Юридическая психология: учебник для вузов Васильев Владислав
Следователь выступает как руководитель сложных коллективов, осуществляющих действия в трудных, а порой экстремальных условиях: осмотр сложного транспортного происшествия на перекрестке улиц, обыск и задержание, осмотр места пожара и т. д.
Один из важных аспектов деятельности следователя как организатора — быстрое укомплектование группы людей, с которыми ему необходимо организовать взаимодействие или от которых ему нужно получить дополнительную информацию. Комплектование такой группы зависит от совершенного преступления, местных условий и других факторов.
При подготовке к осмотру магазина, из которого путем взлома совершена кража, следователь включает в группу специалиста-криминалиста, работников уголовного розыска, собаковода с собакой и понятых (желательно из числа жителей данной местности). Кроме того, он вызывает на место участкового инспектора, на территории которого совершена кража, представителя охраны и сторожа данного магазина, техника по сигнализации, представителя администрации магазина (особенно материально ответственное лицо), представителей ОБЭП (для организации инвентаризации и отработки версий о симуляции кражи), членов комиссии, которые будут проводить инвентаризацию после окончания осмотра.
Аналогично комплектуются группы при осмотрах трупов (с включением в эти группы медицинского эксперта), транспортных происшествий (с включением работников ГБДД и представителей транспортных организаций и т. д.).
Следователь должен развить у себя умение управлять всеми участниками осмотра, координировать их действия, оценивать исходную обстановку, принимать решения.
В группе не может быть споров о личном престиже, о лидерстве. Все подчиняются одному руководителю, и этим руководителем является следователь.
Социальными психологами давно установлен факт, что группа, состоящая из умных, опытных и талантливых людей и созданная для решения важной производственной задачи, может не выполнить ее из-за борьбы за лидерство среди двух или нескольких ее участников. Эта социально-психологическая закономерность в иных случаях оказывает влияние на ход осмотра места происшествия, когда его участники в своих действиях начинают руководствоваться престижем и ведомственной принадлежностью. В ряде случаев действие подобных факторов можно предусмотреть заранее, не назначая в одну оперативную группу лиц с ярко выраженным авторитарным складом характера или находящихся в неприязненных отношениях.
Основа организаторской деятельности — способность точно ориентироваться в действительности, в частности в начальной ситуации, качествах людей и их возможностях.
Выделение следователем системы опорных точек в ходе осмотра места происшествия
Талантливый организатор даже в тяжелых условиях находит выход. На основе хорошей ориентации в обстановке и людях он вначале мысленно, а затем и реально расставит людей в соответствии с их возможностями, учтет наличные материалы и средства, наметит перспективы работы, воодушевит людей на выполнение их долга перед обществом.
Организаторские качества и умения в значительной степени можно привить (воспитать) и развить. Сложность проблемы заключается в том, что они формируются в условиях профессиональной деятельности. Поэтому понятие «инициативный, организованный студент» на практике не тождественно понятию «инициативный, организованный следователь» и нередко находится с ним в противоречии. Думается, что для следственной работы необходимы прежде всего следующие организационные качества:
настойчивость, энергичность, организованность, обеспечивающие целенаправленное расследование уголовного дела, систематическую работу;
находчивость, ответственность, требовательность, умение хранить тайну, организаторские способности, обеспечивающие руководство различными группами людей в ходе расследования уголовного дела;
выдержка, дисциплинированность, самокритичность, чувство собственного достоинства в отношениях с коллегами и руководством[81].
На следующем уровне находится реконструктивная сторона деятельности следователя. Говоря языком кибернетики, это блок переработки информации и принятия решения. Важное значение на этом уровне имеет общий и специальный интеллект следователя. Современный следователь должен очень многое знать: уголовное право, уголовный процесс, криминалистику и педагогику, бхгалтерский учет и судебную баллистику, психологию и товароведение. Это далеко не полный перечень научных дисциплин, на которые опирается специальный интеллект следователя при переработке исходной информации, выдвижении гипотез, версий и разработке планов расследования.
Далее мы остановимся на психологическом анализе реконструктивной деятельности следователя и рассмотрим ее связи с другими сторонами его профессии.
Всю исходную информацию следователь мысленно сопоставляет с предметом доказывания для данной категории преступлений. Успешность такого сопоставления и, главное, сделанных выводов зависит от уровня развития мыслительных качеств следователя.
Общий алгоритм доказывания изложен в процессуальном законе, который формулирует для следователя общие понятия предмета доказывания по уголовному делу и процедуру получения информации о предмете доказывания. Процесс доказывания в конечном счете должен завершаться однозначными ответами («да» или «нет») в отношении каждого аспекта предмета доказывания. Но на ранних стадиях расследования при анализе исходной информации бывает невозможно принять однозначные решения, так как и анализ и синтез протекают в гипотетической, интуитивной форме, а вывод иногда формулируется как «быть может».
В создании мысленных проб и последующей разработке следственных версий, в особенности на первоначальных этапах расследования, большое значение имеют интуиция и воображение следователя.
Воображение на основе синтеза полученной информации и профессионального опыта создает модели (версии) прошлого события, которые сопоставляются со всеми собранными по делу доказательствами.
Интуитивный процесс выражается в комплексном подходе при анализе информативных ориентиров поиска. Сущность его заключается в имеющейся у следователя «мозаике признаков», соответствующей предмету доказывания по данной категории преступлений. Чем богаче у следователя такая мозаика и чем выше развито у него умение наложить, сопоставить ее с полученной информацией, тем результативнее его версионное мышление, но чем ближе к заключительной стадии расследования, тем меньший удельный вес в реконструктивной деятельности следователя должны иметь воображение и интуиция.
Используя язык математики, можно сказать, что по мере приближения расследования к обвинительному заключению роль воображения и интуиции в процессе доказывания должна сводиться к нулю.
Искусство расследования — это в значительной степени умение видеть и понимать мелочи.
Однако видение отдельных деталей ничего не дает без обобщения и перехода к событию в целом. А это требует элементов конкретного и абстрактного в следственном мышлении, которые позволяют воссоздать картину в целом и увидеть отдельные ее штрихи. Здесь работа мышления идет как минимум на двух уровнях обобщенности, а при их отсутствии (т. е. при наличии лишь одного уровня обобщенности) истинного понимания нет.
Участие образных компонентов в мышлении следователя дает ему следующие преимущества:
укрупняет те информационные единицы (элементы), которыми следователь оперирует в процессе мышления, что ускоряет поиск смысловых связей и обеспечивает пх большую содержательность;
способствует стимулированию мыслительного процесса, что, в свою очередь, является основной причиной одномоментного понимания без последовательного перебора всех вариантов;
влечет за собой увеличение количества правильных суждений и уменьшение ошибочных по мере появления образных компонентов в процессе мышления, т. е. оказывает положительное влияние на успешность решения следственных задач.
Путь от образного мышления к понятийному ведет от конкретного образа через все более высокие уровни обобщения к образным схемам. В образных схемах закрепляются уже не вес черты отражаемого предмета, а фиксируются только главные его компоненты, существенные в практической деятельности. Чем дальше продвигается образ от восприятия к схеме, тем он становится абстрактнее, т. е. упрощается, утрачивает некоторые из своих элементов.
Следующим этапом является проверка гипотез, поиск верной версии. Выделим основные стадии на этом этапе:
выведение следствий, выдвижение предположений, непосредственно вытекающих из каждой версии;
поиск информации, которая может подтвердить или опровергнуть гипотезы или следствия из них;
поступление новой информации и повторение цикла.
После того как пройдет полностью весь цикл и будет принята одна версия, а остальные отброшены (в отдельных случаях просто пересмотрена заново сама система версий), эта версия конкретизируется в нескольких «подверсиях», и весь цикл повторяется для них, и так далее до тех пор, пока картина преступления не будет представлена достаточно точно, т. е. не будет однозначно выявлен преступник и отражена его деятельность.
В случае, когда все исходные версии ложны, необходимо восхождение к более общей версии и поиск других ее ветвей.
Если представить как дерево графов всевозможные версии в каком-то конкретном преступлении и считать вершину наиболее общей версией, а основания наиболее конкретными, то динамика версий представляется как движение по этому дереву сверху вниз, хотя иногда может потребоваться и восходящее движение.
При работе следователя проверка криминалистической версии психологически трудна. Важную роль в этой проверке играет «механизм самоподтверждения», благодаря которому субъект считает правильной лишь информацию, подтверждающую версию, выдвинутую им, в то время как противоречащие этой гипотезе сведения принимаются за ложные. Эту же особенность отмечают многие психологи[82].
Это происходит из-за повышенной оценки той или иной удачной (объективно удачной или выступающей таковой для субъекта) находки, вследствие чего обесцениваются, представляются ненужными другие варианты. Это, с одной стороны, действительно позволяет избавиться от необходимости перебирать всевозможные варианты, но с другой — этот же механизм является причиной одновременного игнорирования других возможностей, поскольку отбрасывается масса обесцененных вариантов.
Наряду с «механизмом самоподтверждения» на выбор и оценку версий но делу оказывает влияние психологическая инерция, в силу которой следователь отдает предпочтение одной версии. «Психологическая инерция — предрасположение к какому-то конкретному методу или образу мышления при решении задачи»[83].
В ходе проверки может обнаружиться несостоятельность первоначальной версии. Это приводит к двум существенным с психологической точки зрения последствиям. Прежде всего ведутся поиски недостающих данных. Бывают, однако, случаи, когда новой информации не поступает и вместе с тем есть основание думать, что решение задачи находится внутри данной совокупности фактов. В этих случаях созданную систему обстоятельств необходимо «рассыпать», «расчленить» снова на отдельные элементы и еще раз пересмотреть каждый из этих элементов по другим, не отраженным ранее признакам и связям.
В этом проявляется основное свойство мышления — открывать новые признаки объекта через включение его в новые связи. В новых связях те же предметы, как известно, выступают в новом качестве. На основе этого анализа возникает новая система обстоятельств, а вместе с нею и новые версии.
Согласно оперативным данным, в магазине реализовывалась неучтенная молочная продукция. Однако ни инвентаризация, ни контрольно-выборочное сличение по этим видам продукции не выявили ни недостач, ни излишков. По инициативе следователя ревизор проанализировал движение тары и выявил ее излишки как раз за тот период, когда в магазин завозились неучтенные товары, и в том количестве, которое требовалось для их вывоза. Ознакомленный с этими результатами в процессе допроса, директор магазина признался в совершенном преступлении.
Обязательным компонентом реконструктивной деятельности является проверка надежности ее результатов. На окончательной стадии таким контролем для следователя является суд, но хороший следовательдо суда на различных этапах своей работы (особенно на стадии ареста и предъявления обвинения) проверяет созданную им конструкцию различными способами, убеждаясь в ее надежности.
Необходимо остановиться еще на таких качествах, как критичность и непредвзятость (объективность) мышления, без которых следователь не может найти объективную истину.
Чрезвычайно значимым для успешной профессиональной деятельности является качество, которое может быть названо «детектором ошибок». Еще Аристотель сказал: «Сомнение есть начало мудрости». При анализе уголовных дел, по которым были допущены такие грубые ошибки, как необоснованные аресты, обыски, необоснованное привлечение граждан к уголовной ответственности, выявлена зависимость между слабостью самоконтроля, склонностью к волевым методам и грубым нарушениям закона.
Одно из профилирующих свойств личности, определяющее высокий уровень профессионализма следователя, — комплексное чувство перспективы уголовного дела. В его основе лежат главным образом способности к реконструктивной деятельности.
Талантливого следователя характеризуют:
экономное (симультанное) вычленение криминалистически значимой информации на месте происшествия и в других условиях;
быстрый перевод (перекодирование) этой информации в знаковую систему криминалистических понятий;
переработка полученной информации в закодированном виде, создание гипотез;
проверка выдвинутых гипотез путем раскодирования информации на предметном уровне, а также построение при подтверждении гипотезы версии в закодированном виде и создание на ее основе плана расследования;
высокий уровень самопроверки: детекция ошибок, заключающаяся в периодическом сопоставлении выдвинутой версии с реальными обстоятельствами (для этого необходим механизм перекодирования, раскодирования и быстрого перехода от одной кодовой системы к другой, а также на уровне: «предмет — образ предмета — знак — предмете).
Завершает структуру профессиограммы социальная сторона, в которой следователь предстает как организатор борьбы с преступлениями в своем районе или на участке. Центр тяжести в борьбе с преступностью переносится им на выяснение ее причин и условий и принятие мер к ликвидации преступности.
Социальная сторона предполагает организацию следователем борьбы с преступностью на вверенном ему участке. Эта деятельность включает анализ преступности, профилактические мероприятия, правовую пропаганду и начальную стадию перевоспитания преступника для возвращения его к социальной норме поведения. Социальная сторона отражает профессиональную направленность, т. е. Интерес к профессии, мотивы, побуждающие к следственной деятельности, и эмоциональное отношение к ней (любовь, удовлетворенность, потребность и т. д.).
Есть профессии, выбрав которые человек одновременно приобретает постоянное напряжение, постоянную заботу. К таким относится и профессия следователя. Он не может вернуться домой и отключиться от своих дел до следующего рабочего дня. Ему противопоказана роль пассивного наблюдателя.
Речь идет о следователях, относящихся к своей работе как к творческому поиску истины по каждому уголовному делу. Работников, обладающих необходимыми качествами, явно не хватает. Их нужно растить, поддерживать, им нужно создать условия для плодотворной деятельности. Ведь никакие технические усовершенствования и оборудование не заменят самого следователя, который на основе своего опыта и интеллекта использует эти достижения для установления истины. Расследование — итог его раздумий, жизненного и профессионального опыта, интуиции и таланта.
Личность следователя, как видно из предыдущего изложения, отличается сложностью и многогранностью. Она складывается и формируется в основном в результате взаимодействия многих факторов, но главным и определяющим является личность человека, который избрал профессию следователя в качестве одной из главных своих жизненных целей. Огромное значение в формировании личности следователя имеет учебная подготовка и профессиональная деятельность, которая предъявляет сложный комплекс требований к его личностным качествам и профессиональным навыкам, развивая и закрепляя их в структуре личности.
Формирование личности следователя — это сложный процесс превращения требований современного законодательства и соответствующих ведомственных установлений в убеждения, привычки, личностные качества, навыки и умения у лица, которое избрало для себя следственную работу одной из главных жизненных целей.
Личность следователя формируется под воздействием ряда социальных систем: сначала это семья и школа, затем система профориентации, профконсультации, система различных добровольных организаций, оказывающих помощь правоохранительным органам (народные дружины, общественные помощники следователя и т. д.), система профотбора, обучения и воспитания в юридическом вузе и, наконец, система стажировки молодого специалиста в следственном органе.
Всех следователей, подвергшихся научному обследованию, можно с точки зрения уровня их соответствия высоким требованиям профессии разделить на четыре основных типа. Первый тип, который можно характеризовать как «адекватный», отличается высоким уровнем профессиональной надежности, которая в первую очередь обеспечивается его творческим потенциалом, нестандартностью принимаемых решений, высоким уровнем самодисциплины и самоконтроля. Второй тип, который можно охарактеризовать как «хороший», отличается от предыдущего тем, что творческий подход в работе используется им лишь эпизодически, а по многим делам он при решении профессиональных задач склонен применять готовые схемы, клише и поэтому в ряде случаев не способен разрешить сложную ситуацию и раскрыть преступление.
Третий и четвертый типы, которые могут быть условно названы «удовлетворительным» и «плохим», выполняют следственную работу в рамках полученных от руководства и прокурора указаний, их интересы находятся, как правило, вне сферы основных задач правоохранительной деятельности, а иногда и противоречат ее задачам (криминальная направленность).
Человек, еще недавно писавший обвинительные заключения, сегодня сам обвиняется по семи статьям Уголовного кодекса.
Двое граждан, задержанных по подозрению в приобретении наркотиков, отважились написать заявления. По их словам, все трое суток предварительного заключения P. лишал их пищи и сна, оскорблял, наносил удары руками и ногами по голове и телу, сдавливал руки наручниками, добиваясь показаний на человека, которого они никогда не видели в глаза.
По требованию следствия была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, сделавшая весьма примечательные выводы. Оказалось, что у P. «на первый план выступает стремление к власти», он обладает «высоким уровнем притязаний, достаточно завышенной самооценкой и... выраженными садистскими тенденциями». Тем не менее «во время инкриминируемых ему деяний он не страдал психическим заболеванием и... мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими».
Источник: Санкт-Петербургские ведомости. 1998. 23 янв.
Сегодня одним из ключевых вопросов повышения эффективности следственного аппарата является решение на научной основе вопроса обеспечения его наиболее квалифицированными кадрами.
При этом недостаточно решить проблемы профессионального отбора с помощью психологического тестирования. Нужно обеспечить обучение и воспитание будущих следователей на научной основе и далее создать для них условия, которые стимулировали бы раскрытие творческого потенциала во время следственной работы.
Для личности следователя необходимо овладение им своей социальной ролью во всем разнообразии и динамике ее аспектов. Сюда входит создание социальных стереотипов поведения при выполнении следственных действий во взаимодействии с оперативными работниками, во время выездов в командировки, выступления перед населением и т. д.
От правильности занятой следователем в сложной следственной ситуации позиции в значительной степени может зависеть успех расследования и раскрытия преступления. В той области молодому специалисту особенно необходим положительный пример старших коллег, в совершенстве владеющих такими социальными стереотипами.
Ниже в качестве психологического портрета приводится разрешение сложной криминальной ситуации по делу об убийстве. Как мы увидим, ошибки, допущенные при разрешении данной ситуации, в значительной степени связаны с особенностями личности следователя, который вел расследование, и его наставников.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ «ПАРАНОИК»
Николай Кореньков работал следователем всего два года и считался еще молодым специалистом. Поначалу он считал себя счастливым человеком, так как давно мечтал стать следователем. В первые недели после назначения он наедине с самим с собой доставал из кармана служебное удостоверение и с гордостью его разглядывал. Но ознакомившись со своими делами и обязанностями на практике, Николай скоро понял, что в работе районного следователя много рутины. Многие дела нужно было не столько расследовать, сколько правильно «оформить», придать необходимую процессуальную форму доказательственным материалам, которые были добыты дознавателями и оперативниками.
Николая томила скука от работы, которую он делал. Ему очень хотелось прославиться, раскрыв сложное и загадочное преступление, но ничего особенно загадочного в его районе не происходило.
Однажды в роще на окраине города был обнаружен обнаженный труп молодой женщины. Это событие встряхнула Николая. Ему очень хотелось раскрыть это по-настоящему загадочное преступление. После осмотра места происшествия он, оставшись один в кабинете, дал волю своему воображению. Однако не механизм страшного преступления и личность подозреваемого представлялись ему; воображение рисовало, как его, молодого специалиста, благодарят и поздравляют с большим успехом. Но все же фантазии Николая прерывали сомнения: ведь опыта работы по такого рода делам у него, разумеется, не было.
Нужно было устранять свою некомпетентность, и Николай попытался вспомнить своих наставников на юридическом факультете университета, который закончил два года тому назад. Особенно полюбился ему доцент кафедры криминалистики Герман Абрамович, лекции которого врезались в память, и даже не столько содержание этих лекций, сколько уверенный тон, с которым они читались. Николай съездил к Герману Абрамовичу, и полученная от мэтра аудиенция вдохновила его. В деле весьма туманно прорисовывалась фигура подозреваемого: это был местный житель, молодой паренек, о котором все соседи отзывались как об очень скромном юноше. Как мог этот скромник совершить такое страшное злодейство?! — вопрос, который очень тревожил Николая. Герман Абрамович эти сомнения развеял: уверенным тоном он напомнил молодому следователю, что для сексуальных маньяков характерна социальная мимикрия — в обыденной жизни, на работе и среди соседей они носят маску тихого и скромного человека, но параллельно ведут еще одну жизнь. В этой второй своей ипостаси открывается подлинное лицо маньяка — извращенца, который получает наивысшее сексуальное наслаждение, мучая и убивая свою жертву. Главная задачаследователя, по мнению Германа Абрамовича, заключается в раскрытии подлинной сущности личности сексуального убийцы, а для этого нужно сорвать с него маску, под прикрытием которой он действует. Для этого следователь должен быть очень смелым и решительным человеком.
Вернувшись в районную прокуратуру, Николай организовал небольшое совещание с работниками уголовного розыска района. Вместе обсудили план внезапного задержания, обыска, освидетельствования и других оперативных мероприятий в отношении подозреваемого.
У начальника уголовного розыска майора Ореста Михеева в последнее время возникли серьезные проблемы с областным руководством. А дело вот в чем: руководству стали известны сведения о целом ряде проступков Ореста — находясь в нетрезвом состоянии, он разбил служебный мотоцикл, занимался рукоприкладством, скрыл от отчета несколько нераскрытых преступлений. Были и другие грехи... Михееву срочно нужно было «почистить пятна на мундире».
Предложение Николая организовать работу с подозреваемым в убийстве на сексуальной почве Ореста чрезвычайно заинтересовало. Успешное раскрытие этого «громкого» преступления — то, что было нужно для восстановления репутации.
Михеев и его помощники заверили Николая, что с задержанием подозреваемого никаких проблем не будет. Они установят наблюдение и в самый неожиданный момент задержат, обыщут и поместят в камеру, где он будет находиться под соответствующим «наблюдением».
«Мы вам его так подготовим, что он сам запросится к вам на допрос», — заявил Михеев. Все участники совещания почувствовали уверенность в том, что в ближайшее время дело это будет раскрыто. Оставалось только выполнить те мероприятия, которые они наметили.
I. На другой день Николай Кореньков сидел у себя в кабинете и готовился к допросу, на который возлагал огромные надежды. Собственно, почти никаких доказательств виновности подозреваемого, которого начальник уголовного розыска Михеев оперативно задержал, у Николая не было. Известно было только, что этот парень ехал вместе с потерпевшей в позднем автобусе, они сошли на одной и той же остановке. Правда, неподалеку от остановки находился дом подозреваемого, а труп убитой был найден в пригородной роще, приблизительно в трехстах метрах от этого места. Свидетелей, которые бы видели подозреваемого и жертву после того, как они сошли с автобуса, у следствия не было.
Николай пытался на листе бумаги набросать план допроса, но ничего продуктивного придумать не мог. Это его не расстроило. После встречи с Германом Абрамовичем он почувствовал уверенность в себе. Ему казалось, что он с помощью Михеева сумеет раскрыть это преступление. Надеялся же он больше всего на то, что в процессе допроса ему просто повезет.
В коридоре раздались тяжелые шаги конвоиров, стук в дверь, и в небольшой кабинет Николая два сержанта ввели подозреваемого. Это был худенький, стройный и очень моложавый паренек. У него были длинные, тонкие кисти рук, тонкая шея, немножко курносый с веснушками нос. Темно-русые волосы на голове показались следователю влажными, и он определил этот признак как свидетельство сильного душевного волнения подозреваемого. Он отпустил конвоиров и предложил допрашиваемому сесть напротив, по другую сторону стола.
— Знаешь ли ты за что тебя задержали?
— Н-н-нет ... не знаю...
— И не догадываешься?!
— И не догадываюсь... Когда я сегодня мылся в бане, там в раздевалке какой-то человек говорил, что у него украли бумажник... Но я ничего этого не видел... A только слышал, что об этом говорил незнакомый мне человек... А когда я вышел из бани, меня схватили сотрудники милиции, бросили в машину и повезли к себе, а потом доставили к вам. A ничего не понимаю...
— Сейчас мы с тобой во всем разберемся, но сначала расскажи мне, кто ты, где живешь и чем занимаешься.
Паренек хриплым от волнения голосом сказал, что его зовут Виктор Васечкин, он живет с матерью, год назад окончил среднюю школу и сейчас работает в мастерской по ремонту бытовых приборов.
— Так ты думаешь, что тебя задержали в связи с кражей бумажника?
— Н-н-не знаю, этого бумажника я даже не видел, слышал только, что его украли.
— А о том, что неподалеку от твоего дома была убита и изнасилована женщина, что ты можешь рассказать?!
— Ничего не могу сказать. Слышал только краем уха разговоры о том, что в роще на краю города нашли труп женщины, и больше ничего.
— Значит, ты знаешь где она была убита?
— A ничего не знаю. Слышал только разговор.
— А сам ты эту женщину видел?
— Нет, не видел.
— Ты говоришь неправду. В тот вечер, когда она была убита, ты ехал вместе с ней в автобусе, и вы вместе сошли!
— Этого не может быть, я такого не помню.
— А вот мы тебе напомним! Где ты был и что делал в среду, две недели тому назад поздно вечером?
— По средам и пятницам я играю в эстрадном оркестре в клубе железнодорожников и в эти дни возвращаюсь домой поздно.
— На чем же ты там играешь?
— На саксофоне... И еще на кларнете.
— А после этих занятий в роще ты нападаешь на женщину и мучительным способом убиваешь ее?
— Как вы можете такое говорить! A в этой роще уже полгода не был.
— А если мы тебе докажем, что ты там был в ночь убийства?!
— После игры в оркестре я всегда еду прямо домой, — мама беспокоится обо мне...
— Какой ты, оказывается, у нас пай-мальчик! И на саксофоне он играет, и маму любит, и о маме беспокоится! Вот только концы с концами у тебя не сходятся. Что ты делал с той женщиной, которая сошла вместе с тобой с автобуса и вскоре была убита?
— A ничего не знаю, и никакой женщины не видел.
— A вижу, что ты не хочешь со мной разговаривать по-хорошему. Придется тебя отправить обратно в камеру!
Следователь надавил пуговку звонка, в дверях появились угрюмые конвоиры и Виктора увели.
II. Виктор шел между двумя конвоирами; ему казалось, что все это происходит в дурном и страшном сне. Обычно содержание таких снов ускользало, но хорошо помнилось гнетущее состояние ужаса и безысходности, которые его охватывали в момент сновидений. И сейчас он испытывал тоже. Началом стало внезапное задержание — захват сотрудниками милиции, когда он вышел из городской бани. Ступив на край проезжей части с тротуара, чтобы перейти дорогу, Виктор внезапно почувствовал позади себя тяжелые фигуры людей, подбегавших к нему, и через мгновение на плечи упали сильные руки, которые чуть не вдавили его в асфальт мостовой. Его грубо обыскали и бросили на заднее сиденье автомобиля. А через некоторое время он уже сидел у следователя, который совершенно серьезно заявил, что подозревает его, Виктора, в убийстве женщины.
По возвращении из прокуратуры его снова обыскали и отвели в камеру. На нарах сидели двое заключенных, они о чем-то разговаривали между собой. Говорили тихо, но Виктор разбирал отдельные слова и даже фразы, причем оба собеседника использовали в разговоре воровской жаргон — «феню». Их руки были покрыты замысловатыми татуировками.
Все это — жаргон, татуировки, непринужденные позы «бывалых» людей — привело Виктора к мысли, что он попал в компанию рецидивистов. Он скромно уселся на край свободных нар и сейчас, после нескольких часов напряжения, его охватило чувство тоски и одиночества. Он очень беспокоился за свою маму и начал думать, как, преодолевая робость, попросить дежурного, чтобы матери сообщили, что он, по крайней мере, еще жив...
— А тебя за что взяли, пацан? — услышал Виктор голос одного из« рецидивистов».
— A не знаю!
— Ты тут не темни! Мы тут все свои. Говори, за что тебя сюда засунули?
— Следователь говорит , что вроде как бы за убийство женщины...
— Ну, пацан, плохо твое дело.
В это время дверь камеры открылась, дежурный вызвал Виктора. Его привели в кабинет Михеева, который решил «помочь» следователю и «расколоть» подозреваемого. Виктора посадили на стул, стоящий посредине кабинета, и стали допрашивать. Допрос шел в очень грубой форме. Виктора спрашивали, имеет ли он склонность к сексуальным извращениям и в каких формах удовлетворяет свои половые потребности.
Несмотря на то что Виктору было уже девятнадцать лет, никакого сексуального опыта у него не было. Он рос очень тихим и застенчивым юношей и больше всего любил прогулки в лесу и занятия музыкой. С девушками он не дружил не столько из-за застенчивости, сколько потому, что считал их какими-то другими существами. Ему представлялось иногда, что когда-нибудь в далеком будущем он встретит ту единственную девушку, которая будет его понимать и будет ему нужна. А пока его вполне удовлетворяло общество любимой матери. Сказать все это Михееву, который вел себя по-хамски, Виктор не мог и просто молчал. А потом попросил отпустить его в камеру, так как он плохо себя чувствует. Ему действительно было нехорошо в прокуренном кабинете. Как ни странно, Михеев согласился удовлетворить просьбу Виктора, и того отвели назад.
III. Следующие сутки стали для Виктора настоящим кошмаром. В камере, куда его отвели, сокамерники приставали к нему с расспросами и, узнав, что его подозревают в убийстве женщины на сексуальной почве, стали требовать, чтобы он рассказал подробности «своего» преступления. Виктор ответил, что задержали его по случайному совпадению улик и что к этому убийству он не имеет никакого отношения. Сокамерники ему не поверили и продолжали приставать с расспросами. Они уверяли, что зря за такое преступление никто задерживать не будет, что Виктор просто скрывает от них правду. В этих пререканиях прошел вечер, а когда наступила ночь, соседи по очереди не давали Виктору спать. Один из них ласково уговаривал его рассказать ему «как это было», а другой приставал к Виктору с угрозами и говорил, что сексуальных преступников настоящие воры, к которым он относил себя и своего соседа, не любят. Он сказал, что если Виктор не сознается в преступлении, они его будут бить, а может быть, сделают еще что-нибудь похуже. При этом он награждал Виктора тычками и оплеухами.
К утру, после бессонной ночи, Виктора охватило состояние отрешенности, и в это время его вновь вызвали наверх на допрос. В просторном кабинете начальника уголовного розыска его посадили на стул, стоящий посредине кабинета, и Михеев, как бы принимая эстафету от мучивших Виктора всю ночь сокамерников, сурово предложил ему «перестать ломаться и все рассказывать».
Напрасно Виктор заплетающимся языком бормотал, что он ничего не знает и сказать ничего не может.
Внезапно Михеев грубо приказал ему встать в угол кабинета, повернуться к нему спиной и стоять. Сам Михеев сел за стол и стал разбирать почту. От слабости после бессонной ночи и всех тревог Виктора стало покачивать, и когда он попытался опереться одной рукой на стену, Михеев строго приказал ему стоять смирно и отодвинуться от стены. На вопрос Виктора, сколько это будет продолжаться, тот ему ответил: «Будешь так стоять, пока не сознаешься во всем, что сделал».
Виктору снова стало казаться, что все происходящее — страшный дурной сон. Временами ему чудилось, что он вот-вот проснется у себя дома и мама позовет его завтракать. В кабинет заходили сотрудники, о чем-то негромко докладывали Михееву, выслушивали краткие указания и уходили, искоса бросив взгляд на Виктора. Когда наступило время обеда, Михеев прервал «допрос» и отправил Виктора в камеру. Когда он туда пришел, сокамерники заканчивали свой обед. Виктору никто еды не предлагал. Пить ему тоже не давали. Аппетит у него давно пропал, но пить очень хотелось — жажда буквально мучила его. Он прилег на нары, все поплыло перед глазами; он готов уже был забыться в дреме, когда соседи заставили его встать и снова начали угрожать тем, что изобьют, если он не будет с ними откровенен. Виктора охватило тупое равнодушие, он подумал про себя, что пусть его бьют — он будет страдать в надежде, что весь этот ужас когда-нибудь закончится.
Но оказалось, что самое страшное было впереди. Один из соседей, — тот, что награждал его раньше тумаками, — стал говорить, что сексуальных преступников, которые насилуют и убивают женщин, среди «обычных» заключенных принято опускать. Сначала Виктор не понял, что тот имеет в виду, но когда оба его соседа, используя весьма циничные выражения, объяснили, что они собираются сделать с Виктором, его охватил ужас. Он бросился к двери, стал биться в нее руками и ногами, а когда дежурный подошел и, открыв зарешеченное окошечко, спросил, что ему надо, Виктор закричал, чтобы его немедленно отвели наверх к Михееву. Дежурный, поворчав, сказал, что доложит, и закрыл окошечко. Виктор без сил опустился на пол прямо у двери. Краем глаза он наблюдал за своими соседями, он очень их боялся. Он слышал, как они тихо посмеиваясь, переговаривались между собой на воровском жаргоне. Всего, что они говорили, Виктор не понимал, но чувствовал, что говорят про него. Немного позже дверь открылась, заглянувший в нее сотрудник помог Виктору подняться с пола и повел к Михееву. На лестнице Виктора шатало; чтобы он не упал, сотрудник взял его под руку и велел держаться за перила. Когда они вошли в кабинет, сотрудник посадил Виктора на стул, подошел к Михееву и на ухо сказал ему несколько слов. После этого Михеев пристально посмотрел на Виктора и спросил:
— Ты готов?
— A сделаю все, что вы хотите, только не отправляйте меня больше к ним в камеру.
Михеев стал мягче, он сказал, что поможет Виктору написать «явку с повинной», и если все будет оформлено как нужно, никто больше его мучить не будет.
Виктора посадили за приставной маленький столик; под диктовку Михеева он написал, что добровольно явился в органы милиции, потому что его замучила совесть, и он признается в страшном преступлении — убийстве мучительным способом ранее незнакомой ему женщины.
После этого Виктора повезли в прокуратуру, и там уже знакомый следователь стал его допрашивать, держа в руках листок с собственноручно написанной Виктором «явкой с повинной».
Виктор хотел сказать следователю, что все это неправда, что никакого преступления он не совершал, но вдруг перед глазами все потемнело, и он впал в полуобморочное состояние. С трудом выговаривая слова, он попросил воды. Пока он пил, следователь переписывал свой протокол, то, что было написано самим Виктором в кабинете Михеева, и предложил ему расписаться. Машинально Виктор поставил подпись.
— Вы тоже подпишите — сказал следователь человеку в скромном сером костюме, который сидел в тени портьеры.
На столе зазвонил телефон, и в кратком диалоге следователь сказал кому-то: «Сейчас я вам его пришлю» и, обращаясь к «серому» человеку, добавил:
— Вас, уважаемый адвокат, судья требует для продолжения процесса. А у вас есть вопросы к обвиняемому? — кивнул он на Виктора.
Адвокат привстал, взял листки явки с повинной и, показывая их Виктору, спросил:
— Это вы сами написали?
— Да, — еле слышно ответил Виктор.
— Тогда у меня вопросов нет, а об остальном мы с вами поговорим позднее, — прибавил адвокат, двигаясь к двери. И уже в дверях он попрощался и исчез.
— А теперь скажи, куда ты дел одежду, которую снял с убитой, ее сумочку, часы и другие вещи?
— A их спрятал в дупло старого дуба, который растет на берегу реки, — Виктор думал, что ему нужно отвечать именно так, чтобы не раздражать своих мучителей, и тогда ему дадут еще воды, может быть, дадут выспаться.
Действительно, следователь удовлетворенно похвалил Виктора, предложил ему еще воды и после этого сказал, что сейчас уже темно, но на следующий день они поедут к «тому дубу», где Виктор все там расскажет и покажет.
После Виктора отвезли в милицию, поместили в отдельную камеру, где он лег на нары и впал в полузабытье. В этом полусне ему виделись его мучители-сокамерники, которые пытались его изнасиловать... он с криком вскакивал и, понимая, что один, снова ложился... и опять видел перед собой то Михеева, то следователя прокуратуры. Под утро он забылся сном и почти сразу очнулся от стука открываемой двери. В дверях стояли Михеев и еще какие-то сотрудники, они повели Виктора к машине, затем заехали в прокуратуру и, захватив следователя и понятых, поехали к «месту преступления».
Дуб — одинокое старое дерево, Виктор хорошо его знал, и знал, что в нем имеется большое дупло. Виктора попросили одного встать около дуба и рукой указать на это дупло. Так его сфотографировали. Затем Михеев и еще один сотрудник пошарили в дупле руками, но ничего не нашли, кроме старой паутины и гнилых кусочков дерева.
Михеев стал говорить, что Виктор обманщик, что он уводит их от настоящего места, где спрятано поличное. Шепотом он сказал Виктору, что если они не найдут то, что он спрятал, Виктора снова посадят в камеру, где его хорошенько поучат, как надо говорить правду.
При упоминании «камеры» Виктора охватило чувство безысходности, и, чтобы по крайней мере отсрочить новые страдания, он сказал, что перепутал место и что якобы вещи и сумочка находятся в сложенных в лесу бревнах в конце просеки неподалеку от железной дороги. Поехали туда; для исследования «нового признания» Виктора пригласили двух лесников, которые, недовольно бурча, раскатали сложенные бревна. Там тоже ничего не нашли.
К этому времени наступил вечер, все поехали назад в город. Виктора снова отвезли в милицию и поместили в камеру. На этот раз его сокамерником оказался неловкий воришка, которого задержали на базаре при попытке кражи кошелька. В течение следующей ночи Виктор немного выспался. Утром его снова привезли к следователю, который стал его уговаривать рассказать всю правду о спрятанных вещах. Виктор понимал, что теперь ему все равно никто не поверит, и, боясь рассердить следователя, сказал, что постарается вспомнить, куда он спрятал эти вещи. С такими показаниями следователь привел его к прокурору, тот дал санкцию на арест, а потом предупредил следователя, что в течение десяти дней по этому делу необходимо найти все доказательства, подтверждающие признание Виктора.
В эти оставшиеся дни с арестованным много раз беседовали, и допрашивали его, и уговаривали, увещевали, грозили карательными мерами. При этом Виктор показал еще два места, которые он хорошо знал как местный житель: старый сарай на лугу и остов разбитой в овраге автомашины. Но и там, разумеется, ничего не нашли.
IV. В период расследования дела об убийстве и изнасиловании женщины следователя Николая Коренькова попеременно охватывали чувства уверенности в себе, радости, а также тревоги и беспокойства.
Николаю, как только он начал работать в прокуратуре, все время хотелось как-то выдвинуться, заявить о себе и, может быть, даже прославиться. За месяцы скуки Николай вспоминал учебу, преподавателей, и особенно Германа Абрамовича, который у него и у некоторых других студентов вызывал чувство восхищения и стремление подражать. Властный голос лектора гремел в аудитории: «Следователь — главная фигура в нашем уголовном процессе. Он находится на передовом крае борьбы с преступностью. От его уверенности в себе и полученных знаний зависит успех раскрытия любого преступления. А раскрыть можно любое преступление! Нужно только верить в себя и в науку, которой вас здесь вооружают! »
Когда Николаю поручили расследование этого дела, он понял, что наступил его «звездный час» — он должен раскрыть это дело! Потом его охватило беспокойство: фигура единственного подозреваемого, которым оказался Виктор, очень мало походила на того вурдалака, которого в своем воображении рисовал Николай.
Чтобы рассеять свои сомнения, Николай позвонил на кафедру Герману Абрамовичу, договорился о встрече и выехал к нему ночным поездом. Домой он возвращался наследующий день уже другим человеком. Все его сомнения ушли, когда он стал докладывать Герману Абрамовичу обстоятельства дела. И главное здесь было не то, какие аргументы использовал наставник. В позе старшего, его жестах, мимике, и в особенности в голосе, было столько уверенности и жизненной силы, что Николай с большим запасом впитал в себя всю эту энергетику, зарядился ею. Этими же чувствами он «заразил» майора Михеева, которому по-своему кстати было раскрытие загадочного убийства.
Однако когда после первых следственных действий прошло несколько дней, чувство тревоги вернулось. Николай прекрасно понимал, что с теми доказательствами, которые у него имеются, в суд дело посылать нельзя. «Признание» Виктора повисало в воздухе без всякого объективного подтверждения. В местах, которые указывал Виктор, никаких вещей и ценностей убитой обнаружено не было.
Николай снова стал звонить Герману Абрамовичу, выпрашивая новую аудиенцию. Однако на этот раз в свидании ему было отказано, а по телефону он выслушал суровую взбучку: он сам виноват, что, получив признание убийцы, не сумел его реализовать должным образом. Вероятнее всего, похищенные вещи кто-нибудь взял и перепрятал. И понимая это, обвиняемый стал путать следователя и водить его за нос по всяким лесам и оврагам. Следователь должен направлять все силы на расследование главной версии, отметая и нейтрализуя в этом целеустремленном движении все, что ему мешает. Главное — это вера в себя и целеустремленность!
Николай поручил майору Михееву найти людей, которые могли видеть, как Виктор прячет вещи убитой, а также людей, которые эти вещи могли из хранилища взять и спрятать в другое место. Результатов пока не было, хотя Михеев развивал бурную деятельность.
В это время в районную прокуратуру приехал прокурор следственного управления областной прокуратуры Николай Иванович Авдонин. В числе прочих дел Авдонин попросил Николая доложить ему о деле об убийстве женщины. Внимательно выслушав доклад и полистав дело, Авдонин внезапно пристально посмотрел Николаю в глаза и спросил: «А ты сам-то уверен, что не пустышку тянешь?» Этот простой вопрос вызвал у Николая смущение и растерянность. Он стал автоматически повторять аргументы, которыми его «наполнил» Герман Абрамович. Но сейчас все эти слова казались наивными, звучали для самого Николая неубедительно. Наблюдая его смущенное лепетание, Николай Иванович спросил, не нуждается ли он в помощи поэтому делу. Николай ответил, что ему помогает известный криминалист-теоретик Герман Абрамович. На что Николай Иванович задумчиво сказал: «Ах вот кто теперь твой наставник! Понятно...»
Еще через несколько дней в районную прокуратуру приехал старший следователь областного аппарата Власов. Он привез нового сотрудника областной прокуратуры, отрекомендовал его как психолога, который занял только что открывшуюся вакансию. Власову было поручено принять дело об убийстве женщины к своему производству. И Николай, подавив обиду, передал дело «старшему» и почувствовал после этого облегчение. Следующие несколько дней Власова и психолога в прокуратуре не видели: они с утра отправлялись в тюрьму и находились там до позднего вечера. Все это время Власов допрашивал Виктора, а психолог по его поручению проводил исследование личности обвиняемого, используя широкий комплекс методов. Оба жили в гостинице и поздним вечером гуляли по берегу реки, о чем-то тихо разговаривали.
V. Утром в пятницу Алексей Петрович Власов — старший следователь областной прокуратуры, сообщил районному прокурору, что он благодарит за гостеприимство от своего имени и от имени психолога, и они собираются вечером выехать домой в областной центр. Прокурор деликатно осведомился у Алексея Петровича о достигнутых в период командировки результатах.
— Результаты у нас довольно скромные, — сообщил Власов, но кое-чего мы, пожалуй, достигли... Но говорят, что в науке всякий отрицательный результат — положительный результат!? A думаю, что и у нас в подобных случаях даже отрицательные результаты могут принести пользу.
Хозяин кабинета попросил гостя высказываться определеннее и поделиться своими соображениями в кругу районных коллег. Власов посмотрел на часы и, помявшись, согласился.
Вскоре в кабинете райпрокурора собрались три его помощника и четыре следователя. Все они нетерпеливо ждали, о чем им доложит областное начальство. Власов появился в кабинете вместе с психологом и начал с того, что представил его собравшимся:
— Викентий Аркадьевич — главный и пока единственный психолог областной прокуратуры. Прошу любить и жаловать.
Все с интересом посмотрели на скромного человека, о котором говорил Власов. Наступила пауза, которую нарушил один из помощников, обычно поддерживающий обвинение в судах.
— Ну и каковы же успехи у вашей психологической бригады?
— Успехов пока не много, — скромно ответил Власов, — Мы с Викентием Аркадьевичем проработали все добытые при расследовании убийства доказательства и пришли к выводу, что следствие шло по ложной версии... Паренька, которому было предъявлено обвинение, я сегодня освобождаю из-под стражи!
— Викентий Аркадьевич! Вам угодно дополнить меня? — обратился Власов к психологу.
Психолог стал докладывать о результатах исследования личности Виктора. Говорил он тихим голосом, часто останавливался, подыскивая нужные формулировки. Было заметно, что у него мало опыта публичных выступлений. Но то, что он сказал, поразило присутствующих. По мнению психолога, обвиняемый по делу об убийстве женщины таковым быть не может. Личность подэкспертного характеризуется чрезвычайной инфантильностью, полным отсутствием опыта в области сексуальных отношений, отсутствием агрессии и... «такой человек просто не мог совершить то, в чем вы его обвиняли!»
— Но он признавался в содеянном и здесь в прокуратуре, и в милииии, и при выходе на место происшествия! — напомнил хозяин кабинета.
— Да, он и мне вначале признавался в убийстве, — подтвердил Викентий Аркадьевич, — а потом, когда мы с ним поработали и как следует познакомились, рассказал, что дал признательные показания в результате чудовищного на него давления.
Монолог психолога прервался общим шумом и репликами почти всех присутствующих. У психолога интересовались, насколько надежны методы его исследования и чем обоснованы столь категорические выводы о невиновности человека, который сам признавал, что он во всем виноват. У Власова спрашивали, какова дальнейшая судьба расследования данного дела. Власов хмуро отвечал, что настоящее расследование еще впереди, они с Викентием Аркадьевичем сейчас разрабатывают предполагаемый портрет маньяка, совершившего это преступление, и по этим результатам будут работать.
Эти сообщения гостей не встретили у присутствующих большого энтузиазма. Послышались высказывания, что не нужно большого труда для того, чтобы «испортить» почти раскрытое дело. Общий шум прервал хозяин кабинета, который подвел итоги краткого совещания, пожелал Власову успешного раскрытия убийства и высказал надежду, что тогда всем станет видно, кто и в чем по данному делу был виноват и кого следует привлекать к ответственности.
VI. В тот же вечер Николай звонил Герману Абрамовичу и кратко рассказал ему о результатах «экспедиции» Власова и психолога.
— И ты позволил им выпустить из тюрьмы убийцу?! — загремел в трубке голос наставника.
— А что я мог сделать?
— Бороться! На твоих глазах приезжие люди, используя псевдонаучную демагогию, фальсифицируют результаты твоего труда, а ты подставляешься и молчишь?! Да они, наверное, еще и поимели кое-что зато, что испортили это дело.
В продолжавшемся еще несколько минут разговоре наставник Николая посоветовал «организовать общественное мнение», действуя через средства массовой информации, депутатов и общественность.
VII. Когда ошеломленный всем случившимся Виктор пришел домой, его мать буквально потеряла дар речи и почти лишилась сознания. Громко всхлипывая, она обнимала своего сына, и тот чувствовал, как все ее тело сотрясалось от рыданий. Говорить она не могла. Только через полчаса Виктор услышал от нее отдельные слова, которые она с трудом складывала в короткие фразы: «Сыночек... как же это могло... а я совсем голову потеряла... милый! Это ты пришел? Это не снится мне? Ты совсем пришел?» После этого она еще плакала, а ночью несколько раз вставала, подходила к постели сына и, убедившись, что он живой и спит, всхлипывая уходила к себе. Утром она не хотела отпускать Виктора одного — пошла вместе с ним в милицию для получения паспорта и потом на работу...
А еще через два дня, в своем почтовом ящике Виктор обнаружил номер местной милицейской газеты «На страже», на первой полосе которой была напечатана заметка «Убийцу и маньяка органы правосудия выпустили из тюрьмы». Строчки запрыгали перед глазами Виктора, когда он стал читать заметку. Вдруг он почувствовал, что тошнота подступает к горлу. Кошмар недавних событий встал перед ним огромной черной глыбой, яркий свет померк. Он почувствовал, что прошлое его не отпускает.
Эпилог. Освободив подозреваемого, члены новой бригады, состоявшей из следователя и психолога, обобщили все не раскрытые за последний год дела о нападениях на женщин. Изучение этих дел дало возможность по крупицам собрать данные о личности таинственного маньяка, его возрасте, антропометрических данных, представить основные «маршруты» его продвижения по области и в конце концов определить личность этого человека. Это было страшное и в то же время жалкое существо. Публично этот человек вел чрезвычайно скромный образ жизни. Он был женат и находился под каблуком у супруги. Страдая комплексом неполноценности, он всех боялся. Но периодически у него возникало стремление приносить в этот мир смерть и разрушение и при этом испытывать наслаждение. И тогда он совершал свои страшные преступления, которые долгое время не могли раскрыть. Один из допросов этого человека будет нами воспроизведен в главе «Криминальная психология».
Следователь в своей работе постоянно испытывает эмоциональные перегрузки. У него возникают такие чувства и эмоции, как гнев, отвращение, страх, жалость, которые он должен в силу выполнения своего служебного долга подавлять, а в иных случаях скрывать. Естественно, что для снятия нервного напряжения, возникающего под действием указанных эмоций, необходима разрядка. Эта разрядка, механизм которой основан на положительных эмоциях, предохранит следователя от профессиональной деформации. В основе такой разрядки лежит чувство удовлетворения результатами своего труда. На эти моменты обращают внимание многие из опрошенных следователей. Так, один опытный следователь в анкете пишет: «Чувствую глубокое удовлетворение собой, когда под моим влиянием преступник, переоценивая свои поступки, всю прежнюю жизнь, вступает на путь исправления».
Другой следователь по этому же вопросу пишет следующее: «Испытываю удовлетворение, когда кому-либо (например, потерпевшему) приношу реальную пользу».
Наконец, третий следователь говорит, что испытывает чувство глубокого удовлетворения, когда раскрывает сложное преступление.
При исследовании социальных аспектов деятельности выявлены также социальные установки (стремление к справедливости, торжеству закона над беззаконием и т. д.), которые обеспечивают общую социальную направленность личности следователя.
Следователь почти по каждому делу выступает в роли социолога и криминолога, выясняющего причины и условия совершения данного преступления, а также в качестве педагога и психолога, оказывающего воспитательное воздействие на лицо, совершившее это преступление.
Иллюстрацией всех изложенных выше положений может служить предлагаемый ниже психологический портрет.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ «ЭЛИТНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ»
Так назвал скромного Николая Ивановича Свидерского психолог, обследовавший всех работников областной прокуратуры.
Николай Иванович полностью соответствует требованиям сложной профессии и должности старшего следователя по важнейшим делам, которую он занимает.
Во-первых, Николай Иванович отличный следопыт. То, что для обычных следователей представляется скучной, а иногда и неприятной деятельностью — как, например, осмотр трупа, полусгоревшего дома, осмотр автомобилей при ДТП, — вызывает у Николая Ивановича живейший профессиональный интерес и активизируют его поисковую доминанту. Он всегда способен упорядочить хаос предметов и явлений; благодаря особой концентрации внимания «вычленить» именно ту систему следов, опираясь на которую можно восстановить объективную картину прошлого события — преступления, которое предстоит раскрыть. При этом ему всегда удается сосредоточить внимание на предметах, которые являются опорными точками в раскрытии преступления.
При ограблении отдельной квартиры была убита ее хозяйка — маленькая старушка. Дежурный следователь осматривал место убийства и ограбления поздним вечером и никаких существенных следов преступника не нашел. Труп убитой отвезли в морг, ограбленную квартиру опечатали. На следующий день дело это передали в производство Николаю Ивановичу, и он приступил к повторному осмотру квартиры. В кухне на верхней полке стеллажа он обратил внимание на стоявшую там большую старинную фарфоровую чашку. На дне чашки были остатки воды, а на самой чашке Николай Иванович обнаружил следы пальцев рук. Родственники убитой заявили, что это ее любимая чашка, из которой она всегда пила чай. Но поставить на верхний стеллаж эту чашку покойница никак не могла, так как была очень маленького роста. Совершенно очевидно, что из чашки пил воду убийца. Он был очень высокого роста, и это именно он оставил на чашке свою «визитную карточку» — отпечатки всех пяти пальцев руки.
В ходе дальнейшего расследования Николаю Ивановичу удалось найти подозреваемого и идентифицировать обнаруженные на чашке следы.
Николай Иванович умеет расположить к себе любого человека. Допрашивает он обычно тихим и спокойным голосом; практически все допрашиваемые постепенно подчиняются этому стилю, так между ними и следователем возникает психологический контакт. Из этого состояния Николай Иванович переводит допрос в его главную стадию, когда допрашиваемому ничего не остается, как рассказать о совершенном преступлении.
Читать бесплатно другие книги:
