Москва и порталы из сна

Пока тело спит, мозг работает. Или, может быть, работает что-то другое — подсознание, воображение? Все звуки, которые слышат спящие уши, вплетаются в сон, как будто там и появились. Сколько раз мне снилось, что звонят в дверь, и я открываю, и снова звонят, а на самом деле звонит телефон, и трубку никто не берет, потому что я сплю.

В китайский новый год на острове имени слона с раннего утра на берегу взрывали фейерверки. Звук был такой: пшш-пшш-пшш-БДЫЩ. То громко, то тихо, то близко, то далеко. Но во сне я не помнила, что должен быть новый год.

Мне приснилось, что с таким звуком возникали и пропадали ярко-красные полыхающие порталы, которые научилась возводить Сайго. Так как она придумала их делать сравнительно недавно, портал пока держится недолго, всего пару минут.

Когда я рассказала самой Сайго этот сон, она сказала, что история так и просится в рассказ. Поэтому я написала и вклеиваю его сюда. Как в гербарий:

Я на всякий случай еще раз посмотрела в шпаргалку. Там было сказано: начертить ровный овал на земле, ступить в него и назвать точный адрес назначения. Подмывало сказать «Косая аллея», но я сдержалась. Назвала адрес питерского офиса Яндекс. Денег.

Сначала ничего не произошло. Потом я увидела в воздухе страницу 404, на которой с очень аккуратными отступами значилось: «Пункт назначения переполнен. Назовите, пожалуйста, другой адрес».

Очень вежливый портал у Сайго получился, — без удивления подумала я и назвала адрес московского офиса. Ошибки не вылезло, зато свет на минуточку померк.

Я стояла в шлепанцах на ледяном асфальте. На музее Льва Толстого сидела толстая ступенчатая кепка снега — привет от прошлого мэра. Кусты сирени были похожи на перевернутые лысые веники, но я знала, что они на самом деле живые. Когда я была маленькая, мы с мамой здесь полчаса искали цветок с пятью лепестками и не нашли. Везде было четыре, а мне так нужно было загадать желание.

Офис Яндекса, которого в моем детстве еще не было, теперь лоснится и гудит, как стеклянный муравейник. Незнакомые ребята курят у входа рядом со скульптурами лошадей, такие же спокойные и стройные.

Я смотрю на стеклянные стены Красной Розы, а на самом деле внутрь: на четвертом этаже я всегда пила кофе с грейпфрутовым соком, а бариста говорила «пикайте», чтобы деньги списались с рабочего пропуска. Вон там, на первом, я улыбалась хозяюшкам по дороге в душ. На лестнице висят выцветшие от солнца лампы на закрученных шнурах и часы с радужным циферблатом.

Вон там я выбегала, опаздывая к парку Горького, а Оля писала, что можно и поторопиться, потому что она не ест кукурузу, а ждет меня. И еще — что уже был дождь и она вымокла, поэтому я беру у Аси рекламный зонт, открываю его в ознакомительных целях и никак не могу закрыть, звоню Асе, она тоже не знает, и мне неожиданно помогает прохожий. Дождь так больше и не пошел, зонт остался у мамы на Филевском парке, а мы уехали в Питер, а на самом деле — еще дальше.

Когда снова видишь город, из которого уехал, всегда на самом деле возвращаешься в прошлое. Даже если на билете сегодняшняя дата. Или если это всамделишний портал Сайго.

Справочник живой природы

Пляжное кафе, пост-полуденный зной, мы второй день на острове.

Мы с Олечкой и Анечкой сидим в телефонах, Леночка загорает, читает книжку и жалуется на то, что в «Девяти рассказах» Сэлинджера нет четких финалов.

Я кормлю курицей из своей тайской лапши общественную собаку, а потом долго чешу ей затылок. Собака глядит умными глазами и мокрым носом, а когда я перестаю чесать, подлезает ухом под Олины руки и приваливается черным боком к ногам.

— Вот сегодня у нас полчаса есть своя собака, — говорю я девочкам.

— Я бы такую взяла домой, если бы мы тут жили, — говорит Оля.

Собака поднимает бровь.

— Если бы мы взяли собаку, я бы ее вымыла собачьим шампунем, — начинаю мечтать я. — Купила бы железную щетку и чесала, пока она не стала бы гладкая. И связала бы ей свитер на зиму…

Собака щурится, ложится на песок и как бы намекает, что наши отношения стали достаточно близкими, чтобы чесать ей живот. Но пора ехать дальше, и мы моем руки. Вода в раковину течет черная-черная, как собачья шерсть.

Вечером мы поедем изучать остров и неожиданно доедем до слоновьей фермы. Слоны будут молчать, махать треугольными небольшими ушами, хватать симпатичным хоботом пачку зелени и стучать ею о камни, чтобы смягчить стебли.

За углом окажется лучший кофе из тех, что мы пробовали на Ко Чанге. Это кофейня слоновьей фермы, поэтому там все с изображением слона: цветочные горшки, плюшевые брелки, вывески и визитки. Некоторые из нас захотят кататься на слонах, а я — нет.

Но пока еще утро, и нет ни слонов, ни хорошего кофе. Я допоздна сплю, выхожу смотреть испанский фильм на веранде и радуюсь: ко мне с завтраком возвращается с пляжа Оля. Мы распаковываем горячую шаверму и тихонько сидим на веранде, глядя на море и не в состоянии поверить, что каким-то образом оказались здесь.

За домом шуршат листьями. Потом кто-то стучит по соседней крыше. Мы смотрим туда: кудлатая серая обезьяна машет хвостом, сидя на гребешке кровли. Вторая раскачивается на ветке и прыгает к ней. Третья сурово смотрит из кустов.

Я вспоминаю, что у нас остались маленькие бананы, и выношу один. Обезьяны с крыши испарились, остался их грустный сосед в кустах. Я показываю ему банан. Оля советует не делать резких движений, чтобы не испугать его. Я веду себя так, как будто это крупная белка. Стараюсь не размахиваться сильно и швыряю банан в его сторону. Он выжидает, потом прыгает к банану и в два счета чистит ему шкуру. Оля даже не успела включить камеру в телефоне, как он все доел и снова смотрит.

Выношу второй банан. Кидаю поближе, на лужайку. Выношу третий. Приходят еще двое. Теперь они вместо нас сидят на лавочке и столе, а мы позорно бросает остальные бананы, чтобы отвлечь их, и спасаемся бегством. Мы понятия не имеем, чего от них ждать, а походка у них, как у пацанчиков с райончика.

Закрывая входную дверь на защелку, я почти шучу, что вот сейчас они постучат в дверь и спросят, остались ли у нас бананы. Мы сначала смеемся, но потом с серьезными лицами прислушиваемся к тому, что происходит снаружи. Кондиционер надрывно ревет.

У нас элитное бунгало. Оно стоит на склоне холма, на третьем ярусе. Выше нас — только соломенные хижины без удобств, зато с видом на скалы и закат. Мы ходили туда вчера и лежали в гамаках над скалой, а работник поселка принес шланг и поливал кустики.

Когда я выхожу утром на веранду и сажусь смотреть кино, мотобайков на лужайке уже нет: девочки уехали купаться. Мне лень даже сходить за кофе на нижний ярус в кафе. Вчера у них сломалась кофемашина, и я не уверена, успели ли ее починить, поэтому спорю сама с собой насчет того, стоит ли проверять.

Девочки каждое утро хотят загорать и купаться, а мне больше всего нравится на нашей веранде. Вечером, когда в сумерках горят только огни домиков на причале, или днем, когда теплый ветер несет пряные цветочные запахи с привкусом моря.

Мне, конечно, нравится сидеть в деревянных кафе и есть пад тай с курицей. Или пить ананасовые шейки со льдом на пляже, со смешанными чувствами следя за тем, как садится батарейка на айфоне.

Но больше всего мне нравится здесь, в нашей бухте Банг Бао, самой южной точке острова, далекой и спокойной. Тут во всем — гармония. В шорохе листьев, шуршащих на землю с деревьев, по которым пробираются мартышки. В синеве моря и зелени подстриженных кустов. В плитках тропинок, выложенных косточками домино по траве. В гитарных рифах вечерних концертов в нашем кафе. Если бы я умела курить, я бы принесла пепельницу прямо сюда, на этот стол, к этой лавочке, и никуда бы не уходила. Если бы я была книгой, я бы насовсем осталась на этой странице и не кончалась бы.