Время моей Жизни Ахерн Сесилия
— Какой фильм? — притворно удивилась я.
— Люси! — Он встал, нетерпеливо притопнув. — Что ты задумала? Открыть магазин домашней выпечки, как та барышня в кино?
Я покраснела.
— А почему бы и нет? У нее же получилось.
— Потому, Люси, что это кино. В кино жизненно важные решения принимают за двадцать секунд и воплощают за пять минут. А это — твоя жизнь. У тебя нет ни малейшего представления, как организовать свой бизнес, нет ни деловой хватки, ни денег, и ни один банк не даст тебе ссуды на старт-ап. У тебя вместо мозгов — звезданутая сахарная вата.
Я ребячливо хрюкнула:
— Ты сказал «звезданутая»!
Он возвел очи горе.
— Вообще-то я подумывала отнести их на рынок на канале. Прямо сегодня.
— М-м, потрясающая мысль. — Он был преисполнен сарказма. — А лицензия на торговлю у тебя имеется? А ты зарегистрировала фирму по изготовлению пищевых продуктов? И все они соответствуют необходимым стандартам, верно? Или ты не в курсе, что есть такие стандарты? — Он вопросительно оглядел студию. — Куда же ты спрятала свой ларек, в котором будешь торговать? Что-то я его не вижу.
— Нет, ничего этого у меня нет, — тихо пробормотала я.
Он открыл сумку и бросил на стойку газету.
— Вернись на землю, Люси. Смотри на вещи реально.
Газета была открыта на странице объявлений, но все мое внимание сосредоточилось на том, что ее уголок попал в плошку со сливками. Жизнь обмакнул палец в шоколадную глазурь и облизнул его. И тут вдруг в глазах у него зажегся одобрительный огонек.
— Слу-у-шай, а знаешь, возможно, ты и вправду сумеешь открыть небольшую сладкарню. М-м, очень недурно, очень.
— Серьезно? — Я воспрянула духом.
— Нет, но это я конфискую в свое личное пользование. — Он подхватил блюдо с кексами и отправился на диван.
Я усмехнулась и спросила невзначай:
— Кстати, Дон тебе не звонил?
— Нет, к сожалению, — сочувственно ответил он.
— Ну что ж поделаешь.
И я вернулась к домашним делам. А Жизнь развалился на диване, смотрел шоу Джереми Кайла и периодически издавал громкие возгласы неодобрения. В дверь постучали. Я пошла открыть и, увидев в глазок, кто там, немедленно вернулась в комнату. Жизнь выключил звук и с тревогой уставился на меня.
— Что-то случилось?
В панике я тихонько прошептала ему, что пришел квартирный хозяин, после чего ринулась ловить Мистера Пэна, чтобы его спрятать. Мистер Пэн бодро и весело метался по квартире, убежденный, что мы играем в салочки, а стук в дверь довольно быстро превратился в тяжелые сердитые удары. Наконец мне удалось настичь кота и запихнуть его в ванную. Жизнь смотрел на меня широко раскрыв рот.
— Мне тоже спрятаться? Если ты хочешь остаться с ним наедине, скажи, я могу уйти.
— Не надо, — прошипела я.
Когда я наконец впустила квартировладельца, он был почти багровый от злости.
— Чарли. — Я расплылась в улыбке. — Простите за задержку. У меня тут просто вещи повсюду валялись. Разные такие, знаете, женские штучки интимного свойства.
Он подозрительно прищурился.
— Так я могу войти?
— Зачем?
— Это моя квартира.
— Да, но вы не можете врываться сюда без предупреждения. Здесь живу я. У меня есть права.
— Мне доложили, что у вас тут кот.
— Кот? У меня?! Нет! У меня на котов страшная аллергия, я вся покрываюсь сыпью, с ног до головы, и начинаю чесаться. Ненавижу этих поганых тварей.
— Люси, — требовательно произнес он.
— Что?
— Впустите меня, чтобы я сам убедился.
Я помедлила, потом открыла дверь шире.
— Ладно, входите. Но в туалет вам нельзя.
— Почему нельзя? — Он вошел с видом заправского котолова.
— У ее матери диарея, — сообщил Жизнь с дивана. — Она будет не рада, если вы к ней вторгнетесь и нарушите ее уединение.
— Я не вторгаюсь и не нарушаю. Я хозяин квартиры. А вы кто?
— Уж точно не кот. Я ее жизнь.
Чарли с сомнением поглядел на него.
К счастью, запах свежей выпечки заглушил кошачьи ароматы. Сама-то я давно привыкла и не замечала их, но опытный охотник на котов учуял бы в момент. Черт, я же не убрала корзинку Мистера Пэна.
— Что здесь такое творится? — Чарли указал на расставленные повсюду блюда и тарелочки с выпечкой.
— А, это? Это я сама испекла, хотите попробовать?
Я отвела его в дальний угол комнаты и протянула поднос с пирожками, а сама быстренько задвинула лежанку Мистера Пэна под кровать. Чарли обернулся, но дело было сделано. Он подозрительно сузил и без того небольшие глазки и ткнул в меня ложкой:
— Вы что-то затеваете.
— Типа чего?
— У вас есть разрешение? Лицензия у вас есть, а?
— Да зачем она мне? Я же просто пироги пеку.
— Здесь дикое количество еды. Для кого все это?
— Она хочет открыть сладкарню, — сказал Жизнь.
Чарли нахмурился и покачал головой:
— Я смотрел вчера по телевизору, кино там шло про это. Но та девушка живет в Нью-Йорке, а у нас этот номер не пройдет. А если ее парень правда хотел, чтоб она к нему вернулась, надо было не дожидаться, что она разбогатеет. Чего он ворвался к ней в магазин, когда там куча покупателей была? Не вижу логики. Логики нет в поступках.
— Правда? — Я устроилась на спинке дивана, очень довольная, что беседа приняла безопасный оборот. — А я думаю, они отлично друг другу подходят. Опять же, ее подружка и его приятель тоже сошлись, а значит…
Мистер Пэн мяукнул в ванной. И в открытую входную дверь вошла мама. Все, я пропала.
— Чем у тебя так вкусно пахнет? Люси, потрясающе! Если я все же решусь выйти еще раз за твоего невыносимого отца, испечешь мне на свадьбу торт? Разве это будет не чудесно? — Она наконец заметила Чарли и, уверенная, что он входит в число моих друзей и посвящен в домашние секреты, сердечно протянула руку. — О, привет. Я мама Люси. Очень рада познакомиться.
Он с интересом уставился на меня.
— А кто же тогда там?
Мама отдернула руку как ужаленная.
— Где — там?
— В туалете.
— А… в туалете… — Но я не могла врать в присутствии Жизни. Он и так уже только что выслушал три моих вранья. Впрочем, врать не было никакого смысла — Мистер Пэн взвыл во весь голос, убедительно и внятно.
— Но это же Мистер Пэн, — изумленно пояснила мама. — Как он там оказался?
— Он друг семьи, — небрежно заметил Жизнь, откусывая кекс.
— Вы только посмотрите, что я ему купила. — Мама открыла пакет и достала оттуда розовый ошейник. — Мне кажется, он все же больше женщина, хотя бы потому, что он всегда сидит в твоих туфлях.
— Очень маленький друг семьи, — добавил Жизнь.
— Значит, кот все-таки есть, — заключил Чарли, потянувшись за очередным куском пирога.
— О-о, — протянула мама, осознав, что натворила.
Я развела руками, признавая очевидное.
— Избавьтесь от него, Люси, — велел Чарли. — У нас в доме коты запрещены, вы это знаете. Мне поступают жалобы.
— Я не могу от него избавиться, — заныла я, — он мой друг.
— Мне не важно, кто он вам. Он кот. Избавьтесь от него, или вам придется съехать. Приятно было познакомиться, миссис Силчестер, и с вами… — Он перевел взгляд на Жизнь. А потом на меня: — Люси, я вас предупредил. На днях зайду проверю.
С этими словами Чарли удалился, прихватив с собой два кексика.
— С днем рождения, желаю счастья, — мрачно уронила я.
Мама сочувственно на меня посмотрела, а Жизнь неопределенно хмыкнул. Я пошла в ванную и выпустила «друга семьи» на волю. Он встревоженно оглядел всех нас, понимая, что стряслась какая-то беда.
— Ни работы, ни бойфренда, ни жилья — ты прямо чудеса творишь, — буркнула я, глядя на Жизнь.
— Вообще-то я надеялся лишь слегка разгрести твой жизненный бардак, — ответил он и вернулся к Джереми Кайлу. — Он разговаривает с участниками шоу, как с имбецилами. Надо взять на вооружение.
— Люси, тебе не придется уезжать из своей чудесной студии, — заявила мама. — Я возьму Мистера Пэна. Мне будет очень приятно, если он поселится у нас. Представляешь, как ему будет вольготно?
— Но я буду скучать без него.
Я подхватила Мистера Пэна и крепко прижала к груди. Кот негодующе фыркнул и выдрался из моих объятий.
— Тем больше поводов почаще нас навещать, — радостно улыбнулась мама.
— Эх, драгоценный мой котик, два года и семь месяцев я умудрялась содержать тебя здесь втайне ото всех. — Я почесала его за ухом. — Но все тайное неизбежно становится явным.
— Да, — серьезно кивнул Жизнь, — и сегодня как раз тот день, когда это произойдет.
Мама восторженно всплеснула руками:
— Давайте начнем собираться!
Она ушла переодеваться в ванную, а мне перед Жизнью стесняться было нечего.
— Чего наденешь? — спросил он.
Я обозрела занавесочный гардероб.
— Может, это?
Он сморщил нос.
— Тогда розовое?
Отрицательно покачал головой.
— Черное?
Пожал плечами:
— Ну, примерь-ка.
В одних трусиках я залезла на подоконник и сняла платье.
— Как ты себя ощущаешь в роли тридцатилетней женщины?
— Точно так же, как вчера в роли двадцатидевятилетней.
— Не ври.
— Хорошо, не буду. Ночью у меня случилось прозрение, а сегодня утром в супермаркете оно получило подтверждение. Мне, похоже, надо чаще туда ходить. Едва я увидела изюм, как сразу же поняла, что нужно делать. Впрочем, с тридцатилетием это никак не связано.
— Конечно. Просто таковы волшебные чары супермаркета.
— Зря смеешься. Там все разложено по полочкам. Все подчинено изумительной, тончайшей логике. И так выверено, так продумано — здесь фруктово, здесь овощно, здесь холодно-морожено, здесь румяно-печено…
— …Люси.
— Да.
— Это платье тебя полнит.
— О! — Я побыстрей стащила его с себя.
Жизнь развалился на диване в изящном летнем костюме, заложив руки за голову, и критически наблюдал за примеркой.
Я облачилась в темно-бордовое платье.
— Твоя мама, кажется, предвкушает интереснейший вечер.
— Угу. Думаю, ждет, что я объявлю, что втихаря завоевала олимпийское золото по водному поло или нечто в этом роде. Не знаю, как она воспримет правду.
— А что ты ей сказала?
— То же, что и всем.
— Что ты приглашаешь их на «церемонию открытия правды»? А также… — Он заглянул в свой мобильник, нашел мое сообщение и прочитал: «P. S. Если собираетесь делать мне подарок, то я предпочитаю наличными. С любовью, Люси». Он комически задрал бровь и съязвил: — Прелестно.
— Какой смысл притворяться. Мне нужны деньги.
— Вот она, новая, решительная, правдивая Люси. Во всей красе. Кстати, я вижу твои соски сквозь это платье.
— Ты не поверишь, некоторые мужчины мечтали бы увидеть мои соски, — фыркнула я, но платье все равно сняла.
— А я нет.
— Ты, наверное, гей, — предположила я, и мы расхохотались.
— Кстати, о пидарасах, как, по-твоему, отнесется Блейк к сегодняшнему сборищу?
— Думаю, он взбесится, когда об этом узнает.
Я застряла в очередном платье, потому что забыла до конца расстегнуть молнию на спине, и когда наконец умудрилась высунуть из него голову, то волосы у меня стояли дыбом. Извернувшись как уж, я пыталась теперь застегнуть ее обратно.
— Давай я помогу.
Он слез с дивана, застегнул молнию, пригладил мне волосы и одернул платье. Оглядел меня снизу доверху, и я приготовилась услышать, что пора мне прибегнуть к помощи брата Филиппа.
— Прекрасно! Люси, ты красавица.
Он улыбнулся, шлепнул меня по заднице и ободряюще заявил:
— Правда делает нас свободными.
Впервые за два года одиннадцать месяцев и двадцать три дня я пришла в «Пирушку» раньше всех. Жизнь сел за столом справа от меня, а слева мама. Но между нами остался пустой стул, потому что я надеялась. Я очень надеялась. Затем явился Райли — с букетом, ковриком для ног, салатом из трех видов фасоли и конвертом. Я рассмеялась, давая понять, что оценила шутку, и заглянула в конверт. Так, открытку прочту после, а что тут у нас еще? Ага, четыре бумажки по пятьдесят евро.
— Хей-хоп! — радостно присвистнула я.
— Какая неприкрытая жадность, — закатил глаза Жизнь.
— Нищие не гордые, я на мели, так что и притворяться нечего.
Райли приветствовал Жизнь весьма экстравагантно — он встал на одно колено и поцеловал ему руку.
— Мама, ты здесь? Не ожидал, что ты придешь.
Он хотел было сесть между нами, но я быстренько поставила на стул контейнер с его салатом.
— Я жду кое-кого, так что здесь занято.
— А я живу у Люси, — со счастливой улыбкой сообщила мама.
— Ну естественно, где же еще. — Райли решил, что она шутит.
— Твой отец — скотина, — ласково заметила мама, потягивая водку с соком через соломинку.
Он изумленно на нее воззрился, а потом обвиняюще посмотрел на меня:
— Что ты сделала с мамой? Промыла ей мозги?
Я отрицательно покачала головой.
— То есть он, я так понимаю, не придет?
Мама пренебрежительно фыркнула.
— А Филипп?
— Филипп делает восстановительную пластику ребенку, который попал в аварию, — равнодушно ответила я.
— Я тебя умоляю, — мама махнула рукой, — почему не сказать прямо: он увеличивает чьи-то сиськи.
Теперь мы оба изумленно на нее воззрились, а Жизнь весело рассмеялся, откровенно наслаждаясь беседой.
— Кто эта дама? И куда ты дела нашу прежнюю мать? — спросил Райли.
— Твоя мать взяла отпуск, в котором давно нуждалась. А Шейла заступила на ее место, — уверенно заявила мама, потом хихикнула и наклонилась ко мне: — Ты это одобряешь?
— Превосходно, мам.
Приехали Джейми и Мелани, и я встала, чтобы их встретить.
Джейми крепко меня обнял и поздравил с днем рождения.
— У нас с Мелани общий подарок.
— А ты небось вообще забыл про мой день рождения?
— Совершенно.
— Прости, что не ответила на твой звонок на прошлой неделе.
— Все нормально, я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Слушай, Мелани мне только что сказала: он — твоя Жизнь, да? — Джейми округлил глаза. — С ума сойти. Я читал про это в одном журнале. Вот интересно, как Адам это воспримет. Ты позвала нас, чтобы с ним познакомить, верно?
И, не дожидаясь ответа, Джейми направился к столу:
— Позвольте, я сяду рядом с вами, миссис Силчестер?
Мама хихикнула.
Мелани удивленно сказала:
— Твоя мама тоже пришла?
— Ну да. За то время, что мы не виделись, много всего произошло.
— Прости, что я не выходила на связь.
— Все правильно, я это заслужила. Мелани, мне на самом деле очень стыдно, не сердись, ладно?
Она кивнула, и это означало «прощаю».
— А ты не обижайся, что я разболтала Джейми про твою Жизнь. Ты ведь знаешь, я абсолютно не умею хранить секреты. Кстати, о секретах. Джейми мне признался — он до сих пор влюблен в Лизу. Черт, трепло, и это разболтала. — Она хлопнула себя по губам.
Я не успела толком осознать ее новость, потому что приехали Лиза с Дэвидом. Лиза дохаживала последние дни, и живот ее был огромен. Она боком пробиралась между столами, хотя логичнее было бы идти пузом вперед — так она была чуть поуже. Они оба были несколько напряжены после нашей прошлой встречи, но я нежно обняла Лизу и знаками выразила им величайшую признательность, получив конверт с подарочными деньгами. Приятный такой плотный конвертик.
Дэвид уселся рядом с Джейми, тот встал и громко сообщил:
— О, Лиза, ты потрясающе выглядишь!
Мелани сделала вид, что поперхнулась, и всеобщее внимание благополучно переключилось на нее.
Затем пришла Шантель, да не одна, а с каким-то непонятным типом на буксире, раньше мы его никогда не видели, и я плохо себе представляла, чем он занимается в свободное время.
— Привет, именинница! — Она чмокнула меня в щеку и вручила конверт, очевидно и вовсе забыв о прошлой нашей стычке. — Внимание, все! — провозгласила она на полную громкость, так что за соседними столами тоже обернулись. — Все — это Эндрю. Эндрю — это все.
Щеки у Эндрю стали почти такие же огненно-красные, как его шевелюра, и он застенчиво помахал нам рукой. Шантель в своей обычной манере — решительно и громко — называла ему, как кого зовут, а он только растерянно кивал, потому что запомнить с ходу столько имен невозможно.
И наконец последними прибыли Адам с Мэри. Она — угрюмая, вся в черном, он — настороженный, готовый к бою.
Всё, больше откладывать некуда, все в сборе, и пора мне сообщить им неприглядную правду: последние три года я почти безостановочно обманывала их. Но сначала Адам с Мэри вручили мне подарок. Конверт и чахлое растение в горшке, получив которые я даже не стала притворяться и изображать радость. Растение несимпатичное, а в конверте, я уверена, ничего кроме открытки и нет.
Я вспомнила, что принесла с собой торт, и подошла к поддельному французскому официанту.
— Привет. — Я доброжелательно улыбнулась.
Он удостоил меня небрежным взглядом.
— У меня сегодня день рождения.
— М-м.
— И я принесла торт — сама испекла. — Никакой реакции. — Вы не могли бы отнести его на кухню, а потом подать к чаю?
Он цокнул языком, взял у меня торт и развернулся на каблуках, устремившись прочь.
— Простите меня, — сказала я ему в спину.
Он остановился и повернулся обратно ко мне.
— Простите за все, что я вам наговорила. По-французски. Но на самом деле я не сказала ничего плохого, так, случайные фразы. Я знаю, что вы их не поняли.
— Я француз, — напряженно заявил он.
— Не бойтесь, я никому не скажу. Я тоже не идеальна, и я тоже врала. Очень много врала. Но сегодня вечером я скажу всем правду.
Он поглядел на гостей, потом на меня и тихо произнес с нормальным ирландским акцентом:
— Они принимают на работу только тех, кто говорит по-французски.
— Я понимаю.
— Мне нужна была работа.
— Прекрасно понимаю. Мне тоже нужна работа. И я говорю по-французски. Может, меня возьмут?
— Вы хотите занять мое место? — в ужасе спросил он.
— Нет-нет, что вы. Я хотела сказать, может, меня тоже возьмут? Мы бы вместе работали.
Он поглядел на меня так, словно я вонзила ему в печень пару кинжалов.
Я вернулась к столу, и все разговоры стихли. Место справа от моего по-прежнему пустовало. Я посмотрела на часы: время еще было. Села во главе стола, и все взгляды обратились ко мне. Они пришли сюда, заинтригованные моим сообщением, и теперь ждут, что же я им поведаю. Пора перейти к делу. Официант бесшумно возник за моим плечом и медленно-медленно принялся наливать воду в мой стакан. Я ждала, что он закончит и уйдет, но это явно не входило в его намерения. Он тоже хотел услышать правду.