Мое прекрасное несчастье Макгвайр Джейми
Я отстранилась, пытаясь прийти в чувство. Когда я взглянула на Трэвиса, то увидела, что он еле сдерживается.
— Я хотел все прояснить, — прошептал он.
— Отлично вышло, — заметила я.
Трэвис улыбнулся, поцеловал меня в щеку, а затем посмотрел на разъяренного Паркера.
— Увидимся за обедом. — Трэвис подмигнул мне.
Я рухнула на стул и вздохнула, пытаясь избавиться от зуда между ног. С трудом высидела математику, а когда занятие закончилось, заметила около двери Паркера, прислонившегося к стене.
— Паркер!.. — Я кивнула, намереваясь вести себя не так, как он ожидал.
— Я знаю, что ты с ним. Необязательно ему насиловать тебя перед всем классом только из-за меня.
Я замедлила шаг и приготовилась к нападению.
— Тогда, может, перестанешь рассказывать своим «братьям», что я названиваю тебе. Скоро ты действительно доведешь его, и мне не будет жаль, когда он даст тебе хорошего пинка под зад.
— Только послушай себя. — Паркер поморщился. — Ты слишком много времени проводишь с Трэвисом.
— Нет, я такая на самом деле. Просто об этой моей стороне ты совершенно ничего не знаешь.
— Ты не дала мне такой возможности!
— Паркер, я не хочу ссориться с тобой. — Я вздохнула. — У нас ничего не получилось, понятно?
— Нет, не понятно. Думаешь, мне нравится быть предметом насмешек? Мы все очень ценим Трэвиса Мэддокса, потому что на его фоне выглядим просто идеальными. Он использует девчонок, потом кидает их, так что самый большой зануда в «Истерне» — прекрасный принц по сравнению с Трэвисом.
— Когда ты разуешь глаза и поймешь, что он совсем не такой?
— Эбби, он тебя не любит. Ты для него лишь новая яркая игрушка. Но полагаю, что после сцены в классе ты не такая уж блестящая.
Я отвесила ему пощечину, даже не успев подумать.
— Подожди ты пару секунд, Гулька, я бы сделал это за тебя. — Передо мной стал Трэвис.
Я сжала его руку.
— Трэвис, не надо.
Паркер занервничал, на его щеке проступил красный след.
— Я тебя предупреждал, — сказал Трэвис, прижимая Паркера к стене.
Тот сжал зубы и сверкнул на меня взглядом.
— Давай прекратим это, Трэвис. Я вижу, что вы созданы друг для друга.
— Спасибо за комплимент, — сказал Трэвис, кладя руку мне на плечи.
Паркер оттолкнулся от стены и быстро завернул за угол, к лестнице, поглядывая, не следует ли за ним Трэвис.
— Ты в порядке? — спросил меня парень.
— Рука побаливает.
— Это было круто, Гулька. — Он улыбнулся. — Я впечатлен.
— Теперь он может подать на меня в суд, и придется оплатить ему дорогу в Гарвард. А ты что здесь, кстати, делаешь? Мы же собирались встретиться в столовой.
Уголок его рта приподнялся в озорной улыбке.
— Не смог сосредоточиться на занятии. Вспоминаю тот поцелуй.
Я окинула взглядом коридор и посмотрела на Трэвиса.
— Идем.
— Что? — Все еще улыбаясь, он свел брови.
Я прошла в глубь здания и дернула ручку двери в кабинет физики. Та распахнулась, я заглянула и убедилась, что там темно и пусто. Потом я потянула Трэвиса за руку, хихикая от его растерянности, заперла дверь и прижала парня к ней.
— Что ты делаешь? — Он усмехнулся, когда я поцеловала его.
— Не хочу, чтобы ты был на занятиях рассеянным, — ответила я, снова целуя Трэвиса.
Он поднял меня, и я обхватила его талию ногами.
— Не знаю, что бы я делал без тебя, — сказал Трэвис, одной рукой поддерживая меня, а второй расстегивая ремень. — И не хочу узнать. Никогда. Голубка, ты все, что мне нужно.
— Вспомни об этом, когда снова будем играть в покер и я заберу все твои денежки, — сказала я, снимая майку.
Глава 13
ПОЛНЫЙ ДОМ
Я повернулась, скептически разглядывая себя в зеркале. На мне было убийственно короткое белое платье с открытой спиной; лиф удерживала полоска из стразов, перекинутая через шею.
— Ух ты! Трэвис описается, когда увидит тебя в этом! — сказала Америка.
— Очень романтично. — Я закатила глаза.
— То, что надо. Больше не ищи, — сказала подруга, радостно хлопая в ладоши.
— А тебе не кажется, что оно слишком короткое? Мэрайя Кери и та столько тела не показывает.
— Не кажется. — Америка покачала головой.
Настал мой черед сидеть на лавочке, пока Америка примеряла наряд за нарядом. Когда пришло время выбирать, она проявила даже большую нерешительность, чем я. В итоге подруга остановилась на чересчур коротком, обтягивающем платьице телесного цвета с лямкой на одно плечо.
Вернувшись домой на «хонде», мы не увидели на стоянке «чарджера», а Тотошка сидел в квартире один.
Америка достала телефон и набрала номер, а когда Шепли ответил, улыбнулась.
— Куда уехал, малыш? — спросила она, потом кивнула и настороженно посмотрела на меня. — Почему я должна злиться? Что еще за сюрприз?
Подруга прошла в комнату Шепли и закрыла дверь. Я чесала за острыми ушками Тотошку, пока Америка бормотала что-то по телефону. Выходя из спальни, она еле сдерживала улыбку.
— Что они опять задумали? — спросила я.
— Едут домой. Пускай Трэвис сам тебе расскажет.
— Боже!.. Что еще такое? — спросила я.
— Я не могу тебе сказать. Это же сюрприз.
Я нервно теребила волосы и ковыряла ногти, ожидая, когда приедет Трэвис со своим очередным сюрпризом. Вечеринка в честь дня рождения, щенок — я не представляла, что будет дальше.
Громкое рычание «чарджера» оповестило о прибытии парней. Поднимаясь по ступенькам, они почему-то смеялись.
— У них, кажется, отличное настроение, — сказала я. — Хороший знак.
Сначала зашел Шепли и сказал:
— Не хотел, чтобы ты подумала, что я не стал по какой-то причине этого делать.
Америка поднялась к своему парню и обняла его.
— Шеп, ты такой глупенький. Будь мне нужен ненормальный бойфренд, я бы встречалась с Трэвисом.
— Это совершенно не показывает, как я отношусь к тебе, — добавил Шепли.
Трэвис с забинтованным запястьем переступил порог, улыбнулся, рухнул на диван, потом положил голову мне на колени.
Я не отводила глаз от повязки.
— И… что ты сделал?
Трэвис улыбнулся и притянул меня для поцелуя. Он заметно нервничал. На его лице была улыбка, но интуиция подсказывала мне, что он не уверен, как я отреагирую на его поступок.
— Сегодня я был слегка занят.
— Чем же? — с подозрением спросила я.
— Успокойся, Гулька. — Трэвис засмеялся. — Ничего дурного.
— Что случилось с твоим запястьем? — спросила я, приподнимая за пальцы его руку.
Снаружи оглушительно взревел мотор, Трэвис подпрыгнул с дивана и открыл дверь.
— Как раз вовремя, черт побери! Я дома уже пять минут! — с улыбкой сказал он.
Вошел мужчина, держа с одной стороны серую софу, обернутую пленкой. Следом появился второй, держа вещь с другого конца. Шепли и Трэвис подвинули вперед старый диван вместе со мной и Тотошкой, и грузчики поставили на его место новую софу. Трэвис снял пленку, подхватил меня на руки и опустил на мягкие подушки.
— Ты купил новый диван? — спросила я, улыбаясь во весь рот.
— Ага, и еще кое-что сделал. Спасибо, парни, — сказал Трэвис, когда грузчики подняли старый диван и удалились.
— Он хранил много воспоминаний. — Я ухмыльнулась.
— Ни одно из них мне не нужно. — Трэвис сел рядом со мной, вздохнул, мельком взглянул на меня, а потом снял липучку, удерживающую бинт на руке. — Только не психуй.
Мои мысли заметались, пытаясь понять, что под этой повязкой. На ум пришел ожог, швы или что-то похуже. Трэвис снял бинт, и я ахнула, увидев черные буквы на внутренней стороне запястья. Кожа вокруг покраснела и блестела от антибиотика, которым смазали татуировку.
Я потрясенно покачала головой, читая одно лишь слово: «Голубка».
— Нравится? — спросил Трэвис.
— Ты сделал на запястье тату с моим именем? — сказала я не своим голосом.
Мысли мои кинулись врассыпную, но я сохраняла спокойный, ровный тон.
— Ага.
Трэвис поцеловал меня в щеку, а я по-прежнему не могла отвести взгляда от стойких чернил на его коже.
— Эбби, я пытался его отговорить. — Шепли покачал головой. — Он уже давно не делал ничего безрассудного. Думаю, у него была ломка.
— Что скажешь? — протараторил Трэвис.
— Не знаю, что и сказать, — ответила я.
— Трэв, тебе стоило сначала спросить у нее, — заявила Америка, качая головой и прикрывая рот ладонью.
— Спросить что? Могу ли я сделать татуировку? — нахмурился Трэвис, поворачиваясь ко мне. — Я люблю тебя. Я хочу, чтобы все знали, я — твой.
— Трэвис, но она навсегда. — Я заерзала.
— Как и мы. — Он прикоснулся к моей щеке.
— Покажи ей остальное, — сказал Шепли.
— Остальное? — спросила я, глядя на второе запястье.
Трэвис встал и стянул футболку. От этого движения его идеальные шесть кубиков пресса напряглись. Трэвис повернулся и продемонстрировал сбоку еще одну свежую татуировку, тянущуюся по всей длине ребер.
— А это что? — спросила я, разглядывая вертикальные символы.
— Это на иврите. — Трэвис неуверенно улыбнулся.
— И что это означает?
— Здесь сказано: «Я принадлежу своей возлюбленной, и она моя навеки».
Я встретилась с ним взглядом.
— Одной тебе показалось мало, ты захотел две?
— Я всегда говорил, что сделаю это, когда найду свою единственную. Я встретил тебя, пошел и сделал татуировки. — Улыбка Трэвиса померкла, когда он увидел выражение моего лица. — Ты злишься? — спросил парень, опуская футболку.
— Нет, я не сержусь. Просто… все это слегка ошеломляет.
Шепли притянул к себе Америку.
— Эбби, привыкай. Трэвис импульсивен, он всегда действует на полную катушку. Так будет продолжаться, пока он не наденет кольцо на твой пальчик.
Америка удивленно взглянула сначала на меня, потом на Шепли.
— Что? Они же только начали встречаться!
— Мне нужно выпить, — сказала я, идя на кухню.
Трэвис усмехнулся, глядя, как я роюсь в шкафчиках.
— Гулька, он пошутил.
— Разве? — сказал Шепли.
— Я не говорил про ближайшее будущее, — уклонился от прямого ответа Трэвис. Он повернулся к Шепли и проворчал: — Спасибо огромное, придурок.
— Может, теперь ты перестанешь все время болтать об этом. — Шепли заулыбался.
Я налила стакан виски, залпом выпила и поморщилась, когда жидкость обожгла горло.
Трэвис нежно обнял меня сзади.
— Гулька, я не делаю тебе предложения. Это просто татуировки.
— Знаю. — Я кивнула и налила себе еще.
Он забрал бутылку из моих рук, закрутил крышку и поставил обратно в шкафчик. Я не повернулась, но все равно оказалась лицом к нему, когда Трэвис потянул меня за бедра.
— Ладно. Сперва мне стоило поговорить с тобой, но я решил купить диван, а потом одно пошло за другим. Я чересчур уж воодушевился.
— Трэвис, все происходит слишком быстро. Ты упоминал про переезд сюда, только что заклеймил себя моим именем, говоришь, что любишь. Я… просто не успеваю в себя прийти.
— Вот, ты психуешь, а я просил тебя этого не делать.
— Мне сложно! Ты узнал про моего отца, и все, что раньше испытывал ко мне, теперь вдруг удвоилось!
— А кто твой отец? — спросил Шепли, раздосадованный, что он не в теме.
Когда я не ответила, он вздохнул.
— Кто ее отец? — спросил Шепли у Америки.
Подруга пренебрежительно покачала головой, а лицо Трэвиса исказилось от возмущения.
— Мои чувства к тебе не имеют никакого отношения к твоему отцу.
— Завтра мы идем на вечеринку для пар. Это важное событие, где мы заявим о наших отношениях или что-то в этом духе. А теперь у тебя на руке мое имя, да еще изречение о том, что мы принадлежим друг другу! Бред какой-то! Да, я психую!
Трэвис сжал ладонями мое лицо, прильнул ко мне в поцелуе, затем поднял и посадил на столешницу. Он попытался проникнуть в мой рот языком, я сдалась, и парень застонал.
Его пальцы впились в мои бедра, он придвинул меня ближе и сказал у моих губ:
— Ты такая горячая штучка, когда злишься.
— Хорошо, — выдохнула я. — Теперь я спокойна.
Он улыбнулся, довольный, что его план сработал. Ему удалось меня отвлечь.
— Гулька, все по-прежнему. Только ты и я.
— Вы просто чокнутые, — сказал Шепли, качая головой.
Америка игриво ударила своего парня по плечу.
— Эбби сегодня тоже кое-что купила для Трэвиса.
— Америка! — возмутилась я.
— Ты нашла платье? — с улыбкой спросил Трэвис.
— Ага, — ответила я, обвивая его руками и ногами. — Завтра твоя очередь психовать.
— С нетерпением жду, — сказал он, подхватывая меня со столешницы.
Когда Трэвис понес меня по коридору, я помахала рукой Америке.
В пятницу после занятий мы с Америкой поехали в центр города, чтобы привести себя в порядок. Сделали маникюр и педикюр, депиляцию воском, автозагар, подкрасили волосы. Когда мы вернулись в квартиру, то увидели, что все заставлено букетами роз. Красные, розовые, желтые и белые — мы словно оказались в магазине цветов.
— Боже! — завизжала Америка, заходя внутрь.
Шепли с гордостью огляделся.
— Мы пошли купить вам по цветочку, но решили, что одного букета точно не хватит.
Я обняла Трэвиса.
— Парни, вы потрясающие. Спасибо!
Трэвис шлепнул меня по попке.
— Гулька, до вечеринки осталось полчаса.
Парни переоделись в комнате Трэвиса, а мы с Америкой облачились в наши платья у Шепли. Когда я застегивала серебристые босоножки на высоком каблуке, в дверь постучали.
— Пора на выход, девчонки, — сказал Шепли.
Америка переступила порог, и ее кавалер присвистнул.
— Где она? — спросил Трэвис.
— Эбби возится с босоножками, — объяснила Америка. — Она будет через секунду.
— Голубка, ожидание убивает меня! — позвал Трэвис.
Я вышла из комнаты, поправляя платье, и Трэвис обомлел.
Америка толкнула его в бок, и он моргнул.
— Черт возьми.
— Готов психовать? — спросила Америка.
— Не собираюсь, она выглядит потрясающе, — сказал Трэвис.
Я улыбнулась и медленно повернулась к нему спиной, демонстрируя глубокий вырез.
— Отлично, вот теперь я психую, — сказал Трэвис, подходя и разворачивая меня.
— Не нравится? — спросила я.
— Тебе понадобится что-то сверху. — Он подбежал к вешалке и наспех набросил мне на плечи куртку.
— Трэв, она не сможет ходить так целый вечер. — Америка ухмыльнулась.
— Эбби, ты очень красивая, — сказал Шепли, словно извиняясь за поведение Трэвиса.
— Да, это так, — заговорил тот, но слова давались ему с трудом. — Ты выглядишь бесподобно, но не можешь пойти в этом. Твоя юбка! Ого, ноги!.. Да, юбка слишком короткая, и это не юбка, а только половинка! У нее же нет спины!
Я не могла сдержать улыбки.
— Трэвис, это такая модель.
— Вы с ним существуете для того, чтобы мучить друг друга? — Шепли нахмурился.
— У тебя есть платье подлиннее? — спросил Трэвис.
Я осмотрела свой наряд.
— Спереди оно, вообще-то, довольно скромное. Просто спина слишком открытая.
— Голубка!.. — Трэвис поежился в преддверии следующих слов. — Я не хочу, чтобы ты злилась, но не могу повести тебя в дом братства в таком виде. В первые же пять минут я расшибу кому-нибудь нос.
Я встала на носочки и поцеловала Трэвиса в губы.
— Я верю в тебя.
— Вечер превратится в пытку, — простонал Трэвис.
— Он будет восхитительным, — обиженно проговорила Америка.
— Зато прикинь, как легко будет снять это платье, — сказала я, целуя Трэвиса в шею.
— В этом-то и дело. Все парни подумают о том же самом.
— Но только ты все узнаешь, — проворковала я.
Трэвис ничего не ответил, и я отстранилась, чтобы увидеть выражение его лица.
— Ты правда хочешь, чтобы я переоделась?
Он тщательно осмотрел мое лицо, платье, потом ноги и наконец выдохнул.
— Не важно, во что ты одета. Выглядишь роскошно. Мне нужно привыкнуть к этому, да? — Я пожала плечами, и он покачал головой. — Мы уже опаздываем. Идем.
Пока мы шагали от машины к дому «Сигмы Тау», я жалась к Трэвису, чтобы согреться. На улице было туманно, но не слишком холодно. Из подвального помещения доносилась громкая музыка, и Трэвис покачивал головой в такт.
Когда мы вошли, все взгляды обратились в нашу сторону. Я не знала, почему именно на нас пялились: то ли из-за того, что Трэвис появился на вечеринке для пар, то ли потому, что он надел классические брюки, или все-таки дело в моем платье. Но факт оставался фактом: все присутствующие неотрывно смотрели на нас.
Америка наклонилась и прошептала мне на ухо:
— Эбби, я так рада, что ты тоже здесь. Я будто попала в фильм с Молли Рингуолд.
— Рада, что могу помочь, — пробурчала я.
Трэвис и Шепли забрали наши куртки и повели нас через всю комнату на кухню.
Шепли достал из холодильника четыре бутылки пива и вручил одну Америке, другую мне. Мы стояли на кухне и слушали, как «братья» Трэва обсуждают его последний бой. Сопровождавшие их девушки из сестричества оказались теми самыми пышногрудыми блондинками, которые приставали к Трэвису, когда мы впервые с ним заговорили.
Узнать Лекси было довольно просто. Я не забыла выражение лица этой девушки, когда Трэвис спихнул ее с коленей за оскорбление Америки. Блондинка с любопытством разглядывала меня, прислушиваясь к каждому слову. Я знала, что ей интересно, почему Трэвис Мэддокс считает меня неотразимой, и поняла, что пытаюсь ей что-то доказать. Я все время держалась за Трэвиса, добавляла где нужно остроумные замечания, шутила над новыми татуировками.
— Приятель, у тебя на запястье имя твоей девчонки? Что, черт побери, заставило тебя сделать это? — спросил Брэд.
Трэвис с гордостью повернул руку, демонстрируя мое имя.