Ева. Гибкий график катастроф Георгиева Инна
— Вот черт! — выдохнула я.
Шакуров промолчал, хотя, могу поклясться, он как раз в красках представил, как будет везти меня домой в бессмысленных попытках обогнать брата. На всех его супер экстремальных «девяносто км в час» и с моими едкими замечаниями с галерки. Короче, не нравилась ему эта перспектива — это я по лицу поняла, но поступил он все равно как джентльмен:
— Тебя подбросить?
— Спасибо, конечно, — буркнула я, отходя от стойки, чтобы не нервировать больше ожидающих парочек, — но с твоей «шумахерской» ездой мы явимся в особняк к утру. Хотя если поделишься телефоном еще раз, я буду признательна.
Юлик хмыкнул и протянул свою «крошку». С замиранием сердца я набрала готессу. Нет, правда: а вдруг — повезет?
Не повезло. На сей раз подруга ответила сразу:
— Ева? Ты где?
— В «Филионе», — вздохнула я.
— Ты, блин, туда через Нарнию добиралась?! — гневно рыкнула Полина.
— Нет, — сухо ответила я. — Но твое негодование понятно. Мы упустили Егора.
— Ничего! — с откровенным сарказмом фыркнула готесса. — Вы упустили — мы нашли.
Я мысленно ругнулась:
— Он дома?!
— Ага! — хмыкнула Поля. — Вернее, он здесь был. И чтобы ты не сомневалась: явился он с помпой. Потом, правда, был грандиозный… ну, не скандал, нет. Наташа не ругалась. Она смотрела. Выразительно так, с намеком, пока Егор пытался придумать внятное оправдание. Предупреждая вопрос: ему не удалось. Наташа обиделась, выразила свое решительное несогласие с его поступком и ушла. Егор, когда очнулся, побежал следом.
— В смысле: «очнулся»? — не поняла я. — Она его что, ударила? Типа, пощечину дала?
— Как бы не так! — на сей раз уже почти ржала вслух готесса. — Она ему с ноги в челюсть зарядила — я аплодировала стоя! Серьезно: такой удар! Она же как Ван Дамм, только симпатичнее…
Я схватилась за голову:
— Боже, что теперь будет…
— Не знаю, что скажет бог, но я отвечу за себя. Пойми меня правильно: я люблю твою семью, хотя и считаю их немного чокнутыми, но на сегодня с меня достаточно. Я два часа потратила на Наташу. Сейчас в соседней комнате рыдает Света, и эту девчонку я успокаивать не буду, так и знай!
Я вздохнула: ну да, все логично. Полина и так сегодня перевыполнила свой месячный лимит добрых дел. Глупо было ждать от нее большего.
— Ты только не выгоняй ее, ладно? — тихо попросила я, и готесса все-таки захохотала в трубку:
— И не подумаю! Не хватало мне еще сцепиться с этой несчастной. Я ее Богдану передам, с рук на руки. Или кто там из твоих братьев первым вернется. А сама слиняю домой. Хватит с меня Дня святого Валентина. Спасибо, погуляли…
— Слушай, — прикусила я губу и вдруг выдохнула: — А меня приютишь?
— А как же диалог с Алексом?
— Да… — убитым тоном протянула я. — Во-первых, он еще непонятно когда дома будет. Во-вторых, обязательно начнет выяснять, кто такой Шакуров и почему я с ним ушла. А в-третьих, я все равно у тебя телефон забыла. Надо забрать.
Готесса понимающе хмыкнула:
— И на диване спать опять не хочется?
— Не-а, — призналась я. — Совсем не хочется.
— Ладно, — ответила Поля. — Я передам, что сегодня ты ночуешь у меня. Попроси Юлиана тебя подбросить. С его скоростями ты как раз приедешь к моему возвращению.
— О да, — улыбнулась я, переводя взгляд на тут же напрягшегося временного «водителя». — Возможно, тебе меня еще и ждать придется…
Полина поставила на стол дорогущий серебряный подсвечник, совершенно не вписывающийся в интерьер ее квартиры, налила в бокалы вино, протянула один мне и улыбнулась:
— Ну что, выпьем за День Валентина?
Я хмыкнула в ответ:
— Ага. Не чокаясь…
Мы пригубили вино, но лично я не почувствовала ни восхитительного вкуса, ни дурманящего голову аромата. Возможно, потому, что эта бутылка уже около двух недель стояла открытой у Поли в холодильнике. Она поморщилась, с задумчивым видом повращала бокал вокруг оси, полюбовалась на то, как стекает вино по его внутренним стенкам, и философски заявила:
— Да, такую гадость я еще не пила, — а потом одним резким движением вылила напиток в кухонную раковину. Я тут же последовала ее примеру, потому что второй глоток и сама особо не предвкушала.
Поля вздохнула:
— Но развеяться хочется. Жаль, нечем… Хотя, — тут ее глаза опасно блеснули, и я сразу насторожилась, — нет ли у вас, Ева Моргалис, настроения сыграть в игру: «Сделать и умереть»?
Нервный смешок вырвался у меня почти сам собой:
— А это как?
В ответ Поля коварно подмигнула и, выпрыгнув из-за стола, пулей умчалась в спальню. Оттуда вышла довольная как слон с крошечной бутылочкой, почти мензуркой, наполненной какой-то странной жидкостью.
— Вот! — явно гордая собой, поставила ее на стол. — Семейный рецепт.
— Он неопасный? — осторожно уточнила я. Поля посмотрела на меня, как на Фому Неверующего, и уверенно кивнула:
— Это тебя не убьет!
Не могу сказать, что меня это успокоило: от Полинкиных снадобий пока никто не умер. Но это не значит, что они не заставляли мучиться тошнотой, несварением или продолжительными кошмарами. Наверное, мое лицо отразило мысли в полной мере, потому что подруга закатила глаза и снова опустилась на стул.
— Это — результат моей семейной практики, так что не волнуйся: папа плохому не научит. А яды мы с ним проходили еще в прошлом семестре, так что… Короче, это зелье пробуждает твои истинные желания. То, что ты всегда откладываешь на потом, но о чем втайне мечтаешь и боишься, что однажды тебе просто не хватит времени это сделать. Ну из той же оперы, что «увидеть Париж и умереть». Правда на такие масштабные подвиги тебя толкнет только очень большая концентрация зелья. А мы выпьем всего по глотку, как и рекомендовал папа. Он сказал, что это — как вдохновение. Главное: не переборщить.
— Хм… — Я взяла бутылочку и поднесла к глазам. Жидкость внутри не выглядела страшной: чистая как слеза и прозрачная как горный хрусталь. Да и Казаков-старший не стал бы травить дочь. А мне и правда хотелось отвлечься. — Ладно, Поля, наливай.
Она кивнула так, словно это было мое решение, а она просто смиренно повиновалась, поставила перед нами две чистые стопки, разделила зелье надвое и первая подняла свою:
— За исполнение желаний!
Выпили залпом. Потом долго смотрели друг на друга в ожидании эффекта. Наконец я покачала головой:
— Ничего не чувствую. А ты?
— Аналогично, — вздохнула Поля, стряхивая с плеча невидимую пылинку. — Наверное, папа соврал. С него станется: он такой приколист, когда не надо… Ладно, — она со вздохом поднялась и огляделась, — помою-ка я посуду.
— Чего? — коротко изумилась я. Вообще-то заставить Полю заняться грязной посудой могло разве что отсутствие чистой. Но сейчас в раковине стояла только пара бокалов и несколько рюмок (остальное в свой прошлый визит вымыл Богдан). Я была уверена, что они достоят до Пасхи. Но Поля, кажется, даже не поняла, где была нащупана аномалия.
— Да-да! — кивнула она, натягивая передник, который сначала пришлось откопать в груде кухонных полотенец, а потом еще и достать из прозрачной упаковки: это был мой подарок на новоселье, по всей видимости «очень востребованный». — И стирку надо поставить. И мусор вынести. И, пожалуй, пропылесосить не помешает…
Я крякнула:
— Поля, половина двенадцатого! Соседи будут не рады пылесосу…
— Точно! — подняла подруга указательный палец вверх. — А ведь я как раз думала помириться с соседями. Отлично! Пройдусь тряпкой — так пол будет еще чище. А потом приготовлю пирог! С начинкой из, — она метнулась к холодильнику, — хм… из картошки. Бывают же пироги из картошки?
Я развела руками, начиная догадываться, что зелье все-таки действует. Но почему-то только на Полину. А мне вот вообще ничего не досталось: убирать я не хотела, переживать о соседях — тоже, вот разве что…
Взгляд упал на телефон. Позвонить, что ли, кому-то?..
«Кто-то» ответил сразу, причем весьма недовольным тоном:
— Ты где находишься?!
— В смысле? — не поняла я.
— В смысле на каком кладбище?! — с нажимом повторил Алекс. — Я уже два ближайших к дому обыскал.
— Серьезно? — сладким голосом протянула я. — А зачем?
На том конце провода помолчали, потом Алекс рыкнул:
— Ладно, проехали! Где ты сейчас?
— У Полины, — ответила с улыбкой. — Играем в игру: сделай и умри.
Раздался стук, заклинатель выругался — кажется, споткнулся о надгробие, и уточнил:
— Ты что, собралась умирать?
— Нет, — протянула, наматывая локон на палец. — Я ловлю вдохновение.
— Так, никуда не уходи! — почему-то в голосе Алекса послышалось волнение. — Я сейчас буду.
— Хорошо, — проворковала в ответ. — Жду тебя.
Он приехал так быстро, словно оседлал звезду. Бегом поднялся по ступеням и, нажав на кнопку звонка, не отпускал до тех пор, пока я не распахнула дверь (краем уха услышала, как из соседней квартиры доносится постный старушечий мат в адрес неугомонной готессы и ее друзей-полуночников). А потом — даже не знаю, что на меня нашло — я с разбегу повисла у Алекса на шее.
— Привет! — проурчала, покрывая поцелуями его скулы, щеку, подбородок, в общем, все, к чему только могла дотянуться. Слегка ошарашенный Шурик поймал меня, пошатнулся, но устоял. А затем обхватил за талию, чтобы хоть как-то утихомирить, и ввалился-таки в квартиру:
— Что у вас здесь… творится?
Вид пробегающей мимо Полины с горящими глазами, в переднике и со шваброй на плече окончательно выбил его из колеи.
— Твою мать… — пробормотал задумчиво. — Вы что, курили?
— Нет, — игриво протянула я, обхватывая парня за талию со спины и принимаясь активно стягивать с него одежду. Он пока молча изворачивался, хотя две пуговицы на пальто я все же умудрилась расстегнуть.
— А что с вами тогда такое?!
— Ну я же говорю, — сделала губки бантиком, — мы играли.
— Черт! — рыкнул Шурик и схватил меня за руку, как раз нащупавшую пряжку его ремня. — Ведьма, вас с Полиной ни на час нельзя оставлять наедине!
И, полный праведного негодования, поднес к уху телефон:
— Алло, Богдан? Хочешь провести интересный вечер со своей девушкой? Тогда возьми ведро, тряпку и средство для мытья окон.
Брат кашлянул в динамике и неуверенно уточнил:
— Какой-то новый вид ролевых игр?
— Типа того, — мрачно буркнул Алекс. — Возможно, ее и правда придется связать…
Я засмеялась, почему-то решив, что Шурик намекает на нечто эротичное. Как бы не так! Богдана мы дождались, весело бегая вокруг стола, кровати, Полины и других неожиданных препятствий. Алекс был очень ловким, все время ворчал и вырывался, а я, полная вдохновения, называла его своим Музом, котиком, зайчиком и миленьким повелителем тьмы. В какой-то момент Шурик достал телефон и прямо на бегу начал снимать. На мой вопросительный взгляд сказал, что иначе завтра я ему не поверю. И еще попытался намекнуть на грядущий серьезный разговор, но я его перебила, сказала, что мне это неинтересно, но раз он все равно меня снимает, то делать это лучше вертикально, иначе в кадр не попадет попа. После чего подняла платье и с радостно-дебильной улыбкой ее продемонстрировала (за это мне стыдно до сих пор).
В общем, к моменту, когда приехал Богдан, мы намотали километров десять по квартире, а Полина успела отдраить плиту и пол на кухне. Чем не просто удивила беднягу-дизайнера, а буквально повергла его в шок.
— Что происходит? — осипшим голосом поинтересовался он, оглядываясь.
Алекс хмыкнул, резко остановился и вдруг, обернувшись, подхватил не успевшую затормозить меня на руки.
— У подружки своей спроси, — заявил, перебрасывая меня через плечо. Я захохотала, замахала Богдану руками и принялась корчить смешные рожи.
— А… они обе сейчас такие буйные? — с опаской спросил он. Алекс поймал подол моего платья, прижал к ногам и обхватил их обеими руками:
— Не знаю! Я к твоей не приближался: побоялся, что на вторую здоровья не хватит. Ну, счастливо оставаться!
И потопал к выходу. Богдан проводил нас несчастным взглядом, но останавливать не стал. Видимо, понял, что Полина — это его личное наказание. Я засмеялась еще громче и, видимо, желая помахать на прощанье всеми конечностями, изо всех сил дернула ногой. Платье вырвалось из-под ладони Алекса, взмыло в воздух и широкий подол накрыл меня с головой. Взгляд Богдана стал совсем тоскливым…
Как мы садились в машину — я не помню. Единственное, что осталось в памяти: это момент, когда Алекс, шипя и возмущаясь, пытался пристегнуть меня к сиденью. И еще как потом, уже на трассе, я вдруг промурлыкала:
— Чем это так вкусно пахнет? Да это же от тебя! — и бросилась ему на шею.
А он завопил:
— Мы же так убьемся, дура! — и чуть не съехал в кювет.
Мне это тоже показалось очень смешным.
Сейчас, по прошествии времени, я все еще краснею, вспоминая некоторые моменты того вечера. Но все же вынуждена признать: зелье свое предназначение выполнило. Ведь до сих пор перед моим мысленным взором порой предстает образ Алекса на подушках, мои руки на его обнаженном торсе, его ладони, скользящие по моим бедрам, яркие всполохи в его глазах, словно отражения молний, и хриплое дыхание, проникающее, казалось, под кожу до самого сердца. А еще как треснула передняя ножка кровати в ответ на особо мощное… проявление вдохновения. И, возможно, я действительно бестолковая, что послушала тогда Полину, но, блин, это было именно то, что стоило сделать и умереть!
ГЛАВА 6
- Люблю грозу в начале мая
- И ураганы в январе
- Чтоб всё горело и взрывалось
- Я НТВ-шный репортёр (с)
Я проснулась рывком, словно в голове вдруг кто-то щелкнул выключателем. Села в постели и несколько мгновений круглыми глазами смотрела перед собой, пытаясь понять сначала, кто я, а потом — где я нахожусь. Голова казалась японским квадратным арбузом — такой же неестественно угловатой и наполненной чем-то стремным, синтезированным в секретной химической лаборатории и вполне готовым к жизни вне черепной коробки. По крайней мере последнее объяснило бы чувство покалывания в районе затылка, как будто кто-то пытался прогрызть его насквозь. Я поморщилась и сунула руку в то, что еще вчера было модной прической.
— Ого… — протянула со вздохом. Из плюсов: детеныш Чужого из моей головы в мир не прорвется. Но заколку Полинке придется покупать новую. А она мне так нравилась!
Рядом что-то пиликнуло, отвлекая от грустных мыслей, и я скосила глаза: электронные часы Алекса на прикроватной тумбочке отметили семь утра. Можно было поспать еще — все же выходной день, но в тот момент я разглядела на их гладкой металлической поверхности нечто жуткое, и сон как рукой сняло. Отражение! Не мое — нет! Я там не отражалась! Страшное лохматое чудовище — еще как, а я — нет!
— Что со мной вчера было?! — схватилась за голову, пытаясь собрать волосы хотя бы в хвост.
— Хороший вопрос, — раздалось от двери. Я повернула лицо: там, опершись плечом о косяк, с двумя чашками кофе в руках стоял Алекс. Такой бодрый, что мне прямо завидно стало. Особенно когда сравнила с собственным потрепанным видом.
— А ты где вчера был?
— Недалеко, — хохотнул парень, подходя ближе и вручая мне утренний латте. Сверху молочной пенкой было изображено нечто-то среднее между грибом атомного взрыва и кометой. — Это солнышко, — видя мой задумчивый взгляд, подсказал он. — Ты должна оценить: я его минут десять рисовал.
— В тебе умер Пикассо, — улыбнулась и добавила про себя: «Скончался в жутких муках, бедняга, если точнее…»
А потом обвела взглядом комнату и добавила уже вслух:
— Кажется, вместе с Годзиллой.
— Тогда это скорее в тебе, — поправил Алекс, усаживаясь рядом со мной на кровати.
Я недоверчиво изогнула бровь:
— Хочешь сказать, что это все — моя работа?
— Ага, — кивнул он. — Я бы и сам не поверил, но как оказалось, у тебя очень… своеобразная муза.
Я прижала ладонь к губам и, широко распахнув глаза, пробежалась по комнате уже куда более осмысленным взглядом:
— Кошмар… шторы сорваны, шкаф раскурочен, кровать под углом… почему кровать стоит под углом?!
— У нее одной ноги нет, — вежливо подсказал Шурик.
— И это все я сделала?!
— Ага, — улыбнулся он.
— В одиночку?!
— Практически. Хотя я пару раз и пытался перехватить инициативу.
— Мама дорогая, — протянула ошарашенным тоном. — Значит, это был не сон… А есть хоть что-то, чего я вчера не сделала?!
— Есть, — кивнул Алекс и, протянув руку, взял с тумбы небольшую светлую коробочку. — Ты не получила подарок на День святого Валентина.
Кажется, я покраснела. То есть я и до этого была красная — от стыда, но в тот момент накатила волна смущения, и щеки тут же сделались просто бордовыми.
— Спасибо, — прошептала, заправляя за ухо одну из торчащих прядей. — А что здесь?
— А ты открой и увидишь.
Я послушно заглянула под крышку:
— Сережки… — протянула с умилением. Маленькие «гвоздики» с темно-зеленым камнем в серебряной оправе. Как раз такие, как я ношу, еще и под цвет глаз. — Спасибо! — прошептала от чистого сердца. — Только… у меня для тебя ничего нет…
Он улыбнулся, выразительно кивнул на покосившийся угол кровати и весело ответил:
— После этого? Считай, что мы в расчете!
Я неуверенно пожала плечами, на какой-то миг ощутив себя настоящей секс-бомбой. Не то что бы мне всегда этого хотелось, но порой приятно представить себя кем-то другим. Кем-то раскованным, свободным, не думающим о последствиях. Кем-то вроде одной весело шагающей по жизни готессы…
К слову о готах…
— Мне кажется или Поля действительно затеяла вчера генеральную уборку? — пригубив латте, подняла я на Алекса задумчивый взгляд.
Вместо ответа он сунул руку в карман и достал телефон:
— Звони. Мне тоже любопытно, пережил ли брат эту ночь.
Понятливо усмехнувшись, я набрала подругу. А затем еще раз, после того, как механический голос в трубке сообщил, что абонент не отвечает, будто мы сами были не в состоянии этого понять. Наконец, когда я уже готова была сдаться, гудки прекратились, из динамика раздался странный звук, похожий на шлепок босой ноги по луже, и мрачный голос Полины произнес:
— Золушка на связи. Чем могу помочь?
— Привет, Поля! — поздоровалась я, включив на аппарате функцию громкоговорителя. — Это Ева!
— Да неужели? — буркнула она в ответ.
— Ага! Звоню пожелать хорошего дня и спросить, как прошла твоя ночь?
В трубке обиженно запыхтели:
— Ты что, издеваешься?!
— Нет, наоборот! — тут же воскликнула я, хотя, по правде сказать, отлично понимала, почему она возмутилась. Мы ведь обе ожидали от «зелья вдохновения» несколько другого эффекта. — Просто хотела узнать, как дела. Ты вчера была такой… целеустремленной…
Поля громко фыркнула:
— Ну если моей целью было затопить квартиру, то, считай, программу максимум я выполнила.
Мы с Алексом одновременно нахмурились.
— Затопить? — переспросила я. — Ты так полы помыла, что ли?
— Нет! — огрызнулась подруга. — Я так приготовила макароны с сыром!
Честно говоря, у меня брови сошлись на переносице и мозг, кажется, аж задымился от скорости вращающихся шестеренок, но я так и не смогла придумать, как готовка макарон сумела привести к потопу…
— А ты чего так рано проснулась? — воспользовавшись заминкой, попыталась было перевести тему готесса. — Неужели Шурик оказался не так хорош, как я предполагала?
— Во-первых, — мрачно вставил заклинатель, — я не Шурик, а Александр! Причем Александр, который хорош всегда и во всем. В том числе и в приготовлении кулинарных блюд. Не то что некоторые!
— Нет, Ева, ты это слышала?! — воскликнула Поля. — Слышала?! Он потешается надо мной!
— Да, Алекс, — изо всех сил сдерживая смех, покачала я головой, — не надо так делать. Только и ты, Полечка, согласись: нужно иметь особые таланты, чтобы устроить потоп таким оригинальным способом. Я бы еще поняла пожар, если бы ты эти макароны сожгла, например. Но затопление…
— Так я их и сожгла! — эмоционально перебила готесса. — Вернее, они сами… сожглись. Ну я поставила ковшик на огонь, налила воды, дождалась, пока она закипит, сунула туда эти… палки, чтоб их… И все было бы ничего, если бы они сразу скукожились! Но они торчали из ковшика как крошечные легковоспламеняющиеся факелы. В общем, секунду спустя — я даже понять ничего не успела — они уже пылали. А я как раз параллельно на кухне стекла мыла и у меня под рукой оказалось ведро с водой, а в нем — тряпка. Ну я недолго думая и метнула ее на плиту. И только потом, когда вспыхнули шторы, до меня дошло, сколько на ней было химии…
— Так это вас, получается, пожарники затопили? — предположил Алекс, но я мотнула головой:
— Нет, там своя система типа душа. Как только датчики фиксируют дым, срабатывает автоматика и…
— …и потоп! — закончила за меня Полина. — Нет, ну до чего несправедливо, а?! Я только-только все почистила, а теперь опять убираться? Ну ничего, — хмуро добавила она. — На сей раз образ бедной падчерицы примерит на себя Богдан. Тем более это именно по его милости у меня случился пожар!
Алекс недоверчиво изогнул бровь:
— Брат захотел макарон?
— Нет! — отрезала готесса. — Но если бы я смогла найти хотя бы одну кастрюлю, для их варки мне не пришлось бы брать ковш, и огонь от слишком большой конфорки не попал бы на вермишель!
Я представила кладовую Поли, две полки которой были заставлены посудой от Berghoff (включая отличный набор, подаренный однажды на Рождество ее бывшим парнем: бедняга наивно полагал, что хорошая кастрюля пробудит в готессе таланты кулинара), и удивленно спросила:
— Как ты умудрилась в двухкомнатной квартире потерять штук двадцать кастрюль?
— Понимаешь, Ева, — скрипнув зубами, ответила подруга, — я вот тоже сначала думала, что это невозможно. Пока Богдан не узнал, что вода на мой стол попадает не из двухсотметровой артезианской скважины, как это происходит у четы Соколовых и у других «простых смертных», чей семейный бюджет позволяет содержать личный самолет, а прямо из-под крана. И наличие фильтра его не успокоило. Потому, пока я ползала по квартире со шваброй, он наполнил все мои кастрюли водой и спрятал под кровать. Знаешь зачем? Отстаиваться! Святой ежик, да что это вообще может значить?!
На сей раз мне пришлось зажимать себе рот ладонью, чтобы не заржать. Нет, серьезно: картинка того, как Полина мечется по квартире в поисках утвари, а потом пытается отнять ее у Богдана, свято верящего в то, что поступает правильно, была уморительной. Вот только Полина, кажется, считала иначе.
— Тебе смешно, да? — почти ласковым тоном уточнила она. — Ладно-ладно! Посмотрим, кто последним посмеется! Увидимся на тренировке, жокей!
И отключилась, давая мне шанс самостоятельно додумать подробности «наказания». Я закусила губу, пораскинула мозгами и вынесла вердикт:
— Скажусь больной!
Алекс хмыкнул.
— И, кстати, — обернулась к нему, — Поля задала резонный вопрос. Что ты делаешь на ногах в семь утра в воскресенье?
— А, ты об этом, — улыбнулся он. — Ядвига прислала эсэмэс. Они с отцом возвращаются в город. Будут к восьми. Попросила избавить их от, цитирую: «шокирующих подробностей нашего празднества».
Я вздохнула и нехотя опустила ноги на пол.
— Хорошо, что она хотя бы догадалась предупредить, — нащупала тапки. — Но мне казалось, они вернутся не раньше вторника. Что-то случилось?
— Понятия не имею, — пожал плечами Шурик. — Мне прислали эсэмэс, а не объяснительную записку. Ты в душ?
Я кивнула, пытаясь сообразить, во что бы обмотаться, чтобы без эксцессов пересечь коридор.
— Тогда, — Алекс подхватил со стула мое черное платье, — надеть это. Там, по этажу, мечется Егор. Строит гениальный план завоевания Наташки. Попадешься — начнет задавать вопросы.
— Понятно, — кивнула, послушно натягивая одежку. Странно: совершенно не помню, как я ее вчера снимала. — А Наташа все-таки улетела?
— Конечно, — почему-то даже удивился моему вопросу Алекс. — Это же Наташка! Она не станет облегчать Егору задачу.
— Наверное, он сейчас очень расстроен… — протянула с сожалением.
— Ну, судя по загадочным улыбкам, шанс у него еще есть. Будем надеяться, он поймет, как им воспользоваться.
Я застегнула молнию на боку и взглядом еще раз обежала комнату в поисках босоножек. Одна лежала у кровати, вторую обнаружила у самого порога.
— Знаешь, а я вот просто рада, что она не отправила его в больницу, — подобрав обувь, я осторожно выглянула в коридор: брата вроде нигде не было.
Алекс хохотнул:
— И то верно! Тем более что в аэропорту она ему, кажется, добавила: домой он сегодня вернулся уже с двумя фингалами.
— Ну, — на секунду обернулась я, — бьет — значит любит?
Алекс бесшумно ступил ближе, встал за моей спиной и, взявшись одной рукой за приоткрытую дверь, чмокнул меня в затылок.
— Нет, — прошептал убежденно. — «Любит» — это как у нас с тобой. А если бьет — значит, они оба сильно заигрались.
Наверное, я действительно слегка перестаралась. Алекс, Богдан и Егор сидели рядышком за барной стойкой и задумчиво наблюдали, как я летаю по кухне: от плиты — к столу, от холодильника — к мойке. Судя по их лицам, они не понимали, зачем я это делаю. Богдан все время зевал и уже дважды делал попытку провалиться в сон из положения сидя. В последний раз чуть не сверзился на пол, но даже это взбодрило его от силы на пять минут. Егор то и дело касался фингала, все больше и больше проступающего на его скуле, и каждому, кто имел неосторожность бросить на него взгляд, начинал пространно объяснять, что это — жертва во имя любви и только настоящий романтик способен его понять. Алекс слушал молча, стараясь не ржать, а вот Богдан послал сразу, далеко и надолго. А потом отнес во двор целый мешок увядших роз и маленьких сгоревших свечек. После этого Егор к нему больше не цеплялся. Ну а я на них вообще внимания мало обращала: у меня были свои заботы. На огне, в сковородке начинал перекрашиваться в золотистый цвет крупно нарезанный чеснок. На второй, щедро посыпанной солью, жарилась семга. И нужно было поторопиться, чтобы успеть потушить кабачки и ошпаренные помидоры без шкурки, подготовить каперсы, вытянуть косточки из оливок…
— Знаешь, это вовсе не обязательно, — сказал Егор, когда я принялась расставлять тарелки на кухонном столе. — Но раз ты уже все сделала, то можно мне вон тот кусочек рыбы, с поджаренной спинкой?
— Хорошо, — согласилась, тут же сгружая на блюдо брату облюбованную часть семги с овощами. Потом положила заранее выбранный кусочек Алексу и обернулась к Богдану: — А у тебя есть пожелания?
Дизайнер зевнул, потер глаза ладонями и ответил:
— Давай что угодно, лишь бы без лапши…
Шурик хмыкнул, я улыбнулась и вдруг услышала, как скрипнули ворота и снег зашуршал под колесами авто.
«Они здесь!» — подняла на заклинателя круглые глаза. Он кивнул и молча встал из-за стола. Егор удивленно обернулся к брату, но спросить ничего не успел: на кухню, лучезарно улыбаясь и на ходу сбрасывая шубку, вошла мама. А следом за ней и Георгий с чемоданом:
— Мм… как вкусно пахнет! — потянул носом отчим.
— Привет, па! — махнул Егор. — А это Ева сегодня с утра решила побаловать нас деликатесами.
— Ну что ты, доченька, — изогнув брови домиком, посмотрел на меня Георгий. — Не стоило! Но раз все равно уже приготовила, то можно мне вот ту порцию, где рыбка с корочкой?
Я мысленно хмыкнула: похоже, это была их семейная черта: выбирать, что «погорячее». Разложила по тарелкам оставшуюся семгу, торжественно пригласила всех к столу и следующий час мы провели, активно пополняя организм фосфором, обмениваясь шутками и не слишком подробными деталями прошедшего праздника. Ядвига похвасталась новым колье с крупными красными камнями, Егор — новоприобретенными «травмами», а я скромно молчала. Потому что считала своим самым существенным из вчерашних достижений сломанную кровать, но это было совсем не то, чем хотелось похвастаться перед родителями.
Самое же интересное началось после завтрака. Когда Егор с Богданом разошлись по комнатам, а Георгий — в душ. Алекс тоже сперва хотел уйти, но Ядвига сладким голосом попросила его задержаться, что меня сразу насторожило. Шурик, надо признать, тоже не выглядел польщенным, правда, по другой причине: в отличие от меня он не боялся, что мама сейчас начнет читать ему лекцию на тему нравственности и целомудрия.
И он оказался прав.
Читать бесплатно другие книги:
