Бабушка! – кричит Фридер Мебс Гудрун

Привидения

— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Бабушка, я еще совсем не хочу спать. Расскажи мне что-нибудь страшное!

— Да отстань ты от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка. — День был длинный, теперь пора отдохнуть. Закрывай глаза — и точка. И чтоб я больше ни звука не слышала!

— Ну, бабушка, — ноет Фридер и прыгает на кровати, — я же совсем не устал! Расскажи что-нибудь страшное, ба! — жалобно просит он. — Я очень люблю истории о привидениях!

— А я очень люблю детей, которые уже спят, — говорит бабушка, накрывает Фридера одеялом, чмокает его в щеку и выходит из детской.

Остановившись у двери, она добавляет:

— А теперь, сердце мое, давай уже спать и спокойной ночи, завтра ведь снова наступит новый день.

Бабушка выходит из полутемной комнаты, а Фридер лежит в кровати и сердится. Спать! Но он ведь совершенно не устал. Нисколечко. И глаза совсем не хотят закрываться. Вот всегда надо спать!

А если ему хочется не спать, а чего-нибудь страшного?

Чтобы было как на ярмарке в павильоне ужасов. Там тоже темно, слышится зловещее постукивание костей, отовсюду доносится «Ху-ху-хууу» и привидения ходят-бродят совершенно по-привиденчески. Посмотришь, послушаешь — и становится жутко до дрожи.

Но там не нужно по правде бояться, потому что на самом-то деле никаких настоящих привидений нет. Только выдуманные. Или такие, которые сделаны, они только на вид как настоящие.

«Вот если бы сейчас в мою комнату пришло привидение, — мечтает Фридер, — я бы ему двинул кулаком прямо в привиденческое брюхо — и точка. И пожалуйста — оно валяется на полу. Или натяну скатерть на голову — ту, которая лежит в кухне на столе, стану маленьким привидением и буду пугать большое привидение. Наступлю ему на ногу и еще завою, да погромче. У меня это здорово получается!»

И Фридер немедленно пробует повыть:

— Ху-ху-ху-ху-ху-ху-хууу!

Нет, это слишком тихо, нужно гораздо громче:

— ХУ-ХУ-ХУ-ХУ-ХУУУ!

— Внук, — кричит бабушка из гостиной, — что с тобой?

— Ничего, бабушка, — кричит Фридер в ответ, — я просто тренируюсь. Я ведь маленькое привидение!

— А я — большое привидение и сейчас отшлепаю тебя как следует! — вскрикивает бабушка. — А ну, немедленно спать. И чтоб я больше ни звука не слышала!

— Детей нельзя шлепать, — бормочет Фридер и заползает под одеяло. — Мне ведь нужно поупражняться. Если придет привидение, нужно же уметь говорить по-привиденчески.

Под одеялом, совсем тихо — так, чтобы бабушка не услышала, — Фридер тренируется в «Ху-ху-ху-хуу». Потом еще раз: «Ху-ху-ху-хууу».

У него уже получается совсем неплохо. «Ху-ху-хуу» действительно звучит очень страшно и глухо. Фридер радуется и упражняется дальше.

Но вдруг посреди самого удачного «Ху-ху-ху-хуу» он замолкает. Он что-то услышал. Какой-то звук. Вот скрипит дверь. Очень тихо.

И вот… вот раздается «Ху-ху-ху-ху-у» — очень тихо.

А теперь снова «Ху-ху-ху-хууу», уже погромче, потом еще громче, и вот оно уже воет на самой высокой ноте «ХУ-ХУ-ХУ-ХУ-ХУ-УУУУУУУ»!

От страха Фридер цепенеет под одеялом. Привидение! К нему пришло настоящее привидение! Фридер чувствует, как руки и ноги становятся ледяными, его начинает бить дрожь.

А привидение все воет и воет, оно уже подошло совсем близко к кровати, Фридеру все прекрасно слышно!

Что же теперь делать? Двинуть привидение кулаком в брюхо? Но на это у Фридера не хватает смелости.

Самому притвориться привидением и испугать того, кто пришел? Но в детской нет скатерти, она лежит в кухне на столе, а без скатерти привидение не изобразить, это ясно.

Надо позвать бабушку!

Но если Фридер так и останется под одеялом, то бабушка его не услышит. А если он высунет голову наружу, то привидение нападет на него и искусает или сделает еще что-нибудь ужасно страшное, Фридер в этом совершенно уверен.

Лучше уж совсем ничего не делать. А просто лежать под одеялом. Тогда привидение подумает, что Фридер спит, и уйдет.

Да, пусть оно уйдет! Пожалуйста!

Фридер крепко зажмуривает глаза, дрожит, и слушает, и ждет…

Но больше ничего не слышно.

Фридер еще плотнее заворачивается в одеяло и опять долго-долго ждет и слушает… он и вправду ничего больше не слышит.

Привидение ушло?..

Или нет?..

Осторожно, очень осторожно он стягивает одеяло с лица и одним глазком — тоже очень осторожно — выглядывает наружу…

Перед его кроватью стоит бабушка и бормочет:

— Ну, слава богу! Мальчик спит!

Фридер рывком сбрасывает с головы одеяло, глубоко вздыхает и шепчет:

— Слушай, бабушка! Здесь было привидение!

— Ну надо же, — говорит бабушка и улыбается. Фридер отчетливо это видит, хотя в комнате уже почти совсем темно.

Фридер садится на кровати и шепчет:

— Точно, ба, я все-все слышал!

— Скажи, пожалуйста, — говорит бабушка, все еще улыбаясь. — А я-то думала, ты любишь привидения!

Она наклоняется, поднимает с пола большую простыню и машет ею перед носом у Фридера, завывая на самой высокой ноте:

— Ху-ху-ху-ху-уу!

Тут, наконец, до Фридера дошло.

Он с упреком говорит:

— Ох, бабушка, как же ты меня напугала! А детей пугать нельзя! Ну ладно, погоди же!

Фридер выпрыгивает из постели, несется на кухню, хватает скатерть, стягивает ее со стола и накидывает себе на голову. С громким криком «Ху-ху-ху-хууу, я — маленькое привидение!» он влетает обратно в детскую.

Бабушка взвизгивает и отпрыгивает в сторону, маленькое привидение бросается за ней, но тут бабушка хватает простыню, накидывает ее на себя, и воет, и визжит — еще громче и еще зловещей, чем раньше.

Фридер не отстает.

Как самое что ни на есть привиденческое привидение, он диким прыжком бросается на бабушку, та не остается в долгу и кидается на него, и так они привиденчествуют довольно долго, испуская самые жуткие на свете вопли.

До тех пор, пока с бабушки не сползает простыня. Она обматывается вокруг бабушкиных ног, и бабушка падает на кровать Фридера — плюх!

Маленькое привидение одним прыжком оказывается на ней — большое привидение повержено!

А теперь Фридеру пора спать. Потому что уже поздно и потому что бабушка от усталости еле дышит.

— Бабушка, а будем завтра снова играть в привидений? — спрашивает Фридер, когда он, наконец, лежит в своей кровати и одеяло плотно подоткнуто со всех сторон.

Бабушка вытирает лоб, вздыхает, чмокает его в щеку и говорит:

— Посмотрим! Я все-таки старая женщина, а не скорый поезд. Может, лучше я тебе что-нибудь почитаю? Что-нибудь страшное!

Фридер кивает, просияв, и наконец-то засыпает.

Урожай

— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Бабушка, давай быстрее, я хочу собирать урожай!

— Да отстань от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка. Она стоит на коленях около грядки в саду, копает в земле ямки и опускает в них — очень осторожно — рассаду салата, одно растение за другим. Потом подсыпает вокруг них земли и — очень осторожно — прихлопывает ее.

— Бабушка! — Фридер нетерпеливо прыгает перед ней, — Скажи, ба, когда все это вырастет? Я хочу собирать урожай!

— Поспешишь — людей насмешишь, — говорит бабушка и ставит в ямку пятое растеньице. — Сначала надо посадить, а потом уж собирать.

Она с любовью смотрит на рассаду и сердито — на Фридера, а потом говорит:

— Послушай, озорник, не прыгай здесь все время, а то у меня голова закружится!

Бабушка берет еще одно маленькое растение, шестое, и сажает его.

— Бабушка! — не отстает Фридер. — А когда ты закончишь, будем тогда собирать урожай?

— Недели через три-четыре, если бог даст, — говорит бабушка и прихлопывает землю покрепче. — Придется подождать, нетерпеливый ты мой.

Фридер разочарован. Три-четыре недели! Это целая вечность. Хотя он не так чтобы очень любит салат, но ему хочется собирать урожай — прямо сейчас. Это очень весело!

— Но мне так хочется собирать урожай, бабушка, — вздыхает он. — Это так весело!

Но бабушка больше не слушает. Бабушка сажает салат. Фридер пожимает плечами и решает, что так долго ждать он ни за что не будет. Это же ужасно скучно. Лучше погулять по саду. Сад небольшой и совсем еще новый, бабушка и Фридер завели его ровно одну неделю назад.

Бабушка сказала, что сад — это хорошо, это полезно для здоровья. В нем вырастет много свежих овощей и фруктов. Они дешевле и гораздо лучше, чем те, которые покупают в магазине.

С тех пор они каждый день приходят в сад, и бабушка сажает, бабушка сеет, бабушка перекапывает, бабушка поливает, а Фридер смотрит на все это и скучает. Он не считает, что сад — это хорошо. В нем ничего еще не растет. По крайней мере, ничего такого, что уже можно было бы собирать.

Вокруг стоят одни только тоненькие кустики. Когда-нибудь на них будут висеть ягоды, так сказала бабушка. Это будет крыжовник. Но как Фридер ни приглядывается, он не видит ни одной ягоды. А яблоня! На ней, конечно, есть уже много листьев, но яблок никаких, даже самых маленьких.

А грядки! Это просто коричневая земля, хоть бабушка и утверждает, что теперь в ней лежат семена, из которых вырастут морковки, редиски и цветная капуста.

И она не разрешает Фридеру ходить по грядкам. Из-за этих самых семян, которых и увидеть-то нельзя. А когда они прорастут и сделаются маленькими растениями, придется еще целую вечность ждать, пока они превратятся в настоящие овощи.

В общем, для Фридера это слишком долго. Уж лучше купить овощи в магазине, так гораздо быстрее.

Фридер вздыхает и устраивается в дальнем углу сада. Там вообще еще ничего нет. Одна только рыхлая земля без семян.

Фридеру скучно, и он начинает делать в земле дырки, как бабушка. Но вместо того чтобы что-то в них сажать, Фридер туда плюет. «Может, потом вырастет слюнявое дерево», — думает он. Но он и сам в это не верит. Такого не бывает. Фридер кладет голову на колени. Жарко…

И он засыпает.

— Внучек, да где же ты? Иди сюда, будем есть, — зовет бабушка, и Фридер вскидывает голову. Он действительно заснул. Ну и ну! И ему даже приснился сон. Про высокое слюнявое дерево… Надо же.

Фридер трет глаза, встает и хочет бежать к бабушке, но вдруг останавливается как вкопанный. Рядом с ним, как раз там, где он только что сидел, из земли растет банан! Желтый, немного изогнутый банан, его нельзя не заметить! Может быть, Фридер все еще спит? Он присматривается повнимательнее. Это действительно банан! Фридер осторожно трогает его, на ощупь он как настоящий. Желтый, изогнутый, гладкий и растет прямо из земли.

Фридер изумлен. Он еще никогда такого не видел. Нужно показать банан бабушке, немедленно. Фридер бросается бежать и… снова останавливается. На этот раз около куста, на котором никак не хочет расти крыжовник. Но сейчас на нем вместо ягод висит сосиска! На кусте выросли сосиски! Четыре штуки!

У Фридера отваливается челюсть. Потому что он еще кое-что увидел. Яблоню! На ней, правда, нет ни одного яблока, зато есть яблочный сок! В бутылке, которая висит на самой низкой ветке! А вон там, на живой изгороди, висят мармеладки. Их не меньше двадцати штук, они наколоты на тонкие прутики.

Фридер становится весь пунцовый от волнения.

— Бабушка! — кричит он изо всех сил. — Бабушка, иди скорее сюда и посмотри!

Но бабушка уже здесь, и она тоже очень удивлена:

— Ты погляди только, ну надо же!

И улыбается во весь рот, вертя в руке банку из-под горчицы:

— А горчица не уродилась. Стеклянные банки очень плохо растут в саду, вот ведь жалость какая, правда?

И у бабушки снова смеется все лицо.

Тут Фридер тоже начинает смеяться! Он хватает бабушку за руку и смеется:

— Ох, ба!

— Но так быстро все поспевает не каждый день, если хочешь знать, — усмехается бабушка. Она покрепче берет Фридера за руку, и они вместе идут собирать то, что так быстро выросло…

А мармеладки Фридеру можно собирать самому. Он осторожно снимает их одну за другой с колючек изгороди. И съедает все.

Фридер вздыхает и думает: «Вот было бы здорово, если б такие мармеладки вырастали тут каждый день!»

Микки-Маус

— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку, — бабушка, я хочу новую рубашку. И чтоб на ней был нарисован Микки-Маус!

— Да отстань ты от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка и снимает фартук. — У тебя уже есть хорошие рубашки. Красная, синяя и зеленая. Тебе что, их не хватает?

— Они такие скучные, — кривится Фридер, — на них нет никаких картинок.

— Зато грязь на них есть, грязнуля несчастный, — говорит бабушка. Она берет свою сумку (черного цвета) и кошелек (коричневый) и надевает шляпу (серую).

Бабушка не выходит на улицу, не надев шляпу. Никогда.

— Я иду за покупками, — говорит она. — А ты веди себя хорошо, ладно? И чтоб было тихо!

И с этими словами она выходит из квартиры.

А Фридер идет в детскую. Там он вынимает из шкафа все свои рубашки, кладет их на пол и долго рассматривает. Красная рубашка, синяя и зеленая. Ну и скучища. Только красный цвет, синий и зеленый — и больше ничего.

Фридер вздыхает. Ведь рубашки, на которых есть какой-нибудь рисунок, гораздо веселее. Это каждый знает.

И вдруг у него возникает идея! Если на рубашке ничего нет, то на ней можно что-нибудь нарисовать. И он сможет что-нибудь нарисовать! Микки-Мауса! Отличная мысль! Фридер уже знает, чем надо рисовать — акварельными красками. Их у него много. Фридер достает коробку с красками и толстые кисти, приносит стакан воды, садится на пол и принимается за дело. Сначала он начинает рисовать на синей рубашке. Правда, Фридер не помнит, как в точности выглядит Микки-Маус. Фридер долго размышляет. Микки-Маус веселый, это понятно. У него большие круглые уши и желтые ботинки из толстой кожи, это он тоже знает.

«Начну с ботинок», — решает Фридер, окунает кисть в желтую краску, размешивает ее в густое пюре и рисует на синей рубашке две жирные желтые кляксы. В самой середине.

Так. А что теперь? Теперь нужно нарисовать ноги. Фридер выбирает для ног красную краску. Красный цвет он любит. Он пририсовывает к желтым кляксам две длинные красные полосы, и — раз уж на кисточке еще осталась красная краска — рисует жирную красную кляксу. Она обозначает живот. Получилось хорошо.

А голова будет черного цвета, решает Фридер. Он смешивает краски, а потом долго полощет кисточку, пока вода не становится серой. Вообще-то кисточка слишком тонкая. Остальные кисточки — тоже. Тогда Фридер просто окунает в краску пальцы и рисует ими. На лбу у него выступает пот. Честно сказать — то, что он намалевал на синей рубашке, не слишком похоже на Микки-Мауса.

Ну ладно, может быть, на красной рубашке получится лучше.

Фридер снова начинает с желтых ботинок. На этот раз он сразу начинает рисовать пальцами, но очень торопится, от этого краска расплывается, и вместо желтых ботинок получается только большое водянистое пятно. Нужно еще поупражняться в рисовании ботинок. Отложив красную рубашку в сторону, Фридер берет зеленую. На ней дело идет гораздо лучше. Фридер рад.

Все бы и дальше шло хорошо, если бы Фридер по рассеянности не опрокинул стакан с водой. Грязно-серая вода разлилась на рубашки, краски расплылись, и теперь все выглядит совсем не так красиво, как раньше. И совершенно непохоже на Микки-Мауса. Да что ж это такое!

Тут в дверях появляется бабушка и вскрикивает:

— Внук, ты что там делаешь?

— Я рисую Микки-Мауса, бабушка, — говорит Фридер и печально смотрит на бабушку. — Сначала у меня получалось красиво, правда!

— Ох… — стонет бабушка, хватаясь за голову. Она не может отвести взгляд от мокрых, грязных рубашек. Потом берет рубашки одной рукой, Фридера — другой и тащит все это — рубашки и Фридера — в ванную.

— Ну что за грязнуля, что за озорник, — сокрушается она, а Фридер всхлипывает, всхлипывает и наконец пускается в рев.

— Я просто хотел нарисовать что-нибудь красивое, — рыдает он, прижимаясь головой к бабушкиному животу.

— Я хоть и старая, но не слепая, — говорит бабушка и с размаху бросает рубашки в ванну. — Кто-то испортил свои красивые вещи. Ну надо же такое придумать!

Она откручивает кран, и толстая струя воды с брызгами льется на рубашки.

— Хорошо еще, что я принесла новую рубашку, очень хорошо! — говорит бабушка и командует:

— Подними руки!

И через голову стягивает с Фридера свитер. На свитер краска тоже попала, и довольно много.

Фридер, весь в слезах, поднимает руки вверх, закрывает глаза, а бабушка надевает на него свежую рубашку. Потом она говорит:

— А теперь пойдем на кухню, грязнуля. Пора ужинать!

И уходит.

Фридер плетется за ней. Но проходя мимо зеркала в прихожей, останавливается. Как вкопанный. И смотрит большими глазами на свое отражение. Что это на нем? Что за рубашку ему надела бабушка? Такую белую… а на ней — Микки-Маус. Огромный! От живота до самой шеи — Микки-Маус с желтыми ботинками, красными штанишками и большими круглыми ушами. Совершенно как настоящий. Фридер сияет и чуть не плачет от счастья.

— Смотри, бабушка! — ликует он и мчится на кухню, где бабушка, стоя у плиты, повязывает фартук.

— Бабушка! — кричит Фридер, — бабушка, теперь у меня все-таки есть Микки-Маус!

— У меня тоже, — говорит бабушка и поворачивается к нему, широко улыбаясь. Тут Фридер замечает, что на бабушкином фартуке тоже нарисован Микки-Маус. Огромный, от бабушкиной груди до бабушкиного живота.

— В магазине было такое специальное предложение, — говорит бабушка и подмигивает Фридеру. — А теперь давай есть, грязная твоя рожица…

И вот бабушка и Фридер сидят за ужином, едят макароны и любуются своими Микки-Маусами!

А потом Фридер помогает бабушке в ванной. Они вместе стирают красную, синюю и зеленую рубашку. Рубашки снова будут как новенькие. Ну, или хотя бы почти.

Как умываются кошки

— Бабушка! — кричит Фридер и дергает бабушку за юбку. — Бабушка, я сегодня не буду мыться, вот!

— Да отстань ты от меня ради бога, внук! — ворчит бабушка. Она стоит на кухне и моет посуду. И грозит Фридеру щеткой.

— Не смей говорить мне таких вещей, — говорит она. — Вечером все люди умываются, если хочешь знать. И точка!

— Но я же совсем не грязный, — ноет Фридер и протягивает бабушке руки. Они черного цвета, особенно большие пальцы.

— Я, конечно, старая, но не слепая, — говорит бабушка и снова шурует щеткой в раковине. — А теперь марш в ванную. И будь добр, умывайся как человек, а не как кошка!

— Так я же только совсем немножко грязный, — бормочет Фридер и плетется по направлению к ванной. Ему совершенно не хочется умываться, ну просто вообще.

Всегда нужно умываться. Утром и вечером. Это уж слишком. Но у двери в ванную ему кое-что приходит в голову. Он поворачивается и кричит:

— Бабушка, а как кошки умываются?

— Так, как ты не должен умываться, — отзывается бабушка, и Фридеру становится интересно. Это звучит неплохо.

Фридер снова бежит на кухню и подскакивает к бабушке, которая все еще моет посуду.

— Расскажи мне про это, — просит он, — милая, милая бабушка!

— Ну ладно, — говорит бабушка и трет щеткой сковородку. — В общем, кошка, когда она умывается, себя лижет. Так она себя чистит.

И бабушка гремит посудой.

— А чем она себя лижет? — осведомляется Фридер.

— Глупый, — говорит бабушка. — Языком, конечно. Чем же еще.

И начинает вытирать тарелки.

— Ты еще не в ванной, озорник?

— Неее, — кричит довольный Фридер, одной ногой уже выйдя из кухни. — Мне сегодня не нужно в ванную, я буду умываться, как кошка!

И прежде чем бабушка успевает что-то сказать, он уже мчится в детскую и со всей силы захлопывает за собой дверь. Быстро-быстро подтаскивает к двери свой детский стульчик и подпирает его спинкой дверную ручку. Так! Теперь бабушка не войдет.

А бабушка уже стоит в коридоре и трясет ручку двери.

— Внук, — громко кричит она, — внучек, какая муха тебя укусила? Сейчас же открой!

— Неее, — отзывается Фридер и хихикает. — Я же моюсь!

Он прислушивается к тому, что происходит за дверью.

Бабушка что-то бормочет, а потом замолкает и уходит.