Наблюдая за мужчинами. Скрытые правила поведения Ястребов Андрей

Девушки любят парней с бицепсами, поцелуи при луне и романтические ужины. Вообще, девушки очень любят есть и разглядывать глянцевые журналы.

Еще не встречалось ни одного 45-летнего, который не был бы сентиментальным чудаком, честолюбивым мечтателем или озлобленным ипохондриком, а чаще всего первым, вторым и третьим одновременно.

В 45 лет, когда деления идеальных мерок жизни поистерлись, взор мужчины иногда обращается к прошлому, к себе 25-летнему, и сквозь иронию проступает зыбкий портрет того, кем он когда-то был: «Неужели я действительно был этим мальчиком, трогательным и пылким, наивно верившим сказкам и стремившимся чудесным образом изменить свою судьбу?» Это из романа Ромена Гари.

Наберись храбрости и констатируй: ты кем-то когда-то был и вот начал стареть. Усади себя за школьную скамью жизни и принимайся за постижение мудрости. Многое не будет удаваться. Ты только не прогуливай уроки и прилежно конспектируй. Эти записи понадобятся тебе еще лет двадцать.

Погоди топиться в собственных печалях, определи для себя главное: какие бы напасти душевного плана ты ни испытывал, как бы ни притуплялось ощущение ответственности, следует помнить о своем долге перед родителями. Жизнь изматывает их недомоганиями, мучает беспричинными слезами. Время как-то очень быстро идет – и вот уже твоя мать, всегда сильная и самостоятельная, стала похожа на твоего ребенка, наивного и своенравного. Она более, чем ты, нуждается в помощи и утешении. Наберись храбрости, не показывай себя настоящего, сделайся сильным и стань для родителей защитой.

Ну а теперь о тебе настоящем. Проинспектируй фактуру жизни: поизмялась. Признай очевидное: скоро мы все обернемся стариками. Лучшее, как может показаться, осталось позади. В поисках утраченного времени литература в лице Марселя Пруста и Франца Кафки выражает мысль, некогда высказанную Боэцием в трактате «Об утешении философией» (II, 4): «Из всех посылаемых судьбой бедствий величайшее – быть счастливым в прошлом».

Задумайся, приостановись в мечтательных воспоминаниях, хотя именно они самые нежные. Следует достойно владеть возрастом и нести ответственность перед теми, кому когда-нибудь выпадет случай его переживать. Беги от прошлого, идентифицируй себя с настоящим. Взрывай эгоизм и память о сильном мужчине, каким ты совсем недавно себя ощущал. Ограничивай поле перспективы тем, что сможешь достичь. Предпочитай полезное мечтательному. Поищи это полезное, пока музыка мечтательного тебя окончательно не смяла. Только попробуй обойтись без бахвальства по поводу того, каким ты был и т. д. Прислушайся к справедливой мысли Паскаля Брюкнера: «Люди всегда болтают о своей бурной молодости, а на самом деле они тем самым оправдывают свою жалкую зрелость».

Тебе нечего себя нахваливать, за тебя говорит твой возраст. Как утверждают герои детективов, кольт 45-го калибра очень хорош. Тебе как раз сорок пять.

Налей рюмку виски и присоединись к 45-летнему горьковскому герою Цыганову: «А теперь давайте выпьем, и да здравствует юность! Поздно понимает человек, как это прекрасно – быть юношей!» На этом надобно остановиться. Оттого что, если справа бутылка, слева обязательно несет караул тоска. И еще потому, что после второй рюмки ты примешься подбирать своим фобиям великолепные названия, в обилии заготовленные древними латинянами. Закупори бутылку, но оставь книгу открытой. В 45 лет следует радикально пересмотреть свои алкогольные симпатии и умерить вакхический пыл, чтобы в твоей ежедневности не повторился диалог 45-летнего и 40-летнего из пьесы Максима Горького «Варвары»:

«Цыганов (доктору). Сначала мы с вами выпьем, доктор, не так ли?

Доктор. И потом выпьем.

Цыганов. И потом, разумеется…»

Не злоупотребляй, потому что даже после скромных вечерних возлияний наутро у тебя такой вид, будто ты всю ночь грабил пивные ларьки.

Измени отношение к себе, здоровью, деньгам, успеху, религии. Пора начинать верить во что-то. К себе доверия уже нет. Прекрати разведку месторождений, таящих богатые абсолютные истины, ограни ничтожно каратные бриллианты мудрости, которые успел вырастить, насобирать или умыкнуть у культуры и опыта.

Перечитай интервью с твоим ровесником певцом Ником Кейвом, опубликованное в журнале «Мир звезд», проникнись мудрым ощущением возраста: «Когда я был молод, то ничего из этого не осознавал. У меня только было ощущение, что мир изнасилован, также как и каждый, кто в нем живет.

Инстинктивно догадывался, что прав, и только сейчас понял, что все намного сложнее. Думаю, вся наша система ценностей искажена. Я верю в семью… и всегда чувствовал сильное ощущение вины за то, что делал кому-то больно. Уверен: когда ты причиняешь боль другим людям, она возвращается к тебе.

Подобные мысли посещают каждого из нас, когда мы одиноки или начинаем стареть. Мне нравится стареть, я обожаю чувствовать себя старым. Не надо больше шататься с молодыми людьми. Я – старый и консервативный человек».

Жизнь не знает пощады. Чтобы дожить до пенсии, тебе сейчас же следует озаботиться собственным самочувствием и прислушаться к советам, которые дает 41-летний А. П. Чехов в письме 45-летнему В. М. Соболевскому (от 23 июня 1901 года): «У Вас перерождение артерий, так называемый атероматозный процесс, такой же естественный в Ваши годы, как поседение волос. Вы дурно переносите его, вероятно потому, что раньше были очень здоровы и не имеете привычки к болезням. Вам надо ходить пешком, не утомляться, не есть говядины, а питаться птицей, телятиной, рыбой, ветчиной; совсем отказаться от вина, не пить его ни одной капли, пить, буде пожелаете, только одно пиво, и притом очень хорошее (например, императорское в белых конусовидных бутылках); не есть горячего; ванны и обтирания, но не души; избегать запоров, причем если употреблять клизмы, то не менее 5 стаканов, в 30 градусов».

Оттачивай новые формы переживаний. Освободись от категоричности оценок. Работай в эстетике терапии микроскопическими переменами. Если они не помогают, психологи предлагают модные рецепты: смени работу, жену, образ жизни. Поможет ли? Да, несомненно, но вызовет новый кризис, с которым ты тоже не сможешь справиться. Переменить работу легко тому, кто вчера еще занимался цветоводством, а сегодня принимается за садоводство. Если ты журналист, экономист, ученый, учитель и т. д., поди-ка попробуй найди себя на поприще офицера, сборщика макулатуры, пчеловода, Билла Гейтса.

Чтобы избавиться от кризиса, не следует обращаться к жене. Она мудрая женщина в вопросе, как обустроить семейный мир в обход твоей ипохондрии. Она заботится о тебе, и что чудовищно – она тебя любит, даже таким, каким ты себя ненавидишь.

Об очевидном. Семейная жизнь, когда тебе 45 лет, далека от идеала. Раньше ты смотрел на свою жену и не мог унять восторга. «Не, – думал ты, – это не женщина, а кусочек неба…» Теперь все иначе. Над тобой поработал лучший режиссер. Ты думаешь, потрудилась судьба или мудрость?! Что ты! Над тобой поработала мелочность ежедневности. Когда ты понимаешь, что жизнь, по сути, закончилась и ничего интересного уже не будет, никаких достижений и радостей, рассуждает герой Тибора Фишера, «у тебя есть три варианта, как с этим справиться: можно сдаться и искать утешения в телевизоре и крепких спиртных напитках, можно плюнуть на все и пуститься в безумную авантюру, а можно озлобиться на весь свет и заставить других платить за твое собственное бессилие».

Что же ты предпочтешь? Хочешь, угадаем с ходу? Ответ таков: ты будешь искать утешения в телике и напитках, обязательно кинешься в авантюру, мелкими попреками и безобразными истериками заставишь жену платить за твое же бессилие.

Сменить жену легко, но знай, тебе обязательно встретится женщина не лучше и не хуже прежней. Твой вкус и знание женщин за 20 с лишним лет семейной жизни притупились, а непохвальная привычка перекладывать ответственность на кого угодно стала твоим первым и главным «я».

Смирись или подожди ренессанса чувств. Говорят, и такое бывает. Такое точно бывает. Лучше пережди. Посмотрись в зеркало – сам ты не первой любовной свежести. Всегда есть надежда – чахлая, хрупкая и кривоногая: что-то хорошее обязано случиться, даже с тобой – экземпляром, с жестокой деловитостью бракуемым жизнью.

В твои сорок пять и т. д. ты уже должен быть ближе к верхушке дерева, сидеть на ветке, болтать ногами и гадить на головы тех, кто внизу. Что-то как-то у тебя со всем этим не вытанцовывается. Профессию, может, не ту выбрал, время или страну проживания. Кто его знает – видимо, и то, и другое, и сотое. Что же делать?! Что? Же? Делать?

Переехать на новую квартиру? Откуда деньги?! Записаться на курсы компьютерной грамотности? Тебе твоей полуграмотности хватает. Научиться вязать спицами? Еще не хватало! Начать собирать марки, монеты, статуэтки? Уже собрал все, что не нужно. Открыть собственный бизнес по производству парашютиков для пробок от шампанского? Уже есть такой бизнес. Или проглотить упаковку таблеток, чтоб разом со всем этим делом покончить? Фу, какая гнусная пошлость.

Профессиональный обитатель мира скуки, ты зашел в тупик. Не поворачивай обратно. Остановись, выбери добровольное одиночество. Только оно переносимо, только оно поможет тебе обмозговать, кто ты есть на самом деле.

Пусти ко дну свое эго, пусть оно упокоится в заводях прошлого. Поступи, как Герасим. Во имя настоящего и не лишенного проблематичности будущего расправься с невыносимостью себя, неосознанного. Довольно откармливать жирных поросят душевного страха и отпускать унылую бородку депрессии. Полно прясть нить самобичевания. Одерни печаль. Плачь, если остались слезы, но лучше взбодрись, приласкай душу, сомлей в дружеских объятиях умиротворенности, укрепи сопротивляемость тоске. На время откажись от принципов. Признай: нет справедливых идей! Перестань искать истину, лучше подыщи для себя слова утешения.

Есть и иной путь достижения удовлетворенности собою, подсказанный Блезом Паскалем: «Как счастлива та жизнь, в которой сначала властвует любовь, а под конец – честолюбие! Если бы мне было дано выбирать, я не пожелал бы себе иной. Пока в нас есть огонь, мы внушаем любовь, но рано или поздно огонь угасает – какой простор открывается тогда честолюбию! Бурная жизнь заманчива для недюжинных умов, посредственности не находят в ней отрады: во всех своих поступках они подобны машинам. Вот почему тот, кем в начале жизни владеет любовь, а на склоне лет – честолюбие, обретает наивысшее счастье, какое только доступно человеку».

Когда тебя прижмет жизнь и ты будешь готов отчаяться, что ты первый и последний, кого судьба изматывает, не забывай: ты действительно мужчина редкостной породы, таких на свете миллиард-два – и обчелся. Смотришься хоть куда: неврастения, мировая скорбь и лысина.

Если остались силы, то, как пишут в буквалистски переводимых романах, упади в любовь. Для начала признайся: жил ты куце и паршивенько; чтобы по пальцам пересчитать все твои любовные победы за последние тридцать лет, не стоит снимать варежки, а тем более разуваться.

В этом возрасте, когда печали поставлены на поток, кажется, только новая и свежая любовь дарует человеку смысл и назначение. В общих чертах это именно так. Любовь возвращает свободу и на время награждает подлинностью. Но именно она испытывает человека на разрыв, а потом победоносно осматривает фрагменты того, что еще недавно было скучным и целостным.

Словом, случился рецидив твоей хронической болезни любить, кого не надо.

Наверное, только к возрасту 45 лет мужчина научается по-настоящему любить женщину – женщину, которая приходит в его жизнь со своими проблемами, обидами на мужчин и, возможно, на мужа. Она хотела бы безоговорочно отказаться от всего во имя другого всего, которое ты ей сгоряча пообещаешь и не сможешь дать.

Любовь грянет в образе девушки или молодой женщины (нужное подчеркнуть), не обязательно хищницы. Это может быть милая и доверчивая девушка, с кошачьими глазами, с повадками скромницы и чистюли, с мыслями, блуждающими неизвестно где, с чуть добрым и немного подлым сердцем. Таким сердцем, как выяснится очень скоро, можно колоть орехи. А какие у нее губы! Кажется, что они приделаны к милому личику только для того, чтобы произносить слова любовного признания и целоваться.

И почему так получается? Хочет того человек или не хочет, любовь настигает его, не спрашивая разрешения; внезапно взору открывается то, что лучше было бы хранить за семью печатями. «Вот те на! – восклицает внутренний голос. – Парень, отвернись-ка ты от греха подальше». Но любопытство просыпается быстрее здравого смысла, и мы суем нос куда не следует, а в следующий миг ужасаемся: «О нет, я не хотел, зачем я только…» Поздно, дружок, ты все видел и до скончания дней не забудешь ни единой подробности.

Девушке или молодой женщине внезапно пришла фантазия, что она способна немножко полюбить тебя. С ее внешностью можно позволить и не такое. Она может подойти, очень близко подойти (настолько близко, что ты почувствуешь теплоту сна еще не разбуженной природы) и сказать: «Привет». Ты прочитаешь в этом слове признание, как у Артуро Перес-Реверте: «Однажды мне встретились десять тысяч человек, которые искали море». Ты не сможешь остаться глухим к просьбе разделить ее тревогу и спасти от одиночества.

Ее появление объявит о начале новой жизни. Какая испепеляющая и всклокоченная шерстью начнется жизнь! Сердце сожмется от потребности дышать. Любовь откроет глаза: тебе – феноменально и беспроглядно слепому человеку, который вместе со смыслами жизни затерялся в складках повседневности. Любовь возбудит интерес к параноидальному, захватывающему, душедробящему, противящемуся систематике и корпоративности, прервет режиссируемые возрастом препирательства с самим собой, выправит стиль сбивчивых и ничтожных оправданий. Эта же любовь лукавством красоты и обещанием чувственного лакомства посадит тебя на самый короткий поводок. В ней больше красоты, чем во всех шедеврах Возрождения. Твое воображение истово примется проецировать красоту возлюбленной на все что ни попадя – на станции метро, цветочные вазы, такси. Всему на свете ты начнешь строить восторженные глазки. Словом, случится панкализм какой-то.

Тебе нравится улыбка ее и то, как она размешивает сахар в чае, никогда не задевая чашку ложкой. Особенно ты любишь, как она смеется над твоими шутками.

Тебе захочется понять, кого же ты полюбил. Не выйдет. Единственное, в чем ты почему-то не сомневаешься, – если она вдруг заговорит по-китайски, у нее будет приятный французский акцент.

Всем желается чего-нибудь естественного, непохвального – того, что только для сердца и что раздражает ханжей. Каждый из нас скрывает под преувеличенным скептицизмом истовое и отчаянное желание верить в чудо спасения от экзистенциальной тоски, которая после одного свидания покажется хлипкой шторкой между тобой и счастьем – счастьем во всем, в осени, в парковой скамейке, в умопомрачительной близости, в ироничной беседе, когда слова, распустив волосы, несутся по просеке души. Ты будешь с тупым усердием бубнить про свое чувство. Тебе покажется, что ты никого не любил со времен детского сада. Отчасти это правда.

До этого случая любви ты как-то и не догадывался, что жизнь подразумевает как минимум владение желанием жить. Сердце, натасканное на борьбу, бросается на колени перед случайным соприкосновением рукавов. Об этом любят говорить поэты.

Твое мужское декольте оказалось слишком глубоким и откровенным. Ты стараешься заговорить себе зубы. Мало что из этого выходит. Вновь и вновь приходится убеждаться – судьба мишени быть пораженной. Как хочется истощиться в придумывании оправданий, как мучительно, стыдно и сладко. Ты хотел счастья и правды – они в этом и во многом еще. Узорчатая тень весны легла на твое сердце. Любовь наводит беспорядок во всем. Ее нескромность, красота и искреннее бесстыдство назначат тебя на роль восхищенного зрителя. Она шаловливо и торжествующе оглядывает все, себе принадлежащее и собою поверженное. И в этом взгляде – детская истовость, сноровистая и азартная вульгарность, роскошная наивность и вызов, приглашение и обещание поставить мир вверх тормашками. «В любимой все привлекательно! – заорешь ты вслед за героем Айрис Мёрдок. – Каждый поворот головы, каждое изменение голоса, смех, стон или кашель, подергивание носом – все бесценно и исполнено смысла, как мгновенное райское видение». Особенно подергивание носом. Глядя на нее, сразу же вспоминается анекдот о собачке, которая укусила кролика за то, что тот носом вот так вот подергивал. Этот анекдот мало кому понятен, но греет сердце того, кто не лишен остроумия.

Нанеси макияж удачливости на лицо, раскрась душу косметикой страсти, обогатись желаниями.

Разгладь клочок бумаги на коленке и в простенькой схеме объясни, что с тобою сталось: любовь застигла тебя врасплох, а теперь переписывает твою биографию.

То, что и так чересчур серьезно, преувеличить трудно. Принципы опрокинуты. Бессознательное возбуждено и бунтует. Шум и трепет плотского возбуждения перекрывает рев самолета. Мозг отдает приказы – сердцу на них наплевать. Это просто любовь играет с тобой.

Испуг перед жизнью – неприбыльное занятие, а любовь неизменно приносит урожай. Богатые плоды печали и радости, удивления и горечи. Их качество не столь важно. Главное то, что любовь дарует привязанность к жизни и именно она редактирует критерии добра и зла.

Заведи себе в качестве подружек Веру, Надежду, Любовь. Нет, не бойких девчонок, а образы мысли, чувства и действия.

Вопреки обыкновению, случившаяся любовь – вовсе не виньетка на мундире твоей жизни. Это воздух для твоей души.

Сможешь ли ты воспротивиться любви? Нет, даже не старайся. Если бы ты учился на ошибках своих предшественников, то не следовало бы вообще появляться на свет божий.

Когда жизнь подлавливает нарочито холодность взгляда, тогда начинает казаться, что ничто ни в чем не нуждается и ничто ничего не хочет. И не задается вопрос: откуда тогда жизнь, почему есть Бог и отчего мир не прекращается? Рождаются подозрения, что есть что-то, что заставляет деревья плодоносить, ветры побуждает носиться над гладью морской, а мужчин – тосковать по женщинам. Это зарождение смутного.

Ты забываешь о том, что уже случалось не раз, и проникаешься искренней убежденностью: любовь – это то, что впервые и навсегда, как у Пушкина, как у Данте, как у Шекспира, как у Мёрдок: «Тут не было никаких сомнений. Если я перестану тебя любить, снова начнется хаос. Почему даже безответная любовь приносит радость? Потому что любовь вечна. Человеческая душа стремится к познанию вечности, и только любовь и искусство, не считая некоторых религиозных переживаний, приоткрывают нам ее».

Вдруг неожиданно мир откроет дверь в исключительную привязанность к той, которая не твоя и не с тобою, но есть надежда: пока не твоя, пока не с тобою, – и даже маленькая разлука с ней сулит испытание потрясением. Этого достаточно, чтобы понять: любовь явлена.

Тебе захочется взнуздать фантазию и наградить ее самыми свежими титулами, которых ни один мужчина в жизни не давал ни одной женщине. И пусть все это звучало миллионы раз до тебя, ты не заметишь повторов. Подбери отмычки определений, даруй ей имя, множество имен, назови ее «хлыськой-мурлыськой», «девахой», «языческим юношей», «самой благородной глиной мироздания», «девонькой-Гамлетом», «прекрасным барином». Да, в конце концов, пусть тебе изменит вкус, и будет она наречена «драгоценной драгоценностью». Это, безусловно, глупо, но искренне, потому что это любовь, потому что она – единственное, что связывает тебя с жизнью.

Хрупкость очевидного потрясает и манит. Ты об этом не мечтал даже в самых смелых фантазиях. Это опасное и прекрасное очарование, соблазн строить жизнь, не пугая человека, который мечтает примерно об этом, но боится признаться себе, подозревая, что в жизни есть и иные прелести. Притягательная власть любви, явственная напряженность опасности, искательность даров, доброжелательность слов, борьба с наивным честолюбием.

Любовь изобретается на твоих глазах. И ты к этому сердце приложил.

Ты перестал следовать по узкому маршруту дом – работа, превратился в хозяина грандиозного пространства, сделался властелином времени. Это любовь.

Хочется оттолкнуться от стены бесконечных надуманностей, любить без оглядки. Как жаждется завтра, как мечтается, что оно обязано наступить! Иначе все смыслы нарушаются. Любовь – это, видимо, самый лучший воспитатель, строгий каменщик, который занят трудной работой – он выкладывает основание жизненной иерархии. Он подчиняет себе, материал для него – ноты невинности, удивления, самоизменения. Метаморфозы – вот то слово, которое подыскивает каждому из нас любовь. Благоговейным паломником, неутомимым миссионером любви ты входишь на задворки ее души, убежденный в том, что еще немного – и тебе откроется по меньшей мере ее сердце – алмаз размером с кафедральный собор.

Первое, чего лишает любовь, так это наблюдательности… потом ума. Единственной директивой барышни станет фраза: «Развлеки меня, дружище!» Она может запросто тебя ограбить, не оставив даже паспорта, а затем сбросить в канаву за сто тысяч километров от телефона. Чем она отличается от тех, кого ты любил раньше? Ничем – просто она чуть повзрослела, но мало изменилась. Редьярд Киплинг был прав: «Мужчина помнит трех женщин: первую, последнюю и одну».

Выписка из твоего досье. Вновь та же каверза: ты уже любил эту женщину. Она пришла из твоего прошлого, с другим именем, чуть иной внешностью, но это та, которую ты не переставал любить. Что же, вновь любовь к единственной роковой для тебя женской природе, у которой даже изъяны и те роковые. Такие женщины обладают одной особенностью: их невозможно спутать с другими. Тебе так и не удалось выработать иммунитет против этого типа самых прекрасных на свете созданий.

Ты понял многое и теперь готов подписаться под каждым словом когда-то прочитанных максим: «Чем старше становится мужчина, тем более он благодарен молодой женщине, которая тратит на него свои минуты жизни»; «Самые красивые события в человеческой жизни характеризуются словом «несбывшееся»»; «Предвкушение события всегда интереснее самого события».

Что случится дальше – об этом знают все. Возраст не очень-то охотно благословляет на любовные подвиги. Вариации перспективного счастья весьма тщедушны. Но ты не из тех, кто учится на своих ошибках, и вновь хочешь выдать мечтательное за очевидное. Любовь превратила тебя в какого-то чувственного махинатора.

Тебе должно только помнить: сама по себе идея любви прекрасна, но ее жизненные исполнители в этом возрасте, как правило, слишком болезненны и пугливы, чтобы соответствовать гуманистическим ожиданиям девушек. Такие мысли очень полезны для усиления твоего комплекса неполноценности, или, точнее, хотя бы для скромного торжества здравого смысла. Но здравый смысл часто опаздывает, в то время как мужчина самозабвенно предается бесполезному любопытству: случится любовь или нет, большая, что называется, или крошечная и т. д.

Все может завершиться как-то куце и неприлично. Сорокапятилетний донжуан будет посрамлен собственной нерешительностью, припрятанной в упаковку совестливости, а затем последует принудительное возвращение в тихое русло семейной жизни. Понуро и пристыженно, в широких семейных трусах, будет он метаться по кухне, курить, вспоминать, мечтать, чтобы хоть как-то ублажить сердце, посеченное осколками любви.

Вот и настала пора признать, что ты не лучший герой любовного романа. Себя уже следует узнавать в персонажах карикатур. Любовь задокументировала тебя как инвалида чувств, ничтожного не то чтобы в сексуальных, а в самых простеньких эмоциональных баталиях.

Иной великовозрастный любовник мобилизует смелость и во все тяжкие пускается на пиршество чувств. Вчерашний запущенный мещанин на глазах преображается, принимается вести коварную двойную жизнь, сорит экспромтами, с ужимками сатира опровергая любимые идеи и накопленный опыт.

Когда жизнь ведет по той самой пресловутой наклонной плоскости, она крепко держит за руку. А потом заводит в темный переулок – и как даст по башке. Жизнь непременно нанесет жестокий удар по твоей снобистской осведомленности в неисчерпаемости мужских дарований. Ты раньше думал, что всегда будешь относиться к отборной части мужской популяции, великолепной и неподражаемой в жажде удовольствий, пышущей здоровьем и желаниями. Как ты ошибался! Когда тело впервые даст сбой, задохнись от прозрения, ужаснись и начинай закалять себя мыслью: чувства твои, нередко подробные и нечистые, начнут теперь часто падать в унизительные обмороки, пока это занятие у них не превратится в стойкую привычку. Ты хотел любви, ты ее получил, но для опрометчивых не бывает пощады. И это, поверь, не самое страшное злоключение. У тебя только один довод – любовь, а твой противник – возраст – орудует бритвами бесчисленных аргументов.

Опасность таится в самой девушке… Предупреждал тебя Артуро Перес-Реверте: «Красивая и очень молодая девушка. Видно, тут и зарыта собака: она слишком молода, чтобы излучать угрозу. Слишком красивая. И слишком молодая. Слишком… для тебя». Она сама не знает, как опасна: сосредоточенная на собственной юности великолепная природа, она в отличие от тебя переживает не прожитую реальность, а реальность воображаемую.

Милой и доверчивой девушке, с кошачьими глазами, с повадками скромницы и чистюли, с чуть добрым и немного подлым сердцем, с мыслями, блуждающими неизвестно где, нужен не ты, 45-летний бонвиван. Она мечтает купить билет на самолет, чтобы между звездами и облаками в кресло рядом судьба усадила еще не угаданного сердцем, но где-то в этом мире наличествующего молодого мужчину. Он обязан быть немного грустен, сконфужен соседством, благороден и прост. Его слова будут легки и ершисты, а его приглашение в жизнь окажется пьянящим, как джаз, безальтернативным, как музыка Вагнера, и точным, как китайские палочки.

Обуяет тебя ревность, бессвязная и путаная. А для отечественного мужчины это, как правило, состояние унылое, наспиртованное скукой, с запахом застаревшей неудачи, которое разоряет душу и бросает в озноб сердце. С таким соперником тяжело тягаться тебе, 45-летнему, – настырному, капризному, заносчивому, прокуренному, микробному, раздражительному, который вскормлен возрастной меланхолией, козыряет ничтожным знанием жизни, вертляв в словах, хромает в поступках, а в чувстве срывается на фаготную тему. Эти сомнительные достоинства не лучшая валюта, чтобы подсунуть взятку амурствующей, усмехающейся, сутенерствующей судьбе.

Девушка не виновата в том, что ты ей подвернулся. Книжки и фильмы научили ее молиться о встрече не с тобою, но не подсказали, как долго следует ждать. Жизнь в желании развлечься подбросила в недобрый час тебя. И обманула… сначала девушку (своим визитом ты нарушил очарованность мечтой: она разуверилась, не успев еще толком во что-нибудь поверить, и теперь рассеянно осматривает руины любви, сотворенные собственной опрометчивостью), а потом уже тебя (потому что ты взял вес счастья не по плечу, ты просто умело и из последних сил симулировал любовную бодрость, пока окончательно не растратился).

Привет, первая дюжина микроинфарктов.

Подумай и ужаснись, в какой переплет ты попал: любовь если чем и движет, так это светилами, а юнотствующих предпенсионеров унижает. Эта новая версия истории, рассказанной с позиции победителя, который как ни хорохорился, но все-таки был повержен жизнью. Ты возомнил себя киногероем, видимо, жизнь тебя мало била и ничему не научила – довольно ошибок! Поразмышляй об этом, но особенно не увлекайся.

Утешает одно: грустный любовный казус не имеет привычки длиться долго. А вот если этот казус нарушил закон жанра и затянулся, дружеский совет: беги, пока не поздно, беги куда угодно. Запишись на курсы любителей карликовых контрабасов, выучи «Илиаду» – все 24 песни, чтоб без запинки. Смирись с собственной заурядностью. Признай, что в любви ты не преуспел, но, возможно, ты самый гениальный водитель лифтов. Выше нос, горемыка!

Беги от нее, петляй в успокоительных силлогизмах, посыпай следы табаком цинизма, продирайся сквозь мечтательные воспоминания. Ты обязан уцелеть.

Ты не справишься с любовью – сила слишком сокрушительная, она тебя раздавит, заасфальтирует, заточит в пустоту, откуда ни одно словечко твоей молитвы не выберется. Ты доиграешься!

Если тебе все же удастся спрыгнуть… да, ты покалечишь сердце, да, ты отобьешь душу, наглотаешься антрацитной отравы мыслей об упущенном счастье – поверь, это ничего. Сглотнешь горькую желчь, припрячешь за шекспировскими объяснениями очевидную пресность развязки, себе покажешься нищенски-ничтожным, а жизнь впереди нарисуется в образе глумливой хандры, рвущейся к горлу. Решительность дается не просто: это всего лишь слезы, о которых ты на время подзабыл.

Нужно ли плакать? Да! Слезы – робкая и беспомощная форма защиты, иногда они помогают. Не следует только поддаваться заурядной склонности к слезам и влюбляться в свое отчаяние. Остерегись: твое безверие не менее эфемерно, чем твои слезы. Это просто знаки унылой наивности и привычной жестокости.

Мир медленно, но верно катиться в ад, ты можешь оценить уровень своего падения по количеству мусора в твоем собственном доме.

Каникулы страсти закончились. Пора в школу жизни. Уроки, как всегда, не сделаны. Брось дурачиться, настало время прекратить соблазнять своими изумительными страданиями девушку-несмышленыша. Нужно встряхнуть себя, побудить к пробуждению, поставить на ноги, найти противоядие обольщению тем, что тебе не должно принадлежать. Перестань симулировать любовный титанизм и мировую скорбь. Скоро опустится занавес, и тебя вычеркнут из списка действующих лиц грандиозного спектакля любви.

Есть много обидных подробностей твоей жизни, в которые ты никогда не посвятишь девушку. Ты, кажется, очень смел и откровенен – тогда долой стыд, вперед, рассказывай все о себе: о том, что чавкаешь, храпишь, пукаешь, проблемно сексуален, дружен с рюмкой и т. д., а не только то, что у тебя в сердце печаль и что ты бодрый олимпиец духа, павший жертвой высокой культуры. Трусишь?! А жена обо всем знает и принимает тебя со всеми этими подробностями, какими бы грубо обезьяньими они ни были. Достаточно корчить из себя страдальца литературной совести.

Кто на собственном опыте решил постигнуть горькую горьковскую истину «во всем есть вес и мера!.. это невыносимо!», должен учитывать непреложность аксиомы: влюбленный в этом возрастном диапазоне более похож на анемичного соплежуя, чем на страстного любовника. Чернила на твоей метрике высохли без малого полвека назад, а ты вдруг взял и возомнил себя кудрявым юношей с мозгами набекрень.

Вот ты дождался любви, ты, что называется, надеялся и верил. Вот она и развязка – позорное и полное поражение. Ты в очередной раз низвергнут, как и герой Айрис Мёрдок: «Страх ожидания – одна из самых тяжких мук человеческих. Жена шахтера у засыпанной шахты. Заключенный в ожидании допроса. Потерпевший кораблекрушение на плоту в открытом море. Ход времени ощущается как физическая боль. Минуты, каждая из которых могла бы принести облегчение или хоть определенность, пропадают бесплодно и только нагнетают ужас. Пока тянулись минуты, беспощадно росла леденящая уверенность, что все пропало. И так теперь будет всегда».

Какое же это жалкое, мучительное и бесчеловечное ремесло влюбленного. Привязываешься ты запросто, влюбляешься намертво и потому отучаешься от любви мучительно. Тебя переполняют ярость, возмущение, чувство униженности и невытравленная любовь. Вечное odi et amo – ненавижу и люблю. Как бы ты хотел сшить из своей скорби литературный плащ, обязательно с кровавым подбоем. Не утруждай себя ненужными хлопотами. Овчинки твоей печали если и хватит на что, так только на футляр для авторучки.

Расшифруй память: с тобой случилось то, что уже не раз происходило. Ты замахнулся на очень большой кусок счастья. Большинство людей такое видят только в кино. Все началось с одиночества, им все и закончилось. Ты взял и замахнулся на пароксизм отчаяния, назойливая пустота и паралич чувств усовершенствовали тебя в искусстве саморазрушения. Пожав плоды своего любовного авантюризма, ты можешь стать тренером секции «Как переносить боль». Это была не любовь – просто случилась передышка в обществе молодой женщины. Передохнул ты на славу, что и говорить. Настало время отправляться в путь. Много-много подумать и много-много решить. Понять главное: ты на пороге нового и, возможно, последнего похода за счастьем. Метрика твоего выздоровления будет такова…

Во, страна, подумаешь ты, зимой здесь мерзнут яйца, а летом заживо сжирают комары. Э, парень, не туда направил беззубый гнев. Не греши. Страна здесь ни при чем. Нечего свои сердечные хлопоты сваливать на климатические проблемы, хотя действительно зимой здесь мерзнет то, что не надо, и комары… Ладно, проехали.

Тебе отчаянно захочется повернуть стрелки часов назад, в тот август, сентябрь или январь, чтобы использовать еще один шанс. Ты знаешь, что можешь спастись, если она будет рядом. Как всегда, неосмотрительный и бесхитростный, ты всполошишься, посетят совсем не очаровательные мысли: «Как, как я без нее?..» Тебе захочется подглядеть в замочную скважину многоточия, идущего после местоимения, полуанонимно обозначающего твою ушедшую любовь. Память обострится, реальность войдет в твое тусклое существование.

Твое напускное спокойствие самого тревожного свойства. Неся ношу ненужного чувства, ты постепенно превратишься в некое подобие магнита для всяких там убогих, станешь прибежищем разбитых сердец, загубленных карьер, разочаровавшихся и прочих страдающих и обездоленных. Все начнут липнуть к тебе, дабы ты оценил всю тяжесть их невзгод, а ты будешь липнуть к ним, чтобы они оценили тяжесть твоей печали.

Боже, как тебе не к лицу заячья печаль, Боже, как гадок твой противный просительный тон!.. Твоя печаль говорит голосом пожелтевшего осеннего огурца, если бы огурец умел разговаривать. Ты обнялся с тоской и впал в сердечную дремоту. Ты не можешь понять, то ли боишься себя, то ли любишь, то ли вместо сердца труп. Ты чувствуешь, что за окном рассветает, поют птицы… Прикрываешь глаза и проваливаешься в сон воспоминаний. Ты прочитаешь где-нибудь: «Воспоминания – это в каком-то смысле избавление» – и бросишь книжку на пол. В твоем случае воспоминания – то, что разрушает, разрушает ежесекундно, еженощно.

Ты будешь засыпать с именем былой возлюбленной и с ним же просыпаться. «Скажи мне, ну скажи мне что-нибудь хорошее! – попросишь ты ее во сне. – Скажи мне хорошее, чтобы мир перестал казаться огромным кладбищем». Браво, страдалец. Сейчас тебе не понять, но поверь, что через некоторое время ты как-нибудь, рассказывая о прошлом, обронишь: «Ее звали… впрочем, не важно, как ее звали, дело в другом… Кстати, а как ее звали? И кто звал?»

Но сейчас ты думаешь только о ней. Включаешь радио, а оно какой-нибудь песенкой объявляет: «Ты – само совершенство. Я не могу тебя забыть. Я люблю тебя и ля-ля-ля-ля-ля…» Переключаешь на другую частоту, а там мурлычет припев другой песенки: «…ля-ля-ля-ля-ля… любовь никогда не отпустит, даже если ты будешь настаивать, – и не надейся…»

Сейчас ты похож на замороженный продукт, окутанный запахом траурных букетов воспоминаний, в памяти всплывают диалоги, поцелуи, любовные имена, цитаты из дней и ночей. Ты как ребенок у дерева. Умеешь залезать, но не спускаться.

Под прицелом вопрос о твоем рассудке. Милый, поберегись. Тебе срочно нужно что-то понять.

Расставаясь с мужчиной, женщина тем самым дает ему определенное послание. Почему ты не ответил на это послание? Да потому что жизненные уроки не идут тебе на пользу. Конечно, можно как-нибудь отшутиться: «Я быстро прихожу в себя, когда с кем-нибудь расстаюсь». Но это не выход. Здесь нужны вопросы. Много вопросов. Когда задаешь себе слишком много вопросов, то в конце концов находишь на них ответы.

Вот они, ответы. Покажется, что ты скучаешь по женщине, томишься без нее, любишь ее. Это правда, но только отчасти, в самой малой части правда. Твоя ситуация куда более патовая: у тебя украли надежду на будущее. Когда надежду крадут у юноши, всегда остается надежда, что любовь придет через месяц, год, пятилетку, настоящая любовь, без дураков, хотя сам юноша дурак. Когда надежду крадут у парня, которому скоро стукнет полтинник, появляется страх, тягучий и мерзкий: а вдруг ничего дальше не будет, вдруг не встречу, вдруг не случится? Сейчас ты плачешь о себе, тебе только кажется, что ты печалишься оттого, что просрал такой сладкий любовный шанс.

Доказательства не убеждают? Ладно. По условиям матча требуются новые доводы. В твоем случае ушедшая любовь – это самая гнусная идея плюс фантомная боль. Ты причащаешься снятым молоком прогорклых воспоминаний. Знай, ты не о женщине печалишься, а о себе. У тебя были надежды, ты строил кой-какие планы. Вычеркнем кой-какие. У тебя были планы, надежды, проект перспективы. Теперь все рухнуло. И дело не в женщине, а в тебе. Это понимание уже кое-что, но не так много.

Сейчас ты должен мобилизовать остатки сил и стать бойцом, а не каким-то искателем приключений. Раньше ты не атаковал, а увлекался; не любил, а расширял кругозор; не изменялся, а разрушал; не исследовал, а отвергал… ну, в общем, ты понял. Конвертируй прошедшую любовь хоть в какое-нибудь понимание себя самого. Иного бонуса ты не сможешь получить. Каждому из нас хочется, чтобы другие подумали, будто мы живем более насыщенной и богатой духовной жизнью. Каждому из нас хочется жить более насыщенной и богатой духовной жизнью! Но для этого необходимо хоть что-то понять, сделать выводы, чтобы сказать о других вещах: это ниже, а это выше, а это одной высоты с моей мечтой, с моими желаниями и возможностями.

Сейчас зажмурься и пропусти этот абзац, будто его и не было. Давай схитрим и напечатаем его совсем маленькими буковками, чтобы ты его не заметил. Самое печальное: в твоем возрасте уровень тестостерона на 47 % ниже, чем на пике формы, то есть в 22–24 года. Ты входишь в менопаузу или, давай по-женски, в климакс – частичный андрогено-дефицит. Не в качестве пугалок, а так, для информации: через 10–15 лет либидо сохранится у 20 % твоих ровесников, а у 30 % оно исчезнет. Ты обязан сделать что-нибудь толковое из себя и из своей жизни. Торопись. Но торопись без суетливой торопки.

Ну а теперь – главное. Ты обязан выздороветь. Хрен с той любовью. Как-нибудь, внезапно всплывет далекое воспоминание, настолько давнее и стертое, что ты даже усомнишься, твое ли оно.

Чтобы поднять пласт твоей бывшей любви, потребуется очень глубокое бурение. Слишком дорого и ненужно. Пакуй былую любовную папку в архив, успей, пока реальность не стала мертвой. Не робей, в ремесле выживания ты мастер, какого свет не видал. Даже Льву Толстому не зазорно у тебя поучиться.

Ротозей, пакостник, ловкач, бандюга, испытай к себе ярую антипатию. Изменись. Поменяй отношение к женщине. В разговоре со своим альтер эго подбери властный и угрожающий тон. Довольно мерехлюндий. В этом смысле любовь, только новая любовь весьма выгодное предприятие по спасению твоей жизни.

Сверкни дорогостоящими зубами. И вперед. Смотри только вперед, чтобы взгляд твой ясно говорил, что ты не из тех, кто позволяет себя трахать. Ты из тех, кто что-то понял и научился читать иероглифы судьбы. Кстати, давай проверим. Упражнение таково: берем строчку из стихотворения Роберта Фроста «Другая дорога» и называем главное слово. Итак,

Твой ответ: главное слово «я». Парень ты лодырь, бездельник, хитрец. Последняя попытка. Правильно, молодец. И все случилось (а сейчас самое главное слово) иначе.

Возможна такая перспектива, которую ты раньше отвергал. В очередной раз подошла пора задуматься над чертежами велосипеда семейной жизни. Пока ты вел факультативный образ жизни, вокруг твоей жены 50-летние бодрячки усердно вили паучьи сети. Поторопись, чтобы хоть здесь не остаться в дураках.

Прислушайся к вопросам героя Бенрнхарда Шлинка: «Можно ли влюбиться во второй раз в одного и того же человека? Ведь для второго раза знаешь его слишком хорошо. Разве влюбиться не подразумевает, что ты еще не знаешь человека, что на нем, как на карте мира, много белых пятен, на которые проецируются твои собственные желания?» Прислушался? А теперь отвечай утвердительно: «Можно влюбиться, даже нужно влюбиться в ту женщину, которая была самой дорогой для тебя». Попробуй, все зависит только от тебя.

Ступай в семью, к детям, за которых ты несешь ответственность, к жене, которая любит тебя, беззаветно предана и готова выслушать тебя. Вспомни, что еще недавно ты любил ее, и сейчас любишь. По-иному любишь. Она понимает тебя чуть больше, чем ты можешь узнать о себе. Ступай домой и больше не греши. Откажись от шумной показухи бодрого образа жизни. Если знаешь, что это такое, обнови архетипы бессознательного, омолоди метафизику воли. А если не знаешь – просто перестань быть задиристым и тщеславным и держи курс на маяк семейного уюта.

Достигает гавани не тот, кто торопится везде поспеть, а тот, кого ждут. Эта мысль посещает сразу, но до ума и сердца доходит только тогда, когда все теряешь.

Пусть бесстыдство случившегося тебя отрезвит. Дезертируй из любви, смирись, пообещай себе не делать больше глупостей, сдайся на милость семье и выздоравливай. Жанру твоей жизни следует выскользнуть за пределы темы душераздирающих страстей. Сеанс магического обольщения дразнящим счастьем завершился. Стань смиренным и безгрешным. Сделай вид, что возвратился из отпуска, пресыщенный морем, любовными романами и китайскими ресторанами. Отдайся на попечение ежедневности. Упокой свою любовь в ежедневных заботах о пустяках, зримых, осязаемых, но только не в воспоминаниях. Воспоминания опасны, они, как правило, не отличаются точностью, только не воспоминания о любви. Они сожрут твою душу и уподобят жизнь бдению у гроба любви.

Переведи неудачный любовный опыт в умозаключение: каждый из нас, 45—50-летних, задумывался (и не сотню раз), что он не там работает, женат не на той женщине и вообще живет не той жизнью. А когда предоставляется момент что-либо изменить, не каждый им пользуется. Потому что безопасней сотню раз обругать работу, жену или жизнь, чем их поменять.

Стоп: если жизнь тебе оставила хоть один шанс на счастье, поторопись, схватись за него. Это, если честно, паршивое решение, но ничего не поделать. Не замешкайся в решающий момент. В противном случае тебя примет в объятия угрюмая и густая тоска. Ты начнешь страдать от мук унизительной ревности, от уколов страданий и ужасов подозрений. Совесть – аргумент весьма слабый, когда речь заходит о любви.

Какой прок в сборе крошечных доказательств твоей невиновности, когда компромата на тебя хоть отбавляй. Избранница манит и внушает ужас. Ваши гороскопы враждебны, но тебе какое до этого дело. Философская концепция девушки просто создана для того, чтобы ей восторгались йенские романтики. И все было бы хорошо, если бы эта концепция ежесекундно не опровергалась реальностью мыслей и поступков самой девушки.

Любовь – это когда причин и поводов никаких, а последствий – тьма. Тебе поостеречься бы, но ты впал в душевный ревизионизм. Что ж, перестань жеманиться, забудь, что ты не молод, что устал и надоел самому себе. Запамятуй об оцарапанном сердце и прочих метафорических и реальных болячках. Вперед! Если остановишься, то это будет равносильно запрету на жизнь. Не ты первый в походе за счастьем. Возьми в поводыри искушение несбыточным. Не обессудь, что избранница не сможет понять тебя, твоих забот, волнений, мыслей. В юной голове иные мысли, волнения и заботы. Не надейся на взаимопонимание. Прихвати с собою смену белья, три толстых кошелька, грузовик терпения и сомнительную выписку из Гручо Маркса: «Мужчина настолько молод, насколько чувствует его женщина». Это сказал комик, но тебе-то какая разница!

Это только мизантропы рисуют будущее черными красками, а ты – из породы оптимистов. Ты сделал свой выбор. Семени на цыпочках в любовь. Есть прыть – размашисто скачи вперед, чтобы потом не корить себя за то, что струсил. Будь счастлив. На то любовь нам на землю прислана, чтобы мы обзаводились семьями и плодились. И познавая новые горести, воспитывали свои заурядные души. Иди, чтобы на примере собственной биографии опровергнуть аксиому: «Жизнь – это список упущенных возможностей». Однако…

Однако… В качестве предостережения. Сейчас прозвучит обидное. Именно в твой адрес обращена испепеляющая ирония Дэвида Боукера: «Гляди-ка, красавица и чудовище. У нее вся жизнь впереди, а толку? Он обещал ради нее оставить жену. Только никакие деньги не помогут, когда ей стукнет сорок, а ему – семьдесят пять, – и он будет ссать в штаны».

В качестве напутствия тебе прозвучит припозднившееся откровение горьковского 55-летнего героя: «Экая женщина… магнит! Кабы я годков на десять моложе был…»; «А деваться мне некуда… никого у меня нет… деньги есть… а больше ничего нет!»

Чтобы потом, через 15 лет, не сожалеть о неслучившемся, подобно горьковскому Двоеточию, пойми: удел старичков – радоваться и благословлять, а твой жребий – сегодня же сделать выбор.

Кто-то ведет бурную воображаемую жизнь, а лишенный воображения живет не понарошку. Хватит притворяться, что ты король дискотеки, раздумывающий лишь о том, кого выбрать – блондинку или брюнетку. Пора научиться жить по-настоящему, отвечать на собственные вопросы и вдребезги разбивать контраргументы меланхолии. Если не взять жизнь за рога, она тебя затопчет. Главное: запомни пароль: «Я хочу жить, и я люблю жизнь». Услышав этот пароль, судьба-часовой открывает двери в счастье. Правда, не всегда. Но ты будь настойчив: «Я хочу жить…» Надейся: случай проснется и непременно подарит тебе новую судьбу. Ты только верь. Будь сильным, чтобы выжить. Стань милосердным, чтобы заслужить право на жизнь.

Это обязано случится. Не может не случиться. Дай срок, превозмоги отменно грустные будни, наберись терпения. Она придет, она не может не прийти – высокая, стройная женщина, с податливыми губами. Ты прочитаешь в ее взгляде беззаветную отрешенность любви и стыдливую гордость обретенной надежды. Очень скоро воспоминания, сожаления, тревоги, неуют оставят тебя. Три женщины – мать, жена и дочь – откроют тебе наконец, в чем смысл и назначение природы вещей.

Помнишь, когда ты был молод, тебя предупреждали: побеспокойся о твоей душе. Ты прислушался к совету и наконец-то стал послушным прихожанином храма семейного покоя.

Сделай так, чтобы союз настоящей любви и неподдельного счастья монополизировали тебя. Серебро – 47-й элемент таблицы Менделеева. АК-47 – самое популярное в мире оружие. Тебе 47. И даже чуть больше.

Действуй как мужчина. Возбудись красным вином, прекрасным днем или чудесным вечером, успешной карьерой, счастьем с женщиной и перепиши на отдельный листочек мысль Бернхарда Шлинка: «У него есть еще год, потом стукнет пятьдесят, и пора будет подводить итоги. Но вряд ли до этого что-то допишется в книге его жизни. Вот уж скоро тридцать лет, как он решил, что этот мир необходимо сделать лучше и справедливее. Потому что на Земле всем хватит хлеба, а также роз, миртовых кустов, красоты, радости и стручков сладкого горошка».

Впереди маячит новая веха. Очень скоро тебе стукнет пятьдесят. Если впрок тебе не пошли сорок пять – пятьдесят, ты непременно станешь героем дня, и возраст присвоит тебе новое прозвище: «любовный хвастунишка» или «разгримированный донжуан». Что же, до следующего возраста. И не забудь прихватить с собой жизненный аппетит.

Сравнительный портрет мужской популяции. Измерение уровня самоактуализации: любовные каверзы

В любви юноша мечтательный, неврастеничный, страстный и халатный.

Тридцатилетнему жизнь ставит предварительный диагноз: любовная усталость.

С любовными проблемами 40-летнему нужно обращаться к психоаналитику. Беда в том, что в России психоаналитики какие-то все психотерапевты и лечат обычно от энуреза, а не от оцарапанной души. В этом случае нужно спросить у любой старушки адрес ближайшей церкви или пивной.

И хотел бы 45-летний поговорить с кем-либо о своих любовных проблемах, но случается, как у Вуди Аллена: «Мой психоаналитик вчера покончил жизнь самоубийством».

В 50 лет любовь – это очная ставка с возрастными недугами. И поэтому безопаснее смириться, расстаться с телесными грезами о единении душ и приучить себя тихонечко любить жизнь и заботиться о внуках.