Не гадайте на любовь Серова Марина

– Да, я это поняла. Спасибо, что согласились со мной побеседовать.

– Если бы мне не надо было уходить, мы могли бы еще потолковать, но я боюсь опоздать к окулисту. Он принимает строго по записи. – Женщина открыла мне дверь.

– До свидания! – попрощалась я.

Теперь я могла себе представить, что заставило Лиду пойти на сделку со своей совестью, когда она согласилась вводить старикам нелицензированный препарат. Ей нужны были деньги на лекарства для тяжелобольного сына. Мотивация Тищенко была мне понятна. И в огонь она не лезла, потому что боялась, как бы Виталик не стал сиротой. Но ведь она могла предотвратить пожар, например рассказав о планах Анисимовой полиции… Скорее всего, Тищенко испугалась, что тогда всплывут ее собственные грехи… У меня не было оправданий для этой женщины. Это по ее вине умерли пять стариков, которым она вводила кардипол. А потом еще восемь человек сгорели в огне. Но я не знала, как ее наказать. Лида была нужна своему сыну. Здоровая. И физически, и психически…

Я села в машину и уже собиралась поехать на север Горовска, где проживал Нефедов, но тут зазвонил мой мобильник.

– Алло! – ответила я.

– Полина, это Ева. Тут такое дело… Я все же решила сходить к Нечаевой, потому что она не ответила на мои звонки – ни на домашний, ни на мобильный. На мой стук в дверь она тоже не отреагировала, – тревожно говорила Алинкина соседка. – Войти в ее квартиру мне не удалось – дверь заблокирована изнутри. Сначала я хотела позвонить в полицию, но потом подумала, что они такие вандалы – сломают дверь, а кто ее потом будет чинить? Муж посоветовал вызвать спасателей, сказав, что парни из МЧС могут проникнуть в квартиру через окно… Если оно открыто. Я вышла на улицу и посмотрела, что с Алинкиными окнами. Они оказались все наглухо закрыты и зашторены! Придется разбивать стеклопакет. Короче, я решила с тобой посоветоваться, что мне делать?

– Ева, я уже еду к тебе. Минут через десять буду на месте.

– Жду, может, мы вместе что-нибудь придумаем, – умеренно-оптимистично произнесла Ева и отключила связь.

Молчание моей подруги меня сильно настораживало. Как бы она не наложила на себя руки от безысходности. Если разобраться, то ей хронически не везло в личной жизни. Сначала у нее были слишком завышенные требования к своим партнерам. Она загадала себе идеального мужчину, но постепенно пришла к выводу, что его в природе не существует. Тогда Нечаева попыталась дотянуть новых бойфрендов до своих идеалов, маниакально работая над их манерами, привычками и характером. Эта кропотливая работа тоже не увенчалась успехом. Мужчины не выдерживали такого прессинга с ее стороны и исчезали, некоторые даже не прощаясь с ней навсегда – просто уходили на работу, меняли симки в своем мобильном, адреса электронной почты, явки, пароли, точнее, ПИН-коды банковских карт, оставленных в ее распоряжение. В результате Алина теряла с ними всякую связь. Несколько раз попав в аналогичную ситуацию, моя подруга поняла, что переделать кого-либо на свой лад ей все же не удастся, а значит, надо меняться самой. Она снизила планку своих требований к представителям противоположного пола, научилась кулинарным азам, полюбила футбол и рыбалку, но и это не помогло. Ее личная жизнь по-прежнему не клеилась – она не могла удержать ни одного мужчину в пределах своей орбиты дольше двух месяцев. А тут еще Нечаевой отказали в визе в Испанию, где живет ее мама, по той простой причине, что она может захотеть остаться там навсегда, поскольку в России ее ничто не держит. Вот если бы здесь у нее были муж, дети… Короче, испанцы ударили мою подругу по самому больному месту. Я думала, что Алина сильная, что она все выдержит, но, похоже, переоценила ее потенциал. Она впала в депрессию. Хорошо, если дело не дошло до суицида.

Срезав путь через проходной двор, я подъехала к нечаевскому дому через пять минут после тревожного звонка Евы. Она встречала меня у парадной.

– Вот видишь? – кивнула Ева на Алинкины окна. – Все глухо как в танке.

– Вижу.

Мы поднялись на Алинкин этаж. Ева достала из кармана ключи, всунула один из них в замочную скважину и безуспешно попыталась его повернуть.

– Вот видишь, не двигается? Значит, внутри стоит другой ключ.

– Давай позвоним. – Я нажала на кнопку звонка и долго не отпускала палец.

– Все это бесполезно. Надо вызывать полицию. Ладно, пусть ломают дверь, мой муж как-нибудь ее починит. А заодно и «Скорую помощь». Меня одолевают самые мрачные предчувствия…

– Меня тоже. – Я отняла от кнопки затекший палец и полезла в сумку за мобильником.

Дверь неожиданно отворилась, и перед нами предстала Алина, растрепанная и заспанная.

– Вы что, обалдели? – спросила она, смачно зевнув. – Трезвоните так, будто пожар. Поспать даже не дали…

– Ты молчишь, и мы за тебя переживаем, – объяснила ей ситуацию Ева.

– Переживаете? С какой стати? – удивилась Не-чаева, продолжая разговаривать с нами через порог.

Соседка досадливо махнула рукой – мол, разбирайтесь здесь сами, а я в этом участвовать не намерена – и пошла к себе.

– Алина, позволь зайти, – попросила я, потому что моя подруга сама не догадалась проявить элементарную вежливость.

– Поля, ты извини, у меня не убрано, да и угостить тебя совершенно нечем. Потом, я в таком виде. – Нечаева смущенно запахнула кружевной пеньюар.

– Я не поняла, мне что – уйти?

– Нет, если хочешь, заходи, – Алина раскрыла дверь пошире. – Только я не смогу тебя развлечь.

– И не надо, я сама буду тебя развлекать. – Нечаева посмотрела на меня так, как будто я сказала совершеннейшую глупость. – Ты права, развлечения – это вторично. Надо сначала покушать.

– Где кухня, ты знаешь. – Подружка зашла в комнату.

Я разулась, повесила ветровку в шкаф-купе, зашла в ванную, вымыла руки, а затем направилась в кухню. Открыв холодильник, я пришла к выводу, что все не так уж плохо – какие-никакие продукты там все же водились. Я решила сделать горячие бутерброды. Пока они разогревались в микроволновке, я варила кофе. Кухню наполнил аромат терпкой «Арабики», но он мою подружку не прельстил.

– Алина! – позвала я. – У меня практически все готово. Иди сюда!

Мой зов остался без ответа. Я достала из печки-СВЧ бутерброды, налила кофе и пошла посмотреть, чем занимается моя подруга. Напрасно я надеялась, что она приводит себя в порядок – Нечаева снова лежала в постели.

– Я еще немного посплю, – как бы извиняясь произнесла Алинка, перевернулась на левый бок и отключилась.

Может, она напилась снотворного? Я обшарила спальню в поисках таблеток, но ничего не нашла. Вернувшись на кухню, я заглянула в мусорное ведро – оно было пустое. Поставив на поднос чашку с крепким, но уже остывающим кофе и тарелку с бутербродами, я снова отправилась в спальню.

– Так, соня, поднимайся! – Никакой реакции на это не последовало. Я поставила поднос на тумбочку, подошла к окну и распахнула шторы, впустив в комнату солнечный свет. Алинка даже не пошевелилась. Присев на ее кровать, я взяла руку, которую она выпростала из-под одеяла, и попыталась прощупать пульс – он был еле-еле различим. Я стала тормошить свою подружку.

– Ну что еще? – прогундосила она. – Я сплю, разве ты не видишь?

– Вижу, поэтому пытаюсь тебя поднять. Попей, пожалуйста, кофейку.

– Не хочу. – Алинка накрылась одеялом с головой.

– Тогда я вылью его прямо на тебя. – Угроза была глупой, но именно она заставила Нечаеву выглянуть из-под одеяла. Я сделала вид, что на самом деле собираюсь пролить кофе на ее кровать.

– Ты что, сумасшедшая? – вытаращила она на меня свои огромные глазищи. Это было самое сильное проявление ее эмоций, которое я наблюдала за сегодняшний день.

– Да, есть немножко, – согласилась я, продолжая с самым серьезным лицом дразнить свою подружку.

– Ладно, давай сюда чашку. – Алинка приподнялась на подушке. – Так и быть, я выпью. А вот бутерброд не буду – это вредно.

– Могу приготовить капустный салатик – других овощей, да и фруктов у тебя нет.

– Знаешь, я, пожалуй, съела бы киви. Может, ты сходишь за ним в магазин? – попросила Нечаева.

– Я уйду, а ты снова забаррикадируешься здесь? Ну уж нет! Я останусь до тех пор, пока не пойму, что с тобой происходит, и не приведу тебя в норму.

– Ничего не происходит. Поля, зачем ты открыла окно? У меня глаза слезятся от света.

– Ну еще бы! Ты двое суток, если не больше, провела в темноте и без пищи. Ешь! – Я сунула ей в руку тарелку с бутербродом.

– Не буду, – продолжала капризничать моя подружка.

– Будешь! Иначе я принесу кофейник и…

– Ладно, – Алина нехотя откусила бутерброд. – Слушай, а это вкусно!

– Конечно.

Нечаева заморила червячка и немного повеселела.

– Давай, рассказывай, что с тобой случилось? – попросила я.

– Не знаю, просто мне ничего не хочется. Ты, кажется, меня развлекать собиралась? – напомнила мне Алинка, возвращая пустую чашку и тарелку. – Так развлекай!

– Я занялась новым делом, – начала я.

– И что с того?

– Неужели тебе не интересно, в чем его суть?

– Как-то не очень, – призналась моя подружка.

– А я тебе все же расскажу. Примерно полгода назад сгорел дом престарелых. Этот пожар был организован для того, чтобы замести следы. На постояльцах дома-интерната испытывались новые лекарственные препараты, в частности кардипол. За один месяц умерли пять человек. У них были проблемы с печенью, поэтому им кардипол был категорически противопоказан…

– Кто-то же должен был совершить этот подвиг! – реакция Нечаевой оказалась совершенно непредсказуемой. – Мне кажется, Поля, в этот раз ты не тем занялась. Зачем мстить людям, которые занимались наукой? Да, у них все шло не так успешно, но без статистической погрешности в процессе научных исследований не обойтись.

– Очнись! Какой наукой могли заниматься сотрудники дома престарелых? Они сначала совершили одно преступление, а потом другое. В пожаре сгорели еще восемь человек, включая санитарку, спасавшую стариков. – Я вдруг заметила яркую картонку, выглядывающую из-под подушки, и достала ее. – Алина, а что это такое?

– Средство от изжоги, – ответила моя подружка.

Я открыла упаковку, чтобы вынуть листок с аннотацией, только его там не оказалось.

– Знаешь, у моего деда тоже изжога. – Я мысленно три раза сплюнула через левое плечо. – Может, ему такое же лекарство купить? Скажи, а на него рецепт нужен?

– Не знаю, мне его Ева принесла.

– Ева?

– Ну да, я как-то пожаловалась ей, что у меня проблемы с пищеварением. Она сказала, что купила своему мужу отличное средство. Герка выпил две таблетки и избавился от изжоги. Оно мне тоже помогло.

– Скажи, Алина, случайно не после этих ли таблеток тебя в сон потянуло?

– Не думаю. – Нечаева зевнула.

– А аннотация здесь была?

– Была.

– И где она?

– Кажется, я ее выбросила.

– Алина, а ты читала инструкцию? – осведомилась я.

– Поверхностно. Я убедилась, что паранзим помогает при изжоге, прочитала, что его надо принимать по одной таблетке во время еды, и… сунула куда-то ту бумажку.

– То есть про противопоказания и побочные действия ты не читала?

– Нет, конечно.

– А зря! Мне кажется, твое сонливое состояние – это побочный эффект от приема паранзима. Если муж Евы выпил всего две таблетки из этой упаковки, то ты заглотила уже двенадцать, – сосчитала я. – Скажи, а ты во время еды их принимала?

– Ну как тебе сказать? – замялась Алинка.

– Как есть, так и говори, – попросила я. – Это очень важно. Для науки.

– Ну, если для науки, то тогда я признаюсь – я пила их вне зависимости от приема пищи. Как только чувствовала изжогу, так и принимала. Между прочим, мне это помогло.

– А это ничего, что вместе с изжогой напрочь пропал аппетит, появилась вялость, сонливость, светобоязнь?

– Ты думаешь, это как-то связано? – опешила Нечаева.

– Алина, я просто вообразить себе не могу, что еще могло заставить тебя трое суток пролежать в постели?

– Не знаю, может, мои биоритмы сошлись в самой низшей точке? – предположила Нечаева. – Мне снова хочется спать. Похоже, действие кофе уже закончилось.

– Я тебе сейчас еще сварю. А ты пока поднимайся и ступай в душ. – Я посмотрела на свою подружку, она приноравливалась, как бы поудобнее лечь.

– Ну нет, так дело не пойдет! – Я стала силой поднимать ее с постели.

Она упиралась, но я все же заставила ее встать, а потом отвела в ванную комнату. Примерно через полчаса, после бодрящего душа и нескольких чашек крепкого кофе Нечаева более или менее пришла в себя.

– Так что же, это Ева лишила меня трех дней полноценной жизни? – осознала она. – Это из-за нее я столько времени провалялась в постели?

– Скорее уж, из-за своей беспечности. Надо было строго следовать инструкции, а лучше вообще отказаться от приема неизвестного препарата. – Я рассмотрела коробочку. – Скажи, неужели это лекарство не показалось тебе крайне подозрительным?

– Нет.

– А мне оно таковым кажется. На упаковке – минимум информации. Только название – паранзим, которое, в сущности, ни о чем не говорит.

– Поскольку там нарисован желудок, – заметила Алинка, – то не трудно догадаться, от чего это лекарство.

– Я, конечно, не медик и не фармацевт, но догадываюсь, что болезней желудка много и все они не могут лечиться одним средством. Конечно, есть еще название фирмы-производителя – ООО «Сильс», но вот его адрес не указан.

– А что, должен? – Алинкин вопрос подтверждал, что ее интеллектуальный биоритм уж точно находится сейчас в самой низкой отметке.

– Конечно, должен быть и адрес производителя, и номер его телефона, и номер лицензии. Штрихкод, наконец. – Я перевернула коробочку и прочитала: – Отпускается без рецепта врача. Очень ценное замечание…

– Поля, как хорошо, что ты пришла! – наконец-то прозрела Нечаева. – Мне страшно подумать, что было бы, если бы я допила всю упаковку до конца.

– Мне тоже. Надо спросить у Евы, где она взяла эту дрянь.

– Сейчас спросим. – Алина потянулась к трубке домашнего телефона. – Вот черт! Села, как и мобильник. Ладно, пошли спустимся к ней.

– Пошли!

Ни Евы, ни ее домочадцев дома не оказалось, поэтому мы вернулись обратно к Нечаевой. Алинка попросила меня еще раз рассказать ей детали моего дела. Ее реакция на мой пересказ оказалась вполне адекватной.

– То есть директриса испугалась приезда комиссии и спалила дом престарелых? Ужас! Кошмар! – Моя подружка взялась за голову. – Да как она только до такого додумалась?

– Это-то как раз неудивительно. Сообщения в СМИ о пожарах в подобных учреждениях стали для нее своеобразной рекламой… Если у человека извращенный ум, то такого толчка вполне достаточно.

– Можешь на меня рассчитывать, – заверила меня подружка. – Так что мне надо делать?

– Заняться охранником Нефедовым. Мне известен только его домашний адрес, и то полугодовой давности. Директриса, например, за это время успела переехать к нам в поселок.

– Ладно, я съезжу туда и попытаюсь навести справки о Нефедове – с кем он живет, где работает, чем увлекается в свободное от работы время. – Алина вроде бы вошла в свое обычное состояние, но я беспокоилась, как бы с ней не случился рецидив. Только после того, как она пообещала мне, что зарядит все свои телефоны, я несколько успокоилась.

– Я буду тебе периодически позванивать и справляться о твоем самочувствии, – пообещала я, собравшись уходить.

– Звони, – не возражала Нечаева.

Я не успела доехать до коттеджного поселка, как Алина позвонила мне сама.

– Алло! – ответила я, включив громкую связь.

– Поля, скажи, а куда ты положила лекарство? – поинтересовалась моя подруга.

– Забрала с собой.

– Как забрала? Зачем? – повысив голос, выкрикивала Нечаева.

– Для дела. Это – улика.

– Вообще-то, это были мои таблетки, и ты должна была спросить у меня разрешения, чтобы их забрать! – выговорила мне Алина.

– Между прочим, я при тебе положила коробку в свою сумку, – заметила я. – Ты не возражала.

– Я этого не видела.

– Алина, а что это ты так разволновалась?

– Просто не люблю, когда мои вещи берут без спроса, – пояснила Нечаева, но меня ее ответ не удовлетворил.

– Правда? А я подумала, что у тебя началась ломка…

– Скажешь тоже, – огрызнулась моя подружка и отключилась.

Скорее всего, я оказалась права. Неспроста же Алинка держала упаковку этих таблеток у себя под подушкой? Похоже, у нее возникло привыкание к этому сомнительному препарату. Я подумала, что надо проконсультироваться насчет паранзима у Вадима Ромашкина. Все-таки он дипломированный фармацевт. Про кардипол он сразу сказал мне, что не стоит его применять.

Тем временем я въехала на территорию нашего поселка и свернула на свою улицу. Между моим домом и коттеджем Ромашкиных неудобно стоял чей-то «Фольксваген». Из-за него я не могла въехать в наш гараж. Только я хотела посигналить, чтобы владелец «Джетты» переставил свое авто, как из соседских ворот вышла госпожа Анисимова собственной персоной. Она села в «BMW» и поехала в сторону своего дома. Я заметила в зеркало заднего вида, что провожать ее выходил сам Вадим. Вот уж не думала, что он знаком с Валерией Николаевной! Неужели их связывают контрафактные лекарства? Я просто не могла оперативно придумать, какая у них еще может быть точка соприкосновения. Новое обстоятельство заставило меня изменить планы. Если обратиться к Ромашкину по поводу второго нелицензированного лекарственного препарата, то это его определенно насторожит.

– Полетт, что-то случилось? – поинтересовался Ариша, который всегда тонко чувствовал мое настроение.

– Так, кое-что. Я видела, что Анисимова выходила от Ромашкиных.

– Ну, выходила и выходила. – Дед не понял, что именно меня насторожило.

– Ты, кажется, забыл, чем занимается Вадим.

– У него аптечный бизнес, – вспомнил дед. – Ты что же, хочешь сказать, что в сети его аптек распространяются левые препараты?

– Возможно. Во всяком случае, мне тоже пришло это в голову. Знаешь, вчера я звонила Вадиму насчет кардипола. Прости, Ариша, но мне пришлось ему сказать, что тебе выписали это лекарство…

– А я-то думаю, что это Шуру Ромашкину так озаботило мое здоровье! Оказывается, это моя горячо любимая внучка постаралась, выставив меня перед соседями совсем уж немощным стариком, которому пора уже заказывать место на кладбище.

– Дедуля, не преувеличивай! Я просто поинтересовалась у Вадима, где можно купить кардипол, потому что заказать его через Интернет не получилось. Ромашкина как-то сразу насторожил мой интерес к этому препарату, он поинтересовался, для кого именно я хлопочу…

– И ты не нашла ничего лучше, как подставить меня! – раздраженно заметил дед. – Ты бы видела, с каким сочувствием смотрела на меня полупарализованная женщина! Я готов был сквозь землю провалиться…

– Ариша, прости, я не думала, что Вадим передаст своей матери содержание нашего разговора.

– Ладно, проехали, – остыл Ариша.

После ужина я позвонила Алинке.

– Ну как ты, подруга?

– Полечка, мне так плохо, так плохо, – стала жаловаться Нечаева. – Меня ломает, трясет…

– Так, это все паранзим! Я сейчас к тебе при… – я замолчала, услышав Алинкин смех.

– Что, купилась? – во весь голос расхохоталась моя подруга.

– Купилась, – призналась я. – А как я могла не купиться? Ты ведь три дня глотала какую-то гадость…

– Кстати, о той гадости. Я узнала у Евы, где она купила паранзим и почему именно его. Она сказала, что была на Сенном рынке, когда ей позвонил муж, пожаловался на проблемы с желудком и попросил купить какое-нибудь лекарство. Ева увидела на рынке передвижной аптечный пункт и купила там средство, которое ей посоветовали – паранзим. У Герки никаких побочных эффектов после приема этого средства не было, – заметила Алина.

– Насколько я помню, Герман под два метра ростом и весит килограммов девяносто…

– Как-то так, – подтвердила Нечаева.

– Ты весишь почти в два раза меньше, чем он, так что действие одной таблетки на твой организм сильнее, чем на Геркин. К тому же ты принимала паранзим не во время еды, как следовало бы, а натощак.

– Ладно, Полька, я все осознала. Да, я долго спала, зато хорошо выспалась.

– Это радует.