Во власти мракобесия Ветер Андрей

Как только Трошин вышел из своей машины, Игнатьев сунул в рот сигарету и стал шарить по карманам в поисках спичек или зажигалки.

– Мужики, – пьяным голосом крикнул он и шагнул к «фольксвагену», – огоньку не найдётся?! – Он нагнулся и постучал им в окно, показывая сигарету. – Прикурить бы, мужики…

Водитель выругался и недовольно сказал своему спутнику:

– Олег, дай ему, что ли, а то не отвяжется, шуметь будет.

Тот, кого водитель назвал Олегом, опустил стекло и достал зажигалку. Вадим тут же схватил его руку и с неожиданной силой дёрнул на себя, почти вытащив Олега из окна. В ту же минуту Трошин подбежал с другой стороны, вытаскивая на ходу пистолет.

– Спокойно, ребята, не рыпайтесь, – рявкнул Вадим, – мы из Службы безопасности президента.

Водитель не сдержал досадливого стона и процедил:

– Приплыли, мать твою.

– В чём дело? – Олег пытался высвободиться от хватки Игнатьева. – Мы из ФСБ.

Трошин постучал стволом пистолета в окно с другой стороны:

– О, да мы, кажется, ужинали давеча в одном ресторане! Припоминаю ваше лицо, сударь! – Он подмигнул водителю.

Игнатьев выпустил Олега и заглянул внутрь.

– О-ля-ля! Мать твою! Коля, ты ли это? – узнал он водителя.

– Знакомый? – удивился Трошин.

– Это Николай Петрицкий, – со злорадным удовольствием поспешил объяснить Игнатьев. – Вместе на Лубянке работали, правда, в разных управлениях. Но ведь дружили семьями, не так ли? Только вот дело в том, что ФСБ для него – это в прошлом.

– Вадим, тут недоразумение, – начал оправдываться Петрицкий.

– Конечно, недоразумение! – воскликнул Игнатьев. – Сейчас попытаемся уразуметь. Выходите из машины, выкладывайте документы и оружие.

– Мужики, давайте по-хорошему, – заговорил Олег.

– Мы и так по-хорошему, – почти радостно отозвался Вадим. – Можно ведь и группу вызвать сюда. Но мы по-хорошему, без скандала… Закон об оперативно-разыскной деятельности разрешает вести наружное наблюдение только государственным структурам. А вы, я полагаю, к ним не относитесь… Итак, где ваши фээсбэшные ксивы? Какие красивые корочки, совсем как настоящие… Ай-ай-ай, Коля, ты же уволился из органов почти год назад… Нехорошо. За такое фальшивое удостоверение можно крепко схлопотать. Зачем же ты свою бывшую контору порочишь, старик?

Трошин обыскал обоих, выложил на капот автомобиля удостоверения и оружие.

– Так, – произнёс он, – лицензия на ношение оружия, частное охранное предприятие. Вот это уже похоже на правду… На кого горбатитесь, орлы?

– На Тамаева, – сквозь зубы ответил Олег. – Он велел проследить за тобой.

– Ладно, – отрезал Вадим. – Ваше хозяйство мы берём с собой. Теперь поезжайте, только побыстрей-быстрей и ей-ей… Начальству передайте, чтобы перестало шутки шутить. У нас с чувством юмора не очень.

– Верните оружие, – попросил бывший сослуживец.

– Мужики, вы же профессионалы, – едко засмеялся Игнатьев. – Ну, случилось – прокололись, бывает такое, когда расслабляешься. Умейте проигрывать… Всё, теперь сматывайте…

Вадим мотнул головой, и вместе с Трошиным зашагал прочь. Женя видела из «жигулёнка», вывернувшись на своём месте, что в каждой руке Игнатьев держал по отнятому пистолету.

– Сволочи! – крикнул им вслед Петрицкий. – Коржаковские выкормыши!

Вадим резко обернулся, постоял несколько секунд, словно взвешивая только что услышанное, медленно приблизился к Петрицкому и некоторое время с каким-то удивлением разглядывал лицо бывшего сослуживца. Затем резко ткнул левой рукой ему в живот и тут же правой рукой саданул в челюсть. Фактически он ударил его пистолетами, и по лицу Петрицкого потекла кровь. Он согнулся пополам, покачался, упал на колени, накренился вперёд и упёрся головой в асфальт.

– Нервным я стал недавно, – прошипел Вадим, – а вот продажных тварей ненавидел всегда.

– Убирайтесь, – проговорил Трошин и повернулся к Игнатьеву. – Успокойся, не нужно этого.

Вадим присел на корточки перед Петрицким и произнёс с ненавистью:

– Кто из нас чей выкормыш, не тебе говорить, гнида. Мы-то государству служим, а вот ты разваливаешь его, Коля. Ты за деньги свою жопу готов подставить под кого угодно… В военное время таких, как ты, расстреливают, потому что это называется предательство!

– Хватит, идём, – позвал его Трошин, направляясь к своей машине.

Игнатьев выпрямился и стал ждать, пока «фольксваген» уедет.

– Я стволы домой пока отнесу! – крикнул он Сергею.

Тот кивнул и сел в «жигулёнок».

Женя испуганно взяла его за руку.

– Я так перепугалась, когда ты достал пистолет!

– Всё нормально…

– Нет, я так испугалась! А когда вы их обыскивать стали, у меня сердце чуть не остановилось!

– Извини… Так вышло… – Он завёл автомобиль, и они тронулись.

– Серёж, это кто был?

– В некотором смысле коллеги…

Некоторое время ехали молча.

– У вас, у мужчин, странные игры, – едва слышно сказала Женя.

– Это не игры, это работа.

– Каждый выбирает работу себе по сердцу. Стало быть, тебе нравится именно такая. Оружие, сила… А власть тебе нравится?

– Мне власть не дана… Может, оно и к лучшему…

Войдя в квартиру, Вадим в первую очередь сбросил башмаки. Даже в нынешнем возбуждённом состоянии мозг не выпускал из внимания привычные бытовые мелочи, к которым его приучила жена. На улице было сухо, но Вадим всё равно оставлял обувь у двери на коврике.

Он прошёл в комнату, по-прежнему держа пистолеты в руках. Постояв в нерешительности, бросил оружие на стол.

– И что? – послышался за спиной женский голос. – Теперь ты превратишь наш дом в военный склад?

Он повернулся к жене.

– Инга, ступай спать.

– Я уже собиралась ложиться, но ты, как всегда, куда-то вдруг сорвался!

– Я по работе выходил…

– А на часы посмотрел? – Голос Инги внезапно сделался пронзительно резким. – Кому ты рассказываешь сказки про работу?

– А откуда, чёрт возьми, я притащил эти стволы?! – не выдержал он, мгновенно перейдя на повышенные тона. – Что я, по-твоему, гулять бегал?! Послушай, Инга, уйди… Пора спать…

– Конечно! Пора спать! Легко сказать! А ты подумал, как… что я тут… как мне, когда ты вот так, ни с того ни с сего, просто вдруг срываешься куда-то чуть ли не посреди ночи… И ни слова не говоришь! А может, я вся извелась? Ты же обо мне совсем не думаешь! Ты на меня плюёшь!

Она прошлёпала босыми ногами по паркету и остановилась перед мужем.

– Ты никогда не думаешь обо мне, а у меня сердце разрывается, – со слезами на глазах она подвела черту.

– У тебя разрывается? С чего бы вдруг? Помолчи лучше.

– Я всегда…

– Да никогда ты не переживала из-за меня. Перестань молоть языком…

– Вадим, я тебя любила.

– Это я тебя любил, дуру. Может, и сейчас ещё люблю.

– Нет! Ты меня никогда не любил! Разве это любовь? Только работа на уме!

– Опять затянула старую песню. Сколько лет слышу одно и то же. Не понимаю, почему я женился… Околдовала ты меня своей красотой. Молод я был, в глаза твои проклятые провалился однажды и пропал. Себя потерял… А надо было тебя вышвырнуть сразу, как только ты мне первую сцену закатила… Вроде бы профессионал, людей раскалываю с лёту, десяток серьёзных вербовок на счету, а вот тебя не раскусил… Сплоховал.

– Вадим, между нами что-то порвалось. Я хочу понять. Давай обсудим.

– Чего тут обсуждать? Будь ты нормальным человеком, мы спокойно могли бы…

– Ты на себя посмотри! – закричала она.

– Я хочу приходить домой и знать, что меня ждёт друг, любящий человек. Я хочу иметь возможность расслабиться дома, иначе на кой чёрт мне семья?!

– А я разве не хочу расслабиться? Я разве мусорный ящик, куда надо сливать дурное настроение и усталость? Нет! Я хочу в театр, хочу…

– Ты знала, какая у меня работа, знала с первого дня…

– Начнём с того, что вовсе не с первого! – взвизгнула Инга. – Когда мы с тобой познакомились, у тебя и мыслей не было о КГБ! Это потом ты туда сбежал с нормальной, человеческой работы! И даже о Денисе не подумал! – Инга нервно махнула рукой в сторону спальни.

– Прекрати эту шарманку!

– Я хочу ходить на выставки, в музеи, хочу ездить на курорты, как все нормальные женщины! У тебя есть время на всех, кроме меня! Ты думаешь, я ничего не понимаю? Думаешь, я не знаю, сколько у тебя баб? Да они на тебя гроздьями вешаются! Только и умеешь прикрываться работой…

Вадим в бешенстве схватил пистолеты и ударил ими о стол.

– Замолчи. Сейчас про женскую долю пластинку заведёшь… Если бы ты не была сдвинута на почве ревности, всё у нас было бы в полном порядке… И хватит! Хватит! Никогда ты не любила меня, да ты и не знаешь, что это такое… Всё! Мне завтра рано на работу. Кончаем это!

– Опять ругаетесь, – раздался из спальни детский голос, и на пороге комнаты появился семилетний мальчуган с всклокоченными волосами.

Инга, увидев сына, сделала злобный выпад в его сторону:

– А ты чего поднялся? Иди спать! Не суйся в дела взрослых!

– Информацию касательно банка «Национальный кредит» удалось проверить? – спросил Смеляков, когда Трошин сел за стол рядом с Волошиным.

– Да, через Петлина этот банк пытался стать уполномоченным банком правительства.

– Стало быть, Гусинский сказал правду.

Телефонный звонок заставил Виктора отвлечься.

– Алло? А-а, это ты. Здравствуй… – Было видно, что Смеляков немало удивлён. – Что? Ну, если серьёзное, то приезжай. Да, я закажу тебе пропуск.

Виктор положил трубку и взглянул на Волошина.

– Догадаешься, кто звонил?

– Я не экстрасенс, – ответил заместитель.

– Муравьёв. Он сейчас у Гусинского руководит службой безопасности, заместитель начальника. Я знаю его ещё по работе в МУРе, тогда он служил в отделе по борьбе с организованной преступностью… Просил принять. Говорит, что разговор серьёзный.

– Интересно, что у него может быть к нам.

– Скоро выясним…

Виктор бросил взгляд на часы. Через тридцать минут у него была встреча с премьер-министром. К Черномырдину он не испытывал симпатии и по возможности старался не общаться с ним, но, работая в Белом доме и занимаясь контрразведывательной работой в правительстве, совсем избежать встреч с премьер-министром было нельзя.

Оказавшись в приёмной Черномырдина, Смеляков столкнулся с Сониным.

– Привет, – поздоровался начальник охраны премьер-министра, и на его лице засияла благодушная улыбка. – Какие-то проблемы?

– Нет. Просто мне назначена аудиенция с твоим шефом.

– Хорошо, хорошо…

Черномырдин сидел за массивным столом и деловито водил авторучкой по бумаге.

– А, здравствуй! – Он поднял глаза. – Я жду… тут вот… Коржаков звонил, просил, чтобы я принял тебя. Говорит, важное у тебя дело.

– Здравствуйте, Виктор Степанович.

– Какие проблемы? Докладывай. Ты тут для того и того…

– Я принёс вам справку… По Кошелю.

– По Кошелю? А ну дай взглянуть…

Премьер-министр взял справку и долго молча читал.

Закончив, он распрямился, насколько ему позволяло крупное тело, и прихлопнул бумагу ладонью.

– Ну этого не может быть! Тут какая-то просто… Я сейчас не буду вдаваться. Я знаю этого человека! Просто не может быть!

– Как не может быть? – Смеляков протянул председателю правительства папку. – Виктор Степанович, вот все документы. Вы посмотрите.

Черномырдин неохотно подвинул к себе папку с документами, пролистал их, поправил очки.

– Ты уверен, что всё правильно? – спросил он, гнусавя.

– Виктор Степанович, опасность всей ситуации в том, что такой же информацией владеют австрийские спецслужбы, они всё зафиксировали. Они могут приступить к вербовке Кошеля на компромате в любой момент, если уже не приступили…

– Ну вы больше слушайте, шо они вам там подсовывают. А то они сунут! И сунут такое, что потом и мы, и все тут не расхлебаем… Но я разберусь! Мы в конце концов обязаны!

Смеляков встал, поняв, что разговор окончен.

По коридору он шагал, охваченный мрачным недоумением. Очевидность того, что Черномырдин не желал признавать вину своего подчинённого, не вызывала сомнений. Но если премьер-министр готов отмахнуться от того бесспорного факта, что его помощник по внешнеэкономическим связям занимался деятельностью, которая могла нанести огромный урон российской экономике, то это означает одно: Черномырдину наплевать на интересы страны. В это Смеляков поверить не мог.

У себя в приёмной он увидел Волошина.

– Зайди ко мне.

Когда за ними затворилась дверь, Виктор сказал:

– Был у Черномырдина по Кошелю. Похоже, он не хочет принимать к сведению нашу информацию. Он сказал, чтобы мы меньше слушали, когда нам суют.

– Куда суют?

– Туда, – со смешком ответил Смеляков.

– А-а, понял. Лучше б ему засунули туда.

И всё же Черномырдин велел Кошелю написать заявление об уходе «по собственному желанию». Так что с должностью помощника премьер-министра Геннадию Кошелю пришлось распрощаться. Но только с должностью. Из Белого дома его так и не убрали.

Муравьёв ничуть не изменился с тех пор, как Смеляков видел его последний раз в МУРе.

– Что у тебя за серьёзный разговор? – спросил Виктор. – Выкладывай.

Заместитель службы безопасности Гусинского вздохнул.

– У нас есть достоверные данные, что солнцевские заказали Гусинского.

– Интересное дело! – Смеляков недоумённо пожал плечами. – А я тут при чём?

– Если это вдруг произойдёт, все стрелки сразу переведут на вас.

– Ещё раз спрашиваю: мы-то тут при чём?

– Гусинскому отовсюду насвистывают, что СБП ведёт на него охоту, так что если кто-то даст по нему залп, все подумают на вас, – с готовностью пояснил Муравьёв.

– Слушай, ты же бывший опер. Как ты можешь такое говорить? Ладно бы ещё журналюги подобную муть несли, но ты… Кто, как не ты, лучше других знаешь, что ни одна спецслужба в России «мокрыми» дела не занимается.

– Я знаю. – Муравьёв вздохнул – Но у Гусинского навязчивая идея.

– Так разубеди его!

– Владимир Александрович требует «серьёзной» проверки. А кто сейчас серьёзней вашей конторы? Сделай одолжение, помоги. Проверь по своим каналам, правда это или нет.

– «Владимир Александрович, Владимир Александрович»… Ты как-то странно произносишь его имя. У меня так не получается.

– Потому что ваша контора видит в Гусинском врага, а я люблю его.

– Любишь? – Смеляков не сумел скрыть изумление. – Интересное заявление. В каком смысле «любишь»? – И добавил шутливо: – Ты ориентацию сменил, что ли?

– Не в этом смысле… Не нужно смеяться. – Муравьёв горько ухмыльнулся. – Я как человека люблю его. Он – великая личность, необыкновенная. Заурядному человеку такой размах и такие замыслы не по плечу. Мы с тобой люди старой закалки, к новому миропорядку ещё не привыкли, а Гусинский строит этот новый мир. Он идеями буквально кипит. Со стороны может показаться, что он ради себя старается, но это не так, поверь мне. Гусинский – человек удивительный.

– Да, удивительный, – согласился Виктор.

– Так ты поможешь?

– Ладно. Попробую что-нибудь.

– Спасибо, Витя. Я тебе очень обязан.

Муравьёв встал, и Смеляков, провожая бывшего коллегу, вышел к секретарше.

– Таня, вызови ко мне Воронина.

– Сейчас.

Вернувшись к себе, Виктор остановился перед телевизором, в задумчивости включил его, пощёлкал поочерёдно все каналы, выключил телевизор и подошёл к столу. Он сомневался, что кто-то из криминальной среды мог решиться ликвидировать Гусинского. Владимир Александрович был слишком серьёзной фигурой в мире капитала, да и служба безопасности «Моста» была профессиональной. Конкурентов, которые рискнули бы пойти на убийство, не было: мелких Гусинский давил, а с крупными умел договариваться. И всё же поступившую информацию надлежало проверить, так как за покушением мог стоять иной замысел – не передел рынка, а подрыв авторитета СБП. Муравьёв был прав, когда сказал, что в случае убийства Гусинского все средства массовой информации в первую очередь свалят преступление на службу Коржакова. Слишком часто в прессе слышались слова о личной неприязни начальника СБП к Владимиру Александровичу…

Дверь открылась, на пороге появился Воронин.

– Гена, – заговорил Смеляков, – как там Чеботарёв поживает?

– Чеботарёв? Который Кочерга, что ли?

– Да.

– Да живёт себе, сливает нам информацию время от времени.

– Он сейчас здесь, не за кордоном?

– Здесь.

– Надо повидаться с ним.

– Это запросто. У него стрип-клуб «Атиллиум».

– Ишь ты!

– Если надо, я съезжу. Заодно на девчонок погляжу, отдохну, так сказать, душой, – улыбнулся Воронин.

– Это ты, глядя на голых баб, собираешься душой отдыхать? Ну ты даёшь… Ладно, слушай, дело вот в чём…