Я – меч, я – пламя! Кононюк Василий
Петр уже чувствовал в себе охотничий азарт. Он должен был найти Бугра и доказать свою правоту Илье, который отмахнулся от версии и сказал, что Петр ищет сложности там, где их нет. Преступник молодой, первое убийство, перенервничал и убежал. Вот и все объяснение надуманным загадкам, а Петру пора подобрать список возможных фигурантов по описанию, пока эксперты будут возиться с отпечатками.
Петро уже созвонился с Женькой из отдела несовершеннолетних, передал ему имеющуюся информацию и теперь поджидал, когда тот придет со списком подходящих под описание местных босяков.
Как только раздались первые звуки оркестра, вся публика потянулась к танцевальной площадке. Оля высматривала кандидата на роль подельщика Ростика. Перед тем как определять человека на такую ответственную должность, необходимо было убедиться, что он жив и здоров. Зная характер будущего актера, делать такие допущения без проверки было бы безответственно.
Среди поселковых хулиганов имелся некто Толик по прозвищу Рама. Был он шире обычного человека раза в два, физически очень сильный, но природа отыгралась на другом. Ума, если так можно сказать, он был недалекого, а характер имел скверный, вспыльчивый и несдержанный. Все это приводило к затруднениям в вербальной коммуникации с окружающими, и Толик с удовольствием переходил к невербальной. По вышесказанным причинам из всего богатства невербальных методов он использовал только кулаки. Полгода назад вышел из тюрьмы, отсидел два года за хулиганку и был досрочно освобожден за примерное поведение. Все долго ржали, услышав такую формулировку.
Но имелся у него особый пунктик, из-за которого Толик был определен Олей на эту должность. У него были проблемы в отношениях с женщинами, бил он их смертным боем. То ли это его возбуждало, то ли…
Оля знала это не понаслышке. Прошлой осенью по инициативе Ростика, который имел с Толей какие-то дела, ей пришлось очень близко познакомиться с этим уродом и даже по роже разок получить, несмотря на заступничество любимого. Если с Толиком все в порядке, он обязательно должен был прийти на танцы с остальными поселковыми хулиганами. Оля хотела зайти к нему завтра с утра и как воспитанная девушка собиралась предупредить его сегодня о визите.
Жил Толик в частном доме вместе со своими родителями, но те, справедливо считая, что чем реже они будут видеть свое чадо, тем дольше проживут, отгородили ему одну комнатку и пробили отдельный вход так, что посетить его инкогнито не представляло труда. Определенный труд представляло отбиться от Толика сегодня, любую бабу, которая попадала ему под руки, он тут же старался вжарить или как минимум дать ей по роже. А лучше и первое и второе.
Потанцевав немного по очереди со всеми своими пацанами и дав себя немного полапать (начнешь из себя недотрогу строить, можно сразу схлопотать!), Оля убежала в дамский домик. Ей нужна была свобода маневра, делать предстоящий разговор достоянием общественности совершенно не хотелось. Дождавшись очередного танца, в котором Толику не досталось партнерши, Оля двинулась к нему. Толян часто оставался один: все знакомые девки вешались на шею любому, как только видели Толика, двигающегося в их направлении. Незнакомых он не приглашал, как уже отмечалось, разговаривать не любил, а лапать чужих баб опасался. Вокруг танцплощадки было полно милиции, а милиции Толик побаивался. Она могла его безнаказанно отметелить, а это было неприятно.
– Толик, ты знаешь, Ростик пропал.
– Ну…
– Его легавые везде ищут.
– Ну.
– Я приду к тебе завтра утром. – Оля развернулась и быстро пошла в глубину аллеи.
– Стой!
– Тихо! Меня тоже могут искать. – Прибавив шагу, она почти побежала к одному из боковых выходов. Завтрашний день обещал быть трудным, придется рано вставать, нужно было выспаться.
Дома веселье было в полном разгаре, перед выходным днем отчим гулял с корешами. Соваться туда было опасно. Но на этот случай, регулярно повторяющийся в ее жизни, у Оли уже имелись домашние заготовки.
– Можно я у тебя сегодня переночую, баба Катя? – спросила она, заглядывая в кастрюли. Родичи уже вымели и суп, и кашу, пришлось ограничиться хлебом и чаем. «При интенсивной работе мозга требуется другое питание!» – мрачно подумала Ольга.
– Ночуй, мне не жалко. Что-то ты рано сегодня.
– Голова кружится, танцевать не могу. Ростик пропал, второй день уже нету.
– Кабы того горя.
Пришел Женя, притащил с собой списки, в которых значилось около двадцати фамилий и адресов неблагополучных подростков, подходящих под описание и состоящих на учете. Часть из них уже успела побывать в колонии. Выбрав шестерых, чьи адреса указывали на проживание в ближайшей округе, доложили Илье.
– Женя, с твоим начальством уже договорено, до окончания следствия ты прикреплен к нашей группе. Делайте, товарищи, что хотите, но завтра вы должны определиться и, если подозреваемый в городе, арестовать его. Послезавтра с утра жду вашего доклада. Петро, ты старший, в помощь вам никого дать не могу, привлекайте участковых и дежурных, у вас есть необходимые полномочия. С транспортом тоже помочь не могу. На задержание вызовете в помощь оперативную группу. Если все поняли, то свободны, идите работайте. Если найдете подозреваемого, послезавтра получите отгул, а может, и два.
Выйдя из квартиры, в которой Илья продолжал работать с вдовой, Петро только сплюнул от злости. Пошел бы лучше в больницу, с дочкой переговорил, та хоть что-то видела, но у дочки нет подруг, вышедших замуж за местное начальство, которым она сможет рассказать про доблестного следователя прокуратуры в должности среднего начсостава Илью Шапиро. «Ладно, и это надо, хуже бы было наоборот. А Илья начальник неплохой!» – Петро разных повидать успел за свою недолгую службу.
– Как делить список будем, Женя?
– Чего его делить. Я многих в лицо знаю. Большинство сейчас на танцах в парке. Там и дежурных по городу полно. Идем туда, собираем кого найдем, опрашиваем на месте, а потом определяемся. Если повезет, завтра загорать пойдем.
– Твоими бы устами да мед пить.
– Есть у меня еще один паренек с соседнего двора. Должен он мне, помог я ему в колонию не загреметь.
– Да не будет он тебе стучать, можно подумать, ты эту публику хуже меня знаешь.
– А я его и просить не буду. Нет у тебя, Петя, воображения. – Женя радостно заржал от какой-то придуманной пакости.
– Зато я старушек убалтывать умею. Возьмем ту сознательную соседку на опознание. Она преступника в лицо видела.
– Лучше бы ты молодушек убалтывать умел, Петро.
– Не скажи, от старушек для дела больше пользы. Глаз у них наметанный и пролетарское чутье развито.
В парке Женя с дежурными милиционерами пошел собирать нужный контингент, Петро инструктировал соседку:
– Вы сядете на эту лавочку, Любовь Ильинична. Ребят будут мимо вас проводить, по одному, вон к той, следующей лавке, мы их опрашивать будем. Как только узнаете кого-то, просто вставайте и уходите домой, а мы знать будем, что его-то вы во дворе и видали.
Пока все приготовил, появился Женя с тремя дежурными и десятком ребят. Он по одному приводил ребят к Петру. Соседка продолжала сидеть. Задав пару вопросов: где был вчера, что делал, ребят отпускали. Третьим Женя привел пацана лет пятнадцати из соседнего двора.
– Антон, вчера у вас квартиру ограбили, а хозяина убили. Возле дома и двора вашего фраер последнюю неделю крутился, все его видели, и ты видел. Мы его все равно возьмем, Антон. У меня к тебе одна просьба. Я хочу быть уверен, что не зря сегодня и завтра жoпу рвать буду. Посмотри этот список. Если он там есть, просто скажи, мне не надо знать – кто, мы все равно всех проверим. А если нет, то нет, пацанов отпустим и прессовать лишний раз не будем. Только уговор такой: не хочешь – не бери список в руки, я не обижусь. Соврешь – пеняй на себя, я тебе этого не забуду, понял?
– Понял, – буркнул Антон, поколебался, но взял список. Пробежав глазами первые пять фамилий, положил список на стол и сказал: – Есть он тут.
– Спасибо, Антон, можешь идти, значит, не зря мы тут с вами время гробим.
– Ну, что скажешь, – улыбнулся Женя после того, как Антон ушел.
– Шестой по списку.
– И у меня так вышло, а это у нас Ростислав Селезнев по прозвищу Кочерга. Нет его в парке. Компанию его видел, а его нет.
– Давай так, этих по-быстрому пропускаем, чтоб Антона не светить, а потом приводишь компанию Кочерги, будем их прессовать, где он может быть и с кем дела имел в последнюю неделю. Ты, кстати, Ольгу Стрельцову знаешь?
– Слыхал, что с Ростиком последний год таскается, но ко мне не попадала.
– Если сможешь, помоги девчонке, говорил я с ней, пропадет, а она деваха правильная. Так мне показалось.
– Ладно, еще поговорим, давай дело делать.
Ребята из компании Ростика рассказали, что последний раз его видели выходящим со двора вчера утром. После этого во дворе он не появлялся. Ольга Стрельцова была с ними на танцах, но потом ушла, никому ничего не сказав. Ушла еще до того, как Женя с милицией начал собирать пацанов.
– Надо бы ее отыскать, она мне вчера показания давала, говорила, что с Ростиком виделась, надо ее подробно расспросить.
– Где ты ее сейчас отыщешь? Фигуранта нашли? Нашли! Пора отдохнуть. А завтра утром ее прямо в постели, тепленькую, возьмем. Она как, хорошенькая?
– Она несовершеннолетняя, Женя.
– Жалко…
– А то ты не знал. А про отдых забудь. Санкцию на обыск у Ростика взять, экспертов предупредить, собаку с инструктором заказать, чтоб подвалы и чердаки обыскала, это кто вместо нас делать будет?
Проснулась Оля очень рано. Она, быть может, еще бы поспала, но баба Катя, как обычно, встала с первыми лучами и оккупировала кухню, пока все спали. Таская туда необходимые продукты, она постоянно приговаривала:
– Спи еще, девочка, не обращай внимания.
– Я сейчас, встаю уже, баба Катя, за хлебом пойду, – сонно ответила Оля.
– Спи спокойно, я уже заходить не буду, какой хлеб, магазин только через час откроется. – Баба Катя, плотно прикрыв дверь, пошла вдоль длинного коридора на кухню.
Оля, встав и одевшись, быстро отрыла сумку, достала из нее три свертка, которые лежали в тайниках. В двух на ощупь были пачки денег, в третьем – замотанная шкатулка. Затем быстро просмотрела содержание сумки. Все, что надо, было на месте, и даже более того. Подумав, Оля достала две пары часов, Ростиковы и вытащенные из его тайника, небольшой сверточек, в котором лежали золотое кольцо и серьги. Замотав все это в тряпку, она добавила четвертый сверток к первым трем и зарыла обратно в дрова. Затем пошла к себе – взять сумку для хлеба. В комнате стоял непередаваемый запах бычков от папирос, перегара и потных тел.
Отчим в обнимку со своим корешем спал на ее постели, а второй его дружбан крепко обнимал мамашу. Поскольку отчим с корешем спали одетыми, в отличие от второй пары, вся одежда которой была в беспорядке свалена перед кроватью, платонической эту сцену назвать было трудно.
- А поутру они проснулись,
- Кругом помятая трава.
- То не трава вокруг помята,
- Помята молодость моя.
Оля тихонько мурлыкала, осматривая помещение. Найдя сумку, она легонько растолкала мать. Та уставилась на нее непонимающим взглядом.
– Одевайся, собери своего хахаля, тихонько выпроводи и ложись обратно. Я пойду хлеба куплю. – До матери потихоньку начал доходить весь ужас положения: неопохмелившийся отчим особой толерантностью и широтой взглядов не отличался.
– Ой, Боже милосердный, как же это, – запричитала та, пытаясь прикрыться одеялом.
– Тихо, ты. Подробности потом расскажешь, я пошла.
Оставив мать вспоминать прошлый вечер, Оля, закинув вторую сумку в первую, весело выскочила на улицу и бодро пошла в направлении поселка. До нужного ей места было около получаса ходьбы широким шагом. Напевая веселую песенку, Ольга вышла в ту же посадку возле железной дороги, которая шла к рабочему поселку. Сегодня ей не повезло, попутного состава видно не было. Переодевшись в одежду Ростика, зашагала по узкой тропинке, вьющейся среди деревьев.
Оля вышла к домам поселка со стороны огородов. Так их осенью вел к своей норе Толик. Старалась угадать нужный дом, с тыла они все выглядели одинаково страшно, облепленные сараями и прочими нужными строениями. Некоторые из них так и назывались – нужники. Выбрав один из домов и подойдя к нему по тропинке в огороде, Оля поняла, что не угадала. Это ее не расстроило, и она прямо через огород пошла к соседнему. Нужный дом должен был быть где-то здесь. Летающих домов в природе не существует. Убедившись, что на этот раз не ошиблась, Оля постучала в окно, сняла картуз, встряхнула волосы, достала из кармана финку Ростика и спрятала ее в правый рукав, придерживая острие согнутыми пальцами.
Толик лег спать поздно и в плохом настроении. Ему не удалось найти себе девку или попользоваться чужой, в конце вечера все куда-то разбежались, и он один, как последний лох, вернулся домой. Когда утром его разбудил стук в окно и он увидел Ростикову сучку, которая пришла, как вчера и обещала, он, обрадовавшись, как был в майке и трусах, затащил ее в хату. Толик не задавался вопросами, зачем она пришла и чего это вдруг он ей понадобился. Это были для него слишком сложные умопостроения. Переходя сразу к сути вопроса, он коротко и ясно сказал:
– Бери в рот!
Поставив сумку на землю и схватив его торчащий в трусах член левой рукой, она, заглядывая ему в глаза, спросила:
– Рама, а ты меня любишь?
Пока он раздумывал, дать ей в рыло или просто обматерить, она тыкнула его правой рукой в бок. Сильно закололо слева, грудь сдавил спазм, трудно стало дышать. Оля отскочила, кривая улыбка исказила ее уста.
– Бедный Толик.
Только теперь он заметил, что у него слева, в боку, торчит рукоятка ножа, а вокруг нее тонкой струйкой бежит кровь.
– Сyка, – прохрипел он, шагнув к ней, но девушка шустро рванула вбок, обежала вокруг стола и, весело смеясь, повторила:
– Не догонишь, не догонишь.
«Она сумасшедшая, – пронеслось в голове. Потемнело в глазах. Падая на землю, он еще успел с удивлением подумать: – Неужели я умираю?»
Обойдя Толика, выгнувшегося в предсмертной судороге, Оля достала из сумки гвоздодер и начала внимательно осматривать доски пола. Найдя подходящую и освободив ее по всей длине, стала максимально осторожно ее поднимать, сначала расшатала, используя гвоздодер как рычаг и подцепив им доску через щель возле стены, затем повытаскивала гвозди. Вытащив вторую сумку и переложив в нее свою одежду, Оля еще раз пересмотрела содержимое. В первой сумке лежали: остатки бельевой веревки, головка молотка, замотанная в тряпку, золотые побрякушки, деньги и часы, которые Ольга собрала в квартире барыги. Взяв немного денег (а то за хлеб не будет чем рассчитаться!), Оля добавила в сумку гвоздодер, протерла его тряпкой, а головку молотка забрала. Засунув сумку под пол, аккуратно забила гвозди на место. Затем затерла грязными подошвами все свежие царапины. Критически рассмотрев дело своих рук и ног, вынесла окончательный вердикт:
– Для сельской местности сойдет и так.
Натянув картуз на голову, взяла свою старую сумку с одеждой, кинула туда молоток. Глянув еще раз, не забыла ли чего, хлопнула себя свободной рукой по лбу:
– Дура!
Протерши тряпкой рукоятку ножа, вздохнула:
– Бедный Толик.
Закрыв тряпкой же за собою дверь, быстро пошла обратно. Больше часа ходить за хлебом – это явный перебор. Утешало, что никто не знал, когда она вышла за ним из дому. Глаза застилали слезы, губы дрожали.
– Если бы ты, скотина, не покалечил ту девку, которую мне Ростик показывал, я бы тебя не тронула. Ты же ей не рожу, ты ей душу поломал. Ростик рассказывал, она умом повредилась. Ты бы все равно кого-то убил, и тебя бы расстреляли. А так, в следующей жизни у тебя будет счастливая судьба. Наверное.
Пройдя полдороги, Оля переоделась в свою одежду, зашвырнула подальше обмотанную в тряпку головку молотка и, попрятав через каждые сто метров элементы одежды Ростика в кусты, с пустой сумкой вышла из посадки и направилась домой. Даже если милиция найдет одежду (в чем она очень сомневалась: глазастые граждане, скорее, к себе домой унесут), это будет для них означать лишь то, что Ростик переоделся в новую. Купив по дороге две булки хлеба и отламывая от одной из них кусочки, она жевала и думала, все ли сделано правильно, не осталось ли висящих хвостов. Раздумья прервала соседка:
– Ты где ходишь, Оля! Тебя милиция ищет! Уже полчаса тут с собакой, все облазили, и подвалы и чердаки! У Ростика были, тоже с собакой.
– Так где они, нет никого.
– Уехали уже все. Двое осталось, во дворе сидят, всех по очереди опрашивают. Иди бегом туда!
– Уже бегу. Аж подпрыгиваю.
– Заберут тебя, и правильно сделают.
– А я им расскажу, что вы из деревни самогон десятилитровыми банками возите.
– Гадина ты, Оля!
– А ты, тетка Люба, женщина честная и верная, я и твоему мужу могу кое-что рассказать. – Громко расхохотавшись, Оля направилась через черный ход во двор, оставив изумленную женщину провожать ее глазами.
– Совсем умом повредилась после больницы, – сделала свой вывод тетка Люба.
Когда Петро увидел ее, неторопливо идущую к группе соседей и жующую по дороге кусок хлеба, он не понял, почему не может оторвать от нее глаз. Поднявшееся над домом солнце запуталось в коротких волосах, раздело ее, просветило насквозь тонкую ткань платья, и он смущенно отвел глаза в сторону. Вдруг понял, почему ему так хочется смотреть на нее. Девушка излучала покой, щедро разливала его вокруг себя, все затихало, попадая в его сень. Если бы у Петра было время, он сравнил бы родившееся чувство с покоем, исходящим от каменных баб, стоящих на высоких курганах в безбрежной степи. В нем затихли злость, азарт, волнение схватки. Он смотрел на нее.
– Стрельцова, – позвал тихо.
Продолжая жевать, девушка неторопливо подошла к столу, положила на лавку сумку с хлебом и села напротив них. Ее большие синие глаза сегодня были красными от слез, грустными и задумчивыми.
– Где ты ходишь, Стрельцова? Сказали, ты за хлебом пошла, мы уже скоро час как здесь крутимся, а тебя нет. Что случилось? – Женя подозрительно смотрел на ее красные глаза.
– По улицам ходила, плакала, – просто сказала она, – Ростик пропал, теперь некому меня защитить.
– Нашла из-за чего плакать. Вот, Женя над тобой шефство берет, и ко мне всегда можешь обратиться. – Ему показалось, что искра бешенства молнией промелькнула в ее глазах. Глядя на него в упор, Ольга сказала:
– Помоги мне, товарищ милиционер, вон, видишь того высокого и худого, это Сеня Жердь. Он вчера на танцах мне сказал, если до следующих выходных я ему добром не дам, зароет меня.
– Да ничего он тебе не сделает, а если пальцем тронет, скажешь мне, я с ним разберусь.
– А если я буду лежать в канаве с проломленным черепом, какой мне от этого толк?
– Пойми, Стрельцова, есть закон, то, что ты говоришь, – это слова, у тебя даже свидетелей нет.
– Через два переулка отсюда, на улице Ленина, живет начальник горкома партии. Там милиционер часто возле дома дежурит. У него дочь, моя одногодка, я ее видела несколько раз. Вот если бы Сеня ей такое сказал, знаете, что бы с ним было? Его бы забрали в милицию, и оттуда он попал бы в больницу или на кладбище. Такой вот у вас закон, товарищ милиционер. – Она грустно посмотрела на него. – Спрашивайте, пока я тут. Уеду отсюда, на фабрику ученицей пойду. Здесь мне не жить.
– Ты, Стрельцова, думай, что говоришь. За такие слова можно уехать очень далеко и надолго.
– Так арестуйте меня.
– Вот если бы это еще кто-то слышал кроме нас, тогда бы сразу арестовали, а так потерпишь пока, нет у нас свидетелей. Но будешь болтать – долго не погуляешь. Женя, постарайся пристроить ее к комсомольской компании, чтобы она других людей увидела, не только босоту эту дворовую.
– Сделаем. А чтоб ты не думала, что у нас граждане двух сортов в стране живут, сейчас я с этой жердью побеседую, он тебя десятой дорогой обходить будет. – Женя поднялся и решительно направился к парню.
Записывая ее показания и обдумывая услышанное, следователь постепенно успокоился, в поселке было немало персон, которым по плечу роль Бугра в его пасьянсе. А то, что она тут наговорила, – это, конечно, правда, такова жизнь, так было и так будет. Но не вся правда. Мы меняем ее, жизнь становится лучше, при коммунизме подобного не будет, говорят, и милиции при коммунизме не будет. Но оперуполномоченный младшего начсостава Петро Цыбудько никак не мог представить, когда и, главное, как это произойдет. На его жизнь работы точно хватит.
Когда они с Женей, закончив опрос, направились в управление просмотреть дела названных Олей поселковых бандитов и примерить, на кого из них подойдет роль Бугра, возле них затормозила дежурная машина.
– Залезайте, – крикнул выглянувший Илья, – едем в поселок. Убийство. Анатолий Караваенко по кличке Рама, слыхали о таком?
Женя с Петром переглянулись. Это был один из знакомых Ростика в поселке, с которым у того раньше водились дела.
Пока Илья сравнивал найденные ценности со списком пропавшего, Петро с Женей, закончив опрос свидетелей, курили на улице.
– Не мог Ростик Раму кончить, никогда я в такое не поверю. Это все равно что я пошел бы с Поддубным бороться и победил. Кто в такое поверит?
– Илья поверит, слыхал, Ростика объявили в розыск, ценности найдены, убийцы известны, дело закрыто. Точка. Премию получим, за два дня такое раскрутили!
– А ты что думаешь?
– Что тут думать, Женя. Вот скажи мне, кто положит в сумку с золотом и деньгами кусок веревки и гвоздодер? На гвоздодере, обрати внимание, ни одного отпечатка. Дураку понятно, что это подстава. Но Илья у нас умный, поэтому ему непонятно. Зато понятно, что за раскрытие в трехдневный срок ограбления с убийством очень много можно получить. Илья уже сказал, что сегодня вечером гуляем.
– На какие шиши?
– Вдова угощает. Сегодня похороны были. Илья уже ей отзвонил, что ее побрякушки нашлись. Так она нас на радостях всех троих в гости пригласила.
– Старовата она…
– Ничего, выпьешь, будет в самый раз.
Они молча курили дальше, а Петро думал, что Бугор оказался чересчур хитрым. Он нашел не одного, а двух Лохов, но не это поражало. Все виденные им за пять лет грабители, умные или глупые, имели одну общую черту: все они были жадными. Оно и понятно, не будет щедрый человек рисковать своей свободой ради денег. Никто бы из них, придумай он такой финт, не отдал всех побрякушек.
Понятно, в тайниках наверняка скрывалось намного больше. Но все равно, подбросить малую часть – это еще было возможно, на это могли пойти, чтобы отвести подозрение. Но отдать больше, чем значилось в списке… было там несколько мелочей, которые вдова забыла указать при составлении списка пропавшего, а теперь признала, – это было за гранью возможного.
Поскольку все ценности найдены, любая причина держать дело открытым отпадала. Петро вдруг понял, что они видят лишь ту картинку преступления, которая нарисована и поставлена пред ними, а что за ней, даже не догадываются. А заниматься этим у него уже не будет времени. На нем чуть меньше десятка незакрытых дел, сроки поджимают. Последний раз пробежался глазами по списку знакомых Ростика в поселке и вспомнил, что он о них знает. Потянет ли кто на роль Бугра? Перед глазами Петра постоянно возникала картинка – девушка, жующая горбушку хлеба и купающаяся в ярких лучах весеннего солнца.
Если бы Оля знала об этом, ее внутренний голос, постоянно о чем-то спрашивающий и что-то рассказывающий, глубокомысленно сказал бы: «Какие странные пути выбирает подсознание, чтоб натолкнуть нас на правильную мысль…»
Но Оля, планируя свои последние дни в родном городе, напряженно думала о том, что писать, а что не писать в своем первом письме Системе и как это все так устроить, чтобы рыбку съесть и никуда не сесть.
Глава 2
Остаток выходного дня Оля потратила на то, чтобы вырыть в подвале яму, куда собиралась спрятать лишние ценности. У соседа нашлась в кладовке небольшая пехотная лопата, с войны привез. Поскольку днем, как правило, кладовка была открыта, не составило особого труда незаметно вытащить лопату и поставить на место. Вечером в парке ожидались танцы, и компания начала собираться во дворе после обеда. Оле никуда не хотелось идти, но дома скоро должны были собраться друзья отчима – продолжать вчерашние посиделки, поэтому, решив, что танцы – это меньшее из зол, девушка вышла во двор и подсела к ребятам, играющим в карты. Парни уже знали, что Ростик мочканул барыгу, снял с него лавэ и слинял из города. Оля задавала наивные вопросы, а ребята с умным видом все ей объясняли.
Затем все дружно направились в парк. Когда подошли к площадке, Ольга сразу заметила, какие взгляды бросают в их сторону ребята из поселка, стоящие тесной группой, мрачные и агрессивные. «Уже знают, что милиция на Ростика убийство вешает, могут нам отомстить!» – мелькнуло в голове. Подойдя к знакомой девчонке с другого двора и перекинувшись с ней парой общих слов, Оля вернулась к ребятам.
– Светка рассказала, Раму в поселке на нож накололи. Легавые на Ростика валят. Поселковые забожились, что мстить будут. Зыкают на нас как на врагов народа. Подрежут после танцев. Линять надо втихаря.
– Шо ты гонишь? Не мог Ростик Раму пырнуть. Они кореша были.
– Так пойди поселковым скажи, я это и так знаю.
– И пойду!
– Ты че, Жердь, понтуешь, хочешь пику в кишки получить? Кто тебя слушать будет? Они за Раму нас на части порвут, им по фигу все! Девка дело говорит, линяем врассыпняк возле легавых, во дворе соберемся. Как музыка начнет играть, так и валим.
– Хочешь валить, Лось, вали сам. Кто ты такой, чтобы мне указки давать?
– Так оставайся, мне по фигу!
– Кончайте базар, хочешь с ними толковать, иди уже, пока музыки нет. При легавых они не рыпнутся, – предложил Витя Желудь.
Оля хотела сказать, что после разговора с поселковыми так просто не уйдешь, они будут постоянно за ними наблюдать, но промолчала, не было смысла напрягаться. Жердь расхлябанной походкой направился к тесной группе парней. «Придурок!» – подумала Оля. Видимо, ее мнение совпало с мнением тех, с кем тот попробовал поговорить. Не прошло и минуты, как Жердь с вытянутым лицом и сжатыми зубами вернулся назад.
«Ну что, Оля, погуляли, и хватит, участие в потасовке с поножовщиной, которая здесь явно назревает, в наших планах на сегодня не значится!» – ехидно прокомментировал последние события внутренний голос. Она развернулась в направлении общественного туалета и неторопливо пошла по аллее, затем свернула в сторону и прибавила шагу. Но так просто уйти не удалось. Поселковые всей командой бросились к их группе, ребята врассыпную рванули в темень. Оля с удивлением отметила, что и о ней не забыли. В ее сторону довольно резво несся невысокий, плотно сбитый парень.
«Долго так не пробежит, но догнать сумеет», – хладнокровно отметила она и бросилась наутек. Бежала по прямой, худой и верткой назвать ее было трудно. Оля не рисковала резко менять траекторию, реально оценивала свои шансы. Но и в таком соревновании она явно проигрывала, шумное дыхание становилось все ближе. Когда она спиной ощутила вытянутую руку, готовую вцепиться ей в волосы, рухнула на четвереньки под ноги преследователя, разодрав до крови ладони и коленки об утоптанный грунт. После непродолжительного полета тело ее преследователя довольно громко приземлилось на нашу Землю. Надо отдать парню должное, с помощью рук, ног и какой-то матери он попытался вскочить на ноги, но у Оли был в запасе тот краткий миг полета, поэтому она успела первой.
Всадив с ходу парню туфлей в правый бок, Оля добавила еще раз между ног, поскольку противник на адреналине все-таки умудрился вскочить. Глянула на скрутившегося в три погибели соперника, успела подумать, что удар пальцами в глаза или в шею привлечет к ней ненужное внимание. Текущая тактическая задача по обезвреживанию противника была решена, и Оля, на ходу отряхнув побитые колени, быстро направилась к центральному входу. Там всегда было людно, присутствовал дежурный милиционер. В парке слышались громкие свистки, крики, раздался даже револьверный выстрел. Увидев милиционера, девушка направилась к нему:
– Товарищ милиционер, меня в парке хулиган сбил с ног.
– Разберемся, гражданка. Если хотите написать заявление, вам нужно пройти в отделение милиции, это в трех кварталах по улице. Там у нас и медпункт есть, вам окажут помощь.
– Большое спасибо!
Направившись в указанном направлении, Оля свернула в знакомый проходной двор и вскоре уже сидела в каморке бабы Кати, рассказывала ей последние события и мазала йодом побитые коленки.
– Уеду я отсюда, баба Катя. Тут мне не жить. Сегодня убежала, а завтра какой-нибудь придурок из поселковых ножом пырнет, даже заметить не успею. Сразу после майских праздников уеду, ученицей на завод пойду.
– На какой?
– Да на какой возьмут, мало заводов в области, что ли?
– И то верно. Ладно, утро вечера мудренее, давай спать ложиться, может, с утра другое надумаешь.
Утром Оля отрыла в куче дров спрятанные свертки и, перебравшись к себе (мать с отчимом уже ушли на работу), рассмотрела, что оказалось в ее руках. В первом свертке лежали шесть пачек купюр достоинством в червонец, во втором восемь пачек купюр достоинством в пять червонцев, в третьем небольшая шкатулка, наполненная царскими золотыми червонцами и пятерками. Подумав, девушка отобрала две пачки десяток и одну пачку пятидесяток, остальное положила обратно. Отложила из одной пачки двадцать десяток на текущие расходы. Отобранные пачки обернула кусочками ткани и пришила к белью. Две пачки к трусам, одну к бюстгальтеру, там, где ложбинка, удобное место для того, чтобы деньги прятать, с давних времен используется женщинами. Собрала в старую сумку нижнее белье. Сверху положила полотенце, чистую тетрадку и карандаш. Остальные ценности отнесла в подвал, сложила в выкопанную ямку, засыпала, притоптала, набросала сверху мусора. Перебрала весь свой немногочисленный гардероб, выбрала самое новое и надела. Подумала, положила в сумку еще одно платье, чтобы было во что переодеться. Все остальное собрала и отнесла в комнату, в подвале ничто не должно было напоминать о ней.
Окинув взглядом их с матерью комнатушку, присела на дорожку, затем, шепотом выругавшись, полезла на полку, где хранились различные бумаги, нашла свое свидетельство о рождении и спрятала его во внутренний карман курточки.
– Вроде бы все, – сказала Ольга и закрыла за собой дверь.
В городе Стрельцова купила небольшой чемодан, в который переложила вещи, несколько чистых тетрадей и карандашей, учебники по физике и математике для восьмого класса, несколько листов копировальной бумаги. В продуктовом взяла булку хлеба и немного колбасы. Затем, устроившись в малолюдном в это время дня парке на лавочке со столиком, написала левой рукой под копирку письмо следующего содержания.
Секретарю ЦК ВКП(б)
тов. Сталину И. В.
Копия в Генштаб РККА
Ольги
докладная записка № 1
Довожу до Вашего сведения, что в ближайшие двенадцать месяцев произойдут следующие события.
1. В мае Советский Союз заключит договоры с Францией и Чехословакией о совместном отражении агрессии со стороны третьих стран. Чехословакия настоит на внесении в договор пункта о том, что Советский Союз может ей предоставить помощь лишь в том случае, если соответствующую военную поддержку чехам окажет Франция.
2. Летом весь Советский Союз узнает о человеке по фамилии Стаханов, многие захотят взять с него пример.
3. Осенью фашистская Италия начнет войну в Эфиопии.
4. Зимой в Испании, на очередных выборах, победит блок левых партий.
5. Нацистская Германия примет четырехлетний план подготовки к войне.
6. Летом следующего года в Испании произойдет военный путч и начнется гражданская война.
Товарищ Сталин, Европа неуклонно движется к военному конфликту с вовлечением в него многих участников. В оснащении РККА существует ряд проблем, как объективных, так и вызванных неправильной оценкой Генштабом РККА соответствующих угроз. В данной записке укажу лишь на некоторые из них, требующие немедленного решения.
Авиация возможного противника приняла на вооружение пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87», задача которого – наносить бомбовые и пулеметно-пушечные удары по колоннам войск и бронетехники на марше и на боевых позициях с высоты четырехсот пятидесяти – пятьсот метров. Аналогичные летательные аппараты разрабатываются в других странах. Зенитные средства РККА для борьбы с низколетящими и пикирующими самолетами противника на базе пулемета «максим» не в состоянии причинить этим самолетам существенного ущерба. Возникает острая необходимость замены имеющихся зенитных пулеметов на крупнокалиберный пулемет ДШК – 12,7 мм. Срочно следует заняться разработкой скорострельной зенитной артиллерии калибром от 23 до 40 мм, создать самоходные зенитные установки для сопровождения всех, в том числе и бронетанковых, войсковых колонн, как на марше, так и на поле боя. Аналогичными зенитными установками должны быть защищены все аэродромы.
Тактика будущих войн предполагает широкое использование танков и механизированных частей для прорыва оборонительных рубежей и окружения сухопутных войск возможного противника. В связи с этим насыщение сухопутных войск противотанковыми средствами вплоть до уровня взвода – чрезвычайно актуальная и сложная задача. На данном этапе вдобавок к противотанковой артиллерии самым дешевым и эффективным вариантом является разработка и широкое внедрение противотанкового ружья калибра 14,5 мм. Это оружие позволит с расстояния тысячи метров поражать броню до двадцати миллиметров толщиной, а с разработкой патрона на основе карбида вольфрама поражать броню до тридцати пяти миллиметров толщиной с расстояния трехсот метров. Такое оружие окажет существенную помощь диверсионным командам при атаках на колонны снабжения. Цистерны с горючим, автотранспорт и локомотивы противника ружье сможет поражать с расстояния полторы тысячи метров, позволяя небольшим группам диверсантов полностью парализовывать пути снабжения войск. Ведущаяся Рукавишниковым разработка данного вида оружия не лишена ряда недостатков (вес и технологическая сложность изготовления), которые он так и не сможет в дальнейшем устранить. Необходимо в короткие сроки дать задание на разработку данного оружия в другие КБ, в том числе Дегтярева, выбрать и запустить в производство оптимальный вариант, так, чтобы через четыре года иметь в войсках не менее ста тысяч экземпляров данного оружия. За это же время необходимо разработать и запустить в производство бронебойно-зажигательные боеприпасы данного калибра.
Условием эффективного ведения боя, взаимодействия различных родов войск в современных условиях является надежная и защищенная связь. Необходимо в ближайшее время оснастить радиосвязью и простыми системами шифровки и дешифровки радиограмм сухопутные войска до уровня батальона, а бронетанковые войска и авиацию до уровня взвода, обучить работе со связью командный состав РККА.
Ольга30.04.1935 г.
Перечитав письмо еще раз, Оля сожгла испорченные листы и копирку в пустом мусорном ящике, сложила исписанные страницы в тетрадку, спрятала в чемодан и тут же начала читать учебники, попутно решая в другой тетрадке задачки, которые не удалось решить в уме. Перекусив всухомятку здесь же, на лавочке, Ольга после обеда пошла на вокзал, взяла билет на ночной поезд в Киев, отходящий в восемнадцать тридцать, в спальный вагон. Остальное время провела в зале ожидания, выпила в буфете чаю и вновь принялась штудировать учебники. В восемнадцать сорок, в понедельник, двадцать девятого апреля, девушка, глядя в окно спального вагона, попрощалась со своим городом. Со своей юностью, если это время можно было так назвать, она попрощалась неделей раньше.
Ей досталась верхняя полка. Попив с попутчиками чаю, отказавшись от вина и других напитков, которые пассажиры уже успели принять по дороге, Оля пыталась односложными, уклончивыми ответами на вопросы дать понять, что не желает дальнейшего общения. Однако попутчики либо не понимали, либо делали вид, что не понимают ее.
– А куда ты едешь, Оля?
– В Киев.
– У тебя родственники в Киеве?
– Да.
– А кто?
– Отец.
– А он что, с вами не живет?
– Нет.
– А чем занимается?
– Работает.
– А где работает?
– На заводе «Арсенал».
– А чем он там занимается?
– Простите, товарищ, как ваша фамилия?
– Витя меня зовут, Олечка, я же тебе говорил, а зачем тебе моя фамилия?
– Отец просил узнавать фамилии тех, кто интересуется его работой, он о них обязан в Особый отдел сообщать. Так как ваша фамилия?
– Так мне все равно, чем он занимается, Олечка, давай сменим тему. Ты уже окончила школу?
– Вы мне скажете свою фамилию, гражданин, или мне милиционера позвать? – Ее взгляд стал холодным и колючим, как февральский ветер.
– Егоров Виктор Павлович, – еле слышно проговорил попутчик, лоб которого мгновенно усеяли капельки пота.
– Спасибо, Виктор Павлович, я еще подумаю, стоит ли сообщать отцу об этом вагонном разговоре. Надеюсь, и вы подумаете в следующий раз, о чем спрашивать незнакомых людей, а о чем нет.
Взобравшись на верхнюю полку, Оля дочитала учебник по физике за восьмой класс. «Завтра придется учебник за девятый искать!» – подумала она и уснула.
Город Киев, столица Советской Украины с тысяча девятьсот тридцать четвертого года, встретил Ольгу многочисленными стройками, трамваем, биндюжниками, ловящими грачей, вездесущими рикшами с узкими возами на двух колесах и номерными блямбами, прибитыми сзади на возах. Из-за перекопанных улиц, заваленных кучами стройматериалов, никакой другой транспорт в большинство мест города попасть не мог. Позавтракав в буфете на вокзале и сдав чемодан в камеру хранения, Ольга оставила при себе старую сумку с книжками и тетрадями. Колбасу и хлеб доела еще вчера. Девушка купила билет в Москву на ночной поезд, отходящий в шестнадцать двадцать. «У нас не так много времени!» – в очередной раз констатировал голос, постоянно комментирующий любое событие и засоряющий ее бедную голову кучей сведений, большинство из которых она считала ненужными.
Вот и сейчас голос не переставал зудеть, почему так важно отправить письмо заказным и что для этого нужно сделать. «Понимаешь, – говорил голос, – если мы отправим обычным, письмо сначала попадет в местное отделение НКВД и, скорее всего, пойдет дальше в Москву, никто не захочет оставлять себе такое письмо. Но есть небольшая вероятность, что его воспримут как анонимку, каковой оно, по сути, и является, тогда бумага может застрять в Киеве. Хотя… трудно представить себе работника местного уровня, рискнувшего не отправить письмо такого содержания дальше. Тем более что практики рассмотрения на месте писем, адресованных в Генштаб, не было, копия пойдет по назначению. Тут уж не отправить оригинал адресату – серьезное превышение полномочий. Любой переправит документ в секретариат Сталина, пусть у них голова болит, что делать с таким письмом. Так что попадет послание по адресу в любом случае. Нам важно, как воспримут его в самом секретариате. А вот тут отношение к заказному письму будет совсем другим, чем к простому. Серьезное письмо никто в ящик просто так не бросит. Как минимум серьезный человек пойдет на почту и отправит письмо заказным. Единственная проблема: работник почты, приняв такое письмо, может потребовать предъявить паспорт, чтобы проверить, правильно ли заполнен адрес отправителя. Любой бы так сделал, поэтому маловероятно, что без паспорта письмо примут. Надо найти человека с паспортом».
Оля считала, что вместо всего этого бесконечного трепа достаточно было сказать последнее предложение. Весело помахивая сумкой, она гуляла по городу. Попала на большой базар, который назывался Евбаз, нашла себе почти новые туфли и тут же надела их, оставив старые в подарок продавцу. Купила учебники за девятый класс, отыскала районное отделение почты, недалеко от которого располагался магазин, торгующий винно-водочными изделиями. Расположившись в ближайшем дворе на лавочке, до обеда изучала учебники, а потом направилась в сторону магазина. Там, в связи с наступающим обедом, а также наступающим праздником освобожденного труда и солидарности всех трудящихся, уже кучковался народ, мечтающий достойно отметить грядущие события. Как обычно, не у всех имелась в наличии необходимая сумма, люди искали близких по духу и финансовым возможностям. Встречались и лишние на этом празднике жизни. Неторопливо приближаясь к мужскому товариществу, Оля еще издали приметила двух человек, к которым несколько раз подходили возможные партнеры и потом шарахались к другим группам. Настроение у товарищей было совсем никудышным.
С серьезным выражением лица, стараясь казаться старше своих лет, что ей неплохо удавалось, девушка решительно приблизилась к ним и сказала:
– Мужчины, нужно помочь!
– Ну, – вяло отозвался один.
– Паспорт у кого-то из вас есть?
– Ну.
– Чего ты нукаешь? Мне нужно срочно заказные письма отправить, а я паспорт дома забыла, времени нет возвращаться. У кого есть паспорт, идемте со мной на почту, отправим письма, я вам трояк дам.
– Не, трояк мало.
Читать бесплатно другие книги:
