Они поклялись победить Тамоников Александр

Ответный пуск ПТУР не принес результатов. Ракета разорвалась, попав в стену гостиницы, – наводчик ошибся на каких-то полметра. А вот бойцы 7-й роты сумели поджечь танк, начавший сближение с объектом. Впрочем, по нему били не только гранатометчики роты Кошерева, но и расчеты 8-й, 9-й и разведывательной рот. Как бы то ни было, один танк из трех удалось подбить, и уже это было неплохо.

Из Парка имени Ленина ударили «Ноны». Корректировщик, оставшийся на КНП, откуда мог оценивать всю общую обстановку, передал координаты позиций двух оставшихся танков. Голубятников приказал перенацелить расчет пусковой установки противотанковых управляемых ракет 7-й роты на танк у гостиницы. Т-72, стоявший на перекрестке недалеко от здания Департамента госбезопасности, неожиданно пошел вперед по улице, сближаясь с плацдармом. По нему ударил ПТУР 8-й роты. Мимо. Да, признаться, и попасть в танк было сложно. Разрывы мин артбатареи создали достаточно плотную дымовую завесу, и Т-72, маневрируя, насколько это позволяла ширина улицы, беспрерывно вел огонь из пушки и спаренного с ней пулемета.

Оставалась установка 9-й роты, так как после выстрела расчету 8-й роты пришлось быстро уходить с позиции. И сделали это десантники вовремя. Задержись бойцы на секунды – остались бы на этой позиции навсегда: вражеский танк положил снаряд точно в место, откуда по нему была выпущена ПТУР. Но расчет установки роты капитана Боревича не видел цели. Танк находился за соседним домом. Не могли ударить по нему и гранатометчики 9-й, разведывательной и 7-й рот. И только стрелки роты старшего лейтенанта Стрельцова продолжали вести бой с танком. Но тот, словно заколдованный, продолжал сближение с позициями 8-й роты и встал на выходе из зоны прикрытия западной пятиэтажки 1-го привокзального квартала. А по разведчикам продолжал вести огонь танк, оставшийся у гостиницы, методично разрушая здание.

Голубятников, оставшийся на КНП, несмотря на реальную угрозу быть уничтоженным выстрелом танка, приказал начальнику штаба и охране покинуть здание, а связисту отойти в коридор. Из командного пункта отошли и находившиеся там ранее подполковник Юрченков, майор Жураев – зам по воспитательной работе полка, майор Корсаров – заместитель по вооружению, майор Холодов – зам по воспитательной работе батальона и особист майор Лифанов. Старшие офицеры рассредоточились на позициях обороны здания. Комбат видел, как бьют по танку гранатометчики Стрельцова. Выстрелы проходили в сантиметрах от башни, взрывались перед танком, ложились в стороне от него, но ни один так и не попал в цель. Голубятников чертыхнулся:

– Да что за твою мать! Ослепли стрелки, что ли?

Такого еще никогда не бывало: столько выстрелов – и ни одного попадания! И расстояние до танка метров двести. Он находился в зоне поражения гранатометов РПГ-7 и стоял открыто. И гранатометчики – ребята опытные, на полигоне подобные цели разрывали с первого выстрела. Сейчас же чечены словно невидимую преграду перед своим Т-72 выставили.

Но на самом деле причина неуязвимости чеченского танка была в другом: в ведении массированного огня из пушки и пулеметов. Гранатометчики вынужденно меняли позиции, отходя от здания. А танк все стрелял. Голубятников принял решение, схватил автомат, выбежал из помещения командного пункта и крикнул связисту сержанту Выдрину:

– За мной!

Спустился со второго этажа, выскочил на улицу, перебежал в соседнее двухэтажное здание, где находился командный пункт командира 8-й парашютно-десантной роты. Комбата встретил Стрельцов.

– В чем дело, старший лейтенант? – спросил Голубятников. – Почему вражеский танк, прямой наводкой спокойно расстреливающий твои позиции, до сих пор не уничтожен?

– Да чертовщина какая-то происходит с этой «коробкой», товарищ подполковник, – ответил Стрельцов. – Парни бьют из гранатометов, и все без толку. Хорошо еще, что потерь у нас нет.

– Пока нет! Но они будут, и немалые. Подойдет еще пара «гробов», вот тогда они устроят нам веселую карусель… Гранатомет мне, быстро! И бойца с выстрелами!

– Что, сами пойдете на танк?

– Нет, буду ждать, пока ты прочухаешься.

– Тогда вместо бойца я пойду!

– Не понял приказа?

– Понял!

– Так не стой истуканом! Выполняй!

Стрельцов выбежал из комнаты.

Голубятников взглянул через щель между мешков с песком на улицу. Чеченский Т-72 продолжал стоять на прежней позиции и бить по зданию бывшего Управления вокзалов, круша третий этаж. Стрельцов, вернувшись с гранатометом и солдатом, державшим в руках сумку для снарядов к РПГ-7, доложил:

– Ваше приказание выполнено, товарищ подполковник.

Комбат посмотрел на солдата:

– Черемисов?

– Так точно!

– Степан?

– Так точно!

Командир батальона знал всех своих подчиненных.

– Пойдем, Степан, жечь танк!

– Я понял!

– Боишься?

– Так точно!

– Хорошо, что правду сказал. Не бойся, прорвемся!

– Так точно, товарищ подполковник!

Голубятников повернулся к ротному:

– Прикрывай нас. Гранатометчикам усилить огонь!

– Где вы будете находиться? – спросил Стрельцов.

– Недалеко, перед зданием, за забором. – Комбат взглянул на солдата: – За мной, десантура!

– Мне тоже с вами? – спросил связист.

– Нет! Оставайся у Стрельцова, я сюда вернусь… если вернусь.

Комбат с помощником выпрыгнули через окно первого этажа к забору, сохранившемуся в ходе танковой атаки, и залегли за дощатой изгородью. Голубятников, автоматом выбив доски, привел в готовность гранатомет. Прицелился. Танк как на ладони. Выстрел! Кумулятивная граната прошла выше башни в каких-то сантиметрах. Одновременно ударил танк. Его снаряд снес крышу двухэтажного здания. Наводчик или командир танка увидел, откуда по танку была пущена граната. Ствол орудия стал опускаться вниз.

– Рвем отсюда, Степа! – крикнул Голубятников. – К зданию КНП. Мухой!

Подполковник и рядовой рванули к соседнему зданию. Танк выстрелил, снес забор. Голубятников упал перед проемом заборчика здания КНП, рядом с ним рухнул Черемисов.

– Гранату, солдат!

В ответ виноватое:

– А нет гранат, товарищ подполковник!

Голубятников повернул к бойцу голову:

– Как это нет?

– Так я и выстрелы, и автомат свой на той позиции оставил…

– Ну не твою мать?! И что прикажешь делать? Из моего автомата поливать броню танка? Пока он нас не зарыл в землю или не размазал по стене?

– Я щас!

– Куда?

Но солдат уже бросился обратно к первой позиции. Из танка по нему ударил пулемет. В ответ по танку открыли огонь гранатометчики Стрельцова. И вновь их заряды легли рядом, но не в цель. Но командир вражеского танка, видимо, понял, что пора уходить. Или подходили к концу снаряды, или надоело играть со смертью. Подобное необъяснимое везение долго продолжаться не могло. Механик-водитель дернул танк метра на два назад. В это время, чуть не навалившись на комбата, рядом с Голубятниковым упал запыхавшийся Черемисов:

– Вот!.. Вот граната, товарищ подполковник!

Комбат быстро зарядил гранатомет, вскинул на плечо РПГ-7, прицелился, нажал на спусковой крючок. И на этот раз заряд попал в танк – прямо под башню! Отползавший назад Т-72 встал. Но обычного разрыва внутри танка не последовало; он не взорвался и даже не загорелся.

Солдат повернулся к комбату, в его взгляде читалось недоумение. Да и у Голубятникова было такое же выражение лица.

– Почему он не взрывается, товарищ подполковник?

– А хрен его знает! Сваливаем!

Офицер и рядовой вскочили, чтобы забежать за здание, но не сделали и трех шагов, как сзади прогремел взрыв. Голубятников остановился, Черемисов врезался ему в спину. Оба обернулись. Танка как такового больше не существовало: гусеницы и катки разбросаны по сторонам, башня сорвана. Голубятников, смахнув с лица неожиданно выступивший пот, сказал:

– Ну вот и все! Довыеживались, козлы горные! Сделали мы его, Степа, понял?

– Так точно!

– Где мой автомат?

– У вас!

– А твой?

– Вот он, у меня!

– Да? Ну, тогда пулей к Стрельцову, пока под снайперов не попали.

До командного пункта командира 8-й роты добрались без происшествий. Стрельцов, встретив комбата, воскликнул:

– Лихо вы его, товарищ подполковник!

– Лихо, говоришь? А то, что после попадания гранаты под башню танк не взорвался, видел?

– Видел.

– Почему он не взорвался сразу?

– Не знаю! Но рванул же? А сразу, не сразу – какая теперь разница?

– Ладно, проехали… А что-то я канонады от гостиницы не слышу?

В этот момент в комнату вошел связист с радиостанцией:

– Товарищ подполковник, вас вызывает командир разведывательной роты!

– Аркан! – ответил комбат.

– Я – Вьюга! Танк, бивший от гостиницы, ушел с позиции. Судя по удаляющемуся рокоту работы двигателя, пошел к Дому Дудаева.

– И где же их танковая рота?

– Не могу знать!

– Вот и я не знаю. По мордам мы чеченам неплохо дали. Но, думаю, теперь они озвереют еще больше. Готовь новые позиции ПТУРов, снимай с БМД столько установок, сколько потребуется. В следующий раз они под РПГ-7 не полезут, будут долбить с дальних позиций. Только ПТУРами и сможем что-то сделать. Как понял?

– Вас понял, Аркан!

– Отбой!

Голубятников вызвал остальных командиров подразделений:

– Стрела-10, я – Аркан! Доложить обстановку! – Выслушав доклады, передал приказ, отданный командиру разведывательной роты, добавив: – Усилить наблюдение за подходами к плацдарму. Особенно на дальних подступах.

Передав гарнитуру связисту, Голубятников присел на стул, достал пачку сигарет, закурил. Выпустив облако дыма, посмотрел на Стрельцова:

– Ну, что, Юра, держимся?

– А куда ж мы денемся, товарищ подполковник?

– Держимся! И хрен собьют нас отсюда духи.

– Так точно. Не собьют!

Голубятникову неожиданно захотелось поговорить с женой. Услышать любимый голос, ласковые слова. Это, наверное, была ответная реакция организма на пережитое напряжение, усталость. Он затушил в консервной банке окурок, спросил у Стрельцова:

– Тебе задача понятна?

– Так точно!

– А как тихо вдруг стало, заметил?

– Да. Хреновая тишина. Перед бурей!

– Ну, сегодня духи вряд ли высунутся – темнеет. Да и время, чтобы зализать раны, им требуется. Отдых. Сегодня они в атаку больше не пойдут. А вот завтра… Но гадать не надо, завтра будет завтра. Танк на Черемисова запиши. И к награде парня представь. За «коробку» второй орден получит! Я к себе.

Вернувшись на КНП, Голубятников застал там начальника штаба и корректировщика. Связист развернул радиостанцию.

– У нас сейчас какой пароль действует? – спросил комбат у Кувшинина.

– «Семерка», но через двадцать минут сменим на «пятерку». Ты куда-то собрался, командир?

– Да, воздухом свежим подышать. А то душно у нас.

– Какой, к черту, тут свежий воздух? Гарь, дым…

– Ветром снесет.

– Ничего не понимаю!

– Поймешь, Серега! Связывайся с ротными, уточняй обстановку, собирай данные о потерях.

– По духам сейчас это сделать невозможно – ну, кроме двух уничтоженных танков, а у нас потери – четверо раненых.

– Даже так? Что ж, могло быть гораздо больше… – Святослав повернулся к связисту: – Выдрин, соедини меня с Павленко!.. Титан! Я – Аркан!

– Я – Титан, только сам собирался связаться с тобой. Доложи обстановку.

– Если разрешите, доложу в штабе дивизии.

– Не понял?

– Да дела у меня в парке. Разрешите на час-полтора покинуть место дислокации основных сил батальона.

– Ну, если дела, разрешаю.

– Благодарю! Около 18:30 зайду в штаб.

Переговорив с полковником Павленко, Святослав посмотрел на часы – 17:10.

– Как быстро время пролетело! Да, а что у нас насчет воды?

– Водовозка с охраной готова! – сказал Кувшинин. – Но бой-то только что закончился. Не спешат тыловики.

– Я потороплю! Напомни, как вернусь, – мне сегодня еще с местными, что в подвале сидят, встретиться надо.

– Напомню.

– И еще: подойдет вода, в подвал литров двести спусти! Старики, дети там… Значит, пароль у нас «пятерка»?

– Да, с 17:00 и до 18:00 «пятерка». А вы что, пешком в парк пойдете?

– Я еще жить хочу. На БТР поеду, но до него через пост пройти надо. Обратно подъеду прямо к дому часов в восемь, если командование не задержит.

Пароль действовал в зоне ответственности батальона и был придуман подполковником Голубятниковым еще во время службы в Афганистане. Определялась любая цифра, в данном случае – 5. И если часовой называл, скажем, цифру 3, то проходящий пост военнослужащий должен был назвать цифру 2, в сумме получалось 5. Пароль и отзыв назывались верно – значит, через пост шел свой.

Голубятников вышел из здания. Жидкий туман вновь опустился на привокзальную площадь; было слякотно, грязно, мерзко. Комбат, подняв ворот камуфлированной утепленной куртки, направился к месту стоянки своей командно-штабной машины. Как Святослав и ожидал, часовой остановил его окриком:

– Стой! «Двойка»!

– «Три»!

– Проходи.

Часовой принял положение «смирно», завидев командира батальона. В обычных условиях он не должен был вести переговоры с комбатом, да и с кем бы то ни было, без разводящего, начальника караула и его помощника и без передачи поста к охране и обороне другому караульному. Но здесь, на войне, все было гораздо проще и понятней.

– Как служба, Глотов? – спросил молодого парня Голубятников.

– Нормально, товарищ подполковник, – ответил часовой.

– Снайперы не достают?

С наступлением темноты возобновился снайперский огонь противника.

– Никак нет! Сюда они не стреляют. Разве какая шальная пуля залетит…

– Вот шальная чаще всего и убивает. Ты будь осторожен. На открытой местности не рисуйся, охраняй вверенный тебе пост из укрытия.

– Я так и делаю, товарищ подполковник!

– Молодец!

– Вопрос разрешите?

– Давай, только быстро.

– Я быстро! Батальон сегодня много людей потерял?

– Нет. И это все! Неси службу бдительно. Юг у нас прикрыт, но и оттуда могут просочиться духи…

В 17:30 БТР подполковника Голубятникова вошел в Парк культуры и отдыха имени Ленина и встал у штаба воздушно-десантной дивизии. Комбат тут же прошел к радиорелейной станции. Его встретил начальник радиостанции, представился:

– Капитан Рокотов.

– Подполковник Голубятников.

Капитан посмотрел на подполковника с уважением:

– Так это вы держите привокзальную площадь?

– Мы, а что?

– Слышал, сегодня духи провели танковую атаку?

– Было такое дело.

– Наверное, несладко пришлось? Ваша батарея беспрерывно вела огонь…

– Несладко пришлось чеченам – из трех танков мы сожгли два. Третий свалил.

– Не слабо! А у вас ко мне какое-то дело или просто так зашли?

Голубятников присел на стул у пульта:

– Дело, капитан. Мне нужна связь с Рязанским полком, это можно организовать?

– Попробую! Недавно командир с Тулой разговаривал.

Начальник станции колдовал над аппаратурой с минуту, затем протянул трубку Святославу:

– Рязань на проводе!

– Кто на связи? – спросил Голубятников.

– Дежурный по полку капитан Иванов.

– Андрей? Голубятников!

– О! Здравия желаю, товарищ подполковник. Наслышаны о ваших подвигах и о представлении к высоким наградам – тоже. Кое-что Раневич рассказал. О вас в гарнизоне чуть ли не легенды складывают.

– Все это разговоры, Андрюша. Воюем как положено. Ты мне вот что скажи: можешь узнать, Галина, супруга моя, сейчас в части?

– Днем видел, заходила к командиру полка.

– Зачем – не знаешь?

– Нет. Сейчас попробую узнать… Что передать, если найду или дома застану?

– Поговорить с ней хотел.

– Понял! Сделаю все, что от меня зависит. Вы где-то полчаса обождите, а я тут все узнаю. Если что, с квартирой свяжу.

– Погоди! – Голубятников повернулся к начальнику станции: – Капитан, мы через полчаса вновь связаться с Рязанью сможем?

– Думаю, сможем.

– Думаешь или сможем?

– Должны!

– Хорошо! – И в трубку: – Добро, Андрей, до 18:05! Ты уж постарайся.

Святослав вернул трубку Рокотову:

– Ты начни вызывать Рязань в 17:50. Если требуется разрешение, получим разрешение.

– Э, да ладно, товарищ подполковник! Обойдемся и без разрешений.

– Ну, давай! А я пройду пока к своим артиллеристам. В 18:00 буду здесь.

Командир третьего усиленного батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка прошел к батарее САО-2С9. Вошел в палатку капитана Селина (поднялся в командно-штабную машину артиллеристов «Реостат»). Там же находился и майор Кулик. Они поднялись из-за столика. Голубятников пожал офицерам руки.

– Не ожидали вас, товарищ подполковник! – сказал Селин.

– Командир должен быть где, капитан?

– Впереди!

– Нет, Саша, командир должен находиться там, где посчитает нужным находиться. Как у вас с боеприпасами?

– Порядок! Боеприпасов хватает.

– Значит, так: где у вас закодированный план плацдарма и прилегающей к нему местности?

– Минуту!

Капитан Селин разложил лист.

– План города, другого так и не получили.

– И этот сойдет. Смотрите, боги войны: танки выходили на позиции вот здесь, здесь и здесь. Те, что пошли на батальон, использовали эту улицу и эту. Третья «коробка», что доставила много хлопот разведчикам, так и оставалась у строящейся гостиницы «Кавказ». Завтра духи наверняка повторят танковую атаку – при условии, естественно, что у них остались для этого силы и Дудаев не отказался от идеи сбить нас с плацдарма. Но это вряд ли – я имею в виду, вряд ли отказался. Впрочем, и танков у них может быть немного, а БТРы или БМП нам не страшны. Но будем исходить из того, что завтра духи повторят танковую атаку. И пойдут они теми же путями. Думаю, что прежнюю позицию займет и ушедший сегодня танк. Нам его не достать; следовательно, с утра вам следует пристрелять район гостиницы.

– Он пристрелян, – ответил Селин. – Но для контроля пару мин туда бросим.

– В дальнейшем бить по тем же секторам, что и сегодня. При необходимости через корректировщика я уточню задачу.

– Ясно!

– Выпить немного после боя тяжелого не желаете, Святослав Николаевич? – спросил майор Кулик.

– Нет! И вам запрещаю. Никакого спиртного. Кстати, откуда водка?

– Спирт! У соседей разжились.

– Вы у меня смотрите тут! Никакого спирта, понятно?

– Конечно! Нет так нет, какие проблемы? Просто иногда расслабиться не мешает…

– Расслабимся! Вот вернемся в Рязань, там и расслабимся.

– Когда это будет? Война нешуточная разгорелась. И потушить пожар будет ой как нелегко.

– Всякий пожар рано ли поздно локализуется и гасится. И мы будем гасить его столько, сколько потребуется.

– И это только Грозный! Часть Грозного…

– Ничего. Духи начали присылать парламентеров, и это говорит о том, что силы у них далеко не безграничны. Уверен, скоро наступит перелом, и от обороны мы перейдем в наступление. Подобный бардак долго продолжаться не может. Вам по задаче все понятно?

– Так точно, товарищ подполковник! – ответил Селин.

– Ну, давайте, я в штаб, потом к себе на площадь.