Рубиновый Капкан. Игры кукловодов Шо Марк
– Где, кстати, Макс?
– У него как всегда что-то с кишечником, может, и подъедет, – произнес Алекс.
– Неужели? Ничего не меняется, – ввернул Питер, и оба захохотали, ведь Макс жил у четы Эплеров и оба знали эту его слабость. Макс же тем временем был на улице напротив, допивая свой чай.
– Ну, давай по делу. Что стряслось, почему такая срочность?
– Просто хотел тебя повидать, – уклончиво ответил Алекс, и немного подумав, решил, что пора начинать тему, иначе тот может спешить и скоро откланяется. – Понимаешь, тут такое дело. Мы завязываемся с русскими по бизнесу, а их босс у вас сидит в тюрьме, в Нью-Йорке. Серьезные люди попросили меня вмешаться, вот я и приехал это обсудить.
– Действительно, звучит немного неожиданно из твоих уст. Ты старался быть вне политики.
– Чем крупнее бизнес, тем он ближе к ней, к тому, что определяет мир и процветание народа. Всего сказать тебе не смогу. В общем, ситуация, как мне объяснили, патовая. Лишь там, где работает Джейн, можно принять решение, правильное и без ущерба имиджу США. Посоветоваться по этому поводу здесь я могу только с тобой. А за мной не пропадет.
– Что же, ценю. Давай-ка сделаем вот что. Я приглашаю тебя слетать со мною в Вашингтон. Не откажешься?
– Когда?
– Например, в субботу. В воскресенье подойдет Джейн, в будние дни она сильно занята. Заночуешь у нас. Возьми Макса с собой, чтобы не скучать.
Алекс согласился.
– Слушай, Пит. Мы сможем обсудить одно дельное предложение, – Алекс вкратце предложил сделку с ай-фонами. Пит с удовольствием выслушал его, и немного подумав, ответил, что он должен посоветоваться с Джейн. До поездки оставалось два дня, телефоны быстро нашлись, удалось четко отработать перевозчика и договориться по поводу таможенной очистки в Ташкенте. Часть инвестиций в сделку Алекс решил предложить Эплерам, в случае их отказа он твердо решил вкладываться сам, а прибыль инвестировать в какое-нибудь дело с Отто и Максом.
В 8 часов утра братья были в аэропорту Ла-Гардиа, затем вместе с подъехавшим Питером сели на рейс авиакомпании «Америкэн Эйрлайнс». Алекс и Питер, сидевшие у окна, увлеченно говорили обо всем, но Алекс не торопил события и старался вообще не упоминать какой-либо бизнес. Он поделился впечатлениями о недавней поездке на Бали, где побывал с семьей. В свою очередь, Питер рассказал, как они отдыхали на Багамах пару лет назад, на публике Питер старался обходить тему работы жены. Макс, оказавшись в салоне самолета в крайнем кресле у прохода, решил прикорнуть.
В 10 часов их почти полный самолет приземлился в аэропорту Вашингтона «Даллас Интернешинл», за бортом накрапывал дождь. Прямо у трапа с ними сухо поздоровался коротко остриженный здоровяк в темном плаще и черных очках, по всей видимости, из команды охраны Джейн: в руке у него был зонт, за ухом – устройство спецсвязи. Подле самолета стоял малиновый укороченный вариант лимузинного «Кадиллака». Здоровяк сел рядом с молчаливым водителем, а Питер с братьями – на заднем сиденье. Через полчаса они были в уютном двухэтажном доме четы Эплеров на участке земли в 3 сотки, в дверях стояла маленькая рыжая собачка с коричневым отблеском на лапках по кличке Taksa.
– Ну-с, как тебе наш дом? – спросил Питер.
– Чувствую, комфортабельный. Надо по нему немного погулять, пожить, тогда скажу не только про его достоинства.
– Ты же знаешь, мы скромная пара. У нас ипотека в банке Фэрст Интерстейт. В Вашингтоне подавляющее большинство домов – такие вот маленькие двухэтажные особнячки, – Питер быстро переоделся, Макс молчаливо рассматривал картины, развешанные по стенам, а Алекс тем временем развалился на диване.
– Кофе или чай, ребята? – Питер был старше братьев на 20 лет.
– Я выпью чай, а Макс любит кофе. Так? – обращаясь к брату, спросил Алекс. Тот кивнул. Питер заварил чаю, затем по комнате разнесся аромат редкого марокканского кофе, все это Питер вместе с шоколадными печеньями поставил на стол. Алекс с удовольствием пригубил чаю, затем произнес:
– Я в Вашингтоне впервые. Какой-то он у вас маленький. Нью-Йорк словно большая глыба, высеченная из камня, на его фоне Вашингтон как небольшая деревня.
– Здешние жители как раз так и зовут его, – вставил Питер. Он включил телевизор, поставил на канал CNN: по нему показывали многочисленных митингующих на Ближнем Востоке. – Черт знает что происходит в мире, – в сердцах выдавил он. Макс молча слушал обоих, медленно упаковывая вкусное печенье во рту.
– Как Джейн?
– Ничего. Работает в госдепартаменте. Хиллари её помнит, разве такое забывается?.. Мы были активистами в штабе демократов во время 4-х последних предвыборных кампаний. Вкалывали по 36 часов без сна и отдыха, – произнес Питер, нацепив фартук: он готовился разогреть из того, что жена заранее приготовила на приезд мужа и гостей из Нью-Йорка. Словно спохватившись, он спросил: – Да что я о нас-то говорю? Ты о себе расскажи.
– У меня все в порядке, выдал дочь замуж.
– Не может быть! Вот время-то лети-и-т! Помнится, когда мы последний раз встречались, вы оба были не женаты.
– Папа с мамой передали привет, я захватил их маленькое фото, вам обоим на память.
– О, большое спасибо, – произнес Питер, и, обтерев руки салфеткой, осторожно взял фото в руки, затем произнес: – А отец твой не изменился. Помнится, я его видел в Нью-Йорке. Поседел, правда. Фото дышит оптимизмом.
– Это верно, – затем, приподнявшись с дивана, спросил: – Помочь?
– Нет, нет, ребятки, я сам. Отдыхайте. Я скоро.
Алекс знал, что Питер, в отличие от Джейн, прекрасно владеет русским, и не начинал разговора с Максом. Через минут 10 в комнате вновь появился Питер, неся на подносе салат из овощей, напоминало оливье, пиццу.
– Сейчас поедим, затем покатаю вас по городу.
Когда большая часть еды исчезла со стола, Питер, отстранившись от стола, серьезно спросил Алекса:
– Выкладывай, что случилось.
– Пусть лучше Макс расскажет, а то он всё молчит, – произнес Алекс и четко, в самый нужный момент ушел в сторону от разговора.
– Простите меня великодушно, Питер. Я лишь наслаждался атмосферой этого дома, – произнес Макс. Он не мог начать разговор по той причине, что его интеллект подсказывал ему об установленной в доме прослушке. Алекс понял это, кстати, с того момента, как Питер сказал им о Хиллари. – У Вас здесь можно выйти во двор? – и видя недоуменный взгляд Питера, он добавил: – Покурить?
– Вредная привычка, но слово гостя на Востоке закон, не так ли? Да, конечно, – Питер приоткрыл дверь во двор. Макс поблагодарил его, вышел и закурил сигарету. На веранде появился сначала Питер, затем Алекс, после чего Макс продолжил:
– Начну с того, что Вы слышали о деле Бута.
– Торговец оружием? Он у нас в тюрьме в Манхеттене. Я подписывал кое-какие бумаги, так что осведомлен о происходящем.
– Насколько глубоко Вы посвящены в суть происходящего? Я имею в виду, получаете ли Вы сведения ежедневного характера по этому делу?
– Вообще-то нет.
– Бут поданный России, уроженец Таджикистана, кадровый офицер ГРУ, плюс он миллиардер, сделавший состояние на авиаперевозках, в том числе продавая оружие в разные страны мира. Он слишком много знает… Вы видели, что происходит на Ближнем Востоке? Началась война разведок, русской и американской. В обмен на выпад одной из них тут же наносится контрудар, страдают люди, страны, при этом, как мне представляется, США теряют значительно больше, чем русские.
– Макс, откуда тебе всё это известно? – пытаясь обратить в шутку услышанное, произнес Питер и слегка улыбнулся, глаза его при этом оставались серьезными. Тот крепко затянулся, помолчал и ответил:
– Алекс сообщил мне, что сказал Вам о наших интересах развивать бизнес в Таджикистане. У меня там коллеги, знакомые. Они сообщили мне кучу интересных предложений, а заодно и эту проблему. Русские имеют там значительное влияние, нам же нужен доступ к месторождению рубинов.
– Ага, теперь понятно. Это очень серьезно. А ты случаем не в разведке работаешь? – вновь улыбнувшись, произнес Питер. – Хотя какое мое дело? – он смахнул прилипшие окрошки с губ и добавил: – Прости, что перебил. Договаривай, так что там с этим Бутом?
– Если не остановить военных, могут произойти непредсказуемые события. Чем больше затягивается с процессом Бута, тем необратимей могут быть последствия в российско-американских отношениях.
– Что ты имеешь в виду?
– Всем кажется, что то, что происходит последние полгода на мировой арене, события невзаимосвязанные – вспомните их. Но так лишь на поверхности. Конкретные люди, герои новостей часто даже не подозревают, что за всем этим стоит мощный механизм, чьи-то интересы. В данном случае мы имеем дело с глобальной расстановкой сил, перераспределением влияния между Россией и США.
– Может, я уже стар, но я так ничего не понял. Чего конкретно ты хочешь, чем мы можем помочь?
– Боюсь, что только вы на это и способны. Помочь нам, себе, США и России. Прекратить эту бессмысленную бойню, когда на улицах гибнут тысячи людей, прекратить хаос в странах Ближнего Востока, – Макс замолчал.
– Что ж, друзья, – Питер был сообразительным малым. По образованию юрист, он столько всего перевидал на своем веку. – Пойдемте в дом, соберемся и поездим по городу. Остальное расскажешь Джейн, – сказал Питер, похлопав Макса по плечу. – Я старый хрыч, который в этом деле является лишней парой уш. Тебе ведь это ни к чему? – И он рассмеялся, на этот раз искренне.
Больше они об этом не говорили. Питер возил их по городу, показав Арлингтонское кладбище, Белый дом, Капитолийский холм и еще несколько достопримечательностей. Часам к 8 вечера они снова были дома. В распоряжение братьев Питер передал комнату на 1-м этаже, где останавливались его дети и внуки. Переодевшись, уже по-домашнему, Алекс подсел к Питеру и стал негромко говорить с ним, в то время как Макс упорно переключал программы на пульте телевизора, пытаясь найти хороший боевик. На HBO повторялся показ «Крепкого орешка». Сделав погромче, Макс с удовольствием стал его смотреть. Питер, одетый в белую сорочку с расстегнутыми верхними пуговицами, в бизнесе больше доверял Алексу, что было вполне естественно, и сказал, нагнувшись к уху собеседника:
– У Вас с рубинами насколько серьезно? На каком уровне?
– На уровне партнеров Бута. Рубины выгодная вещь, таджики сидят в ж… в плане экономики, конечно. Шломи, которого крышует Моссад, прибрал месторождение к своим рукам. Таджикистан также удобен для космической ПРО России. Весь сыр-бор из-за этого.
– М-да, не знаю, что и сказать, – произнес Питер.
– Ты же знаешь Макса? Тщедушный малый. Его прижали узбеки, выкрали дочь, заставили вернутся из Нью-Йорка и работать на них. Он почти 2 года не виделся с дочкой. Теперь тебе станет понятным, почему у него иногда кипят мозги или сдают нервы.
– Не сказал бы, – заметил Питер.
– Просто ты еще не видел этого. О деталях я не знаю. Макс сказал мне вскользь, что военные с обеих сторон готовы порезвиться, а главы государств делают вид, что ничего особенного не происходит.
– Какой тебе с этого прок? Тебе лично?
– Я мог бы делать этот бизнес, огранку и продажу рубинов в Нью-Йорке вместе с Максом. Нам нужен надежный партнер, им мог бы стать ты, – тут Алекс явно недоговаривал, но раз уж произнес, так тому и быть, таково было его правило. – Это приличный бизнес, с хорошим потенциалом роста.
– Легальный, верно?
– Только так, – утвердительно произнес Алекс. Питер немного осклабился, развел руками в стороны, затем посмотрел в сторону Макса, который сидел, уткнувшись в телевизор.
– Надо подумать. Завтра посоветуемся с Джейн.
– Только имей в виду, Питер. Тебе и Джейн нужно быть исключительно деликатными в данном деле. Если то, что мы тебе сообщили, Джейн выложит вашей секретной службе, Максу конец. Его закроют, причем надолго. Наша миссия в другом. Нам нужно дело делать, заодно установить мир между Россией и США, и войти в бизнес, из-за которого весь сыр-бор.
Ближе к 10 ночи Питер, пожелав им обоим доброй ночи, пошел спать. Затем удалился Макс, в то время как Алекс возился у телевизора до полуночи. Редкий вечер, когда он был свободен от своих дел и досмотрел мелодраму. Еще через час в доме появилась Джейн. Убедившись, что посуда в доме помыта, она пошла наверх к мужу.
Утро в дом Питера пришло вместе со звонком в дверь: почтальон оставил кипу газет и писем. Алекс толкнул в бок Макса и сказал:
– Вставай, хорош спать. Сейчас Джейн подойдет, неудобно будет.
Только они умылись-оделись, как появилась Джейн, а вслед за нею Питер. Джейн по сложению была невысокой, длинноволосой женщиной, умевшей искренне сопереживать и улыбаться. Округлое лицо, длинное до пола платье, второй подбородок как свидетельство волевой установки характера, и искренняя любовь к мужу, с инфантилизмом, когда дело касалось понятий морали нравственности. Такой её видел Макс в 1992 году, такой она вновь появилась перед ними в тот день.
– Привет, дорогая Джейн. Вы не только не изменились, нахожу Вас намного привлекательнее, да простит меня Питер! – произнес Макс. Слова проникли в самое сердце Джейн, она широко развела руки в стороны, обняла Макса, а затем и Алекса как мать и произнесла голосом, который, казалось, начинался из самой глубины её сердца:
– Мой милый Макс! Дорогой Алекс! Как же часто мы вас вспоминали! Я так рада вас видеть в нашем доме.
– А это вам, Джейн, – произнес Алекс, приготовивший скромный подарок: акварель на холсте 25–40 см, книжка с видами Ташкента и статуэтка.
– О-о! Алекс, стоило ли таких трудов везти это нам за три-девять морей? – она искренне радовалась подаренной картине. На ней был пейзаж утреннего рассвета солнца над озером, на его берегу сидела пара, любовавшаяся величием природы: – Ты бесконечно добр к нашей семье. У меня столько эмоций! Что же мы стоим тут, прошу вас за стол, я быстро, – и она умчалась на кухню вместе с Питером.
Алекс с Максом по-хозяйски сели за стол, включили телевизор и расставили посуду. Макс произнес свои мысли вслух:
– Она всё та же, добрая сметливая хозяйка, – на что Алекс добавил:
– Питер как плясал под её дудку, так наверно, и будет до конца их жизни.
– Любят друг друга, что ж.
Через несколько минут на столе появились молоко, салями и сыр, serials [30], затем чай, кофе, кола, и, наконец, омлет на пышущей жаром сковородке, которую Питер поставил на деревянную подставку прямо на столе.
– Ребятки, располагайтесь. У нас с Питером двое сыновей, они чуть младше вас. Мы их так редко видим, так что я вдвойне рада видеть вас у нас. Когда Питер сказал мне, что вы хотите приехать, знаете, я так обрадовалась. У меня каждый день работа, а тут такой подарок, – произнесла Джейн, когда они сели за стол, и стала разливать чай и кофе.
– Очень вкусно, – вставил Макс. Он проголодался и умял одну за другой сразу две порции омлета.
– Мы не сразу вас нашли, Джейн, – промолвил Алекс. – Как ваша великолепная резиденция, дом в Ланкастере?
– Питер должен был сказать вам, мы были в штабе демократов, и когда они, т. е. мы победили, я с мужем с 1993 года стала работать в Вашингтоне, вплоть до 2000 года. Затем перерыв, мы открыли маленький бизнес наподобие того, который пытались открыть в Атлантик-сити. А с 2009 снова в администрации. Так что домик в Ланкастере мы оставим кому-нибудь из сыновей.
– Так у вас получилось со строительством дома и рентой? Я очень рад за вас, – сказал Алекс.
– Как ваши дети? Кстати, у вас есть внуки? – спросил Макс.
– Ах, Макс, мои дети не такие, как вы в Средней Азии. У меня всего двое внуков, сыновья закончили учебу, женились вот уже как 10 лет, но родили по одному сыну на пару.
– Дело молодое, у них всё впереди, – добавил Питер, а Джейн продолжила:
– Майкл стал финансистом, работает на Уолл-Стрит, Джека потянуло на преподавательскую деятельность. Он экономист, работает в Йельском университете.
– Так мы коллеги! – произнес Макс.
– М-да? Вы вроде как оба были в бизнесе, – изумленно заметила Джейн.
– Я не успел ей все рассказать, Джейн пришла поздно, так что рассказывай, Макс, – произнес Питер.
– Я стал профессором Колумбийского университета, тоже экономист. Три года как переехал в Нью-Йорк.
– Я обязательно передам твои координаты сыну. Было бы неплохо вас познакомить, – отметила Джейн.
Разговор за столом о том-о сем продолжался еще около получаса. Появился сливочный торт, Джейн с удовольствием его разрезала, разложила по кусочкам и пригласила отведать. Через полчаса само-собой получилось, что сидевшие за столом разделились на пары: Питер с Алексом стали обсуждать бизнес телефонов и спустились в подвал, где был их домашний офис, тем временем Макс с Джейн вновь вышли на веранду.
– Прости меня, пожалуйста, Макс, если тебе придется что-то повторить из того, что ты вчера говорил Питеру. Я слишком занята своей работой, вчера так устала, что валилась с ног. Госдепу сейчас приходится несладко, и мы работаем за двоих. Питер утром в двух словах ввел меня в курс дела.
– Джейн. Сколько у меня времени? – Макс невольно подумал, что это он управлял Викиликс, который работал против США, на глазах теряющий влияние в мире. А теперь находится в доме человека, который работает у вершин администрации США. Это судьба, и, конечно, вездесущий Алекс.
– 30–40 минут, – промолвила Джейн.
– Хорошо, – Макс кратко повторил историю про Бута, сидевшего в американской тюрьме, дожидаясь судебного процесса, про то, как те, кто так или иначе был с ним связан, пытались этого не допустить, а сейчас прилагают усилия, чтобы его вызволить. Дело зашло в тупик, начинают страдать глобальные и региональные интересы как США, так и России. Нужно было найти простое, изящное решение, которое удовлетворило бы все стороны.
– Есть официальная версия, которую знают из новостей. Но есть и закрытая информация, и кому, как не тебе известно, об этом. Русским нужен Бут, американцам – рубины. Я намеренно не говорю о военных и прочих интересах США, предпочту сейчас не озвучивать своего мнения, поскольку оно ровным счетом ничего не значит. Нам с Алексом, мне, в частности, нужно заработать. Всего-навсего нужно поменять действующую компанию, которая бы поставляла рубины из Таджикистана к вам в Нью-Йорк. А Бута нужно передать русским, безо всякого процесса.
– Ты переоцениваешь мои возможности. Я не последний, но и не первый человек в Госдепе. Да, мы дружим с четой Клинтон. Хиллари мне доверяет, не более того, – произнесла Джейн, затем внимательно посмотрела на задумчивое лицо Макса и спросила:
– Питер сказал, что у тебя дочь в заложниках у спецслужб?
– Да. Меня вынудили во всё это вмешаться. Когда я разобрался, оказалось, что региональные конфликты раскручены огромным капиталом, который преследует прибыль и ни перед чем не остановится. Недавний хаос в Киргизии, нестабильность в Таджикистане, на мой взгляд, их рук дело. Русские отвечают нарастающими волнениями в Арабских странах. Я один из немногих, кто оказался посвящен в святая святых происходящего. Многое я прочитал между строк. А ты, Джейн, единственная, кто может достучаться до Белого дома, чтобы там, и только там приняли правильное решение по Буту.
– Слишком много информации. Как бы её…
– Перепроверить? Прошу тебя, Джейн, делай это исключительно осторожно, и только через третьих лиц, поскольку после Викиликс никто не застрахован от внешнего воздействия. Дальнейшая эскалация неопределенности по делу Бута может принять необратимый характер, и тогда поправить что-либо будет невозможно. Да, и прошу тебя, не говори никому, что сказал тебе все это я.
– Невероятно. Даже слишком. Чтобы из-за одного русского, пусть даже военного, поднять такой шум в мире? Хорошо, предположим, ты прав. Что изменится, если мы, вы оба и наша с Питером компания, – войдем в этот бизнес, в тот же Таджикистан? Даже если наша администрация пойдет на то, чтобы передать русским Бута? Неужели ты думаешь, что процессы, которые происходят на Ближнем Востоке, можно развернуть назад?
– Ты позволишь, если я закурю?
– Тебе не жалко своих денег и здоровья, Макс? Да кури уж, – она подвинула к нему стоявшую рядом урну.
– Поверь мне, Джейн. Со временем ты убедишься в моей правоте. Знай, что как только ты попросишь у кого-то из вашей разведки информацию по этому делу, за тобой появится хвост.
– У меня есть другие способы, Макс. За меня не волнуйся.
– Хорошо. В общем, как только ты убедишься в том, что то, что я сказал – правда, постарайся донести до своего руководства, чтобы в Белом доме приняли решение об освобождении Бута, немедленном прекращении дела. И свяжись со мной. Я попробую остановить арабское цунами. Вот моя визитка.
– Это не гарантия, Макс…, – она поправила коврик на полу и добавила: – Ну ладно, что же мы тут стоим с тобой, пойдем-ка в дом.
Алекс и Питер уже сидели за столом, что-то продолжали обсуждать, и пили остывший чай.
– Мальчики, – как ни в чем не бывало, с улыбкой на лице громко произнесла Джейн. Что вам приготовить на обед?
Больше никаких серьезных разговоров в этом доме в тот день не велось. Через 3 часа Алекс и Макс были в аэропорту, а еще через 2 часа они оказались в Нью-Йорке. Весь полет Алекс спал или делал вид, что спал. Обсуждать какую-нибудь тему было делом бессмысленным и опасным. Для него всё более явственным становилось то, что рядом с ним сидит не просто его брат, Макс, а представитель машины спецслужб. Она могла с потрохами поглотить его бизнес, или же вынести на олимп сумасшедших денег и влияния, теперь уже в США. Мысли об этом серьезно тяготили его во время полета.
Через неделю Джейн в составе небольшой делегации помощника госсекретаря США вылетела на Ближний Восток. Там она намеревалась лично пообщаться со своими знакомыми, которых она знала еще по партии: за пять дней им предстояло объехать Саудовскую Аравию, Бахрейн, Египет и Катар.
Арабское цунами. февраль 2011
Генрих к тому времени перебрался в Йемен, где события стали разворачиваться по такому же сценарию, что и в Тунисе. Началось с того, что в нескольких городах Йемена десятки тысяч человек приняли участие в антиправительственных акциях. По словам представителей оппозиционной коалиции страны, с требованием отставки президента на улицы вышли сотни тысяч человек, которые собираются продолжать акции протеста по всему Йемену в течение нескольких месяцев. Для разгона одной из демонстраций полицейские открыли огонь и применили слезоточивый газ. В столице Йемена произошли жестокие столкновения противников и сторонников президента Али Абдаллы Салеха. У зданий МВД и Центрального банка в Сане были усилены меры безопасности, в небе над столицей были задействованы военные вертолеты.
В Египте, где продолжались митинги оппозиции, состоялись переговоры оппозиции с Мубараком. Митингующим было обещано, что Мубарак не будет участвовать в сентябрьских выборах и готов передать власть. Его у руля власти удерживало нежелание оставить страну в анархии. Что, в принципе было мудрым шагом.
Тем временем Белый дом усиливал свое давление на руководителей Египта, так как ситуация в любой момент могла там выйти из-под контроля, а далее по цепочке с нарастающей нестабильностью в других странах региона, куда были вложены значительные инвестиции американских компаний. Исходя из этого, сенат США срочно вызвал руководителей разведывательных ведомств на ковер. Заседание проходило 10 февраля на Капитолийском холме в закрытом режиме. Когда собравшиеся были в сборе, председатель комиссии произнес фразу, которая была на слуху у многих, и не только в стенах данного учреждения:
– Господин Коллинз, Вы можете объяснить нам, неискушенной публике, что происходит? Крупные американские компании, а также наши избиратели все чаше обращаются к нам в поисках ответа на этот же вопрос. Что нам ожидать от ближайшего будущего в Арабских странах и на Ближнем Востоке?
Сидевший рядом с председателем сенатор, видя тень смущения на лице у зам. директора ЦРУ, не удержавшись, добавил:
– Мы теряем регионы нашего влияния. Не прошло и 2-х месяцев, как все изменилось. Ситуация вокруг Израиля не выглядит столь безоблачной, как Вы рисуете в Ваших отчетах.
– Уважаемый господин председатель, уважаемые сенаторы! Ситуация, в которой оказались Арабские страны, была нами ожидаема, но не в столь радикальной и скоротечной форме. Многие из них имеют авторитарный режим. Мое ведомство полагало, что это случится скорее рано, чем поздно, и мы ориентировались на ближайшие годы, на постепенность смены режимов. Признаюсь, что мы не смогли предугадать, что послужит ключевым элементом к началу массовых митингов в Арабских государствах.
– А ведь это Ваша основная работа, господин Коллинз, – снова эмоциально произнес сенатор.
– Господа, – строго произнес председатель, и посмотрел от себя вправо, – прошу присутствующих соблюдать протокол и вести себя соответствующе. Сначала выступает представитель ЦРУ, затем другие ведомства, и только потом мы задаем свои вопросы их руководителям. Господин Коллинз, у Вас 20 минут.
Отчет замдиректора ЦРУ был кратким. Зачитывая его, он коротко изложил основную концепцию подхода ведомства, делая упор на то, что его сотрудники прилагают все силы, чтобы оправдать средства налогоплательщиков.
– Господа, мы действительно сделали и делаем всё, что можем. Теперь основной вопрос заключается в том, кто возглавит эти государства… Я закончил.
Затем выступили директор АНБ и ФБР, которые по большому счету здесь были в роли статистов. Они отчитались о том, какие работы проведены внутри США, но никак не в Арабских странах. Начались вопросы, на которые отвечал в основном Коллинз.
– Что Вы предполагаете делать? Саудовская Аравия, которая поставляет США свою нефть, может ли она оказаться под давлением тех же обстоятельств, которые вызвали смену власти в Тунисе?
– Это маловероятно. Саудовская Аравия имеет высокий уровень жизни, страна является местом паломничества мусульман всего мира.
– Есть ли какие-либо другие причины, мотивы или еще что-то, что Вы не озвучили перед моими коллегами, что могло бы успокоить ситуацию в регионе?
– Затрудняюсь ответить, господин председатель. Есть неподтвержденные сведения, которые говорят о том, что русские приложат все усилия для освобождения Виктора Бута, находящегося в настоящее время в изоляторе строго содержания в Нью-Йорке. Мы пытаемся установить связь между событиями в Арабских странах и делом Бута.
– Вы хотите сказать, что это русские затеяли митинги в Тунисе и Египте?
– Господин председатель, повторюсь, я располагаю лишь косвенными сведениями их участия. На данный момент мое ведомство не имеет каких-либо подтвержденных, документально доказанных фактов их присутствия и участия в событиях на Африканском континенте. Мы ведем работу в этом направлении.
– Вы могли бы озвучить, что требуют русские, разумеется, по Вашим каналам связи? – настойчиво и наперебой заговорили сенаторы.
– Лишь то, чтобы судебный процесс был прекращен, и Бута немедленно доставили на родину. Повторюсь, что данная информация является конфиденциальной и малейшая утечка может повредить американским интересам, поскольку начнет формировать общественное мнение. Не уверен, что нам удастся склонить его в нашу пользу. Сейчас не совсем, полагаю, удобное время предавать дело огласке, поскольку оно выходит за рамки отдельно взятого государства, и является международным.
На лицах сенаторов появилось изумление, под действием услышанного они пребывали в глубокой задумчивости, информация была совершенно неожиданной. По-другому и быть не могло.
– Мистер Коллинз, Вы можете быть уверены, что члены настоящей комиссии, каждый из нас, мои коллеги останутся верны своему долгу и чести занимать кабинет сенатора. Мы сохраним конфиденциальность переданной нам информации. Со своей стороны, мы также надеемся, что Вы предпримете шаги и сделаете все от Вас зависящее, чтобы как можно быстрее, в ближайшие месяцы сохранить или восстановить мир, спокойствие в Арабских странах и на Ближнем Востоке.
По окончании заседания представитель ЦРУ Коллинз заявил, что президент Египта Хосни Мубарак может сегодня подать в отставку. Но этого не случилось: президент Египта Хосни Мубарак заявил, что передает власть частично, и изменит статьи Конституции страны, тем самым формально оставив власть пока у себя. Митинги продолжились с новой силой, и лишь в пятницу, 11 февраля произошла окончательная отставка Мубарака, после которой власть в Египте была передана высшему военному командованию военных, всю полноту власти которому передал вице-президент Омар Сулейман. Экс-президент Мубарак, который несколько раз терял сознание во время записи своего выступления по телевидению, после своей отставки попал в кому.
Вашингтон по Египту попал в щекотливое положение. С одной стороны, явным было ослабление позиций США, но и дальнейшее публичное промедление с признанием демократических перемен, если, они в конечном итоге состоятся, также было не в интересах Вашингтона. Показательна встреча тех дней, состоявшаяся с участием двух представителей: одного из Администрации президента, а другого – из Госдепартамента:
– Мы даже не знаем, кто теперь, после отставки Мубарака, представляет власть в Каире. Омар Сулейман передал власть военным. А кто из военных де-факто возглавляет страну, кого же считать за верховного в Египте? Мы ломаем над этим голову который день. Президент считает, что нам необходимо публично озвучить свое отношение к произошедшим переменам в Каире.
– Так Вы одобряете переворот? – произнес помощник госсекретаря.
– Между прочим, это американский рецепт революции, т. н. «оранжевая» версия которой была успешно применена на Украине и в Грузии. Теперь нашу же козырную карту разыграли против нас. Что это за умельцы такие?.. Нет, конечно, публично мы должны поддержать демократическое волеизъявление народа. Однако вне протокола отмечу: мы, а в данном случае – вы, должны предпринять необходимые меры, и в первую очередь через военных, чтобы нейтрализовать массы, а также движение «Братьев мусульман».
После свержения режима в Египте целью Генриха стала дестабилизации ситуации в Иордании, после чего власть уже в обеих странах должна была перейти к радикально настроенным правителям. Король Иордании был на редкость мудрый правитель. Благодаря то ли озарению, то ли не менее прозорливым советникам, он сумел разобраться в ситуации, когда на улицы вышли десятки тысяч его сограждан. Он отправил в отставку правительство Иордании, пообещав народу, что сформирует новый кабинет, который сумеет удовлетворить требования митингующих. 9 февраля, еще днем, т. е. до отставки Мубарака с поста президента Египта, король Абдулла (Второй) принял у себя высокопоставленного разведчика, которого он назначил на пост премьер-министра страны. Произошло это, по сути, идентично египетскому сценарию, когда президент Мубарак передал власть Омару Сулейману. Но в Иордании не было поста президента, там всегда правил король.
Придерживаясь принципа «как можно меньше крови и как можно неожиданнее», Генрих раскручивал беспорядки в регионе. После успеха в Тунисе и Египте стала всплывать возможность плавной революции в Саудовской Аравии и Ливии, где практически любой мало-мальски серьезный сбой в нефтедобыче ударил бы по американским интересам, скупавшим на корню нефть шейхов. Для общения Генрих открыл несколько счетов Скайп на различные имена, и будучи осторожным, он часто пользовался интернет-услугами кафе, ресторанов, кредитками на чужие имена и т. п. Деньги доставлялись ему наличными через Катар: никаких Вестерн Юнион или банковских переводов на суммы более 5000 долларов или динаров и т. д.
Более тонко с деньгами он начал играть, познакомившись через 3 месяца с шейхами, которые коллекционировали крупные бриллианты. Схема, которую он использовал, была предварительно откатана и 2 года назад он слышал о ней из уст Сальери. Натуральные ограненные бриллианты доставлялись курьером из Израиля, куда первоначально их пересылали из ЮАР.
Генриху оставалось налаживать дружбу с шейхами, продавать им бриллианты. Ему также нужно было проследить за асинхронностью получения денег от арабской знати и массовыми выступлениями в странах, где он работал, но это было уже делом техники. Он отсылал полученную сумму в банк ЮАР, после чего в течение суток по его требованию необходимая сумма наличными появлялась сначала в Катаре, а затем там, где ему было необходимо.
Тем временем американцы не могли взять в толк, что происходит, т. е. кто, как и для чего устраивает вакханалию в Арабских странах. Важнейшее предназначение разведки – предугадывать события и варианты развития – в данном случае у американцев буксовало. Агентурная информация, связи в российских силовых ведомствах в данном случае никакой информации им предоставить не могли. Поэтому аналитики ЦРУ, АНБ и ФБР строили самые различные сценарии происходившего, поскольку они терялись в догадках, пребывая в полной растерянности, что давало теневым организаторам массовых беспорядков ключевой фактор времени, т. е. опережения.
12 февраля в 19.00 в кабинете помощника госсекретаря США Малколма в Вашингтоне снова собрались Ритц и Коллинз. Хозяин кабинета выглядел неважно, по-видимому, поэтому он начал эмоциально:
– Господа, нет смысла говорить, для чего мы снова здесь. Объясните мне, что происходит. Почему, черт побери, мы одну за другой теряем позиции в Арабских странах? При этом вы, господа, теряете очки в глазах президента.
– Малколм, я бы не рекомендовал Вам, в первую очередь для вашего же личного здоровья, – веско вставил Коллинз, – предаваться чувствам, даже когда речь идет о глобальных интересах США. Врачи не рекомендуют…
– Постойте, Коллинз, – Малколм стал ходить из стороны в сторону, «свидетельство сильного нервного напряжения» – про себя отметили Ритц и Коллинз: – Вы же не глупый человек, дорогой Вы мой! – Малколм отпил глоток воды из стакана. – Неужели я должен объяснять Вам, сидя в этом самом кабинете, где кто только до меня не сидел, что мы теряем?! Никогда, во всей истории США такого не было, ни при одном из моих предшественников. Я говорю о разрушении каскада интересов США в Арабском регионе, выстроенных в течение десятилетий, о наших потомках, которые не простят нам бездействие или беспечность, – Малколм немного помолчал, затем открыл буфет и, достав оттуда бутылку непочатого виски, предложил: – Налить?..
– Хорошо бы немного. Для разрядки и с тобой за компанию, – произнес Коллинз. Он был профессионал и мог проглотить не одну бутылку, не мигнув глазом. Внешнее состояние Малколма было зеркальным отражением ситуации, просто тот был не профи, а лишь дипломатом.
– Выкладывайте, что собрали, – произнес Малколм.
– Наше бюро в Египте передало информацию, что источник продолжающихся митингов в странах Северной Африки – русские, – начал Ритц. – Кто именно, мы пытаемся вычислить. Наш источник в Москве, а также сведения, полученные по дипломатическим каналам, говорят о том, что в Арабских странах работает автономная группа россиян. Своей основной целью она ставит дестабилизацию ситуации на Ближнем Востоке, осложнение политической обстановки в государствах, где представлены интересы США. Теперь, когда им удалось сместить двух лидеров, я имею в виду Тунис и Египет, мы можем ожидать дальнейшей эскалации в Йемене, Алжире, Иордании, может быть, в Бахрейне, где вот уже двое суток продолжается пикетирование на Жемчужной площади.
– О худшем, да, об этом можно догадаться из новостей и по live отчетам CNN. Скажите же о том, что делается для предотвращения дальнейшего падения имиджа США? Как можно откровенней.
Коллинз и Ритц оба молча выдержали паузу. Наконец, Коллинз с определенной долей сарказма в голосе произнес:
– Я молю Бога, чтобы Вы, Малколм, когда-нибудь оказались на нашем месте. Вы ведь никогда не работали в разведке. Люди, рискуя жизнью, добывают сведения, и то, что сейчас удача не нашей стороне, не на их стороне, я никак не могу вменить им. Русские начали операцию, просчитали её, а они, поверьте мне, умеют работать, и выигрывают нас по всем статьям. Сначала Викиликс, теперь Суэц, а потом – Бог знает что. Объективности ради отмечу, что появился прецедент. Теперь надо держать ухо востро.
– Господа, – не выдержал Малколм, который, расстегнув верхнюю пуговицу, встал из-за стола и произнес: – вы оба руководители мощных и оснащенных, многочисленных и не имеющих недостатка в средствах разведывательных служб мира. Мне больно слушать вас. Вы говорите как немощные бабы, уж простите меня… Хорошо, попробуем сосредоточиться? – спросил он, повернув голову в сторону Коллинза, сидевшего от него справа, затем совершил такой же реверанс в сторону Ритца. Оба кивнули.
– Итак, прошу вас найти и обезвредить группу «ваших» диверсантов, действующих от имени и в пользу России. Кому как не Вам, Коллинз, нужно сделать это? Вам, Ритц, было бы неплохо как можно скорее найти тех, кто лично участвовал в краже переписки по государственным каналам, которая впоследствии была передана Викиликс. Я же приложу максимум сил для того, чтобы предотвратить утечку информации в средства массовой информации, и попытаемся сыграть на том, чтобы назначить своих людей в странах, где произошел либо планируется мирный или военный переворот. Поэтому Вас, Коллинз, прошу передать в распоряжение Госдепа двоих аналитиков из Вашего ведомства. Они могли бы выдавать нам свои сводки о состоянии дел, а также поддерживать взаимодействие наших ведомств в эти критичные для нас дни.
– Нет проблем, – произнес молчаливый Коллинз. Он поправил галстук и пометил у себя в блокноте.
– Что еще, господа? – Малколм не унимался.
– Русские требуют прекращения суда над Бутом.
– Ну и прекратите его.
– Вы, Малколм, по-осторожнее на поворотах-то!
– Боже правый, неужели не понятно! Промедление с нашей стороны грозит ущемлением американских интересов на десятилетия вперед, тех самых позиций, которые пришли к нам за полвека тяжелой борьбы. То, что происходит сейчас, определяет, как и в каком мире мы, США, будем жить через 5–10 лет. Если какой-то там Бут застрял в нашем суде, я бы немедленно его освободил.
– Да, но есть общественное мнение наших граждан, которое формируем не мы, – уклончиво произнес Ритц: – Наконец, такое решение можно принять только в Белом доме, – сказал он, намекая на то, что сие скорее задача ведомства Малколма доложить об этом президенту. Они с полчаса пообщались, затем расстались, пообещав приложить усилия к скорейшей стабилизации ситуации в Арабских странах.
13 февраля состоялась очередная встреча Смита и Санина, на этот раз в Вашингтоне в холле гостиницы «Шератон». По воскресеньям в 18 часов там имел обыкновение играть русский оркестр скрипачей, гостивший в США вот уже в течение двух последних месяцев. Обоих встречавшихся это устраивало. Они сели поближе, чтобы слышать друг друга, оба еще при входе включили устройства анти-прослушки, у Санина спецустройство было в кармане пиджака, в то время как Смит вставил его к себе в телефон. Они договорились о встрече по собственной инициативе, через запасные каналы связи, так что в данный момент их встреча проходила на публике, но, хотя и открыто, все же о ней никто заранее не был оповещен, как это было в прошлый раз.
– Что происходит, Иван?
– Ровно то, о чем я говорил в прошлый раз. Если не будет встречных шагов, ничего мы с тобой изменить не сможем. Вы начали потрошить Бута, у нас есть сведения, что у ЦРУ появились определенные успехи в этом направлении.
– Итак, Бут в обмен на мир?
– Совершенно верно. Вместе с безусловным миром внутри России. Заметьте, что делаете вы, я имею в виду американцев. Пользуясь тем, что между Россией и Грузией имеются более чем натянутые отношения, вы развернули там базы лагерей террористов, или бандитов – как хотите, которых мы выкорчевывали в течение нескольких лет из Чечни. Из Грузии вы направляете, финансируете тех, кто в Дагестане, в Карачаево-Черкесии, а иногда и в Чечне проводит террористические акции, имеющие устрашающий эффект, в первую очередь на население тех районов. Ответьте мне: для чего?
Смит молча слушал. Врать было бессмысленно: они откровенно, бездоказательно, но информировано говорили обо всем. Надо было выслушать.
– И не нужно говорить, что это арабы из Саудовской Аравии, или же Пакистан. За арабами стоят чьи-то интересы, так всегда было и будет. Мы, россияне, со времен прихода Путина к власти по сей день ни разу не перешли эту черту. Мы не направляем наше оружие внутрь США. Но сколько же можно? Доку Умаров взорвал мальчишку в Домодедово. Неужели мы, две сверхдержавы, не можем объединиться, чтобы раздавить к одной матери тех, которые отравляют нам жизнь? – достаточно эмоционально произнес Санин.
– Иван, мы же не политики. Нам остается делать свое дело. Я, конечно, донесу до руководства Ваше мнение. Насчет диверсий внутри России даю Вам слово: мы приложим необходимые усилия, чтобы подобные действия, если они и имели место в той или иной форме, не повторялись в будущем… У нас в конторе, в ВПК, на Капитолийском холме, да и в Белом доме есть как голуби, так и ястребы. Чтобы проводить решения на высоком уровне, нужно давление, адекватное обстоятельствам, которое бы вынудило бы другую сторону принять предложение оппонента.
– В том-то все и дело. Данная ситуация требует действий без промедлений, причем с обеих сторон. Я не идеалист, поверьте. Но мне кажется, назрело время, когда нужно мыслить не как оппоненты, а как коллеги. Мы же можем с Вами найти общий язык! Мы, два человека, работающие на свои фирмы, которые противоборствуют друг с другом, – мы оба сидим и разговариваем за одним столом. Точно так же могут и они, я в этом убежден.
Смит оглянулся по сторонам, поправил хамелеоновые очки и сделал глоток из стакана, который был у него в руке. Его инстинкты автоматически работали на оттяжку времени, параллельно с прощупыванием атмосферы внутри здания и зала, где они находились. Наконец, он произнес:
– Я попробую переговорить по поводу внутрироссийской ситуации и террористов. Всего я знать не могу. Есть такая поговорка: завод большой, а цеха разные… А Вы не блефуете, Санин?
– Хм. Мы с Вами теряем время. Вы, заметьте, при этом теряете регионы влияния и авторитет в мире.
– Вам нужно влияние в регионе, а не только Бут, так?
Оба разъехались, казалось, ни с чем. Через два дня, вновь не дождавшись позитивного ответа от американцев, Сальери дал отмашку Генриху на очередную операцию. 16 февраля в Бахрейне, где базируются 5-й американский флот и крупнейшая региональная база ВВС США, через 5 дней после того, как в стране началось пикетирование и народные демонстрации, митинги переросли в массовые волнения. Протесты проходили в стране, где какие-либо партии были запрещены законом. На следующий день в столицу страны, Манаму вошла тяжелая бронетехника, а уже 18 февраля было применено оружие, не давая митингующим проникнуть на Жемчужную площадь. При этом министры иностранных дел Арабских стран поддержали решение правительства Бахрейна по подавлению митингующих и вводу войск.
Вновь поставленный перед фактом, Лэнгли начал нервничать. 17 февраля Коллинз вызвал Смита, руководителя Русского отдела и нескольких оперативников, и чуть ли не крича, стал разносить подчиненных:
– Вы только посмотрите, как они работают! Они хотят заставить нас сделать то, чего мы не должны себе позволить, если речь действительно идет о защите наших граждан. Подумать только: они нам, нам угрожают! Сегодня в Бахрейне, завтра – у меня дома! Этому надо положить конец.
Один из оперативников, который не был в курсе причинно-следственных связей данного дела, невольно спросил:
– Простите, шеф, кто это – они?
– Русские! Так… Нам надо принять ответные меры. Предложения?
Присутствовавшие молча пытались проглотить новость, все, кроме Смита, который лично беседовал с русским резидентом.
– Сделаем так, джентльмены. Для начала уточню: от ваших русских кротов есть что-нибудь дельное?
– Сведений о вмешательстве российских спецслужб в события в Арабских странах не поступало.
– Но ведь здесь явно заметна рука русских. Значит, они пользуются чужими руками… О проводимых операциях могут знать руководители русской разведки, только они и в курсе, оттуда цепочка тянется в Каир и Манаму. Немедленно предпринять меры к задержанию детей, жен или родителей руководителей российских спецслужб. Вам, – обращаясь к оперативникам, произнес Коллинз, – следует осуществить меры устрашающего характера с минимальным количеством жертв. Всё, действуйте.
19 февраля микроавтобус, везший туристов в Приэльбрусье, был подрезан легковым автомобилем, из которого вышли двое неизвестных в камуфляжной форме и масках. Они попросили сидящих в машине туристов: вместе с водителем их было 5 человек – предъявить документы. По их сведениям, только что в аэропорту приземлилась некая Ирина Патрушева, которая направилась в горы по данному маршруту. Один из туристов, смелый малый, в свою очередь попросил пару вооруженных лиц также предъявить свои документы. В ответ раздалась автоматная очередь. Погибло 3 из 5 человек. В последующие два дня та же группа нападавших, получив из СМИ сведения о том, что они стреляли не по дочери Секретаря Совбеза России, подорвала канатную дорогу, а на следующий день попыталась взорвать начиненный взрывчаткой автомобиль: оперативники в машине обнаружили 7 кг тротила!
Генрих побывал в Бахрейне сразу после Йемена. О проработке этого направления он получил указания в конце ноября, но лишь перед рождеством смог туда слетать. Российских туристов в Бахрейне было немного, поэтому туда он прибыл на круизном лайнере как турист, с паспортом на имя гражданина Алжира Юнуса Мусави, поскольку говорил по-арабски чисто. Он устроился в третьеразрядной гостинице, пытаясь не привлекать к себе внимания, и часам к 4 пополудни поехал на рынок.
Там всегда было людно, там же его ждал связной. Тот подъехал на почтовой машине, остановился напротив него. Номера машины совпали, Генрих произнес пароль, звучало шутливо:
– Сколько объявлений Вы нашли в этой газете?
– Находящемуся в поисках количество объявлений всегда на одно меньше нужного.
Генрих махнул в кабину связника, они тронулись, молча выехали за пределы рынка, затем города и направились к мотелю. Как раз стало смеркаться. Они заказали еду в номер, сами же сели в другой автомобиль, предварительно припаркованный на стоянке позади мотеля, связник завел машину и резко тронулся. Только через 15 минут, когда они вновь по автостраде приблизились к городу, связник назвался:
– Меня звать Акбар. Запомнишь?
– Конечно. Меня Юнус. Знаешь, что делать?
– Обо всем в курсе… Ты друг Сальери?
– Ты его знаешь?
– Служил с ним в Москве, в странах, городах и местах, которые я тебе называть не буду. Договорились? – Акбару было под 50 лет, с очень смуглой кожей лица и рук, последние были покрыты густым волосяным покровом. Волосы смолисто-черные, зрачки карие, губы тонкие, взгляд хладнокровный, речь уверенная и негромкая. Он был в белой робе арабов тех мест.
– Нет проблем.
– Деньги привез?
Читать бесплатно другие книги:
