез, одежду. Глеб украдкой посматривал на наставника. Через всю спину сталкера тянулся уродливый шрам. На левой икре — следы челюстей неведомой твари. На предплечье целая впадина, стянутая зарубцевавшейся кожей — кусок мышцы был, видимо, вырван в одной из многочисленных стычек.
— Ты же не собираешься лезть в воду, сталкер? Лучше поищем, на чем добраться…
— Давненько я не купался. Лет двадцать, поди. — Отшельник покидал одежду в целлофановый пакет, прикрепив к поясу, и закинул за спину автомат. — Когда еще доведется…
— Профонит!
— Не успеет… — Прихватив нож, он вошел в воду.
— Псих… — пробурчал Кондор, снимая с плеча «Печенег».
Сталкеры напряженно следили за удалявшейся фигуркой. Делая неторопливые мощные гребки, проводник уже почти достиг пробитого борта и на фоне крейсера казался ничтожной блохой. Еще мгновение, и он исчез в чреве гиганта.
— Пронесло, похоже. Удачливый черт! — Кондор с облегчением опустил оружие.
Отшельник подтянулся на руках, выталкивая тело на железный пандус. Дрожа от холода, откупорил мешок, натянул на мокрое тело одежду. Быстрый взгляд на дозиметр — норма. На душе как-то сразу полегчало. Щелкнул фонарь, высвечивая ржавое нутро заполненного водой трюма. Нахлобучив респиратор, сталкер осмотрелся и двинулся вдоль переборки. Лестница впереди не внушала доверия, но других вариантов, похоже, не было. Осторожно поднявшись по прогнившим ступенькам, Отшельник попал в обширный зал машинного отделения. Атмосфера запустения оставила отпечаток на каждом предмете обстановки. Ржавые коробы механизмов, оранжевые лужи конденсата на металлическом полу, обвисшие провода в лохмотьях паутины — все это навевало тоску.
Довольно быстро сталкер отыскал выход на верхние палубы громадного корабля. Непродолжительная экскурсия по жилым каютам не принесла каких-либо результатов. Везде одна и та же картина. Складывалось впечатление, что экипаж покидал судно в спешке. Разбросанные повсюду вещи, сваленное в беспорядке, полуистлевшее белье, рамки с потускневшими фотографиями…
Короткий обыск капитанской каюты также закончился неудачей. Похоже на то, что все документы были намеренно уничтожены. Сталкер попытался пройти по лестнице, ведущей наверх, к командному мостику, однако люк заклинило намертво. Видимо, из-за бушевавшего тут когда-то пожара деформировался металл переборки. Пришлось выскочить наружу, на внешнюю палубу крейсера.
Порыв колкого ветра ударил в лицо. Поглядывая по сторонам, Отшельник прокрался по галерее внешних переходов и лестниц, достигнув, наконец, мостика судна. В поисках каких-либо зацепок переворошил все закутки и шкафчики, но не смог отыскать ничего, что могло бы дать хоть какие-то ответы — ни судового журнала, ни распечаток.
Посмотрев в иллюминатор, сталкер заметил птеродонта. Мутант сидел на бортике, окаймлявшем сигнальную платформу, и пристально наблюдал за передвижениями человека. Отшельник метнулся в тень, не выпуская хищника из поля зрения. Недовольный подобным соседством, птеродонт издал угрожающий вопль и развернул когтистые крылья.
— Ну, ну, приятель, придется тебе поискать другое место… Отшельник вскинул «калаш», прицелился, дал несколько одиночных залпов. Пули высекли искры, срикошетив о решетку бортика. Мутант испуганно подскочил, раззявил длинный клюв, возмущенно заклекотал.
— Давай, давай, вали отсюда! — Сталкер выстрелил еще пару раз.
Птицеящер, учуяв наконец исходящую от человека угрозу, взмахнул перепончатыми крыльями и тяжело снялся с «насеста». Пронзительно крикнув на прощание, мутант улетел в сторону дамбы.
— Так-то лучше…
Стоило твари исчезнуть из поля зрения, внимание Отшельника переключилось на сигнальную платформу. Вроде бы ничего интересного, однако что-то в открывшейся взгляду картинке было неправильным. Ощущение какой-то недосказанности, незавершенности увиденного напрягало. Словно не хватало какой-то очень важной детали. Снова выглянув в иллюминатор, сталкер вдруг понял, в чем дело. Теперь туда точно стоило наведаться. Наметив последнюю точку экскурсии, он выбрался наружу.
Фарид с Шаманом продолжали следить за кромкой береговой растительности, поводя вдоль кустарников стволами «калашей». Ната отстраненно топталась у самой воды, пиная ракушки. Кинув взгляд на командира, усмехнулась. Тот, пытаясь убить время, достал свой любимый нож и старательно водил им вдоль точильного бруска.
Глеб присел на песок рядом с вещами наставника, разглядывая судно.
— Это ведь не «Варяг»? — спросил он у Ишкария.
— Нет, отрок. Ковчег узрят лишь те, кто испытания пройдет, не убоявшись. Перенесли мы многое, но видно, недостаточно, чтоб доказать «Исходу» веру и стремление к…
— Недостаточно? — Перебила Ната, обернувшись. — Ты сказал «недостаточно»?
— Посредством тягот и лишений лишь крепнет дух, а жертвы неизбежны… Сие лишь дань за избавление достойных…
— Дань? — Девушка медленно закипала. — Так, по-твоему, Окунь, Бельгиец, Ксива, Дым — это дань? А ты, получается, самый достойный…
Ната наступала на сектанта, багровея. Тот попятился, но продолжал с вызовом смотреть на оппонентку.
— Уверуй — и спасешься, дитя! Иначе лишь пополнишь ряды мучеников, что сгинут во спасение избранных!
— Ах избранных…
Ната уже готова была вцепиться в глотку сектанта, когда командир осадил ее:
— Да будет тебе! Как будто в первый раз эти бредни слышишь…
— Сие не бредни, а наставления служителя «Исхода»! Крамолу говоришь! Опомнись, или гнить тебе как подельникам вашим!
Кондор не успел ничего предпринять. Дернулся было, но девушка оказалась первой. Подскочив к сектанту, ринулась на него с кулаками. Ишкарий испугано взвыл, однако, судя по всему, вознамерился до конца отстаивать свои принципы. Противогазы полетели на землю. Завязалась потасовка. Получив от девушки несколько увесистых тумаков, сектант рухнул в песок. Под глазом его наливался огромный синяк. На лице поубавилось надменности, но скривившийся рот продолжал нашептывать слова безумных молитв.
— Ты, недомерок, и пальца их не стоишь! Так что заткни свой поганый рот, из него смердит!
Брат Ишкарий затравленно посмотрел на возвышавшуюся над ним девушку и вдруг с воплем «Исход со мной!» всей своей массой врезался ей в живот. Они кубарем покатились по песку, зацепив по инерции Кондора. Тот рухнул, чертыхаясь, попытался встать. Образовалась настоящая свалка. Шаман обернулся, с недоумением уставившись на происходящее, в конце концов не выдержал и рявкнул:
— Да вы охренели все! Завязывайте! Не на прогулке!
Командиру, наконец, удалось подняться на ноги и раскидать спорщиков по сторонам. Только сейчас боец понял, что продолжает держать в руке нож. С острого как бритва лезвия стекали капли крови. На плаще Ишкария алело кровавое пятно. Сектант испуганно ощупал себя и, облегченно выдохнув, в недоумении уставился на Кондора. Тот перевел взгляд на девушку. Ната лежала на песке, свернувшись калачиком, и натужно хрипела, зажав живот руками. Из-под перчаток тонкими струйками сочилась кровь.
— Нет… — Нож выпал из руки бойца. Схватившись за голову, он медленно подошел к девушке, упал на колени и обнял ее. — Я… Я не хотел… НЕТ!!!
Сталкеры замерли, не в силах поверить в происходящее. Судорога прошла по телу Наты. Спустя несколько мгновений она затихла. В глазах девушки навсегда застыло удивление.
Кондор завыл. Завыл протяжно, по-звериному. Отчаянный крик его сочился тоской и безысходностью. Укачивая бездыханное тело на руках, командир зарыдал. Ишкарий валялся немного поодаль. Губы его тряслись, а из глаз катились крупные горошины слез — нервы сектанта в конце концов сдали.
В этот момент с корабля донеслись звуки выстрелов. Глеб с тревогой посмотрел в сторону залива, тщетно пытаясь разглядеть на крейсере силуэт наставника. Он вдруг отчетливо осознал, насколько беззащитен и слаб отряд без Отшельника. И что несчастья происходят как раз тогда, когда проводника нет рядом, либо когда сталкерам взбредает в голову показать свой норов.
Неудачи и лишения преследовали отряд на всем пути, стоило лишь выйти из метро. Словно сглазил кто. Злополучный свет не спешил приоткрыть завесу тайны. Поманил и исчез, оставив их блуждать среди ужасов верхнего мира.
— Вы б еще фейерверк устроили. — Отшельник подошел к костру, устроенному путниками тут же, на берегу. — Вас за версту видно.
Глеб семенил рядом с наставником. Когда тот вышел из воды, мальчик испытал огромное облегчение. Рядом с угрюмым сталкером было спокойно и безопасно. Короткого взгляда на прикрытый одеялом труп Отшельнику хватило, чтобы оценить нелепость ситуации. Однако он промолчал.
Кондор недобро покосился на проводника, хотел было что-то сказать, но, передумав, отвернулся.
— Это случайно вышло… — Начал было Шаман.
— Почему-то я даже не удивляюсь. — Отшельник протянул руки к костру. — Не утруждайся, Глеб мне уже все рассказал.
Кондор вскочил на ноги, встал напротив проводника:
— И что скажешь, сталкер? Что?
В голосе его сквозил вызов напополам с отчаянием.
— А что бы ты хотел услышать, Кондор? — Отшельник поднялся, исподлобья глядя на собеседника глаза в глаза. — Что ведете себя хуже детей? Что вот этот малолетка пока что выглядит гораздо адекватнее всех вас вместе взятых? Что вы сами представляете для себя гораздо большую опасность, чем мутанты? Чего ты от меня ждешь?!
Кондор молчал, не сводя с проводника взгляда.
— Так вот что я тебе скажу, боец. Мне плевать на ваши разборки, проблемы и амбиции. Хотите — хоть перестреляйте друг друга. Чем меньше народу, тем проще будет довести оставшихся.
Кондор отвел взгляд.
— Послушай, командир. — Вмешался Шаман. — Мы должны завершить миссию. И… я считаю, что… В общем, Отшельник должен возглавить отряд.
Услышав это, Кондор дернулся, однако не стал сразу возражать. Глеб, казалось, физически ощутил, как в бойце идет тяжелая внутренняя борьба. Буквально несколько дней назад, впервые увидев бравого сталкера, мальчик ни за что бы не подумал, что командир отряда может выглядеть таким беспомощным и… «убитым» что ли. Не поднимая взгляда, Кондор согласно кивнул.
— Мои условия вы знаете, — Отшельник раскидал ботинком угли, затоптав костер. — Будете беспрекословно выполнять все, что скажу — никто больше не умрет. Всем все ясно?
Сталкеры закивали. Проводник подошел к сектанту, сидевшему поодаль:
— Ну а тебе, чудик, настоятельно советую заткнуться со своими проповедями. Еще раз раскроешь рот без моего ведома — башку прострелю. Усек?
Ишкарий собрался было возразить, но в руках сталкера уже появился, словно чертик из табакерки, автомат. Испуганно глядя на дуло «калаша», сектант истово закивал. Отшельник залез в карман, вытащил пачку фотографий, кинул их сектанту на колени. Вокруг Ишкария рассыпались карточки с изображениями всевозможных кораблей.
— Это тебе в коллекцию. На крейсере нашел. Ты ж у нас увлекаешься «ковчегами»…
Отшельник подошел к Фариду, протянул ему кусочек отвратно пахнущей серой субстанции.
— Жуй, на марше мне отстающие не нужны. Это мох такой — природный стимулятор. Получше той химии, что вы себе вкалываете.
Таджик без возражений сунул «угощение» в рот, скривился, но прожевал.
— Ну а теперь о крейсере. Свет шел не оттуда, но теперь, по крайней мере, ясно, что искать. С корабля демонтирован сигнальный прожектор, причем, судя по свежим царапинам, совсем недавно. Кто-то здесь побывал где-то с неделю до нас, так что советую не зевать. Вопросы есть?
Сталкеры молчали.
— Тогда двинулись. Следующая остановка — Кронштадт.
Отряд тронулся с места, и лишь Кондор продолжал стоять возле тела девушки:
— Я не могу вот так… оставить ее тут.
— Тебе кое-кто поможет решиться, — Отшельник пристально всматривался в темнеющее грозовое небо. — Ну-ка, ребятки, быстро в зеленку!
Путники бросились под защиту низкорослых деревьев, ветви которых, неестественно изогнувшись, припадали к самой земле. Кондор после секундного колебания нырнул следом. Бойцы замерли, пытаясь слиться с землей. С неба стремительно падала огромная тень. Вжавшись в траву, Глеб не смел поднять голову, но все-таки любопытство пересилило. Вдоль прибрежной полосы, взметая в воздух клубы пыли и песка, пронеслось исполинских размеров создание. Мощно взмахнули крылья-экраны, обдав сталкеров тугой воздушной волной, чиркнули по песку гигантские крючья лап. Подняв за собой настоящий ураган из сучьев, листвы и песка, невиданный исполин взмыл вверх, величаво развернулся и улетел в направлении севера. Тело девушки исчезло. Лишь несколько глубоких борозд в земле указывали теперь на место трагических событий.
— Свят, свят… Пронесло, кажись, — зашептал Шаман.
— Знакомец наш с «Раската». Урвал-таки свою долю. — Проводник поднялся на ноги. — Чего разлеглись? Пошли уже.
Они зашагали по иссушенной ветрами земле, опасливо поглядывая на небо. Чудовищная тварь больше не показывалась, однако надвигавшаяся непогода приготовила им другой сюрприз. Над головами в который раз полыхнуло, озарив пространство нестерпимо ярким светом. Оглушительный раскат грома заставил путников инстинктивно втянуть головы. Первый капли забарабанили по земле, разбиваясь фонтанчиками мельчайших брызг. Затем все разом зашелестело, застучало. Размеренный шум, нарастая, поглотил недовольные восклицания людей. Небо, наконец, пролилось обильным дождем, окатывая путников потоками воды.
Стихия бушевала. Шквалистый встречный ветер раз за разом набрасывался на ходоков, тщетно пытаясь воспрепятствовать их неспешному передвижению. Пригнув головы, путники упорно шли за Отшельником. Неутомимый сталкер, казалось, не замечал капризов природы, продолжая без устали месить армейскими ботинками придорожную грязь.
Смахивая с обзорных стекол струйки воды, Глеб шлепал за наставником, бездумно переставляя ноги. Раз, два, раз, два… Отвлечься не получалось. В голове вертелась лишь одна мысль: «Скорей бы все закончилось». Он устал. И физически, и морально. Устал надеяться, устал замирать в предвкушении чуда, устал разочаровываться, устал бояться. Теперь даже фантазии о спасительной земле не помогали. Остались только апатия, безразличие и кусок мокрой дороги под ногами.
Раз, два… Глеб украдкой обернулся, высмотрев Фарида. Бойца шатало, ноги заплетались, но он упорно брел вперед. И, как показалось мальчику сквозь маску противогаза, даже подмигнул, мол: «Не робей, пацан, прорвемся!». Глебу стало стыдно. Он опять позволил себе раскиснуть, в тот время как другим сейчас ничуть не лучше, а то и хуже, чем ему. Фарид ранен, Кондор проклинает себя за нелепую потасовку на берегу, Ишкарий сломлен разбитым вдребезги мифом о Ковчеге…
— Мне папа рассказывал, — вдруг громко заговорил мальчик, с удивлением услышав собственный голос, — будто бы есть на земле много мест, подобных нашему метро. В других городах, по всему миру. И там тоже люди спаслись! И что настанет время, когда все они смогут связаться друг с другом, а потом и в гости ездить, торговать!
— Из твоих уст, да Богу бы в уши. — Откликнулся Шаман.
— В Москва метро большой самый, — авторитетно заявил таджик, оживившись. — Мне дзядя рассказывал.
— А про Лондон он тебе не рассказывал? — подключился Кондор. — Вот уж где «большой самый».
— Зачем Лондон? Дзядя в Москва торговал. Потом в Питер. А про метро интересно рассказывал…
— Да много чего в Земле-матушке понарыто по всему свету. Может и выжил кто, — изрек Шаман, повернувшись к Ишкарию. — А ты чего молчишь, говорливый наш?
— А ему Отшельник башка стреляй обещал. — Заулыбался таджик. — Вот и молчит.
Сталкеры заржали в голос, словно и не было позади длинной дороги с лишениями, потом и кровью. Скопившееся психологическое напряжение требовало разрядки.
— За другие страны не ручаюсь, а вот наших в эфире мы все-таки выловили! — Шаман мечтательно вздохнул. — Сигнал слабый шел. Скорее всего, транслятор недалеко где-то. Так что вся надежда на Кронштадт. Как считаешь, Отшельник, есть свет в конце тоннеля?
Проводник не ответил сразу. Задумался, видимо. Лишь хмыкнул как-то неопределенно, подтянув ремень автомата.
— Не люблю загадывать. Поживем — увидим. Поживем, Глеб?
— Поживем!
Мальчик заулыбался, воодушевленный коротким разговором. Да и остальные, уловив общий настрой, зашагали резвее. Не зря Ксива говорил, что слова силу имеют. А силы им еще пригодятся. Прямо по курсу раскинулся город. Глеб каким-то шестым чувством ощущал, что там они найдут ответы. И ответы эти их не разочаруют. Такова уж природа человека — как бы ни было плохо, надеяться на лучшее.
Глава 13 «Некрополь»
Дозиметр, подавший голос, стоило им приблизиться к контейнерному терминалу, затих только после того, как отряд обошел опасное место по широкой дуге. В бинокль отчетливо просматривались штабеля продолговатых железных боксов и то место, где грузовые контейнеры, словно кубики, в хаотическом беспорядке рассыпались, перегородив причальную площадку. Глеб представил себе силу прокатившейся здесь когда-то ударной волны и поморщился.
К высоткам девятнадцатого микрорайона они вышли с северо-запада. Здания неплохо сохранились, лишь облицовка пострадала под напором годами шлифующего ее ветра. Бетонные колодцы дворов густо поросли бурьяном. Дома выглядели такими же безлюдными, как в Питере. Окинув открывшуюся панораму цепким взглядом, Таран повел отряд вдоль внешнего периметра новостроек.
Вскоре строений стало меньше. Впереди путников ожидал двухкилометровый переход по изломанному асфальту прямой, как струна, дороги. Унылая местность вокруг пока что не преподнесла ни единого сюрприза, хотя Шаман не упустил возможности поделиться своими наблюдениями:
— Площадь была, улица была, теперь вот шоссе Кронштадтское. Снова знак, слышишь, Кондор? Только вот понять бы, добрый или нет?
Кондор промолчал. С каждым шагом он все больше впадал в апатию, то ли переживая смерть Наты, то ли свою отставку. Теперь он шел замыкающим и даже не пытался присматривать за тылом. Заметив это, Таран отослал в хвост отряда Шамана.
Читать бесплатно другие книги:
