Спаситель Птолемей Гульчук Неля
– Да, для стрельбы из такого лука требуется недюжинная сила!..
– Фараон Аменхотеп Третий мог пробить стрелой из такого лука металлическую пластину толщиной в ладонь, – поведал Птолемей.
– Думаю, это маловероятно. Интересно попробовать.
– Гораздо интереснее попробовать свою силу и ловкость на охоте. Обязательно возьмем с собой луки. Требуется немалое мужество, чтобы поразить льва при помощи лука, – даже стоя на колеснице, как всегда охотились фараоны.
– Ты предлагаешь мне охоту на львов? – радостно, почти по-мальчишески, воскликнул Селевк.
– Не на уток же!.. Хотя, плывя по Нилу, постреляем из лука и уток. Своему лучшему другу я могу предложить только настоящую царскую охоту, – улыбнулся Птолемей. – Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Они прошли в один из залов, где на стене на цветных рельефах были изображены сцены древних охот.
– Египетские художники в точности повторили в моем дворце эти старинные рельефы, – с гордостью рассказывал Птолемей. – Это сам Рамсес Третий охотится на львов.
На рельефе фараон в боевом облачении словно собрался на войну. Он мчится на боевой колеснице. Под копытами коней смертельно пораженный лев пытается когтями вытащить стрелу. Другой лев, раненый двумя стрелами и дротиком, оскалившись, уползает в камыш. Третий выскакивает из зарослей позади колесницы, но фараон уже обернулся, натянул тетиву лука, и этот хищник тоже явно не уйдет от смертельного удара.
– Ну что ж, докажем львам, что в ловкости и силе сподвижники Александра не уступают фараонам, – предложил Селевк.
Птолемей лукаво улыбнулся.
– Обрати внимание на эту надпись.
– Я еще не научился читать египетские закорючки.
– Честно говоря, я тоже. Но мне их прочли. Здесь фараон Тутмос Третий хвастается тем, что убил семь львов за один миг, а стадо из двенадцати диких быков за один час.
Селевк громко расхохотался.
– Ну что ж, попробуем и мы!.. Чем мы с тобой, Птолемей, хуже фараонов?..
– Но это еще не всё.
Птолемей снял с полки каменного жука-скарабея.
– На этом скарабее начертаны следующие слова: «Число львов, которых фараон Аменхотеп Третий сразил собственными стрелами, с первого года до десятого – лютых львов – сто два.»
– Ну и хвастуны твои фараоны. Может быть, нам и охотиться уже будет не на кого? Они за время своего правления поубивали всех львов.
– Не волнуйся. Наши львы ждут нас. Завтра до рассвета отправляемся в путь.
Селевк, обрадованный услышанным, крепко обнял Птолемея.
– С нами Зевс и победа!..
Набирал силу один из самых красивых месяцев года боэдромион. Воды Нила начали заметно убывать. Кое-где на возделанных полях еще оставались большие лужи. Земля быстро одевалась в изумрудную зелень, среди которой расцветали фиалки. Их нежный запах смешивался с терпким запахом болот.
Значительная часть дельты Нила была заболоченной. Эти болота покрывали ковры водяных лилий, а по берегам стояли заросли тростника и папируса.
Ранним утром Птолемей с Селевком в сопровождении многочисленной свиты были доставлены в носилках к берегу Нила, где их уже дожидалась ладья, с возвышающимся над ней шатром, и многочисленные лодки.
По знаку Птолемея гребцы дружно подняли весла, и ладья отчалила от берегов Нила и поплыла вверх по течению реки.
Справа и слева от ладьи скользили лодки с охотниками и рабами, а сзади плыли небольшие ладьи сопровождающей Птолемея свиты.
Небо уже совсем просветлело, и наконец сияющий диск солнца поднялся из-за линии горизонта.
Птолемей и Селевк удобно расположились в тени яркого навеса, обвеваемые опахалами услужливых рабов.
Тучи гусей, уток, аистов, ибисов, встревоженные шумом, взлетели ввысь и, описав большой круг, улетели подальше.
– Здесь истинный рай для охотников, – воскликнул Селевк.
– Настоящие чудеса ждут тебя впереди, – пообещал Птолемей.
– Охотники обогнали ладью и умчались вперед для поисков львов на легких быстроходных серповидных лодках из папируса.
Многочисленные стаи рыб скользили между стеблями тростника. Чем обширнее становились вокруг болота, тем гуще были заросли папируса.
Папирус иногда рос так густо, что сквозь него не проникали лучи солнца, и был таким высоким, что птицы, гнездившиеся в его зонтиках, чувствовали себя в безопасности, проявляя настоящие чудеса воздушной акробатики.
Птолемей с увлечением рассказывал Селевку о чудесах великой реки.
– Ежегодные летние наводнения наступают всегда с удивительной точностью, в одно и то же время. Половодье Нила – необыкновенное явление, которое изумляет тех, кто его видит, и которое кажется чудом тем, кто об этом слышит. В самом деле, Селевк, в то время как другие реки уменьшаются к летнему солнцестоянию и иссякают всё больше и больше, начиная с этого времени, один Нил всё увеличивается, и его воды растут день ото дня вплоть до того, пока наводнят, наконец, почти весь Египет.
Глубокая вода была таинственна и темна между высокими стенами папируса.
– Смотри, крокодилы! – Селевк вскочил со своего места и подошел к борту. – Удивительные места!..
Десятки крокодилов исполинских размеров лежали на отмелях, подставив спины знойному солнцу.
– Культ крокодила распространен в Египте почти всюду, – поведал Птолемей. – Он олицетворяет собой нильские воды.
– Почему именно крокодил? – удивился Селевк.
– Я думаю, прежде всего, из-за панического страха перед опасным животным. В городе Крокодилополисе в честь крокодила построили храм, где устраивают торжественные церемонии в его честь.
– Перед мудростью и тайными науками Египта преклонялись великие мудрецы Эллады – Солон, Пифагор, Платон, Геродот. Удивляюсь, как в такой мудрой стране могут преклоняться перед такими гнусными чудовищами?
Птолемей мягко улыбнулся.
– Не говори так. А то крокодилы могут обидеться и отомстить. Запомни, в каждой стране свои обычаи. И надо долго жить в этой стране, чтобы их понять, полюбить и почитать.
– Вероятно, ты как всегда прав. В Вавилоне тоже много чудес. Смотри, смотри. Одни чудеса вокруг.
Селевк обратил внимание Птолемея на множество гигантских глыб, которые виднелись вдали перед зеленой стеной тростника. Грузные бегемоты, выставив над водой громадные головы, наблюдали за лодками, не выказывая страха перед людьми. Маленькие глазки упорно и тупо смотрели на людей.
На третий день пути все высадились на берег, где их встретили охотники, прибывшие сюда заранее, и радостно сообщили, что обнаружили и львов, и носорогов.
– Вот это интересно! – вскричал Селевк. – 0 носорогах ты мне ничего не говорил, Птолемей.
– Готовил тебе сюрприз.
Рабы уже успели разбить лагерь и все расположились вокруг костра, на котором жарилась туша молодой антилопы.
Птолемей и Селевк долго толковали у костра с лучшим охотником Аристионом, выясняя план завтрашних поисков. Аристион обрадовал Птолемея, сообщив, что охотникам удалось высмотреть носорогов.
Улеглись поздно, оставив у палаток охрану, так как вокруг было много гиен и крупных хищников.
Лежа с закрытыми глазами в своей палатке, Птолемей долго не мог уснуть, прислушиваясь к шорохам и звукам ночи: пронзительно мяукали дикие кошки, завывали гиены, перекликались ночные птицы.
Все двинулись в путь спозаранку, еще до восхода солнца. Привыкшие к трудностям боевых походов, и Птолемей, и Селевк любили быструю ходьбу, которая бодрила, будила давшие воспоминания, от которых на душе становилось то грустно, то легко.
Шли гуськом – впереди местные проводники, за ними охотники, Птолемей и Селевк, – все с копьями, луками и мечами, – замыкали шествие телохранители и чернокожие нубийцы, груженые кожаными мешками с водой, кинжалами, топорами и сетями. Двигались по звериной тропе вдоль ручья, и чем дальше, тем трава становилась выше.
Вскоре достигли реки.
Аристион обнаружил в иле свежий след носорога.
Охотники обшарили вокруг всю местность, а носорога нигде не было.
Солнце уже осветило всё вокруг, становилось жарко и душно от испарений, когда Аристион вдруг остановился и припал к мокрой земле. Опустив голову, он рукой указал вперед, Птолемей и Селевк подползли к нему и увидели двух носорогов, – большого и маленького, – они стояли по грудь в кустарнике, отделенные от людей небольшим болотом.
– Самка с детенышем, – прошептал Селевк.
– Убивать нельзя! – предостерег Птолемей.
– Видит она нас? – поинтересовался Селевк у охотника.
– Нет.
– Какая громадная! – восхитился Селевк.
– Интересно, куда девался самец? – спросил Птолемей у Аристиона.
– Где-нибудь поблизости, – ответил Аристион и предупредил. – Поразить самца копьем можно только если подойдет совсем близко.
И приказал рабам держать наготове сети и веревки.
Носороги мирно пощипывали траву.
– Мне кажется, что эти животные всё время стоят на месте, как сфинксы, – прошептал Птолемей.
Селевк кивнул.
– Если бы… – шепотом отозвался Аристион. – Они весьма резво бегают.
Осторожно, по знаку Аристиона все, низко пригнувшись, чтобы не спугнуть носорогов, двинулись дальше.
– Волнующая предстоит встреча. Мне это по душе! – воскликнул Селевк. – Я учуял какой-то совсем новый для меня запах.
– Я тоже, – вторил Птолемей. – Запах каких-то неизвестных животных.
Они вошли в заросли тростника выше человеческого роста. Шли с величайшей осторожностью, бесшумно вдоль берега реки, а след уводил в бескрайнее болото, поросшее еще более высоким тростником.
– Этот высокий тростник приводит меня в ужас. Не хотелось бы здесь охотиться, – обратился Птолемей к Аристиону.
По приказу Птолемея проводник повел всех по берегу, через открытое место, огибая болото с высоким сухим тростником.
Внезапно Аристион схватил Птолемея за плечо, указал рукой вперед и жестом приказал всем присесть, шепотом предостерег:
– На охоте по крупному зверю не может быть промаха. Это опасно.
На берегу совсем близко стоял неподвижно носорог с великолепным длинным рогом. Голова поворачивалась из стороны в сторону, уши настороженно шевелились.
– Он чувствует опасность, – прошептал Селевк. – Экая громадина!.. А какой рог!..
Острый конец рога, заостряющийся кверху, поблескивал на солнце. Позади него виднелся другой, более короткий и острый.
Исполинское чудовище состояло из сплошных мышц, одетых твердой, как панцирь, шкурой.
Селевк подавил возбуждение, чтобы прийти в то бесстрастное состояние, которое необходимо при броске копья. Он целился в глаз, чтобы ослепить чудовище, забыв об опасности, думая только о том, что перед ним верная добыча.
И метнул копье.
Носорог пошатнулся, сбросил движением головы копье, с оглушительным фырканьем ринулся вперед. Разбрызгивая воду, побежал вдоль реки. Из пронзенного копьем глаза струилась кровь.
Зверь был великолепен, когда бежал, спасая жизнь.
– Ты ранил его! – крикнул Птолемей.
Охотники и рабы помчались за носорогом, который скрылся в высокой траве. Стайка клещеедов вспорхнула над зарослями травы.
– Он здесь! – крикнул Аристион охотникам.
Раздвигая траву, охотники и рабы двинулись туда, откуда взлетели птицы. Вскоре они увидели носорога. Зверь, раненый, лежал на боку. Рабы с криком набросили на его морду и туловище сети и добивали мечами и копьями.
Зверь пытался вырваться, но путаясь в сетях, снова опрокидывался на бок.
Селевк, как завороженный, наблюдал с какой ловкостью охотники пленяют зверя.
Скоро битва была окончена.
Все общими усилиями попытались приподнять носорога и поставили его на колени.
– Тебе нравится рог? – спросил Селевк у Птолемея.
– Рог как рог, а вот твой удар копьем – равен одному из подвигов Геракла.
Вечером посреди лагеря лежала голова носорога. Голова была огромная, рог красиво изогнут.
На следующее утро отправились на поиски львов. Право первой стрелы снова было предоставлено Селевку, как знатному и дорогому гостю. Затем каждый мог присоединиться к нему.
Все утро и весь день шли безуспешные поиски. Едва солнце скрылось за горизонтом, громовой рев раздался где-то вблизи. Рев приближался.
Вскоре показался большой густогривый лев, а рядом с ним величественно выступала гибкая львица. Копья охотников взметнулись в сторону хищников. Натянулись тетивы луков.
Словно почуяв в воздухе опасность, хищники остановились.
Вскоре львиный рев потряс воздух.
Селевк послал первую меткую стрелу прямо в морду хищника. Рев перешел в устрашающий хрип. Львица, яростно рыча, ринулась на обидчиков.
Птолемей выпустил свою стрелу.
Львица упала, завертелась на земле.
Тело льва извивалось от нестерпимой боли рядом со львицей.
Пять метких стрел пронзили мощное туловище льва. Лев яростно взревел и затих.
Аристион бросил копье вслед за Птолемеем. Львица подползла ко льву, распростерлась на брюхе.
Два охотника, прикрываясь щитами, подскочили к хищникам и вонзили им в грудь мечи.
Наступило молчание.
Обагренные кровью люди стояли около льва и львицы, освещенные последними лучами заходящего солнца.
Селевк с досадой разочарованно сказал Птолемею.
– Охотились за ними с утра до вечера. А всё произошло так быстро. Львы просто-напросто свалились от наших метких ударов. Я ожидал нападения, геройской борьбы.
Птолемей рассмеялся.
– И, конечно, трагической развязки.
– Иначе, какая охота на крупного хищника.
– Дух соперничества, Селевк, побороть в тебе невозможно. Даже когда ты вступаешь в битву со львами.
– А ты, Птолемей, превосходный стрелок из лука, как египтяне, – похвалил друга Селевк.
Вечером, сидя в палатке, осушив не один кубок вина, Птолемей неожиданно разоткровенничался:
– Как жаль, что мы теряем ближайших друзей в междуусобных битвах… Всё время думаю о Кратере. Какой был воин!..
– Я тоже часто размышляю обо всем, что с нами происходит после кончины Александра. Ведь Эвмен убежден, что прав он, борясь за единство государства, а не мы, которые стали уже почти царями в своих сатрапиях, – отозвался на слова Птолемея Селевк.
– Всему свое время, – заключил Птолемей. – Ход истории остановить невозможно. Богиня Клио сейчас на нашей стороне, так как пока нет достойного правителя, подобного Александру, способного возглавить огромное государство, которое стало неуправляемым. А правители, вроде Пердикки, могут привести к бедам многие народы.
– Но сторонники Пердикки пока упорно сопротивляются. Хотя дело партии Пердикки погибло, Эвмен продолжает стойко сражаться. И что самое удивительное, македоняне в его войске, никогда не любившие его, искренне к нему привязались. В его лагере часто находили письма, что Эвмен присужден к казни и что тот, кто умертвит его, получит из царской сокровищницы сто талантов награды от Антипатра. Но не нашлось никого, кто бы поднял на него руку. Вокруг Эвмена днем и ночью дежурит надежная охрана.
– Но, главное, что мы с тобой вместе. И надеюсь навечно!..
Мальчик-виночерпий наполнил до краев кубки.
Селевк поднял кубок.
– Какая была охота!.. Это были незабываемые дни. За тебя, Птолемей!.. За нашу дружбу!.. Ну, и чтобы невеста, которую ты скоро увидишь, пришлась тебе по душе.
– Посмотрим, – невесело отозвался Птолемей.
Таида до сих пор волновала его.
– Кстати, как Леонтиск?
– Растет. Как только достигнет возраста эфеба, заберу его к себе. Но это будет не скоро.
Видя, что друг грустит, Селевк постарался развеселить его.
– Мы с тобой в ловкости ни в чем не уступаем ни Рамсесу, ни Тутмосу, ни Аменхотепу. Три льва, две львицы, роскошный носорог! Правда, мы их одолели не за одно мгновение, как великие фараоны, но достаточно быстро. Я даже не ожидал. Ведь и на львов, и на носорога я охотился впервые.
Незабываемые дни охоты закончились пиром на возвращающейся в Александрию ладье Птолемея.
Глава седьмая
Возвращение в юность
Приезд в родной дом. Встреча с матерью. Лаг рассказывает о событиях в Пелле. Подарки из Египта. Вечерняя трапеза у Антипатра. Сыновья Антипатра. Разговор, подслушанный в саду.
По твердой земле дороги, ведущей в Пеллу, ранним осенним утром застучали копыта лошадей.
Щедрая осень Македонии окрасила в легкую желтизну и багрянец окрестные леса, которые неприступной стеной охраняли с гор тишину еще не проснувшихся улиц.
Птолемей в сопровождении небольшой свиты после длительного многолетнего отсутствия въехал в ворота родного города, раскинувшегося в широкой долине среди лесистых гор.
В эти ранние часы в Пелле было безлюдно и тихо. Город еще не пробудился от сна. Небольшие дома, окруженные стенами, делали улицы Пеллы и в дневные часы пустынными. Вся жизнь в городе проходила во дворах – там жили, варили пищу, растили детей, как и много лет назад.
На одной из улиц Птолемей спешился, передал поводья телохранителю, указал дорогу и сказал, что дойдет до дома пешком.
Он, не спеша, брел по хорошо знакомым улицам. Остановился на берегу озера, посмотрел оттуда на Пеллу. И город, и озеро, и роща, и дома стали меньше, поблекли. В сердце Птолемея запечатлелся оживленный город. Теперь после Персеполя, Вавилона, Мемфиса, любимой Александрии родной город показался ему скучным, поблекшим, суровым и печальным. A, может быть, прежде он переносил на него свою молодость и жажду жизни?
Птолемей прошел мимо всеми чтимых храмов Зевса, Диониса, Афины. Сколько надежд, уверений в дружбе, веры в победоносные победы было связано с этими местами…
Вот и царский дворец, средоточие его величайших юношеских ожиданий! Как часто в походах он мечтал снова вернуться сюда. И вот он проходил по этим улицам, которые так любил в юности. Отмер навсегда лучший кусок его жизни, и он сейчас ощутил в душе величайшую грусть.
Птолемей возвращался в родной дом без предупреждения, с робостью и волнением. Не спеша, дошел он до родного дома. Свита уже ждала его у ворот. Он обошел дом вокруг. Спелые яблоки свисали с веток, как в детстве. Глубоко вздохнув, Птолемей постучал колотушкой в двери. Громко залаяли собаки.
Сонный привратник выглянул наружу. Это был молодой незнакомый парень, явно недовольный, что его потревожили в столь ранний час. Оставив Птолемея у дверей, он, не торопясь, пошел доложить хозяевам о приезде неизвестных гостей.
Вскоре на улицу вышел Лаг. Увидев дорогие доспехи и дорогой гиматий, сперва не узнал возмужавшего Птолемея.
Птолемей шагнул ему навстречу, первым крепко обнял его.
– Хайре, отец!
– Хайре… Птолемей?.. Ты ли это?..
Лаг крепко обнял Птолемея.
– Входи, скорее входи в родной дом. Открой ворота, Алипий. Впусти скорее гостей. Отведи коней в конюшни. Да проснись же, наконец. Птолемей приехал!.. Я уже не верил, что когда-нибудь увижу тебя. Да ты же совсем уже взрослый! Входи, входи… Вот это радость!.. Как же обрадуется Арсиноя!.. И Менелай очень ждет тебя. Он теперь совсем взрослый!.. И такой же красавец, как ты.
А по лестнице из гинекея уже бежала Арсиноя. Мать и сын бросились навстречу друг другу.
– Птолемей! Птолемей! Все-таки приехал! Нашел наконец время!..
Она крепко расцеловала его. По её щекам текли слезы радости.
Птолемей опустился перед ней на колени, сказал, что любит её, что все эти годы очень тосковал по ней. Арсиноя всё это увидела в его глазах, в его улыбке. Она с нежностью глядела на своего старшего сына – такой он сильный, царственный, уверенный в себе.
Лаг приказал рабам разместить свиту Птолемея в комнатах для гостей и сытно накормить. Отдав все необходимые распоряжения, он спустился вниз, чтобы позавтракать с Птолемеем в семейном кругу после стольких долгих лет разлуки.
Слуги быстро накрыли стол в андроне. Птолемей, Арсиноя и Лаг возлегли на ложах вокруг одного круглого стола.
Арсиноя сама поставила перед Птолемеем ойнохою со свежим яблочным соком. Он с наслаждением понюхан сладко пахнущий напиток. В детстве он очень любил именно яблочный сок. И мать все эти годы помнила об этом.
Птолемей глубоко вздохнул – хорошо дома!.. Он сделал глоток, облизал губы. Внимательно посмотрел матери в лицо, с печалью заметил, что она постарела, хотя держалась величественно и была красива.
Арсиноя не сводила с сына глаз.
– Как долго я ждала тебя, – проговорила она со слезами на глазах.
– Целых четырнадцать лет и три месяца, – произнес Лаг. – A вот и Менелай.
В андрон вошел красивый, статный юноша двадцати лет, удивительно похожий на Арсиною.
Птолемей поднялся ему навстречу.
Менелай был высокий, серьезный на вид молодой человек, с лучистыми голубыми глазами, полученными по наследству от матери. Светловолосый, широкоплечий, со спокойной уверенностью в глазах и движениях, противоречащей его возрасту.
Братья крепко обнялись.
Глаза юноши светились радостью.
– Мечтаю быть полководцем. как и ты, – были первые слова брата.
– Мне очень нужны храбрые военачальники, на которых можно положиться в бою.
– Он только и говорит, что о подвигах твоих и твоих друзей, – проговорил Лаг. – Очень любит Селевка.
– Ну вот и хорошо!.. Ты уже взрослый, – пора покинуть родное гнездо. В следующий поход пойдем вместе, – улыбнулся Птолемей.
– Скоро? – нетерпеливо поинтересовался Менелай. – И куда?
– На Кипр!..
– Хватит о войнах!.. Хватит!.. – остановила сыновей Арсиноя. – Поешь с дороги!.. Здесь твои любимые медовые лепешки… Овечий сыр. Жареные перепела…
И хотя Птолемей был воздержан в еде, особенно по утрам, он с удовольствием ел материнские угощения, чтобы не обидеть мать.
Арсиноя расспрашивала Птолемея о его жизни в Египте. Она хотела знать обо всем: о всех горестях, радостях и мыслях своего сына.
Птолемей охотно отвечал на её вопросы. Он, всё более и более увлекаясь, рассказывал ей о разливах Нила, о египетских пирамидах и колоссальных статуях, о величественных храмах, о загадочном Сфинксе.
– Ежегодно, во время летнего солнцестояния, Нил меняет окраску и принимает оттенок крови. Река продолжает подниматься до осеннего равноденствия и покрывает берега своими волнами до самого горизонта. И лишь величественные храмы отражают свои неповторимые очертания в Ниле, превратившемся в море. В Египте красота величественна. Она притягивает к себе, покоряет. Египетская религия выдержала неисчислимые века со своими символами, остающимися до сих пор неразгаданными тайнами.
– Каким же богам поклоняются в Египте? Я слышала, что все они имеют облик животных. Неужели это правда?
– О, их более восьмидесяти, но я думаю, что их гораздо больше. Да, это правда, что большинство из них изображаются в виде животных. Себек – бог-крокодил, Тот с головой Ибиса, Хнум – барана. Главный бог Мемфиса Птах имеет вид человека.
– И не страшно тебе жить в такой варварской стране?
– Это страна высочайшей культуры, мама. Многие наши мыслители посетили Египет, чтобы постичь его мудрость. Красота египетских храмов неповторима. Они впечатляют своими гигантскими размерами и яркими красками. Плоская поверхность пилонов расписана огромными изображениями людей и богов. Оранжевая, синяя, зеленая и красная краски смотрятся очень красиво на белоснежном фоне. Вершины, стоящих перед воротами храмов обелисков покрыты золотом. Только самые высокопоставленные жрецы могут приблизиться к богу. У каждого храма свой бог. Утром, как только взойдет солнце, в святилище появляется жрец. Он ломает печати на дверях святилища и направляется к статуе бога, отлитой из золота и украшенной множеством драгоценных камней. Жрец омывает бога, умащивает маслом, потом надевает на статую новую рубашку и юбку и украшает драгоценностями. Затем богу приносят пищу, воду, поют гимны. Для его увеселения eмy весь день поют лучше певцы. На закате святилище закрывают и запечатывают. Прежде чем покинуть святилище, жрец подметает за собой пол, чтобы священное место оставалось ритуально чистым.
– И что же простые люди никогда не видят своих богов? – удивилась Арсиноя.
– Видят во время праздников, когда боги отправляются в гости друг к другу.
Арсиноя, Лаг и Менелай невольно рассмеялись. Птолемей тоже улыбнулся и продолжил рассказ.
– Во время разлива Нила статую Амона помещают на «божественную лодку», великолепный корабль, раззолоченный, с резными изображениями, дорогими тканями и цветами. Корабль тянут несколько кораблей, на которых размещаются египетские вельможи, победившие в борьбе за честь участвовать в перевозке бога. А по берегу идут простые люди, помогающие тянуть корабль с богом при помо00щи веревок. По реке плавает и множество других лодок, в которых сидят богатые земледельцы, разодетые в свои лучше парадные одежды.
Все с интересом слушали Птолемея, давая ему выговориться после бесконечно долгой разлуки.
– А что представляет из себя Сфинкс? – поинтересовался Менелай.
– Голова человека на теле могучего быка с львиными когтями и орлиными крыльями, сложенными по бокам. Это – сама природа в живом единстве различных своих царств: земли, воды, воздуха и огня. Скорее всего это символ природы, бесстрастный в своей неразгаданной тайне.
Птолемей рассказывал о Египте с таким воодушевлением, что Арсиноя с грустью поняла, что эта далекая и совершенно непонятная ей страна, стала для её сына новой родиной, более любимой и почитаемой, чем родная Македония.
– Я так счастлива, что снова вижу тебя, – с нежностью проговорила Арсиноя. – Мне повезло больше, чем Олимпиаде.
– Кстати, как царица. Я обязательно навещу ее.
Арсиноя, никогда не любившая властную и деспотичную Олимпиаду, с искренним сочувствием к ней рассказала:
– Олимпиада после гибели Пердикки бежала в Эпир от ненависти Антипатра. Она верит, а с ней и многие в Пелле, что Антипатр был виною смерти Александра. Его сын Иолла дал царю яд, который привез в Вавилон Кассандр. Со смертью Пердикки погибла её надежда отомстить всему роду Антипатра за себя и своего великого сына. Сейчас Антипатр вместе с титулом регента взял царский престол под свою власть. Ответь мне, Птолемей, разве это справедливо, если род Александра, – ведь царь был твоим другом, – искупит ужасной и позорной гибелью его величие?
Читать бесплатно другие книги:
