Клуб Одиноких Сердец Рэдклифф Анна

Глава первая

— Мои поздравления, Лиз, Вы беременны.

Лиз Рэмси ухватилась за диагностический стол, из-за чего нелепое бумажное одеяние распахнулось на ней. Не защищенная одеждой, она почувствовала себя уязвимой и вдруг поняла, что не контролирует себя. У нее все и всегда было под контролем, хоть в зале суда, хоть в спальне — везде. Но в этот самый момент она понимала, что может вдруг заплакать или истерически засмеяться, и никакой здравый смысл ее не остановит. Вот тебе и хваленый железный самоконтроль.

— Лиз? — улыбка на лице доктора Марты Томпсон сменилась обеспокоенным выражением лица. — Вы в порядке?

— Да, — быстро ответила Лиз, выдавливая из себя улыбку, которая благодаря годам практики должна была казаться абсолютно естественной. Когда ты половину жизни проводишь перед судом присяжных, и тебе нужно демонстрировать эмоции, которые ты вовсе и не испытываешь, ты становишься экспертом в притворстве, и можешь проделывать это при любых обстоятельствах. А сейчас Лиз оказалась в абсолютно свободном полете, и все, что она могла сделать — это нацепить выражение уверенности и надеяться, что оно выглядит более-менее правдоподобно. — Конечно… Я…я просто удивилась.

— Ну, в этом нет ничего необычного, — сказала Марта успокаивающе. — Да, конечно, мы говорим всем, что с первого раза может не получиться, но неплохой процент наших мамочек зачинают ребенка сразу. — Она снова улыбнулась и сжала руку Лиз. — Вам просто повезло, милая.

— Повезло, — повторила Лиз, все также улыбаясь. — Да, действительно повезло.

Спустя пятнадцать минут, облачившаяся в надежную бронь делового костюма, на каблуках, и снова в состоянии контролировать себя, Лиз неслась по лестнице Павильона Сильверштейна, слишком взвинченная для того, чтобы дождаться лифта. Ей нужно было дать выход своей ярости. Злость — это эмоция, которая приносит удовлетворение, и Лиз отдавалась ей в последние два месяца довольно часто, чтобы не позволить боли и растерянности завладеть ею. Ударом ноги она распахнула дверь на первом этаже, выполнила крутой поворот направо, и неожиданно врезалась в кирпичную стену. По крайней мере, сначала ей показалось, что это была именно кирпичная стена — пока она не услышала приглушенное ругательство, и преграда на ее пути не сдвинулась. Лиз осторожно отошла, и в ужасе посмотрела на женщину, лежащую перед ней на полу.

— Ах ты черт… Простите, пожалуйста! — воскликнула Лиз, склоняясь к распростертой на полу фигуре. Зеленый цвет формы под расстегнутым белым халатом говорил о том, что это работник клиники. На левом нагрудном кармане Лиз заметила бэйджик. Доктор Рэйли Дэнверс. Быстрый осмотр лица женщины обнаружил под копной непокорных темных волос ни на чем не сфокусированные серые глаза и большой чувственный рот, широко открытый от удивления. Лиз протянула ей руку.

— Доктор Дэнверс, пожалуйста, простите. Вам больно?

— Мы знакомы? — пробормотала Рэйли, не в состоянии решить, что же ей сделать — разозлиться или засмеяться. Уже три года, с тех пор как она прекратила занятия спаррингом, ни одна женщина, да и ни один мужчина не укладывал ее на лопатки. Как только она смогла сфокусировать свой взгляд на фигуре, склонившейся над ней, она решила, что разозлиться было бы неверным решением. Женщина, которая сбила ее с ног, была красивой. Волнистые волосы до плеч рыжевато- каштанового цвета. Молочно-белый цвет лица, обычный для всех зеленоглазых и рыжих. В этот момент ее глаза были устремлены на Рэйли, они были настолько всепроникающими, что, казалось, женщина читает ее мысли. Учитывая то, что мысли Рэйли потекли в направлении, которое они принимали в последнее время очень и очень редко, это было бы не слишком желательно. Осознав, что она пялится на абсолютно незнакомую женщину, лежа на полу, Рэйли ухватилась за протянутую руку и приняла сидячее положение. Она нерешительно прикоснулась к затылку и вздрогнула, когда ощутила там шишку величиной с грецкий орех.

— Вы ударились, да?

— Нет, — быстро, на автомате ответила Рэйли — Я в порядке. Просто удивлена.

— Да, такое, кажется, сегодня в порядке вещей, — пробормотала Лиз. — Послушайте, мы тут всем мешаем. Давайте я помогу Вам встать.

Не успела она запротестовать, как почувствовала, что длинные, холодные пальцы обвивают ее руку, и поднялась на ноги, поддавшись деликатному усилию незнакомки. Все еще держась за руки, они отошли к стене, подальше от бесконечных потоков людей, входящих и выходящих из лифта.

— Дайте я взгляну на Вашу голову, — сказала Лиз, опуская руку Рэйли, но, успев заметить, как та сомкнула пальцы вокруг ее пальцев — непринужденно, даже слегка фамильярно.

— Я в порядке, — запротестовала Рэйли, — поверьте мне, я знаю, я же врач.

— И, конечно, это значит, что Вы всегда правы, — сухо ответила Лиз.

— Вы, похоже, не любитель врачей?

— Я адвокат.

— Ой.

Лиз покачала головой.

— Извините. На самом деле, мне нравятся врачи. По крайней мере, большинство из них. Повернитесь.

Решив, что согласиться проще, чем затевать из-за этого спор, Рэйли повернулась.

— Откуда Вы знаете, как меня зовут?

— Ваше имя указано на бэйджике. Стойте спокойно.

— Да, мэм, — буркнула Рэйли.

— Можете звать меня Лиз. Лиз Рэмси, — она осторожно разделила на пробор короткие густые волосы Рэйли. — Ну вот, крови нет.

— Я же сказала, все в порядке!

— Но, — продолжила Лиз, будто бы не слыша Рэйли, — у Вас весьма впечатляющая гематома.

— Вы говорите как врач, совсем не похоже, что Вы адвокат.

— Я адвокат по медицинским делам.

— О, снова ой.

— Я выступаю на стороне защиты, так что вы можете не беспокоиться. Эта клиника сотрудничает с моей фирмой.

Рэйли повернулась, и они снова уставились друг на друга.

— Рада это слышать. И надеюсь, мне никогда не придется воспользоваться Вашими услугами.

— Я тоже на это надеюсь. Скажите честно, Вам очень больно?

— Вряд ли мне нужно что-то кроме аспирина.

Лиз пошарила в своей сумке от Hermes.

— Черт, он же у меня всегда с собой!

— Ничего страшного, я могу купить аспирин в сувенирном магазине.

— Вы шутите? Разве нельзя просто попросить дать Вам аспирин кого-нибудь в аптеке? Или медсестру?

Рэйли начала было качать головой, но вдруг остановилась, потому что пульсирующая боль стала нарастать.

— Нет, теперь так нельзя. Все подсчитано и учтено.

— Тогда позвольте мне хотя бы купить Вам аспирин. Сувенирный магазин на этом этаже, так ведь?

— Да, но…

Лиз вздохнула:

— Нам действительно нужно спорить из-за этого? Это же всего лишь аспирин, а не свидание.

Слова моментально слетели с языка, и Лиз пожалела о том, что произнесла их. Она почти флиртовала с абсолютно незнакомой женщиной. Мало того, что она в жизни никогда и ни с кем не флиртовала, новая женщина — это последнее, о чем она думала и что нужно ей нужно было в жизни.

Рэйли усмехнулась.

— Тогда разрешите мне хотя бы угостить Вас чашечкой кофе.

Лиз сделала вид, что смотрит на часы, но мысленно уже поддалась на уговоры.

— У меня скоро назначена встреча…

— А мне нужно быть в операционной через сорок минут. Мы просто быстро выпьем по чашке кофе. Что скажете?

Думая о своей обязательной, проходящей два раза в неделю встрече с подругами за ланчем, Лиз знала, каким будет их первый вопрос, и вдруг она поняла, что не хочет на него отвечать. Это дало ей самой понимание того, в какое замешательство повергли ее последние новости. Уклоняться от обстоятельств — это не ее стиль. Неважно, насколько она расстроена, неважно, что ситуация причиняет ей боль, неважно, насколько ситуация тяжелая — она всегда бросается в омут с головой, и продолжает бороться, пока не справится с болью и не выиграет. Вот только в последнее время эта стратегия не особенно хорошо работает. Она взглянула в спокойные серые глаза Рэйли, почувствовала, что та ее оценивает, и задумалась, видны ли на ее собственном лице неуверенность и замешательство. Она сомневалась.

— Хорошо, двадцать минут… Я бы выпила чашечку… Ты беременна. Чая. — Лиз подавила стон. — Чашку чая без кофеина.

— Хм, — сказала Рэйли, беря Лиз за локоть, чтобы показать ей, куда идти. — Мне почему-то показалось, что вы не из тех, кто пьет чай.

— Ну что же, внешность может быть обманчива.

— Как ты думаешь, может, нам нужно позвонить ей? — спросила Кэндис Лори миниатюрную брюнетку, сидящую напротив нее за угловым столиком в Смоки Джо, баре- ресторане на территории кампуса Пенн, который был их любимым местом еще со дней студенчества. Она потягивала мартини, наслаждаясь одним из многих преимуществ работы на себя. Она спокойно могла выпить немного в дневное время, или сделать большой перерыв в середине дня — в случае если после завершения сделки ей нужно было пересмотреть ее детали. Слава небесам, торговля товарами была совсем непохожа на все остальные профессии. Она могла, сколько влезет спать с клиентами, и это не разрушало ее репутацию, если она была осторожна. Немного рискованно, да, но без риска нет веселья. По какой-то причине мысли о сексе привели ее к мыслям о Лиз, и она снова спросила:

— Брен, мы позвоним ей?

— Она сейчас придет, — ответила Бренда Бил. — Она же никогда не пропускала встречу с нами. Ни разу за… сколько уже? Семь лет, уже почти восемь. О Боже, я кажусь себе такой старой!

— Тридцать — это не старость.

— Скажешь это через три года, когда тебе будет тридцать, — проворчала добродушно Брен, хотя она сомневалась, что Кэндис будут когда-либо волновать проблемы возраста. Кэндис была одной из тех женщин, которые в джинсах и без макияжа выглядят также хорошо, как и в одежде от лучших модельеров. Даже когда первокурсница Кэндис появилась в кампусе, она выделялась из всех в общежитии, где Бренда была научным ассистентом. Может быть, она и приехала с фермы в округе Ланкастер, но она не выглядела как дочь фермера. Блондинка с голубыми глазами, это да, но на этом сходство заканчивалось. В свои пятнадцать она была тонкая как тростинка, она выглядела как супермодель, в ней ощущалась тонкая чувственность, которая заставляла людей оборачиваться. Сейчас она выглядела соответственно своей влиятельной, стремительной должности. Должности, которая как нельзя лучше подходила ее вольной, рискованной натуре. Ее блузка из сырого шелка имела вырез достаточно большой, чтобы быть соблазнительной, но в то же время не нарушала правила хорошего вкуса. Когда Кэндис работала, она собирала волосы на затылке, что придавало ей строгий вид. Наверно, она думала, что так клиенты будут чувствовать себя спокойнее, доверяя ей большие деньги. Наверно, она была права.

— Лиз опаздывает всего лишь на пять минут, — заметила Бренда, входя в роль успокаивающего, к которой она привыкла еще с тех пор, когда Кэндис была студенткой и рассказывала ей о своих жизненных неудачах.

— Она всегда приходит вовремя, — обеспокоено произнесла Кэндис. — Мы должны были пойти с ней.

— Она же не хотела этого. Ты ведь знаешь, какая она скрытная.

— Я должна была пойти с ней, — повторила Кэндис. — Я встречалась с ней почти год, и не понимала, почему она хотела быть со мной… а потом не хотела.

Так как Брен вряд ли могла назвать себя экспертом по отношениям — потому что у нее их толком никогда не было — она воздержалась от того, чтобы предположить, что Лиз порвала с Кэндис из-за того, что однажды на вечеринке она увидела, как Кэндис целуется с каким-то хоккеистом. Бренда старалась не вставать ни на чью сторону в отношениях своих друзей, да и было это все много лет назад, поэтому она просто повторила:

— Дай ей еще несколько минут. Потом, если она не появится, мы найдем и притащим ее ленивую задницу сюда.

Кэндис печально улыбнулась.

— Хорошо… Просто, понимаешь, я беспокоюсь.

— Я знаю, — сказала Брен мягко, — я тоже.

— Почему именно ортопедическая хирургия? — Лиз жевала черствое печенье с арахисовым маслом и запивала его отвратительным тепловатым чаем с цветочным ароматом. Боже, неужели ей придется пить его еще семь месяцев? Она отбросила эту мысль и сконцентрировалась на женщине, сидящей напротив. Доктор Рэйли Дэнверс была невероятно сексуальной. С ее красивым крепким телом, слегка хриплым голосом, и ртом, как будто бы созданным для поцелуев, хирург обладала весьма привлекательной упаковкой. Лет шесть назад, думала Лиз, она бы потеряла голову, даже не смотря на то, что это был не ее тип. У нее был спокойный, почти беспечный вид, как если бы ее не заботило, что о ней думают другие люди, и это очень нравилось Лиз, это было для нее новым. И в определенный моменты она нашла бы Рэйли Дэнверс очень сексуальной. Но сейчас она просто была благодарна ей за компанию и, если быть честной, за то, что она отвлекала ее от мучительных мыслей.

— Я выбрала ортопедию, потому что я была спортсменкой. — Рэйли проглотила две таблетки аспирина и запила их кофе. — И хотела работать со спортсменами. По крайней мере, я думала так, когда начинала учиться. Но стала заниматься ортопедической травматологией.

— Почему же Вы не стали заниматься спортивной медициной?

— Мне нравится, что я никогда не знаю, что будет происходить в следующий момент, — ответила Рэйли, отколупнув кусочки от пластиковой чашки, пока она размышляла над ответом. Были и другие причины, но о них говорить она не хотела. Срочные операции держали ее в постоянном напряжении, занимали ее мысли и изнуряли тело. Когда она падала в постель после часов неослабевающего напряжения, она закрывала глаза и редко видела сны. Когда на следующее утро она просыпалась, или ее будили посреди ночи из-за неотложного дела, у нее не было времени задуматься о пустоте внутри себя самой.

— А, понятно, — сказала Лиз, поддразнивая ее. — Адреналиновый наркоман.

Рэйли кивнула, ничуть не обидевшись. Это был простой и отчасти правдивый ответ.

— Может быть. Полагаю, для меня это стимул — постоянно находиться в самом пекле. Знать, что нет времени пи для чего, кроме того, чтобы следовать своим инстинктам.

— Вы получаете удовольствие от решения сложных задач.

— Да, я думаю, это так. А Вы? Разве нет? Когда Вы ведете бой в суде?

— Мне нравится рыть яму для моего противника, одерживать умственную победу… — задумчиво ответила Лиз.

— Мне нравится находить слабые стороны в их аргументах и превращать их в оружие.

Рэйли засмеялась.

— Звучит так, будто вы получаете большое удовольствие от победы.

— Да, так оно и есть.

Лиз задумалась о том, что этот разговор стал довольно- таки личным. Она обедала с коллегами несколько раз в неделю, и вряд ли за почти восемь лет у нее было хотя бы полдюжины разговоров о личном. И вот теперь получилось так, что она открывается перед абсолютно незнакомым человеком. Может быть, ее желание говорить о себе объясняется тем, что она больше никогда не увидит Рэйли Дэнверс и ей нечего бояться.

— Я что-то не то сказала? — спросила Рэйли, отставляя чашку в сторону.

— В смысле?

— Вы выглядите расстроенной. Простите, я не хотела…

— Нет, извините. Просто накопилось много всего… — Лиз постаралась придать лицу беззаботное выражение. — Вы спросили про мою работу. На самом деле она похожа на тщательно продуманную игру в шахматы. Больше всего мне нравится раскрывать неясные факты, которые могут изменить вердикт суда.

— А что насчет правды? Она является частью вашей работы?

Лиз взглянула в глаза Рэйли, пытаясь найти в них упрек, но не нашла.

— Мне нравится так думать.

Кэндис привстала, когда Лиз проскользнула в кабинку и села рядом с Брен.

— Мы уже собирались снарядить команду поисковиков!

— Я опоздала всего на пятнадцать минут, — сказала Лиз, неуверенно улыбаясь. Кэндис всегда была капризной, но обычно она не была такой назойливой, не считая последних двух месяцев. Обычно Лиз не обращала на это внимания, но сейчас ее нервы были на пределе. — Со мной случилась одна неприятность… Ну нет, на самом деле не неприятность, — поспешила добавить она, увидев тревогу на лице Кэндис, — скорее, это была неожиданная встреча. Она засмеялась. — Я столкнулась с хирургом, вернее сказать, врезалась в нее, и уложила ее на лопатки. Я просто подумала, что было бы правильно купить ей в качестве извинения аспирин.

— Ты заставила нас сидеть здесь и волноваться, а сама покупала какому-то хирургу таблетки? — Кэндис широко раскрыла глаза. — Она была хорошенькая?

Бренда тихо охнула.

— Да, — сказала Лиз снисходительно, — она очень хорошенькая. — Она узнала в этом поведении ту, прежнюю Кэндис, которую она так любила.

— Все равно, даже если она была такая сексуальная и горячая… она была сексуальная?

— Да, — ответила Лиз, думая о том, что Рэйли Дэнверс была действительно горячей штучкой, особенно для тех, кто предпочитает ярких, таинственно-притягательных женщин. Она предпочитала другой типаж. Ей всегда нравились ярко выраженные экстраверты, как Кэндис и Джулия. Мысль о Джулии причинила ей боль. Даже пытаясь избавиться от чувства горечи, она все равно размышляла, является ли источником боли тоска по Джулии или тот факт, что она прожила шесть лет во лжи.

Бренда, с ее обычным мягким сочувствием, дотронулась до руки Лиз. — Ты в порядке?

Лиз сжала ее руку.

— Да, все хорошо, спасибо.

Кэндис, которая, казалось, абсолютно потеряла интерес к Рэйли Дэнверс и ее постелепригодности, перегнулась через столик и схватила Лиз за руку, соединяя всех троих в уютный дружеский кружок.

— Ну, дорогая, что сказал доктор?

Лиз переводила взгляд с одного ожидающего лица на дpyгoe. Бренда, которая была директором отдела редких книг и библиотеке университета Темпл, а по ночам занималась какими-то учеными изысканиями, в которых Лиз до сих пор ничего не понимала. У Бренды, невысокой, черноволосой, с наивным взглядом, часто бывали поклонницы, но она редко с кем-нибудь встречалась. И Кэндис. Кэндис, которая украла сердце Лиз, которая вообще-то тогда была уже достаточно большой девочкой, чтобы разобраться с этим, и случайно разбила его на пути к следующим достижениям. Ее две лучшие подруги. Одна бывшая любовница. Такие разные и все-таки составляющие вместе одно целое.

На протяжении девяти лет они делились секретами, говорили обо всем, доверяли друг другу и радость новых начинаний, и горечь утрат. Между ними было нечто большее, чем дружба, они были для Лиз семьей, и у нее с ними было гораздо больше общего, чем с кровными родственниками. Теперь ее подруги смотрели на нее с беспокойством и ожиданием.

Несколькими минутами раньше, когда она шла к бару, где они когда-то проводили свои беззаботные студенческие деньки, Лиз пыталась решить, что же скажет, когда подруги зададут этот неизбежный вопрос. Что она скажет им, когда она и себе-то не может сказать, что она чувствует по поводу этих новостей? Она хотела дать себе время, время поразмышлять над будущим, которое вдруг оказалось настолько отличным от того, что она планировала всего три месяца назад. Но сейчас, сидя рядом со своими друзьями, со своей приобретенной семьей, она знала, что время не изменит ее ответ.

С дрожащей улыбкой, которую на этот раз не получалось контролировать, Лиз сказала:

— Вы обе будете тетями.

Глава вторая

— Что ты собираешься сказать Джулии? — мягко спросила Бренда.

— Я не собираюсь ей говорить вообще ничего, — резко ответила Лиз. Деликатная улыбка Бренды не дрогнула, но Лиз зарабатывала на жизнь тем, что читала скрытые эмоции через и язык жестов, который, как правило, большинство людей упускают из вида. Она ответила чересчур едко, хотя Бренда ни в чем не была виновата.

— Извини, Брен. — Лиз сжала руку Бренды, а потом пустила руки обеих подруг. Она откинулась назад со вздохом. — Я сегодня нервная. Прости.

— Ничего. Тебе можно, — сказала Бренда.

— Я тебе скажу, что надо сказать этой несчастной двуличной сволочи! — вскипела Кэндис. — Скажи ей, чтобы она садилась на следующий поезд до Хобокена, или откуда там она приехала, и забирала свою маленькую подружку- аспирантку вместе с собой!

— Она из Хакенсака, — уточнила Лиз, — и так как Джулия только что получила должность, она вряд ли собирается переезжать в ближайшее время.

— Может, мы сможем добиться того, чтобы ее уволили?

— сказала Кэндис, подаваясь вперед, глаза ее яростно мерцали.

— Нет какого-нибудь правила, запрещающего спать со своими аспирантками?

— Кэндис, — перебила ее Брен, — может, сейчас мы отпразднуем ту новость, о которой нам сообщила Лиз, а планы мести обсудим попозже?

Лиз заказала спрайт у официантки, остановившейся около их столика, и почувствовала, что унылое облако, которое нависло над ней, немного рассеялось из-за ветра дружеской поддержки. — Джулия встречается не со своей аспиранткой, по крайней мере, такого она не говорила. И даже если так, это не наши проблемы.

Кэндис фыркнула и сделала основательный глоток мартини. — Я ненавижу эту суку.

— Спасибо, — сказала Лиз.

— Итак, — прозвучал во внезапно повисшей тишине голос Брен. — Что мы будем делать сейчас?

Мы. Лиз нравилось, как это звучало. Она могла положиться на этих двоих. Когда ей было одиноко или страшно, они всегда оказывались рядом, и именно поэтому перспектива стать матерью-одиночкой не казалась ей такой ужасной. Ее подруги ей помогут, пусть они и не в их силах избавить ее от мысли о том, что женщина, с которой она встречалась целых шесть лет, давно уже не любила ее. Джулия поставила ее перед этим фактом в тот же самый момент, когда объявила, что у нее роман с девушкой, которая больше чем на десять лет младше их обеих. Чуть ли не хуже измены Джулии для Лиз была потеря веры в собственную способность разбираться в людях, ведь она даже и не подозревала, что Джулия собирается уйти от нее. Нет, в какой-то мере подсознательно она ощущала, что что-то не так. Они занимались любовью меньше, чем обычно, особенно в последний год. У Джулии стало гораздо больше заседаний комитета и вечерних занятий, чем когда-либо. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было не лучшее время, чтобы заводить ребенка, но в свои 35 Лиз больше не могла ждать. Они всегда мечтали о детях, а когда на самом деле занялись подготовкой к этому, Лиз не заметила, что это не особенно интересует Джулию. Видимо, не заметила она не только это.

— Дура, — пробормотала Лиз.

— Нет, ты не дура, — сказала Брен, как если бы она читала мысли Лиз. — Ты доверчивая, а не дура.

Лиз посмотрела на Брен. — Вообще-то, мне кажется, что это одно и то же.

Рэйли почувствовала, что голова все-таки перестала болеть, и с силой прикусила резиновую капу между зубами. Она продолжала держать руки в перчатках поднятыми перед грудью и прижимала локти к бокам, отводя ногу, готовая

ответить на удар с разворота. Блокируя удар одной рукой, она выбросила вторую вперед, но не поймала ничего, кроме воздуха.

— Стой, — крикнула, Учитель Дрю Кларк, и Рэйли моментально встала в позу готовности — кулаки перед собой, ноги на ширине плеч.

— Пошли со мной, — приказала ее высокая светловолосая тренерша.

Рэйли проследовала за ней в угол зала, подальше от остальных занимающихся. — Извините.

— За что? — спросила Дрю, кивком указывая на перчатки Рэйли. — можешь их снять. На сегодня хватит.

— Да, мэм. — Рэйли дернула липучку на перчатке зубами, зажала перчатку под мышкой и освободила руку, Затем она быстро стянула вторую перчатку и кинула их на скамью у стены.

— Я думала, что мы договорились, что ты не будешь тренироваться после ночного дежурства.

— Да, мэм, — смущенно ответила Рэйли. Обычно ей ничего не удавалось прочитать на лице Дрю, кроме выражения постоянной сосредоточенности. На пару дюймов выше, Дрю весила на двадцать фунтов больше, чем Рэйли, но это была мышечная масса, и это была жесточайшая боевая машина, которую Рэйли когда-либо видела. Если бы она не знала бывшего морского сержанта вне стен спортзала, где Дрю обучала женщин самообороне и вере в свои силы, Рэйли могла бы решить, что у Дрю чувств не больше чем, например, у танка. Но Рэйли знала, что это не так. — Я не работала прошлой ночью. В смысле я работала, но было вполне спокойно, и я проспала пять часов. Этого для меня вполне достаточно.

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем.

Дрю не стала возражать, но Рэйли ощутила на себе ее испытующий взгляд. Ничего не случилось — если не считать того, что ее свалила с ног фем на каблуках, о чем сейчас точно не стоило упоминать. Конец дня был обычным — ЭКГ у двух пациентов, которые нуждались в срочной операции перелома, отложенная пересадка костной ткани у другого, и пара перевязок у пациентов, дожидающихся операций. По правде говоря, она то и дело думала о Лиз Рэмси, между делом — когда ждала, пока пациента привезут из палаты интенсивной терапии, ждала, пока в палате приберут, пока подействует анестезия на очередного пациента. Спешка вперемешку с ожиданием — это было в порядке вещей для ее работы. Она мимоходом вспоминала нечастые улыбки Лиз, ее мелодичный, но странно изнуренный голос, и ее блестяще острый ум. Прошло много времени с тех пор, как какая-либо женщина занимала ее мысли, даже на секунду. Долгое время без Энни.

Невольно Рэйли вздрогнула. Она знала, что Дрю заметит это, и поспешила продолжить: Нет, ничего не случилось. Просто я немного устала. Я пропустила этот блок, так?

— Это когда я могла бы снять с тебя голову? — спросила Дрю спокойно. — Да, точно. Это была опасная ошибка.

— Да, мэм, я знаю.

Дрю окинула взглядом зал, потом положила руку Рэйли на плечо. Она не стала бы этого делать, если бы хоть один из учеников мог увидеть этот личный жест. Во время занятий она не прикасалась даже к своей девушке. — Ты в порядке, Рэйли?

— Да, спасибо. У меня был сегодня интересный случай. Ничего серьезно, — усмехнулась Рэйли. — Я расскажу тебе позже, за кружечкой пива. Мы идем сегодня куда-нибудь?

— Да, Шон что-то такое планировала. Почему бы тебе не помочь группе разобраться с ремнями?

Рэйли вытянула руки по швам и поклонилась.

— Да, мэм.

— Так, давай разберемся. — Сказала Шон Грей, подвигаясь к Рэйли поближе, так, чтобы студенты за соседним столиком не могли их слышать. Ее темно-ореховые глаза светились изумлением. — Тебя обезоружили и повалили на спину?

Рэйли знала, что ее будут поддразнивать, если она расскажет эту историю, тем более своей подруге и сопернице в спортзале Шон, любовнице Дрю Кларк. Когда Рэйли начала заниматься боевыми искусствами четыре года назад, Шон только что получила свой черный пояс второй степени, после чего оказалась на два уровня ниже четвертого дана Рэйли. Это не помешало им стать друзьями. Рэйли была особенно благодарна Шон и Дрю за то, что они никогда не требовали от нее рассказов о каких-то деталях ее личной жизни, о которых она не хотела говорить. В спортивном зале она в те сложные годы проводила больше времени, чем где-либо еще, не считая больницы. Он стал для нее спасением.

— Она слетела с лестницы как ракета, — сказала Рэйли в свое оправдание. — Дело было не только в том, что я была неподготовлена, она оказалась прямо на мне еще до того как я успела моргнуть.

— Ага, внезапная атака. Опасная штука. — Шон засмеялась, подвигая свой стул поближе к Дрю и кладя руку на ее бедро.

Рэйли заметила этот жест близости и почувствовала боль желания. Шон не была похожа на Энни, Энни была невысокой блондинкой, а Шон — темноволосая и мускулистая после лет тренировок, но у Шон была такая же улыбка, как у Энни, и она дотрагивалась до Дрю с той же простой близостью, что Энни когда-то дотрагивалась до Рэйли. Она удивилась, что сегодня она думала об Энни гораздо больше, чем за все последние месяцы. К своему удивлению, Рэйли обнаружила, что она больше не вспоминает об Энни каждое утро, как это было в первые несколько лет после их расставания. Несколько обеспокоенная, она задумалась, когда это успело случиться.

— Может быть, тебе стоит побольше заниматься спаррингом? — серьезно сказала Дрю.

Шон, казалось, хотела выразить несогласие, но промолчала. Рэйли всегда впечатляло то, как Шон удавалось быть и ученицей Дрю, и ее девушкой. Не самое простое сочетание.

— Я непротив, если ты думаешь, что это нужно, — сказала Рэйли. — Единственное, мне нужно избегать соревнований. Я не могу позволить себе сломать еще один палец, особенно теперь, когда у меня штатная должность.

Дрю кивнула, накрывая своей ладонью ладонь Шон на своей ноге.

— Конечно, вряд ли тебя часто будут атаковать адвокаты в полной боевой готовности.

Смеясь, Рэйли заметила тень удивления в глазах Дрю. Так как она знала, как серьезно Дрю относилась к самообороне, она оценила ее странноватый юмор.

— Ну я не знаю, может, мне еще раз повезет.

— Ого, — сказала Шон. — Значит, это был не такой уж и неприятный опыт?

— Неприятный?… — Рэйли вспомнила те двадцать минут, которые она провела за разговором с Лиз Рэмси. Лиз была незнакомкой, но она чувствовала себя с ней комфортно, даже расслабленно. Она была ей интересна, более того, ей очень захотелось узнать о причине печали в ее оценивающих голубых глазах. Ее не интересовала ни одна женщина уже долгое время. — Нет. Если не считать шишки на голове и оскорбленной гордости, это было даже мило.

Шон испытующе посмотрела на Рэйли, и только кивнула. Рэйли была благодарна ей за то, что она не стала задавать вопросов, потому что она и себе самой не могла ответить, почему за этот день она больше думала о Лиз, чем о ком-либо еще за многие годы.

Когда мобильный зазвонил после одиннадцати вечера, Низ проверила, кто звонит, перед тем как ответить. Она работала не в той сфере, где неотложные ситуации появлялись посреди ночи, и если бы это был кто-то из ее неутомимых юных помощников, они могли бы написать ей на электронную почту утром. Увидев номер, она ответила.

— Привет, Кэндис.

— Ты спала?

— Нет, — ответила Лиз, откладывая книжку в бумажной обложке. — Я читала.

— Что-то серьезное или что-то дрянное?

Лиз засмеялась. — Скорее, что-то эротическое. Последнюю книгу Мелани Ричардс.

— «Падшие ангелы»?

— Ты уже чихала?

— Ну да, я прочитала лучшие куски. Пару раз. — Сказала Кэндис. — Боже, эта женщина доставляет мне больше оргазмов за страницу, чем любой другой писатель. Я не могу прочитать главу без того, чтобы…

— Я поняла. — Лиз не очень-то хотелось слышать подробности того, чем занимается Кэндис, читая подобную литературу. По крайней мере, не сейчас, когда она лежала в полном одиночестве, и даже книга ее ни капли не возбуждала. Вряд ли что-то может быть лучшим средством для избавления от сексуального желания, чем быть брошенной и чувствовать тошноту большую часть дня. — Что-то случилось?

— Нет. Просто как-то беспокойно. Захотелось услышать голос друга. Ну, ты понимаешь.

— Угу. Некому составить тебе сегодня ночью компанию?

Кэндис замурчала, как довольная удовлетворенная кошка. — Ты же знаешь, что я никогда не разрешаю им оставаться на всю ночь. К тому же у нее рано утром совещание, так что я без угрызений совести отправила ее домой.

— Так зачем же ты звонишь мне, вместо того чтобы отдыхать после секса? — Лиз почувствовала нотки сомнения в голосе Кэндис. — Признавайся.

— Я подумала, может, ты захочешь, чтобы я пошла с тобой, когда ты в следующий раз пойдешь к врачу?

Лиз закрыла глаза. Ей стоило бы просто сказать «да». Было бы неплохо иметь компанию, а Лиз и Брен явно собираются доставать ее до тех пор, пока она не возьмет одну из них с собой. Но в этот момент она просто не могла переключиться со своих былых мечтаний о том, каким должен быть этот момент, на реальность. Ей нужно было время, чтобы осознать себя работающей матерью-одиночкой. Скоро у нее это получится. Но не сегодня.

— Я скажу тебе, когда ты будешь мне нужна, хорошо?

— Я бы убила ее за то, что она тебе сделала, — прорычала Кэндис.

— Все кончено, — сказала Лиз, вдруг почувствовав усталость. — Джулия ушла, и нужно двигаться дальше.

— И ты так спокойно к этому относишься?

— Мне приходится. У меня нет другого выбора.

— Как насчет наших встреч за ланчем? Мы же будем все также встречаться, правда?

— Конечно. Скоро увидимся, — сказала Лиз, стараясь придать своему голосу побольше оптимизма. Когда Кэндис положила трубку, Лиз потянулась за книгой. Может быть, чтение поможет ей заснуть.

Через несколько страниц она осознала, что представляет себе главную героиню книги — загадочного агента под прикрытием и отменного азартного игрока Джей Блэкмен — с пронизывающими глазами Рэйли Дэнверс, с ее плотным гладким телом. Она почувствовала приступ возбуждения внизу живота. Заметив это, она отбросила книгу подальше и выключила свет. Чтение явно не усыпляло ее, и последнее, что ей было сейчас нужно — это бессмысленное желание секса. Она решительно закрыла глаза и приказала себе спать.

— Ты играешь очень хорошо, но я знаю, что ты мошенничаешь. — Прошептал хрипловатый голос прямо в ухо Джей.

Джей пододвинула свои жетоны к крупье. — Обналичьте.

Не торопясь, Джей сложила стодолларовые банкноты в передний карман брюк. Незнакомка стояла сзади нее достаточно близко, чтобы Джей могла ощутить прикосновение ее теплой груди к своей спине. Вряд ли приглашение, но уж точно вызов. И тяжелый жар в низу живота говорил ей о том, что именно в таком вызове она и нуждалась.

Брен потерла глаза и откинулась на стуле, перечитывая последний абзац. Джей держала курс к тому, чтобы влюбиться, и было уже самое время для этого. Она на протяжении трех книг скользила на грани этого желания, и Брен знала, что пора уже подойти к тому, чего она действительно хочет.

— Надеюсь, мой редактор тоже так думает, — пробормотала Брен, представляя дальнейшее развитие сюжета — Джей на коленях, бледная красивая рука на ее волосах…

— Черт, — зазвонил телефон, Брен посмотрела, кто там, потом ответила. — Привет.

— Привет, — сказала Кэндис, — Чем занимаешься?

— Собираюсь ложиться спать. Уже полночь. — Брен ничего не сказала ни Лиз, ни Кэндис, ни кому-либо еще, когда ее первую книгу напечатали. Тогда она сказала себе, что сохранит это в тайне, потому что, скорее всего, издание станет провалом. Может быть, никто не купит ее книгу, и она никогда не сядет писать еще одну. Теперь, пять лет спустя, Бренда стала одним из самых популярных авторов эротической литературы, и эта отговорка уже не подходила. Она не рассказывала об этом своим подругам, потому что герои, которых она создавала, были настолько личными, настолько близкими ей, что она не знала, как этим поделиться. Как вообще объяснить, что вымышленный мир литературы был для нее гораздо более приятным, чем ее настоящая жизнь? Это бы только причинило боль подругам, и она не хотела этого.

— Что случилось?

— Я только что говорила с Лиз. Она не хочет, чтобы я пошла с ней к врачу.