Концерн Калбазов Константин

Тут, надо признать, произошло знаменательное событие. Когда дело дошло до носков, то выяснилось, что здешние носки нужно было носить с подтяжками, крепившимися выше икр, иначе они просто спадали: что поделать, резиновых манжет пока еще не было. Это встретило протест со стороны Гаврилова, который наотрез отказался надевать на себя подобное, предпочтя носить сапоги с портянками. Моряк, с призрением бросавший сухопутным оскорбительное «сапог», предпочел обуться именно в сапоги. Чудны дела твои, Господи. Удивило и то, что Семен весьма виртуозно управлялся с портянками, чем немало удивил друзей.

– А чего вы хотели? Я же деревенский, опять же на охоту хаживал, а там без сапог никак. А сапоги – они портянки любят, в носках ногам хана.

Это-то и определило стиль в одежде Семена, который теперь походил на купца, но на средненького такого купчишку, так как одежда все же была не столь уж и дорогой.

Больше Антон в экстремальные игры не ввязывался, хотя предложения и поступали. Он решил, что это будет лишним. Появлялся он на бильярде не чаще трех раз в неделю, выигрывая за этот срок по сто рублей. Приходилось иногда уходить и с проигрышем, чтобы не возбуждать излишнего любопытства. Этого вполне хватало и на гостиницу, и на то, чтобы питаться в ресторанчике из недорогих, и чтобы поддерживать в порядке свой гардероб, и чтобы откладывать. Но постоянно жить на эти средства было глупо.

Одновременно Песчанин почитывал историческую литературу, из которой понял, что если это и параллельный мир, то его история весьма схожа с историей их мира, так что Антон был склонен думать, что их все же занесло в прошлое.

Шел одна тысяча восемьсот девяносто восьмой год, а значит, друзей отбросило назад ровно на сто лет. Именно в этот год Россия заняла Порт-Артур, и вот уже три года японская военщина готовилась к активным боевым действиям на Дальнем Востоке. Японская политика становилась все более агрессивной, но до того момента, когда эти низкорослые улыбчивые и любезные азиаты покажут свой волчий оскал, было еще сравнительно далеко. Пока же они усиленно наращивали свою военную мощь.

Общение в более респектабельных кругах имело положительное влияние на друзей, а вернее, на их финансовое положение. Однако ограничиваться только игрой было попросту глупо и недальновидно. Об этом-то однажды вечером и заявил Антон, когда они сидели в гостиной своего номера.

– Мы здесь уже месяц. Живем в принципе неплохо, но устраивать свою жизнь, имея за спиной только бильярд, глупо. Нужно определяться с дальнейшим бытием.

– Ага. А что мы умеем-то? – тяжко вздохнул Гаврилов. – Мне можно только в наемники куда, потому что только и могу, что воевать. Мог бы и мотористом, но что-то мне подсказывает, что паровая машина очень сильно отличается от дизеля, а дизелей здесь нет.

– Вот только не вешать носа. У нас есть мозги и знания, которых здесь нет. Ничего страшного, если мы у кого-нибудь украдем пальму первенства. Изобретут другое: непознанного в избытке даже в наше время, – убежденно заявил Антон.

– И что ты предлагаешь «изобрести»? – ухмыльнувшись, поинтересовался Сергей, но весь его вид говорил о том, что идея у него не вызывает отторжения.

– Что-нибудь такое, чего тут нет и что у нас с руками оторвут, – твердо заявил Антон.

– Мне на ум не приходит ничего оригинального, – вздохнул Звонарев. – Я ведь радиоэлектронщик, ну еще штурман.

– А я и вовсе артиллерист, ну еще командир корабля, но это ни при чем. – Дело в том, что первые полгода в училище Антон учился с Сергеем в одной роте и на одну специальность, но он всегда хотел командовать кораблем, а из штурманов в командиры кораблей выбивались куда реже, чем из артиллеристов. Поэтому когда через полгода появилась возможность сменить специальность, он перевелся в другую роту, но с Сергеем они сдружились с первых дней, так что, несмотря на разные специальности и подразделения, дружить они продолжали крепко, нередко помогая друг другу по смежным предметам.

– Ха. А может, вам штурманами на корабли? А что? Варлам вам какие угодно документы выправит за отдельную плату, – весело заметил Гаврилов. – А я к вам на подхвате, начну матросом – а там, глядишь, и в боцманы выйду.

– Очень смешно. Да чтобы в этом времени быть штурманом, нужно иметь большие навыки в кораблевождении, а я после училища вообще по специальности ни дня не служил – вон взводным на завод засунули, и радуйся. Антон – тот да. Да и то… Он больше артиллерист и командир, и если сумеет выполнить работу штурмана, то привык работать с навигационными приборами, которых сейчас и в помине нет, а с теми, что есть, он знаком, как и я, можно сказать, в теории.

– Сережа, да ты гений! – возбужденно заявил Антон, уставившись на Звонарева загоревшимся взглядом.

– В смысле?

– Девиация!

– Что девиация? Погоди-погоди. Ты предлагаешь…

– А что нам мешает? Мы оба изучали этот предмет, принципиальную схему знаем, всякие частности отработаем и доведем изделие до ума. Устроить лабораторию нам вполне по силам, денег хватит.

– А ведь может получиться.

– Эй, умники. А мне объяснить ничего не хотите? – возмутился ничего не понимающий Гаврилов.

– Семен, ты знаешь, что значит девиация?

– Не такой уж я и тупой, командир.

– А как с нею бороться?

– Шутишь? А гирокомпас на что!

– А вот нету сейчас гирокомпасов. Не изобрели еще.

– Это как это нету? А как же они по морям ходят?

– А вот так и ходят. Каждый раз выверяют компасы, учитывают огрехи, ошибаются, и иногда эти ошибки оборачиваются боком.

– Весело. Так они озолотят того, кто им этот самый гирокомпас изобретет.

– Вот об этом и речь.

Ни кульмана, ни каких-либо иных чертежных принадлежностей у друзей не было, были только записные книжки да перьевые ручки, но это их не остановило. Так что они тут же принялись за работу. Разумеется, ни о каких точных чертежах и расчетах сейчас речь идти не могла, но все же в общих чертах они могли набросать кое-что уже и сейчас.

Засиделись допоздна, только далеко за полночь решив все же идти на боковую. Гаврилов, несмотря на то что в этом вопросе не разбирался даже поверхностно, составил им компанию, наблюдая за увлеченно что-то обсуждающими, лихорадочно записывающими, рисующими, зачеркивающими, сминающими и выбрасывающими листки, где были ошибки, друзьями.

Не сказать что они легли спать неудовлетворенными. Вспомнить удалось многое. Теперь нужно было все детально проработать, а еще найти человека, который смог бы все это грамотно оформить, потому как чертежниками они были еще теми, опять же расчеты… Нужен был квалифицированный слесарь, какие-никакие станки… Нет, неверно: хорошие станки. А в первую очередь нужны были помещения для обустройства лаборатории и мастерской. Много чего нужно было, а главное – нужны были на все это средства. Потому как тех, что у них были, хватило бы худо-бедно, чтобы организовать небольшую и очень скромную лабораторию.

На следующий день Песчанин направился на поиски квартиры, а вернее, он хотел снять отдельный домик, чтобы там можно было и жить, и отвести место для рабочего кабинета, ну и лабораторию устроить. Куда он мог пойти? Все всегда вертелось вокруг рынка. Подумав об этом, Антон непроизвольно улыбнулся: если его увидит Варлам, то опять решит, что он разыскивает его. В прошлый раз, когда он обратился к нему с просьбой изготовить документы, воровской авторитет имел такой вид, что сразу и не поймешь, испугался он или решает, как бы организовать устранение опасного знакомого. Антону тогда показалось, что от последнего его удержало только отсутствие Семена, который мог потом устроить вендетту. Но общение с Антоном ему явно пришлось не по душе, так как он постарался все организовать в кратчайшие сроки.

Варлама на как всегда шумном рынке он не встретил, зато то, что он искал, нашлось практически сразу. Моложавая женщина согласилась сдать домик с подворьем за вполне умеренную плату. Правда, на окраине, но Антона это вполне устраивало. Сейчас было не до жиру, нужно было заиметь свой угол, где можно было бы развернуться.

Домик с виду был невелик, но внутри весьма просторен. Две спальни, общая зала, кухня, столовая. Во дворе имелся флигелек, в котором вполне можно было устроить лабораторию совместно с рабочим кабинетом.

Через неделю флигель удалось оснастить всем необходимым для работы, а еще появился их первый наемный работник – инженер Зимов Роман Викторович, появлению которого Антон был сильно удивлен. Как выяснилось, ничего особенного. Пока Песчанин занимался организационными вопросами, Звонарев не мудрствуя лукаво попросту дал объявление в газету о том, что на хорошо оплачиваемую работу требуется инженер, опыт работы не обязателен. Вот и заглянул по указанному адресу молодой инженер, который только приехал на Дальний Восток и пока был не у дел. Как говорится, молодой и энергичный. Впрочем, несмотря на молодость, он уже имел семью, жену и полугодовалую дочь. Как он решился на столь длительное путешествие с грудным ребенком, для Антона было непонятно, но факт остается фактом. Видать, потянулся за полагающимися льготами: правительство всячески старалось завлечь в такие глухие места различных специалистов.

Едва Зимов узнал, в какой области они будут работать, его глаза буквально загорелись. Эта проблема была общеизвестна, вот только решить ее никому не удавалось. Когда же он уяснил, что решение проблемы девиации в принципе уже есть и остается только доработать идею, весь загорелся азартом и был готов дневать и ночевать на рабочем месте, которое его ничуть не смутило. Еще и не такие открытия совершались в куда более прозаичных местах.

Нельзя сказать, что эта проблема вообще еще никем не решалась. Уже был гироскоп, уже были первые опыты по созданию гирокомпаса, но вот положительного результата пока никто не достиг. Вполне могло оказаться, что и эта идея провалится, окончившись вместо колокольного звона бесформенным треньканьем. Но Зимову верилось в лучшее, и тем более его убеждала в этом та уверенность, что была у Звонарева.

Его немного смутил тот факт, что Сергей Владимирович, найдя способ решения этой задачи – не мудрствуя лукаво друзья все свалили на Звонарева, – как инженер был, как бы помягче, слегка безграмотным и не мог толково составить простейших чертежей и расчетов, но с другой стороны, истории известны еще и не такие казусы. Главное, что Роману Викторовичу указывалось направление, в котором следовало рыть землю, и он рыл, рыл не щадя себя.

Пришлось выделить и еще одну статью расходов. Как выяснилось, содержать в порядке свою одежду для друзей было весьма проблематично. Пока они жили в гостинице, эта проблема легко решалась при помощи обслуги гостиницы, теперь же им предстояло самим заботиться о себе, что выглядело бы странным. Они, конечно, были способны и сами за собой поухаживать, но это было бы уже чересчур. Так в доме появилась домработница. Анна, как ее звали, была удивлена той простоте, с какой питались ее работодатели, и скудости их гардероба, но предпочитала держать язык за зубами. Платят господа исправно, а все остальное не ее забота. Девушкой она оказалась необщительной, то есть не трещала как сорока на всех углах о своих господах, так что их частная жизнь как-то сама собой оказалась за кадром.

Жалованье прислуге и инженеру влетало в копеечку: Зимову пришлось предложить зарплату повыше, чем ему могли платить на том же судоремонтном, плюс квартплата, оборудование лаборатории, одни затраты. Друзья питались без разносолов, всячески стараясь держать марку, чтобы их работники ничего не заподозрили. Антон уже был не в состоянии выигрывать достаточные суммы, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания, а ведь это было только началом.

Когда с теорией все вроде стало ясно, они вдруг обнаружили, что все это время тянули пустышку. Не имеющие ни опыта, ни особых знаний, они даже не предполагали, что не смогут создать даже прототипа, так как нужны были специалисты, причем уровня часовых дел мастера, да еще и высокоточные станки, а ни того, ни другого на Дальнем Востоке днем с огнем не сыщешь. Все, затор.

Но Зимов и не думал унывать. Глядя на чертежи и расчеты, он весь просто лучился, так как был уверен, что у них вышло нечто стоящее. Это просто не могло не работать, а значит, это несомненный успех, он был в этом абсолютно уверен. Не могло быть иначе, и все тут.

Однако его удивило поведение его работодателей. Те отчего-то не спешили заявить о себе. Что поделать, таково было то время. Время гениев, талантов и энтузиастов, которые, едва добившись положительных результатов, спешили оповестить о своей удаче весь мир. Многие из них могли жить впроголодь, перебиваться с хлеба на воду только ради признания и славы. Нет, конечно же и материальная составляющая не забывалась, но первое – это признание и слава.

Здесь уже дело в свои руки взял Песчанин. Усадив инженера перед собой, он обстоятельно высказал ему свои доводы. У них имеются голая теория и расчеты, не подтвержденные опытами, потому что создать опытный образец они попросту не в состоянии. У них конечно же имеются деньги (хотел бы Антон знать, откуда он возьмет их даже для того, чтобы прожить следующий месяц: на него и так уже начали коситься, а некоторые и вовсе с улыбкой отказывались с ним играть), но только необходимое нужно будет заказывать, и судя по всему, в Швейцарии, на худой конец в Англии или в Германии. Роман Викторович должен понимать, что на это уйдет много времени. Так что как ни велик соблазн, но с этим придется обождать.

– Ну сами посудите. Без практических испытаний все это остается только идеей, которой смогут воспользоваться другие, а тогда мы останемся с носом. Вы этого хотите? Я – нет. Мало того, я хочу наладить производство гирокомпасов сам и не собираюсь терять прибыль.

– Тогда выходит, что я отправляюсь в бессрочный отпуск.

– Это еще почему? – удивился Антон.

Со слов Звонарева, Зимов был прекрасным инженером с развитой интуицией. В общем, именно тот человек, который и нужен был ему как «научному руководителю», так как он мог задать только общее направление, подсказать какое-либо решение, если возникал затык: все же два высших образования – это не баран чихнул, – а вот везти основной груз должны были другие. Зимов как никто другой подходил для этого.

– Но ведь мы все это время не занимались ничем другим, – пожал плечами инженер.

– Роман Викторович, я не понимаю вас. Вам задержали жалованье?

– Нет.

– Вам сказали, что в ваших услугах больше не нуждаются?

– Нет.

– Так отчего такой пессимизм? Да, эту тему мы временно замораживаем, но кто сказал, что у Сергея Владимировича нет других идей? Так что не берите в голову. На сегодня, пожалуй, все. Можете идти домой. А завтра прошу на работу.

– И чем ты собираешься поразить его завтра? – спросил Песчанина Звонарев, когда инженер ушел.

– А я знаю? Давай думать. Идея с гирокомпасом хороша, но преждевременна.

– Преждевременной будет любая идея. Денег-то у нас нет. Ты сам говоришь, что для получения прибыли нужно организовать производство, а нам даже для практических опытов недостает средств.

– А вот тут ты неправ. У нас имеется еще около четырехсот рублей. Напомнить, какая это сумма? Так что не вешать носа. На разработку чего-нибудь простенького денег хватит. Давай лучше думать, что мы можем предложить этому миру, чтобы быть первыми и первыми же снять сливки.

– Легко сказать. В голову ничего не идет.

– Ладно. Пошли в дом чайку попьем, а там, глядишь, что и надумаем.

Едва войдя в дом, друзья чуть не задохнулись от пьянящего запаха свежей выпечки. Антон, порывшись в памяти, даже не смог припомнить, когда в последний раз ел что-либо подобное. Сначала жизнь в военном городке, где он максимум мог только обонять приятные запахи, исходившие с кухонь его сослуживцев, да и то, надо заметить, бывало это далеко не часто, так что единственное, что ему оставалось, – это разные печенья, рулеты и другие кондитерские деликатесы, которые можно было есть, но восторга они никак не вызывали. Потом все понеслось вскачь, так что о том, чтобы побаловать себя чем-либо сдобным, никто просто не вспомнил.

– Ой, Антон Сергеевич, Сергей Владимирович, я вот тут решила немного у печи постоять.

– Ох, Анечка. Предупреждать же надо. Эдак и задохнуться недолго. Чем вы нас сегодня собираетесь баловать?

– Скажете тоже: баловать. Вот ватрушек с творогом испекла. Сумела выкроить, – выразительно взглянув на Антона, произнесла она.

Песчанин прекрасно рассмотрел этот взгляд, но предпочел проигнорировать, словно ничего и не произошло. Сумела Анна сэкономить – честь ей и хвала, и вообще переходящее знамя почета, но увеличивать ассигнования на котловое довольствие он не собирается.

Видя, что ее намек не достиг цели, Анна украдкой вздохнула. Хорошие господа, вежливые, порядочные и без каких-либо… Она-то девушка видная, знает, как на нее оглядываются мужчины, и всякие похабные цоканья в спину не раз слышала, а эти вон ни разу ничего непутевого не позволили, даже в шутку. А Сергей Владимирович – так тот и вовсе практически все время молчит, прямо Рыцарь печального образа, хорошо, если пару слов произнесет.

Анна была из семьи чиновника почтового отделения. Жили они скромно, так как семья была большой, мать и еще четыре сестренки помладше, а жалованье получал только отец, и его едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Гимназию Анна все же закончила, дальнейшее обучение было для нее попросту невозможно, так как для этого уже нужно было ехать в Хабаровск, так что перспектив никаких.

С замужеством пока ничего не получалось, хотя свою жизнь уже давно нужно было устраивать. Конечно, холостых офицеров на флоте хватало, – да где они, из Порт-Артура не вылезают. Вон «Рюрик» и «Россия» прибыли во Владивосток, так и недели на рейде не простояли, как вновь укатили в Маньчжурию. Да и не торопились господа моряки семьями обзаводиться: им бы чего попроще, а попроще – это уже не к ней. Женихи из местных все больше кружили вокруг барышень из семей побогаче, стремясь к приданому, а те, кто обращал внимание на нее, были неинтересны ей – все же просто выскочить замуж она не хотела, ведь с этим выбором придется всю жизнь прожить, и хотелось бы как родители – хотя и бедно, но душа в душу. Как говорится, замуж – не напасть, лишь бы замужем не пропасть. Вот и выходило, что в свои двадцать она оставалась в родительском доме, но быть обузой уже не могла, а потому и пошла в домработницы, что по большому счету сильно ограничивало выбор женихов или, скорее, кандидатов на ее руку. Но ничего не поделаешь: сестренки подрастают, родителям помощь требуется. Правда, отец был против, даже впервые в жизни сильно разозлился на нее, впрочем, на нее или на самого себя – здесь и не разберешь.

С другой стороны, остаться в старых девах ей не грозило: где угодно это могло быть проблемой, только не во Владивостоке, где испытывался сильный дефицит женского населения. Но хотелось чего-то большего, чем просто выскочить замуж.

– Накрывать обед или Семена Андреевича подождете?

– Пожалуй, подождем Семена.

– Чего меня ждать, – прогудел гигант, вваливаясь в дом, – я весь здесь. Ох, мать честная, чем это у нас так пахнет?

– Да вот Анна Васильевна решила нас ватрушками с творогом побаловать.

Ну, наконец-то заговорил, вот только опять Анной Васильевной величает, а мог бы как Антон Сергеевич – Анечкой. Едва подумав об этом, Анна зарделась и отвернулась, начав собирать на стол. Друзья заметили ее смущение, но отнесли на счет своих похвал по поводу проявляемой заботы и домовитости. Разве только и Сергей отчего-то зарделся, как красна девица. С чего бы это?

Обед, а в особенности последовавшее за ним чаепитие, прошли просто потрясающе, настроив друзей на благодушный лад. Перейдя из столовой в залу, они не мудрствуя лукаво вооружились папиросами и дружно задымили.

Никто из них никогда не курил папирос, даже в училищные годы, когда в девяносто втором году грянул табачный кризис и их однокурсники попробовали и «Беломорканал», и старой доброй махорки, но Антон и Сергей как-то сумели обойти такой опыт стороной. Приходилось делить одну сигарету на двоих, а порой и вовсе скручивать уши в трубочку, но курить они все же предпочитали сигареты. Такое простое решение, как бросить эту вредную привычку, им отчего-то в голову не пришло. Но здесь им пришлось курить именно папиросы, и предложи им сегодня те сигареты – они дружно отказались бы, так как после этих папирос казалось, что то курево начинялось навозом, не иначе.

– Ну и чего вы такие смурные, други?

– Для радости особых причин нет, – ответил Семену Антон. – Сегодня вдруг выяснилось, что все наши потуги оказались напрасными. Или почти напрасными. Гирокомпас в настоящий момент собрать нет никакой возможности. Нужны высококвалифицированные мастера и специальные станки. Во сколько все это обойдется, даже подумать страшно. Так что идея, конечно, хорошая, но преждевременная. А ты где шлялся?

– Мне доложить рапортом?

– Можешь рапортом, можешь просто рассказать, а можешь и послать. – Благодушное настроение Антона, навеянное великолепной стряпней Анны, таяло на глазах. Он сам назначил себя лидером, еще там, на лысой вершине сопки, и они его поддержали, пошли за ним. Он принял решение о том, чтобы начать разработку гирокомпаса, но решение оказалось неверным. Кой черт из него лидер, это не кораблем командовать, где все ясно и понятно.

– Антон, ты эту хандру гони куда подальше. Разберемся, – решил подбодрить друга Семен. – А я, представьте, сегодня ходил на вокзал. В депо заглянул. Захотелось мне посмотреть на паровозы и вагоны. Вот сколько здесь, а так ни разу и не видел.

– И как? – решил поддержать Гаврилова Сергей: ему также не нравилось настроение Антона, который пытался все взвалить на себя, а это неверно. К тому же он за всеми этими заботами тоже еще не видел местных поездов, да много чего еще не видел, так как практически нигде и не бывал.

– А никак. Ничего похожего на то, что я видел в фильмах про Гражданскую. Какие-то маленькие и неказистые, и вагоны под стать, словно игрушечные. В общем, впечатления не произвело, но посмотреть было интересно.

– А в депо-то ты зачем поперся? – продолжал поддерживать его Сергей.

– Так не было в поле зрения паровозов, а поезд должен был прибыть только через четыре часа, – вот и пошел. Нашел там один, его как раз чинили. Прикиньте, здоровый мужик, вот ей-ей больше меня, лазит по нему, словно по паровозику в парке на аттракционе, и кувалдой его буцкает. Картина – обхохочешься.

– И чего он его буцкал? Хотя откуда-то же идут корни, что русский человек при помощи кувалды, зубила и такой-то матери способен починить все что угодно.

– Ха. Один в один.

– Что один в один?

– Да то. Один, помельче, зубило на рукояти наставляет на заклепку, а второй, этот самый здоровяк, по нему кувалдой, и про мать не забыл.

– А что это они делали?

– По ходу, я так понял, заклепки сбивали. Видно, переклепать хотят. Я еще подумал – вот ребяткам не повезло: был бы у них автоген – враз с этими заклепками разобрались бы.

– Да-а, автогенов сейчас нет.

– А почему? – вдруг вскинувшись, вклинился в разговор Антон.

– Что – почему? – Друзья дружно уставились на Песчанина.

– Почему нет автогена?

– Ты смеешься?

– Сергей, это же идея, – не унимался Антон. – Здесь ведь база Военно-морского флота, тысячи тонн металла. Как считаешь, пригодится ли здесь автоген? Это уже не гирокомпас, это куда проще должно быть.

– Так я и представления не имею, как он выглядит. А потом, его еще называют ацетиленовой горелкой, а известен ли здесь ацетилен, я не знаю. Там, у нас его получают разложением карбида в воде, кажется, карбида кальция, если ничего не путаю из химии в школе. А как его получить?

– При чем тут ацетилен. Автоген может работать и от пропана, и от водорода, да от бензина и то может. Чего уставились? Это вы, городские, слышали звон, да не знаете, где он, а я и на приисках успел поработать, и не в белых перчатках в классах заседал, так что и на судоремонтном покрутиться успел. Топливо, кислород, и все это под давлением, через сопло горелки, подача регулируется вентилями.

– Не надо думать, что я вовсе не представляю общей конструкции. Я тоже на заводе долгое время обретался, – огрызнулся Звонарев.

– Сережа, вот и тема.

– Какая тема? Я ведь штурман и радиоэлектронщик, не забыл?

– Почему же, помню. Гризли проконсультирует, остальное с Зимовым доработаете. Можно еще электросварку «изобрести», тоже должно пойти. Хотя с электричеством здесь не очень, но на кораблях-то оно всяко-разно есть. Да и на предприятиях появится смысл его завести: это же насколько процесс крепления металла облегчается. А еще можно прикинуть отбойный молоток.

– А этот-то здесь зачем? – удивился Гаврилов.

– Как зачем? Установи насадку под заклепку – и пожалуйста, клепай, вместо того чтобы кувалдой махать: производительность в разы увеличится. Эх, дурни. Нет чтобы походить, по сторонам поглазеть, сразу за неподъемное схватились. Вон только одна заклепка, а уже три «изобретения» накопали, и ведь ничего подобного здесь и близко нет. Если походим по разным мастерским, то много чего вспомнить сможем, но пока и этого будет вполне достаточно. Нам сейчас главное зацепиться, а там, глядишь, дело и пойдет.

Надо ли говорить, что уже на следующий день в лаборатории вновь закипела бурная жизнь! За все подряд решили не хвататься, а начать с простейшего – отбойного молотка. Здесь, что ни говори, все вертелось вокруг сжатого воздуха. Конечно, нужны будут шланги высокого давления, но резина здесь уже давно известна, да и высокое давление уже используется, на тех же кораблях.

Попутно Сергей должен был исподволь вызнать у Зимова все об ацетилене – как заявил Семен, он наиболее подходил для работы, потому что, как ему объяснили знающие газосварщики, давал больше всего жара.

С разрешения хозяйки и за дополнительную плату – куда же без нее – в сарае была устроена слесарня. Ничего особенного, обычный слесарный инструмент с тисками и небольшой наковальней, с малым горном. Появился у них и еще один работник – слесарь Семен Митрофанович, которого удалось сманить из механических мастерских, пообещав солидный заработок.

Руки у зрелого мужчины оказались поистине золотыми, а смекалка завидной, что как нельзя кстати подошло для «изобретателей». Правда, по поводу оборудования мастерской он высказался весьма негативно, молча эдак высказался, с использованием пантомимы, но что поделать, даже старенький разболтанный токарный станок им был не по карману, да и не от чего его было приводить в действие: нужна была как минимум паровая машина. Так что за помощью токарей приходилось обращаться на сторону.

Семен Митрофанович… А что Семен Митрофанович – господа приличные, научной работой заняты, платят изрядно, так чего же не поработать. К тому же и работка как раз по нему: не нудную рутину выполнять, когда один день на другой похож, а что-то новое делать, и к нему со всем уважением, советуются, он же может и эдак с ленцой ткнуть их – мол, вот как надо. Правда, иногда одно и то же по несколько раз переделывать нужно, опять же спокойно сносить такое не получалось: сегодня так, завтра эдак, а послезавтра и вообще все это зря и не нужно, – кто ж такое просто стерпит. Он скрипел зубами, фыркал, но терпел. Интересная работа, вот бы всегда так, не то со скуки можно, подобно большинству населения, и спиться.

В общем, опять все упиралось в деньги. Чтоб им. Вопрос этот был уже настолько насущным, что Антона стали посещать нехорошие мысли. Получить работу им попросту не светило – не было у них нужных специальностей, – значит, нужно было организовывать что-то свое. Опять деньги.

Несмотря на то что в лаборатории работа кипела вовсю, Антон пребывал в депрессии. Решение, как разрешить финансовый вопрос, в голову не шло. Да и как его разрешишь, если Владивосток, несмотря на его значимость, сейчас просто заштатный городишко с населением в тридцать тысяч человек? Промелькнула было мысль, что идея с отбойными молотками может оказаться неперспективной: ну кто будет закупать их?.. Но потом все же успокоился. Не станет закупать родной флот – купят другие. Вон та же Япония впитывает все передовое, как губка. Надо будет только запатентовать. Правда, из этой глухомани сделать это будет проблематично, да и не знает он, как это делается, ну да не беда, что-то подскажет Зимов, что-то кто другой – глядишь, все и выгорит.

По большому счету для себя он все уже решил, и это производство нужно было только как ширма, потому что основные доходы должны были пойти совсем с другого направления, но до того нужно было хоть как-то дожить. О его намерениях друзья еще не знали, но пока их посвящать и не стоило – сначала наладить, а потом уже видно будет: пойдут с ним – хорошо, нет… Отступать он не собирался.

Но вопрос с деньгами на сегодня стоял очень серьезно, и с ним нужно было что-то решать. Похоже, другого выхода нет. Тяжко вздохнув, Антон поднялся со стула и направился на улицу.

Едва он вышел на крыльцо, как попал в вечернюю духоту. Казалось бы, солнце уже практически зашло и на землю должна была опуститься живительная прохлада, но не тут-то было: духота стояла, словно в парилке, и продержится она еще за полночь, только потом отпустит – даже близость моря отчего-то не способствовала свежей прохладе. Жаркое лето выдалось: хотя и август уже, а жара не отпускает.

Антон с остервенением попытался ослабить высокий накрахмаленный воротник, который доставлял массу неудобств, но не преуспел в этом: тут нужно только распускать галстук и расстегивать пуговицу, – нельзя. Несмотря на заштатность города, правила приличия есть правила приличия, хочешь выглядеть попроще – так не изображай из себя приличного человека, обряжайся как обычный горожанин. Не сказать, что он сделал бы это без удовольствия. Тесный кургузый пиджак, жилет, рубашка с накрахмаленным воротником и узкие брюки вкупе с нижним бельем, да еще и в жару, – боже, как же это неудобно и не продумано. Радовали только туфли. Кожа жесткая, но зато как удобно сидят на ноге, и пошиты не по непонятным колодкам, по которым шьют в будущем, – нигде не жмут, хорошие туфли.

Вот только мести ими приходится дорожную пыль – во Владивостоке с дорогами вопрос не решен никак, – еще бы не вляпаться в какую лепешку. Это ближе к центру все более или менее пристойно, мощеные улицы, и плохо ли, хорошо, но за порядком смотрят, а здесь, на окраине, и коров по улице гоняют, и куры целыми днями носятся, порой и свиньи изображают из себя пешеходов. Картина маслом. Но это сейчас все так неприглядно: потенциал у города большой, а как только заработает Транссибирская магистраль, так картина резко начнет меняться. Но когда это будет!..

Сегодня ему больше подошла бы одежда попроще, но из простого ничего не было. Разве только картузы да пиджак, купленные в первый день, и их брюки где-то валяются, но где – он не знал. Свалив эти вещи Анне, он попросил ее прибрать их, а куда она все это «богатство» подевала, он понятия не имел; она же уже давно ушла: негоже молодой девушке прогуливаться по вечерним улицам Владивостока одной. Брюки он велел припрятать не зря: придет время – по их образу и подобию устроит себе свой гардероб из достойной ткани, и плевать на местную моду.

– Антон, ты куда? – удивился вышедшему из дома Песчанину при полном параде Звонарев. Зимов ушел уже давно, а Сергей вот только сейчас вырвался из лаборатории, она же его рабочий кабинет, – он был сильно увлечен своим новым статусом «изобретателя» и «первопроходца», а потому часто задерживался после ухода Романа Викторовича, работая над тем, что ему удалось вспомнить: заготовки на будущее.

– Пойду на бильярде сыграю.

– Так вроде вторник.

– Сегодня что-то захотелось для души, да и если выиграю рублей десять – двадцать, все лишними не будут. Опять же Анечке можно будет выделить что-нибудь: прекрасная выпечка у нее получается.

– Понятно. Семен дома?

– Днем еще исчез. Не иначе как бабенку какую нашел. Он у нас по этой части кобель тот еще. Как говорил Геннадий Хазанов: «Без женщины какое-то время суток могу…» – Антон произнес это с кавказским акцентом, чем вызвал улыбку Сергея.

– Так, может, я с тобой? Чего мне одному здесь куковать, и без того никуда не хожу.

– Извини, Сережа, но сегодня никак.

– Ты ж сам сказал – просто развеяться.

– Сначала просто, а потом есть виды на одну веселую вдовушку. Не смотри на меня так. По ночному Владивостоку я тебя одного не пущу – мало ли…

– Ладно, – разочарованно вздохнул Звонарев. – Пойду Фенимора Купера почитаю, раз уж ничего другого не остается.

Путь Антона лежал в знакомую забегаловку, неподалеку от которой в свое время состоялось их знакомство с Варламом. Сомнительно, что воровской авторитет будет рад этой встрече, но другого выхода Антон не видел. Время неумолимо шло вперед, и его с каждым днем оставалось все меньше. Нужно было срочно форсировать события.

Войдя в душное помещение, пропахшее кислятиной и табачным дымом, он окинул его взглядом. Что и говорить, заведение респектабельностью не отличалось – было просто удивительно, что при должной оплате хозяин мог предоставить хотя и простые, но весьма вкусные кушанья. Зал был заполнен до отказа, посетители, многие из которых уже были изрядно навеселе, сидели чуть не на головах друг у друга, повсюду слышались пьяные разговоры, нередко уже на затертую тему типа «ты меня уважаешь?». Каждый борется со скукой, как может, – например, завсегдатаи этого заведения самозабвенно боролись с зеленым змием.

Антон бросил взгляд в дальний от двери угол, где в полумраке ютился одинокий столик, за которым в настоящий момент находилось несколько человек. Вблизи от него других столов не наблюдалось, что было вполне объяснимо. Находясь в сумрачном углу, посетитель первым замечал вошедшего благодаря хорошему обзору, а некоторая удаленность других столов позволяла общаться в относительной уединенности.

– Здравия честной компании.

– И тебе не хворать, – лениво ответил один из сидевших за столом, искоса поглядев в его сторону. Варлам также находился здесь, но весь его вид выражал явное неудовольствие от появления этого рослого мужчины в костюме, никак не соответствующем этому заведению, и с котелком в руке.

– Варлам, переговорить бы, – дипломатично заговорил Антон.

– Это срочно? – нарочито лениво бросил главарь ватаги. Антон не стал заострять на этом внимания, делая вид, что все идет именно так, как и должно идти. Незнакомец пришел к пахану, тот же ведет себя, как и подобает хозяину положения.

– Да, срочно, – извиняющимся тоном ответил Песчанин. Но если этот тон и обманул ватажников, то никак не мог обмануть самого Варлама. Поэтому тот поспешил закончить комедию:

– Браты, нам тут пообщаться надо малость, так что не обессудьте.

– Да нет проблем, Варлам. Айда, ребяты, – подхватил тот самый детина, что поздоровался с Антоном.

– Как поживаешь, Варлам? – устроившись напротив него, поинтересовался Песчанин, когда они наконец остались одни.

– Кажется, мы уже рассчитались, – с ленцой ответил тот, однако как ни пыжился вор, внимательному наблюдателю стало бы сразу понятно, что хозяин сейчас испытывает нешуточное внутреннее напряжение.

– Прекрати, Варлам. Я просто поздоровался. А с тобой – да, мы в расчете.

– Тогда, значится, прощевайте.

– И даже не выслушаешь, зачем я пришел? – не обращая внимания на угрюмый вид собеседника, продолжал Антон.

– А чего слушать-то, коли мы в расчете?

– Просто я хотел предложить тебе работу.

– От работы мухи дохнут.

– Это смотря от какой, и смотря сколько за нее получаешь.

Всем своим видом выражавший нетерпение, ожидая ухода незваного гостя, Варлам вдруг подобрался, и в его глазах мелькнул алчный огонек:

– И что за работа?

– Во-первых, мне нужна наводка. Но только не мелочовка какая, а солидный куш. Эдак тысяч на двадцать – тридцать, не меньше. Если будет с наработкой, то пойдет, если нет – не беда, сам справлюсь. В деле с нами никто не участвует, работать будем сами, ну и, как ты понимаешь, о нас никто не должен знать, ни одна живая душа.

– И сколько мне обломится?

– Четверть.

– Солидно. Ну что же, если так, то есть одно дельце, – задумчиво ответил пахан. – Вот только опасно это. Шершень еще подбивал клинья к нему, да только мы тогда еле ноги унесли. Только четверо нас и ушло из десятка. Короче, есть один ювелир, рыжья и каменьев немерено, живет в большом особняке на Светланской.

– Не подходит. На золотых украшениях погореть можно в два счета.

– Знаю я одного скупщика – товар примет в лучшем виде, и все будет шито-крыто, – возбужденно зашептал вор.

– Варлам, мне неоправданный риск ни к чему. В мои планы вовсе не входит бегать с тачкой по Сахалину. С палеными вещами я связываться не стану. Только наличные.

– Так там и наличности немало. Банков у нас, вишь, нету, вот он все денежки у себя дома и хранит. Как нас его кавказцы пощипали, так он и вовсе уверился в неприступности своего дома. Да и то сказать, после того случая никто и не хочет с ним связываться.

– Сколько их?

– Пятеро, но бойцы отменные – что нож, что пистолет, что винтовка, да и без оружия будь здоров. Губов только бровью поведет, и все: был человек – и нет человека.

– А что же полиция?

– Легавым-то что. Губов мзду подкинет – и те тихонько дело в архив: чай, не честной люд режут душегубы, а нашего брата, – так легавым и работы меньше. Губов этих басурман с Сахалина вытащил, а там, сказывают, им здорово досталось от «людей», так они и свой интерес имеют, когда с нашим братом разбор ведут. Даже дурные на голову хунхузы не связываются с Губовым.

– А с чего ты взял, что в доме и наличка имеется?

– Дак говорю же, ювелир один из первых, все иностранцы только с ним дела имеют. А как цацки без наличности прикупить?

Антон задумался. Крепко задумался. Пойти на такой шаг ему было нелегко, но он наступил себе на горло и решился. Вот только по всему выходило, что самому ему это дело никак не потянуть, а захочет ли Гаврилов в это влезать – это большой вопрос. При всем при том, что Песчанин был хорошим рукопашником, свои силы он рассчитывал трезво. Нет, без Семена, с его диверсионными навыками, этого дела никак не потянуть. Просить Варлама о другой наводке? Не так уж и велик Владивосток, но что-то найти побезопасней возможность все же существует: купцов, причем и иностранных, здесь хватало.

Да о чем это он? Неужели он и впрямь решил, что сможет сделать что-либо подобное? Нет, все же перешагнуть через себя у него, пожалуй, не выйдет – как он ни хорохорился, направляясь сюда, но, похоже, все впустую. Видно, пока придется отказаться от всех задумок. Деньги пока есть, выйти в свет еще несколько раз, срубить еще рублей двести. Этого с лихвой хватит на снаряжение, а там двигать на Колыму: два года – и они вернутся с солидной суммой, с которой можно будет начинать, правда, теряется минимум год, но, как говорится, за неимением гербовой пишут на простой.

Варлам правильно расценил молчание собеседника, во многом угадав, что творится у него на душе. Жизнь у него складывалась не под безоблачным небом, так что повидать ему пришлось немало, а потому разбираться в людях он умел. Вот не вязался у него образ Песчанина с бандитской средой – и все тут. Но если уж есть возможность заработать, то отчего же отказываться, тем более что это ему не будет стоить ничего, – он просто выдаст информацию и за это получит наличные. Да только тот, что готов таскать для него горячие угли из костра, вот-вот даст задний ход, а тогда никакого прибытку.

– Есть еще одно дельце, – задумчиво протянул Варлам.

– Спасибо, но сдается, у тебя все наколки такие, что впору самому ложиться в гроб, – усмехнулся Антон.

– Бросьте, – перешел вор на «вы», – я ить вижу, что не этих детей гор вы испугались. Шли сюда замараться по самую маковку, а как пришли, так и поняли, что не ваше. Скажете, я неправ?

– А ты неглуп, Варлам.

– Дураки много не живут. Так вот. Есть здесь один купец… Да вы погодите, выслушайте. Женился он недавно да с женой, молодой красавицей, и приехал сюда. Купец уважаемый и богатый, китаец. Днями его жену хунхузы выкрали. В полицию он не пошел, потому как сам разобраться хочет. Хунхузы ему предложили выкупить женушку. Просят ни много ни мало – сорок тыщ, если на наши.

– И что?

– А то, что купец сейчас денежки собирает.

– Его понять можно. Полиция нападет на след или нет, опять же сумеет освободить или нет – неизвестно, может, прибьют девку при задержании, – вот и готовит выкуп.

– Девку-то он любит, но только не выкуп он собирает. Он тут к «людям» обратился. Готов заплатить все сорок тыщ, но чтобы всех тех хунхузов на встречу с их Буддой отправили.

– А если жена погибнет?

– Если жену живой не вернуть, то он готов выплатить только половину, но и то деньжищи-то какие.

– Не понимаю.

– А чего тут непонятного? Он ведь купец. Так он всем покажет, что трогать его – себе дороже. О будущем купец думает.

– Так, а мне-то ты об этом зачем говоришь, если все гопники уже на след стали?

– Не все, но одна ватага сейчас носом землю роет, а толку-то? Поди найди тех хунхузов, тайга большая.

– А я, стало быть, враз всех найду.

– Если я подскажу, то найдете.

– Все, я запутался. Ты знаешь, где засели хунхузы, и можешь срубить двадцать или при удаче сорок тысяч, но предлагаешь мне эту работу, соглашаясь на куда меньшую сумму. Я верно тебя понял?

– Верно, да не верно. Глаз-то видит, да зуб неймет. Их там около десятка, да оружные, да в голове ветер так свищет, что ничего не боятся, – моя ватага ни при каком раскладе не потянет. А говорить кому, чтобы объединиться, то прибыток вовсе не такой выйдет. А так если четверть положите, то что же… Пользуйтесь. Ну а чтобы мне вовсе без дела не сидеть, то купца я на себя возьму. Поучаствую, как говорится.

Это уже было другое дело. Риск, конечно, но тут уж Гаврилов со всем уважением и своим профессионализмом, так что их двое получается. Из Антона вояка, правда, так себе вояка, но Семен, если правда хотя бы половина из того, что он рассказывал, способен на многое.

– Оружием помочь сможешь?

– Я вас умоляю – если только не пушку закажете, а так стволы сделаем.

– Четыре револьвера.

– Заметано. Денег не надо, будет мой вклад. Завтра поутру занесу. Да не смотрите вы так. Ну да, знаю я, где вы живете, город-то – в одном конце присядешь, в другом воняет.