Кобра Форсайт Фредерик
Ромеро очень гордился своими цифрами благополучной доставки. У него в распоряжении на островах Бижагуш имелась целая флотилия лодок и несколько быстроходных «рыбацких» шхун, оснащенных навигаторами GPS, позволяющими с ювелирной точностью выходить на место встречи в открытом море для передачи груза кокаина.
В дополнение к этому Ромеро мог в любой момент воспользоваться услугами военных. Всю тяжелую работу по разгрузке выполняли солдаты генерала Дьялу Гомеша; сам генерал получал свою щедрую долю в виде кокаина и осуществлял собственные поставки наркотика на север в Европу, действуя в тесном контакте с нигерийцами. Отмывая деньги через западноафриканских представителей ливанских банков, генерал Гомеш уже был состоятельным человеком по мировым стандартам, а по местным меркам он вообще считался Крезом.
И вдруг вот это. Четыре партии товара не просто пропали, но исчезли бесследно, и не было даже никаких намеков на то, какая судьба их постигла. Ромеро горел желанием всячески помочь посланнику дона Диего; его несколько успокоило то, что человек по прозвищу Животное отнесся к нему добродушно и дружески. Однако уж ему-то следовало знать, что к чему.
Как всегда, когда в аэропорту предъявлялся колумбийский паспорт, все формальности исчезали. Экипажу из трех человек было предписано жить на борту «Г-4», пользоваться удобствами зала ожидания для пассажиров первого класса, какие в нем имелись, и не покидать самолет, не оставив в нем по крайней мере одного человека. После чего Ромеро провез гостей в роскошном джипе через разоренный войной город в свой особняк, расположенный на берегу моря в десяти милях от Бисау.
Вальдес захватил с собой двух подручных. Один из них был невысокого роста, но широкоплечий и мускулистый, другой высокий, тощий, с изрытым оспой лицом. Все трое пронесли с собой сумки, избежавшие досмотра. Каждому специалисту в работе нужны инструменты.
Мускул произвел на Ромеро впечатление человека неприхотливого. Он потребовал предоставить ему собственную машину и спросил, где можно хорошо пообедать за городом. Ромеро предложил ресторан «Мар Азуль» на берегу реки Мансунья у Киньямеля, славящийся блюдами из свежих омаров. Он хотел было отвезти туда гостей сам, но Вальдес небрежно отмахнулся, взял карту и уехал, усадив за руль мускулистого коротышку. Они отсутствовали почти весь день.
Ромеро был озадачен. Посланца дона Диего нисколько не интересовали его абсолютно надежные методы приема груза и дальнейшей его переправки на север Африки и в Европу.
На второй день Вальдес заявил, что обед на берегу реки оказался просто прелестным и сегодня его следует повторить уже всем четверым. Он сел в джип рядом с мускулистым коротышкой, который занял место личного водителя Ромеро. Ромеро и тощий устроились сзади.
Похоже, новоприбывшие успели хорошо изучить дорогу. Практически не сверяясь с картой, они безошибочно проехали через Киньямель, неофициальную столицу племени папель. Племя папель лишилось прежнего влияния, после того как президент Вейра, выходец из него, год назад был разрублен на куски военными. Диктатором стал генерал Дьялу Гомеш, представитель племени баланта.
Сразу за городом дорога к ресторану, обозначенная указателем, отвернула от шоссе и еще шесть миль петляла среди песков. На полпути Вальдес кивнул своему соседу, и тот свернул на узкий проселок, ведущий к заброшенной ферме, где когда-то выращивался кешью. Тут Ромеро начал жалобно скулить.
— Помолчите, сеньор, — тихо промолвил Мускул.
Когда стало ясно, что Ромеро не перестанет твердить о своей невиновности, тощий достал нож с узким лезвием и приставил его к горлу африканца. Ромеро заплакал.
Ферма была немногим лучше сарая, но внутри оказался стул. Объятый ужасом Ромеро не заметил, что кто-то заранее предусмотрительно прикрутил ножки к полу, чтобы стул не качался.
Мучители действовали равнодушно и деловито. Вальдес лишь разглядывал окружающие деревья кешью, разросшиеся и увешанные перезревшими плодами. На его херувимском лице витала рассеянная улыбка. Его подручные вытащили Ромеро из джипа, отвели на ферму, раздели его до пояса и привязали к стулу. То, что последовало дальше, заняло целый час.
Животное пристально наблюдал за происходящим, потому что получал от этого наслаждение, до тех пор, пока Ромеро не потерял сознание, после чего взял допрос в свои руки. Его подручные с помощью нашатыря привели местного представителя Картеля в чувство, а затем Вальдес просто задал вопрос. Всего один. Как Ромеро поступил с похищенным товаром?
Через час все было почти кончено. Человек на стуле уже не кричал. Его распухшие губы издавали лишь слабый стон в виде слова «не-е-е-е-ет». После небольшой паузы двое мучителей продолжили истязания. Мускулистый бил, тощий резал. Каждый занимался тем, что у него получалось лучше всего.
К концу Ромеро невозможно было узнать. У него не осталось ни ушей, ни глаз, ни носа. Все костяшки пальцев были раздроблены, ногти вырваны. Стул стоял в луже крови.
Заметив что-то у себя под ногами, Вальдес нагнулся и вышвырнул это в открытую дверь навстречу обжигающему глаза солнечному свету. Через мгновение к окровавленному куску мяса приблизился шелудивый пес. Пасть у него была в белой пенистой слюне. Пес был бешеный.
Достав пистолет, Мускул передернул затвор, прицелился и сделал выстрел. Пуля перебила оба бедра пса. Похожая на лисицу тварь пронзительно взвизгнула и повалилась на землю, беспомощно скребя передними лапами, поскольку от обеих задних больше не было толка. Вальдес обернулся к своим подручным, убирая пистолет в кобуру.
— Прикончите его, — тихо промолвил он. — Он тут ни при чем.
То, что осталось от Ромеро, умерло от удара ножа в сердце.
Три человека из Боготы даже не попытались спрятать то, что сделали. Эту задачу можно оставить заместителю Ромеро Карлосу Соноре, который отныне займет его место. Уборка кровавого месива станет целебной процедурой, которая обеспечит лояльность в будущем.
Трое колумбийцев сняли забрызганные кровью дождевики и свернули их. Все трое промокли насквозь от пота. Покидая ферму, они проследили за тем, чтобы держаться подальше от покрытой пеной морды умирающего пса. Тот валялся на земле, беспомощно щелкая челюстями, так и не добравшись самую малость до лакомого кусочка, выманившего его из логова. Это был человеческий нос.
На следующий день Пако Вальдес в сопровождении Соноры нанес визит вежливости генералу Дьялу Гомешу, который принял его в своем кабинете в главном штабе армии. Объяснив, что в Колумбии так принято, Вальдес передал своему досточтимому африканскому коллеге личный подарок от дона Диего Эстебана. Это была большая керамическая ваза для цветов, тонкой работы, расписанная вручную.
— Это для цветов, — сказал Вальдес, — чтобы вы, глядя на них, вспоминали наши дружеские и взаимовыгодные отношения.
Сонора перевел его слова на португальский. Тощий набрал в вазу воды. Мускулистый принес букет цветов. Все получилось очень красиво. Генерал сиял. Никто не обратил внимание на то, что воды в вазе поместилось совсем немного, а стебли цветов были коротко обрезаны. Перед уходом Вальдес запомнил номер телефона на столе, одного из немногих в Бисау, который действительно работал.
На следующий день было воскресенье. Гости из Боготы приготовились к отъезду. Соноре предстояло отвезти их в аэропорт. Когда машина проезжала в полумиле от армейского штаба, Вальдес приказал остановиться. Со своего сотового телефона, подключенного к сети местного оператора МТН, услугами которого пользовались только местная элита, белые и китайцы, он набрал номер телефона в кабинете генерала Гомеша.
Генералу потребовалось несколько минут, чтобы пройти из личной комнаты отдыха в свой кабинет. Как только он снял трубку, стоя в ярде от вазы, Вальдес нажал кнопку детонатора.
Взрыв обрушил большую часть здания штаба, превратив кабинет генерала Гомеша в груду развалин. От тела диктатора было найдено всего несколько небольших фрагментов, которые были отправлены на земли племени баланта, где их похоронили согласно древним обычаям.
— Вам потребуется новый деловой партнер, — сказал Вальдес Соноре по дороге в аэропорт. — Честный. Дон Диего не любит воров. Позаботьтесь об этом.
«Грумман» уже был готов подняться в воздух, полностью заправленный. Когда он пролетал севернее бразильского острова Фернанду-ди-Норонья, «Сэм» его заметила и доложила на базу Крич. Сообщение об очередном перевороте в Западной Африке попало в выпуск мировых новостей Би-би-си, но поскольку этот сюжет не сопровождался видеокадрами, его быстро сняли с эфира.
Через несколько дней другой новостной сюжет также не привлек к себе особого внимания, но он уже был сделан компанией Си-Эн-Эн в Нью-Йорке. Депортация из аэропорта имени Кеннеди простой колумбийской студентки обратно в Мадрид после того, как в Бруклине против нее были сняты обвинения в попытке контрабанды кокаина, вряд ли удостоилась бы освещения в эфире. Но кто-то дернул за нужную ниточку, и на место выехала съемочная группа.
В вечернем выпуске новостей вышел двухминутный сюжет. К девяти часам вечера его уже сняли из эфира по распоряжению главной редакции. Но те, кто успел его просмотреть, увидели, как машина СИН подкатила к залу международных вылетов и два маршала проводили очень красивую, но подавленную девушку до паспортного контроля, где их никто не остановил.
Диктор за кадром просто рассказал о том, что мисс Ареналь стала жертвой продажного сотрудника багажного отделения мадридского аэропорта, который подбросил ей в чемодан килограмм кокаина. Несколько недель назад наркотик был обнаружен в результате выборочной проверки в аэропорту имени Кеннеди. Задержание контрабандиста кокаином в Испании и его полное признание позволили снять все обвинения с колумбийской студентки, которая, выйдя на свободу, смогла вернуться к занятиям на факультете изящных искусств Мадридского университета.
Этот сюжет не имел никакого резонанса, однако в Колумбии его заметили и записали. В дальнейшем Роберто Карденас неоднократно прокручивал эту запись, которая позволяла ему посмотреть на свою дочь, которую он не видел уже много лет, и вспомнить свою жену Кончиту, отличавшуюся редкой красотой.
В отличие от многих представителей высшего эшелона торговли кокаином, у Карденаса так и не возникла тяга к роскоши и разврату. Выходец из трущоб, он с боем прокладывал себе дорогу в старых картелях. Карденас одним из первых заметил восходящую звезду дона Диего и осознал преимущества централизации и объединения. Вот почему дон, убежденный в его преданности, принял Карденаса в «Эрмандад» на самом раннем этапе.
Карденас обладал звериными инстинктами; он знал свой лес, чуял опасность и всегда сводил старые счеты. У него была только одна слабость, и эту слабость разоблачил некий адвокат, чьи слишком частые визиты в Мадрид были замечены одним любителем поплавать по «всемирной паутине» из Вашингтона. Когда Кончита, после расставания с мужем воспитывавшая Летицию одна, умерла от рака, Карденас вытащил свою дочь из гнезда ядовитых змей, в котором был обречен жить сам, поскольку не знал никакого другого.
После разоблачения Эберхардта Мильха в Гамбурге ему следовало спасаться бегством. Он это понимал; чутье его не подвело. Но он ненавидел то, что называлось «заграницей»; он умел лишь заведовать отрядом продажных чиновников в других странах через команду молодых ребят, которые ориентировались за рубежом как рыбы в коралловых рифах. Карденас просто не захотел никуда бежать.
Подобно зверю, он непрестанно перемещался из одного логова в другое, даже в «своем лесу». У него было больше пятидесяти тайных убежищ, в основном вокруг Картахены, и он покупал сотовые телефоны с заранее оплаченным счетом, словно леденцы, выбрасывая их в реку после одного-единственного звонка. Карденас был настолько неуловимым, что порой посланцам Картеля приходилось искать его по целым суткам, а то и больше. А полковнику Дос-Сантосу, деятельному главе разведки отдела по борьбе с наркотиками уголовной полиции, так и не удалось выйти на него.
Свои логова Карденас устраивал в неприметных домах простых рабочих. Обстановка в них была простая, даже спартанская. Но была у него одна слабость, в которой он себе никогда не отказывал: телевизор. У него были лучший плазменный телевизор самой последней модели и самая чувствительная спутниковая «тарелка», и он повсюду возил их с собой.
Карденас любил сидеть перед телевизором с упаковкой бутылок пива и переключать каналы или смотреть видеодиски. Ему нравились мультфильмы, потому что они заставляли его смеяться, а он по своей натуре был не из веселых. Ему нравились «полицейские» сериалы, потому что в них можно было насмехаться над некомпетентностью преступников, которых неизменно ловили, и над беспомощностью полицейских, которым так и не удавалось схватить Роберто Карденаса.
И еще Карденас любил смотреть один записанный новостной сюжет, который он прокручивал снова и снова. В нем показывали красивую, но осунувшуюся девушку в зале вылетов аэропорта имени Кеннеди. Нередко Карденас останавливал воспроизведение и по полчаса разглядывал один кадр. Он понимал, что после того, на что ему пришлось пойти ради этого сюжета, рано или поздно кто-нибудь совершит ошибку.
Кто бы мог предположить, что ошибка случится не где-нибудь, а в Роттердаме. Том самом древнем голландском городе, который едва ли узнал бы кто-либо из купцов, живших в нем сто лет назад, или даже английский солдат, прошедший через него в суматохе поцелуев и цветов в начале 1945 года. Лишь небольшой Старый город сохранил элегантные особняки восемнадцатого столетия, но громадный порт был отстроен заново, по сути дела являлся самостоятельным городом из стали, стекла, бетона, хрома, воды и кораблей.
В то время как разгрузка огромного количества нефти, необходимой для функционирования Европы, осуществляется на искусственных островах с насосами и трубами, расположенных в море, основной специальностью Роттердама является выгрузка контейнеров. Хоть и уступающий размерами гамбургскому, здешний порт такой же современный и механизированный.
Голландская таможня, работая в тесном сотрудничестве с полицией и употребляя избитую фразу, «действуя в соответствии с полученной информацией», разоблачила и задержала старшего таможенного инспектора по имени Петер Хогстратен.
Однако этот хитрый и изворотливый чиновник намеревался добиться снятия с себя всех обвинений. Он знал, что сделал и где хранятся его деньги, переведенные Картелем на его банковский счет. Хогстратен собирался выйти на пенсию и насладиться своим состоянием вплоть до последнего цента. У него не было ни малейшего желания признавать свою вину и в чем-либо сознаваться. Он намеревался разыграть свои «гражданские права» и «права личности» до последней карты. И тревожило его только то, откуда правоохранительным органам известно так много. Кто-то где-то выдал его с потрохами; в этом Хогстратен был уверен.
Гордящиеся своими сверхлиберальными законами Нидерланды приняли у себя огромный преступный мир, и, возможно, вследствие крайней вседозволенности значительная часть этого мира находилась в руках иностранцев-неевропейцев.
Хогстратен работал в основном с одной такой бандой, состоящей из турок. Он знал правила торговли кокаином. Товар принадлежал Картелю до тех пор, пока не выезжал за ворота контейнерного порта на автострады Европейского союза. Только тогда он переходил в руки турецкой мафии, которая заплатила пятьдесят процентов авансом, а вторую половину доплачивала после получения кокаина. Поэтому партия, перехваченная голландской таможней, должна была нанести удар по обеим сторонам.
Туркам придется заказывать новую партию кокаина, при этом они наотрез откажутся платить новый аванс. Но у турок имелись свои получатели, которые также сделали заказ и ждали товар. Умение Хогстратена проводить контейнеры и другой груз через таможню было неоценимым, и он получал за свою работу очень неплохие деньги. Продажный чиновник был лишь одним звеном на пути кокаина из колумбийских джунглей до голландской вечеринки, состоявшем не меньше чем из двадцати уровней различных участников, которым приходилось выплачивать свою долю, но его роль была решающей.
Ошибка произошла вследствие личных проблем старшего следователя Ван дер Мерве. Всю свою жизнь он проработал в Королевской таможне Нидерландов. Через три года после начала службы он перешел в отдел криминальных расследований и на протяжении многих лет перехватил горы контрабанды. Но годы берут свое. Ван дер Мерве страдал от простатита и пил слишком много кофе, что являлось дополнительной нагрузкой на его и без того ослабленный мочевой пузырь. Молодые коллеги втихомолку посмеивались над ним, но страдалец не видел в этом ничего смешного. На середине шестого допроса Петера Хогстратена он просто вынужден был выйти в туалет.
С этим не должно было возникнуть никаких проблем. Ван дер Мерве кивнул своему коллеге, показывая, что всем пора сделать маленький перерыв. Коллега произнес в микрофон: «Допрос прерван на…» и выключил цифровое записывающее устройство. Хогстратен заявил, что хочет курить, а это означало, что его нужно отвести туда, где курение разрешено.
Политкорректность это запрещает, но гражданские права разрешают. Ван дер Мерве мечтал о том, как удалится на покой в свой сельский дом неподалеку от Гронингена, к любимым саду и огороду, где сможет до конца дней своих заниматься тем, что ему так нравится. Все трое встали.
Ван дер Мерве повернулся, задев полой пиджака папку, лежавшую на столе перед ним. Кожаная папка развернулась на девяносто градусов, и из нее вывалилась страница. На ней был напечатан столбик цифр. Через мгновение страница уже снова оказалась в папке, но Хогстратен успел ее разглядеть. Он узнал эти цифры. Это были выписки с его счета в банке на островах Теркс и Кайкос.
Лицо продажного чиновника осталось бесстрастным, но у него в голове вспыхнул свет. Ублюдок-следователь получил доступ к секретной банковской информации. Помимо Хогстратена, только два источника могли знать эти цифры. Одним источником был сам банк; вторым был Картель, перечислявший деньги на счет. Хогстратен сомневался в том, что информацию выдал банк, если только американское УБН не взломало компьютерную систему защиты его счетов.
Конечно, такое было возможно. В настоящее время ничего действительно непреодолимого не осталось; это относится даже к защитным системам АНБ и Пентагона, что уже было неоднократно доказано. В любом случае, Картель следовало предупредить о серьезной утечке. Хогстратен понятия не имел, как связаться с колумбийским Картелем, о чьем существовании он читал в большой статье в журнале «Телеграф», посвященной проблеме кокаина. Но турки должны были это знать.
Через два дня на судебном заседании, посвященном ходатайству об освобождении из-под стражи под залог, удача отвернулась от голландской таможни во второй раз. Судьей был известный поборник гражданских прав, неофициально выступающий за легализацию кокаина, который употреблял сам. Он удовлетворил ходатайство; Хогстратен вышел на свободу и позвонил кому следует.
В Мадриде старший следователь Пако Ортега наконец нанес удар, причем с полного благословения Кэла Декстера. Адвокат Хулио Лус, занимавшийся отмыванием денег, был ему больше не нужен. Проверка в базе данных аэропорта Боготы показала, что Лус, как обычно, вылетает в Мадрид.
Ортега дождался, когда колумбийский адвокат выйдет из банка, в то время как двое банковских сотрудников вынесли из служебного входа два тяжелых чемодана. Внезапно словно пролились дождем вооруженные бойцы Гражданской гвардии, которыми руководили сотрудники СБНОП в штатском.
В переулке за банком, по сигналу человека из СБНОП, дежурившего на крыше расположенного в пятистах метрах здания, вместе с двумя банковскими сотрудниками и чемоданами задержали двух мужчин, которые, как было установлено впоследствии, были боевиками галисийской преступной группировки. В чемоданах находилось «сведение счетов» за две недели между объединенным преступным миром Испании и колумбийским Картелем.
Общий улов составил больше десяти миллионов евро, в пачках банкнотов по пятьсот евро. В еврозоне эту купюру можно встретить крайне редко, ее достоинство такое высокое, что ее практически невозможно использовать в обычном магазине. Единственным ее предназначением является выплата крупных сумм наличными, и есть только один бизнес, где подобные выплаты совершаются регулярно.
Хулио Лус был арестован на выходе из банка, а внутри — оба брата Гусмана и главный бухгалтер. Предъявив судебный ордер, сотрудники СБНОП изъяли все книги и записи. Для того чтобы доказать трансконтинентальный сговор с целью отмывания денег, потребуются месяцы работы лучших бухгалтеров, но два чемодана с наличными обеспечили достаточные основания для задержания. Просто нельзя было законным образом объяснить их передачу преступной группировке. Но все было бы значительно проще, если бы кто-либо сознался.
Галисийских бандитов по пути в камеру провели мимо открытой двери. За ней Пако Ортега угощал кофе и печеньем расстроенного Хулио Луса. Следователь сиял, подливая адвокату в чашку кофе.
Один из гвардейцев в форме злорадно ухмыльнулся, обращаясь к задержанным:
— Вот тот тип, благодаря которому вам светит пожизненный срок в исправительной тюрьме Толедо.
Сидящий в кабинете колумбийский адвокат обернулся к двери и на мгновение встретился взглядом с хмурым бандитом. У него не было времени возразить, заявив о своей непричастности. Конвоиры увели задержанных по коридору. Через два дня одному из них удалось бежать, когда его переводили из следственного отдела в центре Мадрида в тюрьму на окраине города.
Судя по всему, имело место ужасное нарушение основных режимных требований, и Ортега принес глубокие извинения своему начальству. Наручники на задержанном были застегнуты плохо, и в машине ему удалось освободить одну руку. Машина не стала заезжать во двор тюрьмы, а остановилась за воротами. Двоих задержанных повели по улице, и вдруг один из них вырвался и бросился наутек. Погоня, к сожалению, получилась слишком медленной, и ему удалось скрыться.
Через два дня Пако Ортега вошел в камеру к Хулио Лусу и объявил о том, что он не смог добиться продления предварительного содержания под стражей. Адвокат свободен. Более того, завтра утром его доставят в аэропорт и посадят в самолет авиакомпании «Иберия», вылетающий в Боготу.
Хулио Лус провел бессонную ночь в камере, размышляя о том, как ему быть. У него не было ни жены, ни детей, и впервые он был рад этому. Родители его давно умерли. Ничто не связывало его с Колумбией, и он панически боялся дона Диего.
Тюремный «телеграф» гудел новостью о побеге галисийского бандита, которого так и не смогли поймать. Определенно, приятели с северо-запада укрыли его в столице и обеспечили благополучное возвращение домой.
В ушах у Хулио Луса стоял голос гражданского гвардейца, сказавшего откровенную ложь. Утром колумбиец отказался покинуть тюрьму. Его адвокат был в ужасе. Лус упорно стоял на своем.
— Сеньор, боюсь, у вас нет выбора, — улыбнулся старший следователь Ортега. — Похоже, нам не удалось предъявить вам обвинение. Ваш адвокат оказался слишком хитер. Вы должны будете вернуться в Боготу.
— Но если я сделаю добровольное признание?
В камере наступила полная тишина. Затем адвокат Луса вскинул руки и выскочил в коридор. Он сделал все, что только было в его силах. И добился успеха. Но даже он не мог защищать глупца. Пако Ортега проводил Луса в комнату для допросов.
— А теперь, — сказал он, — давайте поговорим. Поговорим по-настоящему. О многих вещах. Разумеется, если вы действительно хотите получить убежище в нашей стране.
Третий удар Жуаньу Мендоса нанес по бывшему французскому «Норталасу», которого даже в свете луны невозможно было ни с чем спутать благодаря сдвоенному хвостовому оперению и открывающемуся назад грузовому люку. Самолет даже не направлялся в Гвинею-Бисау.
Море у Дакара, столицы Сенегала, расположенного к северу от Гвинеи-Бисау, буквально кишит рыбой и привлекает рыболовов-спортсменов со всего мира. В пятидесяти милях от побережья в открытом море ждала большая яхта. Быстроходное белое судно служило отличной маскировкой, потому что высокие утлегари и ряд рыболовных удочек на корме снимали любые подозрения.
«Голубой марлин» плавно покачивался на ночных волнах, словно дожидаясь начала утреннего клева. Благодаря удобствам системы GPS, яхта находилась именно там, где должна была находиться, с точностью до квадрата размером сто на сто метров. И команда ждала с мощным прожектором, чтобы при звуке приближающихся двигателей высветить в небо условный код. Гул двигателей так и не разорвал ночную тишину.
Двигатели перестали работать в пятистах милях к юго-западу от места встречи и теперь лежали на морском дне вместе с прочими обломками «Норталаса». На рассвете команда «Голубого марлина», которую нисколько не интересовала рыбная ловля, вернулась в Дакар и отправила по электронной почте кодовое сообщение, докладывая о том, что условленная встреча не состоялась и в трюме под машинным отделением тонны кокаина нет.
Когда сентябрь перешел в октябрь, дон Диего Эстебан созвал чрезвычайное совещание. Не столько для анализа ситуации, сколько для ее посмертного вскрытия.
Из членов правления Картеля отсутствовали двое. Новость об аресте в Мадриде Хулио Луса уже пришла, однако еще не было известно о том, что адвокат переметнулся на другую сторону.
С Роберто Карденасом так и не удалось связаться. Дона Диего все больше раздражала привычка уроженца Картахены бесследно исчезать в джунглях, не отвечая на вызовы по сотовому телефону. Однако главным вопросом в повестке дня были цифры, а держать ответ приходилось Альфредо Суаресу.
Положение было отвратительным и становилось только еще хуже. Предварительно оплаченные заказы требовали, чтобы минимум по триста тонн чистого кокаина поступало ежегодно в Соединенные Штаты и Европу. К этому времени года уже по двести тонн должны были быть благополучно доставлены заказчикам. В действительности эта цифра была меньше одной сотни.
Катастрофы происходили на трех фронтах. В морских портах Америки и Европы с возрастающей регулярностью брались на выборочную проверку контейнеры с контрабандным грузом, слишком часто, чтобы это можно было объяснить чистой случайностью. Дону Диего уже давно с вопиющей очевидностью стало ясно, что он подвергся целенаправленному удару. Черное облако подозрения опустилось на «диспетчера», Альфредо Суареса. Ему одному было известно, какой именно из контейнеров содержит дополнительный груз — кокаин.
В свою защиту Суарес сказал, что из ста с лишним портов на двух континентах, через которые проходят контейнеры, лишь в четырех в последнее время таможня регулярно осуществляет успешные перехваты. Он не мог знать, что на очереди значатся еще семь портов: Кобра приготовился назвать новые имена продажных чиновников из «крысиного списка».
Второй фронт был связан с кораблями в море. Произошло резкое увеличение количества крупных судов, которые останавливали посреди океана и подвергали досмотру. Все это были большие корабли. В некоторых случаях кокаин тайно принимался на борт еще в порту отправления и хранился до тех пор, пока корабль не пришвартовывался в порту назначения.
Но Суарес значительно расширил практику того, что судно покидало порт «чистым» и принимало несколько тонн кокаина с рыбацкой шхуны или быстроходного катера уже в открытом море. И таким же образом товар выгружался, за сотню миль до прибытия в порт назначения. После чего корабль прибывал уже «чистым», как это было с «Вирхен де Вальме» в Сиэтле.
Недостаток данного способа заключался в том, что не было никакой возможности скрыть перегрузку контрабандного товара от глаз всей команды. Иногда для досмотра останавливались корабли, действительно не имеющие контрабанды, и в этих случаях таможенникам приходилось уходить с пустыми руками, принеся искренние извинения. Однако доля обнаруженных тайников, которые ни за что не должны были быть найдены, была слишком высокой.
В Западном полушарии этим занимались военно-морские флоты трех государств — Канады, США и Мексики, вместе с таможенниками и службами береговой охраны патрулирующими в открытом море вдали от побережья. В Восточном полушарии заметно увеличилась активность военно-морских флотов четырех европейских держав.
Согласно официальной западной пропаганде, этими успехами правоохранительные органы были обязаны появлению новых устройств, разработанных на основе технологий, позволяющих обнаружить человеческое тело, спрятанное в толще бетона, которые уже давно использовались отделами по расследованию убийств полицией всех стран мира. Эти устройства, как гласило официальное разъяснение, способны проникать сквозь сталь, подобно рентгеновским лучам, показывая пакеты и тюки, спрятанные в тайниках, созданных покойным Хуаном Кортесом.
Но арестованное судно не может приносить доход, и даже та крошечная доля торговых кораблей, которые прежде были готовы идти на риск, беря на борт контрабанду, теперь отворачивались от Картеля, несмотря на щедрые выплаты наличными.
Однако наибольшее беспокойство дона Диего вызывал третий фронт. Даже неудачи имели какие-то причины; даже катастрофы имели какие-то объяснения. Главе Картеля не давала покоя сплошная череда бесследных исчезновений.
Дон Диего не знал о двух «Глобальных ястребах», которые в рамках СНМП, Службы наблюдения за морскими просторами, следили за Карибским морем и Атлантическим океаном. Он не знал ни об идентификации по плану палубы, которая за считаные секунды осуществлялась «Мишель» и «Сэм» и передавалась на авиабазу Крич в Неваде, ни о списке судов, составленном Хуаном Кортесом, который теперь хранился в Вашингтоне. Дон Диего не знал о способности «Ястребов» блокировать всю связь по радио, электронной почте и сотовым телефонам в радиусе целой мили. И он не знал о двух кораблях-ловушках, выдающих себя за обычные зерновозы, один из которых плавал в Карибском море, а другой бороздил просторы Атлантики.
И самое главное, дон Диего даже не догадывался о том, что правила игры изменились и теперь корабли безжалостно топились, команды арестовывались, а груз конфисковывался без лишних формальностей и без огласки. Он только знал, что корабли и самолеты бесследно исчезают один за другим. Он даже не подозревал, что по новым законам с его Картелем обращаются как с международными террористами.
И последствия не заставили себя ждать. Мало того что становилось все труднее найти крупные торговые суда, готовые пойти на риск; «быстроходными штучками» управляли опытные моряки, а не простые портовые громилы, и ценились они на вес золота; а вольнонаемные пилоты вдруг повадились отвечать, что их самолеты неисправны и не могут подняться в воздух.
Дон Диего обладал логическим мышлением и при этом страдал маниакальной подозрительностью. Только это позволяло ему оставаться в живых и зарабатывать огромные деньги. И сейчас он был абсолютно убежден в том, что виной всему предатель, который проник в самое сердце Картеля, Братства, «Эрмандада». Дон бессонными ночами развлекался тем, что представлял себе, как расправится с подлым ублюдком, когда его разоблачит.
Слева от дона Диего кто-то робко кашлянул. Это был Хосе-Мария Ларго, глава службы сбыта.
— Дон Диего, мне очень нелегко это говорить, но я должен. Наши клиенты на обоих континентах начинают беспокоиться, особенно мексиканцы и итальянская «Ндрангета», контролирующая значительную часть европейского рынка. Они жалуются на нехватку товара, на сорванные поставки, на рост затрат вследствие сокращения предложения.
Дону Диего пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвесить Ларго затрещину. Вместо этого он угрюмо кивнул.
— Хосе-Мария, дорогой коллега, полагаю, тебе следует отправиться в турне. Навестить десять наших самых крупных клиентов. Скажи им, что у нас возникла одна небольшая временная проблема, которая уже установлена и решается.
После чего дон Диего повернулся к Суаресу.
— И она должна быть решена в самое ближайшее время, ты не согласен, Альфредо?
Угроза нависла над всеми присутствующими. Чтобы компенсировать возросшие потери, необходимо увеличить производство. Для перехода через Атлантику придется приобретать и нанимать рыбацкие шхуны и небольшие суда, которые прежде никогда не использовались для такой цели. Новым летчикам нужно будет предлагать за риск перелета в Африку и Мексику такие гонорары, перед которыми они не смогут устоять.
Дон Диего мысленно дал себе слово продолжать охоту на предателя до тех пор, пока тот не будет найден. После чего с ним надо будет разобраться, и смерть его будет не из приятных.
В середине октября «Мишель» заметила точку, которая вынырнула из джунглей на юго-западе Колумбии и направилась на север к морю. Изображение крупным планом показало, что это двухмоторная «Сессна-441». Самолет привлек внимание, потому что поднялся в воздух с крошечного грунтового аэродрома, затерявшегося в безлюдной глуши, откуда обычно не вылетали международные пассажирские рейсы; это был не частный лайнер, заполненный влиятельными бизнесменами; и курс в 325° должен был привести его в Мексику.
Развернувшись, «Мишель» начала преследование и проследила за странным самолетом вдоль побережья Никарагуа и Гондураса, где он, если бы у него не было дополнительных топливных баков, должен был бы приземлиться для дозаправки. Этого не произошло; «Сессна» пролетела мимо Белиза и оказалась над Юкатаном. Тогда авиабаза Крич предложила мексиканским ВВС перехватить самолет, и те с радостью согласились. Кем бы ни был этот глупец, он летел средь бела дня, не подозревая о том, что за ним следят, и о том, что следящему известно о наличии дополнительных топливных баков.
«Сессна» была перехвачена двумя мексиканскими истребителями, которые попытались связаться с ней по радио. Маленький самолет не ответил на запрос. Истребители помахали крыльями, приказывая летчику изменить курс и совершить посадку в Мериде. Внезапно впереди показалась зона сплошной облачности. «Сессна» нырнула в облака, пытаясь спастись бегством. Наверное, летчик совсем недавно начал работать на дона Диего и не имел опыта. Истребители были оснащены локаторами, а пилоты не обладали безграничным терпением.
Объятая пламенем, «Сессна» упала в море у побережья Кампече. Самолет пытался доставить груз на грунтовую взлетно-посадочную полосу на скотоводческом ранчо неподалеку от Нуэво-Ларедо у самой границы с Техасом. В живых не осталось никого. Местные рыбаки выловили на мелководье несколько тюков общим весом до пятисот килограммов. Кое-что было передано властям, но далеко не все.
К середине октября обоим кораблям-ловушкам потребовалось пополнить припасы. «Чесапик» встретился с вспомогательным судном американского ВМФ в открытом море к югу от Ямайки. Он принял на борт полную загрузку горючим, продовольствие, а также смену «морским котикам». Теперь это был взвод из Третьей группы, размещенной в Коронадо, штат Калифорния. Кроме сменившихся спецназовцев, «Чесапик» расстался со всеми своими пленниками.
Пленники, покинувшие свою лишенную окон тюрьму уже с плотными капюшонами на головах, по голосам догадались, что попали в руки к американцам, однако они понятия не имели, где и на борту какого корабля находятся. Вскоре их должны были высадить на берег, в капюшонах, после чего автобус с закрытыми черными шторами окнами отвезет их на авиабазу Эглин, где они поднимутся на борт транспортного «Си-5», который совершит долгий перелет на острова Чагос. И только там пленники наконец увидят солнечный свет. Там им предстоит пережидать войну.
«Балморал» также заправился горючим в открытом море. Отряд спецназа морской пехоты остался на борту, поскольку двум ротам их товарищей пришлось срочно отправиться в Афганистан. Пленников с «Балморала» доставили в Гибралтар, где их подобрал тот же самый «Си-5», совершивший промежуточную посадку по дороге на Орлиный остров. Улов британцев — восемнадцать тонн кокаина — также был передан в Гибралтаре американцам.
Но захваченный кокаин, двадцать три тонны с «Чесапика» и восемнадцать тонн с «Балморала», был перегружен на другое судно. Этот небольшой корабль подчинялся напрямую Кобре.
Кокаин, перехваченный в морских портах Соединенных Штатов и Европы, уничтожался местными правоохранительными органами и властями. Груз, захваченный в открытом море военно-морскими силами и береговой охраной, доставлялся ими же на берег и уничтожался там. Груз самолетов, сбитых над морем, терялся безвозвратно. Но то, что попадало в руки Кобры, по приказу Поля Деверо доставлялось на взятый в аренду крохотный островок в архипелаге Багамских островов и помещалось под охрану.
Среди пальм росли горы уложенных рядами тюков, накрытых сверху маскировочными сетками. Небольшое подразделение американских морских пехотинцев размещалось в жилых прицепах, установленных в тенистых зарослях неподалеку от берега, где имелся причал. Единственным гостем в здешних водах было небольшое судно, доставлявшее новые партии кокаина. С самого начала именно оно встречалось в открытом море с кораблями-ловушками, освобождая их от тюков с наркотиками.
В конце октября сообщение Хогстратена наконец дошло до дона Диего. Тот не поверил в то, что банки раскрыли властям свои самые сокровенные тайны. Один банк — еще куда ни шло, но никак не два. Значит, оставался только один человек, знающий банковские счета, на которые переводились взятки, выплаченные за беспрепятственное таможенное оформление партий кокаина в американских и европейских портах. Дон Диего узнал имя предателя.
Роберто Карденас смотрел кадры того, как его дочь идет по залу вылетов аэропорта имени Кеннеди, когда дверь его дома была выбита мощным ударом. Как всегда, у него под рукой лежал пистолет-пулемет «мини-узи», и он умел им пользоваться.
Карденас успел уложить шестерых людей Мускула, прежде чем его самого завалили, и он прострелил руку Животному. Но численное превосходство всегда рано или поздно сказывается, а Пако Вальдес, зная, с кем ему предстоит иметь дело, захватил с собой дюжину подручных.
В жизни Роберто Карденас был грубым, суровым, плохим человеком. Но у него была дочь. И он ее очень любил. После смерти он превратился в обыкновенный труп. Разделенный на пять частей, после того как закончила работать бензопила.
Глава 13
На протяжении всего ноября Кобра продолжал наносить беспощадные удары по кокаиновой империи дона Диего, и в конце концов начали проступать слабые места. Отношения Картеля с его многочисленными клиентами на обоих континентах резко ухудшились и приблизились к критической черте.
Дон Диего давно понял, что, даже если Роберто Карденас его предал, человек, который держал в своих руках «крысиный список», не был его единственным врагом. Карденас просто не мог знать о тайниках, мастерски сделанных Хуаном Кортесом. Он ничего не знал о том, какие корабли куда направлялись. Он ничего не знал о ночных перелетах в Западную Африку и о том, какие самолеты использовались для этой цели. Но был один человек, которому все это было известно.
Терзаемый манией преследования, дон Диего начал подозрительно присматриваться к тому, кто знал все это, — к Альфредо Суаресу. Суарес, которому было прекрасно известно о том, что случилось с Карденасом, начал опасаться за свою жизнь.
Однако первоочередной проблемой было производство. Перехваты, уничтоженные партии, потери на море и бесследные исчезновения привели к тому, что меньше половины отправленного кокаина достигало мест назначения. Дон Диего приказал Эмилио Санчесу увеличить производство кокаинового сырья в джунглях до уровня, который никогда прежде не требовался. И повышение стоимости стало ложиться тяжелым бременем даже на баснословные богатства Картеля. И тут Кобра прознал про судьбу Карденаса.
Изуродованное тело обнаружили крестьяне. Отсутствующая голова так и не была найдена, но для полковника Дос-Сантоса использование бензопилы однозначно подтвердило: «Картель», и он распорядился, чтобы в морге Картахены сделали анализ ДНК. По этой ДНК был идентифицирован старый гангстер.
Дос-Сантос поделился этой информацией с главным резидентом УБН в Боготе, а тот связался со своим руководством на Арми-Нейви-драйв в Арлингтоне. Кобра прочитал об этом в краткой сводке всех сведений, поступающих в штаб-квартиру Управления по борьбе с наркотиками.
К этому времени, стремясь спасти жизнь осведомителю, Деверо выдал правоохранительным органам разных стран всего двенадцать продажных чиновников, причем каждый раз их разоблачение выдавалось за случайный успех органов правопорядка. Со смертью Карденаса отпала необходимость прикрывать его и дальше.
Кэл Декстер в сопровождении главного охотника за наркотиками УБН Боба Берригана объехал Европу, последовательно просветив признательных глав таможенных служб двенадцати государств. Одновременно директор УБН проделал то же самое в Северной Америке — в Мексике, Соединенных Штатах и Канаде. Во всех случаях таможенным службам было предложено воспользоваться гамбургской методикой и вместо того, чтобы немедленно устраивать облаву и задержание, дождаться новой информации и взять как самого нечистого на руку чиновника, так и поступивший груз, который он должен был «не заметить».
Кто-то послушался совета, другие горели желанием действовать. Но к тому времени как все те, кто числился в «крысином списке», отправились за решетку, было конфисковано и уничтожено свыше сорока тонн ввезенного кокаина. И на этом дело еще не закончилось.
Для расплаты с продажными чиновниками Карденас использовал шесть банков в различных офшорных зонах, и под невыносимым давлением эти банки начали неохотно раскрывать свои тайны. Всего было изъято свыше полумиллиарда долларов США, и большая часть этих денег отправилась в сейфы правоохранительных ведомств, ведущих борьбу с наркотиками.
Но и это еще был не конец. Подавляющее большинство тех, кто оказался в камере предварительного заключения, не видели смысла в том, чтобы молчать. Столкнувшись с гарантированным крушением карьеры и вероятным пожизненным сроком, многие постарались улучшить свое положение сотрудничеством с властями. Хотя мафиози во всех странах получили заказ на устранение этих людей, такая угроза в большинстве случаев возымела обратное действие. Немедленное освобождение из-под стражи сделалось равносильным смертному приговору. Сверхсекретные тюрьмы и круглосуточно дежурящие часовые стали единственным способом остаться в живых; у задержанных не осталось другого выхода, кроме как полная откровенность.
Арестованные чиновники вспоминали подставные компании, владеющие трейлерами, которые забирали контейнеры после прохождения таможенного контроля. Полиция обыскивала один склад за другим, опережая бандитов, спешащих переправить товар в другое место. Были конфискованы еще многие тонны кокаина.
Все эти захваты не наносили ущерб напрямую Картелю, поскольку товар уже успел сменить собственника, но преступные группировки теряли целые состояния, и им приходилось делать новые заказы и успокаивать своих собственных недовольных клиентов и перекупщиков. Всем им дали знать, что утечка, стоившая им огромных убытков, произошла в Колумбии, и они были этому не рады./p>
Кобра с самого начала предполагал, что рано или поздно где-нибудь обязательно произойдет прокол, и он оказался прав. Это случилось в конце декабря. Солдат колумбийской армии, служащий на базе «Маламбо», находясь в увольнении, похвастался в баре, что ему довелось охранять территорию, отданную американцам. Он подробно рассказал, и это услышала его восхищенная подруга и еще один человек, который сидел за соседним столиком и внимательно следил за разговором, что янки в своей строго охраняемой зоне поднимают в воздух странный летательный аппарат. Высокие стены не позволяли наблюдать, как этот самолет заправляется горючим и обслуживается, но его можно было видеть, когда он поднимался в воздух и улетал на задание. Хотя необычный самолет взлетал и приземлялся исключительно ночью, солдату удалось рассмотреть его при лунном свете.
По его словам, самолет был похож на модель из магазина детских игрушек, двигатель с пропеллером в хвостовой части. Он поднимался в воздух без пилота, но в солдатской столовой ходили упорные слухи о том, что на нем установлены поразительные видеокамеры, способные видеть на расстоянии многих миль и проникать сквозь темноту, облака и туман.
Эти слова болтливого капрала, переданные Картелю, могли означать только одно: американцы поднимали в воздух с базы «Маламбо» БСР, следящий с воздуха за всеми кораблями, покидающими порты карибского побережья Колумбии.
Через неделю на базу «Маламбо» было совершено нападение. Для удара дон Диего задействовал не Мускула, который все еще залечивал раздробленную пулей левую руку. Он использовал свою личную армию бывших повстанцев из террористической группировки ФАРК, которой по-прежнему командовал ветеран войны в джунглях Родриго Перес.
Нападение было совершено ночью, и ударная группа, ворвавшись в ворота, направилась прямиком к американской зоне, находящейся в центре базы. Пятеро колумбийских солдат погибли у ворот, но выстрелы предупредили американских морских пехотинцев, охранявших внутреннюю цитадель, и как раз вовремя.
Нападавшие самоубийственной волной перехлестнули через высокую стену, но были перебиты все до одного при попытке проникнуть в охраняемый ангар, где размещался БСР. Двоим боевикам ФАРК все-таки удалось попасть внутрь, но перед смертью они испытали разочарование. «Мишель» находилась высоко над морем, в двухстах милях от побережья, описывая в воздухе ленивые круги и наблюдая за двумя «быстроходными штучками», которых в этот момент как раз перехватывали «морские котики» с «Чесапика».
Если не считать щербинок от пуль на железобетонных стенах, ни ангар, ни мастерские не получили никаких повреждений. Во время нападения не погибло ни одного американского морского пехотинца и всего шестеро солдат колумбийской армии. Утром на территории базы и за воротами было обнаружено больше семидесяти трупов боевиков ФАРК. В море бесследно исчезли еще два быстроходных катера, а их команды отправились в плавучую тюрьму, устроенную в носовом отсеке ниже ватерлинии. И было конфисковано еще четыре тонны чистого кокаина.
Но двадцать четыре часа спустя Кобра узнал о том, что Картелю известно про «Мишель». Однако дон Диего не знал о существовании второго БСР, взлетающего с крошечного бразильского острова.
Следуя указаниям «Сэм», майор Мендоса сбил еще четыре самолета, перевозящих кокаин. И это несмотря на то, что Картель переместил промежуточную базу, где осуществлялась дозаправка горючим перед трансатлантическим перелетом, с ранчо Боавишта в другое поместье, спрятанное в еще более безлюдных лесах. А четверых членов команды наземного обслуживания, работавших на Боавиште, заподозренных в том, что именно они выдавали информацию о вылетающих с аэродрома самолетах, подверг долгим мучительным пыткам Животное вместе со своими подручными.
В конце месяца один бразильский банкир, проводивший выходные на острове Фернанду-ди-Норонья, в разговоре по сотовому телефону рассказал своему брату в Рио-де-Жанейро о странном американском игрушечном самолетике, взлетающем с дальней взлетно-посадочной полосы местного аэропорта. Через два дня появилась восторженная статья в утренней газете «Глобо», и о существовании второго БСР также стало известно.
Но остров, затерявшийся посреди океана, находился вне досягаемости даже боевиков ФАРК дона Диего; оборона базы «Маламбо» была усилена, и оба «Глобальных ястреба» продолжали полеты. В соседней Венесуэле ультралевый президент Уго Чавес, который, несмотря на грозные заявления, позволил северным районам своей страны стать одним из главных пунктов отправки кокаина, бушевал от ярости, но был не в силах что-либо предпринять.
Решив, что над Гвинеей-Бисау нависло проклятие, летчики, готовые совершать трансатлантические перелеты, потребовали, чтобы их отправляли в другие места. Четыре самолета, сбитые в декабре, направлялись в Гвинею, Либерию и Сьерра-Леоне, где им предстояло сбросить груз с воздуха, на малой высоте, ждущим в море рыбацким шхунам. Это не помогло, потому что ни один из четырех так и не прибыл к месту назначения.
После того как перенос аэродрома дозаправки с ранчо Боавишта в другое место и переключение на другие направления не дали результатов, поток летчиков, готовых пересекать Атлантику, просто иссяк, и неважно, какие за это предлагались деньги. Трансатлантические перелеты получили у колумбийских и венесуэльских летчиков название «los vuelos da la muerte» — полеты смерти.
Следователям, работающим в Европе, от Эберхардта Мильха стало известно о кодовом знаке из нанесенных по шаблону концентрических окружностей с мальтийским крестом посредине, которым отмечались определенные контейнеры. Эти контейнеры были прослежены обратно до порта Парамарибо, столицы Суринама, а оттуда в глубь страны до банановой плантации, исходной точки. С американской финансовой и технической помощью местные правоохранительные органы совершили рейд и закрыли подпольное производство.
Объятый паникой Альфредо Суарес, стремясь обрадовать дона Диего, вдруг обратил внимание на то, что в Тихом океане корабли с кокаином не перехватывались, а поскольку Колумбия выходит побережьем на оба океана, Суарес перенаправил значительную часть потока наркотиков с Карибского моря на западный маршрут.
«Мишель» это обнаружила, заметив сухогруз, хранящийся в базе данных, один из стремительно сокращающегося списка Кортеса, который направлялся на север вдоль западного побережья Панамы. Перехватывать его было уже слишком поздно, но «Мишель» проследила за ним обратно до Тумако, порта на тихоокеанском побережье Колумбии.
В середине декабря дон Диего Эстебан согласился принять посланников самых крупных и, следовательно, самых надежных европейских клиентов Картеля. Он крайне редко встречался лично с кем бы то ни было за исключением узкого круга соотечественников-колумбийцев, но глава службы сбыта Хосе-Мария Ларго, ответственный за связь с клиентами по всему миру, уговорил его сделать исключение.
Были приняты беспрецедентные меры безопасности, призванные обеспечить то, что двое европейцев, какими бы важными шишками они ни были, не догадались, в каком из своих поместий их принимает дон Диего. Никаких языковых проблем не возникло: оба гостя были испанцами, и оба были из Галисии.
Эта терзаемая постоянными штормами провинция на северо-западе Испании уже давно стала главными воротами, через которые кокаин попадал в старушку Европу. Галисия имела давнюю традицию растить бесстрашных моряков, готовых выходить в океан, каким бы бурным он ни был. Говорят, что в жилах тех, кто живет в сотне рыбацких деревушек на диком побережье между Ферролом и Виго, изрезанным тысячью бухт, вместо крови течет соленая морская вода.
Другой традицией является дерзкая храбрость в отношении нежелательного внимания таможенных и акцизных чиновников. Контрабандисты издавна выставлялись в романтическом свете, однако нет ничего забавного в той безжалостности, с какой контрабандисты сражаются с представителями властей и карают предателей.
На протяжении многих лет в кокаиновой индустрии Галисии главенствующее место занимали две группировки — «Чарлины» и «Псы». Бывшие союзники, они в девяностых крупно поссорились, после чего началась кровавая междоусобица; однако в последнее время обе группировки преодолели разногласия и снова объединились в союз. Ближайшие помощники главарей обеих банд вылетели в Колумбию, чтобы лично выразить свое недовольство дону Диего. Тот согласился встретиться с ними из-за давних и прочных связей Латинской Америки и Галисии.
Гости были расстроены текущим состоянием дел. Именно боевиков их группировок старший следователь Пако Ортега схватил, когда те переправляли чемоданы с десятью миллионами «отмытых» евро. Эта катастрофа, по заявлению галисийцев, явилась следствием грубейшего нарушения мер безопасности адвокатом Хулио Лусом, который, ввиду того, что ему светил двадцатилетний срок в испанской тюрьме, в настоящее время, по слухам, пел соловьем, пойдя на сделку с правосудием.
Дон Диего слушал галисийцев с ледяным молчанием. Больше всего на свете он терпеть не мог, когда его унижали, и вот сейчас он внутренне бушевал, вынужденный сидеть и выслушивать нотации этих двух простолюдинов из Коруньи. Что самое страшное, они были правы. Вся вина целиком лежала на Лусе. Если бы у него в Колумбии были родственники, они сполна заплатили бы за отсутствующего предателя. Но галисийцы на этом еще не остановились.
Главными их клиентами были английские преступные группировки, переправлявшие кокаин в Великобританию. Сорок процентов кокаина поступало в Англию через Галисию, а эти поставки осуществлялись из Западной Африки и исключительно морем. Та часть наркотиков, что транспортировалась по суше на север, на побережье Ливии, перед тем как отправиться морем на юг Европы, поступала другим бандам. Галисийцы полностью зависели от морских перевозок, которые теперь иссякли.
Главный вопрос висел в воздухе, хотя и не задавался вслух: что вы собираетесь делать по поводу этого? Дон Диего любезно предложил гостям выпить вино на веранде, а сам отправился в дом.
Он спросил у Хосе-Марии Ларго, что значат для Картеля галисийцы? Очень многое, вынужден был признать тот. Из трехсот тонн кокаина, ежегодно попадающих в Европу, двадцать процентов, то есть шестьдесят тонн, забирали испанцы — а это значит, галисийцы. Более крупным клиентом была только итальянская «Ндрангета», опередившая даже неаполитанскую «Каморру» и сицилийскую «коза ностру».
— Дон Диего, они нам нужны. Суарес должен принять чрезвычайные меры, чтобы удовлетворить их запросы.
До слияния множества мелких картелей в одно огромное Братство, устроенного доном Диего, галисийцы в основном получали товар от картеля Валле-дель-Норте, который возглавлял Монтойя, в настоящее время отбывающий срок в американской тюрьме. Картель Валле-дель-Норте был последним крупным игроком, сопротивлявшимся слиянию, однако он по-прежнему сохранил собственное производство. Если могущественные галисийцы вернутся к своему прежнему поставщику, за ними последуют и другие, что приведет к неминуемому распаду империи дона Диего.
Дон Диего вернулся на террасу.
— Сеньоры, — сказал он своим гостям. — Я, дон Диего Эстебан, даю вам слово: поставки возобновятся.
Однако это было легче сказать, чем сделать. Переход Суареса от метода тысяч «ишаков», которые заглатывали по килограмму кокаина каждый или провозили по два-три килограмма в багаже в надежде пройти контроль в аэропортах, к поставкам крупных партий в свое время казался разумным. Новые невидимые рентгеновские аппараты, способные проникнуть сквозь одежду и живые ткани, определенно превратили транспортировку наркотика в желудке в проигрышное дело. Далее, усиленные меры безопасности при проверке багажа, связанные с ростом исламского фундаментализма, который Суарес ежедневно поминал самыми последними словами, привели к тому, что доля перехваченной в чемоданах контрабанды взлетела до небес. Единственной разумной альтернативой казался принцип «много, но редко». Но в июле начался буквально шквал перехватов и исчезновений, и потери в каждом случае составляли от одной до двенадцати тонн.
Дон Диего потерял финансиста, отвечавшего за отмывание денег, владелец «крысиного списка» его предал, и сто с лишним продажных чиновников, тайно работавших на Картель, оказались за решеткой. Число крупных судов, перевозивших кокаин, которые были перехвачены в море, превысило пятьдесят; бесследно исчезли восемь пар «быстроходных штучек» и пятнадцать мелких судов, воздушный мост в Западную Африку стал историей.
Дон Диего понимал, что у него появился противник, и очень-очень серьезный. Известие о двух БСР, которые постоянно патрулировали небо и следили за надводными кораблями, а также, возможно, и самолетами, частично объясняло потери.
Но где же американские и британские военные корабли, которые должны были осуществлять перехват? Где захваченные суда? Где их команды? Почему их не проводят торжественным маршем перед объективами телекамер, как это было прежде? Почему сотрудники таможенных служб не хвастаются тюками конфискованного кокаина, как делали всегда?
Кто бы ни были эти «они», они не могут тайно содержать в плену захваченные экипажи. Это было бы нарушением прав человека. Не могут топить корабли. Это противоречило бы морскому праву, Закону о международном сотрудничестве в уголовном праве. И они не могут сбивать самолеты. Даже худшие враги дона Диего, американское УБН и британское АБОП, вынуждены соблюдать законодательство своих стран. И, наконец, почему никто из контрабандистов не отправил заранее запрограммированный сигнал с предупреждением о чрезвычайной ситуации?
Дон Диего подозревал, что за всем этим стоит один-единственный мозг, и он был прав. В тот момент, когда он провожал своих галисийских гостей до джипа, который должен был отвезти их на аэродром, Кобра находился в своем элегантном особняке в Александрии, на берегу Потомака, и наслаждался концертом Моцарта, звучащим из высококлассной акустической системы.
В первую неделю нового, 2012 года безобидный на вид корабль-зерновоз «Чесапик» прошел по Панамскому каналу на юг и оказался в Тихом океане. Если бы кто-то начал задавать вопросы, или даже, что было бы еще более маловероятно, если бы власти вздумали изучить судовые документы, капитан без труда доказал бы, что корабль следует на юг в Чили, имея на борту груз канадской пшеницы.
«Чесапик» действительно повернул на юг, выйдя в Тихий океан, но только чтобы выполнить приказ занять нужное положение в пятидесяти милях от побережья Колумбии и ждать пассажира.
Этот пассажир прилетел на юг из Соединенных Штатов на борту самолета, принадлежащего ЦРУ, который совершил посадку в «Маламбо», колумбийской военной базе на побережье Карибского моря. Никаких таможенных формальностей не было, но даже если бы они были, американец предъявил бы дипломатический паспорт, что освободило бы его багаж от досмотра.
Багаж состоял из одного тяжелого ранца, с которым американец вежливо отказался расстаться, когда дюжие морские пехотинцы предложили ему помочь. Впрочем, на военной базе гость с севера пробыл недолго. Его уже ждал вертолет, готовый подняться в воздух.
Кэл Декстер был знаком с пилотом, и они приветливо улыбнулись друг другу.
— Сэр, на этот раз вы прилетаете или улетаете? — поинтересовался летчик.
Это он забрал Декстера с балкона гостиницы «Санта-Клара» после рискованной встречи с Карденасом. Летчик проверил полетный план, и «Блэкхок» оторвался от бетонной площадки, набрал высоту и полетел на юго-запад через Дарьенский залив.
С высоты пять тысяч футов пилот и сидящий рядом с ним пассажир видели проплывающие внизу бескрайние джунгли, за которыми наконец блеснула водная гладь Тихого океана. Декстер увидел джунгли впервые, когда молодым новобранцем оказался в «железном треугольнике» во Вьетнаме. Тогда он быстро расстался со всеми иллюзиями относительно влажных тропических лесов и больше к ним уже не возвращался.
С воздуха они выглядят пышными и мягкими, уютными и даже гостеприимными; на самом деле приземляться в них смертельно опасно. Дарьенский залив остался позади, и вертолет пролетел над узким полуостровом к югу от границы с Панамой.
Над морем пилот вышел на связь, проверил курс и сделал поправку на несколько градусов. Через несколько минут на горизонте показалась точка — это был «Чесапик», ждущий в условленном месте. Если не считать нескольких небольших рыбацких шхун у берега, море было пустынным, и рыбаки не могли видеть посадку «Блэкхока» на палубу корабля-ловушки.
Вертолет начал снижаться, и те, кто находился на борту, увидели на палубе нескольких человек, готовых встретить гостя. Сидевший позади Декстера бортинженер открыл люк, и в кабину ворвался теплый ветер, поднятый вращающимся несущим винтом над головой. Поскольку на палубе «Чесапика» возвышалась грузовая стрела, а несущий винт «Блэкхока» имел гораздо больший размах, чем винт «Литтл берда», было решено, что Декстера спустят в аварийной упряжи.
Сначала на тонком стальном тросе был опущен его ранец. Ранец отправился вниз, раскачиваясь из стороны в сторону, и его подхватили сильные руки. Освобожденный от груза трос подняли вверх. Бортинженер кивком подал знак Декстеру; тот встал и подошел к люку. К упряжи пристегнули два двойных карабина, и Декстер шагнул в пустоту.
Пилот удерживал вертолет совершенно неподвижно в пятидесяти футах над палубой, море было абсолютно спокойным, Декстера поймали протянутые руки, которые помогли ему преодолеть последние несколько футов. Как только его ботинки коснулись палубы, карабины были отстегнуты, и трос уполз вверх. Обернувшись, Декстер поднял оба больших пальца, показывая тем, кто смотрел на него сверху, что у него все в порядке, и «Блэкхок» направился обратно на базу.
Гостя встречали четверо: капитан судна, коммандер военно-морского флота, выдающий себя за гражданского моряка, один из двух связистов, которые поддерживали постоянный контакт «Чесапика» с проектом «Кобра», лейтенант-коммандер Булл Чадвик, командующий третьим отрядом «морских котиков», и здоровенный молодой моряк, взявший тяжелый ранец. Только теперь Декстер впервые расстался со своей ношей.
Как только все прошли в рубку, «Чесапик» полным ходом направился от берега.
Ожидание продолжалось двадцать четыре часа. Двое связистов сменяли друг друга в радиорубке до тех пор, пока наконец на следующее утро оператор на авиабазе Крич в Неваде не увидел что-то в изображении, переданном «Мишель».
Как только команда Кобры в Вашингтоне две недели назад заметила, что Картель переместил транспортный поток из Карибского моря в Тихий океан, маршрут патрулирования «Мишель» также изменился. Сейчас БСР находился на высоте шестьдесят тысяч футов и, неспешно потягивая керосин, смотрел вниз на полосу моря шириной двести миль, протянувшуюся вдоль побережья от Тумако на крайнем юге Колумбии до Коста-Рики. И вот наконец «Мишель» что-то обнаружила.
С авиабазы Крич изображение было передано в Анакостию, где Джереми Бишоп, который, похоже, никогда не спал и жил у своих компьютеров, питаясь смертельной отравой из ресторанов быстрого обслуживания, прогнал его через базу данных. Корабль, казавшийся с высоты шестьдесят тысяч футов невидимой точкой, заполнил собой весь экран.
Это оказалось одно из тех судов, с которыми Хуан Кортес сотворил волшебство своей ацетиленовой горелкой в самую последнюю очередь. В последний раз его несколько месяцев назад увидели и сфотографировали у причала в одном венесуэльском порту, и сейчас его присутствие в Тихом океане подтверждало смену тактики.
Судно было слишком маленьким, чтобы числиться в реестре Ллойда: ржавое корыто водоизмещением шесть тысяч тонн, которому было гораздо более привычно плавать вдоль побережья Карибского моря и доставлять груз на многочисленные мелкие острова. Оно называлось «Мария Линда» и только что вышло из Буэнавентуры. «Мишель» было приказано проследить за ним, и «Чесапик» двинулся наперехват.
К этому времени за спиной у «морских котиков» уже было несколько успешных операций, и они поднаторели в своем деле. «Чесапик» занял позицию в двадцати пяти милях дальше в море, и на рассвете третьих суток «Литтл берд» был поднят на палубу.
Как только вертолет освободился от грузовой стрелы, его винты завращались, и он поднялся в воздух. Большая НЛЖК коммандера Чадвика и два маленьких надувных плота уже были спущены на воду, и как только «Литтл берд» взлетел, они устремились к горизонту. На корме НЛЖК рядом с досмотровой командой из двух человек, проводником и его спаниелем сидел Кэл Декстер, сжимающий свой ранец. Море было гладким, словно зеркало, и маленькая смертоносная флотилия неслась на полной скорости, рассекая воду на сорока узлах.
Разумеется, вертолет добрался до цели первым. Развернувшись над мостиком «Марии Линды», чтобы показать капитану надпись «ВМФ США» на хвосте, он завис прямо по курсу судна. Снайпер навел винтовку в голову капитана, а из громкоговорителя донесся голос, приказывающий заглушить двигатель и лечь в дрейф. Капитан подчинился.
Капитан знал, что ему делать. Он бросил краткое распоряжение своему помощнику, и тот, скрывшись в рубке, попытался отправить чрезвычайное сообщение оператору Картеля, который постоянно прослушивал эфир. У него ничего не получилось. Помощник схватил сотовый телефон, затем обратился к компьютеру и, наконец, в отчаянии попробовал воспользоваться допотопной рацией. Высоко в небе «Мишель», невидимая и неслышимая, кружила, ставя помехи. Тут капитан увидел мчащиеся навстречу надувные лодки.
С высадкой не возникло никаких проблем. «Морские котики», во всем черном, в масках, вооруженные пистолетами-пулеметами «МП-5», просто выплеснулись на палубу «Марии Линды», и команда послушно подняла руки вверх. Разумеется, капитан заявил протест; разумеется, коммандер Чадвик вел себя в высшей степени вежливо.
Команда успела увидеть, как на борт поднялась досмотровая группа со спаниелем, после чего всем надели черные капюшоны и отправили на корму. Капитану было прекрасно известно, какой груз находится на его корабле, и ему оставалось только молить бога о том, чтобы досмотровая группа ничего не нашла. Он понимал, что в противном случае ему придется провести много лет у янки за решеткой. Судно находилось в международных водах, закон будет на стороне американцев, ближайший берег — Панама, которая, разумеется, окажет сотрудничество и вышлет задержанных на север. Все те, кто работал на Картель, от самых низших до главарей, панически боялись экстрадиции в Соединенные Штаты. Это означало долгие сроки без какой-либо надежды на быстрое освобождение за взятку.
Капитан не видел, как на борт его судна помогли подняться мужчине в годах, чьи суставы уже лишились былой гибкости. С собой мужчина захватил тяжелый ранец. Плотные капюшоны лишали возможности не только видеть, но и слышать: изнутри у них была мягкая подкладка, не пропускающая звук.
Благодаря признаниям Хуана Кортеса Декстер знал, что именно искать и где это находится. Пока «морские котики» делали вид, будто обыскивают «Марию Линду» от носа до кормы и от киля до клотика, Декстер бесшумно направился в каюту капитана.
Койка была прикреплена к стенке четырьмя прочными латунными болтами. Их головки были специально покрыты грязью, чтобы показать, что болты не отвинчивали уже много лет. Декстер стер грязь и открутил болты. После этого койка отодвинулась, открывая корпус. За час до встречи с получателем это же самое должны были сделать члены команды судна.
Стальная обшивка выглядела нетронутой. Декстер нащупал потайную защелку и открыл ее. С тихим щелчком лист стали отделился от шпангоутов. Но в образовавшееся отверстие ворвалась не морская вода. Обшивка была двойной. Осторожно сдвинув стальной лист, Декстер увидел тюки.
Он знал, что тайник простирается влево и вправо от отверстия, а также вверх и вниз. Тюки имели форму блоков для кладки стен, не больше восьми дюймов в толщину, ибо такова была глубина тайника. Уложенные друг на друга, тюки образовывали сплошную стену. В каждом было по двадцать брикетов, запаянных в толстый полиэтилен; брикеты лежали в мешках, перевязанных крест-накрест бечевкой для удобной переноски. Декстер насчитал две тонны чистого колумбийского кокаина, общей стоимостью примерно на сто пятьдесят миллионов долларов, после того как его разбавят в шесть раз и продадут по розничным ценам американских городов.
Декстер осторожно развязал один тюк. Как он и предполагал, на каждом завернутом в полиэтилен брикете красовалась эмблема и номер — код партии.
Увидев все, что он хотел увидеть, Декстер положил брикеты на место, завернул их в мешковину и перевязал бечевкой, как и было. Стальной лист встал на место в точности так, как ему и было предназначено Хуаном Кортесом.
Последняя задача заключалась в том, чтобы поставить койку на место и закрепить ее болтами. Декстер даже пальцем нанес на латунные головки грязь и машинное масло. Завершив работу, он перевернул в каюте все вверх дном, как будто здесь был обыск, и поднялся на палубу.