Жизненное пространство Колентьев Алексей

— Ну тогда давай без чинов, товарищ старший прапорщик. — Ловко. По заграничному. Только мне не страшно: в наш век абсолютной продажности, нарыть анкету с такими подробностями мог и ленивый. К тому же я и не скрывал, кто я и откуда. — Места у нас заповедные, тихие и мне бы хотелось, чтоб так всё и оставалось. Мы поняли друг друга?

— Чётко и ясно. Выброс прошёл, отдохну чуток у Богдана, если не прогонит и вернусь на Кордон.

Кацуба усмехнулся и поёрзав, достал из левого нагрудного кармана портсигар с затейливой гравировкой. Вынул коричневую сигарету и нажав на торец портсигара добыл огня из встроенной зажигалки. Мне предлагать не стал, видимо даже это выспросил дотошный особист у моих гостеприимных хозяев. В его бывшем месте службы сомневаться не приходилось. Ухватки этого контингента мне были знакомы с давних времён.

— Вот и славно, Антон. Славно… Что думаешь про тех, кто напал на тебя?

— То же что и раньше: это какой-то эксперимент «кудесников» из «Монолита». Ловят людишек, промывают мозги и садят на цепь. Оружие только странное.

И я рассказал особисту всё, что знал и про снайпера, и про группу бесславно погибших амеровских «наёмников». Умолчал только о девчонке спасённой мною с вертолёта, про моего странного побратима и не менее странного собеседника Рэда, которого не берут пули. С помощью осторожных расспросов мне удалось выяснить у Лесника и его дочери, что ни моего ПДА, ни РД найдено при мне не было. А значит и винтовка, и вся собранная информация остались там, в лесу и скорее всего пропали. Поэтому, Одессита я тоже не подставил. Если Кацуба любит ребусы, то зачем портить человеку удовольствие. Другое дело — сектанты: я столкнулся с ними у самой границы владений Лесника и почти в зоне ответственности гарнизона «Теремка». Поэтому, особист и его компания, должны были знать, что за чудеса творятся у них под боком. А это были именно чудеса: хоть Кацуба и не подавал вида, но мой рассказ его явно обеспокоил. Видимо я сообщил нечто новое для него. Подробно выспросив меня про тайник и уточнив детали обоих стычек, странный охранник борделя для богатеев откланялся.

Счётчик снова пошёл с нуля: снова я остался без багажа и к тому же не выполнил контракт. Когда рана заживёт, нужно будет сходить на место последнего боя, поискать следы. ПДА и винтовку следовало найти. Без них, я снова окажусь у первой, стартовой черты. Рассуждая так, я не заметил как углубился в лес и крепкий дом Богдана скрылся за деревьями. Идти было уже не трудно, силы с каждым днём всё прибавлялось, а рана напоминала о себе только редкой тупой болью и нестерпимо зудела, заживая.

Вдруг, сознание царапнул знакомый импульс. Охотник… Мой побратим выжил. Чувство искренней радости, облегчение — вот далеко не полный список испытанных мною ощущений. Я стал оглядываться и у дальней полоски зелёной травы, там, где аномалия кончалась, я увидел кровососа. Гигант стоял прислонившись к стволу кряжистого дуба, почти не различимый на общем фоне чёрного, серого и ржаво-красного.

Я подошёл, поднял руку в приветствии.

— Здравствуй, брат. Ты снова выручил меня. Теперь водка будет за мной. — Ответный импульс узнавания, теплоты. Удивления и радости.

— Не благодари. Хорошая охота. Много врагов. Сильных. Пища. — Кровосос довольно рыкнул — Личные вещи. Координаты местности. Тридцать девятый найдёт. Надёжный схрон. Трофеи.

Так, значит… Получается, мой напарник утащил мои пожитки и ПДА куда-то в лес и спрятал. В ответ, мне под ноги упал прямоугольник ПДА.

— Карта местности. Включи. Покажу. Трофеи.

Я ввёл личный код и вызвал примерную карту района. Пискнул значок почтового сообщения: Одессит уже в третий раз запрашивал статус. Но я не торопился с ответом, лучше, если для всех я пока побуду в покойниках. Кровосос неслышно подошёл и встал рядом. В руке у него оказался тонкий прутик, видимо сломленный недавно. Дальнейшее было похоже на какой-то фокус: карта сама, как привязанная пошла за прутиком, на дисплее отобразился точный маршрут до того места, где Охотник организовал схрон. Всё было тщательно продумано: в той низинке была прорва колючего кустарника и без особой нужды в такие дебри никто не полезет. ПДА мурлыкнул, сообщая, что маршрут и координаты занесены в его память. Бросив прутик, кровосос удовлетворённо кивнул и повернулся, чтобы уйти:

— Тридцать девятый хорошо дрался. Смотрел. Помог. Братья. Общая кровь, иначе — смерть. Теперь будешь лучше.

Это было не совсем понятно: что же имел ввиду Охотник. Я остановил его:

— Объясни.

— Тридцать девятый умирал. Дал свою кровь. Не много. Иначе — смерть. Мало крови — жизнь. Сила. Враги умрут. Тридцать девятый будет жить. Много охоты. Сейчас — ухожу. Люди идут.

Он развернулся и истаял в воздухе. Чуть погодя, я услышал топот копыт. Богдан Лесник верхом на вороном жеребце, которого по старинке звали Орликом, въехал на поляну.

— Ты чего так далеко забрался? Жить надоело?! Тут кругом мины, да тварьё всякое бродит.

Я немного отойдя от признания кровососа, показал леснику ПДА.

— Коммуникатор свой нашёл. Потом просто бродил. Надо расхаживаться. Потом могут быть проблемы.

— Как ты его найти мог, когда я всё кругом обшарил? — Накал чуть уменьшился, и верх взяло любопытство.

— Любая вещь помнит своего хозяина. Бывает.

— Странный ты. Скажи лучше, ничего особенного не чувствуешь? Ну в смысле здоровья?

— Нет. Рана зудит, а больше ничего особенного.

— Я вспомнил тут одну вещь: кровосос, что меня к тебе тогда вывел, был особенный. Этих тварей несколько видов. Тот, что меня к тебе вывел, был из подземных. Шкура у него с сиреневым отливом. Они больше прячутся, никто из сталкеров больше одного раза такого не видел.

— Почему? — Если на территорию такого мутанта зайти, назад пути уже нет. Учёные, как-то добыли труп одного из них. Но толком изучить не смогли, пропал труп. Прямо из подземного бункера научного и пропал… Вместе со всеми, кто в ту смену в бункере оставался. Где такая тварь живёт, человеку лучше не показываться. Они всё помнят, везде найдут, спрятаться от такого нельзя. Если только насовсем из Зоны уйти. Но… Не уверен, что и это поможет. — Есть основания так думать?

— Под ноги смотри. — Лесник указал мне на следы, которые оставил Охотник — Обычные, серые кровососы не выносят чистой земли, сторонятся периметра, как огня. А этот был здесь совсем недавно. И никакая земля ему не мешает. Надо мины выставить. Если повадится — выпьет всех.

— Не сходится.

— Чего-о? — Недоумение в голосе Богдана было совершенно искренним.

— Насколько я понял, такие как этот, сиреневый, сами на людей не нападают. Я слышал только про серых.

— Слушай, ты тут человек новый. Многого не знаешь. Тут НЕТ правил. Всё может измениться в одно мгновение, то что вчера было безобидным, сегодня может съесть тебя без соли. Раз появился, значит, хочет напасть. Это тебе не обычное зверьё, трусливое и затравленное. Местных кабанчиков видал? То-то. Человек в Зоне не хозяин, а гость…

— Как и в любом другом лесу. Просто там, всё не так очевидно. Ладно, пойдём, пока точно не заглянул кто-нибудь беседу поддержать.

Лесник спешился и повёл коня в поводу. Неспешно беседуя на всякие отвлечённые темы, мы добрались до заимки. Даша чистила картошку. Увидев нас, замахала рукой.

— Дочка к тебе не ровно дышит. Как расстались мы тогда, всё камень. Что ты подарил, из рук не выпускала. Заказала у местных умельцев оправу, носит на цепочке, заместо кулона, что ли.

— Я понял тебя, Богдан.

— Это чего ж ты такого понял? — Тон Лесника стал чуть выше — А-а. Ты об ЭТОМ. Не беспокойся, дочка умеет за себя постоять. Да и ты далеко не уйдёшь, если что. Вроде с виду на дурака не похож.

— Даша — красивая девушка. Умная и смелая. Ты можешь гордиться ею. Я не трону её, даже если она этого захочет. Обещаю.

Богдан, сначала тихо, а потом в голос, расхохотался:

— Ты… Ты женат-то был когда?

— Ну был лет пять назад…

— Поди всё службу тянул, потому и сбежала. Если баба чего захочет, тут нашего брата никто спрашивать не станет. Сделают по-своему, а ты окажешься в дурнях. Я тебе про что толкую: насильно мил не будешь, но уж если она чего задумала — не отвертишься. Женщины, они всех чертей хитрей.

— Хм… Озадачил ты меня, так делать-то чего? — Неожиданная, житейская прозорливость Богдана, несколько обескуражила. Не то, чтобы мне не хотелось каких-то отношений, просто я не умею их налаживать. Жена ушла к успешному бизнесмену и так же успешно и с выгодой для себя с ним развелась, ещё лет пять тому назад. С тех пор, случайные и мимолётные знакомства. Девушки чуяли во мне некую отстранённость и мы быстро разбегались по своим углам.

Хитро прищурившись, Лесник глянул в сторону веранды, где на столе уже стояли миски с солениями, своего часа ждала томившаяся в печи, запечённая с яблоками кура, размером с небольшую собаку. Дразнящие ароматы струились по округе, кавказский овчар Мишка, возбуждённо колотил мощным хвостом по веранде, то и дело нюхая воздух и просительно глядя на хозяйку.

Уже почти взойдя на крыльцо, Богдан хлопнул меня по плечу и ехидно изрёк:

— Готовиться. Скоро сам поймёшь, чего и как.

Даша, понимая, что стала предметом обсуждения и, готов поспорить, зная тематику, только нахмурилась и притворно строго заметила:

— Хватит глупости молоть, руки мойте. Скоро готово всё будет. Антон, тут до тебя снова дядя Гриша приходил, а с ним какой-то городской, из приезжих. Но не наш и не русский. Канадец вроде. Спрашивали всё, чего да как было, когда мы с тобой от бандитов ушли.

Богдан чуть нахмурился и присев на крепкую, морёного дуба табуретку, спросил дочь:

— Что сказала им?

Девушка чуть дёрнула уголком рта, и её серые глаза сильно потемнели, губы сжались в тонкую линию:

— Ничего, такого. Так, пару слов всего.

Богдан треснул кулаком по столу и рявкнул:

— Дашка! Ты дождёшься у меня… — Вдруг, ужасная догадка заставила лицо Лесника побледнеть, уже почти шёпотом, поинтересовался — Убила кого? Дочка, они же через полчаса тут будут!..

Теперь уже девушка глянула на отца с недоумением и покрутила пальцем у виска. Прядь русых волос, так же как раньше выбилась из-под косынки и свесилась на щеку.

— Ну, ты загнул, папка. Никого я не убивала, сказала, что и раньше, только канадец этот мне видимо не поверил. Потом они с дядей Гришей ушли.

Богдан как-то сразу опал, сдулся и припал к кружке с квасом, стуча зубами по ободу. Потом, переведя дух, обратился ко мне:

— В позапрошлом году, повадился племянник Гришки, Андрей за Дашкой подглядывать. Когда она в огороде в этих фиговых листках расхаживала…

— Это модно так. «Бикини» называется, отсталый ты человек, папка. Купальник как купальник, мне Оксана подарила, сказала, что это последняя модель. — Перебила рассказ отца чуть смутившаяся девушка.

— А я говорю, что верёвочки эти — срам один, ещё бы голая по дому ходила! А Оксанка твоя, ух, шалава. Сама вон на спине работает и тебя смущает. Короче, взяла моё ружьё, выследила парня и шмальнула пару раз. Хорошо мимо. А если бы убила, что тогда?

Даша спокойно посмотрела сначала на отца, потом перевела задумчивый взгляд куда-то в сторону. Затем твёрдо, словно ставя точку в каком-то давнем споре, тихо отчеканила — Если бы хотела убить — убила бы. Так — пугнула только. Вроде не появлялся больше… А Оксана хорошая, только ленивая очень, поэтому в «Теремке» и работает. Не. Я туда не пойду. Разве только дядя Гриша в охрану возьмёт. Но тоже скучно… Я вон лучше с Антоном пойду. По Зоне ходить буду, хабар добывать.

— Цыц! — Возмущению Дашиного отца, не было пределов. Это восклицание было единственным ответом на планы дочери, которая чуть не покатываясь со смеху, дочистила картошку и отправилась в дом. Повернувшись ко мне, Богдан попросил поддержки:

— Так уже не первый раз. Раньше, всё одна хотела по Зоне лазить, еле уговорил, что поездок за продуктами вполне хватит, чтобы впечатлений набраться. Знаю, что рано или поздно уйдёт — Лесник вздохнул и поднялся из-за стола — Лишь бы не сейчас, уж слишком тревожное время настало. Пошли в дом.

Обед получился на славу, овчару достались вкусные кости и миска каши, приправленная мясной подливой. Тяжесть от съеденного и общее утомление ещё не окрепшего организма, заставили меня подняться на второй этаж, и прилечь, чтобы забыться тревожным, беспокойным сном. Проснулся я в липком поту и от ощущения чьего-то взгляда: на стуле, что стоял возле окна, метрах в двух от кровати, сидел Рэд, положив автомат на колени, он занимался тем, что снаряжал магазин. Патроны со щелчками вставали на место, звук был мерный и успокаивающий. Увидев, что я проснулся, сталкер приветственно кивнул и заметил, как бы сам себе:

— Знаю, что снаряжать магазин бессмысленно — патроны всё равно никогда не кончаются, а вот от привычки избавиться не могу. Сижу иногда, как полоумный. Беру патроны из вещмешка, но точно знаю, что нет ни того, ни другого. Есть только я и моя память о них. Рад, что ты цел остался.

— И я рад тебя видеть. За чем пожаловал на этот раз?

— Ты видел сон, наверное это был первый сон в твоей жизни, который ты запомнил. Расскажи, что ты видел?

— Только то, что ты и твои приятели хотели мне показать. Я прав? — скупая улыбка тронула губы Чёрного сталкера — Нет. Это видение послал тебе Монолит.

— А я так понял, что он мёртв и бесполезен, без этого чёртова куска, что Меченый вынес из саркофага.

— Опять не угадал: кристалл был в спячке, ключ его пробуждает. Пока это только отголоски силы. Но скоро всё изменится.

— Я его назад не понесу. — Рэд снова улыбнулся и вставил магазин в приёмное отверстие АКСУ, замок щёлкнул, сталкер дослал патрон и положил автомат на подоконник.

— Видишь? Уже полный, хотя я точно знаю, что загнал в рожок всего пятнадцать штук… Всему своё время, Антон. Я пришёл не за этим. Тебя хотят вербануть какие-то «спецы». Поупирайся немного и согласись. Как только они раскроют карты, я снова загляну…

— Одну минуточку, а кто сказал, что я пойду на вербовку? Посмотри на меня: ещё недели две назад, я был труп. А…

— Охотник дал тебе свою кровь. Его соплеменники не часто делятся своей кровью с человеком. Это вообще случилось первый раз. Всего не скажу — не знаю, но теперь ты быстро поправишься и… Тебя будет очень не просто убить.

— Кровососом стану, щупальца отрастут?

— А тебе бы этого хотелось? — Я отрицательно мотнул головой — Так я и думал, что не очень. Нет, этого не случится, сам всё поймёшь. А сейчас, мне пора. Советую согласиться на предложение Кацубы и его гостя. Но конечно, последнее слово за тобой, удачи, сталкер!

Снова этот «великий комбинатор» истаял в воздухе, оставив мне мизер информации и кучу нехороших предчувствий. Я привёл себя в порядок и спустился вниз. Кацуба и его партнёр уже сидели в гостиной и чинно пили чай с ватрушками, Дашиного изготовления. Обстоятельства снова пинком вбрасывали меня в незнакомую ситуацию.

За столом сидел Кацуба и человек непримечательной внешности, взглянув на которого второй раз, не вспомнишь, что видел его в первый. Типичная внешность сотрудника какого то «внешнего» учреждения. Скорее всего, это и был пресловутый «канадец», о котором говорила Даша. И если Кацуба вёл светскую беседу с Лесником совершенно непринуждённо, то «канадец» был сдержан и всё больше налегал на чай с ватрушками.

Прокачка ситуации пока мало что давала, ясно было пока только одно: возня вокруг тубуса перешла в активную фазу и привлекла внимание какой-то спецслужбы. Необязательно той, чьи представители пытались воткнуть мне «жучки» в комнату. Там поработала местная резидентура СБУ, что было заметно по скорости реакции на события и по качеству исполнения. Амеры или наши действуют проще и нахрапистее: меня в первом случае просто попытались бы купить, а во втором случае взять на испуг. Сейчас расклад явно был не в мою пользу: раз «канадец» заявился в обществе Кацубы, значит, как минимум, с местными силовиками достигнуто соглашение и получено «добро» на некие мероприятия в случае моего отказа сотрудничать. Из гостеприимного дома Лесника следовало убираться. И делать это нужно было как можно незаметнее и быстрее. Пока же нужно тянуть время, посмотреть кто передо мной и что ему нужно.

Гость был человеком среднего роста и одет довольно легко: бежевые шорты, «гавайка» с пёстрым сине-красным узором, сандалии на толстой подошве, на макушку были вздеты дорогие солнцезащитные очки. Внешность его была совсем не примечательна: загар, полученный где-то в южных странах (отличия такого загара, скажем, от черноморского видны практически сразу, по еле уловимому оттенку, свойственному солнцу латиноамериканского континента), выгоревшая «щётка» каштановых волос, лишь обозначающая причёску (в драке не ухватишь за такую), вытянутое, костистое лицо на котором выделялся длинный нос и внимательные голубые глаза. Ствол агент прятал спереди под выпущенной наружу рубахой, но особо оружия не скрывал, скорее руководствуясь правилами приличий, нежели вопросами маскировки.

Они пришли не одни: с веранды слышался смех и женский голос рассказывал какую-то историю из жизни «сотрудниц» деревенского клуба. Даша вставляла только отдельные реплики, оставляя гостье право лидерства в беседе.

Я присел на предложенный стул, оказавшись напротив «канадца» и имея по левую руку шефа местной безопасности. Оба поприветствовали меня кивками. Руки никто не подал. Будут прессовать, как и ожидалось. Разговор начал Кацуба:

— Антон, познакомься с нашим канадским гостем, Юргеном Хиггсом. Он представляет одну частную охранную фирму, которая имеет на Украине и здесь в Зоне отчуждения, некие инвестиции и интересы. Его заинтересовал твой рассказ, и он хотел бы…

— Грэг, я сам скажу, спасибо. — Хиггс явно тяготился обществом Кацубы, предпочитая вести вербовочную беседу самостоятельно и без участия третьих лиц. — Видите ли господин Васильев, то, что я услышал от Грэга, косвенным образом подтверждает уже имеющиеся у нас данные, о некоем боевом комплексе, разработанным местными учёными. Вам удалось видеть его в действии и э… испытать на себе. Нам удалось выяснить, где приблизительно находится база э… «девятки». Нами профинансирована операция по извлечению всей документации и э… образцов данного боевого комплекса. Мы хотели бы привлечь вас в качестве консультанта и проводника.

Предложение было ожидаемым. Предположим, что сейчас я откажусь. Меня будут сначала покупать и уговаривать. Потом пугать. Скорее всего, бросят в какой-нибудь местный аналог тюрьмы. Затем всё повторится. Но я буду умнее.

— Сколько? — От меня ожидали не этого: составленный психологический профиль говорил, что я должен упираться и брызгать слюной. Для «жёсткого» варианта видимо всё было подготовлено, на быстрое согласие никто не рассчитывал. Чуть опомнившись, Хиггс, с неуверенностью в голосе произнёс:

— Оплата планируется только по получению результатов. Пока мы можем предложить… Тридцать тысяч евро в качестве аванса и ещё столько же плюс проценты, если результаты миссии будут соответствовать расчетным параметрам.

— Мало, мистер Хиггс, очень мало.

— Обычная ставка наёмника — три тысячи евро в месяц, господин Васильев. Мы же даём в десять раз больше. По-моему, вполне честная сделка.

— Лично вы, мистер Хиггс, пойдёте с нами? — Вопрос снова смутил заморского гостя и он вынужден был отрицательно покачать головой.

— Нет, я не специалист в подобного рода операциях. С вами пойдут наши люди. Все профессионалы очень высокого уровня в вашей э… области знаний.

— Так я и думал: вы осуществляете общее руководство, а я вместе с вашими «специалистами» таскаю каштаны из огня буквально за харчи. Не пойдёт. Вот мои условия: если я соглашусь, подчёркиваю, мистер Хиггс, ЕСЛИ я соглашусь… моя цена — сто тысяч евро и деньги должны лежать вот на этом столе уже завтра. Они останутся со мной даже в случае нулевого результата миссии. Вы посылаете человека в пекло, да ещё за такой мизер! Если ваши люди согласны на подобные условия, то это их дело, а я выжил только чудом и никого из «девятки» не убил. Зато прекрасно видел, как они «погасили» семерых опытных солдат, за пару минут, не получив ни одной царапины, а от парней осталось пара лоскутов кожи, да мокрое место. И с вашими людьми на такое дело не пойду: я вам не негритёнок Сампо, которого можно списать в расход после того, как дело сделано. Если я и пойду в пекло, то только с людьми, которых подберу сам. Максимум на что я согласен — ваши интересы будет представлять один человек. Таковы мои условия и если сумму гонорара ещё можно обсудить, то организационная часть операции не обсуждается.

Изумление, как ни старался его скрыть Хиггс, было просто пропечатано на лице иностранца. Кацуба же, напротив, открыто ухмылялся. Очевидно, он предсказал нечто подобное, или поспорил с «канадцем» на некую сумму, что беседа примет именно такой оборот. Опомнившись, Хиггс заговорил, причём если раньше акцент еле-еле проскальзывал в его речи, то сейчас, «американизм», так и пёр из шпиона наружу:

— Господин Васильефф, это существенно расходится с полученными мной инструкциями — Видя, что я собираюсь подняться из-за стола, иностранец заговорил быстрее — Но я свяжусь с руководством фирмы и через сутки смогу сделать встречное предложение. Вы располагаете этим временем?

— Да. Но учтите: обсуждается только сумма гонорара. Состав и экипировка группы — полностью моя прерогатива. И расходы оплачиваются отдельно.

— Я всё передам. — Смущение и недовольство прямо таки плескали через край. Шпион был недоволен, что разговор пошёл не так, как он задумал. — Грэг сообщит вам о времени нашей следующей встречи. Доброго дня, господин Васильев.

— И вам всего наилучшего, мистер Хиггс. Только помните: моё время тоже не резиновое и вечно ждать я не стану. У Вас максимум трое суток на согласование.

— Я запомню, господин Васильев. До встречи.

Он встал из-за стола и пошёл к двери. Кацуба поднялся следом и плутовато мне подмигнул. Я вышел вслед за ними, щурясь на яркое августовское солнце, присел на крыльцо. Мне удалось отыграть сутки на то, чтобы принять решение: либо согласиться лезть в пекло с сомнительным результатом, либо дать банального стрекача, прорываясь к схрону оставленному Охотником. Думая так, я вышел на веранду и присел на ступеньку крыльца. Деревянные доски нагрелись и источали приятный запах, который встретишь только в деревянных, построенных по всем правилам домах. Даша по-прежнему болтала с пришедшей вместе с Кацубой и Хиггсом девушкой, довольно примечательной внешности. Высокая, чуть выше среднего роста, с длинными распущенными и чуть вьющимися светлыми волосами. Правильные черты овального лица чуть портил небольшой шрам, наискосок пересекающий гладкий, высокий лоб девушки. Видно было, что дефект пытались убрать, но осталась чуть светлая чёрточка, выделяющаяся на фоне загара. Неожиданно чёрные, чуть раскосые глаза, излучали некое перманентное веселье. Полные губы постоянно находились в движении, обнажая безупречно ровные, белые зубы. Голос был приятным и помимо воли хотелось улыбнуться, когда девушка произносила нечто даже совсем обычное. Лёгкий, летний сарафан, доходящий едва-едва до колен, более открывал, нежели скрывал довольно выдающиеся формы своей хозяйки. Общее впечатление было двойственным, но напряжения, какое обычно вызывают эффектные женщины, не возникало. Увидев, что я смотрю в их сторону, подруга Даши, переменила позу таким образом, чтобы явственно просматривалась линия бедра под лёгкой тканью сарафана. Даша нахмурилась, а спутница «канадца», чуть слышно хихикнула.

Я кивнул дочке Лесника и отвернулся: игры такого рода сейчас меня не забавляли. Время вновь утекало сквозь пальцы подобно песку. Нужно было подумать о том, что и как предпринять.

Какая-то не осознанная мысль уже давно не давала мне покоя, плавая в подсознании, дразня краешком и ускользая снова. Вспомнил! Снайпер наёмников на галерее заброшенного здания. Его позиция не была идеальной, только если он хотел перекрыть пути отхода МНЕ. Но если наложить сектора обстрела на карту местности… Они не охотились за мной, это была легенда прикрытия. Вся схема периметра была ориентирована в направление аванпоста сектантов. Но противник оказался много сильнее и Бог войны отвернулся от амеров. И, что важнее всего, группу не информировали о том, с кем им предстоит столкнуться. Обычное дело: подрядить людей со стороны, чтобы получить максимум выгоды при минимальных затратах.

Другая странность — тон, который Хиггс взял с самого начала разговора. Складывалось впечатление, что меня боялись спугнуть. Будто бы я обладаю некими знаниями или предметом в котором заинтересованы те, кто послал «канадца» сюда. Но я практически всё рассказал Кацубе, а «гаусс» местные вояки принесут амерам на блюдечке сами, прямо с испытательного полигона, стоит новым друзьям только свистнуть. Нет, не подходит. Миссия с самого начала предполагает моё списание в расход, это даже не обсуждается. Но меня берут в качестве приманки, надеясь получить результат в тот момент, когда тушка бывшего прапорщика Васильева мелькнёт в заданном районе. В ту же помойку пойдут и «профессионалы», идущие вместе со мной. Выхода, кроме как согласиться на задание у меня нет. По моим прикидкам, амеры согласятся на мои условия, покобенившись для вида. Возможно, попытаются навязать мне одного явного и одного скрытого агента в набираемую мной группу. Вычислить «подводку»[69] можно будет с помощью методов перекрёстной проверки и нужно будет постараться локализовать агента до выхода в рейд, а там незаметно устранить.

Подводя итоги, прояснилось только два момента: меня хотят использовать как наживку, по непонятным для меня причинам считая, что объект разработки обязательно на меня «клюнет». И самое основное — будет вторая группа или пущенная по моим следам или идущая к цели другим маршрутом. Сейчас нужно сосредоточить все силы на том, чтобы постараться перевести стрелки в обратную сторону. Иначе, это станет для меня билетом в один конец…

Мои размышления прервала подруга Даши, подошедшая, как ей казалось, неслышно. На самом деле её выдал запах каких-то духов и лёгкое поскрипывание половиц. Слева от себя я увидел ногу с идеальным педикюром и ровным, природным, тоном загара. Взглянув вверх, я увидел девушку целиком: она улыбнулась, сначала неким дежурным оскалом профессионалки, затем будто спохватившись, согнала гримасу с лица и улыбка стала теплее, естественнее.

— Здравствуйте, я Оксана. Даша мне много про вас рассказывала. Вы — сталкер, да?

— И вам доброго дня. Ну, как меня зовут, вам уже сказали, а по поводу «сталкера»… Я считаю, что подобное звание ещё нужно заслужить. Пока я просто обычный новичок здесь.

— Ой, не правда: Дашка рассказала о том, как вы её от бандитов спасли, на новичка это непохоже…

— Спорить не буду, но мне думается Зона отчуждения это … очень необычное место. Автоматная очередь — это не всегда ответ на все вопросы.

Девушка присела рядом, как бы невзначай касаясь меня плечом и краешком бедра. Поправила распущенные по плечам волосы и неожиданно серьёзно сказала:

— Здесь очень страшно. Особенно зимой. Ну… знаете, когда там, за «колючкой» зима. Тут то всегда либо лето либо осень, но… что-то выходит в лес примерно в начале декабря и бродит вдоль южных границ нашего «оазиса». Никто не знает что или кто это. Работать мешает: нам нужно веселье изображать, а тут этот вой и … словно кто-то смотрит прямо в душу и … ждёт.

— Чего? — Вопрос, казалось, застал Оксану врасплох. Словно очнувшись от какого то видения, она тряхнула головой. От чего волосы полностью скрыли её лицо. Совсем тихо, она ответила:

— Понятия не имею. От этого становиться ещё более неуютно: не известно чего ожидать. — Небольшое облако заслонило яркое, полуденное солнце. Стало заметно темнее, подул резкий северо-западный ветер, принёсший с собой запахи осени и напомнил, где мы находимся. На миг повеяло холодом. Девушка встала, поспешно начиная прощаться:

— Заговорила я вас совсем. Скоро четыре часа уже. Мне пора на репетицию.

— Так понимаю, танцуете в клубе? — Хорошее расположение духа всё же не оставило Оксану до конца. Красивые губы изогнулись в лёгкой улыбке:

— И это тоже. Приходите вечером, я выступаю в полночь.

— Думаю, что не получится: я рано ложусь спать. Не обижайтесь, но танцы и музыка — не моя стихия. Уверен, что вы используете свои наработки из художественной гимнастики как надо, и это будет выглядеть красиво.

Девушка, уже собиравшаяся уходить, заинтересованно посмотрела на меня и остановилась.

— Да… Я немного не дотянула до мастера спорта. Как вы узнали? Дашка рассказала?

— Нет. Распознать чем занимался боец довольно нетрудно, если знаешь на что смотреть. В вашем случае, подготовка тоже присутствует. Но несколько иного свойства. Не боевая, а скорее спортивная. Дальше — простое сопоставление фактов.

Оксана кивнула и пошла к калитке, обернулась на последок и уже с некой обычной для работающих в подобных «Теремку» заведениях, напускной весёлостью повторила — Если передумаете, скажите бармену, он устроит вам место, откуда будет хорошо видна сцена.

— Я буду иметь ввиду. Удачи, Оксана.

В своё время мне пришлось охранять загородный дом одного нашего городского бизнесмена, который выстроил себе кирпичный дворец в заповедной зоне, недалеко от Байкала. К нему довольно часто съезжались местные чиновники и даже один лидер некой фракции Госдумы почтил особняк своим присутствием как-то раз. Тогда, чтобы пустить пыль столичному гостю в глаза, со всего города собрали до взвода элитных проституток, подрабатывающих моделями (или наоборот: моделей подрабатывающих проституцией). Я был во внутреннем, последнем кольце охраны, старшим смены. Поэтому вся оргия проходила практически у меня на глазах. Зрелище, по началу забавное, постепенно переросло в некое смешение нашей, советской пьянки с древнеримскими оргиями. Особенно «порадовал» столичный гость: приняв литра полтора на грудь, он, видимо по привычке, стал в полный рост и начал произносить какую-то речь из раздела «о сельском хозяйстве». Выглядело это вдвойне смешно, учитывая то обстоятельство, что во время произнесения речи, его ублажала молоденькая «модель». Поэтому, я примерно представлял, что за «шоу» можно будет наблюдать в «сельском клубе», с поправкой на местный колорит.

Поднявшись с насиженного места, я пошёл в конюшню, где вот уже два часа Богдан чинил упряжь для Фроси. Миновав стойла верховых лошадей, я подошёл к тому, где жила кобыла, с которой я свёл знакомство на Кордоне. Помня любовь лошади к сухарям, я припас пару кусочков ржаного хлеба и румяное яблоко. Кобыла фыркнула и, узнав меня, потянулась губами к угощению. Дала себя погладить по тёплой морде и приветливо фыркая, подставляла шею под мою ладонь. Настроение сразу улучшилось, лошадь меня не забыла и совсем не боялась.

— Смотрю, понравился ты Фроське. — Это подошёл Богдан, перебирая в руках какие-то элементы упряжи. — Любишь лошадков-то (произнесённое слово, было каким-то особенно уютным, подчёркивая высшую степень привязанности Лесника к лошадям)? — Есть немного. Как ни странно, увидел живую лошадь только здесь. Красивые они.

— Ты вечером в клуб пойдёшь? — Лесник сменил тему, переключившись на то, что его волновало, видимо, уже давно.

— Нет. Нечего мне там делать. Тамошние развлечения меня не привлекают. Мне нужно уходить, Богдан. И сделать это нужно было бы уже два часа тому назад.

— Не получится: Кацуба выставил «секреты» по периметру, случись чего в отрыв тебе не уйти. Мест тутошних ты не знаешь, поймают.

— Как уйти это моя забота. Комбез мой и что-нибудь из оружия сохранились?

— Оружие — да: автомат твой, пистоль тож, и разгрузка уцелели, а вот комбез «убит» напрочь. Его пришлось разрезать. А артефакты превратились в труху. Жизнь они тебе спасли, но сами «сдохли». Только порошок чёрный остался. Бронепластины я вынул, которые уцелели, гарнитуру снял, ПНВ[70] тоже не пострадал. Датчик сканера аномалий и радиации тоже сгорели, но это не проблема — выделю тебе из своих запасов, чувствительность на пятнадцать процентов выше будет. Но комбез … Забудь. — Есть варианты достать новый?

— Можно. Но только завтра, не раньше.

Значит, придётся договариваться с Хиггсом на его территории. Не смертельно, но несколько сужает поле для манёвра. Когда договоренность будет достигнута, мне придадут сопровождающего и поставят под контроль. Избавляться от соглядатая будет крайне неразумным решением и, кроме того, это точно насторожит уверенных в себе амеров. Ладно, поиграем в эти игры.

— Хорошо, завтра так завтра. Дело уже к вечеру пойду тоже займусь профилактикой. Не возражаешь, если позаимствую «маслят»[71] и ветоши немного?

— Лады. Завтра достану тебе костюмчик: покумекаем, подгоним вместе. Оружие в шкафу. Патроны там же. Бери что нужно. Лови ключ.

— Спасибо…

Есть вещи, совершенно обыденные, но вместе с тем важные для обретения духовного равновесия. Кто-то медитирует, кто-то пьёт «горькую», я же люблю чистить оружие. Верный «сточетвёртый» не пострадал. Прицел не сбился, прибавилось только мелких царапин на воронёном покрытии ствольной коробки. Разобрав автомат, я примерно час возился с деталями, собирал, разбирал оружие раз пять. После того, как звук передёргиваемого затвора зазвучал так, как я хотел, пришла очередь боекомплекта. Нужные боеприпасы нашлись в нижнем ящичке оружейного шкафа Лесника. Тут были и «трассеры» и целый цинк патронов к АК, нужного мне калибра. Я заметил АК-107[72] в пирамиде: редкое оружие, стояло практически нетронутым — его явно пристреляли, но не пользовались. В отличие от любимой Лесником «сайги». Был здесь и старый добрый АКМ, видимо хранившийся в качестве ностальгического сувенира, из прошлого хозяина лесной заимки.

«Стоседьмой» не вызывал у меня никаких трепетных чувств, учитывая мою давнюю неприязнь к «пятерочным» калибрам вообще. На мой взгляд, каким бы точным не был бой у этих автоматов, от недостатков боеприпаса избавиться не удалось и по сей день. Сам лично складывал все матерные слова в семиэтажную конструкцию, когда в одной горной республике «духов» спасали от ответного огня наших АК74 банальные камышовые заросли. В то время как сами «духи», прекрасно доставали нас из своих «сорокседьмых» и АКМ-ов.

Снарядив обычный носимый б/к (четыре магазина), я решил попрактиковаться немного и пошёл на импровизированное стрельбище, устроенное Лесником метрах в ста от дома. Само стрельбище представляло собой расчищенную от деревьев площадку 50150 м, где быи оборудованы лёжки и самые настоящие ростовые и поясные фигуры — мишени, видимо «прихватизированные» во время растаскивания Военных складов. Сделав десяток пробных выстрелов в статике, я стал отрабатывать приёмы тактической стрельбы из разных положений, на разной скорости. Ранение практически не тормозило движений, сказывалось только лень последних трёх недель. Кровь кровососа оказало какое-то волшебное воздействие на мой организм: не осталось ничего, кроме белой, узкой полоски сантиметров семи длинной. В остальном же, ощущения несравнимы с теми, что были после моего второго ранения пять лет назад, когда на восстановление и мотание по госпиталям ушло полгода. Теперь же, я спокойно проходил полосу препятствий повышенной сложности, почти укладываясь в стандартные нормативы, принятые в армии. Даже дыхалка не сбивалась, что не характерно для людей с ранениями вроде моего последнего.

Сетовать на судьбу — не мой принцип, я считаю, что если тебе даётся возможность снова делать то, что ты умеешь и любишь делать хорошо, то неважно как ты эту возможность получаешь. Главное, что она присутствует, а уж как ею распорядиться, это другой вопрос. Вспоминается давнее происшествие, когда будучи уже на контракте, я служил в одной части, расквартированной в… Короче, там постреливали. Пёстрая компания из местных тунеядцев именующих себя «муджахедами» (именно в этой транскрипции), и несколько сотен моджахедов настоящих, воевавших только за деньги, были головной болью для местной группировки наших, российских ВС. Тунеядцы прекрасно знали местность, а у моджахедов был опыт партизанской войны, в среднем не менее чем по двадцать лет на брата. В сочетании, получалось довольно кисло и недели не обходилось без того, чтобы кто-то из наших не «отъехал на сотки»[73]. Мой взвод был прикомандирован в распоряжение командира сводной артбригады, но выполнять приходилось работу и за обычных «пластунов», ведя разведку и проводя крупные, и не особенно, пакости в интересах всей группировки. Работа интересная, местами даже неплохо оплачиваемая.

Как-то раз, возвращаясь с боевых, подстрелили старлея, что ходил вместе с нами. Сработал снайпер, незамеченный охранением. Парню разворотило весь затылок, мозги вылетели метра на три в грязь. Пока вычислили позицию стрелка, пока встали на след — прошло около часа. Взять живьём не получилось — поняв, что пришёл за ним северный зверь писец, снайпер застрелился. Обработав тушку как положено (подвесили за ноги на ближайшем дереве так, чтобы было видно его друзьям, а сапёр поставил пару сюрпризов; позже мы узнали, что ещё два духа эти гостинцы переварить не смогли), я заметил, что один из бойцов плачет. Тихо так подвывает и раскачивается из стороны в сторону. Применил обычное лечение: сначала хлопнул по морде, потом дал выпить водки. Но самое главное было потом, тогда я подвёл его к трупу лейтенанта:

— Смотри: он мёртв. — Зрелище было не из весёлых. Мой боец, старался отвернуться, но я заставил его смотреть снова. — А ты жив. Хочешь быть таким как он сейчас, тогда продолжай накручивать себя и стенать, не хочешь — помни о том, что остался в живых и веди себя как тот, кто жить хочет.

Вроде помогло: парень отслужил, дембельнулся и уехал. Но судьба свела нас снова. Когда я повёз тела ещё двух бойцов — срочников в родной город этого парня. Говорить с родственниками, это хуже, чем одному идти за солью в духовский аул. Тяжко, но необходимо. Под вечер, возвращаясь в гостиницу, увидел нищего в линялом, грязном камуфляже, сидящего на углу оживлённой улицы. Это был мой бывший подчинённый. Мутные от водки глаза, струпья и коросты на давно немытом, заросшем клочковатой бородёнкой лице. Он не сразу, но узнал меня, вскочил и бросился бежать… У нас не принято бросать своих. Догнал, снова набил морду, отобрал паспорт и, приведя в божеский вид, увёз с собой. Сейчас работает где-то на Сахалине, завербовался на траулер. Рыбу промышляет. И каждый год приходит от него письмо: там обычно фотография его самого с женой и маленькой дочерью и всего одна строчка на листке аккуратно вырванном из тетради: «Я — живой, командир». Так бывает не всегда, но когда бывает, это победа.

…Когда я вернулся в дом, меня уже ждал Кацуба. Местный «силовик» был одет неформально: дорогая шёлковая рубаха, цвета «чёрный кофе» на выпуск, с расстёгнутым воротом, прикрывала пистолет закреплённый в кобуре, справа на поясе дорогих свободного покроя тёмно-серых «слаксов». Профессиональное крепление оружия — видно, что занимается скоростной стрельбой. Это надо учесть на будущее. Дорогие, коричневые мокасины венчали, по-богатому простой, гардероб шефа местной охраны борделя. Диссонировали с общим видом только старые «командирские» часы, на простом кожаном ремешке. Но это понятно: есть вещи, которые можно только заслужить, и не купишь ни за какие деньги. Подобные часы я видел у моего инструктора в учебке: лысый как бильярдный шар, кряжистый майор, служил в Афганистане и эти часы получил за то, что перевёл колонну с ранеными через Саланг. Приковав к своей группе всё внимание местных духов, майор дал возможность колонне уйти без потерь, а потом вырвался и сам. Кацуба явно не взял часы на прокат — крещёных кровью я чувствую за километр. «Дядя Гриша» привалившись к притолоке входной двери, с аппетитом грыз румяное, красное яблочко. Приветливо махнув мне рукой, он сделал три шага в сторону от двери, пропуская меня в дом.

— Доброго дня, пан Васильев! Смотрю, всё приходит в норму. Как пострелял?

— И тебе не хворать, пан Григорий. Нормально отработал — мастерство не пропьёшь. Скажи своему канадскому гостю, что в клуб к нему я не пойду. Если он готов обсуждать дела, то встречаться будем здесь.

Кацуба крякнул, взял стул и, приглашая меня присесть напротив, продолжил:

— Антон, Хиггс не тот человек, которому я могу приказать или ставить условия. Надо идти, иначе сделки не будет. А взвод головорезов, который он притащил с собой в нарушение нашего нейтралитета, войдёт в оазис из-за «колючки», и зачистит, и тебя, и всех нас. Ставки в этом деле очень высоки, и если придётся, они созовут сюда всех своих прихвостней и из наших, и даже немчура с французами подтянется, по какому-нибудь мандату совета Европы. То, что есть в Зоне, нужно им очень сильно. Сам понимаешь: штамповка «унисолов», в купе с революционным боевым комплексом это очень большой приз. И мы вынуждены будем его отдать: наши в Киеве и так поделятся всем, что новые друзья ни попросят, но вот если разработка уйдёт москалям…

Реакция не выручила Кацубу на этот раз — открытой ладонью правой руки я «поправил» ему морду. «Безопасник» полетел на пол, даже не пытаясь лапнуть кобуру. Отключка на пять минут была гарантирована. Я подошёл к лежавшему навзничь телу, обыскал. Диктофон, нож, дорогой S&W[74] (воронёный, боевой ствол, а не пижонская никелированная игрушка). Сам по себе пистолетик — ничего особенного, такой иногда пользуют амеровские менты, из тех, что посостоятельнее. Выложил всё это на стол, предварительно вынув магазин и выщелкнув досланный патрон из ствола пистолета.

Ждать пришлось не долго: Кацуба зашевелился, выматерился поднимаясь на ноги, и пошёл в мою сторону. Может надеялся на реванш? Описывать рукопашную схватку двух профессионалов — бессмысленно, всё закончилось быстро: на этот раз я порвал «безопаснику» связки голеностопа левой ноги. А когда он успокоился и перестал орать, перенёс его на диван у дальней от входа в дом стены.

— Знаешь, Григорий, что интересно: я тут уже месяца полтора, и ни разу никто не высказался насчёт «москалей». Надеюсь, в следующий раз, на более … э деликатное отношение к моим корням. — Произнося это, я улыбнулся, и Кацуба весь подобрался, видимо предполагая, что я хочу его добить. — Нет, Григорий, если бы хотел, то сделал бы это сразу, расслабься. Сейчас, я позову кого-нибудь из твоих парней, и ты поедешь лечить рану. А если надеешься отыграться за счёт численного преимущества… Вот, возьми. — Я бросил ему на колени его пистолет и вынутый ранее магазин. — Лучше попробуй убить меня сейчас, потому что потом тебе точно не жить и быстро ты не умрёшь. Обещаю.

Кацуба вставил магазин, дослал патрон и убрал пистолет обратно в кобуру. Затем прицепил её на прежнее место на поясе и с напускным безразличием попросил:

— Остальное отдай. Нужен ты мне больно, разборки с тобой затевать. Ловко это у тебя получилось. Нас такому не учили, что это?

— Добрые люди показали. Давно, в учебке ещё.

— Научишь?

— Нет, извини, на это время нужно, а ты теперь недельку точно прохромаешь. Давай к делу: скажи своему гостю, раз всё так серьёзно, что я приду на встречу. Где он предпочтет говорить?

— Сегодня в полночь. В клубе будет особый вечер, только для него и его хозяина, Эдвардса. Он какая-то «шишка», в концерне «Advance Research». Там и будет разговор. Денег они тебе точно дадут, только вот получишь ты их или нет — не уверен.

— Я приложу к этому все силы. Думаю, что получу. — Я снова помимо воли улыбнулся. «Безопасника» снова передёрнуло, он поморщился.

— Не скалься, смотреть тошно.

— Потерпи немного. Не так часто мне бывает весело. Ладно, до вечера, тогда. Прощевай, пан Григорий.

На крыльцо влетели двое охранников видимо из штата «Теремка». Увидев своего шефа в весьма плачевном состоянии и меня с автоматом в руках, оба напряглись. Но Кацуба, махнул рукой и они, бросая на меня злые и удивлённые взгляды, подхватив шефа под руки, увели его прочь из дома. Первый шаг был сделан: само собой никакие прозвища и клички меня не задевали. Просто просчёт ситуации говорил, что «представителем интересов», скорее всего, выберут именно Кацубу. Убивать его мне совершенно не хотелось. Амеры и их прихвостни всегда старались вбить клин между всеми народами бывшего Союза. Принцип британских колонизаторов — «разделяй и властвуй», прекрасно работал и в новом тысячелетии. Кидаться на людей только за прозвища — это не моё. Но это ожидаемый, просчитанный амерами момент: стычка москалей и хохлов на пустом месте по пустому поводу, такое они воспримут как должное.

Прервал мои размышления стук копыт: Лесник возвращался с обхода территории. Я уже успел разрядить и почистить автомат, запер его и АПБ в оружейный шкаф. Нужно было спросить у Богдана какую-нибудь одежонку, раз уж придётся выйти в свет, так сказать. Лесник как раз расседлал Орлика и теперь чистил лоснящуюся, угольно-чёрную шкуру жеребца.

— Вечер добрый, Богдан.

— Добрый, добрый. — Вести в околотке разносились моментально: о моей стычке с Кацубой уже знали все. Голос Лесника был недовольный. — Ты чего озоруешь, а? Григорий — мужик правильный, пиндос тебя сразу в подвал предлагал посадить, а он отговорил. А ты его покалечил. И почему? Всех, Антон, как-то прозывают. Вас москалями, нас хохлами, белорусов, вон — бульбашами кличут. А ты в драку полез.

— Думаю, что Кацуба мне потом даже спасибо скажет и горилка с салом на моём столе никогда не переведётся, благодаря его стараниям. Но на всё нужно время, Богдан. Не серчай, последствий никаких не будет: я им нужен живым и заинтересованно-здоровым исполнителем. Ты вообще тут ни причём. Обойдётся как-нибудь. Я чего хотел-то: дашь мне что-нибудь из гражданской одежды. В клуб ваш сходить. В «камке» буду э… сильно выделяться.

Лесник выделил мне довольно приличные, тёмно-синие джинсы, тупоносые, но хорошо смотрящиеся коричневые ботинки, и белую «тенниску», немного просторную в плечах, но чистую и почти новую.

Пистолет я брать с собой конечно не стал: АПБ смотрелся бы нелепо, выделяясь своими размерами. Кроме того, опасность мне не грозила и я на вскидку назову пяток способов как можно будет отбиться от местных «секъюрити». Разговор предстоял мирный и, в какой-то мере, я ждал его с нетерпением. Хотелось поскорее убраться из этого райского уголка, где я чувствовал себя так, будто оказался снова там, в мире за «колючкой».

Переодевшись в гражданские шмотки, я почувствовал себя ещё менее уверенно, хоть одежда и не стесняла движений и была впору. В холле было трюмо с большим «в рост» зеркалом. Подошёл и глянул на себя со стороны: из зазеркалья, на меня смотрел человек среднего роста, плотного телосложения, привыкший ходить чуть сутулясь. Коротко стриженные чёрные с проседью волосы, овальное лицо, сломанный нос, пристальные карие глаза и неулыбчивое, как бы сонное выражение лица. Вроде всё как обычно. Не признаю ни усов, ни бороды, хотя иногда приходилось «отпускать» и то и другое. Вошёл Лесник, посмотрел на меня и одобрительно кивнул:

— Нормально смотришься. Только всё равно за версту видно, кто ты есть на самом деле. Нас вояк хоть в чего наряди, всё одно кажется, что в камке ходим. Человечек мой приходил: завтра, часам к шести утра, будет тебе новый комбез. Подгоним, флягу я тебе тоже подарю, а потом уходить тебе надо. Выброс через трое суток на четвёртые ожидается: пока до Сидора дойдёшь, может и зацепить. Артефактов жаль нету у тебя, без них трудно будет.

— Скажи Богдан, а не видел, такой продолговатый артефакт, на ракушку речного моллюска похож?

Лесник задумался, прикидывая что-то в уме. Затем отрицательно качнул головой: не видел мол. Была слабая надежда, что подарок Охотника не рассыпался в прах и лежит преспокойно в схроне. Вода — самый ценный ресурс в таком загаженном радиацией месте. Чуть погодя, вошёл парень из охраны «Теремка», кивнул Леснику и угрюмо глядя в сторону, протянул мне прямоугольный, похожий на почтовый, конверт твёрдый лист картона. Это было приглашение на закрытую vip-вечеринку, обставленную в стиле венецианского карнавала. Встреча была, таким образом, назначена на 11:30 вечера. Игра продолжается.

2.2

… В зале царил, как и положено, полумрак, прореживаемый лучами лазерной подсветки, цветными пятнами и хитро выставленным светом, позволяющим видеть прелести танцовщиц у шеста. Меня проводили на второй этаж, где было выстроено нечто, вроде театральных лож. Внутреннее содержание «сельского клуба» сильно отличалось от внешнего, псевдо старинного бревенчатого терема, с весёлыми башенками по фасаду. Внутри же, это был обычный, дорогой, ночной клуб.

Охранник проводил меня к столику, за которым сидел уже знакомый мне Хиггс и мужик, лет около шестидесяти с хвостиком. В дорогом бежевом костюме, с небрежно повязанным на жилистой шее шёлковым чёрным платком, выделяющимся на фоне красной сорочки. Седые, коротко стриженные волосы стояли дыбом, открывая высокий с залысинами лоб, выцветшие бровки и поразительной мертвенности серые глаза. Острый как лезвие топора нос, и тонкогубый бескровный рот, дополняли картину, говоря, что с этим человеком лучше не пересекаться. Чем-то он неуловимо напоминал амеровского киноактёра из «Охотника на оленей» — Кристофера Уокена. Но только напоминал. В актёре чувствовалась фальшь, когда тот играл некоего не шибко хорошего парня. А передо мной сидел самый настоящий «плохиш», обставить такого будет нелегко. Оба иностранца кивнули, приглашая сесть. Музыка каким-то образом обтекала то пространство, где мы сидели, слабо журча вокруг. Слышно было даже, как звякает лёд в бокале у седовласого. Похожий на актёра мужик кивнул помощнику и Хиггс заговорил:

— Господин Васильев, позвольте представить вам моего шефа, члена совета директоров «Advance Research», господина Уильяма Эдвардса. Он прилетел пару часов назад, чтобы лично обсудить с вами, условия контракта.

Опа! Видимо ставки действительно высоки, раз такая акула зашла пообщаться с прапорщиком в отставке. Дело становилось всё круче и опаснее. Хотя, чего-то подобного я и ожидал, когда отправлялся с Ник-Ником в эту поездку. Как всё это далеко теперь…

— Давайте сразу к делу, вы согласны на мои условия или нет? — Хиггс было дёрнулся, но Эдвардс одним лёгким движением уголка своего тонкогубого рта осадил подчиненного, и чуть подавшись вперёд, заговорил по-русски, с сильным американским прононсом:

— Господин Васильев, сэр. — Голос у Эдвардса был не громкий, но слова словно врезались в сознание. — Вижу, что мой помощник не ошибся, рекомендовав Вас как делового человека и жёсткого профи. Понимая и принимая все риски предстоящего дела и возможные… потери, я уполномочен сделать Вам встречное предложение. Лично Вы получаете сорок пять тысяч евро, если миссия не принесёт желаемого результата и ваши люди по пять тысяч долларов, как обычная ставка наёмника при выполнении боевой задачи с риском для жизни.

— Это разумно. Пока мне всё нравиться.

— Perfectly (отлично — авт.). В случае же, если Вы добудете и доставите то, что нас интересует в полном или достаточном для изучения объёме, то лично Вы получаете сто пятьдесят тысяч евро. А ваши люди по тридцать тысяч долларов, плюс бесплатное лечение, реабилитацию и если нужно «green card» (вид на жительство — авт.) и полный иммунитет от местных и американских властей. Для обеспечения контроля за нашими инвестициями, с вами пойдёт один наш сотрудник. Вмешиваться в ход операции в активной фазе он не будет. Просто по получении вознаграждения, Вы передадите ему все добытые материалы. Таковы условия. Вы согласны?

— Более чем. Господин Эдвардс, с вами приятно вести дела. Одно маленькое уточнение: мне потребуется определённая сумма на расходы для экипировки и вооружения группы. И месяц срока для проведения набора и боевого слаживания бойцов. Причём, я рассчитываю на вашу помощь в получении некоторых образцов вооружения и экипировки по вашим каналам. Это возможно?

— Всё зависит… что вам нужно?

— Две снайперских винтовки «Barret XM500»[75], оптика и полный боекомплект к ним. Также некоторая сумма необходимая для выезда некоторых моих людей сюда в Зону. А конкретно на Кордон.

— Всё необходимое, вам доставят в нужное место и в требуемые сроки. Вы получите нашу поддержку в вопросах получения разрешений на въезд для ваших людей. Обговорите это с господином Хиггсом.

— И полный пакет информации по заданию. Всё, что Вы сочтёте нужным мне передать. От того, насколько полными будут эти данные, зависит сохранность и ваших инвестиций.

— Хиггс! — Шеф «канадца» снова дёрнул губой и Хиггс протянул мне флеш-карту. — Здесь всё, включая снимки сделанные нашими полевыми агентами. Примерные характеристики боевого комплекса. Точки входа в лабораторный комплекс… Те, о которых мы знаем. Примерная численность гарнизона охраны. Время готовности по тревоге и прочее. Также там указаны точки эвакуации, где вашу группу будет ждать вертолёт, как только мы получим сигнал о завершении миссии.

— Отлично. Тогда, по рукам?

— По рукам. Но месяц это много. Могу дать только две недели на подготовку и неделю на набор группы.

— Это меньше, чем я ожидал, но допустимо. Согласен. Теперь же разрешите откланяться, мне пора. Завтра утром, я планирую уходить.

— Одну минуту, господин Васильев. — Это был Хиггс. — Не возражаете, если вместе с вами пойдёт и наш человек. Так будет проще.

— Для вас — вполне допускаю, что и так. Мне попутчик не нужен. Отправьте своего человека на Кордон вертолётом. Это будет быстрее. А мне ещё нужно прийти в форму, притереть новое снаряжение. Через трое суток, мы можем встретиться с вашим человеком на Кордоне в местной столовой. Её там все знают, не промахнётесь. Свяжитесь с хозяином заведения и мне дадут знать, что ваш человек готов общаться.

— Хорошо. Наш человек будет ждать вас через трое суток в указанном вами месте…

— But mister Edwards, sir!.. (Но господин Эдвардс, сэр!.. — авт.) — Вскинулся было со своего места Хиггс, но его начальник так глянул на своего помощника, что последний побледнел и плюхнулся в кресло, даже несколько съёжившись. Затем Эдвардс снова обратился ко мне:

— Простите моего ассистента, господин Васильев. Он слишком долгое время общался с людьми, имеющими весьма далёкий от вашего род занятий. Некоторые вещи ему пока сложно понять. Думаю, что со временем это пройдёт. — Затем он чуть повернул голову в сторону Хиггса — It after all will pass, Eugene, I hope (Ведь это пройдёт, Юджин, я надеюсь — авт.)? — На Хиггса было больно смотреть, он только кивнул головой и стал разглядывать танцовщицу на сцене. На девушке из одежды осталась только одна полумаска.

Я пожал Эдвардсу руку. Это было твёрдое, настоящее рукопожатие. Мужик был не только денежным мешком, этот был из той породы людей, которые с возрастом только матереют. Чем старше, тем крепче, вроде как хорошее вино.

Неожиданно, свет в зале изменился. Прожекторы осветили сцену и голос ведущего объявил на иностранной мове, что де выступает звезда клуба «Теремок», Оксана. На сцену вышла моя давешняя знакомая, наряженная в мужской, кобальтово-синий, с серебряным шитьём камзол, такого же цвета бриджи. Высокие ботфорты, кружевное жабо, «треуголка», полумаска и парик с буклями довершили наряд танцовщицы.

Рваный ритм в стиле «техно» (по-моему, это была замикшированная тема из культового фильма «Das Boot»), скачущие блики света и вот уже Оксана освободилась от камзола, оставшись в свободной рубахе, бриджах и ботфортах на высокой шпильке, лишь стилизованных под свой тяжёлый кавалерийский аналог. Парик и маска тоже улетели и потерялись в темноте зала. Пышные, вьющиеся крупными полукольцами светлые волосы девушки озорно разметались по плечам, ниспадая до середины спины. В конечном итоге, на танцовщице не осталось ничего. Дикий животный магнетизм, буквально бил наотмашь, заставляя неотрывно следить за танцем. Вот выписав некий головокружительный пируэт на шесте, девушка замерла, упав на колени и прогнувшись назад. Последние аккорды мелодии смолкли, и тут же девушка прямо с колен, обратным движением вдруг стрелой взвилась вверх, поднявшись на ноги и отвесив поясной поклон. Волосы упали, словно занавес, скрывая нагое тело почти полностью. Свет померк, танцовщица исчезла. Некоторое время было тихо. Потом и «канадец» и его суровый хозяин, громко зааплодировали, я сам не понял, как тоже присоединился. Танец был потрясающе красивым. Свет снова зажгли, вышла другая девушка. Но превзойти выступление Оксаны было трудно. Я пошёл было к выходу, когда меня кто-то тронул за локоть. Оксана, уже переодевшаяся в лёгкие светлые брюки и белую блузку с некими надписями имитирующими газетный разворот, но всё ещё не остывшая после выступления, буквально утащила меня к барной стойке.

— Ну как, Вам понравился мой номер?

— Это было очень красиво, Оксана. Хоть я в этом и ничего не понимаю, но мне очень понравилось, спасибо.

Девушка от чего-то смутилась. Видимо я опять сморозил какую-то глупость. Затем, следуя правилам хорошего тона и проверив небольшой запас наличности в карманах. В старом комбезе, был НЗ как раз на этот случай: «штука» местными и столько же зелёными бумажками амеровского казначейства. Лесник всё передал мне после того, как я оклемался. Вот и пригодилось. Но случай был какой-то необычный: девушка махнула рукой и сама сделала заказ бармену, пояснив, что им выпивку ставят бесплатно, и раз уж она пригласила меня, то она же угощает. Альфонсизм, конечно, но настаивать я не стал, заказав «отвёртку» (водка с апельсиновым соком и льдом). Вообще, я предпочитаю выпивку без фокусов, но пить в этот раз совсем не хотелось, а апельсиновый сок чуть снижает воздействие алкоголя. Девушка снова заговорила, тон её был какой-то странный: не осталось следа от весёлости и уверенная манера держаться, куда-то ушла.

— Завтра я вроде как уезжаю с Биллом, недельки на две. Поедем на Карибы. Но сегодня я… Ай забудь. — Она перешла на «ты», что нисколько меня не коробило — Ой извините…

Страницы: «« « 1234567 » »»