Некроманты, алхимики и все остальные Алексеева Яна

И женщина начала подсчитывать ущерб. Зашить или сменить полог, обновить руны на досках, снять пробитые…

Наконец копыта лошадей ступили на желто-серый, черепитчатый песок древней, проложенной еще до нисхождения Огня, дорожной колеи.

Ранняя стоянка была почти полностью посвящена раненым. Столько раз воины заботились о путешественниках, прикрывая и защищая едва ли не собой, теперь же наступило время помочь страже. И ездовым животным. Наименее утомленные мужчины заняли две приземистые наблюдательные башенки и вышли в круговой дозор, кто-то обихаживал раненых лошадей, ну а женщинам пришлось заняться исконным делом. И если у кого-то это не вызвало затруднений, то у некоторых… Так, Нирина, после того как зашила почти дюжину рваных порезов, извела большую часть запасов трав на очищающие настои и наготовила, к счастью для всех, под руководством одной из караванщиц полный котел каши, с закатом солнца заползла в фургон и, не раздеваясь, рухнула на лежанку.

Блаженно прикрыла глаза. Болела нога, ныла спина, руки и плечи. Стояние на коленях даром для ноги не прошло, да и непривычная работа… Найти отличного лекаря для больного работника – сколько угодно, но самой этим заниматься! Крови она не боялась, да и обработать рану не затруднилась. Но столько! Как тяжела доля женщины-хозяйки! Да чтобы она когда-нибудь на это согласилась! Супружество… дети… Лучше еще раз поспорить с гномьим торговым домом за выгодный контракт!

Шорох, шепот, тихий хлопок осторожно прикрытого люка, звяканье посуды и треск огня в переносной жаровне прошли мимо ее сознания. Только когда по пропыленным внутренностям фургона поплыл аромат целебного чая, женщина приоткрыла глаза. И обнаружила у себя под носом полную дымящуюся пиалу.

Приподнявшись, она огляделась. Чашу в ладонях держал Рилисэ. Он сидел на полу, прислонившись к сундуку напротив, позаботившись, чтобы отбрасываемая им тень не мельтешила по пологу. Тусклый красноватый огонек жаровни добавлял тонкому, с резкими чертами лицу кровожадности, а мальчишка, устроившийся рядом с ним, почему-то еще больше походил на призрака.

– Шаери Вирин, испейте, – криво улыбнулся пассажир.

– Вы с ума… сошли, – но рука, не слушая гласа встревоженного сознания, приняла пиалу.

Присев, Нирина едва не застонала от удовольствия, когда горячая, процеженная именно так, как ей нравится, жидкость пролилась в пустой живот. Удивленно взглянув на мужчину, она вздернула бровь.

– Отрабатываем дорогу. Это ведь в наших интересах, – заметил бывший придворный. – Нас никто не видел. Не волнуйтесь. Пейте, отдыхайте… только поешьте!

Он чуть повысил голос, примерно до змеиного шепота, когда Нирина начала клониться к подушке. Женщина встрепенулась, потянулась вперед, касаясь бинтов, перетягивающих грудь старшего пассажира.

– Повязку, – отпихнув назад едва не свалившуюся на пол караванщицу, – мне поменял Жильвэ.

Мальчишка кивнул. И молча нырнул в подполье.

– Исправляется?

– Привыкает… – Мужчина кивнул. – Идите к костру. У вас сегодня был день… тяжелый.

– О да. С вами, я вижу, все в порядке. До завтра. И извини, с разминкой сегодня не складывается.

Мужчина пожал плечами.

Проводив взглядом исчезающую в люке фигуру и отметив рваную грацию, проступающую сквозь застоявшуюся неподвижность тела, Нирина встала. Рилисэ Хедани прав, надо привести себя в порядок.

Странная, но приятная забота. Поглощенная сим незнакомым ощущением, она отсидела у костра положенное время, вслушиваясь в тягучее заунывное пение перебирающего струны Релата. В огненных всполохах ей виделись странные картины чужой жизни. Совсем чужой. Без путешествий, долгих бдений под черно-бархатным небом, усыпанным серебром звезд, без алеющих закатов и ранних зорь, украшенных росой, без жарких споров на рынке и степенных собраний конкурентов, интриг и опасных соглашений.

Без этого она себя уже не представляла, но так забавно иногда помечтать.

И события нынешние дали Нирине такую возможность.

А утро принесло привычные заботы. Напоить, накормить, запрячь лошадей, помочь с перевязкой раненых, привести себя в порядок, проверить гостей…

И на миг замереть, созерцая странно-обыденную картину. Тонколицый мальчишка, закутавшись в легкую ткань, лежал, подперев лицо руками, и с горящими глазами слушал неспешный рассказ. Рилисэ сидел, скрестив ноги, и с губ его слетали чеканные слова дворцового алани. На подвижном, живом лице застыло торжественное, строгое выражение. Вслушавшись, Нирина узнала старинную ронийскую рыцарскую балладу. Построчный рифмованный перевод приключений незабвенного рыцаря Элмара, кои впечатляли не столько героикой, сколько невообразимой несоразмерностью, был великолепен. Но вряд ли ребенок смог бы это оценить. А вот караванщица могла. Потому что как-то пыталась перевести на дворцовый простой договор купли-продажи. А тут – стихи.

Женщина замерла, погрузившись в мир склонений и преобразований, затем встряхнулась. Он же мастер Слова, этот учитель.

– Только не воспринимайте эту историю так уж всерьез, молодой человек, – заметила она тихо, ставя рядом с гостями кувшин, – отправляемся через пару искр.

Мальчишка кивнул, мимолетно улыбнувшись, прикусил губу. Хмыкнув, караванщица взъерошила его грязные спутанные волосы и выскользнула в проем.

Дневной переход до оазиса Сенин, занимающий три четверти от обычного, пролетает быстро, как магический вестник, полученный Нириной во время короткого привала. Белокрылая птица принесла тяжелый свиток пергамента, перевязанный трехцветной шелковой нитью. Сбросив письмо на руки женщине, задумчиво сидящей в тени фургона, она сделала пару кругов и растворилась в воздухе, чтобы вновь возникнуть внутри золоченой клетки.

Отлично. Отложив оклеенные перышками дротики, повредившие борта, она развернула плотный сверток.

Подорожная, копия работного договора и удостоверяющая личность Рилисэ грамота с пропуском на строчке, где должен быть отмечен оазис проживания. Хм… на миг задумавшись, женщина прищурилась, глядя на серую, усыпанную мелкими камнями равнину. Пусть это будет Шегрет, что в двух днях пути на юг от Алани. Золотая мера получится. И от плоскогорья весьма близко, что объяснит, отчего отец с ребенком из высокорожденных полукровок решил покинуть неспокойные места, и достаточно далеко, чтобы на Пограничье поверили этим документам. Они ведь настоящие…

Сейчас станут.

Достать перо, растереть каплю туши – дело одной искры. И аккуратно вывести название оазиса, подражая вычурному почерку письмоводителей каганатов. Цветом мгновенно просохшие чернила даже на самый придирчивый взгляд не отличались от тех, какими были заполнены остальные строчки.

Заглянув в подполье, Нирина вручила кипу бумаг пассажирам.

– Ознакомьтесь, шегретцы. И продумайте историю.

Подавив неожиданное желание остаться и послушать, о чем сейчас Рилисэ Хедани тихо рассказывает своему мальчишке, она выбралась наружу. Протяжный звук рога вновь позвал караван в дорогу.

Оазис Сенин еще называют Горным. Не то чтобы среди пустыни были высокие горы – просто из земли выпирала небольшая гряда. Четыре низкие длинные обрывистые скалы, осыпающиеся мелкой каменной крошкой, завивались петлями, образуя чаши, пещерки и колодцы. Самое же чудесное было в том, что все они были заполнены водой из сотен ключей, бьющих из трещин в камнях. Потому здесь и процветала жизнь. Озерки и ручейки, каналы и акведуки обеспечивали водой огромную территорию.

При приближении к Сенину на горизонте воздвиглась огромная кучерявая зеленая гряда. На сером крупнозернистом песке появились кусты и жесткая, похожая на иглы трава, украшенная яркими бело-желтыми цветочками. Под копытами лошадей уже не вздымалась пыль, и в воздухе отчетливо пахло свежестью.

Здесь караваны, бывало, задерживались на несколько дней, устраивались небольшие ярмарки, люди обменивались новостями, а некоторые путешественники меняли направление движения.

Неназойливая стража проводила караван до малой стоянки. Под сенью оплетенных лианами колючих акаций уже стояли более двух дюжин фургонов. На одном из пологов висел почти потерявший цвета вымпел северной дороги. Такие используют обычно главы караванов, принадлежащих какому-либо каганату. Этот шел длинной дорогой, заходя во все мало-мальски крупные оазисы к югу от Энгиза. Вокруг легких повозок и тонконогих каркаралов суетились караванщики и местные жители, в лицах которых было куда меньше обреченности познавших жажду обитателей пустыни.

Жителей Сенина всегда можно отличить от прочих по чуть более светлому оттенку загара. Под куполами, смыкающимися над головами, даже в самый жаркий полдень царил мрачноватый сумрак, открыты палящему солнцу только вершины гряды да несколько площадей, расчищенных под нужды правителей. Дома состоятельных пустынников и хижины бедняков одинаково ловко прятались среди зарослей, тропинок и звонких ручейков.

Спешившись, Нирина поспешила к одному из них, набрала полные ладони и плеснула в лицо, смывая дорожную пыль.

Как удачно, что этот караван стоит именно здесь. Надо обойти и проверить прочие. Если чужаков достаточно… Женщина поднялась, расправляя палетту.

Посмотрим.

До самого заката у нее было полно дел. Рутина, рутина, рутина, а кроме того… Надо успеть сделать круг у Караванного озера, посетив все пять стоянок, раскланяться со знакомыми, заглянуть под тенты и покрутиться среди шатров кочевого рынка, посетить центральные акведуки.

Наконец-то у управителя оазиса нашлось золото на обновление и перестройку осыпающихся развалин с растрескавшимися глиняными трубами. Заставленные лесами и обвешанные разноцветными фонариками столбы и арки, тянущиеся от скалистой развилки до двухэтажной облупленной постройки, напоминали о роскошных ронийских праздниках. Цвета огней, по крайней мере, были самые похожие. Алые, серебряные и зеленые.

Полюбовавшись на обретающее новую жизнь строение, она вернулась к каравану. Неслышно миновала дремлющих стражей, приласкала и угостила куском пирога местного облезлого песчаного кошака, который, вместо того чтобы истеричным мявом поднять тревогу, только довольно заурчал.

Беззаботные они здесь, в Сенине. Ведь Дикие никогда не покидают Красных песков, а могущественная Алания так далеко! Костровые караванов и то бдительнее. С ними пришлось и поговорить, и выпить горячего вина. У Реваза – поинтересоваться ранеными и выслушать восхваления собственных ловких пальцев. Он был один из тех, кому понадобилась помощь…

Добравшись до фургона и откинув полог, она недовольно поморщилась. Рилисэ Хедани, потягиваясь, сидел на краю люка. Нирина прикрыла ткань, затянула шнуровку, выдохнула и повернулась. Успокаивающе протянув руку, гость заметил:

– Шаери Вирин… Я так понял, что здесь не принято в отсутствие хозяина заглядывать под полог.

– Вы не вполне представляете, какие длинные порой руки у аланийских служителей. Эти – заглянут.

– Но для них у нас имеется, – мужчина погладил рукоять лежащего рядом клинка, – неплохая сталь.

– Вы так уверены в том, что справитесь с ними? – Взгляд женщины уперся в бинты, все еще прикрывающие грудь Хедани.

– Вполне.

– Что же, ваше право. Но у меня другое дело. Вы продумали историю?

Мужчина кивнул. Нирина присела на сундук, перебирая висящую рядом ткань:

– Ну так… расскажите?

– О чем вам рассказать, шаери? – устало вздохнул мужчина. – Мать моего сына была изгойкой благородных кровей, и я не смог ее спасти, когда в наш дом явились две дюжины служителей меча. Мы сбежали…

– И присоединились к каравану Шарана. Он стоит на третьей стоянке, если считать от нашей.

Аланиец кивнул.

– Мальчишка спит?

– Нет.

– Отлично. Тогда идем к озеру. Я обещала вам разминку.

И Нирина кинула в руки гостя пару тонких дорожных палетт.

Маленькое озеро, к которому по узкой скалистой тропе вывела своих подопечных Нирина, встретило их черным бархатным отражением неба, расшитым серебряными строчками звезд. Плотные кожистые листья кустов приникли к воде, открывая колючие стволы и тонкие стебельки, усыпанные мелкими полупрозрачными бутонами. Раскрываясь миниатюрными чашечками, пушистые изнутри листочки испускали сладкий аромат.

Нарушив безупречную картину отражения касанием пальцев, женщина с удовольствием проследила за расходящимися по чаше кругами.

– Прошу, – полуобернувшись к закутанным фигурам, опасающимся выступить на крутой берег из-под арки, сплетенной из дюжины лиан, цепляющихся за почти отвесные скалистые стены.

Больших трудов стоило добраться сюда незамеченными, и совершить ошибку именно сейчас было бы просто обидно. Потому Рилисэ осторожничал. Наконец, убедившись, что на противоположном берегу никого нет, он осторожно ступил на скользкую гальку. Вытащил мальчишку, сорвал с него палетту и прямо в рубахе и штанах столкнул в воду. Тот только и успел возмущенно что-то булькнуть, прежде чем ушел в воду с головой. Забил руками так, что разлетающиеся холодные брызги осели на лице застывшей от удивления Нирины. Вынырнул, отфыркиваясь, заполошно бултыхаясь, выдохнул:

– Рилисэ, холодно… – и вновь ушел под воду.

Поплотнее закутавшись в плащ, женщина покосилась на аккуратно развешивающего на кустах одежду бывшего учителя. Тот пояснил, не дожидаясь вопроса:

– Иначе бы он полночи просидел, боясь ноги замочить.

И почти беззвучно, с места, нырнул в воду. Ровно тогда, когда потребовалось подхватить мальчишку за шиворот и вышвырнуть на берег, как дикого шакаленка.

– Ну и методы у твоего родителя, – заметила караванщица, обертывая стучащего зубами мальчишку в сухое одеяние.

Ночь была холодная, а вода так просто ледяная!

– Он-н с-самый луч-чший, – растирая уши, категорично заметил Жильвэ, наблюдая за бесшумно рассекающим воду мужчиной.

Подживающие раны на груди ему совсем не мешали, неловкость в застоявшихся мышцах, вызванная неподвижностью, стремительно исчезала, и спустя пару лучин казалось, что в воде скользит хищный зубастый катул[16].

Пожалуй, этот мастер Слова и с оружием в руках может быть опасен: просто за счет природной ловкости. Пока он смывал усталость, Нирина успела привести в порядок мальчишку. Они даже поговорили. Наглости в нем поубавилось, как и самомнения. Ребенок, резко брошенный судьбой в непривычную обстановку, испытывал острое чувство неполноценности. Теребя край длинной заношенной туники, он спросил:

– А чем мне можно будет заняться… там? Куда мы едем… Шаери Вирин…

Вот вежливость далась ему нелегко, он даже нос от усердия наморщил. Я сочувственно фыркнула, убирая с лица кудри:

– Учиться тебе придется. В Школе Ремесел, например.

– Но… за это же надо платить? – шепотом вопросил Жильвэ.

– Да, но талантливых учеников берут и бесплатно.

– Наверное, надо доказать…

– Разумеется, – притянув ребенка поближе, карванщица накинула ему на плечи свою палетту. – Ты справишься.

Подопечный только ссутулился, качая головой. Ничего, все будет хорошо.

Кстати.

Чистая одежда, аккуратно расчесанные волосы, легшие волнами вокруг тонкого, посвежевшего лица, светящаяся в темноте белоснежная кожа… мальчик опять стал похож на высокорожденного алани. Опасно! И женщина натянула на голову ребенку капюшон. Да поглубже.

Как оказалось, вовремя. На тропе послышались осторожные шаги. Золотистый огонек, пляшущий в чьей-то руке, осветил и сидящую на берегу Нирину, и прижимающегося к ее боку мальчишку, и Рилисэ, настороженно выбирающегося из воды. Обманчиво-лениво он подхватил ком одежды.

Дорожные демоны! Вот понадобилось же кому-то ночью поплавать, да еще в самом дальнем и потайном озерке. Ну что же… придется заводить разговор.

Караванщица обернулась, задирая голову, и улыбнулась: знакомая персона. Странный счастливый случай, но объяснимый. В конце концов, кому еще в пустыне взбрело бы в голову заняться акведуками, пусть и за большие деньги.

– Шаери Дарин, рада вас лицезреть! – ровно сказала Нирина, поднимаясь и придерживая мастера Слова.

На лице высокой худой нарушительницы покоя ночного озера, кутающейся в длинный индолийский кафтан, нарисовалось искреннее удивление. Потом промелькнула досада, а следом узнавание.

– Шаери Вирин? – Глуховатый приятный голос разогнал напряженную тишину.

– О, разумеется. Мы нарушили ваши планы?

– Скорее, я – ваши, но прошу меня простить: ночные купания – моя большая слабость.

– В одиночестве?

– Сегодня – увы, да.

– Жаль…

Сероглазая женщина поставила на выступ скалы светильник, оглядела мужчину, ответившего ей столь же внимательным взглядом.

– А вы, я вижу…

– Да, простите меня, – вставая, заметила Нирина. – Мой новый управляющий Рилисэ Хедани, мастер Слова.

Тот, натягивая свежую рубаху, едва заметно кивнул. Руки от пояса, куда был привешен кинжал, он далеко не относил. Последние события пробудили в нем особую подозрительность, в добавление к здоровому скептицизму придворного.

– И, будь уверен, лучший мастер Ремесел в каганатах и далее… Лирина Дарин.

– Мое глубочайшее почтение, – мужчина проникся. – Вы ронийский мастер?

– Той школы, да. – Женщина кивнула. Обернулась: – А это кто же?

– Мой сын, Жильвэ.

Подчинившись жесту мужчины, ребенок скинул капюшон и поклонился. Нирина отступила подальше, предоставляя право вести разговор мастеру Слова. За таким представлением можно и со стороны понаблюдать. Исходные данные у подопечного есть. Пусть попробует выйти из подполья – в конце концов, до Арана один переход остался. А туда уж у Плоскогорья руки не дотянутся. А шаери Дарин весьма умна, лишнего выспрашивать не будет. Караванщица потянула растерянно стоящего в свете фонарика Жильвэ следом, вновь накидывая на него капюшон. Мальчишка кинул отчаянный взгляд на учителя. Тот ободряюще кивнул.

Лирина резко выдохнула.

– А мать?

Мужчина передернул плечами, прищурил и без того узкие глаза, надевая на лицо подвижную эмоциональную маску:

– Не выжила.

Мастер понимающе кивнула. Покосилась на замершую в тени Нирину.

– И откуда же вы?

– Из Шегрета…

– Слишком близко к Плоскогорью… – В голосе женщины появилось понимание.

Она тоже, насколько поняла глава торгового дома, приложила все силы, чтобы оказаться подальше от родных. Ее там, правда, физически убить не пытались. Но иногда смерть души куда страшнее, особенно если вспомнить, что ближайшие люди хотели сделать с названной племянницей, целительницей по призванию.

– Увы, – на лице мужчины проступила искренняя горечь, – но это был наш дом, да и соседство с Алани ранее нас не беспокоило.

– Так как же вы здесь оказались?

– Кружной дорогой, с караваном Шарана. Волею удачи…

– И шаери Вирин? – с улыбкой вопросила мастер Ремесел.

– О да… некоторое время назад мы обговорили условия нашего сотрудничества, но, к сожалению, выполнять их теперь придется мне одному. Именно поэтому я благодарен богам за удачу, позволившую оказаться нам с шаери Вирин здесь в один день. Мы ушли из дома абсолютно ни с чем, даже одежда наша…

Рилисэ развел руками, демонстративно расправляя заношенную палетту.

– С чужого плеча. Мне тоже доводилось… так уходить. – Вот только лицо шаери Дарин, в отличие от сочувствующего тона, было скорее мечтательным.

Откинув от лица волосы, она еще раз огляделась. Чуть просительно склонила голову к плечу.

– Мы уже уходим, – улыбнувшись, сказал Хедани. – Наслаждайтесь.

– Мастер, – окликнула его Лирина Дарин, – вы завтра с кем отправляетесь? С Шараном?

– Нет конечно же. Зачем? – Взгляд мужчины был безмятежен. – Шаери Вирин благородно предоставила нам место в своем фургоне.

Тут сероглазая, уже было сбросившая белую тунику, встрепенулась.

– Так вы тут с фургоном, Нирина?

Та отозвалась спокойно:

– Разумеется! Как же иначе.

– Тогда… Вы же с рассветом выходите? Я забегу – надо письмо одно передать. По тому же адресу… Не спешное, и вестником его не пошлешь.

– Всегда пожалуйста. – Караванщица кивнула, в темноте блеснула широкая улыбка. – За ту же цену…

– Услуга за услугу. Мое почтение.

– Взаимно, и приятной ночи… – И женщина ступила на узкую тропу, увлекая за собой обоих Рилисэ.

Хороший разговор, отличная ночь…

– Вы так считаете? – тихо спросил Хедани.

– Я вслух? Простите. – Нирина отвела от лица назойливую ветку, сорвала бутончик и пристроила его в вьющиеся волосы. – Конечно же. Совершенно случайная встреча с человеком знакомым, умным, понимающим и нелюбопытным. Удачный разговор. За это благодарю вас.

– А это «услуга за услугу»?

– Привыкайте. Это способ ведения дел, не оформляемых на бумаге.

– То есть вас не обременит…

– Ни в коем разе. – Женщина качнула головой, подхватывая Рилисэ под руку и хватая за шиворот мальчишку. – Это даже интересно. И стоило бы познакомить вас с Релатом, главой нашего каравана, но…

Но не получилось. У почти погасшего костра сидели только трое стражей. Они тихо переговаривались, шевеля алые, медленно тлеющие угли. Тихо грелся котелок, исходя пряным, терпким ароматом. Раскланявшись с мужчинами, Нирина подхватила его с держалки и направилась к фургону. Стражи проводили ее спутников внимательными взглядами, но вопросы решили оставить до утра. В конце концов, это гости почтенной караванщицы, а она не из тех, кто приводит в свой дом воров. Да и лица старший из посетителей ничуть не скрывал.

Утро…

Утро началось не с восходом солнца, а чуть раньше, в тот миг, когда чья-то бесцеремонная рука отдернула полог фургона, где ночевал Рилисэ Хедани. Впервые за много дней – на постели.

Так вот. Исчезнувшая внутри фигура немного погодя вылетела наружу. Пролетела через скамью, постромки и плюхнулась в пыль. Выругалась. Из проема, резко отдернув плотную ткань, выбрался Хедани. Мастер Слова прислушался к тому, что хрипло, с присвистом и взрыкиванием высказывает поднимающаяся с земли фигура, и добавил. Громко, от души, обращаясь к медленно светлеющему небу.

– Утро доброе, почтенный Лис, – раздалось из-за колеса.

Это Нирина, перекатившись, выбралась из плотного кокона одеял и, подперев рукой лицо, из-под повозки с интересом наблюдала за побудкой.

– Мое почтение, шаери Вирин, – сказал посетитель и скинул капюшон плаща. – Я, собственно, с письмом к вам…

Женщина встала, сдерживая желание потянуться. Оглянулась на замершего Рилисэ, с удивлением созерцавшего раннего гостя. Невысокого, хрупкого смуглокожего блондина с раскосыми глазами ярко-синего оттенка и острыми ушами, прикрытыми, впрочем, съехавшей повязкой.

– Мой новый управляющий Рилисэ Хедани – Лис Ранирашери шеер’нари Лирины Дарин, – быстро произнесла карванщица, представляя друг другу мужчин, и протянула руку.

На ладонь лег толстый, перевязанный лентами конверт, извлеченный из недр серого кафтана.

– Утро доброе, – заметил Хедани.

– И весьма, – ответил Лис, – услуга за услугу, шаери.

– Сочтемся, – Нирина прикрыла глаза. И резко развернулась к главе каравана, неслышно возникшему из предрассветных сумерек: – Приветствую, Релат. Где вы вчера ночью пропадали, друг мой? У меня для вас новости.

– И какие же, о пропустившая костер? – Старший каравана был доволен, видимо, тем, как поправляются раненые.

Запоздало Нирина сообразила, почему Релата ночью не было на месте. Целители!

– Да вот. – Женщина раздраженно махнула рукой в сторону замершего на пороге фургона мужчины. – Мой новый управляющий с семьей. Поедут с нами дальше. Я внесу за них полагающуюся плату.

– И много той семьи? – нахмурившись, осведомился ведущий каравана.

– Только я. – Из-за спины учителя выглянул заспанный мальчишка.

Все пару мгновений помолчали. Ну кто из живущих за Красными песками не знает, как выглядят аланийские аристократы?

Лис фыркнул, звонким голосом разбивая напряженную тишину на серебристые осколки:

– Засим я вас оставляю, шаери, почтенный Глава, Мастер… – Раскланявшись со всеми, остроухий попятился, затем вдруг театрально прищелкнул пальцами и начал охлопывать себя по карманам. – Забыл! Мастер Лирина просила передать… вам, Рилисэ!

Светловолосый вытащил тонкий пергаментный свиток, опутанный алой нитью. Кончики ее были вплавлены в темно-алую восковую печать.

– Рекомендация в Школу, – подошел ближе, осторожно, медленно, скользящим шагом, готовый в любой момент отскочить назад из-под удара.

Уж больно недовольным, а еще более раздраженным выглядел белокожий аланийский полукровка, мог бы и сорваться. Всеобщее внимание, сосредоточенное на ребенке, его абсолютно не радовало. Но… никто никого не собирается убивать. Прямо сейчас.

Рилисэ вынул руку из-под полога, выпуская из пальцев скрытый под тканью клинок, и, спрыгнув вниз, с поклоном принял бумагу.

– Мои наилучшие пожелания вашей шеер, почтенный Лис. – Замялся на миг, внимательно разглядывая синеглазого, демонстрирующего дружелюбный оскал на запыленном лице, а потом добавил, резко кивнув: – Услуга за услугу.

Остроухий удивленно вздернул бровь, но согласно взмахнул рукой. И наконец удалился, весело что-то насвистывая. Рилисэ же, отправив за полог своего мальчишку, решительно пошел знакомиться с будущими спутниками. Главой каравана, охранниками, соседями по пути…

А стоянка тем временем оживала. Релат, уверенно дирижируя людьми, готовил караван к отходу. Водоворот лиц вокруг целенаправлен и точен, указания скупы и, в общем-то, не так уж необходимы. Все прекрасно знают, что полагается делать ранним утром, едва забрезжит рассвет над верхушками Дарующих жизнь. Стоящий рядом Рилисэ Хедани запоминал каждого, кто проскальзывал мимо, кивал в ответ на приветствия, четко отвечал на вопросы… Самый главный – что ты умеешь, способен ли прикрыть в случае неприятностей оружием или магией? Но мастер улыбался, старательно подавляя желание сбежать, отвечая, что скорее способен убить Словом.

Заболтать до смерти то есть.

Один из воинов весело улыбнулся, демонстрируя острую нехватку зубов.

– Тогда мы пригласим вас к нашему костру, почтенный мастер. Ради ваших несомненно интересных историй.

– Буду рад.

Но вот звучит рожок, и Рилисэ опускается на скамью рядом с караванщицей. Нирина придирчиво изучает спутника, одетого в потрепанную дорожную палетту. Из-под коротковатых рукавов выглядывают манжеты нательной рубахи. На голову накинут глубокий капюшон, мягкие сапоги на ногах – и никакого, даже самого тонкого доспеха. Шаери Вирин вздохнула. В таком виде придется ехать до Арана, а то и далее. Где подходящий найдешь? И одолжила мужчине широкий шарф из плотного, двойного плетения шелка, дабы прикрыть лицо.

Стражи на границах оазиса никого не задержали, только проводили каждую повозку внимательным взглядом, пересчитывая людей. Релат поднял вымпел, раскланялся с дорожным служителем, поставившим печать на большой подорожной, вскочил на подножку, резко свистнув. И фургоны выкатились под беспощадное солнце.

Длинный переход пролетел незаметно, за разговорами. А чем еще заниматься, когда колеса, проворачиваясь с легким скрипом, беспечно пересчитывают бесконечные шаги пути, когда солнце, нависая над головой, выжигает в глазах цвет, а руки привычно удерживают поводья? И если имеются аж два весьма благодарных слушателя?

Вот Нирина и говорила, неспешно нанизывая на нить повествования слова. Легенда об Аран Пресветлой и пуховом клубке заняла время почти до самого полуденного привала. Долог был путь прекрасной принцессы, ушедшей в пустыню в поисках возлюбленного, обманом захваченного в плен коварным ворожеем. А шла она за пуховым клубком, чародейкой зачарованным и самостоятельно катящимся. По дороге сей клубок ронял семена, ибо был скатан из тонких нитей и цеплючих головок воздушного репейника. И там, где семена прорастали, появлялись оазисы. В том же месте, где настигла принцесса ворожея и победила его умом и хитростью, клубок укоренился. Подчинившись высшей воле, принцесса и ее возлюбленный поселились там, основав город. Так появился оазис Аран.

Вот почему предвестниками этого пустынного приюта являются многочисленные рощи сухих колючек, узкими языками пересекающие пологие песчаные холмы и чередующиеся с ними проплешины растрескавшейся земли.

Так, по крайней мере, звучит сказание, объясняющее наличие огромного количества того самого воздушного репья в окрестностях источника. Из него плели циновки, строили дома, из обмятых в молотилке стеблей делали плотную ткань.

Вот так вот. Караванщица закончила как раз тогда, когда фургоны один за другим принялись втягиваться в огороженный репьем колодезный круг.

Рилисэ с интересом помял в руках клубок колючек, потом принялся задумчиво выщипывать белые пушинки. Нирина загнала фургон в полукруг стоянки, бросила поводья и заглянула за полог:

– Ребенок, пойдем разомнемся. Поможешь воду принести. А вы… – это уже потирающему повязку бывшему учителю, – не могли бы… отвар поставить?

Мужчина кивнул согласно и поднялся, пережидая неожиданный приступ слабости. Пальцы, легшие на одну из реек, побелели от напряжения.

А Жильвэ выглянул неохотно, поморщился на стоящее в зените солнце, но послушно выбрался наружу и поплелся следом, огибая серо-зеленые, похожие на меховые комки, но вовсе не такие мягкие кусты. Широкие, свернутые трубочкой жесткие листья и усыпанные мелкими иголочками ветки подцепили подол палетты, отчего она сползла, мальчишка, нервно оглядываясь, одернул ее, вновь скрывая лицо под тканью.

Он сторонился людей, в особенности звонко и громко смеющихся мальчишек, наперегонки таскающих полные меха и ведра к своим фургонам. Кто-то его толкнул, он отскочил, напоролся на еще один куст, который с расстановкой, неспешно похрустывая плодами и ветками, поедала чья-то лошадь. И все же добрался до разомкнутой колодезной башенки. Тронул за руку женщину, с трудом найдя ее в пестрой шумной толпе:

– Шаери Вирин… Я…

– Успокойся, лучше на вот, отнеси! – и Нирина всучила подопечному большой булькающий мех, отчего мальчишка едва не завалился на камни.

Поправив лямку, перекинутую через худое плечо, отправила ребенка обратно, ободряюще стиснув руки. Пусть привыкает, маленький принц. Понаблюдав за его неровной, шарахающейся походкой, хмыкнула и, обернувшись к колодцу, с наслаждением погрузила руки в ледяную воду.

Строго говоря, это был не колодец, а широкий и глубокий круговой желоб из темно-серого камня, в который сейчас струилась поднимаемая воротами влага. Чуть желтоватая, сладкая и мягкая, прошедшая залегший где-то под землей глиняный пласт.

Вода оазиса Аран.

Странно, но делить путь на двоих, а точнее, на троих оказалось не легче, нет. Приятнее. Нирина всегда сама прекрасно справлялась, но…

Рилисэ Хедани, отлежавший в подполье, по его собственному заявлению, все кости, прекрасно справился с лошадьми. Напоенные, отъевшиеся животины, помахивая хвостами, довольно хрустели лакомством – сочными колючками, обмятыми в большом мешке так, чтобы пошел сок. Жильвэ прилежно учил ронийский по названиям трав и мазей, заваривая настой на маленькой жаровне. Смахивая капли пота, он, прикусив язык и скосив глаза, тщательно размешивал ароматную жидкость, стараясь не поднять осадок. Отложил мешалку, потянулся, вставая… И громко вскрикнул, перекрыв на миг шум и гам стоянки.

Это Нирина, подойдя сзади, ловко окатила его ледяной водой. Тряся головой и разбрызгивая с волос капли, мальчишка яростно выпалил что-то на дворцовом алани. И испуганно замер, зажав рот руками, но никто, кроме неодобрительно качающего головой Рилисэ, не обратил внимания на вспышку ребенка. Других дел хватало.

Лошади недовольно переступили копытами, лишившись внимания восхищенного пассажира, и мужчина вернулся к расчесыванию грив. Еще он раздумывал, что бы такое рассказать у вечернего костра на перекрестке путей. Приглашали его всерьез. Что, если…

Нирина тронула аланийца за плечо:

– Пора.

Над пустыней разнесся звук рога.

Приняв из рук названного сына пиалу, полную ароматного напитка, и усевшись поудобнее, мужчина заметил:

– Теперь моя очередь вести рассказ. О торговой системе царства Алании не желаете ли послушать, шаери?

– С преогромным удовольствием, почтенный мастер.

А у прощального ночного костра, в окружении более чем дюжины слушателей, свободных от работы стражей, то же самое было изложено в виде притчи о жадном торговце и нищем выходце благородного дома. Только Нирина не слушала. Некогда. Она весь вечер проторчала на большом караванном пустыре, помогая Релату делить фургоны. Собственно, в том не было большой нужды, но проследить за тем, кто уходит, а кто решает присоединиться, диктовала простая предусмотрительность. А проще всего это сделать, заполняя перепись.

Страницы: «« ... 1718192021222324 »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга посвящена анализу малоизученной деятельности ряда российских политических деятелей, философов ...
Воспоминания атамана Забайкальского казачьего войска Григория Семенова представляют двойной интерес ...
Настоящее пособие помогает формированию и совершенствованию у студентов умений и навыков произношени...
Многоосевая диагностика представляет собой перечень шагов специалиста-практика на этапе психологичес...
В книге впервые исследуется в аспекте стилистики текста едва ли не самый популярный жанр современных...
В учебном пособии излагаются теоретические основы досуговой деятельности, методика организации и про...