Записки на кардиограммах (сборник) Сидоров Михаил
Ему первому.
И до медсестёр с медбратьями дое…лись – переучивайтесь на фельдшеров или валите нах!
Ну, хули делать – пошли учиться.
За свои, без отрыва.
У кого двадцать стаж, у кого тридцать…
Выдают «корочки» – хоп! – отбой: в связи с недостатком кадров можно медсёстрами…
Разогнали студентов – статистику, стервецы, портят.
Сертификатов-то нет, откуда?
Студенты выходили с семнадцати до восьми.
Ждали их – как самолётов с Большой земли!
В окружении.
Конфликт?
Значит, виновен.
Не нашёл подход к пациенту!
Хоть он там с колуном кидался.
На вас, утверждают, возложены и социальные функции.
Ни приказа при этом, ни номера.
Ни даты, ни автора.
На чужом горбу в рай – н-н-но, родимые!
Письменный отказ от госпитализации не имеет юридической силы.
Помрёт – вздрючат.
За то, что не убедил.
Ты-дыщщщь!
Свершилось!
Стали рассматривать анонимки.
В туалет на адресе – ни-ни-ни!
Главврач запретил, лично.
И сам небось терпит, суча ногами.
С девяти до пяти.
Госнаркоконтроль.
Влетят ночью:
– Врач есть? Сюда, быстро!!!
Спорхнёт в чём был, а ему:
– Где наркота?
– Наверху, в куртке…
Заводят дело.
С ведома Главного.
Нанимают согласных – впихивать купюры в карман.
Пишут на диктофон, прячут понятых по кладовкам.
Коррупцию изводят.
Изо всех сил.
Пополз курс – задержат получку.
На три дня.
После чего приедет начальник – рассказать нам, что всё прозрачно.
Примета такая.
Ни разу не подвела.
«…грабили нас грамотеи-десятники».
Н. Некрасов
Доплаты с надбавками.
Крутят, задерживают, сыпят абракадаброй, но чуть что:
– Так, чтоб пулей – мама бухгалтера!
А водилы покупают резину – за свои, кровные.
И запчасти, само собой!
И на ремонт скидываются.
Иначе встанем.
Приходил молодой.
Подводили к машине: значит, слушай сюда!
Сел – дверь на замок, сразу.
Окно наполовину, или выпадаешь при перевёртыше.
Тут – так.
Там – эдак.
Здесь – однозначно! – никак иначе.
И с кем-то одним: месяц, полгода, год…
Опыт.
Наставничество.
Полностью ликвидировано.
Как в штрафроте на передке.
За спиной артиллерия, танки, воздушная разведка с резервом командования…
А тут – трёхлинейка, штык, обойма патронов.
И вперёд.
На мины.
Тайну хотите?
Чем по ночам занимаемся?
Возим тех, кто днём отказался.
Звонят в третий раз.
Согласны ехать.
– Ну, не сердитесь на нас…
Повтор после отказа.
Входишь – бля-я-я!
– Я же вам говорил!!!
Тарелка ампул, кислород, раствор винтом в капельницу.
– Я ж вас предупреждал!!!
Вздохнув, со смирением:
– Что поделать – так уж нас воспитали…
– Не-не-не, не поеду, не уговаривайте. Дома помирать буду.
И так, и этак, и мелким бесом… х-х-х…й с тобой, помирай!
Отказ, подпись.
Дзынь-дринь: передумала, помирает, скорее!!!
Смерть в присутствии, реанимация, спецов на себя…
Но главное – позже:
– Ваши год назад маму дома оставили, в больницу не повезли…
Амбулаторная карта.
Лохматая-прелохматая и толщиною с батон.
Суют, на вопросы не отвечая, там всё написано, говорят.
Садишься, плюёшь на палец…
Пять минут, десять.
– Вы что, издеваетесь?
И, поговнившись, включаются в диалог.
Требуют невозможного.
С напором.
Брякнешь:
– Сто рублей стоит услуга!
Кладут трубку и больше не беспокоят.
Коллега.
Носит мелок – двери нумеровать.
Зайдёт, сориентируется, и одну за одной, по порядку.
Хотелось бы обратиться к народу.
Можно?
Гм-гм.
Кха!
НЕ ЗАТАСКИВАЙТЕ ВЫПАВШИХ ИЗ ОКНА ОБРАТНО, НА ТОТ ЖЕ ЭТАЖ!!!
Спасибо.
У меня всё.
Вызывают к кому-нибудь.
– Фамилия, имя, отчество?
Свою диктуют.
Бегут перед машиной, показывая дорогу.
– Садитесь же!
– Не, я так…
Молодые наследники.
Разосравшись, деля жилплощадь, болеют в укор оппонентам.
Те, правда, сами не лыком шиты:
– И мне заодно давление смерьте…
И на семейные ссоры тоже.
– Смотри-смотри, сволочь, до чего ты маму довёл!
Мама косит – от дверей видно, а поди заикнись.
Сидишь, бляха, воркуешь.
– На погоду, наверное…
– С погодой это не связано?..
– По телевизору говорят – погода влияет…
Т-твою же мать!
– Наверно, магнитная буря сегодня, не знаете?
Знаем.
Ежедневно оповещают.
Зуб даю!
Из «Росгидромета», по всей стране, каждую станцию…
Замеряют давление раз в полчаса.
Исписывают тетрадки.
Раскатав миллиметровку, кладут, сверяясь, кривую на график.
Вешают на стену, отходят, взявшись за подбородок: анализируют, анализируют, анализируют…
Добрым быть просто.
Лежит на улице – сто звонков с одного адреса.
А встретят один-двое, не больше.
Глаз да глаз!
Сказавшись родственниками, линяют с сумками пострадавших.
Поплохеет где – суют таблетки наперебой.
Полная пасть.
Всяких.
Симптоматика фантастическая.
И спросить не у кого – ушли все давным-давно.
Людное место.
Дерматолог или там ЛОР творит помощь.
Оно, конечно же, молодца, но глаза не смотрели бы!
Другая крайность – хотят в больницу.
Мощно, неудержимо…
Но не с чем – ничего экстренного.
– Мы отблагодарим.
Высосешь из пальца, свезёшь.
– Огромное вам спасибо! – глаза в стенку, суетятся, рожи воротят…
А оставишь дома – повтор.
Откроют:
– Что, опять вы? – с досадой.
Ну а кто ж?
Снова «на месте» и снова повтор:
– Это с Байконурской. Пришлите нам другого врача…
Средний класс грамотен.
– Так, мы только в Первый мед, в нефрологию.
– Алё? Мужчина, МКБ[5], нефрокорпус возьмёт? Понял. – И, прикрыв трубку: – Всё, места кончились, опоздали.
– Ничего не знаем! Имеем право – звоните туда, договаривайтесь…
А можно проще.
Встать у подъезда и с ходу в салон:
– Стоп-стоп-стоп! Куда?
– Что значит «куда»? В больницу, естественно…
«– Здравствуйте, товарищ Хачикян! Проходите, товарищ Хачикян…»
В стационарах аншлаг.
Входишь – мамма мия! – друг на друге сидят.
А из-за спины:
– Куда вы нас привезли?!
С ужасом.
Неадекват.
Повсеместный.
От лёгкого флёра до полной декомпенсации.
Встретишь норму – и с опаской к ней, с подозрением, вдвойне осторожен…
Госпитализация.
– Вы идите-идите, мы сейчас спустимся…
Да ни в жисть!
Нету и нету.
Нету и нету.
Нету и нету.
Поднимешься – душ принимают.
Васильевский остров, ночь, старый фонд.
– В больницу? Опять?
Иначе нельзя-с. Запустили-с.
– Ч-чёрт с вами! Но только на Культуры, в сто двадцать вторую.
Однако!
– Поплывём или полетим?
– В смысле?
– Мосты развели.
– Как?
Да так, знаете, как-то…
Коренные вы наши!
Читать бесплатно другие книги:
