Запретный камень Эбботт Тони

Глава тридцать вторая

– Кто посмел вторгнуться в наши святые чертоги? Отвечайте немедленно либо умрите!

Слова эти были сказаны по-английски – с таким раскатистым «р-р-р», что Лили сразу вспомнила о теплом песке и лазурной воде – юношей в облегающей белой тунике и таких же лосинах. Каштановые волосы, обрамляли худое точеное лицо и ниспадали на плечи такими же волнами, какими изгибалось лезвие дуэльного кинжала.

– Мы… э-э… туристы! – промямлил Даррел.

– Вы проникли в очень частную школу, – объявил юноша, не прекращая «рыкать» и не опуская меча. – И очень надежно закрытую.

Лили чувствовала, как Бекка буквально сверлит ее глазами. В чем дело? Почему она уставилась на меня, а не на этого парня? Затем осознала, что рот у нее открыт. И закрыла его, но прежде успела выговорить:

– Ваш акцент…

Юноша хотел что-то сказать, но заметил старинный кинжал в руке Вейда. Меч его тут же опустился, а сам он с легким поклоном произнес:

– Прошу извинить меня. Это очень… очень редкий кинжал. – И приподняв бровь: – Вы нашли его в Берлине?

Ребята переглянулись.

– Откуда вы знаете? – спросила Бекка.

Юноша посмотрел на нее, затем вновь на кинжал.

– Таких кинжалов изготовили всего несколько. В начале шестнадцатого века. Но вам, не сомневаюсь, это уже известно. – Он снова поклонился. – Мои самые искренние извинения. Я ждал… не вас. Можно осмотреть кинжал?

– Да, – ответила Лили, будто он обращался исключительно к ней.

Юноша бережно взял у Вейда протянутое оружие.

– Действительно, один из клинков Ахилла. Простите – Ахилла Мароццо, мастера, который основал нашу школу. Здесь, в этом самом здании. У него было много талантливых учеников. И, я опять же уверен, вы знаете об этом, иначе бы не стояли здесь. Ведь вы, как и многие, кто иногда находит к нам путь, пришли посетить самое древнее помещение – нашу библиотеку, не так ли?

Библиотека? Книги? Неужели Реликвии – это просто книги?

Не дожидаясь ответа, юноша добавил:

– Конечно, так. – Он отдал кинжал Вейду и нахмурился. – За вами не было слежки?

– Слежки? – переспросила Бекка, которая до этого молчала. – Откуда вы… то есть… почему вы думаете, что за нами следили?

Юноша прищурился:

– Сам ваш визит… впрочем, об этом позже. Следуйте за мной. Быстро. Как вы, наверное, догадываетесь, располагаемся мы в каземате.

С чего бы мы догадывались? За кого он нас принимает?

Крутанувшись на каблуках – как показалось Лили, весьма грациозно, – юноша нажал кнопку на стене рядом с дверью.

Задвигались невидимые болты и засовы; их металлический лязг разнесся резким эхом по залу.

– Безопасность не бывает излишней…

Он посмотрел на каждого внимательно, как художник, старающийся уловить самые важные черты для портрета, и сделал приветственный жест мечом.

– Меня зовут Карло Нуовенуто, – представился юноша. – Я сам провожу вас в библиотеку. Следуйте за мной. Скорее!

Они поспешили вслед за Карло, и звуки их шагов завибрировали меж каменных стен коридора.

– А почему школа расположена в каземате? – спросил Вейд.

– Объясню позже, – коротко ответил юноша и свернул налево. Они вошли в помещение с высоким потолком, расписанным толстыми голыми младенцами на облаках. Пересекли зал, прошли через арку в длинный коридор с красными окнами. Карло Нуовенуто заводил их все глубже и глубже, в самое сердце старинного здания.

– Карло, вы ведь, наверное, итальянец? – поинтересовалась Лили с улыбкой.

– Si. Наполовину. А еще наполовину… во мне смешалось много кровей.

Даррел чуть слышно хмыкнул. Лили заметила, как они с Вейдом переглянулись, и тот закатил глаза.

Ну еще бы! Вы аж лопаетесь от желания быть на него похожими! Вейд с Даррелом наверняка прикидывают, можно ли доверять Карло, и стараются не расслабляться, чтобы в случае чего дать отпор. Ей так и хотелось крикнуть: «Ребята! Карло сражается на стороне добра!»

– Кстати… – Юноша остановился у небольшого шкафа с фехтовальным снаряжением и открыл его. – Для кинжала есть ножны. Как вас зовут?

– Я Вейд Каплан. Это мой сводный брат Даррел, наша подруга Бекка и…

– Лили!

Карло кивнул каждому из них.

– Лезвие кинжала нуждается в защите, Вейд. Вот это может вам пригодиться. Ножны изготовлены из синтетического материала, который не позволит клинку затупиться и, что важно, скроет его от сканеров и прочих детекторов.

– Правда? – изумился Даррел. – То есть в аэропорту и так далее?

– Именно. Они крепятся вот этим наплечным ремнем и прячутся под одежду.

Вейд взял легкий, почти невесомый футляр.

– Спасибо…

– Теперь сюда.

Карло провел их в комнату, в которой не было вообще никакой мебели. Лишь в одной из стен виднелась узенькая дверь, к которой он и направился. Как вдруг раздалось гудение виброзвонка, и Карло достал из кармана туники телефон.

– Si?

В трубке что-то быстро проговорили.

– Si. Pronto, – ответил Карло и захлопнул телефон. – Прошу меня извинить. В библиотеке вы будете в безопасности.

– В безопасности? – переспросила Бекка. – Это – библиотека?

Перехватив взгляд Вейда, Карло указал на кинжал:

– Берегите его.

А затем развернулся на каблуках – каштановые волосы разлетелись веером – и оставил их одних.

– Он сказал, мы будем в безопасности? – прошептал Даррел. – В каземате, взаперти? Неужели эти уроды нас выследили? Но откуда они так быстро узнали о фехтовальной школе? Как они вообще это делают?

– Не знаю как, но лучше поторопиться, – сказала Лили. – Эта дверь похожа на ту, входную.

– Думаю, пора пустить в ход кинжал.

Вейд вставил клинок в скважину, трижды повернул против часовой стрелки, и дверь открылась. За ней оказался полутемный коридор – узкий, всего каких-то пару футов шириной, по виду очень древний, однако в воздухе не пахло сыростью, а откуда-то сверху доносилось слабое жужжание.

Неужели кондиционеры? – поразилась Лили. В конце коридора виднелась еще одна дверь, над которой была установлена камера слежения. Красный огонек рядом с линзой мигал – велась запись.

– За нами наблюдают! – прошептал Даррел.

– Карло, наверное. Но он вроде нормальный, – отозвалась Лили, хотя слово «нормальный» вовсе не отражало ее настоящего мнения о Карло. – Похоже, он знает, что делает. Так или иначе, возвращаться назад уже поздно.

Вейд сбавил шаг.

– Ладно, только вот что: Карло знает, что кинжал очень ценен. Сам клинок – как бы знак того, что мы хорошие, что нам можно доверять. Карло не стал задавать лишних вопросов, а сразу привел нас сюда. Получается, ему известно, что именно мы ищем. Но почему библиотека? Может, Реликвии – это книги?

– Иди вперед, пожалуйста, – попросила Бекка. – Не выношу темноты.

Они прошли до конца коридора и оказались в почти полной тьме. Лили безуспешно пыталась вспомнить их путь сюда – последовательность помещений и поворотов – и сообразить, как далеко они от выхода на улицу. Вейд отпер клинком уже третью дверь, и они спустились по ступеням в самую роскошную комнату, какую только можно увидеть: три из четырех стен украшали тяжелые, расшитые золотом гобелены со сценами из древних мифов. На потолке же раскинулось ослепительное желто-красное солнце, от которого разбегались по углам золотые лучи.

На четвертой стене в тщательно продуманной последовательности висели старинные мечи и клинки. Было и несколько кинжалов, похожих на тот, что у них, но ни один не повторял его в точности. Были и особо экзотические экземпляры: длинные кривые сабли напоминали об арабах – наверное, такими дрались обитатели пустыни. Лили чуть не брякнула, что эти сабли похожи на бутафорские клинки для кино, вовремя сообразила, что как раз киношные сабли, скорее всего, изготавливали, копируя те, что висят на стене.

– И все это создал Ахилл Мароццо? – спросила она.

Воздух в комнате был свежий, хотя помещение находилось глубоко под землей. В этом чувствовалось нечто фантастическое, вроде встречи прошлого и будущего в едином пространстве.

– Возможно, – ответил Даррел. – Хотелось бы мне прихватить парочку. Нам ведь нужно оружие. А сабли и мечи – это круто!

– Их невозможно спрятать, – отозвалась Бекка. – Даже кинжал таскать с собой – и то опасно.

– И что, в этой «библиотеке» всего одна книга? – спросил вдруг Вейд.

В самом центре комнаты стоял длинный широкий стол с цельной дубовой столешницей, а по его периметру было расставлено с полдюжины дубовых стульев.

На дальнем конце стола горели две масляные лампы, а в центре покоилась небольшая книга в бордовом кожаном переплете. Уголки ее были из потемневшей меди, а сама она запиралась на две таких же темных застежки.

В каждом из уголков книги изображалось по такому же кинжалу как тот, что Вейд выложил перед собой на стол. А в центре обложки поблескивала золотая пластина с гравировкой из готических букв – очень похожих на те, что они видели на склепе Купферманов. Лили сразу опознала немецкий готический шрифт. Бекка тут же зависла над надписью, затаив дыхание.

– Бек? Ты в порядке?

– Ну, что там?! – не выдержал Вейд.

Бекка опустилась на ближайший стул, провела пальцами по золотым буквам и зачитала вслух перевод:

Дневная Книга

Николая Коперника

Его Тайные путешествия по Земле и по Небу,

правдиво описанные

его помощником

Гансом Новаком.

Начато в 1517 году от Р.Х.

Глава тридцать третья

– Дневная Книга Николая Коперника? – опешил Даррел. – Дневник Коперника? Настоящий?! Как он сюда попал??

Бекка все смотрела на книгу в кожаном перелете, и голос Даррела становился тише и тише, пока не растворился совсем, оставив ее наедине со звуком собственного дыхания.

Наконец Лили похлопала ее по плечу:

– Бекка, ты можешь ее прочесть? Ведь именно ради этого Карло и привел нас сюда…

Свет масляных ламп играл на золотом тиснении так, словно буквы пылали.

– Да, наверное…

Бекка устроилась на стуле поудобнее, поставила лампы по обеим сторонам от книги, а затем медленно и осторожно, словно обращаясь с живым существом, расстегнула застежки и раскрыла книгу.

Хотя книге явно исполнилась не одна сотня лет, верхняя крышка кожаного переплета открылась очень легко – и полностью легла на столешницу.

– Э… да вы сядьте все, – предложила Бекка. – Быстро такое не прочитаешь.

Вейд обернулся в сторону двери, прислушался.

– Наверху тихо, – сказал он. – Думаю, мы в безопасности.

С первой же страницы Бекку поразил почерк – разборчивый, аккуратный. Кем бы ни был этот Ганс Новак, он умел красиво писать.

Даррел заглянул ей через плечо.

– Большинство чернильных рукописей со временем выцветает. А эта сохранилась, и даже очень неплохо. Похоже, о ней здорово заботятся вот уже… пять веков подряд. Воздух охлажден до нужной температуры. Свет пригашен. Они знают свое дело. Мама научила меня разбираться в таких вещах.

Ребята переглянулись – так, будто всем пришла в голову одна и та же мысль. Сара и Роальд Каплан – слишком далеко. Люди пропадают. Люди умирают. А они стоят на пороге тайны, из-за которой это все происходит.

Наследие Коперника. Двенадцать Реликвий.

Найдутся ли ответы на страницах лежащей перед ними книги?

Бекка листала страницы.

– Почти всё – на немецком, но кое-где попадается итальянский и латынь. Похоже, сборная солянка из разных языков, но я далеко не все знаю.

– Мы вообще никаких не знаем, – заметил Даррел, и Лили кивнула.

– И еще здесь картинки.

И Бекка, перелистывая страницу за страницей, начала показывать им наброски крошечных устройств, машин, механизмов, цепочки абстрактных диаграмм, квадратов и треугольников, а также нечто вроде огромных бесформенных масс – то ли облаков, то ли океанов; некоторые рисунки были выполнены грифелем, некоторые – черными или бурыми чернилами, а затем раскрашены…

И вдруг ее внимание привлекло одно слово: Stern. По-немецки – «звезда». Это слово затягивало Бекку в текст и не желало отпускать. Тогда она вернулась на первую страницу и начала переводить: сначала отрывисто, с паузами, а затем, привыкая к древнему шрифту, все быстрее.

Я, Ганс Новак, будучи тринадцати лет, четырех месяцев и восьми дней от роду, записываю здесь так, как сказано Магистром Николаем Коперником и мною самим увидено.

Слова закружили Бекку и унесли в далекие места и времена.

Сначала должен я поведать о том, что приключилось с Магистром до появления моей скромной персоны.

Николай Коперник родился в 1473 году в польском городе Торунь, и свидетелями тому были звезды, которые предсказали ему судьбу провидца и повстанца.

О, как правы оказались те звезды!

Восемнадцати лет от роду, уже ступивши на путь, который увенчал его славой, Николай Коперник отправился на учебу в великий Краковский университет.

Учился он неустанно. Об этом я сужу – как, разумеется, могут судить и все остальные – по его высочайшей образованности. В Болонье сделался каноником. Там же и познакомился с оружейным мастером Ахиллом Мароццо. На Виа-Ка-Сальватике овладел искусством меча…

– Так я и знал! – Даррел хлопнул рукой по столу. – Он был здесь! Прямо здесь! Вот это да… Читай дальше, Бекка. Извини.

…Перед возвращеньем домой Николай получил подарок от Ахилла Мароццо. Вот как он сам рассказал мне об этом.

«Что это?» – спросил Николай.

Рассмеявшись, Ахилл ответил: «Непобедимый меч для непобедимого фехтовальщика. Он не похож ни на один из тех, что я выковал прежде. Сначала ты должен дать ему имя».

Николай достал из ножен великолепный широкий клинок.

«Himmelklinge, – сказал он. – Небесный клинок».

Ахиллу имя понравилось, и он протянул Николаю второй подарок: «А вот тебе к мечу дуэльный кинжал, изготовленный по моему эскизу».

«По лезвию его бежит волна, как по Балтийскому морю», – сказал Николай.

Ахилл улыбнулся. «Пусть оба они служат тебе и защищают тебя».

– Он пишет о нашем кинжале, – сказал Вейд, поднеся оружие к свету. – Этот клинок действительно принадлежал Копернику!.. Продолжай.

– Так… – Бекка перевернула страницу. – Теперь идет несколько страниц на другом языке, кажется, на польском. Их я пока пропущу. Дальше – отсюда…

Мое же повествование начинается на берегу Балтийского моря, в городе Фрауэнберге, который здесь именуют Фромборком. Идет тринадцатая ночь второго месяца 1517 года. Я владею пером, и по этой причине епископ назначил меня помогать Магистру.

Прибываю я после заката.

Ночь холодная и звездная, серебряный круг луны встает над еловым лесом и сияет в сапфирово-черном небе.

– Я уже там… – прошептала Лили, закрывая глаза.

– Любишь ли ты звезды? – спрашивает Магистр, как только мы поднимаемся на башню.

– Люблю, – отвечаю я, – хотя знаю о них так мало.

Коперник качает головой:

– Я наблюдаю за небом, Ганс. Беспрестанно произвожу расчеты, но… сама их основа неверна. Солнце, звезды и планеты движутся по небу совсем не так, как нас учат. Я должен узнать больше!

Бекка остановилась. Ей вдруг почудилось, будто сверху, из фехтовальной школы, доносился какой-то шум. Она прислушалась. Да нет, все тихо. И она продолжала.

И вот в один судьбоносный день раздается стук в дверь. Николай прыжками сбегает вниз с криком: «Его наконец-то доставили!»

Ему приносят полуистлевший старинный свиток. Николай говорит, что эти записи сделал во II веке великий астроном Птолемей, автор знаменитого «Альмагеста».

– Я знаю о нем! – сообщил Вейд. – Птолемей первый составил хоть какой-то каталог созвездий. Он нашел сорок четыре созвездия. Папа научил меня их названиям. Они есть на моей карте.

«Птолемей, – говорит Николай, – был умнее, чем мы с тобой вместе, Ганс. В этом свитке описаны удивительные астрономические явления, увидеть которые можно только на юге. Мы должны ехать!

И вот, под покровом ночи и в глубокой конспирации, мы запираем Фромборкскую Башню и отправляемся далеко на юг.

Бекка выдержала паузу, перевела дух.

– Из Польши на юг, – пробормотала она. – Но зачем?

– Читай дальше, – сказала Лили. – Пожалуйста.

15 марта 1517 года. Свиток Птолемея чуть не стоит нам жизни, когда, следуя ему, мы доезжаем до…

– Дальше не понятно, – прерывает чтение Бекка. – Тут какой-то новый код, мы такого еще не встречали. На расшифровку нужно время. Пропущу пока…

…и он делает математические вычисления и рассчитывает положение звезд, чтобы воссоздать древнее устройство, которое изобрел Птолемей.

– Вот зачем мы рискуем нашими жизнями, – говорит Николай.

– Устройство? – переспросила Лили. – Что еще за «древнее устройство»? И больше о нем ничего не пишется? Это нам не поможет…

Бекку сбивали с толку незнакомые слова, но проблема была не только в них. То и дело в тексте попадались астрономические расчеты – целые параграфы, похожие на примитивные алгебраические уравнения вперемежку со странными рисунками.

– Только мне слышится шум наверху? – спросил вдруг Даррел.

Все прислушались. Наверху что-то со звоном упало на пол. И вновь тишина.

– Читай дальше, – сказала Лили.

– Тут опять непонятный кусок…

Бекка пропустила три страницы сплошного шифра. И продолжала:

Вот уже который день Николай изучает устройство.

– Птолемей проникал в суть вещей, но его аппарат был обречен на провал, – говорит он. – Нашему уготована совсем иная судьба.

На острове Николай строит аппарат из всего, что попадается под руку. А что не может найти, изготавливает своими силами. Он выдумывает новое и совершенствует то, что уже изобрел.

И вот однажды вечером восклицает:

– Мечта Птолемея воплощена!

А вскоре наконец и случается долгожданный небесный катаклизм…

– Дальше о каком-то «взрыве света», – сказала Бекка.

Николай садится в самом центре аппарата, а я позади него… В небе образуется отверстие, и наше путешествие начинается…

– Отверстие в небе? – поразился Вейд, лихорадочно листая отцовские конспекты. – О чем он? Такого же не бывает…

Бекка переворачивала страницу за страницей.

– Дальше текст зашифрован. Много страниц подряд. Цифры, буквы, и очень часто повторяется латинская «V».

Вейд нахмурился и уставился в книгу. Бекка не могла прочесть его мысли, но догадывалась, что тревога об отце у него сменилась чем-то другим. Вейд закусил губу и задумчиво барабанил пальцами по столу – так он делал всегда, если напряженно над чем-либо думал.

– Сюда бы сейчас мои книги!

Бекка перевернула еще несколько страниц – и вдруг наткнулась на сложенный пополам лист бумаги. Осторожно развернув его, она ахнула.

– Что там? – спросила Лили.

Это был набросок, тут же напомнивший Бекке о знаменитых чертежах Леонардо да Винчи, вот только что именно изображалось на нем – она понять не могла.

– Так это и есть аппарат? – возбудился Даррел. – Что же это, черт возьми? Похоже на глобус… или на кресло?

А Бекка читала дальше, все быстрей и быстрей.

С огромными усилиями возвратив аппарат обратно в…, Николай вдруг начинает тревожиться. Он прекрасно осознает, сколько зла сотворят могущественный Гранд-Мастер Альбрехт и безжалостные рыцари Тевтонского Ордена, если завладеют этим устройством. «Нельзя допустить, чтобы оно попало к ним в руки!»

– Но вы же не думаете… то есть… ну, что Тевтонский Орден до сих пор существует? – нерешительно сказала Лили. – Может, те же самые силы, от которых Коперник пытался спрятать Реликвии, и охотятся теперь на нас? Неужели этот рыцарский Орден еще существует?

Николай принимает решение.

С гигантского каркаса машины, с ее замысловат ой рамы, он снимет двенадцать замкнутых друг на друга частей, без которых аппарат работать не сможет.

«Их хранение я доверю… двенадцати разным людям…»

«Хранителям», – догадываюсь я.

«…И они дадут обет охранять это устройство во все времена!»

Даррел кивнул:

– Двенадцать Реликвий – это двенадцать частей устройства, которое изобрел Коперник. И знаете еще что? Могу поспорить, что в аббревиатуре «G.A.C.» буква G – это Guardians, то есть Хранители, а С – Copernicus, то есть Коперник. Осталось понять, что такое А…

У Бекки засосало под ложечкой.

– Вот оно, слушайте!

Реликвии будут разделены и спрятаны по всему миру далеко одна от другой, в местах известных и неизвестных.

«Первая Реликвия будет пожалована тому, кто возвышается над всеми и кто поднимет ее, как поднимают родное дитя», – говорит Николай.

«Реликвии будут связаны последовательно одна с другой, от первой – до последней, дабы только так – о, Господь, не допусти в этом нужды! – великую машину вновь можно было собрать.

И станет, Ганс, эта машина моим истинным наследием».

Вейд вскочил и начал расхаживать вокруг стола, бормоча себе под нос.