Похождения Синдбада-Морехода Шахразада
Думал я, что судьбе было угодно оставить меня на острове Кассиль до заката дней. Но стали мне сниться сны удивительные. В них я пробирался зарослями невиданных растений, плыл на неизвестных суденышках, боролся бок о бок с незнакомыми людьми, летал по воздуху на странных, чудовищно огромных птицах… Остров волшебника аль-Михрджана подсказывал мне, что я ошибаюсь, и жизнь, полная чудес, только начинается.
Прошел год. Идя домой, встретил я своего друга Джафара, который рассказал о новом чуде: теперь над нашим островом частенько кружат крылатые кони, обороняя его от врагов и показывая странникам, потерявшим дорогу в океане, путь к обитаемой земле. Джафар уже знал историю появления Касима и Лейлы на острове, и потому даже появление в небе крылатых коней днем смог истолковать мудро и правильно.
С радостной вестью мы отправились к царю. Ведь такое необыкновенное событие, как появление хранителей острова в небе, не могло не порадовать нашего владыку.
Царь принял нас очень радостно, но наша весть, как показалось мне, его почти не удивила. Он лишь сдержанно усмехнулся в усы. И опять я вспомнил, что царь был волшебником. «Быть может, – подумал я, – сам царь когда-то уже предвидел появление крылатой охраны. Ведь не только ради золота стал он разводить волшебных коней!..»
– Да. – Голос царя прозвучал ответом на мой незаданный вопрос. – Я давно уже ждал подобных известий. Крылатые кони стали нашими защитниками. Но тебе, Синдбад, рано радоваться: я жду появления в наших водах огромных рыб… Был мне страшный сон, который рассказал, что они могут уничтожить все живое не только в море, но и на берегах нашего прекрасного острова Кассиля. Я решил поручить тебе набрать учеников и научить их всем премудростям твоего ремесла, а сам я собираюсь обучить их магии, которая поможет оборонить наш дом от разорения и бед.
– Я согласен, о царь. Твои повеления всегда мудры…
Царь усмехнулся:
– Просто я давно живу на этом свете… Знай же, Синдбад, ты должен выучить воинов-охранителей быстро, ибо я вижу, что не пройдет и двух лун, как ты и твоя прекрасная жена покинете нас…
– Но как?.. – голос мой осекся, в голове закружили и надежды и опасения.
– Это еще не открылось мне. Знаю лишь, что это произойдет в указанный срок. А потому расскажи об этом жене и помни о защитниках…
Я отправился домой и поведал жене о пророчестве царя аль-Михрджана. Ее радости не было границ. Ведь она, так же как и я, мечтала вернуться в Багдад. Нет, не потому, что здесь нам было плохо…
Почему изгнанники мечтают о возвращении на родину? Потому что это их дом, их родной воздух. Там их ждут близкие или просто люди, такие же, как они сами…
Лейла не раз говорила мне, что теперь у нее словно две родины. Одна – наш остров, который дал ей семью и любовь… А второй родиной по-прежнему оставался Багдад – обитель мира…
Теперь забот у меня стало много больше. Я по-прежнему был начальником охраны порта, но теперь рядом со мной всегда стояли мои ученики – одиннадцать достойных уважения юношей, которым я должен был передать все знания, которые накопились за мои пусть и недолгие, но насыщенные годы.
Ученики радовали меня умом и прилежанием. Сам царь аль-Михрджан учил их таинственному мастерству защитной магии, куда мне, понятно, ход был закрыт.
Сутки следовали за сутками, часы за часами, но в жизни моей не было изменений. Уже почти истекли две луны, о которых говорил царь, но не происходило ровным счетом ничего…
Дни принадлежали моему труду, а вечера и ночи – прекраснейшей Лейле. Ей я открыл, что должно истечь две луны, и ее тоже снедало нетерпение. Хотя, как и все женщины, она лучше скрывала свои чувства. Но разве спрячешь самое потаенное от истинно родной души – ведь я чувствовал ее как себя самого.
И вот день пророчества настал. С самого утра все шло не как обычно. На всегда безоблачном небе появились тучи, грозившие разразиться дождем. Молчали птицы, в природе все замерло.
– Проснись, Синдбад, свет очей моих, – так разбудила меня Лейла. – Я чувствую, сегодня что-то произойдет. К добру это или к худу, но наша жизнь сегодня изменится. Знай же, о мой муж и повелитель, ты всегда будешь самой большой радостью моей жизни!
Ее поцелуй был долгим и горячим, а на губах я почувствовал соль ее слез.
– Что ты, прекраснейшая! Не плачь, ничего не бойся. Аллах не позволит нам расстаться. Что бы сегодня ни произошло, ты всегда будешь рядом со мной. Это так же неизбежно, как восход утром или закат вечером.
Говорил я уверенно, но и у меня на душе бушевала буря. День обещал быть необыкновенным. Но в словах моих не было лжи – Лейла стала частью меня самого, и сам Аллах теперь не мог разлучить нас.
Я отправился в порт. Мои ученики, как и в любой другой день, стали рядом со мной, и мы начали нашу обычную и вместе с тем необычную работу.
В гавани показался корабль. Его очертания были мне смутно знакомы, но откуда, я понять не мог. Я уговаривал себя не думать ни о чем, не пытаться вспомнить, – за год перед мои взором прошли купеческие корабли всех стран подлунного мира и даже корабли стран, что прячутся от взора Аллаха, стран магических.
Спустили сходни. На берегу показались люди. Облик их будил во мне какие-то воспоминания. И вдруг я получил озарение: и обводы корабля, и плутоватые глаза его капитана… ведь это же он кричал нам тогда: «Спасайтесь, правоверные!»
Значит, он не погиб в водовороте! Значит, выжили и другие мои товарищи, что успели взбежать на палубу!
Важность и достоинство слетели с меня, и, задрав повыше полы халата, я бросился со всех ног к кораблю. Сердце готово было вырваться из груди от волнения!
Не успел я добежать, как раздался крик:
– Синдбад! Синдбад, пройдоха! Ты жив!
И навстречу понесся бородач. Он крепко обнял меня и ударил по плечу. Тут я узнал своего друга детства Фаруха, сына Мариам-кушачницы. Значит, он выжил!
– Фарух!
– Узнал, бродяга! Теперь я – уважаемый Фарух, владелец и этого корабля, и многих товаров на его борту.
– Как ты попал сюда? Найдешь ли дорогу обратно? – перебил я его.
– Найду ли? Да что с тобой? Наш капитан найдет дорогу потому, что он привел нас сюда! Мы же шли за предсказанием и ловили легенду!
– Ты о чем?
– Знай же, что когда нырнула огромная рыбина, нас осталось на корабле всего несколько человек… Капитан сокрушался и тому, что смерть нашла людей достойных, и что теперь ему практически в одиночку надо будет управлять кораблем, чтобы вернуться домой. Ну что ж, пришлось и нам, купцам и мастерам, на время стать матросами. Мы превратились в одну команду и смогли найти путь к землям под взором великого и милосердного Аллаха. Через несколько дней пути пристали мы к берегам города Басры, знаменитого и рынками, и людьми, и магами. Удивительно нас встречали, ты даже поверить такому не сможешь. Почти весь город собрался у берега. Люди пели, размахивали ветвями…
– Почему? Что случилось? Вас приняли за корабль султана?
– Нет, сбылось предсказание Хасана Басрийского – мудреца, почитаемого подобно царям. Он предсказал, что в один из дней появится у берега потрепанный корабль с командой, более похожей на разбойников, чем на людей достойных, и что этот корабль привезет с собой славу и легенду, и что однажды, ведомый крылатыми конями, корабль вернет на родину самого великого путешественника по имени Мореход. А слава этого странника переживет века и станет легендой, а его приключения станут более ценными, чем иные сокровища, и переживут и его, и всех, кто будет знать его, и его детей и внуков…
– Удивительное пророчество…
– Удивительное и непонятное. Но нам оно было только на руку. Нас приняли как самых близких из близких. Мы починили корабль, распродали товары, что по-прежнему лежали у нас в трюмах, и стали воистину богачами. Ведь никто не подозревал, что когда-то встретим мы и тебя, и других наших товарищей…
– Так ты теперь богач?
– Да, у меня много кораблей, много домов… Но я разочтусь с тобой по чести. Все до последнего медяка я тебе верну, да и с процентами. Фарух некогда был воином, потом стал купцом. И быть может, станет кем-то еще. Но он был и остался человеком честным.
Я рассмеялся. Огромный камень упал с моей души. Значит, вот как сбылось пророчество царя аль-Михрджана! Вот почему мне надо было подготовить себе замену. Значит, скоро домой…
И в этот момент тучи разошлись. Яркое и радостное солнце осветило все вокруг.
– Идем же, Фарух, в мой дом! Там ты мне расскажешь и то, как сюда попал, и то, какие новости у нас на родине, в обители правоверных, прекрасном Багдаде…
– А-а-а, так ты не забыл нашего детства!
– Ну что ты, я помню все! Идем же!
Мы отправились в путь, а прекрасная Лейла уже спешила нам навстречу. И был Фарух изумлен и домой моим, и таким приемом, и более всего тем, как радостно, открыто и необычайно ведут себя женщины на улицах города. Он прошептал мне на ухо: «Клянусь Аллахом, уже к вечеру я стану женатым человеком! Никогда я еще не видел таких красавиц!»
Нас ждало щедрое угощение. Насытившись, Фарух продолжил свой удивительный рассказ.
– Итак, мы распродали товары, починили корабль. Капитан нанял команду, а мы отправились домой. А впереди нас бежала слава корабля из пророчества. И в Багдаде стали нас осаждать любопытные и безумцы. Все жаждали услышать еще раз эту историю и рассказать то, что слышали от кого-то… Так в один из дней на порог моего дома ступил Хасиб-странник, о котором рассказывали множество непонятных историй, но который никогда не рассказывал историй сам. Выпив с десяток пиал сладкого чая, он вдруг заговорил. И его повесть была удивительной и длинной. А заканчивая ее, он сказал, что нам предстоит долгое странствие вслед за крылатыми конями, которое принесет нам небывалую славу и вернет в Багдад самого знаменитого из горожан. Меня так изумили слова Хасиба-молчальника, что я сразу начал собираться в путешествие. Мы терялись в догадках, что это за крылатые кони и что это за знаменитый горожанин, но согласились отправиться вместе с капитаном.
Путешествие было невероятно быстрым. Уже на одиннадцатый день пути увидели мы в небе черную точку, что стремительно приближалась.
– Замечу, – тут голос Фаруха стал тише, – что мы сначала испугались, что нас выследила легендарная птица Рухх, что больше горы и страшнее преисподней. Точка приближалась. Бойся или не бойся, но с корабля бежать некуда… Мальчишка, что сидел в бочке на мачте, вдруг закричал: «Конь! Крылатый конь!» В этот момент я понял, что все время нас вела судьба. Конь кружил над нами, словно вел куда-то. И уже наутро мы увидели остров, а на его берегу порт. А в порту я встретил тебя. Похоже, что ты и есть тот горожанин из пророчества…
Я засмеялся.
– Что ты, Фарух! Теперь я просто смогу вернуться домой. А со мной, если ты согласишься отправиться прямиком в Багдад, поедет и моя жена, прекрасная Лейла…
Распахнулась дверь, и вбежал мальчишка.
– Синдбад-стражник, тебя и твоего гостя зовет к себе царь аль-Михрджан!
Фарух посмотрел на меня удивленно:
– Почему ты стражник?
– Потому что я служу начальником охраны порта – эту почетную обязанность мне поручил сам царь острова, великий маг и мудрец, который призывает нас к себе…
Мы поспешили во дворец.
В обычно пустом зале приемов я увидел всех тех, кто за этот год стал моими добрыми соседями и соратниками. Увидел и царя. Глаза его, обычно прячущиеся под бровями, в этот раз смотрели прямо:
– Здравствуй, Синдбад-Мореход!
От такого обращения я вздрогнул и вспомнил первую часть рассказа Фаруха… Так значит, вот о каком Мореходе говорило предсказание Хасана Басрийского…
– Здравствуй и ты, Фарух, сын Мариам-кушачницы. Знаю, что еще до заката ты заберешь с собой нашего брата Синдбада. Сбылось мое пророчество, Стражник. Ты подготовил охранников порта, теперь я могу отпустить тебя. Служба твоя закончена, но наши пути еще пересекутся. А пока мне осталось только проститься с тобой и сказать, что я рад тому, что некогда тебя прибило к берегу нашего острова. Помни, здесь всегда тебе рады. Здесь был твой дом, здесь ты нашел свою любовь. Сюда тебе предстоит еще вернуться… А пока – да хранит тебя Аллах, да распрострет он над тобою длань и продлит твои годы без счета в довольстве и счастье!
Фарух молчал, не в силах пошевелиться. Молчал и я.
Значит, теперь дорога к дому мне открыта. Я могу вернуться на родину, но теперь у меня есть место, куда я смогу вернуться и где осталась частица меня самого.
Тем же вечером мы с женой собрались и ступили на корабль. Фарух, как и обещал, до медяка рассчитался со мной. Теперь, по меркам любого купца, я был богат.
И последнее, что я сделал перед тем, как отплыть от причала острова Кассиль, – я послал дар Джафару-конюху. Это была золотая статуэтка крылатого коня.
Нам сопутствовала удача и помогала судьба. Вскоре мы без приключений добрались до Басры. Там меня встречали так, как и рассказывал Фарух. А он стоял рядом, довольно поглаживая бороду, и улыбался. Мне же оставалось только порадоваться своему спасению, вспомнить гостеприимный остров аль-Михрджана и порадоваться возвращению в свою страну.
На второй день мы отправились в Багдад, обитель мира. Со мной была моя прекрасная жена, друг Фарух и достаток, частью которого я обязан собственному усердию, а частью – честности Фаруха. Я прошел по улицам родного города и вернулся в свой квартал. Тот дом, который я некогда продал, стоял необитаемым… Мальчишки на улице сказали, что его хозяин уже давно исчез, а слуги султана не смогли войти даже в ворота. Ни пламя, ни топоры, ни воры не проникли внутрь.
– Это твой дом, – услышал я словно издалека голос аль-Михрджана, – он будет только твоим всегда. Войди и назови его «Обитель Морехода».
Вот так я попал домой. Зажил богато и спокойно. А рядом со мной теперь была моя жена, которая подарила мне счастье любви.
Смолк голос Синдбада-Морехода. В великом изумлении огляделся по сторонам Синдбад-носильщик.
– Никогда еще, о любезный хозяин, не слышал я ничего подобного. Душа моя в великом ликовании оттого, что теперь знаю я о чудесах Аллаха всемилостивейшего еще более и могу благодарить его за всесилие и мудрость.
– Что ж, носильщик. Значит, день сегодняшний был для нас обоих днем непростым. Я рассказал тебе свою историю, и ты ее услышал. Ты порадовал меня своим смирением, а еще необыкновенными стихами. Приходи же завтра в мой дом, и услышишь историю о втором моем путешествии.
Произнося эти слова, Синдбад-Мореход вложил в ладонь носильщика тяжелый кошель.
– Здесь сто мискалей[3] золотом. Теперь ты мой ученик. После дневной молитвы соберутся здесь мои друзья, и ты будешь первым среди них.
Макама вторая
В изумлении ушел Синдбад-носильщик вечером. И в изумлении пришел Синдбад-ученик наутро, чтобы услышать новую историю. И хозяин неспешно начал…
Жил я сладостнейшей жизнью и испытывал безоблачную радость, как я уже рассказывал вам вчера. Моя жена была светочем моих очей. Каждый день я благодарил Аллаха великого за нашу встречу. Но вот как-то раз два события одного дня вновь превратили спокойную реку моих дней в бушующий водопад.
Первое событие можно было бы назвать ничтожным. Вернее, в глазах окружающих оно таким и было, но для меня стало очень важным и радостным. Утро было таким прекрасным, а глаза жены рядом со мной – такими сияющими, что я не мог не протянуть рук и не притянуть Лейлу к себе.
За ночь я успевал изголодаться по ней, а она по мне. И сейчас моя жена, совершенно обнаженная, но ничуть не стесняясь, радостно отвечала на мои ласки.
В лучах солнца, что пробивались сквозь неплотно притворенные ставни, Лейла поднялась, слегка толкнув меня, чтобы я опустился на ложе. Я ждал того, что она захочет со мной сделать… Она скользнула вдоль моего тела и стала передо мной на колени. Но я был не в силах лежать и тоже опустился на колени перед ней, целуя линию между грудей, а затем опускаясь вниз, вдоль живота, к самой ее сути. Сначала моя прекрасная жена приподнялась, но потом я нежно уложил ее на подушки.
Лейла вскрикнула, когда я нашел руками налившиеся лепестки цветка страсти и, наклонившись, начал ласкать их языком. Жена обхватила меня за плечи, а я продолжал сладостное странствие языком по сладким и влажным складкам. Ей оставалось всего несколько мгновений до пика страсти, когда я резко поднялся.
– Не-е-е-е-ет! – воскликнула она.
Я нежно опустил ее на ложе.
– Перевернись на живот, любимая, – только и смог сказать я хрипло.
Лейла вытянулась на животе, глядя, как я возбужден. Она протянула руку к вздыбившемуся жезлу моей страсти.
– Не надо, – сказал я, намеренно избегая ее прикосновения. – Лежи не двигаясь и дай мне любить тебя.
Лейла слегка повернулась, когда я наклонился над ней. Ее тело было таким же горячим, как и мое дыхание. Она вздрогнула от возбуждения, когда мои губы коснулись шеи, целуя и посасывая кожу. Я медленно двигался вниз вдоль линии позвоночника, затем приостановился, чтобы уделить больше внимания прекрасным бедрам. Чаша ее терпения была готова переполниться. Я видел, что жене хотелось закричать, чтобы я поторопился.
– Сейчас, любимая, сейчас.
Я спустился пониже и подложил подушку ей под живот. Лейла чувствовала себя такой открытой, такой уязвимой, но не понимала, что же я собираюсь делать. Она вздрогнула, когда я коснулся ее губами, затем дернулась и застонала, приподнявшись, чтобы мне было легче.
– Я прошу тебя… – Она хотела большего.
Она почти потеряла голову от страсти, когда я наконец вошел в нее. Лейла двигалась мне навстречу и бессловесно умоляла не останавливаться.
– Знаю, – шепотом ответил я. – И чувствую то же.
Лейла стонала, а я двигался в ней все быстрее и быстрее, и она чувствовала, что буквально через миг страсть захлестнет ее с головой. Склонившись, я откинул ее волосы в сторону и покрыл поцелуями шею, а затем накрыл обе перси ладонями и стал поглаживать их. Я чувствовал, что мои ладони горячи как огонь, но желание мое было еще горячее.
Лейле казалось, что ее душа готова покинуть тело. В ней нарастала сладкая боль такой силы, которой она еще не ощущала. Ее страсть была сильнее рассудка, а удовольствие превышало все пределы. И на пике страсти она содрогнулась.
Через несколько мгновений я присоединился к ней. Закричав, я сделал еще несколько движений, а затем теплая волна семени излилась в ее лоно. Мы лежали в тишине, задыхаясь. Затем Лейла перевернулась на бок и посмотрела на меня, прекрасная как цветок лотоса и сияющая счастьем.
– Знай же, Синдбад, что вскоре нашу семью ждет великое счастье. Ибо ты станешь отцом нашего первенца…
Эти слова, такие простые и безыскусные, прозвучали для меня настоящим откровением. Теперь я знал, что наш союз с Лейлой, начавшийся так необыкновенно, благословил Аллах, дав нам ребенка и надежду.
Я поцеловал землю у ног своей жены – прекраснейшей из женщин, и поспешил отправиться на базар. Там, в лавках торговцев драгоценными камнями, мечтал я найти подарок для любимой.
По дороге меня нагнал скороход.
– О достойнейший, не ты ли путешественник Синдбад-Мореход?
– Да, это я.
Я удивился. Не своей славе, что бежала быстрее меня, а тому, что даже на улице любой мог безошибочно сказать, кто я.
– Повелитель нашего города, великий Гарун-аль-Рашид, да продлит Аллах его годы на тысячу лет, призывает тебя пред свои светлы очи.
Я поклонился скороходу и поспешил за ним. Я не мог предвидеть, что значит такое приказание, но и ослушаться его не мог.
Не обычным путем повел меня скороход, и через странные, никому не известные ворота ввел во дворец. Мы шли темными коридорами, и только молчаливые стражи, не шевелясь, провожали нас взглядами. Наконец у занавешенного богатой красной тканью входа мы остановились. Скороход зашептал:
– Дальше ты пойдешь один. Ничему не удивляйся и не торопись думать, что тебя заманили в ловушку. Наш повелитель вот уже несколько дней пребывает в печали великой. И потому только избранные в этот час могут беседовать с ним.
Я сделал несколько робких шагов, и полог за моей спиной опустился. В полутьме я разглядел лишь горы подушек и силуэт повелителя, что лежал, печально глядя в высокое окно. Мои шаги, казалось, его нисколько не удивили. Вернее, он не обратил на них ни малейшего внимания.
– Присядь здесь, Синдбад, и помолчи минуту. Скоро ты все поймешь.
Этот голос принадлежал невысокому, на вид щуплому человечку. Только последний бродяга в нашем городе не знал, что это могущественный визирь Абу Алам Монте-Исума. Его внешность могла обмануть только пришельцев. Визирь знал в Багдаде все обо всех, мог одним движением брови послать на смерть, но никогда этого не делал, ибо был мудр и давно поставил свою мудрость на службу повелителю Багдада. Что же понадобилось халифу от меня, ничтожнейшего?
Медленно текли минуты. В узком проеме окна солнце становилось все безжалостнее. Близился полдень…
– Здравствуй, Мореход.
Голос халифа Гарун-аль-Рашида оказался неожиданно звучен и вовсе не слаб.
– Не удивляйся. Вот уже не один год визирь Абу Алам учит нас необыкновенному искусству узнавать все обо всех, не сходя с места. А твоя слава обогнала тебя уже давно и пришла в наш дворец еще до того, как ты после странствия вновь ступил на улицы родного города. Знаем мы и то, что с сегодняшнего утра ты считаешь себя счастливейшим из смертных. Нам бы хотелось разделить с тобой эту радость, но не сейчас…
Повелитель замолчал, но заговорил визирь. Вполголоса, чтобы не потревожить размышлений владыки, он начал:
– Наш халиф печален. Он всегда считал себя не только всесильным, но и самым богатым человеком на свете. И вдруг купцы страны, что лежит по ту сторону великого Серединного моря, привезли ему в дар от царя своего, которого они называют фараоном, камень невиданной красы и небывалого размера. Если бы это был камень обычный, его следовало бы считать бериллом – так красив и глубок его сине-голубой цвет. Но это камень размером с голову ребенка…
От изумления я не мог вымолвить ни слова.
– Купцы же, – продолжал визирь, – обращались с ним как с безделицей и утверждали, что у царя-фараона их знойной страны множество таких и еще более прекрасных и крупных камней. Вот потому и печален халиф – от него ушла слава коллекционера и владельца самой роскошной сокровищницы подлунного мира.
– Вот-вот, – согласился халиф. – Это было нашей гордостью. Мы знали, что владеем самыми чудными диковинами мира. И что теперь?
– И теперь, – добавил визирь, – халиф решил вернуть себе то, что принадлежит ему по праву. А заодно проверить правдивость слов купцов далекой знойной страны.
Я молча взирал на двух самых могущественных людей Багдада и понимал, что скоро вновь передо мной раскроется безбрежность океана.
– Да, – сказал халиф, – ты все понял верно. Наше величество желает, чтобы ты снарядил самый крепкий корабль, взял с собой самых надежных спутников и отправился вместе с одним из купцов фараона туда, куда он тебе укажет. Если и в самом деле ты найдешь место, где много таких камней или других необыкновенных диковинок, привези их нам. Теперь уже нам не столько хочется сделать самой богатой нашу казну, сколько убедиться в том, насколько причудлив мир.
Я позволил себе удивиться:
– А почему ты, о повелитель правоверных, не отправишься сам в такое путешествие? Ведь тебя будут слушать лучше, чем меня, к твоим услугам самые смелые моряки, самые надежные суда и самые отчаянные сорвиголовы. А я бы отправился вместе с тобой, ведь я уже кое-что знаю о великом Серединном море, где, по словам купцов, и нашли такие чудеса.
Но повелитель не разгневался. Напротив, он печально усмехнулся и сказал снисходительно:
– Мы бы с удовольствием отправились в такое путешествие. Но знаем, что удаляться от обители правоверных нам нельзя. Мы не боимся, но наш визирь говорит, что в определенном смысле на нас в этом городе все и держится. А словам визиря мы привыкли верить. Его сказочные умения, часть из которых уже изучили и мы, еще ни разу нас не подводили.
Мне оставалось только молча склонить голову. Итак, впереди новое путешествие. Но что будет с моей прекрасной Лейлой? Не могу же я взять ее с собой!
Визирь ответил на мой невысказанный вопрос:
– О своей семье не тревожься. Они ни в чем не будут испытывать нужды. Оставь с ними любого из своих слуг. А доброта халифа столь велика, что от того дня, как ты отплывешь в путешествие, и до того дня, как вернешься, дом твой будут охранять и беречь верные мамлюки халифа – отчаянные смельчаки, преданные как собаки и умные как самые мудрые мудрецы.
Я вздохнул. Похоже, что за меня уже давно все решили. Что ж, если выбора не осталось, пора было готовиться в путь.
– Скажи мне, визирь, могу ли просить тебя о том, чтобы двоих из этих верных людей отпустили вместе со мной в путешествие. Боюсь, что в одиночку мне не справиться с тем важным поручением, которое мне дал халиф.
– Наш повелитель рад твоей просьбе, – проговорил визирь. – Да, не двое, а четверо отчаянных смельчаков отправятся с тобой. Полагайся на них как на самого себя. В бою они отважны, в походе терпеливы и сильны, а советам их можешь доверять так же, как доверял бы моим советам.
Гарун-аль-Рашид отвернулся к окну. Так я понял, что могу считать себя свободным.
Домой я почти бежал. Предчувствуя дальнее странствие, хотел оставшиеся часы провести со своей прекрасной женой.
У моего дома уже суетились слуги и носильщики. У ворот появились четверо сильных мужчин, в которых без труда можно было узнать личную охрану халифа. Поклоном они поздоровались со мной. Я ответил тем же – теперь это были мои спутники в том тяжком путешествии, что предстояло нам по воле Гаруна-аль-Рашида, повелителя правоверных, да продлит Аллах его годы без счета.
Прекрасны и печальны были глаза моей любимой Лейлы в тот миг, когда она прощалась со мной. От слез и причитаний нас обоих удерживала лишь надежда на скорейшую встречу. А для этого надо было совсем немного – найти островок, где в изобилии (по словам купцов) разбросаны эти самые драгоценности, собрать их и привезти в Багдад.
Наше путешествие по Серединному морю протекало гладко и без происшествий. Купец из знойной страны говорил, что это потому, что охраняет его сам царь. Но разве важно, кто охраняет?
На третий день пути поднялся свежий ветер. Он погнал наш корабль все быстрее и быстрее. Волны становились все выше, а небо – все темнее. Предстояла великая буря, и тут уже было ясно, что хранила нас только судьба.
Резкий порыв ветра порвал парус… Теперь спасение было в руках Аллаха… Охрана халифа сейчас казалась такой же бесполезной, как пустые мешки, в которые мы должны были собирать камни. Я вознес Аллаху отчаянную молитву, прося лишь одного: позволить мне выполнить нелегкое поручение повелителя правоверных и не погибнуть.
Корабль раскачивался все выше, волны захлестывали и перекатывались через палубу, спасения не было.
Гигантская волна выросла над суденышком невероятно высоко и словно котенка подняла меня над палубой. Я барахтался, кричал, но меня никто не видел и не слышал – каждый пытался спастись сам.
Но и сейчас Аллаху было угодно ставить меня в живых. Волна, играя со мной, как дитя с игрушкой, то накрывала с головой, то вздымала до небес, все время стремилась куда-то, не отпуская ни на миг. И в тот момент, когда я уже мысленно попрощался с этим прекрасным миром и поблагодарил Аллаха за все лучшее, что было в моей жизни, вода вдруг отхлынула, и я почувствовал под ногами твердую землю.
Итак, я и на этот раз остался жив. Один как перст, вымокший до нитки, я стоял на клочке суши посреди безбрежного океана. Спасся ли кто-нибудь еще так же, как спасся я? Или мне предстояло странствовать в одиночку?
Тучи тем временем быстро расходились. Заголубело небо, появилось солнце. И я смог наконец оглядеться. Первое впечатление оказалось обманчивым. Это был не крошечный клочок суши, а гигантская равнина. Вдали высились горы, за спиной простиралось море, а прямо передо мной, сколько хватало глаз, колыхались травы. Что ж, надо было идти. И я сделал несколько шагов. Под ногой хрустнула веточка. Я в испуге остановился и стал оглядываться. И вдруг далеко по правую сторону от себя увидел что-то огромное и белое, что ослепительно блестело на солнце.
И я решил идти туда.
Чем дальше я уходил от берега, тем выше становились деревья вокруг. Среди них я не видел ни одного знакомого листка. Да и травы, что расстилались вокруг, были все до одной неизвестны. Что ж, если так, то надо собирать и травы. Ведь халиф послал меня за чудесами, а вокруг и были одни диковины…
Чем ближе я подходил к огромному белому предмету, тем выше он становился. Наконец разглядел я, что это гигантский купол. Белый как снег, он не имел ни входов, ни лазеек, а в высоту был так велик, что накрыл бы и самый высокий минарет моего любимого, но, боюсь, навсегда потерянного города. Я подошел к куполу как можно ближе, обошел вокруг… Никаких следов ворот или хотя бы высоких бойниц.
Пришла мне в голову мысль, что это и есть цель моего путешествия. Но никаких сил не хватило бы мне, да и всей команде смельчаков, чтобы доставить этот огромный таинственный белый предмет в сокровищницу.
Я рассматривал купол, пытаясь понять, что это за чудо и каково его предназначение, но вдруг солнце померкло, будто началось затмение. Я в испуге поднял голову и увидел невероятных размеров птицу, что парила надо мной. Оба ее крыла были так велики, что закрыли ослепительный солнечный диск. Птица спускалась, и тут я понял, что это не купол. Это гигантское яйцо чудовищной птицы! Еще на острове Кассиль слышал я легенды об огромной птице Рухх, что кормит своих новорожденных птенцов слонами.
От страха я не мог сделать ни шага. Сил хватило лишь на то, чтобы восхититься Аллахом всесильным, создавшим такое чудо.
Птица плавно опустилась рядом со мной. Когда она сложила крылья, порыв ветра чуть не сбил меня с ног. Я упал в траву и затаился. Но птица не заметила столь ничтожное существо. Она устроилась на яйце и уснула, как это делают самые обыкновенные куры, когда солнце клонится к закату.
В темноте, да рядом с этим гигантом я решил, что буду в безопасности… И устроился неподалеку…
С приходом сумерек все вокруг ожило. Послышались какие-то страшные звуки, будто огромные кошки крались по каменным полам и пищали мыши, за которыми охотились эти чудовищные твари. От страха я был сам не свой. Но вдруг мне пришла в голову спасительная мысль (воистину, слава тому, кто не спит!): я снял тюрбан, размотал его, а потом свил что-то подобное веревке, если, конечно, бывают веревки из синего шелка.
Итак, я обвязался этой веревкой, привязал себя к ногам чудовищной птицы и изо всех сил затянул узел, говоря сам себе: «Может быть, Рухх отнесет меня в обитаемую страну. Это будет лучше, чем пытаться бежать с этого диковинного острова в одиночку».
Я провел без сна жуткую ночь. Вокруг раздавались непонятные звуки, и я прижимался к яйцу, словно мышь к стене. Но и за толстенной скорлупой тоже было неспокойно – там рос птенец, которому предстояло превратиться в чудовище.
Наконец настал день. С первыми лучами солнца проснулся и гигантский Рухх. Испустив крик, от которого у меня кровь застыла в жилах, птица расправила крылья и взмыла в небо. И я, привязанный к ее лапе, взлетел над гнездом…
Мне вспомнился сон на острове крылатых коней. Тогда я тоже летал и надо мной мерно махала крыльями птица огромных размеров.
Мы летели недолго, но так высоко, что под ногами моими я видел лишь облака. Вскоре птица Рухх стала спускаться. Показалась зелень, потом скалы… И вот птица села на возвышенное место, показавшееся мне крутым холмом. Что ж, сейчас или никогда!
Я мгновенно развязал свой тюрбан и отбежал как можно дальше. Но птица меня не увидела. Два хлопка огромных крыльев – и Рухх перелетел на другой похожий холм. Вспомнилось мне, как в наших краях охотятся стервятники. Рухх был похож на одного их них. А птица тем временем схватила что-то лапами и взмыла вверх вместе с добычей.
Казалось бы, нет уже сил удивляться чудесам. Но, присмотревшись к добыче Рухха, я удивился и испугался. То была чудовищная змея, соизмеримая с самой птицей.
Страх прошел по всему моему телу. Куда же я попал? Какие же еще диковины предстоит увидеть мне?
Быть может, это остров великанов? И все здесь под стать им: и птицы, и змеи, и камни, и хищники?
Холм, на котором я стоял, оказался просто чудовищным камнем, а подо мной расстилалась широкая и глубокая долина, окаймленная горами столь высокими, что вершины их скрывались в облаках.
Мною овладело уныние, я перестал верить в свои силы, опустился наземь и стал себя упрекать: зачем привязал себя к птице, зачем покинул то место, куда меня вынесли волны? Быть может, туда вскоре пристанет корабль. Если б я остался, то мог бы, наверное, уже возвращаться домой в Багдад, столь милый моему сердцу…
«А если нет? – раздался у меня в голове вопрос, и я с удивлением узнал голос всесильного визиря Абу Алама. – А если бы страшная птица Рухх заметила тебя? В тот же миг закончились бы все твои мытарства. Не удивляйся, Синдбад. К сожалению, я ничем не могу помочь тебе, но слышу твои мысли и могу ответить на них. Делай то, что задумал, и не пытайся упрекать себя ни в чем. Ибо наши пути не всегда предопределены заранее. Нам дана и свобода выбора. А делать что-то всегда лучше, чем, опасаясь, не делать ничего. Мне осталось лишь сказать, что дома у тебя все хорошо. А если понадобится тебе какой-то совет, просто подумай обо мне – и я попытаюсь приложить свои скромные знания для твоей пользы».
«Благодарю тебя, о визирь. – Мне и в самом деле стало спокойнее от слов этого великого старика. – Теперь я не один, но не скажешь ли ты мне, что стало с моими спутниками? Они были людьми достойными и надежными…»
«Они живы, но, к сожалению, я не знаю, ни где ты, ни где они. Не знаю, как далеко вас разбросала буря. Знаю только, что они тоже на каком-то странном острове, полном чудес и гигантов. Твои товарищи опечалились, когда, придя в себя, не увидели тебя рядом. Но они живы, и, если Аллаху будет угодно, доберутся до обитаемых правоверными мест. Быть может, вам еще будет дарована встреча…»
Что ж, если все мои спутники живы, то надо лишь найти их. Надо выполнить поручение халифа и как можно скорее вернуться в благословенный Багдад, обитель правоверных.
Усмехнувшись, я стал спускаться вниз. Задача моя была невероятно сложна, но теперь я был полон сил и никакие чудовища меня не пугали.
Спустившись в долину, я увидел, что не земля у меня под ногами. Мелкий песок переливался всеми цветами радуги – это были мелкие драгоценные камни: изумруды, рубины, бериллы. Ослепительно блестели алмазы. Но вот этот чудесный песок сменился более крупными камешками. Вот они уже стали с голубиное яйцо… А теперь с яблоко.
Чем ближе я подходил к скалам, тем крупнее становились камни. Наконец я увидел изумруд величиной с мою голову. Да, это именно такая диковина, о которой мечтал халиф. Я вновь размотал тюрбан и стал в него заворачивать камни побольше, а в карманах халата и в складках шаровар разместил драгоценности поменьше. Теперь меня не подняла бы и самая сильная птица.
Под тяжестью своих находок я еле плелся, но все же достиг скал.
И невольно вскричал. Ибо скалы были тоже огромными драгоценными камнями. Чудовищно огромные рубины горели кровавыми огнями, изумруды разбрасывали ярко-зеленые лучи… Что ж, если не доставить в сокровищницу подобные чудеса, то хоть рассказать о них я должен.
Меня окружали картины изумительной красоты. Но среди драгоценных скал не было видно прохода.
Неужели я попал в ловушку? И кто сейчас начнет охотиться за мной, таким маленьким и неповоротливым?
Словно в ответ на эти мысли послышалось оглушительное шуршание. Мне представилось, что это огромная змея ползет по камням, на ходу перетирая их своим невероятным весом в драгоценный песок. Я окаменел. Шуршание становилось все ближе, все громче.
Внезапно скалы раздвинулись – беззвучно, молниеносно, волшебно.
Аллах дал мне крошечный шанс. И я поспешил им воспользоваться.
Я юркнул в открывшийся проход и побежал со всех ног. Страх, что подгонял меня, был так велик, что я бежал, как не бежал никогда в своей жизни. Бежал и не чувствовал ни веса камней, ни оглушительного биения собственного сердца.
Внезапно извилистый коридор превратился в пещеру. Высота ее была так велика, что свод терялся в непроглядной тьме. Да и сама пещера была не узким лазом в скалах, а роскошным и к тому же ярко освещенным дворцом. Я замер от изумления и страха, оглядывая удивительные хоромы, вид которых мог поразить любого, даже самого опытного путешественника.
Каменный пол устилали дорожки из персидских ковров изумительной красоты. Освещали пещеру драгоценные камни. Неведомая сила держала их в воздухе на разной высоте, а свечение было таким ярким и радостным, словно летнее солнце подарило день своего сияния каждому из них.
Под стенами пещеры стражниками застыли громадные кобры, раздув свои чудовищные клобуки. Они были и живы и не живы – глаза их блестели и головы слегка поворачивались, осматривая все вокруг, но приподнявшиеся мускулистые тела в обхвате более любой колонны оставались неподвижны. Посреди пещеры на помосте, устланном роскошными коврами, сидела женщина невероятной красоты. Обыкновенной ее не поворачивается назвать язык. Но это была красавица обычного человеческого роста. И лишь что-то в ее движениях подсказывало, что змеи – ее верные слуги и любимые существа.
Как далеко от меня ни был помост, но улыбка красавицы ослепила меня. Я почувствовал себя червем. Грязный, всклокоченный, с камнями везде, где можно их спрятать, весь в земле…
Но то, что я увидел справа у дальней стены, просто пригвоздило меня к месту. Огромная клетка, схожая с птичьей. А в ней… в ней я увидел своих спутников. Тех самых отчаянных сорвиголов, которые должны были стать моей охраной и силой! Клетку обернула еще одна чудовищная змея – ее тело до половины закрыло бы рост даже самого высокого мужчины. А голова, плоская и словно улыбающаяся, лежала рядом с помостом Повелительницы.
У меня за спиной нарастало шуршание, но я не мог сделать ни шага. Что ж, последняя картина моей жизни могла внушить ужас любому, даже самому отчаянному смельчаку.
– Не бойся, незнакомец! – Голос Повелительницы, сильный, но ласковый, прозвучал в тот миг, когда я уже простился с миром. – Мои слуги умны и послушны. Они никогда не причинят вреда никому без моей команды. А Митгард просто немного прогулялась и теперь возвращается к своим малышам. Верно, моя красавица?
Мимо меня проползло чудовищное тело огромной змеи – каждая ее чешуйка была с ладонь взрослого мужчины. Но это страшилище не повернуло ко мне морду, нет. Оно направилось прямо к Повелительнице, обернулось раз вокруг помоста и потекло куда-то в глубины скал за спиной у своей хозяйки.
– Входи, не бойся! Для друзей у меня всегда найдется и еда, и питье.
Что ж, пришлось подойти. Каждый шаг под насмешливым взглядом красавицы был невероятно тяжел, но выхода все равно не было. Когда до роскошных ковров Повелительницы оставалось совсем немного, я увидел, что мои товарищи заметили меня. Заметили и узнали. Значит, теперь я был не один. Теперь они могли помочь. Пусть не острым мечом, но хотя бы метким словом или советом.
Я взошел по ступеням, укрытым персидскими шелками, и опустился рядом с Повелительницей. Нет, она все же казалась обычной женщиной лишь издали. Кожа ее, нежная и бархатистая, была чуть зеленоватой. А глаза, насмешливые и мудрые, и в самом деле были глазами змеи – ярко-зеленые и с вертикальным зрачком. Неведомое испытание приготовил мне Аллах, неведомые чудеса огромного мира раскрывались передо мной. И я, обычный человек, чувствовал себя игрушкой в руках насмешницы-судьбы.
Я принял из прекрасных лилейных рук Повелительницы пиалу с горячим напитком. По вкусу он напоминал отвар из фруктов, но слегка кружил голову. На огромном золотом подносе высились горой обыкновенные плоды садов. Рядом на золотых блюдцах лежали орехи самых разных стран. Я вкусил и фисташек, и орехов нут, и плодов далеких северных земель, которые, как я знал, называются лесными орехами. И все они были вкусны и обыкновенны. Что ж, значит, я останусь жив. Значит, для чего-то другого подготавливает меня Повелительница.
– Что привело тебя в мои земли, чужеземец, и как зовут тебя?
– Я зовусь Синдбад-Мореход, а в путешествие меня отправило желание халифа обители правоверных, всесильного Гаруна-аль-Рашида.
Не утаивая ничего, я рассказал, как повелитель узнал о невиданных диковинах, как захотел иметь такие у себя в сокровищнице и как я попал на остров Драгоценных камней.
– Что ж, Синдбад, я вижу, что ты не лжешь. В награду за это я оставлю тебе все, что ты смог собрать вокруг моего скромного жилища. Завтра на рассвете я отпущу тебя. Не ведаю, как доберешься ты до своего повелителя. Но никто из моих подданных – ни птица, ни змея, ни зверь – тебя не тронет. Даю тебе слово Повелительницы гигантов, всесильной Анаис…
Я поклонился:
– Благодарю тебя, Повелительница. Но мне этого недостаточно. Вон там, в дальнем углу, я вижу в клетке моих спутников. Это мои соплеменники, друзья и товарищи. Жизнь каждого из них так же дорога мне, как моя собственная. Чего ты захочешь за их свободу?
Повелительница посмотрела на меня очень странным и страшным взглядом. В ее голосе стало больше гнева, чем насмешки.
Читать бесплатно другие книги:
