Фактор холода Браун Сандра
Наконец-то ему довелось ее увидеть, и он не мог насмотреться. Она была прекрасна. Нежные округлости грудей вздымались над хрупкими ребрами. Отсветы огня играли на ее коже, исполняли какой-то таинственный эротический танец теней, словно лижущих ее соски.
– Прошлым летом всякий раз, как тебя окатывало водой…
– Знаю, что ты собираешься сказать, – перебила его Лилли. – Я готова была сквозь землю провалиться.
– Я это знал. Поэтому я старался вести себя как джентльмен и смотреть только на твою голову. Но это было нелегко. – Он провел костяшками пальцев по ложбинке у нее между грудей.
– Ты сегодня меня трогал, – сказала она тихим и хриплым голосом. – Пока я спала.
Он посмотрел на нее и отвел взгляд.
– Немного. Совсем чуть-чуть.
– А я думала, мне это снится.
– Я тоже думал, что мне это снится. – Тирни снова взглянул ей в лицо. – Если мне и сейчас это снится, не буди меня.
– Не буду.
Ее сосок напрягся от его прикосновения. Он несколько раз провел по нежному бутону подушечкой большого пальца, потом легонько сжал его.
В ответ Лилли со стоном прошептала его имя. Потом она сказала:
– Возьми ртом.
Тирни наклонил голову и схватил сосок губами.
– Ты жульничаешь, – сказал он.
– Как это?
– Подглядываешь в окно за моими фантазиями.
Тирни невольно застонал, вспоминая, как взял ее сосок в рот. Его язык запомнил эту бархатистость, этот вкус. Он с улыбкой открыл глаза и вдруг сообразил, что эротические воспоминания убаюкали его и он снова заснул.
Но теперь он полностью очнулся от сна. Все его тело проснулось. У него была мучительная эрекция.
«И почему только это у меня не болит?» – пробормотал он. Морщась от боли во всем теле, он сел и протер глаза.
– Лилли?
Он отбросил одеяла и встал. Вернее, попытался. Он был на ногах, но его тело согнулось под прямым углом. Он медленно выпрямился, хотя все его кости, суставы, мускулы дружно проголосовали против. Его била дрожь, он весь покрылся гусиной кожей. Пришлось схватить верхнее одеяло и закутаться.
– Лилли?
Не получив ответа, Тирни направился в спальню.
Лилли остановилась на опушке леса, наслаждаясь потрясающим видом. Она словно видела перед собой трехмерную рождественскую открытку. Ветви хвойных деревьев обвисли под тяжестью снега. Обнаженные сучья лиственных чернели на белом фоне. Рассвет позолотил лишь самые верхушки деревьев, раскачивающиеся на ветру. А вот внизу ветра совсем не чувствовалось, лес стоял тихий и темный.
Это был собор, воздвигнутый самой природой, священное место. Лилли пожалела, что не может задержаться и в полной мере насладиться красотой и покоем. Но вскоре пальцы ног у нее онемели в тонких кожаных сапожках, напоминая, что красота красотой, а это все-таки дикий лес, где запросто можно погибнуть, если не принять меры предосторожности.
Держась утоптанной тропки, Лилли добралась до сарайчика. Ветер намел высокие сугробы у стен, но, когда Тирни силой открывал эту дверь, снег сдвинулся в сторону, а дверь с тех пор так и осталась приоткрытой.
Лилли прошла по снегу, наметенному после прихода Тирни, и ухватилась за щеколду. Она потянула, но дверь не открылась. Она просто не сдвинулась. Лилли дернула несколько раз: дверь не поддавалась. Напрягая все силы, Лилли сделала еще одну попытку. Дверь наконец открылась, да так внезапно, что она чуть не потеряла равновесие.
Посмеявшись над своей неуклюжестью, она вошла в сарай. Внутри было темнее, чем она ожидала. Лилли выбранила себя за то, что не догадалась захватить электрический фонарик: ей хотелось поскорее найти колун и уйти. В сарае всегда водились пауки. А может, и мыши. А может, и змеи. Она всегда боялась одна заходить в сарай.
Хотя все разумные существа в этот день укрылись в своих норах, темнота сама по себе пугала ее. А в сарае к тому же стоял неприятный запах закрытого помещения с земляным полом.
Лилли дала глазам привыкнуть к темноте и огляделась. Колуна нигде не было видно, но она помнила, что он в ящике для инструментов.
Звук собственного дыхания громко отдавался у нее в ушах. Это был еще не хрип, но уже близко к тому. Может быть, она приняла опрометчивое решение, отправившись сюда? При обычных обстоятельствах подобный поход не повредил бы ей и даже не утомил бы. Но после вчерашнего тяжелого приступа астмы, да еще и на таком морозе, ей не следовало так напрягаться. Что ж, тем больше у нее причин поторопиться: забрать топор и вернуться в дом. К Тирни. В постель к Тирни.
Неужели крышка большого деревянного сундука всегда была такой тяжелой? Первая попытка Лилли поднять крышку не удалась. Она сумела лишь приподнять ее на дюйм и сразу начала задыхаться. Ну, если у нее начнется приступ прямо здесь, Тирни замучит ее попреками.
Она чуть присела и обеими руками ухватилась за край крышки. Постепенно распрямляя колени и толкая изо всех сил, она сумела поднять крышку, а когда та встала вертикально, собственный вес увлек ее в противоположную сторону, и она ударилась о стену с грохотом, которого Лилли так и не услышала.
Потому что она смотрела в мертвые, подернутые молочной пленкой глаза Миллисент Ганн.
Дыхание стремительно вырвалось у нее изо рта, но когда она попыталась снова вдохнуть воздух и закричать, то не смогла – у нее изо рта вырвалось лишь сипение.
Лилли инстинктивно попятилась от страшного зрелища, ей хотелось бежать. Она повернулась и застыла на месте, увидев черный силуэт Тирни в светлом четырехугольнике дверного проема. Лилли заметила все сразу. Он надел джинсы и башмаки, но из-под незастегнутой куртки виднелась голая грудь. Она бурно вздымалась и опадала. Значит, он запыхался. Значит, он бежал.
– Тирни… – проговорила она, задыхаясь. – Миллисент…
– Ты не должна была это видеть.
И тут в ослепительной вспышке озарения она поняла, почему так сурово заострены его черты, почему он бросился за ней бегом к сараю полуодетый, почему его ничуть не удивил вид тела Миллисент, бесцеремонно втиснутого в грубо сколоченный ящик с заржавленными инструментами.
Он приближался к ней широким шагом, стремительно сокращая расстояние, а Лилли не могла двинуться с места. Ее парализовало, как в кошмаре, когда надо бежать от смертельной опасности, но шевельнуться невозможно.
Лишь в самую последнюю секунду она обнаружила, что может двигаться. Когда он схватил ее за плечи, она стала отчаянно отбиваться, пустив в ход все: локти, колени, зубы, ногти…
Она успела оставить свежие кровавые бороздки у него на щеке, прежде чем он крепко прижал ее руки к бокам.
– Лилли, прекрати!
Он тяжело дышал и даже стонал.
Нет, это не он, не Тирни задыхался и стонал. Это было ее собственное астматическое дыхание.
– Черт побери, Лилли, перестань!
– Ты убийца!
Потом она увидела, как его рука взметнулась и опустилась с молниеносной скоростью ей на шею.
Было совсем не больно.
29
Спецагент Чарли Уайз сел в постели, как подброшенный, когда зазвонил его сотовый телефон.
Он слепо нашарил его среди ключей, мелочи, бумажника с жетоном и очков, оставленных на тумбочке у кровати. Он спал как убитый, но тихий сигнал сотового поднял его с постели не хуже пожарной сирены. Столь внезапное пробуждение могло бы вызвать у него остановку сердца, но прежде он все равно ответил бы на звонок.
Он щелкнул крышечкой и прижал телефон к уху:
– Уайз.
– Привет, Филин. Я тебя разбудил?
Это был Перкинс. В трубке слышался треск разрядов, но, напрягшись, Филин все-таки разбирал отдельные слова.
– Нет, – солгал он, цепляя на нос очки. – Я просто удивился. Не думал, что сотовую связь уже восстановили, пока телефон не зазвонил.
– Вертолет… около… назад. Погода… говорит…
– Погоди, Перкинс. Ты еще там? Погоди. – Филин взбрыкнул ногами, откидывая одеяло. Он вылез из постели и бросился к окну в надежде увидеть в небе сигнал «Ясно». – Перкинс?
– Тебя еле слышно, Филин.
– Давай суть. Вкратце.
– Вертолет. РВП[24] в Клири десять ноль-ноль. Трое спасателей. Один снайпер из КСЗ[25].
– Хорошие новости. Что еще?
– Да, о Тир… вчера. Займись… как… что-то…
Филин с досадой повернулся, пытаясь найти в комнате такое место, где связь была бы лучше, но вдруг понял, что она вообще прервалась. Он взглянул на панель: она не светилась.
– Филин?
Бегли стоял в дверях гостевой комнаты, в которой спал Филин. Он держал свою Библию, заложив место, на котором остановился, пальцем. Он был полностью одет и выглядел свежим, как роза. Филин мучительно застеснялся: сам-то он еще дрожал в одних трусах.
– Доброе утро, сэр. Это был Перкинс. Вертолет прибудет к десяти часам.
– Отлично. – Бегли посмотрел на часы. – Как только будешь одет…
– Да, сэр.
Бегли вышел, пятясь задом, и закрыл за собой дверь.
К счастью, подогреватели воды у Гаса Элмера работали на пропане, поэтому Филин снова принял душ, хотя это было первое, что он сделал накануне, когда они зарегистрировались и разместились в коттедже номер семь. Бегли настоял, что им надо держаться как можно ближе к коттеджу номер восемь, так как не доверял Датчу Бертону и не сомневался, что одержимый шеф полиции предпримет новую попытку прорваться в дом Тирни.
В отсутствие электричества они не смогли включить компьютер Тирни, и это вызвало у Бегли приступ бессильного бешенства. Ему хотелось как можно скорее влезть в файлы Тирни. Филин же, напротив, был втайне рад задержке. У него глаза слипались от усталости, он сомневался, что сможет сосредоточиться на раскалывании кодов доступа Тирни.
Их коттедж был единственным на всей турбазе с двумя спальнями, разделенными общей жилой комнатой и кухней. Пришлось обходиться светом от камина, свечами и походным керогазом. На ужин съели банку чили, которую Гас Элмер с удовольствием – хотя и далеко не бесплатно! – им выделил, после чего Филин принял душ и добрался до постели, как сомнамбула.
И вот теперь, через пять минут после пробуждения, он присоединился к Бегли в общей комнате.
– Я вскипятил воду для кофе, но его не рекомендую. Даже в полицейском участке кофе лучше, чем здесь. Давай поедем в участок и там будем дожидаться вертолета. Я полагаю, мы обязаны хотя бы из вежливости сообщить Бертону о РВП.
– Я согласен, сэр. – Филин натянул куртку и перчатки.
– А Перкинс сказал, где приземлится вертолет?
– Нет, сэр, не сказал. Мы до этого не дошли, связь прервалась.
Бегли проверил свой собственный телефон и выругался, убедившись, что связи нет.
– Я перезвоню Перкинсу, как только мы доберемся до полицейского участка, – заверил его Филин.
Некоторое время они ехали в молчании, потом Бегли заговорил:
– Лилли Мартин. Думаешь, она еще жива, Филин?
– Думаю, да, сэр.
– Почему?
– Она позвонила Бертону и сказала, что они вместе. Он об этом знает.
– Надеюсь, что ты прав.
Подъехав к полицейскому участку, они с изумлением увидели скопление гражданских автомобилей, в основном полноприводных внедорожников, перед приземистым кирпичным зданием. Те, что не уместились на стоянке, загромождали улицу по обе стороны от полицейского участка.
– Какого черта? – задал риторический вопрос Бегли.
В приемной толпились мужчины в военном камуфляже или в охотничьих костюмах. Большинство были с ружьями. Филин заметил одного с луком сложной современной конструкции и колчаном со стрелами. Все были возбуждены и говорили одновременно.
Бегли попытался локтями проложить себе путь сквозь толпу к дежурному, который, судя по всему, стал мишенью всеобщего недовольства. Предприняв несколько безуспешных попыток пробиться через толкучку, старший спецагент заложил четыре пальца в рот и издал оглушительный свист. Шум мгновенно стих. С топотом, напоминающим бег табуна мустангов, всепогодные горные башмаки повернулись на сто восемьдесят градусов.
Теперь, когда глаза всех присутствующих в помещении устремились на него, Бегли назвал себя. Его голосом можно было резать стекло. Позже, когда все уже кончилось, Филин рассказывал сослуживцам, что никогда еще «яйцерезка» не была такой убийственной.
– Пусть кто-нибудь мне объяснит, что здесь, черт побери, происходит! – проревел он.
Толпа раздалась, давая дорогу человеку, который проталкивался сквозь нее навстречу Бегли. Хотя он был наряжен, как парашютист, Филин узнал в нем Эрни Ганна.
– Мистер Бегли, мистер Уайз, – поздоровался он. – Эти люди – волонтеры. Они помогали искать Миллисент, пока буран не заставил нас прервать поиски. Вчера мы узнали, кто ее похитил. Мы собрались этим утром, чтобы помочь поймать Бена Тирни.
Должно быть, сразу после вчерашней встречи с ними Ганн уведомил всех своих друзей, что именно Бен Тирни был злоумышленником, похитившим его дочь. А они уведомили своих друзей. Заглянув в лица собравшихся, Филин прочел в них решимость линчевателей, нацеленных на поимку намеченной жертвы и отправление своего собственного правосудия.
Не обращая внимания на остальных, Бегли обратился к Ганну:
– Я понимаю, вы доведены до крайности…
– Со всем уважением к вам, мистер Бегли, вы не можете понять. Ваша дочь дома, она жива и здорова.
– Поправка принимается, – согласился Бегли на редкость миролюбиво. – Я уважаю ваше стремление во что бы то ни стало разыскать Миллисент. Я также уважаю преданность ваших друзей и соседей, которые добровольно жертвуют своим временем и помогают вам в поисках. – Он обвел взглядом присутствующих. – Но, джентльмены, этим утром вы напоминаете мне толпу линчевателей. На данный момент мистер Тирни не является подозреваемым. У нас нет неопровержимых доказательств против него. Я хочу это подчеркнуть. Люди услышали его имя в связи с нашим приездом сюда, слухи расползлись, как лесной пожар, об этом передали по радио, ситуация вышла из-под контроля. Мы приехали в Клири только допросить его, заставить его прояснить для нас кое-какие вопросы, чтобы вычеркнуть из списка подозреваемых.
В ответ раздался чей-то голос в задних рядах толпы:
– Вот и мы того же хотим. Допросить его.
Это двусмысленное замечание вызвало волну смешков.
Бегли, явно раздосадованный помехой, возразил:
– Чтобы поговорить с человеком, ружья с оптическим прицелом не нужны. Через час сюда прибудет вертолет. Я собираюсь подняться в нем на вершину. Если Тирни действительно в коттедже, до недавнего времени принадлежавшем шефу полиции Бертону, мы потребуем от него сотрудничества и допросим по всей форме в соответствии с законом. Ему будут гарантированы все конституционные права. Вот так все и будет. Так и только так, мистер Ганн. Если вы и ваши друзья попытаетесь вмешаться и воспрепятствовать нашей миссии или взять дело в свои руки, я приму любые меры, какие сочту нужным, чтобы вас усмирить. Это дело полиции. Поэтому…
– А где чертова полиция? – сердито перебил его Ганн.
– Прошу прощения?
Ганн широко раскинул руки в стороны.
– Эти люди пришли сюда сегодня утром, чтобы предложить свои услуги вам и полиции. Но нашего шефа полиции нигде нет.
Филин и Бегли переглянулись в изумлении.
– Что значит «его нигде нет»?
– Именно то, что я сказал, – ответил Ганн. – Никто, даже его собственные люди, не видели Датча и ничего о нем не слышали со вчерашнего вечера, когда он сказал дежурному, что идет домой спать.
– Он велел нам зайти за ним, если он понадобится. – Из толпы материализовался офицер Харрис. Он сменил полицейскую форму на водонепроницаемый лыжный костюм и меховую шапку-шлем с опущенными наушниками, как и у большинства присутствующих, поэтому его невозможно было отличить от остальных. – Я ездил к нему домой, только что вернулся. По-моему, там давно никого не было. Камин не топлен, в нем даже золы нет.
Бегли бросил обеспокоенный взгляд на Филина.
– Может быть, Уэс Хеймер…
Харрис покачал головой, не дав ему закончить.
– Он тоже ушел в самоволку. Я заехал к нему по пути сюда. Миссис Хеймер сказала, что мистер Хеймер вчера вернулся поздно, проспал пару часов и снова уехал еще до рассвета.
– Она знает, куда он уехал?
– Сказала, что не знает.
Филину все это страшно не нравилось. Судя по выражению лица Бегли, он тоже был не в восторге. На несколько минут он глубоко задумался, потом произнес:
– Офицер Харрис.
– Да, сэр?
– В отсутствие вашего шефа впредь до особого распоряжения с моей стороны вы координируете действия этих людей. Я хочу, чтобы они были организованы в официальный поисково-спасательный батальон. Ваша непосредственная задача состоит в том, чтобы снабдить их всем необходимым. Амуницией. Обмундированием. Компасами. Едой. Водой. Как можно больше воды. Я не возьму на себя ответственность, если кто-то там наверху хлопнется в обморок от обезвоживания.
– Есть, сэр.
– Они должны быть готовы выступить в любой момент.
– Слушаюсь. – Вдруг в глазах молодого человека проступило сомнение. – Э-э-э… С какой целью, сэр?
– Этого я не буду знать, пока не осмотрю местность на вертолете. Будем держать связь по полицейской рации, поэтому предлагаю вам пока оставаться здесь. Используйте участок как свою оперативную базу. Могут прийти новые добровольцы, нам может понадобиться любая помощь. Могу я внести предложение?
– Э-э-э… да. Сэр.
– Я по опыту установил, что разделение отряда на мелкие подгруппы с назначением лидера, ответственного за каждую, – это эффективный способ организации людей с более низким уровнем подготовки. Лидеров подгрупп отбирайте тщательно, они будут рапортовать только вам. Это всего лишь совет. Вы можете действовать, как считаете нужным.
– Да, сэр.
– Агент Уайз! – Бегли повернулся кругом и направился к двери. Филин бросился ее открывать, потом вышел следом. Как только дверь за ними закрылась, они отбросили всякое притворство. – Думаешь, они купились на всю эту чушь?
– Трудно сказать, сэр, – ответил Филин.
– Пусть поломают голову, это их на время отвлечет, особенно если начнут выбирать лидеров подгрупп. Надеюсь, к тому времени, как они с этим разберутся, мы успеем спасти мисс Мартин и взять Тирни под стражу. – Бегли вдруг умолк. – Вот черт! Ты же так и не добрался до телефона.
– Перкинс не вызывал меня по пейджеру. Он непременно вызвал бы, если бы было что-то срочное. А пока я постараюсь дозвониться до него по сотовому.
– Что ты думаешь об исчезновении Бертона и Уэса Хеймера?
– Теряюсь в догадках, сэр.
– Мне это не нравится. Совсем не нравится.
Филин распахнул дверцу с водительской стороны.
– Куда, сэр?
– В аптеку. По-моему, у них там гнездо. Начнем поиски оттуда. – Прежде чем сесть в машину, Бегли запрокинул голову и взглянул на ясное небо. – Не могу поверить, что я это говорю, но мне не хватает снега. По крайней мере, пока шел снег, я знал, кто где находится.
Мэри-Ли думала, что дела не могут принять более скверный оборот. Она ошибалась.
К ней в дом ворвалась Дора Хеймер. Вид у нее был совершенно безумный, Мэри-Ли никогда ничего подобного не видела. Казалось, она сбежала из сумасшедшего дома. На ней были только купальный халат с мокрым от снега подолом и домашние шлепанцы. Голые ноги покраснели от холода.
В ту самую секунду, как Мэри-Ли открыла дверь, Дора вскричала:
– Скотт здесь?
– Нет.
– Вы знаете, где он? Прошу вас, умоляю. Если вы знаете, где он, скажите мне.
Мэри-Ли взяла ее за руку, втянула в дом и провела прямо к камину.
– Сядьте и расскажите мне, что случилось.
Дора отказалась сесть. Она металась взад-вперед и рвала на себе волосы. В одной руке она сжимала листок линованной бумаги. Левый край был оборван и висел бахромой, значит, листок был вырван из блокнота со спиральным креплением.
– Что это? – спросила Мэри-Ли.
– Записка. Я нашла ее в комнате Скотта. К нам приходил полицейский.
– Полицейский?
– Один из людей Датча. Искал его и Уэса, – нетерпеливо объяснила Дора. – Это неважно. Когда он ушел, я заглянула в комнату Скотта, хотела проверить, как он. Комната была пуста. Я нашла вот это. – Она протянула записку Мэри-Ли. – Это правда? – Слезы текли по щекам Доры. – Вы его любовница?
Мэри-Ли и в голову не пришло отрицать.
– Последние несколько месяцев, – тихо подтвердила она.
Дора остановилась и уставилась на нее с открытым ртом.
– Как вы могли? Вы что, с ума сошли?
– Миссис Хеймер, прошу вас, – мягко сказала Мэри-Ли. Душевное состояние Доры волновало ее куда больше, чем обвинения, которые мать Скотта готова была на нее обрушить. Казалось, Дора вот-вот рухнет. – Я расскажу вам все, что вы хотите знать о моих отношениях со Скоттом. Но я ничего не могу сказать, пока вы кричите на меня. Прошу вас. – Она указала на кресла у камина, но Дора ударила ее по руке. Удар был болезненный, но Мэри-Ли сохранила самообладание. Кто-то из них двоих должен был его сохранить. – Что в записке?
– Он объяснил, что произошло этим утром.
– Это была омерзительная сцена. Других слов не подберу.
– Что ж, можете гордиться собой, – горько усмехнулась Дора. – Ваше позорное поведение привело вот к этому.
Она швырнула записку Мэри-Ли. Листок был скомкан и влажен от ладони Доры. Разгладив его, Мэри-Ли узнала почерк Скотта.
Записка была адресована его родителям. Первая же строка привела ее в ужас: «Я знаю, вы никогда меня не простите за то, что я сделал». Мэри-Ли прочла это вслух и взглянула на Дору:
– Что он хотел этим сказать? Что он такое сделал, чего нельзя простить?
– Спал со своей учительницей, полагаю. Я не знаю. – Дора вновь принялась метаться и ломать руки. – Вы – последняя, кого я хотела бы видеть рядом с моим сыном. Мне до смерти не хотелось к вам обращаться. Но я пришла в надежде, что вы сможете пролить свет на эту записку. Или подсказать мне, где он может находиться. Или объяснить, что значит: «Вы никогда меня не простите». Скажите мне хоть что-нибудь! – закричала она, и на последнем слове ее голос сорвался на визг.
Мэри-Ли еще раз перечитала строчку.
– Может быть, он имел в виду нашу связь. Но, может быть, он хотел сказать…
Она не могла заставить себя выразить вслух, что эта туманная фраза могла означать.
– Он имеет в виду то, что сделает к тому моменту, когда мы прочтем записку? – спросила Дора. – Или то, что он уже сделал? То, что, по его мнению, мы сочтем непростительным?
– Я не знаю и боюсь гадать, миссис Хеймер.
Дора попятилась к стене, закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Он хочет сказать, что убьет себя?
Мэри-Ли продолжила чтение. В душе у нее нарастала паника. Это была предсмертная записка самоубийцы, хотя Скотт прямо не написал, что собирается покончить с собой. Но когда он торопливо оделся и покинул ее спальню этим утром через балконную дверь, он был в жутком состоянии. Она умоляла его остаться, но он слышать ничего не хотел.
Он ушел от нее и, должно быть, забежал домой только для того, чтобы написать записку. На что бы он ни решился, решение было принято мгновенно. Именно эта поспешность ужасала ее. Он не мог поступать разумно.
– Он что-нибудь взял с собой, когда уходил?
– Я не знаю, – покачала головой Дора. Погруженная в свои горестные мысли, она почти не слушала Мэри-Ли.
Мэри-Ли схватила ее за плечи и встряхнула.
– Из дома ничего не пропало?
Взгляд Доры прояснился.
– Что вы имеете в виду?
«Пистолет». Не успела Мэри-Ли произнести это вслух, как раздался громкий стук в дверь. Обе женщины вздрогнули. Несколько секунд они в страхе смотрели на дверь. Обеим пришла в голову одна и та же мысль, которую они боялись высказать.
Мэри-Ли первая нашла в себе силы. Она бросилась в прихожую и открыла дверь.
– Мисс Ритт, мы уже познакомились вчера.
– Я помню. Специальный агент Уайз.
– Да, мэм. А это старший специальный агент Бегли.
– Входите.
Она отодвинулась, впуская агентов ФБР в прихожую. Они остановились на самом пороге гостиной, завидев прижавшуюся к стене Дору Хеймер. Надо было отдать должное Бегли: он сделал вид, что не заметил непорядка в ее одежде, и заговорил так, словно они встретились на светском чаепитии.
– Доброе утро, миссис Хеймер.
Ее глаза округлились от страха, вся краска отхлынула от лица.
– Вы пришли из-за Скотта?
– Скотта? Нет.
– А в чем дело? – спросил Уайз, уловив их тревогу.
Дора предоставила Мэри-Ли отвечать.
– Мы не знаем, в чем дело. Зачем вы пришли?
– Честно говоря, мы надеялись застать вашего брата дома, – ответил Уайз. – Мы заглянули в аптеку. Там никого не было.
При упоминании о своем брате Мэри-Ли почувствовала, что ее лицо каменеет. Она все еще пыталась осмыслить всю чудовищность его предательства. У нее в голове не укладывалось, как он может получать удовольствие, причиняя боль стольким людям.
Будь он на самом деле обеспокоен ее моральной нечистоплотностью, он поговорил бы с нею об этом с глазу на глаз, посоветовал бы ей обратиться за помощью к психологу или к священнику или даже пригрозил бы скандалом, если она немедленно не прекратит свою связь со Скоттом.
Вместо этого он держал все в секрете, травил ее намеками, пока не захлопнул ловушку с наибольшим ущербом для всех остальных, чтобы получить максимум удовольствия самому. Тот бог, в которого верила Мэри-Ли, счел бы злорадное коварство Уильяма куда более тяжким грехом, чем ее преступная любовь к Скотту.
Агенты ждали ее ответа.
Читать бесплатно другие книги:
