Третье человечество Вербер Бернард

25

Мне было больно. Очень больно.

Это случилось 4,4 миллиарда лет назад.

200 миллионов лет покоя, а потом из глубин Вселенной явилась беда.

Это был огромный астероид, намного больше тех, которые падали на меня до этого.

Намного позже, когда о нем узнали астронавты, они назвали его Тейей.

Тейя была размером с Марс, то есть всего вдвое меньше меня. Ее диаметр составлял 6000 километров.

Тейя неслась ко мне со скоростью 40 000 километров в час.

Столкновение было неизбежным.

Ударив по касательной, Тейя ободрала мне кожу, сорвав еще неокрепшие защитные слои и вклинившись так глубоко, что в космическую пустоту брызнула оранжевая магма. Оказавшись в поле моего тяготения, астероид сделал круг по моей суше. Мне казалось, будто с меня живьем сняли скальп. Примерно то же происходит, когда люди чистят яблоко. Если бы у меня был рот, я бы закричала.

Но мне было нечем выразить эту боль, и меня все равно никто бы не услышал.

Но эта первая рана включила мое сознание.

Тейя не только содрала с меня кожу, но и пробудила разум. В тот момент, думая, что умираю, я вдруг осознала, что… живу.

26

Резко зазвенел звонок.

Усталая рука, вырванная из блаженной летаргии сна, подняла трубку и приблизила ее к уху:

— Алло?

— Господин Пеллегрен? Томас Пеллегрен?

— Он самый. Вы что, с ума сошли беспокоить меня в такой час?

— Господин Пеллегрен, у меня для вас есть две новости — хорошая и плохая.

— Кто вы?

— Начнем с хорошей. Вы стали отцом…

Дыхание человека, слушавшего эти слова, участилось.

— Не волнуйтесь, господин Пеллегрен, ребенок чувствует себя хорошо. Он пребывает в прекрасной форме.

— А плохая?

— Ребенок весит 58 килограммов.

— Что?!

— Этот ребенок — я.

Надолго повисла тишина.

— Понимаю ваше удивление. Если есть желание, то я здесь рядом, могу тотчас же к вам зайти.

27

Давид Уэллс знал, что мать вернется не скоро — она собиралась остаться в морге, чтобы поплакать и помолиться рядом с телом.

Он поднялся по лестнице и вошел в свою комнату. Положил на кровать пакет, сел и внимательно осмотрелся вокруг.

Прямо напротив над письменным столом висел монументальный плакат с репродукцией картины Жака Луи Давида, изображавшей Наполеона, совершавшего переход через Альпы. Страсть Давида к Бонапарту родилась давно. Увидев его в учебнике истории, он сразу сказал себе: «Это человек, указующий мне путь». Тогда он еще не знал, что и сам будет небольшого роста.

И только когда эта проблема для него стала насущной, Давиду пришло в голову, что Наполеон воплощал собой реванш низкорослых над высокими. Потом он прочитал множество книг о великом императоре. Стал собирать гравюры и с помощью оловянных солдатиков воспроизвел битву при Аустерлице. Макет этого сражения, запечатлевший самый решающий момент, и сейчас стоял на комоде. И всем своим лилипутам он дал имена наполеоновских офицеров: Бертье, Мюрат, Даву, Ней, Массена. Свою карликовую крольчиху он назвал Жозефиной.

Взгляд Давида снова упал на пакет с вещами отца. Ему вспомнилось, как тот когда-то сказал: «Человечество будущего создают грезы настоящего. Обо всем хорошем, что с нами произошло, когда-то обязательно мечтал кто-то из наших предков. А все хорошее, что произойдет с нашими потомками, воображает кто-нибудь из живущих ныне. Может быть, даже ты».

Давид подумал о еще одной фразе отца, оказавшей на него неизгладимое впечатление: «История настолько ускоряется, что вскоре в одну-единственную жизнь будет целиком вмещаться вся совокупность перемен, которые за свои жизни пережили все наши предки».

Наконец он набрался храбрости, вытащил из пакета вещи отца — оранжевую куртку, шапку, рюкзак и перчатки — и разложил на полу справа от себя. Затем методично вывернул все карманы и нашел толстый пластиковый конверт, в котором обнаружились ручка, блокнот и карта памяти фотоаппарата. Он вставил ее в компьютер и хотел открыть, но на экране появилось сообщение: «Файлы повреждены, считывание информации невозможно». Экстремальный холод нанес ячейкам серьезный ущерб. Давид попытался восстановить файлы с помощью нескольких программ, но у него ничего не получилось.

Крольчиха Жозефина подобралась ближе и обнюхала предметы, разложенные на полу, помахивая своим коротким, словно обрубленным, хвостом. К счастью, блокнот, герметично запаянный в пластик, сохранился в целости и сохранности.

Давид открыл его и прочел первую страницу:

Антарктика

77 градусов 0 минут широты

105 градусов 0 минут долготы

четверг 11 марта 12 ч 42 м

Наконец мы достигли воздушной полости.

Таким образом, нам удалось спуститься до озера Восток. Оно оказалось в точности таким, как я думал, размеры его вполне соответствуют предполагаемым.

Пройдя несколько километров по его южному берегу, мы обнаружили тоннель, ведущий во вторую пещеру, расположенную под первой. Там мы нашли не только ископаемые следы жизни в виде окаменелых папоротников, червей и аммонитов… но также скелеты гигантских человеческих существ.

Это открытие полностью изменит наш взгляд на историю. По моим предварительным оценкам, в соответствии с результатами радиоуглеродного анализа и лазерных измерений, проведенных моей помощницей Мелани, эти люди умерли около 8000 лет назад.

Рост их составлял порядка 17 метров, весили они не менее 700 килограммов.

Предполагаемая продолжительность их жизни — 1000 лет.

Для их описания больше всего подошел бы десятикратный масштаб.

Теперь в учебниках истории перед «Хомо сапиенс. Рост 1,7 метра. Продолжительность жизни 100 лет» нужно будет добавить «Хомо гигантис. Рост 17 метров. Продолжительность жизни 1000 лет».

По счастливой случайности, открытию этих скелетов (и даже целого тела, великолепно сохранившегося во льдах) сопутствовала удивительная находка — высеченные в камне изображения, на которых исполины запечатлели свою историю.

Теперь у нас есть не только доказательства существования этих великанов, но и точное повествование о рождении, расцвете и гибели их цивилизации.

Благодаря этим изображениям, которые покрывают сотни метров каменных стен, мы можем восстановить их историю.

И вот что мы сумели понять.

Во-первых, раса Хомо гигантис была в тысячу раз малочисленное, чем нынешнее человечество. Думаю, их общее количество не превышало восьми миллионов. Преобладали, причем со значительным перевесом, представители мужского пола.

Прожив на земле много тысяч лет, они успели создать высокоорганизованное общество. Тем не менее им пришлось пережить закат, ставший следствием четырех последовательных сокрушительных катаклизмов, каждый из которых все больше ухудшал их положение.

Если верить этим изображениям, первым постигшим их бедствием стал потоп, поглотивший весь их континент (находившийся между Европой и Америкой; не исключено, что именно он лег в основу описанного Платоном мифа об Атлантиде и упоминаний о библейском потопе).

Вторым несчастьем стало охлаждение атмосферы (обладая большей поверхностью тела, подвергавшейся действию холода, они были более уязвимы).

Третий бич настиг их в виде войны с людьми маленького роста (вполне возможно, что это были наши предки, древние Хомо сапиенс). Те, вероятно, сначала им поклонялись — до тех пор, пока не решили добиться свободы и сокрушить их.

Наконец, четвертую катастрофу вызвал астероид, по-видимому изменивший гравитационное поле Земли, в результате чего люди маленького роста получили дополнительное преимущество, а исполины были поставлены в еще более невыгодное положение.

Основываясь на деталях изображений (см. фото 116–354), можно сделать вывод о том, что они были знакомы не только с сельским хозяйством, скотоводством, медициной и металлургией (в отличие от наших предков, которые 8000 лет назад продвинулись не дальше охоты и сбора съедобных плодов, ягод и корешков), но были сведущи и в таких отраслях, как волновые коммуникации и дистанционное лечение больных.

Благодаря размерам они обладали удесятеренной физической силой.

Объем их легких был в 10 раз больше, поэтому они, задержав дыхание, могли в 10 раз дольше находиться под водой. На некоторых барельефах они изображены верхом на китах, погружающихся в морскую пучину (фото 491–495).

Они могли без труда возводить строения, которые, с нашей точки зрения, выглядит поистине монументально.

Вероятно, мозг этих исполинов тоже был в 10 раз производительнее нашего.

Теперь, по прошествии времени, становится очевидно, что намек на их существование содержится во всех мифах. Во многих из них упоминается об окончательном поражении Хомо гигантис в борьбе с их маленькими соперниками, которые были нашими предками, Хомо сапиенс.

В то же время следует учитывать, что описанная в мифах победа древних героев над великанами на самом деле является триумфом маленьких диких невежд над «цивилизованными» исполинами. «Предав их смерти», мы потеряли нечто поистине бесценное.

Удивительно, но факт: мой дед, Эдмонд Уэллс, в своей «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» (глава «Цивилизация великанов») уже упоминал о существовании огромных гуманоидов, предшествовавших нашему появлению.

Кроме того, он выдвинул идею о том, что природные катаклизмы являются лучшими катализаторами мутаций того или иного вида (глава о «Четырех всадниках Апокалипсиса», которые, по его мнению, были не столько пророками будущего, сколько свидетелями прошлого). Как его посетило это озарение, подтверждение которого я сегодня нашел? Этого я объяснить не могу, но должен признать, что он действительно написал эти слова, а я, перед тем как отправляться сюда, их прочитал. Однако я разделяю далеко не все его теории. Так, например, он считал, что мы движемся в сторону уменьшения, а я полагаю, что человеческий род, напротив, стремится к увеличению роста. Причины этого широко известны: детей кормят лучше, питание стало богаче, медицина эффективнее и т. д.

Дед был страстным поклонником муравьев, он обожал наблюдать за ними и пытался их понять. Мне кажется, что эта его специализация сначала помогла ему прозреть, но затем привела к заблуждениям. Он думал, что человек уменьшится, чтобы походить… на дорогих его сердцу муравьев.

Сейчас все наводит на мысль о том, что, по крайней мере в этом отношении, он был неправ. Примером, которому мы должны следовать, является не муравей, а динозавр.

Великанами мы были, великанами нам суждено стать. Тогда круг замкнется.

И я совершенно уверен, что в один прекрасный день мы станем похожими на тех колоссов, которых я нашел на озере Восток. Наш рост будет составлять 17 метров, вес — 700 килограммов, мы будем жить 1000 лет и общаться с помощью излучаемых мозгом волн, как раньше это делали Хомо гигантис.

Это интуитивное предвидение. Мое собственное.

Одно очевидно: мы, Хомо сапиенс, являемся промежуточным звеном между двумя видами гуманоидов — человеком прошлого и человеком будущего. Человека будущего пока нет. Его еще только предстоит создать.

28

Он вздрогнул.

Дверной звонок прозвенел очень громко.

Томас Пеллегрен спустился по лестнице и открыл дверь. Перед ним стояла молодая, коротко стриженная шатенка. В ее одежде преобладали черные и желтые цвета, в руке она держала кожаный чемоданчик.

— Сюрприз! — воскликнула она.

Чтобы как-то отреагировать, мужчине понадобилось некоторое время.

— А вот и я, ваша дочь. Вскоре я отправляюсь писать очерк. Это может оказаться небезопасным, и у меня вдруг возникло желание вам позвонить. Я уже давно хотела с вами встретиться…

Тучи вдруг прорезали зигзаги молний.

Молодая женщина вошла внутрь. Небо на улице будто сорвалось с цепи, взорвалось крупными каплями дождя. Гостья уселась в самое большое кресло:

— Помните канун Нового года двадцать семь лет назад? Вы тогда, похоже, здорово набрались и даже сказали себе, что в этот вечер с вами не произойдет «ничего хорошего». Так вот «ничего хорошего» — это я.

У Томаса Пеллегрена был широкий лоб, посеребренные сединой виски, прямой нос и маленький рот. На нем был спортивный халат. Хозяин дома протяжно вздохнул.

— Я подумала, вам будет приятно узнать о моем существовании. Обретая меня сейчас, когда мне двадцать семь лет, вы получаете преимущество иметь ребенка, но при этом не обязаны переживать мучительный период бессонных ночей, воняющих пеленок, бутылочек с соской в три часа ночи и приступов боли, вызванной первыми режущимися зубами. — Она не сводила с него глаз. — Вы не болтливы, да?.. Я могу поставить себя на ваше место. Когда перед вами вот так, из плоти и крови, возникает осколок прошлого, которое хотелось бы забыть, это, должно быть, не очень… «удобно».

Пеллегрен по-прежнему сохранял бесстрастность.

— Перед тем как отправиться писать этот очерк, мне захотелось с вами повидаться. У меня такое ощущение, что там я могу погибнуть, и мне не хотелось бы исчезнуть из этой жизни, не сказав хотя бы один-единственный раз «здравствуй» своему… отцу. Не буду вам больше надоедать. Я ухожу, и вы обо мне больше никогда не услышите.

Женщина встала. Удерживать ее он не стал. И тогда она застыла перед дверью, словно чего-то дожидаясь.

— Вы совсем не помните мою мать, Франсуазу Каммерер?

Он сделал вид, что копается в своих воспоминаниях.

— Мне очень жаль, но… нет. Как вы меня нашли?

— Мама говорила, что вы «тип, который мучает животных якобы для того, чтобы двигать вперед науку». Из чего я сделала вывод, что вы биолог. Еще она рассказывала, что вы были «заодно с самодовольными придурками из университета Декарта», что звали вас так же, как святого Фому, и что вы верили только в то, что видели собственными глазами… Это значительно сократило область поиска, правда? Интерес к вам я проявляю уже давно, но познакомиться решилась только сейчас. Я прекрасно осведомлена о вашей жизни, исследованиях и открытиях. И могу сказать, что восхищаюсь вами как ученым. В немалой степени именно из-за вас я тоже стала биологом, специалистом по гормонам. Я от корки до корки прочитала вашу диссертацию «Влияние гормонов в пчелиных обществах».

Он нахмурился:

— А ваша мать, Франсуаза Каммерер, что с ней? Где она сейчас?

— Она умерла. Рак легких. Она была очень нервной, ее постоянно что-то тревожило. Две пачки сигарет в день — такое даром не проходит. Кроме того, она была склонна к депрессиям. Между нами говоря, я понимаю, почему вы не захотели остаться с ней. Даже для меня это иногда было довольно трудно… Я была ее единственной близкой родственницей. Мама умерла от сигарет, и я, чтобы быть последовательной, решила ее кремировать. Пеплом ты был, в пепел обратишься.

С этими словами Аврора достала пачку сигарет и закурила, не дожидаясь разрешения.

Томас Пеллегрен удивленно поднял бровь, но перебить не решился.

— Ладно, шучу. Просто у меня не было денег на мраморное надгробие и прочую чепуху. Это ведь стоит целое состояние. Небольшая урна практичнее и дешевле. А вот и она!

Аврора порылась в чемоданчике и вытащила металлическую коробку. Томас Пеллегрен взял ее так, словно внутри была священная реликвия. На коробке было написано «Шоколадные трюфели, содержание какао не менее 75 %».

— Я пошутила, — сказала Аврора, забрала у отца коробку, открыла крышку, взяла конфету и предложила ему: — Не хотите? Очень вкусно.

— Нет, нет, благодарю. Расскажите мне еще о вашей матери. Итак, вы ее кремировали. Что же было дальше?

— Над тем, что осталось от моей семьи, я произнесла поминальную речь. И знаете, что это был за текст?

— Вероятно, слова из Евангелия?

— Я прочитала гороскоп на день ее смерти. Три рубрики: здоровье, личная жизнь, карьера. Еще одна насмешка судьбы! Она была Раком с асцендентом в Раке. В гороскопе говорилось, что этот день в честь ее знака должен быть отмечен белым камнем.

— У вас есть фотографии матери?

Аврора вытащила небольшой альбом. Томас Пеллегрен стал рассматривать снимки.

— Нижняя часть лица, подбородок и нос у меня, как у нее, а верхняя — как у вас. Взгляните на мои глаза и широкий лоб. Высокий и прямой.

Томас смущенно, но внимательно посмотрел на нее.

— Мне кажется, что вы для полной уверенности захотите провести тест на ДНК. Я права?

— Вы сказали, что у нее были и дальние родственники?

— По тому, как эти люди на меня смотрели, я поняла, что они тоже считают меня «досадным недоразумением». Они употребили выражение «ошибка молодости».

Томас Пеллегрен фыркнул.

— Ага! У все-таки меня получилось вас рассмешить! — Вдохновленная этим успехом, Аврора продолжала: — Месье Пеллегрен, вы забыли задать мне один вопрос.

— Да? И какой же?

— «Мадемуазель, как вас зовут?»

Он хотел было повторить за дочерью эту фразу, но она его опередила:

— Аврора. Завтра я отправляюсь в Турцию на поиски амазонок, которые называют себя женщинами-пчелами. Я хотела бы и дальше смешить вас, но на самом деле прийти к вам меня подвиг разговор с одним из коллег по университету. Он нашел своего отца — вы не поверите — вмерзшим в лед. И я вдруг подумала, что должна встретиться со своим отцом, пока он тоже не остыл.

— Аврора…

Она взглянула на часы:

— Ну, довольно. Это все замечательно, но мне еще нужно успеть на самолет.

29

Тейя.

Столкновение было столь сильным, что сбило ось моего вращения с 0 до 15 градусов. Это незначительное изменение привело к появлению времен года.

С тех пор у меня стало четыре лика.

Из-за гравитации, порождаемой моей массой, обломки Тейи, смешавшись с фрагментами поверхности, образовали пояс астероидов, состоявший из множества камней, вращавшихся вокруг экватора.

На несколько миллионов лет, последовавших за этой катастрофой, моя внешность совершенно преобразилась. Меня можно было бы спутать с Сатурном, ведь на моей орбите тоже вращалось кольцо из замерзших каменных глыб, напоминавшее собой большой обод.

Затем времена года сменяли друг друга, зависшие надо мной обломки спрессовались и образовали собой сферический объект, ставший моим спутником. Позже люди нарекли эту груду орбитальных обломков Луной.

Какое никчемное светило.

Нагромождение отходов, достаточно скученное и плотное, чтобы образовать шар, но недостаточно массивное, чтобы вырваться из поля моего тяготения или хотя бы начать вращаться вокруг собственной оси.

Подумать только — для многих людей это объект поэтического вдохновения. То же самое, что поклоняться усеянной шрамами куче обломков земной коры.

Луна. Она даже не является небесным телом, излучающим свой собственный свет, и лишь слабо отражает сияние солнца.

Луна. Отвердевшее напоминание о моей самой большой боли, но также и о пробуждении сознания.

Я не астероид, не груда камней и не банальный шар из безжизненной скальной породы.

Масса, размеры, орбита, горячее сердце и железное ядро превращают меня в уникальное существо.

30

— Вам известно, кто я? Я президент Французской Республики! И это благодаря мне над этой страной восходит и заходит солнце! Поэтому позвольте заявить, что со мной эти игры не пройдут. Вы просто ничтожество. До свидания. — Президент Станислас Друэн злобным жестом бросил трубку. Затем поднял ее вновь: — Бенедикт? Больше ни с кем меня не соединяйте, мне до смерти надоели эти бездари. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Он раздраженно открыл ящичек стола и достал свои принадлежности: перламутровую шкатулку с кокаином и серебряную трубочку. Президент насыпал три параллельные дорожки. Вдыхая пагубное зелье, он подумал, что все его предшественники поступали так же. У них были кокаин, чтобы чувствовать себя сильным, и любовницы, чтобы расслабляться. Если же ситуация усложнялась, то они прибегали к поддержке астрологов или колдунов, прячущихся за кулисами и принимавших за них решения.

Откинувшись в кресле, Станислас Друэн сказал себе, что все его предшественники — как правого, так и левого толка — избирались, руководствуясь одной и той же программой: «меньше привилегий, больше равенства, меньше безработицы, больше безопасности». И, подобно ему, все они проводили одну и ту же политику, ведущую к «большей безработице, меньшей безопасности, меньшему равенству и большему количеству привилегий».

Еще он подумал, что те немногие французские президенты, которые желали провести реформы, автоматом катастрофически теряли популярность, в то время как те, кто лишь наслаждался властью, не создавая ничего, кроме монументов во славу себя самих, ее приобретали.

Он помнил слова де Голля о том, что «французы — телята», и не забывал, что с тех пор, согласно опросам общественного мнения, французы считают генерала лучшим президентом.

Он втянул носом еще одну дорожку и подумал, нюхал ли де Голль кокаин. Насколько ему было известно, генерал был единственным, кто не устраивал оргий.

Напротив него висели портреты предшественников, с самодовольным видом положивших руку на сердце, конституцию или карту Франции.

Взгляд его задержался на лице Миттерана, «Спокойной силы». Он вспомнил, что ему рассказывал премьер-министр, когда-то хорошо его знавший: «Миттеран создал систему „Пусть победит сильнейший“. В юности он состоял в военизированном формировании одного крайне правого движения, затем, когда грянула Вторая мировая война, применил эту стратегию на практике. В друзьях у него были участники Сопротивления и коллаборационисты».

Пусть победит сильнейший.

Сопротивление победило, а Миттеран был осыпан почестями и награжден медалями.

«Замечательная модель управления страной, — думал президент Станислас Друэн. — Играть сразу за два лагеря, спокойно дожидаясь, какой из них добьется успеха».

По словам премьер-министра, Миттеран, став президентом, начал поддерживать и профсоюзы наемных работников, и объединения работодателей. И все думали, что глава государства играет на его поле.

Затем он на какое-то время занял выжидательную позицию, чтобы посмотреть, кто окажется сильнее. Так он восстановил членство Франции в североатлантическом альянсе НАТО, демонстрируя себя главнейшим союзником Соединенных Штатов, и назначил нескольких министров-коммунистов, симпатизировавших, вполне естественно, Советской России. Точно так же он одновременно оказывал поддержку и представителям ядерной индустрии, и экологам.

Политический гений! Чтобы заслужить истинную любовь народа, нужно от него дистанцироваться.

Президент Друэн вспомнил злую шутку, которую ему рассказал премьер-министр. Когда стало известно, что у Миттерана рак и простаты и щитовидной железы, один из членов его правительства произнес знаменитые слова: «Пусть победит сильнейший».

Станислас Друэн смотрел на портреты знаменитых соотечественников. Сам он прошел на выборах с левой программой, которую никогда даже не пытался воплотить в жизнь по той простой причине, что она была невыполнима. А данные ранее обещания забывают все.

Доказательство того, что в момент голосования избиратели подсознательно знают, что меры, определившие их выбор в пользу того или иного кандидата, никогда не будут реализованы.

Он стал перебирать на смартфоне коллекцию любовниц. Многочисленность гарема была для нынешнего президента настоящим хобби. Но и в этом ему было трудно превзойти предшественников. Если верить служащим Елисейского дворца, Миттеран заказывал секретарш из Скандинавских стран, выбирая их по каталогам. Жискар д’Эстен питал особую привязанность к девушкам, голосующим на дороге. Ширак соблазнял всех, кто оказывался в поле досягаемости. Впрочем, обо всем этом Друэн знал только по слухам, хотя они вовсе не казались ему невероятными. Самым прытким в этом отношении был Кеннеди, который, поговаривали, устраивал оргии с участием самых красивых девушек в каждом американском городе, куда его заносила предвыборная кампания.

Американцы всегда нас опережают. Бедняга Клинтон, которого поймали с поличным на шалостях со стажеркой…

Друэн вспомнил о своих более знаменитых предшественниках.

Если верить патологоанатому, вскрывавшему тело Наполеона, мужское достоинства императора было как у двенадцатилетнего ребенка. Но это отнюдь не мешало ему приумножать победы на любовном фронте.

Людовик XIV построил Версаль и поселил в нем многочисленный двор, чтобы иметь в своем распоряжении еще больше женщин.

Генрих VI, по свидетельству современников, залезал под юбку всем представительницам прекрасного пола, оказывавшимся поблизости, будь то служанки, аристократки или жены его министров.

Станислас Друэн улыбнулся.

Это справедливая награда за усилия, приложенные для того, чтобы оказаться на вершине власти. Даже у крыс и обезьян именно альфа-самцы пользуют молодых самок репродуктивного возраста.

Он бросил взгляд на стоявший справа экран, на котором отображались кривые, требующие к себе особого внимания. В качестве капитана правительственного корабля, он хорошо знал, что если не хочешь пойти ко дну — следи за циферблатами.

Покупка жилья растет.

Индекс САС 40 растет.

Население растет.

Производство автомобилей растет.

Строительство квартир и домов растет.

Все показатели на подъеме. Пока. Нужно придерживаться прежнего курса.

Зажужжал зуммер переговорного устройства.

— Ну что там еще, Бенедикт? Я же просил дать мне немного покоя.

— К вам полковник Овиц.

Президент взглянул на часы, спрятал смартфон и откинулся в кресле:

— Пусть войдет.

Он поспешно бросил в стоявшее напротив кресло несколько подушек.

В кабинет главы государства решительным шагом вошла женщина очень маленького роста.

На ней был тот же наряд, в котором она сидела в жюри. В руках у нее была сумка — по виду довольно тяжелая.

— Наталья. Видеть вас всегда приятно.

— Здравствуйте, господин президент.

Она взгромоздилась на подушки.

— Итак, чему я обязан той радости, которую доставил мне ваш визит?

Немного повозившись в кресле, она приняла более удобную позу.

— Эволюции. Я предлагаю вам не довольствоваться ролью президента, управляющего текущими делами страны, но стать главой государства, способного видеть средне- и долгосрочную перспективу, — ответила она. Затем продолжила: — Иными словами, правителем, рискующим попасть на страницы учебников истории, которые будут читать грядущие поколения.

Станислас Друэн пристально посмотрел на карлицу. Она попала в самую точку. Его амбиции всегда в том и заключались, чтобы оставить о себе память и не остаться простым президентом из длинного перечня канувших в Лету предшественников.

— Единственная эволюция, представляющая для меня интерес во время моего пятилетнего срока, касается экономики. После меня хоть потоп.

— А кто вам говорит о пятилетнем сроке? Я хочу приподнять перед вами завесу будущего тысячелетия. Еще я попрошу вас записать на внутренние камеры все, что я сейчас скажу, чтобы, если меня убьют, у вас была возможность еще раз послушать мои слова и принять их во внимание.

Президент Друэн ненавидел, когда ему отдавали приказы, особенно женщины, а тем более карлицы. Но в поведении этой странной собеседницы было что-то такое, что внушало ему уважение. Он наклонился к переговорному устройству:

— Бенедикт, в ближайшие четверть часа меня ни для кого нет. — Он нажал кнопку записи расположенной сзади видеокамеры и повернулся к посетительнице: — Постарайтесь покороче.

— По информации моих источников, сегодня наступил ключевой момент истории не только Франции, но и всего человечества. Благодаря спутникам, журналистам и смартфонам, позволяющим всем и каждому снимать и выкладывать в Интернете фотографии и ролики, в нашем распоряжении впервые за все время имеются миллионы глаз и ушей, пристально наблюдающих за всем, что происходит на земном шаре…

Президент нетерпеливо дернул головой.

— Теперь наступил решающий момент, ведь первый раз за всю историю человечества количество умерших (если сложить вместе все предшествующие нам поколения людей) сравнялось с количеством живущих. Почти 8 миллиардов. У нас впервые появилась возможность покинуть планету и на борту космических кораблей расселиться по другим мирам. С помощью ядерного оружия мы можем уничтожить на Земле все без исключения формы жизни.

Друэн знаком велел ей продолжать.