Смертельные тайны Райх Кэти

Сбросив маску и перчатки, Ферейра вымыла руки и направилась к вращающимся дверям, дав знак следовать за ней. Проведя меня по тускло освещенному коридору в маленький кабинет без окон, она закрыла дверь и, отперев потертый металлический сейф, достала большой коричневый конверт.

– Мне оказал услугу один радиолог из больницы «Сентро медико», – сказала по-английски. – Пришлось заплатить.

– Спасибо.

– Я стащила череп во вторник, после того как ушел Лукас. Не хотелось бы, чтобы об этом кто-нибудь узнал.

– От меня не узнают.

– Похоже, я верно поступила.

– В смысле?

Ферейра достала из конверта одну из нескольких пленок. На ней были изображены шестнадцать компьютерно-томографических сканов, каждый из которых представлял пятимиллиметровый срез черепа, найденного в отстойнике. Поднеся рентгеновский снимок к свету, доктор показала на маленькое белое пятнышко на девятой картинке. На последующих нескольких картинках непрозрачное пятно увеличивалось, меняло форму, затем уменьшалось. На четырнадцатой его уже не было видно.

– Я кое-что заметила в решетчатой кости и решила, что это может пригодиться. После вашего звонка сегодня утром пошла еще раз взглянуть на череп, но останки исчезли.

– Куда?

– Их кремировали.

– Всего через неделю? – ошеломленно спросила я.

Ферейра кивнула.

– Это стандартная процедура?

– Сами видите, у нас не хватает места. Даже в обычных обстоятельствах мы не можем позволить себе роскошь долго хранить неопознанные останки. А катастрофа автобуса вообще поставила нас на грань. – Она понизила голос. – Но две недели уже не считаются обычным делом.

– Чье это распоряжение?

– Я пыталась выяснить, но, похоже, никто не знает.

– И никаких документов, – предположила я.

– Ассистент клянется, что после кремации положил распоряжение в папку, но его нигде не найти.

– И никаких мыслей на этот счет?

– Угу.

Вернув пленки в конверт, патологоанатом протянула его мне:

– Vaya con Dios[53].

В двенадцать пятьдесят семь я сидела в кресле первого класса рейса «Американ эйрлайнз» до Майами. Рядом постукивала лакированными ногтями по подлокотнику Доминика Спектер. Компьютерные сканы доктора Ферейры лежали в запертом дипломате у моих ног, вместе с образцами кошачьей шерсти.

Во время поездки в лимузине и ожидания в аэропорту миссис Спектер не умолкала ни на секунду. Рассказывала про Шанталь: вспоминала забавные истории из ее детства, строила предположения о причинах проблем с дочерью, составляла планы ее реабилитации. Чем-то госпожа посол напоминала диджея между записями: напуганная тишиной, стремилась заполнить ее любыми банальностями.

Поняв, что разговорами она лишь пытается снять напряжение, я ободряюще кивала, но почти все время молчала. Необходимость в обратной связи отсутствовала, и словоизлияния продолжались без остановки.

Наконец, когда мы под рев двигателей помчались по взлетной полосе, миссис Спектер замолчала. Сжав губы, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Когда мы набрали высоту, женщина достала из сумочки экземпляр «Пари матч» и начала перелистывать страницы.

Поток слов возобновился во время пересадки в Майами и вновь прекратился в полете до Монреаля. Подозревая, что моя спутница боится летать, я оставалась благодарной слушательницей.

В путешествии с женой посла имелись свои преимущества. Самолет в десять тридцать восемь совершил посадку, нас встретили люди в темных костюмах и быстро провели через таможню. К одиннадцати мы уже ехали на заднем сиденье еще одного лимузина.

Мы мчались к центру города, а затем, выехав на Ги, свернули направо на улицу Сент-Катрин. Миссис Спектер молчала. Возможно, у нее иссяк запас слов или она просто наконец успокоилась. Быть может, возвращение домой умиротворило ее душу. Мы вместе слушали Робера Шарлебуа[54].

«Je reviendrai Montreal…» «Я вернусь в Монреаль…»

Мы смотрели на проносящиеся мимо огни города.

Через несколько минут затормозили у моего дома. Водитель вышел.

Я взяла свой дипломат – и тут миссис Спектер схватила меня за руку. Пальцы ее казались холодными и скользкими, как замороженное мясо.

– Спасибо, – едва слышно проговорила женщина.

Скрипнул, захлопываясь, багажник.

– Рада, что могу хоть чем-то помочь.

Она глубоко вздохнула:

– Вы даже не представляете насколько.

Дверца с моей стороны открылась.

– Сообщите, когда получится увидеться с Шанталь. Пойду с вами.

Я положила ладонь на руку жены посла. Она сжала ее и поцеловала.

– Спасибо. – Выпрямилась. – Хотите, Клод вам поможет?

– Справлюсь сама.

Клод проводил меня до подъезда и подождал, пока я найду ключ. Я поблагодарила его. Кивнув, он поставил рядом со мной чемодан и вернулся к лимузину.

Я снова увидела, как миссис Спектер исчезает в ночи.

15

В семь утра я ехала через асфальтовое подбрюшье Монреаля. Наверху зевал и потягивался пробуждающийся город. Мимо со всех сторон проносились стены туннеля Виль-Мари, такие же серые, как и мое настроение.

На Квебек обрушилась редкая для весны жара. Когда я около полуночи пришла домой, термометр на балконе все еще показывал восемьдесят с лишним по Фаренгейту, а в квартире, казалось, было девяносто по Цельсию.

Кондиционер безучастно отнесся к моему желанию ночной прохлады. Десять минут я щелкала кнопками, колотила по нему и ругалась, но безуспешно. В конце концов, потная и злая, открыла все окна и свалилась в постель.

Так же безучастны к моим желаниям оказались и уличные мальчишки. С десяток их праздновали вовсю у заднего входа в пиццерию в десяти ярдах от окна моей спальни. Мои крики нисколько не умерили их пыл, как и угрозы и проклятия.

Я плохо спала, ворочалась под мокрыми простынями и то и дело просыпалась от смеха, песен и диких воплей. Рассвет встретила с жуткой головной болью.

Бюро коронера и лаборатория судебной медицины находятся в тринадцатиэтажном сооружении из стекла и бетона к востоку от центра города. Учитывая, что большую его часть занимает полиция провинции Квебек, или сюрте де Квебек, его десятилетия называли зданием СК.

Несколько лет назад правительство Квебека решило вложить миллионы в охрану правопорядка и судебную медицину. Здание отремонтировали, и расширившаяся лаборатория переехала с пятого на двенадцатый и тринадцатый этажи, где раньше была тюрьма временного содержания. На официальной церемонии башня вновь возродилась под именем здание Вильфрид-Дером.

Старые привычки умирают тяжело. Для большинства она остается зданием СК.

Покинув туннель у пивоварни «Мольсон», я проехала под мостом Жака Картье, пересекла Де Лоримье, свернула направо и направилась через район, где ни улицы, ни люди не отличались красотой. Трехквартирные дома с крошечными двориками и металлическими лестницами на фасадах. Серые каменные церкви с серебристыми шпилями. Автомастерская на углу. Витрины магазинов. И над всем этим возвышается здание Вильфрид-Дером-СК.

После десятиминутных поисков я нашла место, где благодаря некоей бюрократической лазейке можно было припарковаться бесплатно именно в нужное мне время. Еще раз проверив месячные, часовые и дневные ограничения, я поставила машину, взяла ноутбук и дипломат и зашагала через квартал.

К находившейся неподалеку школе группами по двое-трое тянулись дети, словно муравьи к тающему леденцу. Пришедшие пораньше толпились на игровой площадке: пинали мяч, прыгали через скакалку, кричали и гонялись друг за другом. Маленькая девочка, вцепившись в прутья, смотрела сквозь чугунную решетку – так же как и та, другая, из Чупан-Я. Взгляд ее ничего не выражал. Я не завидовала малышке: последующие восемь часов она проведет в жарком классе, а до летней свободы – еще месяц.

Предстоящий мне день тоже не возбуждал зависть.

Меня не интересовала мумифицированная голова. Не интересовало разложившееся туловище. А еще пугало посредничество между Шанталь и ее матерью. Именно в такие дни я жалела, что не пошла работать в телефонную компанию.

Оплаченные отпуска. Хорошие бонусы. И никаких трупов.

Когда добралась до вестибюля, я вся вспотела. Утренняя смесь тумана, выхлопных газов и коктейля запахов из пивоварни отнюдь не способствовала хорошему самочувствию. Казалось, содержимое черепа распирает его стенки, изо всех сил стремясь вырваться наружу.

Дома кофе не было. Найдя нужный лифт, я провела карточкой через считыватель и вышла на двенадцатом этаже, беззвучно шепча единственное слово.

Кофе!

Еще одно движение карточкой, стеклянные двери распахнулись, и я вошла в крыло, где находился отдел судебной медицины.

По правой стороне коридора тянулись кабинеты, по левой – лаборатории. Микробиология. Гистология. Патологоанатомия. Антропология-одонтология. Окна простирались от потолка до середины стены, обеспечивая максимум видимости без ущерба для безопасности. Сквозь стекло было видно, что все лаборатории пусты.

Я посмотрела на часы: семь тридцать пять. Рабочий день у большинства вспомогательного, технического и научного персонала начинался в восемь, значит у меня оставалось еще почти полчаса.

Исключение – Пьер Ламанш. Все те десять лет, что я здесь работала, директор отдела судебной медицины приходил в семь и оставался, пока не уходил последний сотрудник. Пунктуальный, словно хронометр.

Кроме того, старик был довольно загадочной личностью. Он брал каждый год три недели отпуска в июле и еще одну – на рождественские праздники. И ежедневно, будучи в отпуске, звонил из дома на работу. Он не путешествовал, не ходил в походы, не ухаживал за садом, не ловил рыбу, не играл в гольф. Насколько все знали, у шефа не было хобби. Ламанш вежливо отказывался обсуждать свои отпуска, и в конце концов друзья и коллеги перестали его спрашивать.

Мой кабинет – последний из шести, прямо напротив лаборатории антропологии. Дверь запирается на ключ.

На столе – гора бумаг. Не обращая на них внимания, я положила компьютер и дипломат, схватила чашку и направилась в кафетерий для персонала.

Как и ожидала, единственная открытая дверь вела в кабинет Ламанша. По пути назад я заглянула туда.

Директор поднял на меня взгляд из-под полукруглых очков на кончике носа. Длинный нос. Длинные уши. Длинное лицо с длинными вертикальными морщинами. Мистер Эд[55] в очках для чтения.

– Темперанс. – Ламанш единственный называл меня полным именем с чистым французским произношением. – Comment a va?[56]

Я заверила, что все хорошо.

– Входите, прошу. – Он махнул большой веснушчатой рукой в сторону двух кресел напротив стола. – Садитесь.

– Спасибо. – Я поставила кофе на подлокотник.

– Как там, в Гватемале?

Как вкратце описать увиденное в Чупан-Я?

– Сложно.

– Во многих отношениях.

– Да.

– Гватемальской полиции не терпелось вас заполучить.

– Не все разделяют подобный энтузиазм.

– Вот как?

– Что вы хотите узнать?

Сняв очки, старик бросил их на стол и откинулся назад. Я рассказала про расследование дела «Параисо» и про усиленные попытки Диаса помешать моему участию в нем.

– Но этот человек не мешал вам участвовать в расследовании дела Клаудии де ла Альды?

– Я его даже не видела.

– Есть подозреваемые в убийстве?

Я покачала головой.

– Дочь посла и ее подруга здесь, значит пропавшей без вести остается только одна девушка?

– Патрисия Эдуардо.

– И жертва из отстойника.

– Да. Хотя это может быть Патрисия.

Видимо, на моем лице отразилось замешательство.

– У вас не было возможности помешать этому Диасу.

– Будь у меня шанс, провела бы более тщательный анализ.

Какое-то время мы оба молчали.

– Но у меня есть кое-какие мысли.

Я рассказала про образец кошачьей шерсти.

– Может пригодиться, если найдут подозреваемого.

– Да, – уклончиво кивнул он.

– Благодаря собачьей шерсти осудили Уэйна Уильямса за убийства детей в Атланте.

– Не оправдывайтесь, Темперанс. Я с вами согласен.

Я покрутила в руке чашку кофе.

– Похоже, это тупик.

– Но если месье Ганье готов исследовать шерсть – почему бы и нет?

Я рассказала ему про свои планы насчет компьютерных сканов.

– Выглядит многообещающе.

Я тоже на это надеялась.

– Нашли два запроса, которые я оставил у вас на столе?

Ламанш имел в виду запрос на антропологическую экспертизу, бланк, который я получаю в начале каждого расследования. Патологоанатом, делающий запрос, описывает в нем тип требуемого анализа, перечисляет необходимый персонал и приводит краткое описание известных фактов.

– Возможно, череп не человеческий. В любом случае, похоже, смерть произошла давно. Туловище – совсем другая история. Начните с него.

– Есть предположения?

– Робер Клеман, мелкий наркоторговец из Западного Квебека, который недавно решил работать самостоятельно.

– Не заплатив отступные «Ангелам».

Ламанш кивнул.

– Подобного они не допускают.

– Вредно для бизнеса.

– Клеман приехал в Монреаль в начале мая и вскоре пропал. О его исчезновении сообщили десять дней назад.

Я приподняла брови. Байкеры обычно старались не привлекать внимания органов правопорядка.

– Звонила неизвестная женщина.

– Займусь прямо сейчас.

Вернувшись к себе в кабинет, я позвонила Сюзанне Жан. Ее не оказалось на месте, и я оставила сообщение. Затем отнесла образец из «Параисо» в отделение ДНК. Ганье выслушал мою просьбу, рассеянно щелкая шариковой ручкой.

– Интригующая задачка.

– Да.

– Никогда не занимался кошками.

– Есть шанс прославиться.

– Король Кошачьей Двойной Спирали.

– Свободная ниша.

– Можно назвать проект «Феликс Хеликс»[57]. – Имя кота из мультфильма странно звучало по-французски.

Ганье взял пластиковый контейнер Миноса:

– Можно оставить себе часть образцов?

– Хоть все. В лаборатории в Гватемале есть еще.

– Не против, если я немного поиграю, испробую новые методики?

– Сколько угодно.

Мы подписали бланки о передаче образцов, и я поспешила назад к себе в кабинет.

Прежде чем взглянуть на голову и туловище, я потратила несколько минут, разгребая груду на столе. Нашла бланки запросов Ламанша, выудила розовые записки о телефонных звонках – остальное отодвинула в сторону. Может, есть что-то от Райана? «Bienvenue. С возвращением. Рад, что ты здесь. Дома ничего не случилось».

Детективы. Студенты. Журналисты. Какой-то прокурор звонил четыре раза.

И ничего от Райана.

Великолепно. У детектива имелись свои источники. Не сомневаюсь, этот Шерлок знал о моем возвращении.

Где-то за правым глазом начала пульсировать боль.

Бросив разбирать бумаги на столе, я схватила бланки запроса на экспертизу, накинула лабораторный халат и направилась к двери. На полпути зазвонил телефон.

Доминика Спектер.

– Il fait chaud[58].

– Да, очень жарко, – согласилась я, проглядывая один из бланков Ламанша.

– Говорят, сегодня может быть рекордная температура.

– Да, – рассеянно сказала я.

Череп нашли в сундуке. Ламанш отмечал сильно сколотые зубы и продернутую сквозь язык веревку.

– В городе всегда кажется жарче. Надеюсь, у вас есть кондиционер.

– Да, – ответила я, думая о вещах куда кошмарнее погоды.

– Вы заняты?

– Меня не было почти три недели.

– Конечно. Простите, что отнимаю время… – Она немного помолчала, изображая надлежащее раскаяние. – Мы сможем увидеться с Шанталь в час дня.

– Где она?

– В полицейском участке на Ги, возле бульвара Рене Левека.

Южный округ, всего в нескольких кварталах от моего дома.

– За вами заехать?

– Встретимся там.

Я едва успела положить трубку, когда телефон зазвонил снова. На этот раз – Сюзанна Жан. Все утро она собиралась провести с инженерами из «Вольво», затем – деловой обед в «Бомбардье», но мы могли увидеться во второй половине дня. Договорились на три.

В лаборатории я подготовила папки для каждого из дел и быстро просмотрела запрос на обследование туловища. Взрослый мужчина. Руки, ноги и голова отсутствуют. Сильная степень разложения. Обнаружен в водопропускной трубе на озере Де-Монтань. Коронер – Лео Анри. Патологоанатом – Пьер Ламанш. Следователь – лейтенант-детектив Эндрю Райан, полиция Квебека.

Ну-ну.

Останки находились внизу. Спустившись на служебном лифте, я провела карточкой через считыватель и нажала нижнюю из трех кнопок: Лаборатория. Коронер. Морг.

В подвале вошла в еще одну зону с ограниченным доступом. Двери слева вели в прозекторские; в трех стояло по одному столу, в самом большой – два.

Сквозь окошечко в двери центральной прозекторской я заметила женщину в одежде хирурга, с длинными вьющимися волосами, скрепленными сзади заколкой. Красивая, тридцати лет, с бюстом тридцать шестого размера, Лиза была всеобщей любимицей расследовавших убийства детективов.

Я тоже любила ее – за то, что женщина предпочитала говорить по-английски, что она и сделала, услышав звук открывающейся двери.

– Доброе утро. Думала, вы в Гватемале.

– Скоро возвращаюсь.

– Краткосрочный отпуск?

– Не совсем. Хотелось бы взглянуть на тело Ламанша.

Она поморщилась:

– Ему шестьдесят четыре года, доктор Бреннан.

– Очень смешно.

– Номер морга?

Я прочитала его вслух с бланка.

– Четвертая прозекторская?

– Да, пожалуйста.

Она скрылась за двустворчатыми дверями, за которыми находились пять моргов, каждый из которых делился на четырнадцать холодильных отсеков за стальными дверями. Маленькие белые карточки извещали о наличии в них обитателей. Красные наклейки предупреждали о положительном анализе на СПИД. Номер морга указывал Лизе, за какой дверью лежит туловище.

Я прошла в помещение номер четыре, специально оборудованное дополнительной вентиляцией. Прозекторская для утопленников, распухших и обгоревших трупов – тех, с кем мне обычно приходилось работать.

Едва я успела надеть маску и перчатки, как Лиза вкатила каталку через вращающиеся двери, такие же как и в центральной прозекторской. Я расстегнула молнию на мешке с трупом, и воздух наполнился тошнотворным запахом.

– Похоже, он готов.

– Более чем.

Мы с Лизой уложили туловище на стол. Тело распухло и утратило форму, но гениталии не пострадали.

– Мальчик, – тоном акушерки проговорила Лиза Лавинь.

– Вне всякого сомнения.

Пока Лиза доставала затребованные Ламаншем рентгеновские снимки, я делала записи. Снимки показывали наличие спинного артрита и трех-четырех дюймов костей в каждой из отсутствующих конечностей.

С помощью скальпеля я удалила мягкие ткани верха грудины, и Лиза электропилой рассекла с обеих сторон третьи, четвертые и пятые ребра. То же самое проделали с тазом: распилили переднюю часть в том месте, где соединялись две половины.

Все шесть ребер и лобковые кости отличались повышенной пористостью и многочисленными изменениями. Похоже, покойник был уже немолод.

Пол определялся по гениталиям. По концам ребер и лобковым костям можно было примерно оценить возраст. С происхождением все получалось куда сложнее.

Цвет кожи не имел значения: тело может потемнеть, поблекнуть или окраситься в зависимости от посмертных условий. Данный джентльмен выбрал камуфляжный стиль – перемежающиеся зеленые и коричневые пятна. Я могла бы сделать несколько измерений черепа, но в отсутствие головы определить расу было практически невозможно.

Отделив пятый шейный позвонок, крайний из оставшихся, я удалила остатки плоти с культей рук и ног. Лиза срезала образцы с концов каждой плечевой и бедренной кости.

Быстрый осмотр показал наличие существенных сколов и глубоких L-образных страт на поверхности каждого среза. Похоже, тут поработали бензопилой.

Поблагодарив Лизу, я забрала образцы на двенадцатый этаж и отдала их лаборанту Дени, который должен был вымочить кости, постепенно очистив их от остатков плоти и хрящей. Через несколько дней с ними можно будет работать.

На подоконнике в моем кабинете стоят часы, которые мне подарили в знак признания за лекцию, прочитанную в ассоциации выпускников. Рядом с часами в рамке – наша с Кэти фотография, сделанная однажды летом на островах у побережья Северной Каролины. Когда я вошла в кабинет, взгляд мой упал на фотографию – и сердце сжалось от знакомой боли.

В миллионный раз подумала: почему это фото вызывает у меня такие чувства? Из-за тоски по дочери? Из-за чувства вины перед ней за то, что я так редко бываю дома? Или я оплакиваю подругу, рядом с трупом которой лежала эта фотография?

Я вспомнила, как нашла это фото в могиле подруги, вспомнила охватившие меня ужас и ярость. Представила себе ее убийцу – думает ли он обо мне долгими днями и ночами в тюрьме?

Почему я сохранила фотографию?

Этому не было объяснения.

Страницы: «« ... 1011121314151617 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Короткие походные истории, юморески и шутки....
Новая книга Шанти Натхини доступно и увлекательно рассказывает, как работать со своей кармой. Прочит...
И опять гул истории… Эта книга – тематическое продолжение романа Геннадия Прашкевича «Секретный дьяк...
Можно относиться к предсказаниям с достаточной долей иронии, не принимая пророчества всерьёз. Однако...
Книга посвящена изучению кампании по законодательному запрещению свободного распространения «литовск...
В данную книгу включены все нормы списания естественной убыли, приведен порядок расчетов норм естест...